СТИМУЛИРОВАНИЕ ЗНАЧАЩИХ ПЕРЕЖИВАНИЙ СРЕДСТВАМИ ТЕКСТА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В диссертационной работе поставлена актуальная научная задача, состоящая в описании места значащих переживаний в смыслообразовании при рецепции художественного текста. Предпринята попытка рассмотреть феномен значащего переживания как ипостаси смысла и как вида смысла (смысл-переживание). На многочисленных текстовых примерах показано, как протекание значащего переживания влияет на смыслообразование и, наоборот, неусмотрение, непоявление значащего переживания приводит к искажению процессуальности понимания вплоть до невыхода к смыслу.

Актуальность исследования обусловлена анализом взаимообусловленности значащего переживания и смысла как явлений деятельности, их места и роли в процессах образования при опоре на деятельностную онтологию герменевтического типа. Предполагается, что это позволит вывести новый ракурс проблем понимания и построения текстов культуры. Делается попытка предложить некоторые уточняющие дополнения понятийно-терминологической системы, что представляется необходимым для передачи усмотрения роли и места значащих переживаний в процессе смыслообразования с целью построения и дальнейшей разработки форматов (техник), обеспечивающих оптимальное рефлектирование продуцента и реципиента.

Целью исследования является описание роли и места значащих переживаний в процессах смыслообразования, техник действования продуцента и реципиента, создающих условия для наиболее оптимального осуществления рефлективных процессов, выводящих продуцента к опредмечиванию значащих переживаний в средствах текста, а реципиента - к наиболее продуктивному распредмечиванию смыслов, опредмеченных текстовыми средствами.

Сделана попытка описать оптимальные условия для протекания значащего переживания и обусловливающих его процессов - типов фиксации рефлексии, протекания ноэзиса, интендирования и т.д. Соответственно выстраивается ряд предположений и высказываются рекомендации по созданию необходимых условий для протекания этих процессов при расширении рефлективных готовностей в процессе обучения.

Методы исследования определены спецификой изучаемого предмета и поставленными задачами с опорой на системомыследеятельностную методологию, разработанную Г.П. Щедровицким. В качестве основного используется дедуктивно - гипотетический метод. При анализе текстов применяются также стилистический и герменевтический анализ, фронтальная интерпретация текста. Рефлективная техника герменевтического круга используется как для выполнения примеров интерпретации различных текстов, так и в качестве объекта исследования.

Объектом исследования в качестве теоретического базиса послужили работы философов и филологов XIX и XX века. В качестве примеров использованы отрывки из художественной прозы классики и современности. Примеры герменевтического анализа текстов различных жанров иллюстрируют действие текстовых средств по стимулированию возникновения значащих переживаний как плана образования и формы протекания смысла. Примеры использованы для иллюстрации отдельных аспектов или их комплекса из ведущегося рассуждения. При использовании примеров из иноязычных произведений привлекается готовый перевод, или он выполняется нами с целью использования как средства, так и объекта исследования.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Среди инвентаря смыслов, описываемых как “смысл-…”, “смысл-переживание” занимает важнейшее место. Неусмотрение, равно как и отсутствие значащих переживаний активно препятствует пониманию смысла.

2. Обучение и самообучение рефлектированию, выработка рефлективных готовностей значительно оптимизируется, если в этом процессе направленно учитывать смыслообразующее действие значащего переживания. Трактовка рефлексии связана с её сущностью как, до определённой степени, потока значащих переживаний, с её бытием - как бытованием этого потока.

3. Существует возможность создания техник оптимизации протекания значащих переживаний и оптимальных условий для рефлектирования над процессом их развёртывания. Они представляют собой выработку внимательного отношения к своему рефлексивному метазнанию, готовностей переоформления содержания различных поясов мыследеятельности.

4. Следует тщательно разграничивать значащее переживание как филологически релевантное явление с переживанием в психологических науках: одно является элементом феноменологического и филологического инструментария, а другое принадлежит психологии и терминологическому комплексу естествознания.

5. Ведущая техника, позволяющая усмотреть значащие переживания, есть техника распредмечивания. Умение усматривать те или иные текстовые средства является необходимым условием адекватного распредмечивания значащего переживания и выхода к смыслу с возможностью последующей категоризации и интерпретации.

Научная новизна данного исследования заключается в постановке вопроса — роли и места значащего переживания в смыслообразовании, его отношения со смыслом и в установлении той степени, до которой их можно отождествить, поскольку вопрос о переживаемости смысла в настоящее время остаётся открытым. Иначе говоря, новизна данного исследования заключается в целенаправленном феноменологическом подходе к проблеме значащего переживания в филологическом аспекте.

Практическая ценность работы определяется тем, что её результаты могут найти применение в спецкурсах по филологической герменевтике, риторике и теории текста, при обучении аналитическому чтению на старших курсах факультетов русского языка и иностранных языков, стилистике, методике преподавания литературы в средней школе и ВУЗе. Эти результаты могут быть широко использованы в учебно-методических разработках, посвящённых широкому спектру вопросов работы с текстом, начиная от уровня школы и заканчивая литературной критикой. Полученные результаты могут быть полезны для интерпретационной работы в системах научно-исследовательской, педагогической и редакционной деятельности в средствах массовой информации. Представляется возможным использовать эти результаты в дальнейших педагогических разработках способов формирования готовностей к пониманию.

