ОПЫТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПАРАДОКСАЛЬНОГО РЕЧЕВОГО АКТА В КОМИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

Реферируемая диссертация выполнена в русле когнитивных исследований и посвящена изучению природы речевого акта в комическом дискурсе.

Признание за антропоцентрическим принципом ведущей роли в изучении языковых фактов позволяет исследовать homo ridens как одну из ипостасей человека и, соответственно, лучше понять сущность homo sapiens, а также выделить как общие, так и специфические характеристики мировидения людей, говорящих на определённом языке и имеющих общую культурную систему ценностей.

Отметим, что ещё два десятилетия назад вопрос о сущности комического, равно как и о причинах возникновения комического эффекта, рассматривался в первую очередь в рамках структурно-семантического направления и сводился к анализу отдельной лексической единицы или отдельно взятого предложения; при этом основным источником релевантной информации служили словарные дефиниции. Несмотря на то, что в последнее время возросло количество исследований, посвящённых проблемам комического (Панина 1996; Желтухина 2000; Кулинич 2000; Коновалова 2001; Палкевич 2001; Карасик А.В. 2001; Радина 2002; Чаплыгина 2002; Латышев 2003; Слышкин 2004), онтологический аспект речевого акта в комическом дискурсе еще не подвергался, по нашим данным, анализу.

Необходимость изучения причин возникновения комического эффекта при порождении речевых актов (РА) с соответствующей иллокуцией, а также наличие лакун, связанных, в частности, с интерпретацией намерения говорящего, влияющего на достижение комической перлокуции, обусловило актуальностьнастоящего исследования.

Цель данной работы заключается в выявлении и описании семантических и прагматических факторов, способствующих созданию парадоксального РА в комическом дискурсе.

В основу выполненной работы была положена следующая гипотеза: возникновение комического перлокутивного эффекта РА с соответствующей иллокуцией обусловлено наличием парадокса как суждения, противоречащего обыденному представлению о положении дел в мире; при этом в возможных мирах комизмов парадокс реализуется в условиях направления приспособления «слово – слово». Именно так представляется с точки зрения теории речевых актов известный эффект, именуемый в естественно-рассудочной логике игрой слов.

Для выполнения поставленной цели и в процессе доказательства выдвинутой гипотезы в работе решается ряд задач:

1) теоретическое выделение и обоснование комического дискурса;

2) выделение и анализ видов и жанров комического дискурса;

3) выявление в комическом дискурсе речевых актов, направленных на создание комического эффекта, и описание причин возникновения эффекта речевого комизма при помощи механизма парадоксального взаимодействия на семантическом уровне;

4) анализ прагматических параметров РА, направленного на достижение речевого комизма, в частности, рассмотрение универсальных причин успешности/неуспешности РА такого типа и анализ функций данного РА в аспекте речевого взаимодействия.

Для решения поставленных задач были использованы общенаучные методы исследования: метод непосредственного наблюдения и индуктивный метод; интерпретативный метод; методы структурно-семантического анализа: трансформационный, контекстуальный и пропозициональный.

В качестве объекта исследования данной работы рассматривается комический дискурс, репрезентированный англоязычными комическими текстами, выделенными и отобранными на основе сплошной выборки из произведений современной художественной литературы, из массмедийных источников, из популярных интернет-сайтов, а также комедийных телефильмов и мультфильмов общим объёмом около 6500 страниц.

Предметом исследования является парадоксальный речевой акт (ПРА) как ключевая функционально-прагматическая составляющая комического дискурса.

Научная новизна представленной работы усматривается в выделении парадоксального речевого акта как необходимой составляющей комического дискурса, описании его основных параметров и свойств; в применении основных положений теории возможных миров к анализу причин возникновения комического эффекта в РА с соответствующей иллокуцией.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Одним из основных видов комического дискурса является юмористический дискурс, который может быть представлен в различных жанрах – от афоризма до юмористического рассказа.

2. Парадокс выступает как основной механизм создания комического эффекта в комическом дискурсе.

3. В связи с тем, что дискурс рассматривается как совокупность речевых актов, правомерным является выделение и рассмотрение речевого акта, направленного на достижение комической иллокуции. Это - парадоксальный речевой акт, обладающий специфическими конститутивными чертами, выделение которых позволяет расширить пятичленную классификацию Дж. Сёрля и включить в неё данный РА.

4. Парадоксальный речевой акт характеризуется следующими параметрами: сложной иллокутивной целью, составными элементами которой являются игровая установка, подразумевающая функционирование высказывания в несерьёзном модусе общения, и наличие парадокса, а также направлением приспособления «слово-слово» и нарушением условий истинности.

