ЯЗЫКОВЫЕ АСПЕКТЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЯ В ПАРЕМИИ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Работа посвящена описанию явления противопоставления как сложного лингвофилософского понятия и осуществляется на материале паремиологического фонда французского, английского и русского языков в русле современной научной парадигмы. Исследование, проведенное с использованием такого подхода, предполагает учет, с одной стороны, современных достижений собственно лингвистики, а с другой, - имеющихся научных разработок на стыке наук, то есть в области лингвофилософии, лингвопсихологии, лингвокультурологии и лингвокогнитологии. Указанный комплексный подход позволяет выявить и описать как особенности когнитивного механизма языкового сознания человека вообще, так и проследить процессы вербализации категории противопоставления в процессах семантизации на различном языковом материале, то есть в контрастивном плане.

Следует сказать, что интерес к явлению противопоставления, проявленный учеными еще в античную эпоху (Аристотель, Платон, Гераклит), поддерживался в науке на протяжении всей последующей истории развития человеческого общества (Фома Аквинский, Николай Кузанский, Джордано Бруно, Гегель, Иммануил Кант, Фридрих Энгельс). Не ослабевает этот интерес и в настоящее время, причем в современной научной парадигме наблюдается исследование явления противопоставления не только в рамках общих проблем познания мира человеком как одной из составляющих единого процесса обобщения, но и в рамках психологических проблем, рассматривающих различные этапы мыслительной деятельности человека при функционировании его языкового сознания [Выготский 1982; Квинн 2000; Меркулов 2000]. С лингвистической точки зрения вопросы противопоставления разрабатывались в основном в области фонологии и структурной фонетики (Н.С. Трубецкой, Trier), и лишь в последнее время в лингвистике наметился более перспективный "крен" в сторону рассмотрения противопоставления как сложного структурно-семантического явления (Дж. Лайонз, E. Rudolph).

Не ослабевает внимание в современной науке и к анализу языковых образцов народного творчества, ядро которых, как считают, составляют пословицы и поговорки. Еще в трудах выдающихся филологов XIX века была заложена традиция их изучения с позиций языка как исторического и социального феномена в контексте взаимосвязи языка, мышления и культуры [Потебня 1875; Крушевский 1876; Веселовский 1989]; данная традиция успешно культивируется на современном этапе развития языкознания, вместе с бурно развивающимися когнитивной лингвистикой, этнолингвистикой и лингвокультурологией. При этом ширится взгляд на фольлор как на аккумулированное знание, определенную мировоззренческую систему, средоточие этнокультурных традиций народа [Чистов 1986; Хроленко 1992; Никитина 1993;Путилов 1994; Толстой 1995; Артеменко 2003]. В связи с этим, в настоящее время в лингвофольклористике можно наблюдать смещение акцента на изучение как общечеловеческих, так и национально-специфических особенностей концептуализации и категоризации мира, отражаемых паремиологическими высказываниями.

В то же время, в целом можно констатировать отсутствие отдельных работ, которые были бы специально посвящены рассмотрению языковых аспектов выражения интересующего нас явления противопоставления на паремиологическом материале рассмотренных в работе языков; можно отметить также явно недостаточное количество научных работ, исследующих ту или иную конкретную языковую категорию, в частности, интересующую нас категорию противопоставления, в сопоставительном аспекте. Все это обусловливает актуальность настоящего исследования, которое продолжает наметившуюся в сегодняшнем языкознании перспективную исследовательскую линию структурно-семантического анализа в широком смысле с привлечением данных названных областей и имеет целью рассмотреть реализацию отдельно взятого языкового явления на специфическом языковом материале.

Цель исследования состоит, таким образом, в разностороннем изучении явления противопоставления в интердисциплинарном и контрастивном аспектах на материале французских, английских и русских пословиц и поговорок в качестве языковых единиц, имеющих особый лингвокультурологический статус.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- провести критический обзор имеющейся научной литературы по проблеме противопоставления и определить теоретическую базу проводимого исследования;

- рассмотреть реализацию феномена противопоставления, с одной стороны, в свете особенностей языкового мышления человека; а с другой, - как проявления структурно-семантических особенностей языковой модели в процессах семантизации при соотнесении номинируемого смысла и конкретной языковой структуры;

- соотнести процессы реализации противопоставления с некоторыми уровнями языковой системы (лексико-грамматическим, стилистическим и когнитивным уровнями);

- описать универсальные и национально-специфические черты языковых аспектов реализации противопоставления во французском, английском и русском языках.

Объектом исследования послужили паремиологические высказывания, рассмотренные в сопоставительном аспекте. Критериями их отбора были формальный (наличие эксплицитной или имплицируемой логико-противительной структуры) и содержательный (наличие или импликация семантически полярных языковых единиц в структуре высказывания) критерии.

