Курсовая работа: Варианты реализации специфики славянского фэнтези в русской и белорусской литературах
Курсовая работа: Варианты реализации специфики славянского фэнтези в русской и белорусской литературах
МИНИСТЕРСТВО
ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Учреждение
образования
«ГОМЕЛЬСКИЙ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ.
Ф.СКОРИНЫ»
Филологический
факультет
Кафедра
русской и мировой литературы
ВАРИАНТЫ
РЕАЛИЗАЦИИ СПЕЦИФИКИ СЛАВЯНСКОГО ФЭНТЕЗИ В РУССКОЙ И БЕЛОРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРАХ
Курсовая
работа
Исполнитель
студент группы РФ-41 Ларченко
О.С.
Научный руководитель
к.ф.н., доцент _________________________
Суслова Н.В.
ГОМЕЛЬ
2010
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1 Специфика
реализации славянского фэнтези в русской литературе (на материале «Дозоров»
С.Лукьяненко)
2 Фэнтези в
белорусской литературе
2.1 Специфика
реализации славянского фэнтези в белорусской литературе (на примере произведений
Вл.
Короткевича)
2.2 Фэнтези в
современной белорусской литературе
Заключение
Список использованных источников
ВВЕДЕНИЕ
Жанр фэнтези (англ. fantasy
фантазия) появился в Англии в начале XX
века. Жанр основан на использовании мифологических и сказочных мотивов.
Считается, что его основоположником был профессор Оксфордского Университета Дж.
Р. Р. Толкиен. Фэнтези предполагает раскрытие извечных морально-философских и
социальных вопросов (борьба добра и зла, тема любви, власти, войны), но рассматриваются
эти вопросы в пространстве иного, параллельного мира, своеобразном «тридесятом
царстве», созданном на основе различных мифов, легенд, эпосов, переработанных
фантазией автора. Главная цель фэнтези – не создание рассказов о великих
воителях, магах и остроухих уродцах нечеловеческого происхождения, а
повествование о борьбе Добра и Зла в человеческой душе, о путях становления
самосознания личности. В этом жанре любая мистика (боги, маги, талисманы),
волшебные существа (эльфы, гномы, драконы), обязательная четкость в расстановке
сил (явных воплощениях Добра и Зла) являются лишь средствами для образности,
четкости повествования, а никак не его основой [1].
Самыми известными представителями жанра
фэнтези являются Джон Рональд Руэл Толкиен, Урсула Ле Гуин, Ник Перумов, Майкл
Муркок, Роджер Желязны, Андре Нортон, Анджей Сапковский, Сергей Лукьяненко и
другие.
Фэнтези
в целом – это описание миров, подобных нашему, но с работающей в них магией;
миров с чёткой границей между Тьмой и Светом. Эти миры могут быть какими-то
вариациями Земли в далёком прошлом (цикл о Конане, «Властелин Колец» Толкина,
«Хроники Корума» Муркока); далёком будущем («Колесо Времени» Р. Джордана,
«Ворота Смерти» Вэйс и Хикмана); альтернативном настоящем («Операция Хаос» Пола
Андерсона), а также параллельными мирами, существующими вне
(«Дракобой-Копьё»Маргарет Вэйс и Трэси Хикман, «Чёрный Отряд»Глена Кука) или же
в связи с Землёй («Хроники Амбера» Р. Желязны). Многие из книг последней
категории повествуют о человеке с Земли, нашем современнике, попадающем в
магический мир, и ведут свою родословную от «Янки при дворе Короля Артура»
Марка Твена и «Приключений Джона Картера на Марсе» Эдгара Берроуза.
Произведения фэнтези чаще всего
напоминают историко-приключенческий роман, действие которого происходит в
вымышленном мире, близком к реальному Средневековью, герои которого
сталкиваются со сверхъестественными явлениями и существами. Зачастую фэнтези
построено на основе архетипических сюжетов [1].