Реализация результатов и апробация работы. Материалы исследования докладывались на III, V, VI и VII Тверских международных герменевтических конференциях (май 1993, 1996, 1998 и 2000 г.), на ежегодных научных конференциях в Калужском Государственном Педагогическом Университете в период с 1992 по 1997 год. Они также легли в основу разработки факультативного курса "Филологическая герменевтика" для филологического факультета КГПУ и курса "Теория и практика перевода" для Калужского филиала Северо-Западной академии государственной службы. Интерпретационные аспекты, рассматривающиеся в данной работе теоретически, широко применялись при построении "Сборника текстов и упражнений по английскому языку", использующемуся в качестве учебного пособия в Калужском филиале Российской правовой академии Министерства юстиции Российской федерации.

Методологические особенности подхода к проблеме понимания через смыслообразующее переживание были отражены в докладе на II-м Международном симпозиуме, проводившемся центром "Человек: язык, культура, понимание" (г. Кривой Рог, апрель 1997.) Более подробно аспекты этого подхода были освещены в статье "Метод рефлексивного подъёма в психотерапии", опубликованного в электронном журнале "Герменевтика в России", 4/97.

О философско - филологическом содержании термина "значащее переживание" докладывалось на Международном симпозиуме "Актуальные проблемы современного естествознания" (INTERNAS и INTERNAS’2000), проводившегося в г. Калуга, в КГПУ, в 1997 и 2000 гг., в сборниках этих симпозиумов опубликованы тезисы трёх докладов.

Материалы, относящиеся к проблеме понимания и интерпретации текста, нашли применение в практике обучения английскому языку в работе с текстом и с аудио- и видеоматериалами на межфакультетской кафедре иностранных языков КГПУ и на кафедре иностранных языков филиала СЗАГС в г. Калуга в плане реализации деятельностного подхода по Г.П.Щедровицкому с выходом в рефлективную позицию.

Публикации. Всего по материалам исследований было опубликовано 9 работ как теоретического, так и дидактико-педагогического содержания. Непосредственно проблематика исследований рассматривается в 7 публикациях, перечисленных в списке.

Структура и объём диссертации. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка литературы и Списка художественных текстов.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении приводится понятийный комплекс исследования. В первую очередь, это само понятие значащих переживаний, которое определяется предварительно как чувство, возникающее у читателя при чтении текста и поддающееся именованию, то есть, доступное категоризации. В самом тексте произведения оно не именуется, категоризация его возможна только при понимании. Под пониманием подразумевается выход к смыслу как той конфигурации связей и отношений между разными элементами ситуации деятельности и коммуникации, которая создаётся или восстанавливается человеком, понимающим текст сообщения (определение Г.П.Щедровицкого). Понятие смысла отграничивается от понятия значения как конечного числа правил употребления единицы. Понимание неразрывно связано с рефлексией и является его ипостасью как самосознанием своего внутреннего состояния, поступков и переживаний. Связь рефлексии и значащего переживания обусловлена тем, что, по Э.Гуссерлю, рефлексия представляет собой акты, в которых поток переживания со всеми его событиями становится явно постигаемым и анализируемым.

Смысл появляется в ходе направленности рефлексии, что представляет собой интенциональные акты. В ходе интенциональных актов оказываются задействованы ноэмы как мельчайшие единицы смысла, начинается ноэзис. На этом этапе и становится возможным усмотрение значащих переживаний как момента образования, формирования смысла, поскольку ноэзис непосредственно обращён на сферу жизненного опыта реципиента, из которого и черпается субъективный “материал” для построения смысла как идеальной реальности. Для обозначения сферы бытования смыслов привлекается понятие рефлективной реальности, или души реципиента; опыт же является содержанием души как рефлективной реальности личности. Высокая терминологическая плотность текста исследования вызывает необходимость уже во Введении привести текстовой пример, показывающий взаимодействие понятий и дающий представление об их месте в механизме смыслообразования.

В первой главе рассматривается проблема значащего переживания как научного понятия. Исследуется современное состояние толкования термина “переживание” на материале ряда широкоизвестных и частных лексикографических источников. Рассматривается проблематика иноязычного бытования термина “значащее переживание” и проблематичность исследования при работе с иноязычными источниками (термины das Erlebnis, experience, expйrience, esperienza и т.п.) Делается попытка объяснить трудность конкретизации термина через выраженную понятийную неопределённость, бытующую в самом феномене человеческого языка.

Философско-филологическое и психологическое толкование термина “переживание” представляют собой отдельную проблему, рассматриваемую в п.2 Главы I. Проблема заключается в том, что из-за важности терминологического наполнения этого термина специалисты в области каждой дисциплины приводят разное толкование феномена понимания. Иметь в виду это различие необходимо. Понятие переживания в психологии, при всей своей специфичности, тоже является смыслообразующим.

В п.3 Главы I рассматривается место значащего переживания в понимании текста, в онтологии которого значащее переживание как конструкт и переживаемость смысла вообще играют принципиальную роль. На текстовых примерах показана растущая роль значащего переживания в плане смыслообразования по мере продвижения реципиента от семантизирующего понимания к распредмечивающему; далее, через распредмечивание значащего переживания происходит формирование смысловых данностей на уровне метасмыслов.

