ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА ПОНЯТИЯ “ЛЮБОВЬ”

Общая характеристика работы

“Образ человека” реконструируется многогранно, многоаспектно и многофункционально в социологии, физиологии, психологии, лингвистике. Часто речь идет о перцептивном, ментальном, эмотивном и волитивном “модусах”, их разновидностях и взаимопроникновении (см. об этом подробно Арутюнова, 1988; Wierzbicka, 1972, 1996; Зализняк, 1992; Апресян, 1995 и др.). Наиболее обширен и интересен внутренний мир человека, чувственная сторона его бытия. Анализ эмоциональных проявлений, отраженных и закрепленных в языковом знаке, является важнейшим и чуть ли не единственным источником культурологической информации об “обыденном сознании” носителей какого-либо естественного языка (Воркачев, 1992:46), об их наивной картине мира, когда исследуются отдельные, характерные для данного языка концепты, своего рода лингвокультурные изоглоссы и пучки изоглосс (Апресян, 1995:38). Это прежде всего стереотипы языкового, и более широкого - культурного, сознания: например, типично русские концепты душа, тоска, судьба, удаль, воля (вольная), даль. Но ни одно из проявлений человеческой психики не привлекало к себе столько внимания и ни одно из них не было в умах и на устах великих и простых людей, как любовь. Любовь как эмоциональное состояние особенно человечно и является эмоциональной универсалией в том смысле, что каждый человек может любить и признавать любовь другого человека. Это вызывает вопрос, не является ли ее лингвистическое кодирование тоже универсальным: имеют ли языки мира идентичные или по крайней мере сходные категории для такого понятия как “любовь” и являются ли они неизменными, постоянными во времени?

Привлекательность понятия “любовь” и передающих его лексем в конкретном языке для сопоставительного анализа определяется его компонентным богатством и связностью с культурно-социологическим аспектом данного исследования. Относясь к категориям, составляющим основу любого языкового сознания, понятие “любовь” является эмоциональной универсалией (Симонов, 1970; Aichison, 1992). Его универсальность обусловливается внеязыковой действительностью, общими закономерностями ее отражения в сознании людей, основополагающими принципами бытия. Таким образом, объектом данного исследования является многогаммное, широко варьированное понятие “любовь”, описываемое лингвистическими средствами немецкого и русского языков. При этом мы не ставим цель дать определение феномена любви как явления человеческого бытия. На наш взгляд, это не решаемая пока задача.

Основой сопоставительного изучения лексики, как известно, является наличие определенных общностей между всеми языками мира в плане выражения и в плане содержания. Вместе с тем в ходе исторического развития языков в них, и в частности в их лексике, сложились весьма значительные различия, касающиеся как плана выражения, так и плана содержания. Предметом данного сопоставительного исследования являются сходства и различия лексико-фразеологических средств описания понятия “любовь” в языках сопоставления.

В нашем исследовании нас интересует не психология, а национальная, художественная “логика”, склад мышления, то есть то, как народ, нация улавливает этот фрагмент мира. Этот особый поворот, в котором предстает бытие данному народу и составляет национальный образ мира. Поэтому главная проблема исследования любого культурологического характера - выяснить, есть ли у каждого народа свое лицо, структура мира и мышления, относительно не зависящая от времени, т.е., по Л.Вайсгерберу, каким образом в языке отражен “дух народа”. Данное же исследование является лишь частицей в попытке решения этой глобальной задачи. Кроме того, мы предполагаем, что эмоциональная и категориальная универсальность какого-либо понятия не обязательно означает лингвистическую универсальность последнего.

В связи с этим мы определяем цель нашего исследования как сопоставление выделенных лексико-фразеологических средств, описывающих понятие “любовь” с точки зрения эмоционального состояния, отношения, поведения и его оценки в рамках русского и немецкого языков.

Для реализации данной цели необходимо решение следующих задач:

1) выявить историко-социологические изменения в дефинициях понятия “любовь” в двух языках;

2) установить культурно-этнические характеристики данного эмоционального феномена;

3) определить языковой корпус лексических единиц фразеологического и нефразеологического характера со значением “любовь” в русском и немецком языках;

4) выявить общее и особенное в наборе и комбинаторике дескриптивных характеристик, связанных с понятием “любовь” в лексико-фразеологической семантике русского и немецкого языков, и на базе этого определить национально-вариативную специфику употребления выделенных лингвистических средств и на основе этого ценностные доминанты каждого культурного социума.

Поставленные задачи показывают, что нас интересует прежде всего лексико-фразеологическое оформление понятия, выражающего чувство любви. Однако они также направлены на решение проблем не только лингвистического, но и культурологического характера, а именно: какова языковая интерпретация этого человеческого феномена с точки зрения его образно-ассоциативного наполнения.

Актуальность, данной темы объясняется тем, что для понимания культурной специфики языка необходимо прежде всего проанализировать основные ценностные понятия, к числу которых относится “любовь”. Известно, что специфические особенности эмоциональной речи могут осложнять процесс межнационального общения как при переводе, так и при беспереводном общении между людьми, для которых один из языков является родным, а другой иностранным, приобретенным. Учет эмоционального фактора и знание особенностей выражения разных типов эмоций представителями разных культур (русской и немецкой) позволят снять возникающие моменты непонимания или неправильной интерпретации эмоциональной речи и дадут возможность адекватного восприятия иноязычной речи, правильного реагирования на нее либо коррекции собственного эмоционального поведения.