Материалом исследования явились паремии французского, английского и русского языков, извлеченные методом сплошной выборки из фразеологических словарей, а также сборников пословиц и поговорок исследуемых языков. Составленная картотека включает свыше 1600 единиц, из них 588 единиц французского, 479 единиц английского и 600 единиц русского языка.

В процессе осуществления поставленных задач были использованы следующие методы языкового анализа материала: сравнительно-сопоставительный метод, описательно-аналитический метод, метод экстралингвистической интерпретации фактов.

Основные положения, выносимые на защиту:

- особенность языковых аспектов реализации противопоставления в паремии заключается во взаимодействии трех взаимосвязанных сторон противопоставления: как свойства когнитивного механизма языкового мышления человека; как способа вербализации номинируемого паремиологическим высказыванием смысла; как принципа языковой организации семантической структуры высказывания;

- принципом языковой организации последней выступает логико-противительная семантическая структура, содержащая либо эксплицитно, либо имплицитно выраженное противопоставление семантически полярных языковых единиц;

- реализация противопоставления в языке проходит при взаимодействии, с одной стороны, разных уровней языковой системы, а с другой, - при взаимопроникновении семантики разных категорий одного и того же языкового уровня;

- универсальные черты когнитивного механизма языкового сознания человека отражаются в семантике участвующих в процессах противопоставления философских категорий;

- механизмом языковой компенсации при семантическом сближении противопоставляемых в паремиологическом высказывании понятий выступают процессы метафорического переосмысления;

- национально-специфические черты характера отдельных народов прослеживаются при реализации противопоставления в паремиологическом высказывании по более конкретным семантическим линиям, структурирующим концепты и противопоставленные концептуальные пары.

Теоретической базой работы послужили теоретические положения и воззрения, выдвинутые в трудах Н.Н. Амосовой, Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, Н.Н. Болдырева, Е.М. Верещагина, В.Г. Гака, И.Р. Гальперина, В.Г. Костомарова, Е.С. Кубряковой, А.В. Кунина, В.А. Масловой, А.Г. Назаряна, С.Е. Никитиной, Л.А. Новикова, Г.Л. Пермякова, А.И. Смирницкого, Ю.С. Степанова, З.К. Тарланова, В.Н. Телия, А. Dundes, A-J. Greimas, M. Malouz, G.B. Milner, E. Rudolph, A. Taylor и других ученых.

Научная новизна исследования - в комплексном рассмотрении языковых аспектов явления противопоставления при задействовании особенностей как структурной семантики высказывания, так и когнитивного механизма языкового сознания человека, в целом. Новым представляется и рассмотрение противопоставления в единстве трех взаимосвязанных его сторон - как свойства человеческого мышления, как способа реализации номинируемого высказыванием смысла и как принципа организации логико-противительной языковой структуры.

Теоретическая значимость работы в развитии теории языкового сознания под углом зрения процессов семантизации языковых единиц. Выводы, полученные при сопоставительном рассмотрении реализации отдельно взятого языкового явления противопоставления на конкретном языковом материале (паремиологических высказываниях) могут оказать содействие в дальнейшем теоретическом осмыслении семантики языковых структур и законов человеческого мышления при участии его вербального и невербального уровней, а также могут быть распространены на изучение других языковых явлений и применительно к другому языковому материалу.

Практическая ценность работы состоит в возможности использования ее результатов в практике вузовского преподавания курсов когнитивной лингвистки, лексикологии, сопоставительной лингвистки, теории и практики перевода, стилистики. Материалы диссертационного исследования могут найти применение в преподавании отдельных аспектов практических курсов французского, английского и русского языков.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были изложены на Международной научной конференции «Современные проблемы публичного и частно-правового регулирования», секция «Иностранные языки» (БашГУ, г. Уфа, март 2005), на Международной научно-практической конференции «Вторая мировая война в зеркале современности», секция «Язык и проблемы межкультурной коммуникации» (УГНТУ, г, Уфа, апрель 2005), на Всероссийской научной конференции «Антропологическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии» (СГПА, г. Стерлитамак, октябрь 2005), на Межрегиональной научно-теоретической конференции «Литература, язык и художественная культура в современных процессах социокультурной коммуникации» (БашГУ, г. Уфа, октябрь 2005). Основные положения работы нашли отражение в шести публикациях по теме исследования (4 статьи и 2 тезисов докладов). Диссертация была обсуждена на расширенном заседании кафедры сопоставительного языкознания БашГУ и получила положительную оценку.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка, содержащего научную литературу и справочные источники.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются основная цель и более частные задачи исследования, указываются теоретическая база и методы настоящего исследования, обосновываются научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

Глава I "Противопоставление как неотъемлемый этап процесса восприятия и познания мира человеком" посвящена рассмотрению противопоставления под лингвофилософским и лингвопсихологическим углами зрения. Здесь же освещается степень изученности явления противопоставления в собственно лингвистике.