5. По пропозициональным условиям суть парадоксального речевого акта составляет столкновение двух разновременных и разнолокализованных контекстов слова, рассматриваемых как возможные миры, в одной плоскости коммуникативного пространства.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она вносит определённый вклад в изучение феномена комического, а также в современную теорию речевых актов. Применение основных положений теории возможных миров при анализе причин возникновения/отсутствия комического эффекта в РА с соответствующей иллокуцией позволяет уточнить содержание понятия «возможный мир» благодаря включению в это содержание признаков разновременных и разнолокализованных контекстов слова.

Практическая ценность исследования заключается в том, что основные положения диссертации могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по общему языкознанию и теории дискурса, в разработке семинаров по проблемам стилистики английского языка, прагмалингвистики и лингвистики текста, а также в преподавании английского языка как иностранного. Лингвокультурные аспекты ПРА являются ценным источником для практического изучения особенностей англоязычной межкультурной коммуникации.

Апробация работы. Промежуточные результаты исследования обсуждались на научных семинарах (апрель 2003; июнь 2004; март 2005), а также были представлены в виде докладов и выступлений на региональных и межвузовских конференциях «Филология. История. Межкультурная коммуникация» (Иркутск, ИГЛУ, 2003); «Филология и современное лингвистическое образование» (Иркутск, ИГЛУ, 2004); «Лингвистика. Методика. Информатика: фундаментальные и прикладные аспекты» (Иркутск, ИГЛУ, 2005); «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, БГУЭП, 2005). Основные результаты исследования представлены в 5 публикациях общим объёмом 1,1 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего в себя 219 наименований, в том числе 57 на иностранных языках, списка использованных словарей, списка источников примеров и приложений. Общий объём работы составляет 190 машинописных страниц.

Во введении обосновывается выбор темы и её актуальность, формулируются цель и задачи работы, перечисляются основные методы анализа и излагаются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Основные аспекты комического дискурса» уточняются основные понятия исследования, рассматривается феноменология комического с учётом принципа междисциплинарной экспансии, отражаются общетеоретические и собственно лингвистические проблемы комического дискурса, рассматриваются средства создания комического эффекта сообразно уровням языка.

Выводы, сделанные в первой главе, показывающие, что одним из необходимых условий порождения комического дискурса выступает наличие парадокса, а также критический подход к современной теории речевых актов дают основание для определения онтологической формы парадокса в комическом, в частности, юмористическом, дискурсе. Этой центральной задаче исследования посвящена вторая глава «Парадоксальный речевой акт». Выделение и обоснование парадоксального речевого акта позволяет рассмотреть его основные параметры и свойства, условия его успешного осуществления и причины неуспешности, проблемы понимания и интерпретации, а также функции в структуре речевого взаимодействия.

В заключении обобщаются результаты исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения проблемы.

Основное содержание работы

Исследование феномена комического традиционно находится в центре внимания философов (от Аристотеля до С. Кьеркегора) и литературоведов (Лук 1968; Борев 1970; Дземидок 1974; Пропп 1976; Бороденко 1995; Шкловский 2002).

Переход от структурной парадигмы к когнитивной способствовал тому, что интересы лингвистов стали фокусироваться на феномене, названном Э. Бенвенистом «человеком в языке». Это, в свою очередь, позволило учитывать при анализе комического данные наук, имеющих в качестве одного из объектов исследования человека: социологии (Holdaway 1983; Powell 1988; Mulkay, Howe 1994; Латышев 2003), психологии (Rothbart 1963; Nerhardt 1977; McGhee 1989; Ruch 1998; Veatch 2000; Rosenberg 2003) и лингвокультурологии (Кулинич 2000; Карасик А.В. 2001; Карасик В.И. 2004; Слышкин 2004).

Изучение комического с филологической точки зрения позволило выдвинуть гипотезы относительно природы возникновения комического эффекта, истоки которого усматривали в алогизме высказывания (Артемова 1976; Орлецкая 1994), в противопоставлении стереотипного и обыденного (Почепцов 1981; Панина 1996), в игре со смыслом (Любимова 1990) или в игре слов (Коновалова 2001), в каламбуре (Крюкова 1999; Сковородников 2004).

Признание за дискурсом динамического и диалогического процесса текстообразования (Coulthard 1988; Halliday 1991; Барт 1992; Бенвенист 1998; Арутюнова 1999; Кубрякова 2004 и др.) способствовало не только анализу комического высказывания как данности в совокупности с лексико-семантическими средствами его реализации, но также рассмотрению механизма взаимодействия смыслов, наблюдаемого при возникновении комического эффекта.

В рамках данной работы комический дискурс рассматривается, с одной стороны, как последовательность речевых актов, направленных на реализацию комической иллокуции, с другой стороны, как форма использования языка, которая отражает определённый тип социальной активности человека (агрессивный в иронии, сатире, сарказме и неагрессивный в юморе) и создается в целях конструирования особого (игрового) мира.