Для проведения анализа смыслообразования постоянно проводится ссылка на графическое изображение герменевтического круга и фиксаций рефлексии в поясах системомыследеятельности (СМД) по Г.П.Щедровицкому:

Само изображение герменевтического круга в ходе исследования представляется так:

Ниже будут даны отдельные примеры, анализ которых строится с помощью этой схемы. Важность этого анализа для исследования принципиальна: для того, чтобы понять, что может стимулировать возникновение значащего переживания в тексте, совершенно необходимо представить себе онтологию исследуемого предмета.

В п.4 Главы I на основе проведённого анализа предлагается следующая типология значащих переживаний, состоящая их трёх групп. Первая группа (группа А) будет состоять только из одного типа значащего переживания – “ага” - переживания как переживания выхода к свободе, к новому пониманию, готовности, переживанию “ауры” предпонимания или самого понимания. Это переживание рефлективной готовности ситуационного состояния, главной характеристики ситуации действования с текстом. Ситуативность даёт основания настаивать, что это смысл, а, следовательно, и смысловое, значащее переживание. Этот смысл протекает в форме переживания отношения к тексту, а не внутритекстовых отношений (в этом его модальность). Оно свидетельствует о готовности к распредмечиванию всех остальных типов смыслов, но само категоризуется крайне редко, так как к распредмечиваемым смыслам читаемого не относится.

Две другие группы смыслов-переживаний очень велики; предлагается назвать их В - инструментальными (частными) и С - панорамными (общими).

К категории В относятся смыслы-переживания, возникающие на всех трёх уровнях понимания – семантизирующем, когнитивном и распредмечивающем. Уже на уровнях своего возникновения они могут обладать свойством данности сознанию. Они задаются усмотрением чисто текстовых средств за счёт актуализации этих средств. Собственно, в момент фиксации рефлексии в поясе М-К (опыт работы с текстовыми средствами) значащее переживание может отсутствовать; но как только рефлексия преодолевает пределы этого пояса, вступая в пояс личного жизненного опыта мД, о возникновении значащего переживания уже можно говорить.

Смыслы – переживания категории В могут входить в состав более крупных смыслов - переживаний, почему и предлагается назвать их инструментальными. Динамичность значащих переживаний этой категории и предполагается положить в основу категоризации. Представляется оправданным расположить типы значащих переживаний внутри группы В по возрастанию данности переживания сознанию; это даст онтологический ряд, который будет выглядеть примерно так: значащее переживание ощущения, состояния, действия, знания. "Примерно " потому, что внутри этого ряда могут быть усмотрены и другие варианты (например, смысл-переживание образа действия в одном тексте будет лишь частным, эпизодическим смыслом, а в другом он может возрасти до ведущего и т.д.). Представляется принципиально важным то, что:

1. Крайними элементами этого ряда являются значащие переживания ощущения и значащие переживания знания. Они противоположны друг другу по выбранному нами критерию "данность сознанию"; в смысле-знании эта данность сознанию может дойти до чистой когнитивности, до почти полного исчезновения значащего переживания как такового. Предлагаемый нами онтологический ряд может в одних текстах свиваться в спираль, в других - нет. Если взять развитие какого-нибудь одного смысла, прослеживая его развитие от переживания ощущения до смысла-знания, то виток этой спирали будет заканчиваться моментом перехода смысла-знания в новое значащее переживание какого-нибудь смысла-ощущения, генетически связанного с этим предыдущим. (См. о спирали смысла и мозаике также [130, с.101, 123]).

2. Будучи противоположными по своему онтологическому содержанию, значащие переживания смыслов-знаний и смыслов-ощущений могут сталкиваться друг с другом, давая начала друг другу.

3. Эти инструментальные значащие переживания бытуют внутри значащих переживаний (смыслов) категории С. Внутри них они и протягивают свои "ряды" или "закручивают спирали" в зависимости от онтологии самого текста.

4. Предлагаемую категоризацию смыслов-переживаний следует понимать как онтологию, представляющую собой аналитико-гипотетическое построение, поскольку усмотрение онтологического ряда или спирали значащих переживаний зависит от субъективного восприятия реципиента.

В свою очередь, категория С содержит значащие переживания смыслов, которые, зарождаясь на любом из трёх уровней понимания, формируются и даются сознанию только на уровне распредмечивающего понимания. Они являются комплексными, интегративными; это значащие переживания, знаменующие собой становление метасмыслов и на этом уровне как переживаемые, так и категоризуемые. Мы предлагаем выделить три типа этих значащих смыслов-переживаний: амбивалентное смыслопереживание, переживание катарктических смыслов и переживание художественной идеи произведения.

Значащие переживания категории В могут вырасти до уровня художественной идеи, но при этом они должны постоянно подкрепляться другими частными смыслами своего же плана.

"Степан с Мелеховыми не здоровался (пояс М-К—М: заявлена позиция). Похаживал (пояс М-К - мД: человек на работе не сосредоточен, есть некая позиционность) с вилами по гумну, шевелил в работе широкими вислыми плечами (М-К—мД: сильный, но несколько растерянный человек; пояс М: уныние), изредка кидал жене шутливое словцо, и Аксинья смеялась, играя из-под платка черными глазами. Зелёная юбка её зыбилась перед закрытыми глазами Григория (снова М-К—мД: всё внимание Григория приковано к Аксинье. Пояс М: смысл-знание "сильное чувство"). Шею его крутила неведомая сила, поворачивая голову в сторону Степанова гумна. Он не замечал, как Наталья, помогая Пантелею Прокофьевичу настилать посад снопов, перехватывала каждый невольный взгляд мужа своим тоскующим, ревнивым взглядом (смыслы-действия; начинает разворачиваться значащее переживание "разные душевные движения двух людей"); не видел того, как Петро, гонявший по кругу лошадей, взглядывая на него, курносил лицо неприметной, про себя, ухмылкой (М-К (курносил) М-К (неприметной) М-К (ухмылкой: "не смеялся". В мД: злорадствовал или сочувствовал) — мД — М: позиция третьего человека. Появляется уже аксиологический смысл-знание. Интенсивность его переживаемости невысока - Пётр не является участником "конфликта душевных движений").