Известно, что противопоставление - одно из фундаментальнейших явлений нашей жизни, проявляющееся как в сенсорном, так и в интеллектуальном восприятии человеком окружающего его мира, поэтому, как и всякая философская категория, оно может быть определено как "форма осознания в понятиях всеобщих способов отношения человека к миру, отражающая наиболее общие и существенные свойства, законы природы, общества и мышления" [Философский словарь 1991].

В этой главе рассмотрение проблемы противопоставления проводится, начиная с античных времен, когда закладываются научные основы изучения категории противопоставления, наряду с обращением философов древности к понятию "философская категория" вообще.

С древнейших времен противопоставленные сущности считались основой бытия. Аристотель, Платон, Гераклит, позже Фома Аквинский, Николай Кузанский, Джордано Бруно, Иммануил Кант, Гегель и другие философы мыслили мир как единство и борьбу противоположностей, при этом, в их понимании, эти противоположности оказываются не чем иным, как противопоставленными сущностями.

Механизм противопоставления предопределен, прежде всего, дуальностью восприятия мира человеком и обусловлен когнитивным строением самой личности, а также двоичной системой конструктов человека, используемых им в познании и интерпретации мира (Дж. Келли), что базируется, в свою очередь, на психофизиологических особенностях строения мозга человека и его мышления; противопоставление есть одно из проявлений относительности, которая определяет и ограничивает всю деятельность человеческого разума; в нашем сознании все или большинство понятий заложены парами, причем каждое из вербализованных понятий всегда, так или иначе, вызывает представления о другом (Ш. Балли).

В современной психологии противопоставление трактуется как важнейший этап восприятия, чувственного и рационального познания мира, ключевое звено процесса мышления, направленное на обобщение знаний человека об окружающей действительности [Выготский 1982; Пузырев 1995; Квинн 2000]. Предрасположенность людей мыслить оппозициями, рассматривая одну вещь или ее сторону как нечто противоположное другой, признается врожденной, бессознательной стратегией человеческого мышления. Психологическая предпочтительность различий отвечает за высокую значимость противопоставления и в языке: без осознания тождества объектов и различий между ними оказываются невозможными любое построение высказывания, любая мыслительная деятельность человека. Противопоставленные тождества и различия квалифицируются как первое фундаментальное противопоставление в осмыслении мира человеком.

В лингвистических исследованиях первой половины XX века противопоставление рассматривалось, главным образом, в рамках фонологических оппозиций представителями функциональной школы лингвистики (Н.С. Трубецкой и его последователи), имеются также сведения о более позднем обращении к явлению противопоставления представителями лексической семантики (Дж. Лайонз и др.). Одним из первых комплексных подходов к описанию противопоставления, с учетом значения противопоставленных языковых пар и частотности их употребления, можно считать работу Ч. Огдена "Противопоставление", увидевшую свет еще в 30-е годы прошлого века [Ogden 1932].

Разноплановость и сложность данной семантической категории и тот факт, что она пронизывает все сферы человеческого сознания и бытия, до сих пор не позволяют подойти к более и менее четкому всеобъемлющему научному определению явления противопоставления.

В лингвистическом плане трудность представляет и тот немаловажный момент, что результаты, полученные при классификации типов оппозиций на уровне фонетического и лексического составов языка, большей частью оказываются неприменимыми к противопоставлениям, возникающим на уровне более сложных языковых и речевых структур, например, на уровне предложения и высказывания.

Исходя из семантического понимания явления противопоставления Дж. Лайонзом [Лайонз 1978], а также при привлечении другого определения противопоставления - как различия, устанавливаемого для двух (или более) однородных единиц языка, способного выполнить семиологическую функцию, то есть быть семиологически релевантным [Ахманова 1969], в диссертации приводится следующее рабочее определение противопоставления. Противопоставление - есть сложное структурно-семантическое построение, с помощью которого осуществляется номинация смысла высказывания при переходе от невербального к вербальному уровню языкового мышления, при этом истинное (или мнимое) положение (состояние) пары вещей или их свойств представляется как эксплицитно, так и имплицитно содержащее указание на различие семантически полярных (семантически неоднородных) пар языковых единиц.

В главе 2 "Историческое и лингвокультурологическое освещение паремиологических высказываний" дается краткий экскурс в историю возникновения и становления паремиологии как науки в отечественном и зарубежном языкознании, освещаются особенности современного этапа исследования паремий, характеризующегося сближением лингвокогнитивного и лингвокультурологического подходов к их изучению.

В сегодняшнем языкознании пословицы и поговорки рассматриваются как отражение культурно-специфических взглядов, норм и убеждений говорящих на том или ином языке людей, как культурно-маркированные речения [Киприянова 1999; Мамонтов 2000; Агаркова 2001; Середина 2001]. Интерес лингвокультурологии к паремиологическому фонду естественных языков объясняется, в первую очередь, тем, что в любой лингвокультурологической общности формируются определенные социально значимые точки зрения на предмет и явления объективного мира [Кириллова 1991]; большинство паремий - это вербально выраженные "стереотипы народного сознания" [Маслова 2001].

