Благотворители и меценаты

Благотворители и меценаты

"ВИВАТ, МЕЦЕНАТ!"

Общественную жизнь последнего десятилетия в России ярко характеризуют два явления - формирование класса олигархов, сопровождаемое шумными скандалами, и учреждение множества общественных премий, сопровождаемых шумными церемониями награждения.

Золотой дождь наград пролился на творческую элиту. Как правило, вполне достойную этих наград. Популярности в народе золоченые статуэтки им не прибавили, поскольку и без них они всегда были любимы и почитаемы в России. Зато для многих стали, своего рода, компенсацией за свою невостребованность.

Наряду с подобными наградами в последнее время появились и награды для представителей бизнеса. И не только за успехи в бизнесе, но и за благотворительность. Последние получились не столь многочисленны и не столь шумны как все предыдущие. Пресса о них не пишет - ведь за них не платят и они не замешаны на сенсациях и скандалах. А зря. Эти скромные премии помогают утверждению в предпринимательской среде традиционных ценностей и культурных стереотипов, утрата которых стала самой большой нашей потерей.

Именно поэтому, считаем необходимым рассказать о фестивале искусств "Виват, Меценат!", проводимый в Москве Благотворительным фондом "Меценат" уже во второй раз.

*

В течение недели с 14 по 21 февраля на разных театральных и концертных площадках столицы прошли спектакли и концерты, которые были осуществлены в разное время при поддержке спонсоров и меценатов. А 21 февраля на сцене театра "Новая опера" состоялся заключительный галла-концерт в честь номинантов фестиваля с вручением почетных дипломов и памятных символов группе компаний, банков и фирм за заслуги в деле поддержки культуры.

На этом фестивале не было соревновательности и оценок. Благотворительность не спорт. Каждый жест "дара" здесь равно ценен. А то, что эти дары были отданы на "добрые дела" подтверждается всей фестивальной программой, в рамках которой можно было увидеть:

концерты - Государственного академического хореографического ансамбля "Березка" имени Н.С.Надеждиной, детского народного ансамбля танца "Калинка";

спектакли - "Ужин с дураком" и "Поза эмигранта" театра Антона Чехова, "Безумный день или женитьба Фигаро" театра Армена Джигарханяна, "Любовь по контракту" городского драматического театра города Елец, представление театра фольклора республики Коми;

музыкальные вечера - Большого сифонического оркестра имени П.И.Чайковского под руководством Владимира Федосеева, камерного оркестра "Виртуозы Москвы" под руководством Владимира Спивакова, Юрия Башмета и ансамбля "Солисты Москвы";

представления для детей - Московского театра детской книги "Волшебная лампа", театра кукол города Дзержинска, благотворительный концерт Шоу-группы "Игра" Дома культуры инвалидов "Надежда", сказочное представление учащихся Московской международной киношколы.

*

Вечер прошел почти по домашнему. Для вручения почетных наград на сцену выходили - министр культуры Михаил Швыдкой и его заместитель Наталья Дементьева, Борис Мессерер и Белла Ахмадулина, Андриес Лиепа и Генрих Боровик .

Почетными наградами фонда "Меценат" на этот раз были отмечены - НК "Лукойл", фирма "Пронто-Москва", ОАО "Севергазпром", "Внешэкономбанк", КБ "Кредиттраст", КБ "Мастер-Банк", Культурно-развлекательный центр "Арбат", Торговая система "Иван", Производственно-экспериментальная фабрика "Союз", кондитерская фабрика "Зарянка", мэр города Дзержинска и Международный Благотворительный фонд Юрия Башмета.

В адрес меценатов в этот вечер было сказано немало добрых слов. Сами награждаемые в ответных речах, наоборот, были скромны и немногословны. Что было приятно. Обещали умножить свои усилия на поприще меценатства . Что было приятно вдвойне.

Любые оценки данного события, на мой взгляд, неуместны. Слава Богу, что имеем то, что имеем . Как сказал один из выступавших: "Мало у нас еще предпринимателей открывающих свое сердце искусству. Пусть их будет больше". Пусть будут! И больше, и разных!

В поисках имиджа

Если судить по частоте употребления слов, то мы живем в эпоху "имиджей". Буквально это модное английское словечко означает всего лишь "образ". Однако в русском языке "образ", хотя и близко по смыслу, но все же не тождественно полюбившемуся сегодня слову "имидж".

Под "образом" традиционно подразумевается, например, портрет, созданный художником. Или - актер играет роль, он - в образе. Вещественная фактура "образа" в нашем восприятии не акцентирована, она как бы растворяется, и мы устремляемся к многозначным смыслам, которые скрываются за этой фактурой. Совсем другое - "имидж". Это образ, во-первых, более или менее однозначный, а во-вторых, замкнутый на вещественную и телесную фактуру своего носителя, стилизующий ее.