Анализ практического и теоретического материала позволил сделать вывод, что возникновение комического эффекта в комическом дискурсе обусловлено двумя факторами:

1) наличием парадокса, заключающегося в столкновении двух контекстов слова, проецируемых в сознании коммуникантов посредством смысловых «когнитивных линий», в терминах Ч. Филлмора (Fillmore 1982), представленных в противоречивых возможных мирах, в рамках одного высказывания,

2) игровым модусом общения, суть которого заключается в нарушении стереотипов восприятия действительности, или «остраннением», если использовать известный термин русских формалистов (Шкловский 2002).

Обратим внимание, что в исследовании коммуникация, основанная на принципах логики, в частности, принципе истинности/ложности высказывания, противопоставляется, вслед за В. Раскиным (Raskin 1998), коммуникации неистинностной, предполагающей «речевое лицедейство» (Карасик 2004). Последнее обусловливает несерьёзный, т.е. пренебрегающий принципами логики, способ общения, который, в свою очередь, формирует особый игровой мир. Этому миру соответствует верификационная система, базирующаяся на «отказе от реальности» (Плотникова 2003).

Примером, иллюстрирующим реализацию комической иллокуции, может служить афоризм “Plan to be spontaneous tomorrow” (J.D. Salinger “Raise High the Roof Beam, Carpenters”), в котором комический эффект становится возможным благодаря парадоксу, возникающему в результате взаимодействия двух противоречивых контекстных реализаций слова “plan”: одна представлена когнитивной линией «plan - tomorrow», что является естественным знанием для наивного носителя языка, в другой - «plan to be spontaneous» - собственно и заключен парадокс, ибо знание, основанное на значении прилагательного «spontaneous» - незапланированный («spontaneous – happening without being planned»), обусловливает интерпретацию контекста слова, расходящегося с конвенциональным по основным семантическим и прагматическим условиям.

Понимание парадокса как кажущегося абсурдным и противоречащего здравому смыслу утверждения, которое расходится с общепринятым, и признание за ним основного механизма создания комического эффекта позволяет выделить его основные инвариантные черты.

1) Наличие в парадоксе алогических связей между понятиями и/или частями высказывания.

В качестве примера приведем фрагмент статьи М. Дюраи “It’s open season on Arabs” (New York Times, May 12, 2005): ASHCROFT: “Mr. President, you'll be glad to know that the FBI database has been improved. It now holds a comprehensive list of groups and individuals that have given us trouble of any sort, including Al Qaeda, Al Jihad and Al Gore.” В данном примере происходит взаимодействие двух когнитивных линий: когнитивная линия «чужой» («враг»), реализуемая концептами Аль-Каеда и Аль-Джихад, сталкивается с представлением о бывшем вице-президенте США (любимом объектом насмешки американцев) Альберте Горе, маркированным в сознании представителей американской лингвокультуры как «свой». В итоге объединение двух разнолокализованных контекстов интерпретации способствует созданию парадокса.

2) Наличие в парадоксе противоречия; причём противоречие может существовать как между общепринятым мнением по рассматриваемому вопросу и его неожиданной реализацией в высказывании, так и между тем, что утверждается в одной части высказывания и тем, что возникает в другой (If at first you don't succeed, skydiving is not for you.) (http://members.aol.com/sdayres2/Funnies/hu127.html).

3) Наличие в парадоксе неожиданной интерпретации известного и/или привычного (например, при модификации фразеологических единиц, паремий) (If you must choose between two evils, pick the one you've never tried before.).

Нетрудно видеть, что семиотическая природа разновидностей парадокса едина и восходит к остраннению как замене означающего, с высокой степенью вероятности предсказывающего определённое означаемое, совершенно иным означающим.

Парадокс, способствующий созданию комического эффекта, можно наблюдать на разных структурных уровнях языка: от графического до синтаксического.

Примером парадоксального взаимоотношения на графическом уровне может служить фрагмент комедийного мультипликационного сериала «The Simpsons», в котором хулиганистый мальчишка Барт Симпсон переставил буквы в меню. Блюдо получило название “cold pet rat”. Таким образом, в результате взаимодействия двух когнитивных линий в одной плоскости коммуникативного пространства (традиционного и обыденного “cod platter” («блюда из трески») и «остраннённого» “cold pet rat” («холодного блюда из домашней крысы»)) возник парадокс, способствующий возникновению комического эффекта.

Фонологический уровень, характеризуемый приёмами «звукосимволической семантизации» (Антонова 1989), может быть проиллюстрирован следующим примером паронимической аттракции: - Knock, knock. - Who’s where? - Ivor. - Ivor who? - Ivor you let me in the door or I’ll climb in the window. (ист. примера: Ливергант 1990). В данном примере в парадоксальные отношения вступают два разнолокализованные означающие: имя собственное «Ivor» и союз «either».