До сегодняшнего дня остается спорным вопрос о лингвистическом статусе паремий. В этой связи можно указать на существование двух исследовательских подходов - фразеологически ориентированного подхода (включение паремий во фразеологический фонд языка) [Кунин 1970; Виноградов 1977; Гвоздев 1983; Верещагин, Костомаров 1990; Мамонтов 2000] и фразеологически неориентированного подхода (рассмотрение паремий отдельно от фразеологического фонда языка) [Ожегов 1957; Амосова 1963; Бабник 1964; Тарланов 1972; Яколцевич 1990]. Оптимальным представляется понимание паремии как сложного феномена, обладающего и свойствами языка, и свойствами речи (языковой знак, языковой код, высказывание как элемент дискурса).

Расцвет семиотики и структурализма в середине прошлого столетия дал толчок к развитию структурно - ориентированного направления в исследовании паремиологических единиц, предполагающего как структурирование самого паремиологического фонда языка и составление классификаций пословиц и поговорок с перспективой выхода на их международные классификации [Taylor 1930; Пермяков 1970; Кууси 1978], так и изучение структурно-семантических особенностей собственно паремиологических высказываний [Milner 1969; Greimas 1970; Maloux 1977; Дандис 1978; Крикманн 1984; Škara 1998].

В рамках вопросов изучения паремий отстаивается структурно-семантическое своеобразие данных единиц как обладающих особым знаковым характером и целостностью номинации (Ш. Балли, О.С. Ахманова), отдельное внимание уделяется прескриптивной и оценочной функциям паремий в языке и речи.

Что касается другого спорного вопроса, а именно, проблемы разграничения пословиц и поговорок, то эта сторона вопроса не представляется принципиальной, хотя она и не решена до сих пор. Поэтому в настоящей работе предпринята попытка недифференцированного рассмотрения пословиц и поговорок, объединяющего под термином "паремия" как собственно пословицы и поговороки, так и афоризмы нефольклорного происхождения, а также так называемые крылатые выражения и некогда авторские философские изречения, перешедшие в паремиологический фонд языка из текстовых источников нефольклорного происхождения.

Глава 3 носит название "Сопоставительный анализ реализации противопоставления на уровнях языка". С учетом лингвофилософского, лингвопсихологического и собственно лингвистического подходов к изучению явления противопоставления, изложенных в главе 1, в этой главе противопоставление понимается как единство трех взаимосвязанных его сторон: как свойство когнитивного механизма языкового сознания человека, как способ языкового выражения номинируемого паремиологическим высказыванием смысла и как принцип языковой организации высказывания. Данная глава предлагает рассмотрение интересующего нас явления противопоставления на лексико-грамматическом и стилистическом уровнях языковой системы. Поскольку, как показали наши наблюдения, уровни языка очень тесно связаны и непременно взаимодействуют между собой, реализация противопоставления очень часто происходит с привлечением более одного уровня языковой системы.

Основой выражения противопоставления на лексико-грамматическом языковом уровне становится логико - противительная грамматическая структура, а само противопоставление актуализируется в этом случае как за счет противопоставленных грамматических категориальных форм, так и за счет семантически полярных лексических единиц, частным случаем выражения чего на лексическом уровне оказываются антонимические языковые пары.

В соответствии с классификацией Л.А. Новикова [Новиков 1973], были выделены две семантические оппозиции языковых единиц: 1) семантическая оппозиция с потенциально градуальными семантическими отношениями, где между компонентами оппозиции возможны промежуточные звенья, показывающие постепенное изменение признака, ср. франц. L'art est long, la vie est courte; англ. Art is long, life is short; русск. Жизнь коротка, искусство долговечно;

2) комплементарная семантическая оппозиция, члены которой выражают семантические отношения дополнительности, ср. франц. Si tu veux la paix, prépare la guerre; англ. If you want peace, prepare for war; русск. Если хочешь мира, готовься к войне.

Более подробно семантика и семантические связи компонентов высказывания были рассмотрены далее, в следующей главе, здесь же был сделан акцент на характере грамматических оппозиций.

Так, в пределах логико-противительной грамматической структуры были зафиксированны оппозиции глагольных категориальных форм по роду, падежу, времени, залогу, наклонению.

Грамматическая оппозиция по падежу была отмечена для паремий только русского языка, что объясняется особенностями строя русского языка как флективного: русск. Брюхо наживешь, а брюхом не наживешь. Голова - то есть, да в голове - то нет.