Литература фэнтези ведёт свою историю от
мифов Древней Греции и средневековых эпосов («Беовульф»). Сильное влияние на
жанр фэнтези оказали средневековые романы. Артурианская легенда с её магией,
мечами и романтикой, по мнению Анджея Сапковского, лежит в основе большинства
произведений фэнтези
Первые произведения современного фэнтези
начали появляться в начале ХХ века. В ХIХ
и начале ХХ века (а в СССР – до начала 1990-х годов) произведения фэнтези часто
публиковались в тех же журналах, что и научная фантастика и были часто написаны
теми же авторами. Но истинное рождение современного фэнтези всё-таки произошло
после публикации романа «Властелин Колец» Дж. Р. Р. Толкиена. Эта книга, а
также «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса и «Земноморье» У. Ле Гуин заложили
подлинные основы одного из наиболее популярных литературных жанров, в котором
на данный момент работают сотни писателей [2].
В наши дни фэнтези очень популярный
жанр, который процветает и развивается, поэтому и актуальность выбранной мною
темы очевидна. Фэнтези не только литературный жанр — это также жанр в кинематографе,
живописи, компьютерных и настольных играх. Большинство фильмов в жанре фэнтези
является экранизациями книг или снято по их мотивам. В число наиболее известных
экранизаций входят «Властелин колец» режиссёра Питера Джексона, «Лев, колдунья
и платяной шкаф» Эндрю Адамсона. По мотивам книг сняты также «Конан-варвар» и
«Конан-разрушитель» Джона Милиуса, «Волкодав из рода Серых Псов» Н. Лебедева,
«13-й воин» Дж.Мактирнана и М.Крайтона, сериалы «Ведьмак» Марека Бродского и
«Волшебник Земноморья» Роберта Лиебермана. Фэнтези также представлено в
анимации, в частности картинами «Огонь и лёд», «Хоббит» и «Властелин колец»
Ральфа Бакши.
Славянское фэнтези, на наш взгляд, вс
же стоит рассматривать отдельно, так как эта разновидность имеет свои, отличные
от других разновидностей данного жанра, черты и особенности:
1)
в
произведениях, относящихся к славянскому фэнтези присутствовуют персонажи,
явления, присущие именно славянской мифологии, славянской
культуре(волки-оборотни, русалки и др.);
2)
Главный
герой славянского фэнтези, в отличие от западного хоть и побеждает, но не
всегда остаётся при этом жив (например, Волкодав из книг Марии Семёновой);
Целью данного курсового исследования
является выявление вариантов реализации специфики славянского фэнтези в русской
и белорусской литературах.
Задачи:
-
на материале «Дозоров» С.Лукьяненко выявить элементы, связанные с русским
(славянским) фольклором, доказать, что они ближе к славянскому варианту, чем к
западному;
-
найти сходства и различия образа главного героя славянского фэнтези и героя
западно-европейских фэнтези;
-
на примере произведений В.Короткевича доказать, что некоторые произведения
белорусской литературы можно отнести к жанру фэнтези.
1.
Специфика реализации славянского фэнтези в русской
литературе (на материале «Дозоров» С.Лукьяненко)
В
настоящее время в русской, как, в принципе, и мировой литературе, очень
популярным стал жанр фэнтези. Писатели, которые работают в данном жанре, очень
часто, помимо общеизвестных мифологических персонажей, которые присутствуют
практически у всех народов, добавляют в свои произведения и черты, присущие
только мифологии его страны и его народа. Русские писатели не стали в этом
плане исключением – в русской литературе стало модным писать произведения,
основанные на славянском фольклоре, славянской мифологии. Очень часто в
творениях отечественных мастеров литературы в последнее время можно встретить
персонажей из наших, знакомых всем с детства сказок, и представителей
славянских мифов и легенд. Ниже мы рассмотрим это на примере некоторых
произведений из русской и белорусской литературы.