Под глухой перегул — стон распятой под каменными катками земли (из М-К в мД: значащее переживание: негласно, но явно приносится жертва, что-то "распинается") думал Гришка неясные думки (М-К - мД: "думкой" не поделишься, не посоветоваться тут; М-К: “у” на фонографическом уровне почти намечает ритм), пытался и не мог поймать увиливавшие от сознания скользкие шматочки мыслей (М-К - мД: значащее переживание “не знаешь, что с самим собой происходит”, “как-то всё скользит”, “незачто ухватиться”).

С ближних и дальних гумен ползли и таяли в займище звуки молотьбы, крики погонычей, высвист кнутов, татаканье веялочных барабанов. Хутор, зажиревший от урожая, млел под сентябрьским прохладным сугревом, протянувшись над Доном, как бисерная змея ("Змея в груди" (К.Прутков) (смысл-знание, М-К); опять “у”, М-К; обе фиксации, кстати, абсолютно разнородны); появляется что-то недоброе) поперёк дороги. В каждом дворе, обнесённом плетнями, под крышей каждого куреня коловертью кружилась своя, обособленная от остальных, полнокровная, горько-сладкая жизнь: дед Гришака, простыв, страдал зубами; Сергей Платонович, перетирая в ладонях раздвоенную бороду, наедине с собой плакал и скрипел зубами, раздавленный позором; Степан вынянчивал в душе ненависть к Гришке и по ночам во сне скрёб железными пальцами лоскутное одеяло (М-К - мД: значащее переживание "очень зло на душе у человека"); Наталья, убегая в сарай, падала на кизяки, тряслась, сжимаясь в комок, оплакивая заплёванное своё счастье; Христоню, пропившего на ярмарке телушку, мучила совесть (мне, читателю, смешно, а Христоне - нет); томимый ненасытным предчувствием и вернувшейся болью, вздыхал Гришка; Аксинья, лаская мужа, слезами заливала негаснущую к нему ненависть". [207, с.111-112].

В заключительных строках абзаца через повторение М-К - мД и возникает смысл (в М) и значащее переживание всеобщая несчастность и метасмысл всем плохо; далее он может перерасти в значащее переживание оценочного смысла вот тебе и "тихий" Дон! Что-то не тихо на нём!, а если рефлексия пойдёт ещё далее, на уровне смысла-знания может появиться интерпретация так это и есть та Россия, которую мы потеряли? Ещё далее: так может быть, мы вообще ничего не потеряли? и т.п. Можно также предположить, что онтологические ряды значащих переживаний в этом отрывке имеют линейную форму, приводя смыслы-переживания к нарастанию в метасмыслы; впрочем, это субъективно - другой читатель может оказаться в состоянии усмотреть в данном отрывке образование спиралевидных циклов разворачивания значащих переживаний и смыслов.

В приведённом нами примере на уровне значащего переживания вот тебе и "тихий" Дон!, как мы считаем, начинается уже категория С. Она редко опредмечивается чисто текстовыми средствами, развиваясь и возникая из инструментальных переживаний группы В.

В категории С переживание художественной идеи представляется более общим по сравнению с катарктическим и амбивалентным переживанием. Для более глубокой категоризации не представляется критериев.

Предлагаемая типология позволит исследователю свободнее ориентироваться в типах значащих переживаний и смыслов в ходе герменевтического анализа текстов.

На основании изложенного в Главе I представляется возможным дать следующее определение значащего переживания и сделать следующие выводы.

1. Значащее переживание есть бытование смысла в рефлексии с момента его возникновения до начала его категоризации.

2. По форме это преимущественная, но не единственная форма бытования смысла, почему и говорится, что это его ипостась. На уровне категоризованного смысла (например, в процессе построения интерпретации) смысл и значащее переживание становятся малоразличимы; тем не менее, отождествлять их полностью нельзя. Именно в виду почти полной неразличимости одного и другого на уровне категоризованного, объективированного смысла и появляется понятие “смысл – переживание”, когда сам смысл становится в момент своей категоризации смыслом-знанием; получив своё бытие в форме объекта, он снижает свою переживаемость. В процессе своего функционального разворачивания значащее переживание, как правило, не обладает такими предикатами, как осмысленность, данность сознанию субъекта, поскольку на данном этапе оно не является объектом. Если значащее переживание категоризовано (например, в процессе интерпретации), будет не всегда возможно именовать смысл и значащее переживание по-разному.

3. Говорить, что смысл-знание совсем не переживается, тоже нельзя, поскольку текстовое построение типа “на стул прыгнула кошка” тоже может переживаться: кошка может быть и чужой, и грязной, а стул – и своим, и чистым, но смысл-знание недопустимость данного действия уже зависит от текстовых опредмеченностей ситуации как необходимого условия возникновения смысла. Это даёт право утверждать, что переживаемость потенциально возможна и на уровне когнитивного понимания.