Оппозиции по роду, как показало исследование, во всех рассматриваемых языках строились с привлечением гендерного фактора, [Колосова 1996; Кириллина 1999; Хакимова 2003]: ср. франц. A femme hargneuse, mari brutal (досл. Сварливой жене жестокий муж); англ. Men make houses, women make homes (досл. Мужчины строят дома, женщины создают уют); русск. Муж возом не навозит, что жена горшком наносит.

Характерной для всех трех языков оказалась оппозиция "настоящее - будущее время": ср., франц. Qui va doucement, ira sûrement (досл. Кто идет тихонько, дойдет наверняка); англ. As you sow, so you shall reap (досл. Как ты сеешь, так ты и жнешь); русск. Что посеешь, то и пожнешь.

Оппозиция, содержащая категориальную форму прошедшего времени, "прошедшее время - настоящее время" была выявлена только в русском языке: русск. Кто что украл, тот в том ответ дает; Кто что видел, то и сказывает. Это может быть интерпретировано как бóльшая ориентированность русского менталитета по сравнению с французским и английским менталитетами, на результативность, "прошлый опыт", народа; ср. также Кто успел, тот и съел.

Необходимо отметить, что в целом употребление форм прошедшего времени является нетипичным для единиц пословичного жанра, поскольку паремии служат для выражения суждений, носящих характер общей закономерности, формы же прошедшего времени в наибольшей степени связаны с конкретной действительностью и моделируют уникальное, конкретное, а не типичное.

Этим же можно объяснить, по всей видимости, полное смещение акцента для некоторых логико-противительных структур в семантический план языкового выражения и, посредством этого, элиминирвание оппозиции в грамматическом временнóм плане: ср., франц. Qui donne au pauvre, prête au Dieu (досл. Кто дает бедному, одалживает Богу), Sous le chapeau d'un paysan peut se trouver le conseil d'un prince (досл. Под шляпой крестьянина может находиться совет принца); англ. This I like once and that I like always (досл. Это мне нравится один раз, а то - всегда); Better to reign in hell than serve in heaven (досл. Лучше править в аду, чем служить в раю); русск. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Элиминирование оппозиций во временнóм плане может найти толкование как несоблюдение в формулах предпочтения временны́х рамок, ибо то, что предпочтительно, хорошо во все времена.

Формулы предпочтения обычно основаны на контрасте двух ситуативных смыслов, в них многообразие вариантов семантически поляризовано и сконцентрировано в виде наиболее острой колизии; ср. франц. Mieux vaut glisser du pied que de la lange (досл. Лучше споткнуться, чем запнуться); англ. Better be born lucky than rich (досл. Лучше родиться удачливым, чем богатым); русск. Лучше на бедной жениться, чем с богатой браниться.

Исследование грамматических оппозиций для категории залога не дало ярко выраженных результатов.

Рассмотрение оппозиций для грамматической категории наклонения выявило оппозицию "повелительное наклонение - изъявительное наклонение", отмеченную для всех трех исследуемых языков: ср., франц. Dis - moi qui tu hantes, je te dirai qui es-tu (досл. Скажи мне, кого ты посещаешь, и я скажу, кто ты); англ. Seek and you will find (досл. Ищи и ты найдешь); русск. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

При изучении семантики оппозиций, создаваемых грамматической категорией наклонения, была отмечена тенденция к семантической асимметрии, а именно, стремление к предпочтительной маркировке в английских паремиях именно отрицательной формы повелительного наклонения в начале структуры высказывания: англ. Don't count your chickens before they are hatched (досл. Не считай (своих) цыплят, пока они не вылупились).

Особенностью английских паремий является то, что номинируемые смыслы в первой и второй частях приведенного выше высказывания мыслятся как противоречащие друг другу. В русских паремиях такого противоречия не прослеживается, видимо, в силу того, что грамматическая оппозиция по наклонению в них не выражена: Не сули собаке пироги, а кинь краюху; Не сули бычка, а дай чашку молока.

Особенностью французского языка оказывается то, что прескриптивная направленность пословичного высказывания передается, скорее, как приглашение к совместному действию с имплицитно выраженным противопоставлением: франц. Ne plaçons notre espoir qu'en nos précautions (досл. Давайте будем помещать (нашу) надежду исключительно в (нашу) предосторожность); во французском языке наблюдается и своеобразный "сдвиг" оппозиции в модальный план выражения: Il ne faut jamais vendre la peau de l'ours avant de l'avoir tué (досл. Не нужно (никогда) продавать шкуру медведя, пока он не убит). Упрощенная семантическая структура русского эквивалента данной пословицы, содержащая инфинитивную конструкцию: Продавать шкуру неубитого медведя, также свидетельствует о тенденции опускать противоречие в плане выражения.

Анализ паремиологических высказываний проведенный таким образом показал, что противопоставление может быть квалифицировано как проходящее не только при взаимодействии разных уровней языковой системы, но и как активизирующее взаимопроникновение семантически разных грамматических категорий одного языкового уровня.