В
данной курсовой работе мною были взяты для рассмотрения «Ночной дозор»,
«Дневной дозор» и «Сумеречный дозор» Сергея Лукьяненко. Эти произведения без
сомнения можно отнести к жанру фэнтези, но вряд ли можно определить их как
славянское фэнтези, так как кроме территориальной принадлежности действий,
происходящих в произведениях и присутствия в них некоторых персонажей, типичных
для славянской мифологии, в них практически нет ничего, явно указывающего на
принадлежность именно к славянскому фэнтези. Но, как уже говорилось выше,
некоторые элементы всё-таки присутствуют. Именно их мы и рассмотрим ниже. И
начнём с персонажей, которые очень напоминают «жителей» славянских сказок,
поверий и мифов.
Практически
все герои «Дозоров» так называемые Иные, которые подразделяются на Тёмных и
Светлых – Дневной и Ночной дозор соответственно. Они уже делятся на более узкие
группы. Среди них есть маги, оборотни, перевёртыши, вампиры, ведьмы и т.т.,
которые делятся на уровни, которых всего 5, также есть внеуровневые Иные,
высшие и низшие Иные. Большинство из этих персонажей можно встретить в
фольклоре многих стран, преимущественно даже не славянских, а западных,
например, маги и вампиры, которых в романах большинство, они и являются
главными героями произведений, но помимо них немало и второстепенных героев, с
которыми хорошо знакомы именно жители славянских стран. Это оборотни и ведьмы.
Итак,
для начала поближе познакомимся с ведьмами из «Дозоров». Во второй книге, «Дневном
дозоре», фигурирует целый отдел ведьм, которые служат Дневному дозору. Но вс
же не такие ведьмы нам знакомы с детства. Героини «Дневного дозора» скорее
западный вариант, чем славянский. Это современные девушки и женщины, живущие в
современно мире, выполняющие обычную для Тёмных иных работу. Мы не будем
заострять на них внимания. А заострим его на героине третьей книги,
«Сумеречного дозора», ведьме Арине, в которой можно найти много черт, присущих
«нашим», типичным для русского фольклора, ведьмам. В образе Арины очень чётко
просматривается образ Бабы Яги, которую мы все себе отлично представляем
благодаря русским сказкам. Хотя при первом знакомстве с Ариной вряд ли можно
сравнить её с Бабой Ягой – сгорбленной сморщенной старушкой с крючковатым
носом, так как Арина предстаёт перед нами совершенно не такой – это красивая
молодая женщина, но всё же далеко не обычная. Первое, что выдаёт в ней то ли
волшебницу, то ли ведьму – это её умение подчинять себе животных с помощью свое
силы и с помощью заклинаний: «Рядом с щенками стояла взрослая женщина -
красивая, черноволосая, в длинном льняном платье и босиком.
Волк
угрожающе зарычал.
-
Не балуй, - сказала женщина. Наклонилась, схватила за шкирку одного щенка - тот
повис в ее руках безвольно, будто уснув. Остальные тоже застыли на месте. - Это
у нас кто?
Волк,
уже не обращая внимания на детей, угрюмо двинулся к женщине.
-
Волчья чаща, тьма и жуть,
Вам
меня не обмануть,
-
нараспев сказала женщина.
Волк
остановился.
-
Вижу правду, вижу ложь,
На
кого же ты похож?
-
закончила женщина, глядя на волка.
Волк
оскалился.
-
Ай-яй-яй... - сказала женщина. - И что делать будем?
-
Уй... ди... - пролаял волк. - Уй... ди... ведь... ма...
Женщина
бросила волчонка на мягкий мох. И будто оцепенение спало - щенки в панике
бросились к волку, замельтешили у него под брюхом.
-
Три травинки, береста,
Волчья
ягода с куста,
Капля
крови, капля слёз,
Козья
шкура, прядь волос...
Я
мешала и месила,
Я
варила зелье впрок...
Волк
попятился, за ним - щенки.
-
Нет в тебе отныне силы,
Колдовству
выходит срок! –
торжествующе
произнесла женщина.
Будто
четыре серые молнии - одна большая и три маленькие, ударили с поляны в кусты. В
воздухе закружились клочья серой шкуры. И резко запахло псиной - будто стая
собак сохла здесь после дождя.»