Потребность в стилистической отработанности облика стала для многих самостоятельной задачей на пути к обретению собственного имиджа. С наличием имиджа связана сегодня высокая самооценка людей, наделенных мало-мальскими амбициями на общественное признание и известность. Отсюда, в частности, небывалый интерес к модной индустрии, ранжирование деятельности портных и фотохудожников, создающих дизайн внешности, как нового искусства, вложение больших капиталов в дома, одежды, парфюмерию, обувь, в фэн-шоу и т.п.

Причины повышенного внимания к собственному стилю в повседневном появлении на людях вышли за границы личностных предпочтений и приобрели отчетливо социальный смысл. И уже поэтому нынешняя имиджевая ситуация и исторические прелюдии к ней заслуживают отдельного исследования.

*

В России слишком долго господствовал принцип все и вся унифицирующего "мундира". Сословные стандарты одеяний и поведения Московской Руси сменились петровскими чиновными регламентами, которые только начав размываться к концу XIX века (вспомним странноватый наряд не то из пролетарских, не то артистических блуз и не то ямщицких, не то солдатских сапог, выработанный радикальными интеллигентами вроде М.Горького; стоит вспомнить также хитон М.Волошина), были восстановлены в сталинское время. В квазивоенные френчи и фуражки были одеты железнодорожники, юристы, работники почты, учащиеся ФЗУ. В одинаковом покрое ходили школьники и пионеры, и даже в позднесоветское время освобожденные работники партии и комсомола носили своего рода униформу - серый костюм-тройку.

Не удивительно, что идеологическая нелояльность и в досоветское время, и в советское выражались в России через внешнее отрицание тотальности "мундира". Отсюда ношение бороды либеральными славянофилами в 1840-годы - борода со времени Петра I ассоциировалась с "вольностью". Или же узкие брючки и длинные волосы у "неправедной" молодежи 1950-1970- годов, и т.д. В постсоветское время забота о культивированности (как правило, дорогостоящей) личного облика стала знаком раскрепощенности от норм коллективизма, замешанного на низком уровне потребления. Отсюда галстуки "от Версаче" и ручки "Паркер", которые считаются непреложными признаками принадлежности к "новым русским". В том же ряду стоит и забота о дизайне особняков и оффисов, как бы продолжающих внешний облик их владельцев.

Потребность в стилистической отработанности собственного облика включает сегодня уже достаточно широкий круг явлений (образ жизни, поведение, выбор досуговых занятий), однако основное внимание все же сосредоточено на персоне как таковой. Маркирование различных амбиций осуществляется, главным образом, через прическу или пиджак, через тонко сделанный макияж или фигуру, а точнее тренированное в хороших спортивных залах тело.

Таким образом, к концу ХХ века изобретение авангардистов - боди art распространяется в повседневную жизнь. Носителями наиболее ходовых ценностей и символов ( в обход традиционно-условных артефактов культуры - книг, картин и т.д.) становятся реальные лицо и тело, стилизованный внешний облик человека.

*

Это очень напоминает архаичные периоды и формы культуры. Ведь именно в эпохи архаики наиболее фундаментальные категории культуры понимались исключительно через призму телесного опыта (см., например, об этом в замечательной работе В.Н.Торопова "Пространство и текст"), когда люди стремились превратить реальное тело или лицо в и з о б р а ж е н и е условных тела и лица. В архаических обществах практиковалась ритуальная раскраска или татуировка. Опрошенные в 1930-х годах Клодом Леви-Строссом южноамериканские индейцы говорили: "Кто не раскрашен, тот просто глуп". То же мы наблюдаем и в своеобразных "зонах архаики" современной цивилизации, например, среди тюремных завсегдатаев. Им тоже сами по себе реальные тела и лица кажутся недостаточно значимыми, как бы ничего не стоящими (или даже ненастоящими) без специального узора в виде татуировки.

Это как товар: без клейма фирмы он вызывает подозрение в поддельности, недоброкачественности, в том, что он нестоящий и ненастоящий. Но есть и различие. Фирменное клеймо функционально: оно служит условием продаваемости товара. А сложная раскраска лица, например, у североамериканских индейцев ни для какой "выгоды" не нужна. Она есть нечто большее. Она выражает социальное достоинство и мистическое значение человека, она изображает на эмпирическом лице идеальный лик мифических первопредков и заданных ими законов жизни.

Особый случай срастания условной маски с реальным лицом принадлежит глубокой древности и очень специфическим условиям - при погребении египетских фараонов. Золотая маска на мумии - это заменитель лица, но такого, которым человек обращен к вечности. Изображение лица здесь и буквально "принадлежит" данному человеку, и отделено от "бренного" облика. Пример окончательного разделения изображения и его носителя дают поздние изображения на портретах, уже никак не связанных с лицом портретируемых и живущие в других измерениях и пространствах.

Противоположная по смыслу маске фараона - маска клоуна. Клоунская раскраска, во-первых, существовала не отдельно, а прямо на "модели". Во-вторых, в отличие от погребальной маски (или ритуальной татуировки), она повернута не к вечности, а к посюсторонней, гротескно измененной жизни.