Данное исследование затрагивает проблемы сопоставительной лингвистики, отчасти философии, психологии (в частности проблемы определения феномена “любовь” в сфере наук, занимающихся человеком). Таким образом, языковое отражение этого фрагмента эмоционального, внутреннего мира человека может стать частью исследования языковой картины мира в целом. Хотя понятие “любовь” становилось предметом исследования многих лингвистов (назовем имена С.Г.Воркачева, Л.Г.Бабенко, В.В.Колесова, Л.В.Кульгавовой, L.Jäger, E.Kapl-Blume и др.), специальное сопоставительное лингвистическое исследование дескриптивных и эспрессивно-оценочных языковых характеристик понятия “любовь” еще не проводилось, что и определяет новизну нашей работы. Кроме того, она заключается и в семантико-эмотивном подходе к анализу лингвистических средств, использующихся в описании любви в обоих языках.

Новизна предопределяет и теоретическую значимость нашего исследования, которое представляется нам актуальным с точки зрения подхода к проблеме соотношения языка и культуры, эмоции и когниции, и отображения в языке данного фрагмента ценностной картины мира.

Практическая значимость. Выводы, которые являются результатом нашего исследования, могут стать дополнением к содержанию некоторых разделов общего и сопоставительного языкознания, а именно: сопоставительной стилистики (эмоциональные средства языка и речи) и лексикографии антропоцентрической ориентации. Кроме того, они могут быть полезными в теории и практике перевода при сопоставлении языковых и речевых возможностей двух языков. Материалы исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и спецкурсов по общему языкознанию, сопоставительной стилистике, интерпретации текста, психолингвистике; при разработке тематики курсовых и дипломных работ. Фактический материал может быть использован в практике преподавания языка, лексикологии, типологии в качестве иллюстративного материала.

Источником языкового материала исследования послужили тексты художественных произведений современных немецких и русских авторов и их переводов, словари различных типов, а также высказывания выдающихся деятелей обеих культур, пословицы и поговорки немецкого и русского народов, тексты публицистических и научных изданий, информация передач теле- и радиовещания.

Достоверность и объективность результатов исследования обеспечивается большим объемом проанализированных текстов (13370 страниц) и большим числом картотеки примеров - 3189.

При отборе литературных произведений соблюдались следующие критерии:

1. Хронологические рамки написания произведений. Все, за единичным исключением, включенные в список произведения, были написаны в период с 1930 по 1985 годы.

2. Наличие переводов произведений-оригиналов с русского на немецкий язык и с немецкого на русский. Иногда допускался отход от этого критерия, когда не требовался сопоставительный анализ текстов-переводов и текстов-оригиналов.

В качестве критериев выбора примеров использовались:

1. Дефиниции, зафиксированные в словарях разных типов.

2. Контекстуальный анализ ситуации, в которой однозначно описывается или выражается чувство любви.

Методологической базой для данной работы служат принципы и основополагающие категории диалектики о всеобщей взаимосвязи языковых и внеязыковых явлений, а также разработанные в современной лингвистике подходы и пути их описания. В нашем исследовании мы опирались на методологические принципы понимания языка как культурно-исторической среды, на концепцию разграничения языка и речи, на соотношение рационального и эмоционального в мышлении, а также взаимосвязь эмоций и языковой картины мира, которая является основой лингвистической концепции эмоций и теории эмотивности языка. Кроме того мы использовали методику изучения культурных доминант в языке, основой которой является концептуальный подход к изучаемому явлению/ понятию. В нашем случае мы полагаем необходимым развести термины “понятие” и “концепт” в целях предотвращения путаницы в дальнейшем изложении сути исследования. Одновременно мы признаем, что термин “концепт” может использоваться как синоним термина”понятие” (Карасик, 1996: 4). Для изложения нашего материала условимся считать “концептом” содержание понятия, объем которого может оформлять сам предмет языкового знака как такового: то есть “любовь” есть смысловое значение для концептов обиходного понимания данного явления, для научной, философской, художественной, авторской интерпретаций. В свою очередь эти концепты могут иметь смысловые значения: например, ‘любовь’ есть эмоциональное поведение, ‘любовь’ есть эмоциональное состояние, ‘любовь’ есть эмоциональное отношение и т.д., концептуальное оформление которых может быть безграничным.

Направление исследования, принятого в работе обусловило применение следующих методов анализа:

1) историко-сопоставительный анализ с использованием информации деривационной истории,

2) дефиниционнная интерпретация,

3) элементы компонентного анализа,

4) стилистическая интерпретация,

5) дистрибутивный анализ.

Основные положения и выводы исследования были изложены на заседаниях кафедры языкознания Волгоградского государственного педагогического университета, теоретических аспирантских семинарах, Международной конференции “Языковая личность и семантика” (Волгоград 1994), внутривузовской конференции ВГПУ (1994).