После
таких действий уже не остаётся никаких сомнений, что перед нами именно ведьма,
но при дальнейшем знакомстве вроде бы больше никаких черт, присущих хозяйке
леса Бабе Яге, и нет. Кроме, конечно, того, что живёт она в лесу: «Избушка была
вовсе не на курьих ножках и это Ромку разочаровало. Самый обычный бревенчатый
домик с маленькими окошками и крошечными сенями.
Внутри
домик тоже никак не походил на жилище уважающей себя бабы-яги. Тикали на
беленой стене ходики, под потолком висела красивая люстра с бархатными кистями,
на шаткой этажерке стоял маленький телевизор “Филипс”. Русская печь имелась, но
так заставлена всяким хламом, что сомнений не оставалось - в ней давно не
жарили добрых молодцев и малых детей. Разве что большой книжный шкаф со
старинными книгами выглядел солидно и таинственно. Ксюша подошла к шкафу,
посмотрела на корешки. Мама всегда говорила, что интеллигентный человек в чужой
квартире первым делом должен посмотреть на хозяйские книги, а потом уже на все
остальное.
Но
книжки были потертыми, с едва различимыми названиями, а то, что удалось
прочитать, хоть и было написано по-русски, но оставалось совершенно
непонятным.».
Это
мы видим ведьму глазами детьми. Глазами взрослого человека, мужчины, Светлого
Иного, Арина выглядит хоть и обычной, но очень привлекательной, сексуальной,
молодой женщиной, от которой невозможно оторвать глаз: «Она была в джинсах и
простецкой клетчатой рубашке, из тех, что с одинаковым правом носят и мужчины,
и женщины.
Высокая
- но ровно настолько, чтобы мужчина среднего роста не начал испытывать
комплекса неполноценности. Стройная - но без худобы. Ноги такие длинные и
ровные, что хочется заорать “да зачем ты натянула джинсы, дура, немедленно
надень мини!” Грудь… нет, наверное, кому-то приятнее видеть два силиконовых
арбуза, а кто-то обрадуется плоской, как у мальчика, груди. Но нормальный мужик
в данном вопросе будет придерживаться золотой середины. Руки... ну не знаю,
каким образом руки могут быть эротичными. У нее они были именно такими.
Почему-то сразу возникала мысль, что этим пальчики стоит коснуться тебя...
С
такой фигурой иметь красивое лицо - необязательная роскошь. А она была красива.
Черноволосая - как смоль, большеглазая - и глаза улыбчивые, манящие. Все черты
лица очень правильные, но с каким-то крошечным отступлением от идеала, для
глаза незаметного, но позволяющего смотреть на нее как на живую женщину, а не
как на произведение искусства». Совершенно определённо, что эта женщина
привлекает неподдельное внимание: «Как-то непроизвольно мой взгляд остановился
на той части заношенных джинсов, что обрисовывала крепкую попку. Почему-то
сразу становилось ясно, что попка упругая и без малейших признаков любимой
болезни городских дам – целлюлита». Достаточно подозрительными являются такие
мысли Антона Городецкого, так как он достаточно счастлив в браке со своей
любимой женщиной, у них маленькая дочурка, да и раньше ему не были свойственны
такие мысли.
Также
нетрудно заметить любовь Арины к травам: «- Вы садитесь, я чайку вам заварю,
вкусного, травяного. Все сейчас помешались на матэ, на ройбусе, на всей этой
иностранщине. А русскому человеку, я вам честно скажу, такая экзотика не нужна.
Своих травок хватает. Или уж обычный чай, причем черный, мы не китайцы, чтобы
зеленую водичку пить. Или лесные травки. Вот попробуете...». Всем известно, что
сказочные жительницы леса также достаточно хорошо разбираются в травах,
используют их и для заклинаний, и для лечения, и для приворотов. Существует
версия, что прототипом Бабы-Яги могли послужить ведуньи и
знахарки, которые жили вдали от поселений в глубине леса. Там они собирали
различные коренья и травы, сушили их и делали различные настойки, в случае
необходимости помогали жителям деревень.