4. Поскольку мы определяем значащее переживание как бытование смысла с момента его возникновения до момента категоризации, часто будет вполне правомерно и понятие смысл-переживание; будучи категоризованным ещё на этапе своего становления, они, ввиду состоявшейся категоризации, так же становятся трудноразличимыми. В онтологическом плане, собственно к смыслам-переживаниям тяготеют смыслы-состояния, смыслы-ситуации, смыслы-оценки и другие возможные типы, которые мы располагаем в начале онтологического ряда (или цикла, в зависимости от характера разворачивания смыслов в рефлективной реальности реципиента).

5. Значащее переживание, являясь чувством, возникающим у читателя в процессе распредмечивания текстовых средств, не сводится к эмотивности. Оно чаще несопоставимо, чем сопоставимо с эмоцией.

6. Значащее переживание в процессе своего развёртывания поддаётся категоризации. Учитывая нетождественность значащего переживания смыслу, взятому без уточняющего определения, и опираясь на эту категоризацию, представляется возможным усмотреть типологизацию значащего переживания в его онтологии, что подробно рассматривается в п. 4 Главы I Диссертации.

Во второй главе рассматривается проблема непонимания как неусмотрения или отсутствия значащих переживаний. Проблематика категоризована на три направления: 1) непонимание и герменевтическая ситуация; 2) подмена действия процедурой как подмена рефлектирования ассоциированием; 3) аномальные фиксации рефлексии. Через теоретические материалы и текстовые примеры показано, что для всех категорий непонимания свойственно непоявление или неусмотрение значащего переживания; напротив, можно говорить и о том, что отсутствие переживания служит признаком непонимания негерменевтического, “ненормативного”. С непониманием, развившимся из ситуации непереживаемости, неусмотрения значащего переживания, связано такое явление, как эпифеноменальность, - полная блокировка всей субстанциальности понимания, представляющая собой, по выражению докт. филол. наук, проф. Г.И.Богина, расправу над пониманием. Эпифеноменальности в феноменологическом плане противостоит единство.

Нарушение работы герменевтического круга, выражающееся в возникновении изолированых фиксаций рефлексии, даёт аномальные фиксации рефлексии, что можно изобразить графически:

Через текстовые примеры показано, что возникновение аномальных фиксаций рефлексии не просто искажает, а блокирует появление значащих переживаний. Соответственно, стимулирование значащих переживаний средствами текста, в самом широком плане, представляет собой умение восстанавливать целостность герменевтического круга, поскольку только его целостность является основным условием возникновения релевантных фиксаций рефлексии и, соответственно, предотвращает ущербность переживаемости смысла, тем самым делая возможным возникновение социально-адекватных смыслов.

На основании изложенного во второй главе делаются следующие выводы:

1. Следует различать два вида непонимания: непонимание герменевтическое как возможность и готовность понять, и непонимание как невыход к смыслу при отсутствии значащих переживаний. Последнее и рассматривалось в главе II. Следует отграничиться от того случая, когда реципиент не намеревается что-либо понимать; такое тоже возможно (пример глухого непонимания как ситуации, противоречащей человеческой субстанциальности и процессуальности понимания, где полностью разрушается работа герменевтического круга и блокируется возникновение значащих переживаний). Косвенно отмечено, что ущемление собственной субстанциальности понимания ослабляет этические позиции реципиента, что приводит к искажению мира его экзистенциальных смыслов; эта проблематика уходит за пределы филологии.

2. Понимание осуществляется через работу герменевтического круга. Только целостный герменевтический круг при соответствующей переживаемости приводит к выстраиванию смысла. Непонимание представляет собой тот или иной вид ущербности действия герменевтического круга. Онтологизация этих видов ущербности даёт возможность категоризовать их и наметить способы их преодоления как самим реципиентом при наличии желания научиться читать лучше, так и в практике педагогической работы. Представляется, что это наиболее распространённые ситуации, но, безусловно, ими не исчерпываются перспективы применения материалов исследования.

3. И подмена рефлектирования ассоциированием (подмена действия процедурой), и аномальные фиксации рефлексии однозначно искажают или блокируют вообще возникновение значащего переживания. Это может приводить и часто приводит к эпифеноменальности как к нарушению целостности процесса смыслообразования или как к полной невозможности понимания. Значащее переживание в условиях эпифеноменальности (если оно есть) либо искажается вплоть до подмены эмоцией, либо реализуется в отдельном, частном, неадекватном направлении. Организация же усмотрения значащего переживания активно способствует преодолению или предотвращает появление эпифеноменальности, служит восстановлению целостности.

4. Представляется несомненным, что знание и умение проводить анализ как своего, так и чужого понимания безусловно служит обогащению рефлективной реальности реципиента, существенно расширяя мир его экзистенции, что, в дальнейшем, создаст ещё более широкие перспективы духовного роста.

5. Умение усмотреть (в случае необходимости – восстановить) целостность рефлективного процесса, реализующуюся в ненарушенном протекании значащего переживания при распредмечивании текстовых средств, является необходимым условием работы с текстом.