На защиту выносятся следующие теоретические положения:

1. Общее положение о том, что язык, будучи “практически действительным сознанием”, соотносится с окружающей действительностью (при этом последняя воздействует на язык неодинаково), конкретизируется и подтверждается идеей о том, что стремление любого языка к сохранению индивидуальных черт своеобразно отражается в передаче в каждом языке тех или иных понятий, тех или иных категорий. Этнокультурные различия в интерпретации понятия “любовь” в немецком и русском языках означают не только наличие/ отсутствие тех или иных признаков, но и особенности этих признаков (внешних и внутренних) и своеобразие в их комбинаторике.

2. Историческое изменение признаковых характеристик глобального понятия типа ‘любовь’ осуществляется в немецком и русском языках по-разному, что находит свое отражение в разных образно-ассоциативных связях внешнего мира и его восприятия отдельным этнокультурным социумом.

3. Национально-культурная специфика языкового отражения того или иного явления может быть смоделирована по трем типам соответствий: 1) для обоих языков может потребоваться одинаковый набор признаков для описания параллельных семантических полей (полное наложение смысловых объемов); 2) существует некоторая базовая признаковая общность, за пределами которой каждый язык добавляет определенное количество несходных признаков (пересекающееся наложение смысловых объемов); 3) семантическое поле в одном языке полностью исчерпывается семантическими признаками другого языка, в котором, однако, имеются дополнительные признаки, оставшиеся “невостребованными” (неполное наложение семантических объемов).

4. Лингвокультурологические варианты в “наполнении” понятия “любовь” в сравниваемых языках - свидетельство относительной не-универсальности самого понятия и разности его культурного фона.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списка художественных произведений, послуживших источником материала для сопоставительного анализа, списка словарных изданий.

Во Введении обосновывается актуальность исследования, его теоретическая значимость, аргументируется выбор предмета исследования и методы его анализа, определяются цель и конкретные задачи работы.

В Первой главе “Взаимосвязь культурологических и лингвистических аргументов в сопоставительном анализе” предлагается обсуждение вопроса о национально-культурной основе исследований подобного рода (часть 1) во взаимосвязи с лингвистической категорией эмотивности при анализе языковых средств описания фрагмента эмоционального мира человека (часть 2).

В данном разделе работы мы прежде всего определяем терминологический аппарат, который используется для изложения сути исследования.

Для нашей работы ключевыми становятся термины “культура”, “эмоция”, “чувство”:

Культура - многогранное, а значит, многофункциональное явление, представляемое как совокупность результатов и процесов любой социальной коллективной деятельности человка, то есть это явление общественное, социальное по своей природе, смысл которого заключается в передаче из поколения в поколение совокупного общественного опыта (в том числе знаков, символов, традиций, форм социальной жизни и т.п.).

Эмоция - субъективное оценочное отношение индивида к определенному предмету или явлению, обладающее качеством и интенсивностью.

Чувство - эмоциональное состояние, равное совокупности Х-числа эмоций, переживаемых индивидом некоторое время, то есть характеризующееся продолжительностью и направленностью на конкретный объект.

Далее излагаются основные положения национально-культурного подхода в лингвистическом исследовании, которые выделены как относительно устойчивые и общепризнанные:

1) язык как один из главных компонентов национальной культуры представляет собой хранилище национальной культуры и одновременно средство ее передачи из поколение в поколение;

2) каждый народ своеобразно конструирует картины мира и своеобразно номинирует вычлененные элементы, которые складываются в комплексы стереотипов. Последние, в свою очередь, объединяют признаки, приписываемые тем или иным языком явлениям объективной реальности;

3) язык, на котором фиксируется картина мира и человека, - это в той или иной мере язык толкований. Он считается наиболее ясным и формализованным языком современной семантики. Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и концептуализации мира. Выражаемые в нем значения складываются в единую систему взглядов, коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка;

4) способ языковой концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен;

5) взгляд на мир “наивен” в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира, но он не примитивен. Таковы, в частности, представления о внутреннем мире человека - они отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий;

6) ключевые слова, обозначающие важнейшие и, по разным причинам ставшие периферийными для лингвистических исследований, реалии и понятия духовной и материальной культуры (к которым относится и “любовь”) должны изучаться в связи с историей народа, так как народ и язык один без другого представлен быть не может. Изучение культурно-исторических сфер языка позволяет проследить диалектику понятий, категорий, самой среды, формирующей духовность и эмоциональный опыт народа;

7) в центре лингвокультурологических исследований закономерно ставится семантика и ее формы. Национально-культурная специфика языкового сознания доказывается обычно на примерах анализа закрытых лексических подсистем. Язык и культура представляют собой интерферирующие знаковые системы. Универсальной категорией языка - мышления - культуры в целом является предикация как приобретение объектом определенного признака.

“Любовь” как фрагмент внутреннего мира человека понимается как основополагающее начало жизни и признается первичной в человеческих взаимоотношениях. Это положение есть продолжение лучших традиций мировой общественно-философской мысли, касавшейся темы любви. Основными подходами в попытке определить саму сущность любви и ее роль в жизни человека являются: 1) философский, 2) психологический и 3) художественно-образный. Эти подходы часто пересекаются, дополняя и обобщая, но не взамозаменяя друг друга.