На стилистическом уровне языка были рассмотрены такие стилистические приемы, как антитеза, дизъюнктеза, дезидентификация, амфитеза и диатеза [Арутюнова 1999; Бочина 2003].

Самой общей формой противопоставления явилась здесь антитеза (греч. аntithesis - противопоставление), традиционно рассматриваемая как конвергенция антонимического повтора и синтаксического параллелизма: ср. франц. L'esprit est prompt, la chair est faible; англ. Spirit is cheerful, flesh is feeble; русск. Дух бодр, плоть немощна.

Близок к антитезе прием дизъюнктезы, которая стремится достигнуть предельной семантической поляризации смысловой структуры высказывания, нередко с использованием семантических кванторов общности при наличии метафорического переосмысления: франц. Ou empereur, ou rien (досл. Или император, или ничего); англ. Neck or nothing (досл. Шея или ничего); русск. Либо пан, либо пропал (Пан или пропал).

В ходе анализа стилистических приемов дезидентификации (отрицание с последующим пояснением проводимого разуподобления): русск. Сердце не камень - лопается; амфитезы (утверждение обеих противоположностей): русск. День да ночь - сутки прочь; и диатезы (отрицание противоположных признаков): русск. Ни старого, ни малого, а седового, да бывалого был сделан вывод о том, что последние три стилистических приема не могут существовать во французском и английском языках, синтаксис которых характеризуется тенденцией к двусоставности предложения, к фиксированному и прогрессивному порядку слов.

Коммуникативный уровень языка специально в работе не рассматривался в связи с тем, что в последнее время появилось значительное количество научных исследований, решающих как общие вопросы прескриптивной направленности паремиологических высказываний [Кипсабит 2002; Латыпова 2003], так и конкретное их речеактовое наполнение [Сидоркова 1999; Завьялова 2002; Рамазанова 2005].

Когнитивный уровень языка рассматривался отдельно, в главе 4.

Кроме того, были проанализированы некоторые характерные для логико-противительной языковой структуры семантические коннекторы, при этом в качестве характерной для французского языка, из всех трех рассматриваемых языков, была отмечена тенденция к более разветвленной семантической структуре высказывания с обилием разнообразных коннекторов, их повтора и неоднократной актуализацией других уточняющих семантических элементов.

Рассмотрение паремий под таким углом зрения позволило уточнить формулировки некоторых пар близких по своему значению понятий, таких как "противопоставление - противоположность", противоположность - "полярность", "противопоставление - оппозиция", "противоположность - контраст", "противопоставление - антитеза". В более уточненном виде "противоположность" определялась как "нечто несходное", и одновременно, как "некий результат" актуализации процесса противопоставления; "контраст" - как резко выраженная противопоставление, "полярность" - как крайне выраженная противоположность; "оппозиция" - как противопоставление единиц одного языкового уровня; "антитеза" - как противопоставление единиц разного языкового уровня.

Глава 4 "Сопоставительное лингвокогнитивное и лингвокультурологическое описание паремий" содержит анализ языковых аспектов противопоставления с привлечением некоторых философских категорий, ибо, как подчеркивается в работе, именно философские категории участвуют в когнитивных процессах, отражая способы отношения человека к миру через осознание им наиболее общих и существенных свойств, законов природы, общества и мышления.

Здесь было рассмотрено участие в плане выражения значения паремиологического высказывания философских категорий количества, качества, пространства, времени, части/целого и других.

Категория количества была рассмотрена как указание на точное (определенное) количество, неточное (неопределенное) количество и тотальное/нулевое количество [Багаев 1997; Иксанова 2001].

Для всех трех исследуемых языков, в рамках формул предпочтения, рассмотренных в предыдущей главе, при указании на точное (определенное количество) самым простым и наиболее типичным оказалось противопоставление "2 к 1", зачастую с эксплицитным или имплицитным содержанием оценки: франц. Deux amis valent mieux qu'un (досл. Два друга ценятся лучше, чем один); англ. Two heads are better than one (досл. Две головы лучше, чем одна); русск. Одна голова хорошо,а две лучше.

Наше исследование показало, что чаще других в паремиях противопоставление находит выражение через употребление количественных числительных "один", "два", "три", "четыре", "семь", "десять". Для русского языка, как наиболее характерное, было зафиксировано употребление числа "семь": Семь раз отмерь, один отрежь; Этот нос Бог семерым нес, одному достался. Для английского языка более характерным оказалось использование фреквентивов - once, twice (однажды, дважды): англ. Once bitten, twice shy (досл. Однажды побитый - дважды скромный); Mesure twice, cut once (досл. Измерь дважды, отрежь единожды). Для семантической структуры французских паремиологических высказываний более характерным явилось обозначение тотального/нулевого количества "все/ничего": N'entreprends rien sans avoir mesuré toutes les choses (досл. Не предпринимай ничего, не измерив всего); Qui promet tout ne donne rien (досл. Кто обещает все, не дает ничего).