На морфологическом уровне создание парадокса обусловливается аффиксацией, аллитерацией, смысловой трансформацией составных слов: I should have been a country-western singer. After all, I’m older than most western countries. (Ray Price). В приведённом примере парадокс, способствующий возникновению комического эффекта, возникает в результате интенционального столкновения контекстов слова «country»: 1) popular music in the style of the western US и 2) an area of land with its population, political organization, industry.

Возникновение парадокса можно наблюдать на лексическом уровне, в частности, в примере, в котором в отношении противоречия находятся два контекста многозначного слова «quick»: There are only two kinds of pedestrians – the quick and the dead (“quick” - «живой» (уст.) и “quick” - «ловкий, проворный»).

Парадокс как основной приём создания комического эффекта на синтаксическом уровне можно проиллюстрировать примером, в котором в результате синтаксической тавтологии происходит парадоксальное взаимодействие стилей - так называемого «стиля высокой рекламы», популярного в 50-60-х годах, и современного публицистического стиля. Этот пример демонстрирует столкновение двух разновременных контекстов, характеризующих одну и ту же ситуацию – «поведение супругов в холодное время года»:

1955: Over the cooler months of the year you should prepare and light a fire for your husband to unwind by. He will feel he has reached a haven of rest and order, and it will give you a lift too. After all, catering for his comfort will provide you with immense personal satisfaction.

2001: Over the cooler months of the year, it is best for both of you to sleep all day as it is much warmer and saves on heating bills. If you must rise, you should prepare lots of hot coffee for each other. This will make both of you think of Starbucks, a haven of rest and order. And as this is really the only thing resembling food that you’re capable of making, it will provide you with immense personal satisfaction (“Housekeeping Monthly”, May 13, 1955 – “Reader’s Digest”, 2004).

Разделение комического дискурса на подклассы – юмористический, иронический, сатирический, саркастический – обусловливается рядом факторов, основными из которых признаются отношение адресанта к объекту смеха, эмоциональное отношение (истинность, искренность дискурса) и характер перлокутивного эффекта. Так, в ироническом дискурсе смешное скрывается под маской серьёзности с преобладанием отрицательного (насмешливого) отношения к объекту осмеяния, в юмористическом – серьёзное под маской смешного с преобладанием добродушного отношения. Саркастический дискурс характеризуется высокой степенью негативного отношения к объекту смеха и крайне агрессивным к нему отношением. Наконец, сатирический дискурс сосредоточен на моральных оценках, его основной эмоциональный настрой можно описать как неодобрение, осуждение. Отношение адресанта комического дискурса к объекту смеха обусловливает характер перлокутивного эффекта, который варьируется от улыбки, незлобного смеха до смеха презрительного и жестокого. Юмористический дискурс рассматривается как неистинностный, но искренний, остальные виды комического дискурса – как неистинностные и неискренние.

Представляется, что юмористический дискурс может быть представлен в ряде комических жанров. Под речевым жанром понимается системно-структурный феномен, представляющий собой сложную совокупность многих РА, выбранных и соединённых по соображениям некой особой целесообразности и относящихся к действительности не непосредственно, а через речевой жанр в целом (Шмелева 1997; Eggins 1997; Дементьев 2000; Седов 2004).

Классификация разновидностей англоязычного комического дискурса по жанрам согласуется с основными идеями М.М. Бахтина (Бахтин 1975), а также с результатами исследования Ю.В. Щуриной (Щурина 1997), выделяющей в качестве исходного, простейшего комического речевого жанра шутку. Данный жанр проявляется на уровне бытовой реплики и характеризуется высокой контекстуальной зависимостью.

Вторичные англоязычные комические речевые жанры обладают самостоятельной эстетической ценностью и существуют вне или независимо от широкого контекста. Анализ наиболее часто встречающихся вторичных комических жанров юмористического дискурса, проведённый на основании выделения основных признаков (форма, структура, содержание, функция в процессе коммуникации), позволил их классифицировать следующим образом:

- малые вторичные комические жанры, характеризующиеся узким, изолированным контекстом (чаще - в пределах 1-2 фраз) (афоризм, велеризм, загадка, головоломка, диалогическая миниатюра, эпиграмма, а также лимерик, шутливое стихотворение, анекдот);

- вторичные жанры, в которых комический эффект создается в результате наличия отдельных острот, юмористических реплик, как, например, в юмористических рассказах или в пародиях.

На базе полученных эмпирических данных была рассчитана частотность употребления малых вторичных комических жанров (представлена на Рис. 1), иллюстрирующая, что чаще всего адресант комического дискурса использует анекдот, реже – афоризм, комическое стихотворение, лимерик, диалогическую миниатюру, загадку или головоломку, крайне редко – эпиграмму или велеризм.