Если маска скрывает реальные черты, то клоунский грим заостряет отдельные из них. Клоунский суперрумянец, суперрот и супернос, как и суперштиблеты или супернеловкость, продолжают реальные детали лица и поведения в символическую сферу хаотического избытка и гротесковой чрезмерности.

Клоун пародирует благообразие "правильного" мира - в частности тем, что оставляет от целостного облика только несколько выпяченных частей. "Маска" клоуна - это броские детали: нос, румянец, штиблеты, между которыми как бы и нет соединительной ткани. Именно в системе таких шаржированных частностей, между которыми - зияния, "дыры", строится в массе своей современный социальный имидж и новых политиков, и "новых русских", претендующих на роль новой российской элиты.

*

Отражением подобных имиджевых моделей, являющих не себя, но знак себя, только более совершенный, отличный от конкурентов (или, наоборот, свидетельствующих о принадлежности к какой-то социальной группе), может служить реклама. Особенно видеореклама, которая вся строится на основе имиджей, стилизованных обликов людей и вещей, единственным содержанием которых является конкурентноспособность и успех.

В эпоху культа "имиджей" такое традиционное понятие, как "образ" - многосложный, тесно связанный с коренными основами личности и культуры, - почти ушло из нашего сознания. Наступило время самодовлеющей внешности.

Впрочем, вздыхать об ушедшем или уходящем - не лучшее из занятий. Важнее сегодня помочь алчущим собственного "имиджа" в его поисках. И не только на уровне учтивых сомнений профессионального дизайнера в неотразимости малиновых пиджаков, но, что значительно труднее, помочь в культурном самоопределении, самоиндетефикации людей с определенными традициями. Это включает также артикуляцию ментальных основ и перспектив, поиски такого самоопределения сопровождающих, даже если эти поиски ведутся в зоне сугубо прикладной и бытовой.

И поэтому небесполезно еще раз приглядеться к современному феномену имидж-культуры, например, с такой точки зрения: как нынешнее, выраженное в наличии статусного "имиджа", понятие "престижа" соотносится с традиционными представлениями об общественной иерархии, о высших ее ступенях и о путях, на нее возводящих.

И если ее рассмотрение разочарует читателей, почувствовавших приятный вкус выигрышного "имиджа", оно все равно небесполезно. Осознать ограниченность наших стремлений и достижений - своего рода терапевтическое средство против распространенного (и особенно острого в "успешных" кругах) страха не соответствовать статусным нормам своей среды.

"О секторе третьем замолвите слово…"

Эти слова, обращенные к представителям СМИ, я услышала на одной из конференций, посвященной проблемам "третьего сектора". И действительно, тема эта редко обсуждается на страницах прессы. Возможно поэтому, третий сектор сегодня представляется некоей заповедной зоной, своеобразной "terra incognito", о существовании которой большая часть нашего народонаселения мало что знает. И это при том, что его деятельность охватывает практически все стороны нашей жизни от рождения до смерти, что здесь трудятся миллионы активистов, энтузиастов и … прагматиков, а число составляющих его некоммерческих организаций перевалило, как было сказано в одном из выступлений Владимира Путина, за 300 тысяч.

Нелюбопытство и гражданская инертность нашего народонаселения давно уже стали национальной традицией. Хочется верить, что только до поры до времени.

Наше желание привлечь внимание читателей журнала к жизни и проблемам "третьего сектора" искренне, но не бескорыстно. Его судьба - залог нашего общего благополучия, даже если мы не всегда соприкасаемся с ним по жизни напрямую.

Кроме всего прочего - жизнь в этом секторе столь удивительна и разнообразна, что знакомство с ней может стать занятием более интригующим, чем чтение детективов и обозрение триллеров.

Разве не удивительно, как в нищей разоренной стране, десятки миллионов людей без оглядки на государство находят средства для взаимопомощи и взаимовыручки себе и себе подобным. Как, не владея даже азбукой бизнеса и менеджмента, ухитряются привлекать в третий сектор инвестиции, составляющие суммарно сотни и более миллионов долларов. Как на фоне всеобщего казнокрадства умудряются донести эти деньги до нуждающихся в них…

Многого не хватает пока третьему сектору для благополучного существования. Но зато в избытке - инициативы, смекалки, оптимизма и, главное, душевного тепла и человеческого достоинства. Потеряв веру в государство, сообщество третьего сектора не утратило веру в человеческие отношения, на которых, собственно, и держится сегодня вся его жизнь.

Жизнь эта непроста и очень хрупка. Искры тепла и надежды, которые дарит "третий сектор" многим, порой бесконечно отчаявшимся людям, настолько слабы еще, что без помощи со стороны всего общества могут легко угаснуть.

Понимание произрастает из знания. Поэтому мы приглашаем вас к путешествию " в незнаемое", в мир близкий и далекий одновременно. Мир, состоящий из множества, порой микроскопически малых частиц, представляющих вместе картину замысловатую, но увлекательную.