Проведенный анализ подтвердил мысль о свойственной французам яркости воображения, стремления к абстракции, по сравнению с особенностями национального характера англичан, для которых отмечают сдержанность воображения [Бромлей 1978].

При указании на неточное (неопределенное) количество отмечалось противопоставление в основном по семантической линии "много - мало", также с подключением категории оценки: англ. Promise little, but do much; русск. Меньше обещай, больше делай.

Категория качества нашла отражение во всех трех языках как оппозиция двух семантически разнородных признаков одной и той же вещи/объекта или разных вещей/объектов: франц. Chien vivant mieux que lion mort; англ. A live dog is better than a dead lion; (досл. Живая собака лучше мертвого льва); русск. Мал золотник, да дорог.

В качестве одной из особенностей семантической структуры французских паремий был зафиксирован своеобразный переход категории количества в категорию качества при характеризации признака, а не действия: франц. Grand prometteur - petit donneur (досл. Большой обещальщик - маленький давальщик); ср. также франц. Petite pluie abat grand vent (Маленький дождь сокрушает большой ветер).

Категория пространства оказалось почти не представленной при анализе материала под интересующим нас углом зрения.

Рассмотрение категории времени выявило наиболее распространенную для всех трех языков семантическую оппозицию "сегодня/завтра" при метафоризации выражаемого смысла: франц. Il ne faut pas remettre au lendemain ce que l'on peut faire le jour même; англ. Never put off till tomorrow what you can do today; русск. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

Культурологический сопоставительный подход к исследованию паремий выявил некоторые универсальное черты, характерные для всех трех рассматриваемых культур - противопоставление временны́х планов как символизирующих чувство неуверенности человека в предстоящем, его бессилие перед неумолимым ходом времени и грядущими, возможно неблагоприятными, событиями.

В качестве особенности французских паремий здесь также был выявлен метафорический смысл обозначений конкретных дней недели и более контрастное семантическое наполнение паремии с привлечением самых существенных для человеческого бытия понятий: франц. Qui rit vendredi, dimanche pleurera (досл. Кто смеется в пятницу, в воскресенье будет плакать); Aujourd’hui en chère, demain en bière (досл. Сегодня - за едой, завтра - в гробу).

Категория "часть/целое" фиксировалась как актуализируемая совместно с категорией качества: франц. Tel arbre, tel fruit (досл. Каково дерево, таков фрукт); англ. Like man, like speech (досл. Каков человек, такова и его речь); ср. также русск. Яблоко от яблони недалеко падает. Отсутствие логико-противительной грамматической структуры на уровне плана выражения в подобных случаях восполняется, как представляется, наличием противопоставления на уровне языкового мышления человека.

Далее анализ паремиологических высказываний был проведен в соответствии с когнитивным структурированием концептов в языковом сознании человека. Для анализа были выбраны следующие семантические оппозиции, включающие наиболее распространенные в паремиях концептуальные пары: "жизнь - смерть", "мир - война", "мудрость - глупость", "друг - враг".

Для первой концептуальной пары "жизнь - смерть" в качестве характерной черты всех трех языков фиксировалось подключение к плану выражения паремии сирконстантных, в том числе оценочных, семантических элементов и ментальных предикатов: ср. франц. Mieux vaut mourir à honneur, qu'à honte vivre (досл. Лучше умереть с честью, чем жить в позоре); Il faut vouloir vivre et savoir mourir (досл. Надо хотеть жить и уметь умереть); англ. Better a glorious death than a shameful life (досл. Лучше славная смерть, чем позорная жизнь). В русском языке в таких структурах были более выражены процессы метафоризации: русск. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

В качестве второй концептуальной пары была рассмотрена концептуальная пара "мир - война". При реализации противопоставления в качестве национальной черты характера французов здесь была отмечена бóльшая их ориентированность на прагматическую сторону вещей и событий, нередко выражаемая в паремиях экспликацией нежелательных последствий этих событий: франц. Mieux vaut pain sec et la paix, que bonne chère et querelle. (досл. Лучше сухой хлеб и мир, чем хорошая еда и ссора); Il ne fait la guerre que pour faire enfin la paix (досл. Войны делаются только для того, чтобы установить в конце концов мир); ср. также франц. La paix pend les voleurs, la guerre les met en honneur (досл. Мир вешает воров, война придает им чести). В качестве национальной черты англичан было указано на акцентирование рациональной, а не чувственной стороны вещей: англ. A bad compromise is better than a good lawsuit (досл. Плохой компромисс лучше хорошей тяжбы). Данная семантическая линия подтверждает и такую национальную черту характера англичан, как их особую приверженность к законопослушанию. Для русских в этом случае характерна бо́льшая абстрактность в языковом мышлении: Худой мир лучше доброй ссоры.