Тематический подход к классификации анекдотов позволил судить об устойчивости определённых ценностей в английской лингвокультуре и, напротив, о наиболее популярных объектах осмеяния. Статистический подсчет показал, что наиболее часто профанируемыми в анекдотах в английской лингвокультуре являются гендерный и межнациональный аспекты.

Типичным примером осмеяния гендерных стереотипов (невнимательность и беспомощность в бытовом отношении мужчин; непостоянство, отсутствие логики, чрезмерное внимание к своей внешности, характеризующие женщин) может служить следующий анекдот, в котором парадокс возникает в результате столкновения двух разнолокализованных контекстов: 1) высказываний, характерных для работы с компьютером, 2) высказываний с тем же означающим, характеризующих гендерные различия.

A language instructor was explaining to her class that French nouns, unlike their English counterparts, are grammatically designated as masculine or feminine. Things like 'chalk' or 'pencil,' she described, would have a gender association although in English these words were neutral. Puzzled, one student raised his hand and asked, "What gender is a computer?" The teacher wasn't certain which it was, and so divided the class into two groups and asked them to decide if a computer should be masculine or feminine. One group was composed of the women in the class, and the other, of men. Both groups were asked to give four reasons for their recommendation.

The group of women concluded that computers should be referred to in the masculine gender because:

1. In order to get their attention, you have to turn them on.

2. They have a lot of data but are still clueless.

3. They are supposed to help you solve your problems, but half the time they are the problem.

4. As soon as you commit to one, you realize that, if you had waited a little longer, you might have had a better model.

The men, on the other hand, decided that computers should definitely be referred to in the feminine gender because:

1. No one but their creator understands their internal logic.

2. The native language they use to communicate with other computers is incomprehensible to everyone else.

3. Even your smallest mistakes are stored in long-term memory for later retrieval.

4. As soon as you make a commitment to one, you find yourself spending half your paycheck on accessories for it.

(http://www.angelfire.com/ri/SableCorner/lol.html)

Парадокс может основываться на взаимодействии стереотипных, с одной стороны, и ситуативных контекстов, с другой стороны. При этом первые обычно уже укоренились в культуре и нередко представляют собой эмоциональные отношения. Так, в следующем примере стереотипные эмоциональные отношения, обусловленные гетеростереотипом: Scots are thrifty и Irish are stingy hard drinkers (точка зрения адресанта-англичанина), приспосабливают к себе соответствующие ситуативные контексты.

An Englishman, a Scotsman, and an Irishman walk into a pub. They decide to buy a pint of Guinness. Just as they were about to enjoy their creamy beverage three flies landed in each of their pints, and were stuck in the thick head.

The Englishman pushed his beer away from him in disgust. The Scotsman fished the offending fly out of his beer and continued drinking it as if nothing had happened. The Irishman too, picked the fly out of his drink, held it out over the beer and then started yelling, “Spit it out, spit it out you, bastard!” (Punch, Sept., 2002).

Исследование показало, что малые вторичные речевые жанры чаще всего встречаются в случае частного комического дискурса, в то время как в большинстве случаев юмористические рассказы, пародии представляют собой институциональную разновидность комического дискурса.

Центральной задачей исследования явилось установление и описание типа основного РА, используемого в комическом дискурсе.

Выделение в комическом дискурсе и последующий анализ речевого акта с комической иллокуцией подтвердил мнение ряда учёных (Безменова 1984; Ивин 2000; Кронгауз 2001; Гудкова 2003 и др.) о том, что несмотря на широкую популярность и значительную исследовательность, таксономия сложившейся теории речевых актов несовершенна.

Приняв в качестве основания аналитического разбора примеров классическое деление Дж. Сёрлем РА на пять классов, построенное на основании выделения пяти иллокутивных целей, нельзя не отметить тот факт, что высказыванию с комической интенцией не соответствует ни одна из вышеперечисленных иллокутивных целей. Следовательно, высказывание такого типа не относится ни к ассертивам, ни к директивам, ни к экспрессивам, ни к комиссивам, ни к декларативам. Представляется, что это новый тип РА, цель которого, на наш взгляд, заключается в намерении говорящего/пишущего обратить внимание слушающего/читающего на парадокс как противоречащее прошлому знанию суждение, заключённое в высказывании.

Критически анализируя таксономию Дж. Сёрля, следует отметить, что он постарался создать универсально-философскую классификацию РА, фактически оторванную от того языка, который принято называть реальным, «живым». Его последователь Д. Вандервекен возращается непосредственно к английскому языку, анализируя конкретные перформативные глаголы, хотя и классифицирует их вслед за Сёрлем (Vanderveken 1990). Недостатком подхода Дж. Сёрля к делению РА на классы является то, что он использовал в ходе разработки своей классификации самые элементарные примеры, обычно – простые предложения с нераспространённым предикатом. Естественно, что более сложные формы выражения могут соответствовать РА, качественно отличным от базовых. Таким образом, сложившаяся ТРА может совершенствоваться в двух направлениях: или учитывая системные особенности выражения конкретных языков, т.е. особенности слов, предложений, или расширяя традиционную классификацию, если того требуют обнаруженные в языке материалы.