Чтобы определиться в понимании самого явления “любовь”, мы сочли логичным исходить из положения, что любовь есть чувство, либо комплекс эмоций, различных по психическим параметрам (интенсивность, качество, продолжительность, ценность, оценочность и т.д.). Тем самым обеспечивается объективность сопоставительного анализа языковых средств описания понятия “любовь” в немецком и русском языках. Такое понимание ориентировано прежде всего на сопосталение разноквантовых эмоциональных переживаний, связанных с чувством любви. Например, ‘любовь’ + ‘восхищение’ ® ‘восторгаться’ , ‘ восхищаться’, ‘ умирать по ком-либо’ , ‘превозносить до небес кого-либо’ и т.п.

Так как объектом нашего исследования является фрагмент внутреннего мира человека - то есть психологический (эмоциональный) феномен - то логичным представляется опора в сопоставительном лингвистическом анализе на использование теоретических положений, связанных с категорией эмотивности. Поэтому далее мы сочли необходимым остановиться на общепринятых тезисах, являющихся базовыми для понимания самой категории эмотивности в языке и связанных с культурологическими ценностями. Для этого излагается понимание нами эмоционального в языке, эмоционального и оценочного в понятии.

В качестве итогового положения по этим вопросам выдвигается следующее: внутренний мир человека (его эмоции, чувства, переживания) так же, как и предметный мир, является отражением окружающей действительности, которым последняя и оценивается. Для этого язык призван выполнять эмоциональную функцию, заключающуюся в выражении различных эмоциональных переживаний. Одной из форм этой функции является специальный набор языковых единиц фразеологического и нефразеологического характера, которые представляют категорию эмотивности. Последняя тесно связана с категорией оценочности. Обе, в свою очередь, являются основными компонентами плана содержания, через который манифестируется тот или иной знак эмоции. Оценочность суждений, оформленных эмоционально предполагает наличие ассоциаций и переосмыслений, свойственных только данной культуре.

Изучение в сопоставительном плане глобальных понятий внутреннего мира человека типа “любовь” опирается на учет различных подходов общегуманитарного фона: философского, естественно-научного (психологического) и художественного.

Вторая глава “Языковой знак “любовь” как термин в немецком и русском языках: общее и особенное” посвящается рассмотрению понятия “любовь” как термина. Приводятся межкультурные определения понятия в свете различных подходов; дается ретроспектива изменений его признаковых характеристик на материале лексикографических изданий XVIII - XIX веков; рассматриваются национально-культурные интерпретации ассоциативно-образного характера, оформленные русским и немецким языковым сознанием в паремиологических изречениях.

По сути речь идет о концептуальных подходах, имеющихся в современной антропоцентрической парадигме, в исследовании глобальных понятий вообще. Для нашего частного случая - понятия “любовь” - мы выделили шесть основных его концептуальных интерпретаций: 1) обиходные и/или определения “наивного” восприятия, 2) общефилософские, 3) аспектно-научные, 4) художественно-образные, 5) определения-суждения и 6) концптуально-авторские. В работе они также именуются “определения” в целях избежать путаницы и тавтологии в дальнейшем изложении материала исследования, так как термины “понятие” и “концепт” часто употребляются как синонимы для обозначения смысловых значений имени (знака). Именно так мы их используем в нашей работе.

Сделав попытку выявить типы культурных определений понятия ‘любовь’, мы обязательно учитывали те потенциальные цели и задачи, которые ставятся в каждом отдельном случае носителем языка в процессе коммуникации. Понятно, что значения, приписываемые слову в процессе коммуникации, носят для своего продуцента ситуативный характер. Например, определение-суждение “Любовь-это такое чувство, когда я чувствую то, что вы чувствовать не можете” принадлежит А.Чехову, и в нем могут быть выделены признаки, которые стали главными для конкретной языковой личности: ‘чувство’, ‘необъяснимость’, ‘невозможность испытывать нечто подобное другим лицом’. Это определение претендует на афористичность (оно принадлежит известному лицу), тем самым оно отличается от обиходных интерпретаций понятия “любовь”. Но: аспектно-научное определение “Любовь - это депрессивно-маниакальный психоз, крайнее проявление которго - суицид” опирается на терминологическое медико-психическое понимание явления, что по сути не сопоставимо с другими концептуальными интерпретациями.

Очевидно, что каждый тип определений глобального понятия “любовь” располагает “своим” набором лексических единиц, который потенциально может быть бесконечен. В связи с этим мы ограничиваемся в диссертации поиском признаковых характеристик понятия “любовь” в русском и немецком языках, сопряженных с обиходными, художественно-образными определениями и определениями-суждениями ( в нашем случае они представлены паремиологическими изречениями), в которых национально-культурная специфика отражения самого явления через лексико-фразеологические средства интерпретации понятия проявляется наиболее полно и в которых категория эмотивности и оценочности презентируется на уровне общего и особенного в двух сравниваемых языках.

Историко-сопоставительный анализ признаков понятия “любовь” в немецкой и русской лексикографии на материале энциклопедических и филологических словарей, изданных в Германии в XVIII -XIX веках и в России в более позднее время ориентирован на сравнительный анализ лингвистических средств номинации и описания феномена любви в русском и немецком языках.