В третьей главе рассматривается проблема усмотрения значащих переживаний в рефлексии над текстовыми средствами. Текстовые средства действуют всегда в комплексе. Развитие рефлективных навыков обязательно требует развития усмотрения как действия отдельных средств, так и их комплекса. Посмотрим, как нарастает за счёт переживания оформленной идеи смысл-переживание наступление тихого семейного вечера на фоне ненастья; спокойная весёлость в повести Ч.Диккенса “Сверчок в очаге”. Начинается с того, что такое частное средство, как ритм, появляется, затем крепнет, усиливается рифмой, не выходя за рамки прозы, и выходит на первый план:

“…This song of the Kettle’s was the song of invitation and welcome to somebody out of doors; to somebody at that moment coming on, towards the snug small home and the crisp fire; there is no doubt whatever. Mrs. Peerybingle knew it, perfectly, as she sat musing, before the hearth. It’s a dark night, sang the kettle, and the rotten leaves are lying by the way; and above, all is mist and darkness, and below, all is mire and clay; and there’s only one relief in all the sad and murky air; and I don’t know that it is one, for it’s nothing but a glare, of deep and angry crimson, where the sun and wind together, set a brand upon the clouds for being guilty of such weather; and the widest open country is a long dull streak of black; and there’s hoar-frost on the finger-post, and thaw upon the track; and the ice it isn’t water, and the water isn’t free; and you couldn’t say that anything is what it ought to be; but he’s coming, coming, coming! - “ [22a, с.24,25].

При переводе на русский язык можно сохранить ритм, но тяжело при этом, не теряя его, заново перевыразить смысл-переживание, заданное ритмом в оригинале и создающем явное переживание кануна праздника. Отрывок сложен смысловой мозаикой; тем не менее, основные моменты возникновения и характер протекания значащих переживаний усмотреть в нём нетрудно. Первое, на чём "спотыкается" обыденная рефлексия читателя - антропоморфизация чайника - он поёт, а не "свистит" и не булькает, как это делают все остальные чайники на свете (М-К). Рефлексия идёт далее в пояс мД: мой опыт переживания ситуаций, когда замечаешь уютность звука чайника на огне; в мД пробуждаются ноэмы уютность, отрешённость от проблем, находя своё завершение в поясе М: переживание покоя, уюта и т.д. Семантизация лексического построения "sat musing" даёт значение "сидела в приятных размышлениях"; ведь не сказано: sat thinking, was considering, sat meditating; to muse - это нечто более приятное, чем think, consider, etc. (в М-К проскальзывает значение "muse" - "муза", что-то вдохновенное; после успешной семантизации sat musing в его данной грамматической форме начинается переживание категории "смысл-состояние"; в мД возникает новое смыслообразование бывает, что и чайники поют; значащее переживание бывает же, что сидишь на кухне, и хорошо тебе). "Метафорическое образование" быстро выходит за рамки собственно метафоры, потому что вскоре в отрывке вдруг выходит на первый план значащее переживание того, о чём поёт чайник, и антропоморфичность выходит за рамки нормы, создавая художественность.

Синтаксические средства полностью подчинены этой цели: весь отрывок состоит всего из трёх предложений; вся часть отрывка, "несущая" песенку чайника, представляет собой одно предложение. На уровне синтаксиса (это только М-К, только обыденная рефлексия) синтаксис задаёт нужные условия смыслообразования, но рефлексия для дальнейшей работы обязана покинуть этот пояс, и ноэзис возникает в других поясах по ходу её продвижения. Таким образом, на уровне синтаксиса задаётся одновременность и комплексность протекания нескольких смыслов (уже и мД, и М), не менее двух значащих переживаний протекают одновременно, интегрируясь в значащем переживании группы С уютность тёплого домика ненастным вечером). "Ночь темна, - поёт чайник (М-К - мД: да, я помню, какие холодные и мокрые ночи бывают поздней осенью, а (М) в Англии и Рождество, как у нас поздняя осень (смысл-знание; но рефлексия идёт дальше в М-К, чтобы затем опуститься в мД)); новая фиксация в мД: прелесть Рождества в Англии, и (ещё нечто новое в мД - М): я сейчас там). (Интересно, что в тексте перед этим нет указания, что это именно Рождество, может быть, это тоже "поздняя осень" по-английски, но интенсивность значащего переживания смысла как хорошо и спокойно дома выходит за рамки всех “климатических” смыслов-знаний, сливаясь с традиционными смыслами Рождества как семейного праздника (если читатель способен усматривать целостность, о чём уже писалось). Разумеется, дело выходит далеко за рамки ритуала праздника; тут нет никакого указания на ритуал вообще, тем более его перевыраженностей, за исключением смысла-знания это некая игра, раз чайник поёт и смысла-знания, близкого к жанроустановлению жди чего-нибудь рожденственского, раз читаешь Диккенса; а вот значащие переживания есть, и их предостаточно).