Разработки в области комического дискурса позволили выделить специфический тип РА и определить его как «РА, характеризующийся комической интенцией и смеховой реакцией» (Кулинич 2000; Карасик 2001; Желтухина 2004). Нами данный РА был назван в силу своих специфических особенностей парадоксальным, что позволило акцентировать внимание на противоречии как основном механизме формирования комического смысла. Отметим, что ПРА не ограничивается рамками комического дискурса и предполагает более широкий спектр использования.

Необходимо отметить, что, на первый взгляд, по форме выражения большинство из РА, направленных на реализацию комической иллокуции, выступает как ассертив, меньшая часть – как директив или декларатив, но по пропозициональному содержанию любой РА, направленный на реализацию комической перлокуции, является самостоятельным (парадоксальным) РА, обладающим равным статусом по отношению к известным 5 классам речевых актов.

В комическом дискурсе ПРА как самостоятельный тип РА характеризуется следующими основными параметрами:

- иллокутивной целью (вызвать эффект речевого комизма), характерной особенностью которой является её сложная организация, обусловленная, во-первых, наличием игровой установки как необходимым элементом, во-вторых, невозможностью выражения иллокутивной цели ПРА при помощи одной простой пропозиции;

- нарушением условий истинности в истинностной коммуникации;

- направлением приспособления «слово-слово», в результате чего контекст 1, локализованный в месте L1 и времени T1 культуры, соотносится с контекстом 2, локализованным в месте L2 и времени T2 культуры.

Обратим внимание на то, что словосочетание «игра слов» является одним из наиболее распространённых определений того, что происходит в различных жанрах комического дискурса.

Попытаемся придать метафоре «игра слов» аналитическую форму, опираясь на понятие «возможный мир». Ключевым положением реферируемой работы можно считать следующее: если в логике от Г.В. Лейбница до Я. Хинтикки основные проблемы возможных миров сводятся к вопросу истинности или способах соотношения между возможным миром и естественным окружающим миром, то в дискурсе естественного языка фокус уходит из поля истинности. Это особенно очевидно в комическом дискурсе, непосредственные участники которого менее всего сосредоточены на вопросе истинности. В комическом дискурсе возможные миры выступают прежде всего как разновременные и разнолокализованные контексты слова. Таким образом, игра слов представляет собой диалектическое взаимодействие таких контекстов в едином времени и пространстве, отражающем текущий момент коммуникации.

В качестве примера приведем аллюзию “Cogito ergo boom” (Susan Sontag), в которой в результате замещения части известного высказывания Р. Декарта “Cogito ergo sum” возникает парадокс. С одной стороны, в данном случае парадокс является следствием разновременной интерференции двух языков – слово современного английского языка инкорпорируется в латинское высказывание XVII века. С другой стороны, одновременное существование двух разнолокализованных когнитивных линий - прецедентного знания смысла латинского высказывания и его неожиданной, «остранённой», контекстной реализации – способствует созданию парадокса, основой которого является направление приспособления «слово – слово»: слово “boom” приспосабливается к слову “sum”.

В результате анализа примеров юмористического дискурса, в которых устанавливается перлокутивный эффект, можно сделать важный вывод, подтверждающий правомерность рассмотрения ПРА как противоречия разновременных и разнолокализованных контекстов слова. Если адресат воспринимает ПРА в мире действительности, т.е. выходит на уровень референции, получается «серьёзная» неигровая интерпретация, исключающая смеховую реакцию. Так, забавная (возможно, неумышленная) двусмысленность рекламы в японском ресторане - SPECIAL COCKTAILS FOR LADIES WITH NUTS – стала поводом для судебного иска со стороны феминисток. Поборницы женского равноправия настаивали на том, что реклама содержит оскорбление в адрес женщин: поскольку одно из идиоматических значений “nut” – “head/brain” (MсМ), становится возможным столкновение двух несовместимых контекстов слова “nut”: 1-“special cocktails with nuts for women ” и 2 -“special cocktails for women with brains”. Это – пример приспособления слова к миру идейных представлений, что в случае ПРА является «противопоказанием».

Несмотря на то, что в ТРА доминирует фактор адресанта, при разделении свойств ПРА по принципу взаимодействия участников коммуникации нельзя не отметить, что многие из свойств можно рассматривать не только как возникающие в результате производства ПРА адресантом, но также в результате особенностей его восприятия адресатом (соотношение свойств ПРА представлено в Схеме 1).