В итоге выяснилось следующее:

1) - немецкие энциклопедические издания и словари XVIII века трактуют любовь в духовно-теологическом либо в философском плане. Сексуальная сторона имеет в определении понятия либо символическое значение, либо игнорируется полностью. Решающее значение имеет любовь к Богу и собратьям, ближнему. Под любовью понимается не человеческое чувство в отношениях между мужчиной и женщиной, а милость Божья и потребность/необходимость в продолжении человеческого рода, предопределенная Богом. Русское понятие “любовь” дефинируется шире, а именно: в дополнение к немецким значениям “божья милость”, “благосклонность” подразумевается страсть, а также согласие, мир, в то время как в немецком языке для номинации этих понятий существуют другие лексемы. Кроме того, в русскоязычных источниках не упоминается толкование любви как болезни, напротив, - немецкие издания часто объясняют любовь как физическое состояние больного человека.

2) - в XIX веке в Германии понимание любви уже не носит явно теологический характер, но постепенно становится антропологической категорий, то есть в это время любовь уже не является чисто научным понятием, а толкуется с точки зрения человеческого фактора. В русских словарно-справочных изданиях понятие “любовь” либо опускается, как, например, в словаре Ф.Павленкова, либо оформляется кратким толкованием, основанным на перечислении созначений, либо (это касается энциклопедических изданий) на философской интерпретации этого понятия. Например, статья “любовь” в энциклопедическом словаре Ф.Брокгауза и И.Эфрона, изданном в Санкт-Петербурге в 1880 году, написана русским философом В.С.Соловьевым. Автор рассматривает три вида любви (родительскую, любовь детей к родителям и половую любовь). Эта статья является кратким изложением трактата В.С.Соловьева “О любви” и не имеет ничего общего с толкованием понятия “любовь” в немецком издании того же словаря, где “любовь - свободное влечение родственных лиц разного пола, или чувственное стремление к полному единению с определенной личностью противоположного пола, или же само единение” (Brockhaus, 1864-1868) (перевод наш - Л.В.);

3) - общее и различное в дефиниционном толковании понятий “любовь”/”die Liebe” сведено в единую таблицу, для чего выделяются их основные значения, или их основные признаки, к которым мы, не претендуя на категоричную завершенность, относим прежде всего: божественность, добродетель, болезнь, страсть, влечение, уважение, мир, согласие (покой), духовно-физическое единение.

4) все выделенные группы понятийных характеристик не имеют признаковых конкретизаторов, а упоминаются как признаки к самому понятию “любовь”, то есть ‘любовь’ = ‘добродетель’, ‘страсть’, ‘ мир’ и т.д.

Аналогичный анализ признаковых характеристик понятия “любовь” на материале современных изданий показал, что практически во всех русскоязычных изданиях ‘любовь’ понимается как чувство. Именно так оно определено только в четырех из девяти немецких источниках. Однако в трех из них ‘любовь’ трактуется как комплекс чувств и практически во всех немецких изданиях ‘любовь’ - это половое влечение, т.е. на первое место ставится биологический фактор. Такая трактовка прослеживается лишь в четырех русских изданиях. Смысловое объединение ‘склонность’ обнаружилось не в равных пропорциональных отношениях в русских и немецких источниках: 2:5. Зато ‘привязанность’ превалирует в четырех русских источниках, и только в одном немецком. Тенденция к вычленению смысловых подгрупп (сополагающих понятий) ‘любви’ достаточно неравномерна, что позволяет говорить о разнородных понятийных ассоциациях русского и немецкого языкового сознания. Если существует разность в понятийном осмыслении Х-явления, то очевидным должно стать и различное в признаковом обозначении понятия.

Анализ современных дефиниций в сравниваемых языках подтвердил это предположение. Упомянутые смысловые объединения характеризуются в русских и немецких изданиях 11 признаками. Выделив именно это количество, мы руководствовались наличием некоего признака хотя бы в двух источниках. Поэтому мы предполагаем относительную условность этого количества признаковых характеристик понятия “любовь” в обоих сравниваемых языках.

В данном случае также имеет место различное в самом распределении выделенных признаков. На фоне упоминающихся и в русских, и в немецких источниках - ‘самоотверженность’, ‘преданность’ - больше случаев различных признаковых характеристик в сопоставляемых источниках. Например, в немецких словарных изданиях нет признака, характеризующего ‘любовь’ как боль, страдание. Справедливо заметить, что в русских изданиях отсутствует понимание любви как страсти. Но существуют и общие признаки, встречающиеся как в русских, так и в немецких изданиях: ‘интимность’, ‘теплота’ .

Общее количество признаков понятия “любовь” существенно увеличилось по сравнению со словарными источниками XVIII-XIX веков.

В итоге обнаружилось следующее:

1. Основным выводом по результатам проделанного диахронного и синхронного анализа толкований понятия “любовь” в немецком и русском языках может стать то, что в процессе исторического развития общества и связанных с ним социальных изменений происходят не обнаруживаемые в синхронии процессы вариативности языкового опосредования в номинации, а отсюда - и в дескрипции, предметов и/или явлений окружающего мира. Диалектика действительности определяет динамику изменений понятий и категорий, их наполняемость лексическими средствами языка и коннотативную интерпретацию.