Песенка чайника продолжается; её дальнейшая семантизация в переходе на мД стимулирует и эмотивные образования типа грязность, глинистость дороги (но эта эмотивность не переживается как таковая, она стимулирует соответствующие ноэмы в поясе мД читателя, грязность, скользкость дороги в ненастье - это ноэмы), и как только семантизация выполняет свою задачу, возникает значащее переживание (Erlebnis) как тяжело идти под дождём со снегом по грязной, глинистой дороге, скользя и с мокрыми ногами (семантизация glare, thaw, ice, clay, mire (заметим: нормальное значение - трясина; может возникнуть смысл мгла и холод грозят захватить идущего). Помимо этого, практически параллельно стихии антропоморфизируются, потому что в полном рефлективном цикле (М-К - мД - М) появляется: солнце с ветром, в конце концов, возложили ответственность на облака, заклеймили их за это погодное безобразие; закат недобрый, да это даже и не закат, а что-то злобно-багровое, где, собственно, и спорят солнце с ветром, обвиняя облака). Одновременно всё это стимулирует на фоне мило поющего чайника после семантизации "snug small home, crisp fire; mire, clay" значащее переживание уютность маленького дома с ярким огнём в камине, что усиливается дождём, глинистой дорогой, грязью; получают новую стимуляцию значащие переживания как плохо идти сейчас пешком, как хорошо сидеть дома и греться; снаружи холод, мрак и туман. (Интересно, что не возникает смысла-действия попить чаю, хотя в Англии и в России чайники кипятят с одинаковой целью). С появлением ритма чайник ещё больше антропоморфизируется; он "поёт" стихами (в ритме - новые фиксации в М-К), и его "песня" теперь сама становится вторичным перевыражением этих значащих переживаний, стимулируя их протекание. Уже на уровне смысла-ситуации беспредельный мир, объятый непогодой ритм выходит на первый план одновременно с развивающейся антропоморфизацией стихий: кто же виноват в этом погодном безобразии? Солнце сваливает вину на ветер, ветер - на облака; да ну её, эту неразбериху - вода - не лёд, лёд не вода, ни то, ни сё; вот чайник насвистывает, будем слушать его песенку, и ладно.

Обратим внимание на роль самого ритма в этом отрывке. Речь шла только о его функциональной роли как текстового средства для записи “песенного” текста. Ритм же в данном отрывке актуализирует, выносит на поверхность онтологии текста основные объекты семантизации, что облегчает их усмотрение и собственно семантизацию. Дело даже не в самой семантизации: лексическая единица, актуализированная ритмом, стимулирует фиксацию рефлексии на себе, как бы подставляя вниманию рефлексии те значащие переживания, которые заключены в её потоке. (Это, собственно, и есть рефлексия над рефлексией). Попробуем записать ряд рифм из отрывка как ритмических "пиков": заметим, что большинство ударных слогов при этом будет совпадать с целыми словами: 'mist and 'darkness, 'mire and 'clay, murky 'air, 'glare, to'gether, 'weather и т.д. Эти лексические единицы, будучи актуализованы ритмом и рифмой, и "пробуждают" ноэмы типа скользкость мокрой глины, неприятность поздней осенней дороги (зимней дороги в оттепель у русскоязычного реципиента в мД; нет, это английская зима - новый опыт в мД); ноэзис в мД даёт перечисленные выше смыслы.

В этой повести Диккенс многократно прибегает к ритму с той же целью. Описание сил природы (но не пейзаж) контрастивно усиливают работу ритма, “запускающего” смысл-ощущение типа рождественской песенки “Jingle Bells”. Смысл-переживание нарастает и разрешается в положительном “микрокатарксисе” - восклицании but he's coming, coming, coming! - "чайник закипает". И дело не только в этом "микрокатарксисе": его и не всякий читатель усмотрит, оставаясь на уровне обыденной рефлексии и пережив опредмеченные в отрывке смыслы без какой-либо категоризации; тут просто явно заканчивается цикл (или ряд) из инструментальных значащих переживаний категории В, о чём писалось в разделе "Типология значащих переживаний" в Главе I Диссертации. И, как тоже указывалось, не имеет принципиальной разницы, является ли эта смысловая мозаика циклом или рядом в онтологическим плане. (Мы вообще-то склонны считать, что это цикл, потому что смысловая структура этого абзаца не изолирована в произведении; в следующих абзацах этой повести вновь стимулируются значащие переживания пребывания в скромном уюте на фоне внешнего ненастья; растущий душевный покой: чайник ещё долго поёт; ненастье ещё долго бесчинствует; можно было бы продолжить этот анализ на других абзацах и, нарисовав эту спираль, провести сквозь неё оси, соединяющие онтологически сходные значащие переживания - смыслы, но это потребует привлечение значительно большего текстового объёма. К тому же, там уже потребуется анализировать значащее переживание категории С - метасмысла истинность, подлинность простого человеческого счастья, состоящего в искренности; счастье спокойной совести у человека, относящегося к жизни серьёзно и разумно, слушающего своё сердце, умеющего отделять главное от неглавного и т.д. В свою очередь, это приведёт к разбору усмотрения целостности в художественности у Диккенса вообще: доброта и чистосердечность как главные условия человеческого счастья).

Рассмотренное в третьей главе позволяет сделать следующие выводы:

1. Рефлектирование продуцента при опредмечивании значащего переживания средствами текста целесообразно рассматривать в связи с проблематикой распредмечивания текстовых средств реципиентом. Оба эти процесса схожи между собой онтологически. Онтологическое сходство состоит в работе герменевтического круга и в фиксациях рефлексии в различных поясах СМД. Рассматривать эти процессы как один и тот же, осуществляемый в разном направлении, не следует; значащие переживания, как и смыслы в том и другом случае будут сходны онтологически, переживание же, как данность рефлективной реальности личности, субъективно. Разумеется, разным будет и содержание ноэзиса. Общим для продуцента и реципиента являются текстовые средства; именно адекватное применение их продуцентом и адекватное распредмечивание их реципиентом через значащее переживание являются пониманием.