Схема 1

Распределение основных свойств ПРА по фактору адресанта/адресата

ПРА

Адресант Адресат

Что касается большинства существенных свойств ПРА, таких как экспрессивность, образность, двусмысленность, ситуационность, интертекстуальность, мифологичность и культурно-историческая стереотипность, то они коррелируют как с фактором адресанта, так и с фактором адресата. При этом свойства ПРА можно разделить на собственно лингвистические (образность, экспрессивность, двусмысленность, интертекстуальность, краткость) и лингвокультурные (оценочность, краткость, культурно-историческая стереотипность, мифологичность). Думается, что разнообразие лингвистических свойств обусловлено направлением приспособления «слово-слово».

Необходимо прояснить суть ряда свойств ПРА. Так, интенциональность коррелирует с иллокутивной целью ПРА и представляет собой парадоксальное пропозициональное содержание в соответствующем психологическом состоянии адресанта. Воздейственность проявляется в изменении адресантом ментальных представлений адресата, а также в изменении его как вербального, так и невербального поведения под влиянием информации ПРА. Оценочность соотносится со способностью адресанта отражать «квалификацию некоторого объекта, состояния или действия» (Арутюнова 1999) посредством профанации. Краткость рассматривается через понятие информативности знака и его количественной протяжённости, при этом отмечается, что чем большее количество контекстов слова вовлечено в ПРА, тем значительнее его иллокутивная сила. Ситуационность подразумевает уместность ПРА в определённой коммуникативной ситуации. Несоответствие ожиданиям адресата анализируется в соответствии с «эффектом обманутого ожидания» и обусловливает важность низкой степени повторяемости.

Было обнаружено, что практической базой для возникновения направления приспособления «слово – слово» является интертекстуальность. Интертектуальность в данной работе рассматривается как способ порождения комического дискурса через выстраивание сложной системы отношений с другими (чаще всего не комическими) текстами. Таким образом, комический текст как реальность комического дискурса выступает как некий «гипертекст», представляющий собой не столько новую комическую информацию, сколько набор ссылок на уже известные факты, сгруппированные в неожиданном порядке. Иными словами, наличие интертекстуальности определяет парадоксальное взаимодействие прошлых контекстов слова, выступающее в ПРА как направление приспособления «слово – слово» и являющееся причиной возникновения эффекта речевого комизма.

Примером, иллюстрирующим взаимодействие основных свойств ПРА, может служить табличка, установленная на кладбище: PERSONS ARE PROHIBITED FROM PICKING FLOWERS FROM ANY BUT THEIR OWN GRAVES. Возникновение комического эффекта в данном ПРА обусловливается двусмысленностью, возникающей в результате взаимодействия двух противоречивых номинаций – pick flowers и from one’s own grave. В итоге возникает парадокс, заключающийся в столкновении двух прошлых контекстов словосочетаний, представленных во взаимоисключающих мирах существования или «мировых линиях» (Целищев 1977): persons as alive human beings able to pick flowers (профанический мир Бытия) и persons taking flowers from their own graves or persons as dead human beings (сакральный мир Религии). Наблюдаемое в ПРА направление приспособления «слово – слово» определяется взаимодействием разнолокализованных контекстов за счёт интертекстуальности, поскольку «знание о предшествующих текстах становится условием для восприятия нового текста» (Эко 2004). Интенциональность данного примера заключается в директивном запрещении действия при помощи парадоксальной пропозиции. Использование парадокса направлено на усиление воздействия ПРА. Завуалированное выражение оценочного смысла (негативное отношение к людям, берущим цветы с чужих могил), обусловленное стереотипом, является типичным для английской лингвокультуры, склонной к преуменьшению значимости прямо выраженной аксиологической составляющей в силу действия максимы вежливости.

Сложность понимания и адекватной интерпретации ПРА связана со всей совокупностью пресуппозициональных факторов, наличием общей языковой, а также культурной компетенции говорящих. Отметим также, что пресуппозиции и параметры дискурсивной компетенции остаются в данном случае единственным актуализатором истинного коммуникативного намерения адресанта ПРА, поскольку расхождение между конвенциональным смыслом ПРА и его иллокутивным смыслом оказывается максимальным.

Что касается успешной реализации ПРА, то она зависит от ряда условий. Во-первых, успех ПРА, направленного на возникновение комического эффекта, предполагает оценку адресантом ПРА коммуникативной ситуации, в частности, принятие во внимание общей атмосферы коммуникативного взаимодействия (торжественная, официальная, скорбная и т.д.). Во-вторых, успешный в отношении реализации комической иллокуции ПРА соотносится с субъективными факторами, такими как готовность адресата (его настроение, физиологическое состояние) к восприятию комического, адекватная оценка адресантом чувства юмора адресата, учёт адресантом пола, возраста, уровня культуры и образования, социального и профессионального статуса, дискурсивной компетенции адресата. В-третьих, ПРА фокусируется на объективных факторах, к которым относятся комическое содержание (актуальность, тонкость/грубость комического) и форма комического (визуальное/речевое, жанровая принадлежность, мастерство рассказчика, невербальные средства, влияющие на процесс передачи комической информации).