Но
как оказалось впоследствии, на самом деле она совсем другая. И её внешность, и
обстановка в доме – это всего лишь образ, который она создала с помощью своих
сверхъестественных способностей. В сумраке и она, и дом очень изменились:
«Серый туман сгустился, пространство наполнилось далеким тягучим гулом. По коже
прошел холодок. А домик изменился - и радикально, преобразился избушку. Стены
стали бревенчатыми, обросшими мхом. Вместо стекол в окнах поблескивали
полупрозрачные слюдяные пластины. Мебель погрубела, постарела, венский стул, на
котором я сидел, превратился в обрубок пня. Только дорогой глубокоуважаемый шкаф
не изменился - красивый старый шкаф. Вот книги в нем стремительно меняли облик,
неправильные буквы ссыпались на пол, дерматиновые корешки превращались в
кожаные...
Ее
не скрючило, как сказочную Бабу-Ягу. Она осталась стройной и высокой. Но кожа
стала морщинистой, будто кора дерева, глаза глубоко запали. Грязный балахон из
мешковины служил ей единственным одеянием, и высохшие груди пустыми мешочками
болтались в глубоком вырезе балахона. А еще она была лысой - только прядь волос
торчала из макушки наподобие индейского вихра.
И
домик чуть-чуть изменился.
Вместо
чайника на столе оказалась маленькая березовая кадушка. Из кадушки еще шел пар.
Телевизор, впрочем, остался - но провод теперь не тянулся к несуществующей
розетке, а был воткнут в большой бурый помидор».
В
таком облике она уже без сомнения напоминает нам не то Бабу Ягу, не то просто
обычную лесную ведьму. Вот только в народе считается, что ведьмы – старушки
злобные и пакостливые, которые то и делают, что только приносят вред и насылают
болезни обычным людям, а эта даже в таком своём облике не вызывала ни страха,
ни отвращения к себе у главного героя: «Но несмотря на все эти пакостные
рецепты и недавнюю попытку заморочить меня, что-то в Арине вызывало симпатию. В
первую очередь - то, как она обошлась с детишками. Что ни говори, а старая
умная ведьма могла бы найти им самое чудовищное применение. А еще... еще было в
ней что-то тоскливое и одинокое - несмотря на всю ее силу, несмотря на ценную
библиотеку и притягательный человеческий облик».
Потом
она сама подтверждает тот факт, что она именно колдунья, ведьма, а не
волшебница, с которыми сталкивались в предыдущих главах: «- Я не волшебница, я
колдунья!
Возраст
ее оказался меньше, чем я полагал. Меньше двухсот лет. Мать ее была
крестьянкой, отец - неизвестен, среди родственников Иных не числилось.
Инициировал девочку в одиннадцать лет Темный маг, или, как упорно называла
магов Арина - “чароплёт”. Заезжий, из немцев. Попутно и растлил, что Арина
зачем-то посчитала нужным указать, добавив “стервец похотливый”. А... вот в чем
дело! Немец этот взял девочку в услужение и обучение - во всех смыслах. И был,
видимо, не слишком умен и не слишком нежен - девочка к тринадцати годам набрала
такую силу, что в честной дуэли победила и развоплотила наставника. Между
прочим - мага четвертого уровня. После этого и попала под наблюдение тогдашних
Дозоров. Впрочем, больше ничего криминального за ней не числилось - если верить
объяснительной. Города ей не нравились, жила в деревнях, промышляла мелким
колдовством. После революции ее несколько раз пытались раскулачить... крестьяне
понимали, что она ведьма и решили напустить на нее ЧК. Маузеры и магия, надо
же! Побеждала магия, но бесконечно это длиться не могло. В тридцать четвертом
году Арина впала в спячку.