2. Оптимизация распредмечивания значащих переживаний через оптимизацию рефлектирования при обучении и самообучении чтению представляет собой усматривание роли рефлексии как потока значащих переживаний, опредмеченных текстовыми средствами. Развитие умения усматривать эту роль, с одной стороны, и вовлекать в процесс смыслообразования максимально возможное количество данностей рефлективной реальности реципиента является главным условием стимулирования и появления, и усмотрения значащих переживаний, что позволяет повысить адекватность выстраиваемого смысла в понимаемом тексте, с другой стороны, служит обогащению самой рефлективной реальности. Описаны и показаны способы оптимизации рефлектирования, повышающие качество чтения.

3. Усмотрение приёмов опредмечивания значащего переживания продуцентом позволяет продуценту более адекватно распредмечивать текстовые формы, выходя через значащее переживание к смыслам, обогащающим его рефлективную реальность. Сущность того или иного текстового средства состоит в присущей ему способности актуализировать, выносить на поверхность рефлективной реальности те или иные данности, тем самым стимулируя их переживаемость. На основе анализа текстовых примеров можно утверждать: понимание художественного текста представляет собой продвижение реципиента к значащим переживаниям через усмотрение текстовых средств с целью распредмечивания их.

4. Проблема интерпретации прорефлектированного состоит в умении подобрать для текста интерпретации такие текстовые средства, которые максимально адекватно передадут характер значащего переживания, опредмеченного в оригинале. Качественно выполнить интерпретацию возможно лишь в том случае, если реципиент в состоянии усматривать способы опредмечивания значащего переживания в оригинале и, категоризовав их, подвергнуть дальнейшему опредмечиванию.

В заключении подчёркивается, что все значащие переживания, представленные в тексте интерпретаций, инициированы и стимулированы именно текстовыми средствами, и это неопровержимо доказывает, в частности, что переживание в психологии и филологии есть понятия совершенно разные как по форме, так и по содержанию и по своей онтологии. На протяжении всего исследования мир произведения распредмечивался через значащие переживания приводимых текстовых примеров. В тексте исследования подробно и с примерами трактуется типология значащих переживаний и методы их опредмечивания. Последовательно описывается важность усмотрения значащих переживаний, их связь со смыслом в качестве одной из его форм бытования с момента возникновения до момента категоризации. С этим связан и практический аспект работы, заключающийся в том, что обучение и самообучение чтению представляет собой развитие рефлективных навыков усмотрения текстовых средств и вовлечение во внимание рефлективного процесса значащих переживаний, являющихся его содержанием. Важно также то, что сам процесс и обучения, и самообучения представляет собой искусственно созданную герменевтическую ситуацию. Если признать смысл текста как явление, если за смыслом признать его переживаемость, то необходимо также и уметь находить и усматривать именно текстовые средства стимулирования, активизации значащих переживаний, свидетельствующих о том, что в том или ином тексте есть смысл (или объяснять их отсутствие, являющееся своего рода феноменологическим “маркером” отсутствия смысла). На уровне данного исследования показано, что именно следует находить или же отсутствие чего именно должно быть замечено.

Таким образом, в работе показана важность значащего переживания как идеального конструкта. Его неусмотрение, равно как и его непоявление, активно препятствует пониманию смысла. Учитывая это, можно значительно оптимизировать выработку рефлективных готовностей. Связь рефлексии и значащего переживания связаны с сущностью рефлексии как, до определённой степени, потока значащих переживаний, её бытием - как бытованием этого потока, что также показано на примерах.

Это объясняет также и важность приёмов оптимизации протекания значащих переживаний и оптимальных условий рефлектирования над их развёртыванием. Они приведены в ходе интерпретационных примеров, в которых через технику распредмечивания значащих переживаний показан выход к смыслам. Умение усматривать те или иные текстовые средства является необходимым условием адекватного распредмечивания значащего переживания и выхода к смыслу с возможностью последующей категоризации и интерпретации.

Исследование показывает необходимость введения понятия значащего переживания в филологическую культуру. Анализ текстовых примеров полностью подтверждает практическую ценность работы для создания спецкурсов по теории текста, филологической герменевтике, риторике, обучению аналитическому чтению и т.д. Полученные результаты найдут своё применение во многих видах интерпретационной работы, в частности, в системах научно-исследовательской, педагогической и редакционной деятельности и в средствах массовой информации.

ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ РАБОТЫ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Аристократизм как динамический стереотип (Опыт герменевтического анализа) // Сборник научных трудов. Часть II. Вып. 4. Калуга, 1998. - С.134-141.

2. Бытование амбивалентных смыслов // Герменевтика в России. N 4, 1998. - 30644 зн.

3. Значащее переживание как смысл // Понимание и интерпретация текста. Тверь, 1994. С. 34- 41.

4. Императивы социума и значащее переживание // Понимание как усмотрение и построение смыслов. Ч. II. Тверь, 1996. С. 162- 166.

5. Кризис науки и русский космизм // Актуальные проблемы современного естествознания. Калуга, 1997. С. 64.

6. Метод рефлексивного подъёма и психотерапия // Герменевтика в России, 1997. N 4. - 13057 зн.

7. Филологическая герменевтика и русский космизм // Актуальные проблемы современного естествознания. Калуга, 1997. С. 75.

8. Восхождение к Логосу // Чижевский и образование. Калуга, 2000. С. 233-237.