Стремление к фиксации рациональной стороны вещей в виде особенности характера англичан было отмечено и при анализе концептуальной пары "мудрость - глупость": англ. A fool may throw a stone into a well which a hundred wise men cannot pull out (досл. Дурак может бросить в колодец камень, который сто мудрых не смогут вытащить); A silent fool is counted wise (досл. Молчаливого дурака считают мудрым); A wise man changes his mind, a fool never will (досл. Мудрый человек меняет мнение, дурак - никогда).

Для французского характера снова подтвердилась семантическая релевантность прагматического фактора ("служить", "быть полезным людям"): франц. Les fous sont plus utiles aux sages, que les sages aux fous (досл. Дураки более полезны для мудрых, чем мудрые для дураков); L'argent sert l'homme sage et gouverne le sot (досл. Деньги служат мудрому и управляют глупым).

Кроме того, для французского характера отмечалась маркировка по семантической линии "удовольствия (праздники)": франц. Les fous font les fêtes, les sages en ont le plaisir (досл. Дураки делают праздники, умные от них получают удовольствие) и семантической линии "иррациональное (эмоции)", последнее зачастую задает прескрипцию предостережения: франц. Les sages sont souvent la dupe des sots (досл. Мудрые часто становятся жертвой обмана глупых); N'est pas sage qui n'a peur d'un fou (досл. Не мудр тот, кто не боится дурака).

Вербализация предостережения избегать неблагоприятного хода событий и (или) их нежелательных последствий фиксировалась при анализе французских и некоторых английских паремий и для концептуальной пары "друг - враг", ср. франц. Mieux vaut mourir près de son ami, que vivre près de son ennemi (досл. Лучше умереть рядом с другом, чем жить рядом с врагом), Rien n'est si dangereux qu'un indiscret ami, mieux vaudrait un sage ennemi (досл. Нет ничего опаснее нескромного друга, лучше мудрый враг); англ. A friends frown is better than a foe's smile (досл. Лучше хмурое лицо друга, чем улыбка врага), Better an open enemy than a false friend (досл. Лучше открытый враг, чем фальшивый друг), False friends are worse than open enemies (досл. Фальшивые друзья хуже, чем открытые враги). Как показывают эти примеры, в английских паремиях этой концептуальной пары дополнительно отмечалась характеризация по семантическим линиям "искренность (открытость)/фальшивость (закрытость)" человеческого характера.

В русских паремиях данной концептуальной пары наблюдалось бóльшее сходство с французскими паремиями (тяготение к семантической линии иррационального), чем с английскими, что выражалось в вербализации в них предостережения избегать опасных людей, не поддаваться отрицательным эмоциям: русск. Неверный друг - опасный враг; Не бойся врага умного, (а) бойся друга глупого.

Таким образом, был сделан вывод о том, что национально-специфические черты характера того или иного народа обнаруживаются при когнитивном изучении более конкретных семантических линий, служащих основой конструирования концептов в языковом мышлении человека, что находит отражение в конкретном семантическом наполнении высказываний.

В этой же главе на когнитивном уровне языка были рассмотрены случаи метафорического переосмысления как механизма языковой компенсации при семантическом сближении противопоставляемых в паремиологическом высказывании понятий, которые в своем прямом значении традиционно мыслятся как семантически разнородные.

В заключении обобщаются результаты проводимого исследования и намечаются перспективы дальнейшего сопоставительного изучения паремий.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях по теме исследования:

1. Юсупова З.А. Семантические особенности английских и французских пословиц и поговорок //Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: Сборник научных трудов.– Вып.–1.- Архангельск: Поморский государственный университет, 2004. – С. 261-262.

2. Юсупова З.А. Лингвометодический аспект изучения пословиц и поговорок //Современные проблемы публично-правового и частно-правового регулирования: теория и практика: Материалы Международной научно-практической конференции.–Уфа: РИО БашГУ, 2005. – С. 253-255.

3. Юсупова З.А. К определению смысловой структуры термина «пословица» //Вопросы обучения иностранным языкам. Методика. Лингвистика. Психология: Сборник научных статей.-Уфа: УГАТУ, 2005. - С. 330-332.

4. Юсупова З.А. Некоторые особенности становления и развития паремиологии как науки //Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии: Материалы Всероссийской научной конференции. - Стерлитамак: СГПА, 2005. - С. 284 - 287.

5. Юсупова З.А. (в соавторстве). Метафора как средство создания концептуальной связанности при реализации принципа противопоставления в паремии //Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии: Материалы Всероссийской научной конференции. - Стерлитамак: СГПА, 2005. - С 215 - 216.

6. Юсупова З.А. Стилистические приемы выражения противопоставления (на материале английских, французских и русских паремий) //Литература, язык и художественная культура в современных процессах социокультурной коммуникации: Материалы Международной научно-теоретической конференции. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - С. 226-230.