Лингвистическая компетенция, составными элементами которой, в рамках данной работы, являются языковая и дискурсивная компетенции, а также культурная компетенция способствуют адекватной интерпретации ПРА. Данное положение можно проиллюстрировать следующим примером диалогической миниатюры: - What would you call sitcom with Archie Bunker as a carpenter? - Awl in the family. Интерпретация адресатом диалогической миниатюры обусловлена знакомством последнего с популярным в Америке комедийным сериалом «All in the Family» и его представлением о членах семьи The Bunkers. Таким образом, использование в реплике-стимуле имени собственного Archie Bunker настаивает адресата ПРА на шутливый, игровой модус восприятия коммуникации. Благодаря знанию того, что Archie Bunker является человеком непоседливым и неловким, становится возможным обыгрывание слова «awl» (рус. – «шило»), созвучного с «all», осуществляемое посредством паронимической аттракции. Отметим, что в парадоксальные отношения в данном примере вступают два разнолокализованные контекста слова «awl», представленные в двух возможных мирах: в мире живых людей, характеризующихся реальными поступками, и в мире неодушетворённых предметов, имеющих определённые свойства («awl – a small tool for making holes in leather”).

Возникновение когнитивного диссонанса, понимаемого как состояние напряжения, возникающее вследствие появления у адресата двух утверждений о мире, которые противоречат или отрицают друг друга, может обусловливать неуспешность ПРА. В данном ракурсе когнитивный диссонанс может носить семантический или прагматический характер.

При семантическом диссонансе адресат не способен адекватно извлечь из высказывания адресанта необходимую информацию. Причиной этого чаще всего является ошибочная интерпретация языковой единицы, значимой для понимания ПРА.

При прагматическом когнитивном диссонансе адресат адекватно понимает смысл, вложенный адресантом в высказывание, но выбор данной языковой единицы вызывает у него неприятие, поскольку противоречит его индивидуальной системе ценностей или правилам коммуникативного поведения культурной группы, к которой он принадлежит.

Отношение адресанта ПРА к собеседнику и содержанию коммуникации (положительное, отрицательное или нейтральное) определяет выделение основных целей ПРА: поддержать общение, нарушить ход коммуникации, ликвидировать создавшийся коммуникативный конфликт или предотвратить потенциальный. В связи с этим выделяются четыре основные функции ПРА: риторическая как поддержание разговора; контактная, подразумевающая функционирование ПРА в качестве связующего звена в процессе коммуникации, в частности, при установлении менее дистантных отношений между коммуникантами; дисконтактная, проявляющаяся в уходе от разговора, в стремлении перевести разговор в другую плоскость или сменить нежелательную для говорящего тему, в установлении более дистантных отношений между коммуникантами, и стабилизирующая, наблюдаемая при ликвидации конфликта или предотвращении возможного.

Таким образом, ПРА выступает не только как необходимая составляющая комического дискурса, но и как важный аспект коммуникативного взаимодействия.

Перспективы дальнейшего исследования усматриваются в выявлении и анализе причин неуспешности ПРА в аспекте межкультурного взаимодействия, а также в анализе динамики культурных стереотипов, подлежащих профанации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1.Вербицкая О.Ю. Семантика английского юмора с точки зрения взаимодействия возможных миров // Филология. История. Межкультурная коммуникация: Тезисы докладов региональной конференции молодых ученых (Иркутск, 26 февраля 2003 г.). – Иркутск: ИГЛУ, 2003. – С. 19-21.

2.Вербицкая О.Ю. Опыт анализа комического дискурса с точки зрения теории возможных миров // Филология и современное лингвистическое образование: Материалы региональной конференции молодых ученых (Иркутск, 2-4 марта 2004 г.). – Иркутск: ИГЛУ, 2004. – С. 35-36.

3.Вербицкая О.Ю. К вопросу о возможных мирах как приему моделирования языковой реальности, а также как аспекту описания наивного образа мира // Языковое сознание и образ мира: Вестник ИГЛУ. – Сер. Психолингвистика. – Иркутск: ИГЛУ, 2004. - № 8. – С. 20-26.

4.Вербицкая О.Ю. Парадоксальный речевой акт в комическом дискурсе //Лингвистика. Методика. Информатика: фундаментальные и прикладные аспекты: Материалы конференции молодых ученых (Иркутск, 28 февраля – 4 марта 2005 г.). – Иркутск: ИГЛУ, 2005. – С. 17-18.

5.Вербицкая О.Ю. Об актуальных проблемах комического дискурса // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: Материалы X Международной научно-практической конференции (Иркутск, 14-18 июня 2005 г.). – Иркутск: БГУЭП, 2005. – Ч. 2. - С. 343-348.