Чувственная картина внутреннего мира человека также подвергается вербальному переосмыслению, как это происходит с предметным миром, окружающим человека и отраженном в его сознании. Сами по себе чувства не могут меняться с течением времени (человек испытывал радость, нежность, страх, угрызения совести и много веков назад), но их языковой код видоизменяется вместе с переосмыслением семантической интерпретации смыслов понятия.

В разных языках это переосмысление происходит по-разному, следовательно, и языковым сознанием каждого отдельного этноса охватывается по-разному и по-разному же интерпретируется самим языком.

2. Для анализа лексикографических источников были отобраны только прямые номинативные значения. Сравнительный анализ словарных дефиниций имен существительных ‘любовь’ и ‘die Liebe’ показал, что мнения составителей словарей по поводу признаков, по которым можно определить каждое из значений данных многозначных единиц, не совпадают, поэтому выделенные ими признаки весьма разнообразны. Особенно это характерно для признаков - конкретизаторов чувства. Даже если авторы единодушны в выделении некоторых характеристик, то нередко они придерживаются противоположных точек зрения относительно того, как эти признаки определяют ‘любовь’ и ‘die Liebe’ в разных значениях. Это позволяет утверждать, что, во-первых, каждое из значений имен в обоих языках размыто, не определенно; во-вторых, и семантические границы между значениями внутри слова в некоторой степени размыты. Это, в свою очередь, свидетельствует о расплывчатости, неопределенности абстрактного понятия “любовь” в целом при функционировании его языкового кода в речи.

3. Очевидным результатом анализа является тот факт, что в современных лексикографических источниках в обоих языках существенно увеличилось количество сополагающих смыслов и признаковых характеристик. Часть из них (например, ‘уважение’, ‘непредсказуемость’, ‘страдание, боль’) не жестко фиксированы и довольно свободно поддаются варьированию.

Именно это явление системы языка служит предпосылкой возникновения особого функционирования понятий ‘любовь’ и ‘die Liebe’ в форме имен существительных в речи, когда признаки, описывающие чувство, отличаются еще большим разнообразием и необязательно совпадают со словарными. Говорящий/носитель языка, пользуясь расплывчатым языковым значением слова, как правило, допускает субъективное модифицирование значения и при этом как бы нацеливается на уточнение этой нечеткости по-своему. Такая модификация обусловливается закономерными факторами прагматического характера.

Следующим этапом сопоставительного анализа с целью выявления общего и различного в национально-культурных характеристиках понятия “любовь” явилось сопоставление интерпретаций пословичных выражений о любви и выявление общего и специфического в ассоциативных связях русского и немецкого языкового сознания. В этом смысле пословицы представляют собой своеобразный вид толкований понятия как такового, а именно - определения-суждения о каком-либо явлении, в нашем случае - любви.

В этой части нашего исследования мы оперировали преимущественно термином “паремия”, под которым подразумеваем единицу надъязыкового семиотического яруса, обладающую свойствами клишированности, афористичности и сентенциозности.

Исходя из основных положений паремиологии и беря за основу первичное толкование паремии, мы отобрали для сопоставительного анализа 68 пословичных выражений о любви на русском языке и 50 на немецком из общего числа около 7000 паремий. Все, отобранные пословичные выражения двух языков, можно распределить в соответствии с их идейным содержаением в общей сложности по 23 основным группам:

(1) - ‘любовь - высшее благо и высшая ценность для человека’; (2) - ‘любовь - не самое главное в жизни человека’: a)’труд, работа важнее и необходимее любви’, б) ‘деньги, материальное благополучие важнее любви’; (3) -’любовь неизбежна и непредсказуема’; (4) -’истинная любовь приходит к человеку только один раз’; (5) - ‘на смену одной любви приходит другая’; (6) - ‘нельзя любить по принуждению’; (7) - ‘для доказательства любви важна сила’; (8) - ‘любовь все преодолеет, любящий способен на многое’; (9) - ‘внешность (красота) не главное в любви’; (10) - ‘любовь начинается с внешнего впечатления’; (11) - ‘любящий не может быть объективен в оценке партнера или его поступка’; (12) - ‘любовь нельзя скрыть, утаить, а значит и преодолеть’; (13) - ‘любовь - это боль, страдание, мука’; (14) - ‘в любви есть место злобе, раздражению, агрессии’; (15) - ‘жертвенность, самоотверженность - признак любви’; (16) - ‘любовь вечна’; (17) - ‘любовь преходяща’; (18) - ‘материальные блага, комфорт не играют существенной роли в любви’; (19) - ‘любовь должна быть взаимна’; (20) - ‘в любви не должно быть места ревности, недоверию’; (21) - ‘ревность - спутница любви’; (22) - ‘любовь - это страсть, удовлетворение физического влечения’; (23) - ‘любовь не подчиняется воле и разуму человека’.

Анализ показывает, что общее и особенное в пословичных выражениях о любви определено прежде всего в идее. Так пословицы, объединенные идеей (3), (18) никак не представлены в немецком пословичном фонде, а в (13) количественное соотношение - семь русских и только одна немецкая пословица - свидетельствует об условной безразличности немецкого менталитета к идее негативных эмоциональных проявлений в любовных переживаниях. Зато (14) и (22) отражены в немецком языке, в русском же нам не удалось найти идейного эквивалента. Причем, если в немецких пословицах, утверждающих, что не бывает любви без ссор, обид, раздражения, чувствуется (само)ирония и снисходительность к человеческим слабостям, то пословицы, сопряженные с идеей (23), имеют явно отрицательную оценку.

В обоих языках имеются взаимоисключающие утверждения, оценивающих то или иное проявление любви. Например: ‘где любовь - тут и Бог’(1) «‘одной любовью сыт не будешь’ (2a); ‘was man aus Liebe tut, das geht nochmal gut’ « ‘Liebe kann viel, Geld kann alles’(2б); ‘alte Liebe rostet nicht’(4) « ‘alte Liebe rostet, wenn sie neue kostet’ (5); ‘насилу мил не будешь’ « ‘кого люблю, того и бью’ и т.д.

С идеей (1) в немецком языке можно соотнести условно лишь одну пословицу. Фактический материал подтверждает, что немецким языковым сознанием культивируется идея, что любовь - не самое главное в жизни человека, но труд, а следовательно, материальное благополучие, деньги важнее и необходимее для человека, чем чувства: ‘Arbeit löscht der Liebe Feuer’, ‘Liebe kann viel, Geld kann alles’, ‘zuerst die Arbeit, dann die Liebe’ и т.д.

Мы далеки от утверждения, что, если (13) практически не представлено пословицами немецкого языка, то немцы не знают душевной боли и страданий в любви, а русские полагают, что человек способен подчинить своему разуму и воле любое душевное переживание (23). Однако, складывается впечатление, что для русского менталитета любовь значит больше, чем для немца: даже в количественном плане преимущество пословичных выражений о любви отмечается в русском языке; в немецком языке преобладают пословицы о сватовстве, женитьбе, семье и ее обустройстве. Для русских важнее духовный комфорт, эмоциональность переживания, для немцев очевидно рационально-утилитарное восприятие явления.

Идея, приписываемая отдельной паремии, всегда рассчитана на определенный перлокутивный эффект: говорящий/пишущий, раскрывая для адресата предмет речи с определенной стороны, истолковывая и оценивая его по-своему, стремится побудить слушающего/ читающего к определенным запланированным выводам и действиям. Иными словами, речь идет о том, что содержание пословицы определяется в первую очередь с точки зрения его воздействующей силы на собеседника. Вот пример такого воздействия: “Лушка захохотала, сказала вслед: “Макар от меня все мировой революцией заслонялся, а вы - севом. .Мне горячая любовь нужна, а так что же? У вас кровя заржавели от делов, а с плохой посудой и сердцу остуда !” (Шолохов, 1966:208). Идею употребленной пословицы можно интерпретировать в данном случае следующим образом: любовь должна быть взаимна, без ответного чувства исчезает любовь, симпатия, привязанность. Как результат отчаянной попытки привлечь к себе внимание, высказанное чувство горечи от одиночества и желание ответной любви - растерянность Давыдова, затем жалость к Лушке и сомнение в правоте своих действий по отношению к ней.

Основным выводом по этой части нашего исследования стал следующий тезис. На фоне общих закономерных положений о паремии, а именно:

1) пословица выражает отношение, а не абсолютную истину;

2) значение и истинность пословицы могут быть определены только

контекстом;

3) пословица, отражающая какую-либо ситуацию, может не быть

рассчитана на то или иное конкретное ее употребление;

4) человеку свойственно выбирать пословицу в зависимости от

требований жизненной ситуации, а не в силу ее абстрактного

смысла,

сопоставительный анализ пословиц о любви в русском и немецком языках мог бы стать подтверждением мысли о том, что возникшие в определенном историко-культурном социуме пословичные выражения отражают общие характерные для многих языковых коллективов мировоззренческие и поведенческие стереотипы, но также несут ментальные черты лишь конкретного этнического сообщества.

В Третьей главе “Сопоставительный анализ языковых средств описания понятия “любовь” в русском и немецком языках” приводится сопоставительный анализ лексических средств фразеологического и нефразеологического характера, обозначающих понятие “любовь” с точки зрения их общих и особенных структурных типов (часть1), коннотативных признаков (часть 2) и метафорического переосмысления (часть 3).

К итогам такого сопоставления мы относим следующие положения:

Своеобразие номинации и описания вычлененных языковым сознанием говорящих на определенном языке элементов окружающей действительности и внутреннего, эмоционального мира человека как ее части задано уже формой интерпретации, то есть форма языковых средств, стремясь к своеобразию, влечет за собой определенные раздичия в семном составе и в эмотивной прагматике. Такие различия сами по себе суть своеобразное картирование окружающего мира и одновременно - свидетельство неодинаковости видения его конкретным культурным сообществом.

Материал исследования свидетельствует, что этнокультурная специфика понятия “любовь” в немецком и русском языках объективно выделяется и может быть представлена в нескольких культурных доминантах:

1) немецким языковым сознанием однозначно осуждаются такие проявления любви, как безрассудочность, открытая демонстрация чувства; отрицается мистический характер любви. Негативно оценивается в немецком культурном социуме назойливость, неумение сдерживать эмоции. Русский менталитет терпим к таким признаковым и оценочным характеристикам, как безрассудочность, страдание, боль, мучительные переживания в любви, проявления влюбленности мистического характера, но осуждает легкомыслие, безответственность, нескромность (особенно жесткие социальные требования предъявляются к женщине). Немецкое языковое сознание скорее оценивает эти поведенческие характеристики в любовных отношениях иронически, чем с осуждением;

2) русский язык стремится к конкретизации эмоциональной информации, к обозначению нюансов эмоционального отношения, поведения и состояния, номинируемых как ‘любовь’. Немецкое языковое сознание характеризуется в этом смысле определенным консерватизмом и не стремится вербализовать нюансы любовных переживаний, ограничиваясь новообразованиями от нейтральных глаголов общего типа и широкой семантикой словарного состава. Однако в обоих языках активно используются метафорические переносы для описания и/или обозначения того или иного эмоционального переживания, связвнного с любовью;

3) культурологические признаки в описании понятия “любовь” для носителей немецкого и русского языков частично универсальны, частично специфичны. В обоих сравниваемых языках основные культурно-образные ассоциации, связанные с понятием “любовь”, основаны прежде всего на ‘пламени’, ‘жаре’ , ‘огне’, ‘горении’. Совпали в немецком и русском языках представления о любви как о питательном средстве, пище. Однако в немецком языке образ любви никак не представлен лексикой ‘дыхания’, ‘кипения жидкости’,’вместилища/сосуда’, практически отсутствуют ассоциации с колдовством, чародейством, волшебством, которые отражены в русском языке. Русское языковое сознание “не выхватило” никаких ассоциативных переосмыслений для описания любви из животного мира, в то время, как немецкий язык достаточно активно оперирует образами, связанными с фауной. Из двух сравниваемых языков только русский имеет в совем составе слова, в которых отсылка к литературному персонажу имеется в их внутренней форме.

В обоих сравниваемых языках любовь “очеловечивается” и опредмечивается, но русский менталитет чаще интерпретирует ‘любовь’ как явление природы. Закономерным для обоих культурных социумов является гиперболизация в описании способностей человека любить как фундаментального чувства. Однако для русского языкового сознания это ассоциируется прежде всего с ‘душой’ и ‘сердцем’, для немецкого же предпочтительным является ‘сердце’.

Гиперболизация степени чувства в описании любви связана для носителя русского языка прежде всего со смертью, а затем - с безумием. Немецкий менталитет ограничивает гиперболизованное описание степени любви с разными видами безумия; тема смерти практически не затрагивается.

В целом - при некоторой базовой ассоциативной общности, основанной, как правило, на дедуктивно-логических и индуктивно-прагматических признаках, каждое языковое сознание добавляет “свои” переосмысления, интерпретации, свойственные только ему и являющимися для данного культурного социума ценностными доминантами.

В Заключении подводятся итоги по выполнению намеченных целей и задач. При сопоставлении выделенных лексико-фразеологических средств, описывающих понятие “любовь” с точки зрения эмоционального состояния, отношения, поведения и его оценки в рамках немецкого и русского языков были выявлены историко-социологические изменения в дефинициях этого понятия в двух языках, установлены культурно-этнические характеристики данного эмоционального феномена, которые при некоторой базовой признаковой общности имеют определенные несходные признаки. На основе выделенных признаковых характеристик был определен языковой корпус лексическо-фразеологических единиц со значением “любовь”. Сопоставительный анализ этих единиц позволил выявить общее и особенное в национально-вариативной предпочтительности их употребления, а также выделить ценностные доминанты, связанные с интерпретациями понятия “любовь” в двух этнокультурных общностях.

Одним из основных выводов проведенного сопоставительного анализа стал следующий тезис: являясь универсальным явлением в человеческой жизни вообще ,“любовь” как понятие универсально с точки зрения совокупности существенных признаков, наполняющих его. Но языковые интерпретации этого понятия отличны в сравниваемых языках, так как коннотативные и ассоциативные признаки, вычлененные конкретным языковым сознанием, своеобразны и базируются на ментальных образах, свойственных только данному культурному социуму. Расхождения в лингво-культурологических интерпретациях понятия “любовь” прослеживаются в структурных типах его описания, в коннотативных признаках и в образно-ассоциативных переосмыслениях, связанных с этим понятием.

В ходе исследования на материале немецкого и русского языков были конкретизированы общепризнанные положения о национально-культурной относительности в различных концептах описания того или иного понятия.

Здесь же, в Заключении, намечаются пути дальнейшего исследования проблем, связанных с лингвокультурологическим подходом к анализу фрагментов внутреннего мира человека и выделению ценностных доминант в конкретных культурных социумах.

Итоги исследования нашли свое отражение в публикациях:

1. О психолингвистическом аспекте феномена любви//Тез. Докладов междунар.конф. “Языковая личность и семантика”. - Волгоград, 1994. - с.27-28.

2. Ассоциативно-образные переосмысления в сложных словах с компонентом ‘liebe-’/ ‘-liebe’// Языковая личность: культурные концепты: Сб.науч.трудов. - Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. - с.167-175.