-
Вовсе тебе не хотелось меня соблазнить, и никаких плотских желаний у тебя не
осталось, - продолжал я. - У ведьм это иначе, не так, как у волшебниц. Ты
старуха, и чувствуешь себя старухой, на мужиков тебе плевать. Другое дело, что
ты еще тысячу лет можешь старухой оставаться. Так что соблазняла ты меня просто
ради спортивного интереса.
Миг - и Арина преобразилась. Превратилась в опрятную старушку., румяную, чуть
сгорбленную, с живыми бойкими глазами, умеренно беззубым ртом, седыми, но
крепко уложенными волосами».
В
книге идёт чёткое разграничение волшебниц, магов и ведьм с колдунами. Об этом
было написано в книге, которую написали сами ведьмы, в том числе и Арина:
«Вторая глава была посвящена различиям “магов и волшебниц” от “ведьм и
колдунов”. В ту пору, выходит, словом “колдун” называли не Темных магов, а
всего лишь “ведьм мужеского пола”. Иных склонных к пользованию артефактами.
Статья была интересная и мне показалось, что писала ее именно Арина. Сводилось
все к тому, что разницы, по сути, нет. Волшебница оперирует непосредственно
Сумраком, выкачивая из него Силу и совершая те или иные магические действия.
Ведьма же создает начале некие “диковины”, аккумулирующие Силу сумрака и
способные работать самостоятельно в течении длительного времени. Преимущество
волшебниц и магов - им не нужны никакие приспособления, посохи и кольца, книги
и амулеты. Преимущество ведьм и колдунов - создав удачный артефакт, они могут
накопить в нем очень большой запас Силы, который выкачать из Сумрака
одномоментно - крайне затруднительно. Вывод напрашивался сан собой и Арина его
озвучила: разумный маг не станет пренебрегать артефактами, умный колдун
постарается научиться работать и с Сумраком напрямую. По мнению автора “лет
через сто мы увидим, как самые великие и заносчивые маги не гнушаются
воспользоваться амулетам, а самые ортодоксальные ведьмы не сочтут себе убытком
войти в Сумрак”».
Для
того, чтобы подтвердит, что присутствие ведьмы Арины действительно является
ярким элементом славянского фэнтези в данном произведении и что он
действительно напоминает Бабу-Ягу, следут точно выяснить, кто же такая эта
самая Баба-Яга.
«Ба́ба-Яга́
популярный персонаж фольклора у славян, старуха, наделённая магической силой,
ведунья. По своим свойствам ближе всего к ведьме. Она умеет колдовать, а также
летать в ступе». Баба-Яга, как и Арина, живёт в лесу, в мифологии считается,
что она хозяйка леса, которой подвластен весь лес с его обитателями.
«Двойственная
(амбивалентная) природа Бабы-Яги в фольклоре связана, во-первых, с
образом хозяйки леса, которую надо задобрить, во-вторых, с образом злобного существа,
сажающего детей на лопату, чтобы зажарить. Этот образ Бабы-Яги связан с
функцией жрицы, проводящей подростков через обряд инициации». Арина тоже
проводила обряд инициации с дочкой Светланы и Антона Надюшей, потенциально
сильной Иной: «- Силу тебе желать? И без того Силы
много. Всего дали... всего в достатке... Ты цветочки любишь, правда? Возьми от
меня дар - цветы - травки пользовать. Это и Светлой волшебнице пригодится».
Только если в мифологии этот обряд носит негативный характер, то в «Дозоре»
имеет положительную окраску, она не желала причинять вреда девочке, как и
заблудившимся в лесу детям.
Также
немаловажным аспектом в трактовке образа Бабы-Яги считается её принадлежность к
двум мирам – миру мёртвых и миру живых. Арина тоже обладала такими
способностями, которые она и проявила в схватке с волшебницей Светланой – она
подняла из земли солдат, погибших во время войны: «Четверо
одетых в лохмотья скелетов - между костями набилась земля, плоти давно уже не
оставалось, кольцом встали вокруг Арины. Один слепо побрел ко мне, нелепо
помахивая беспалыми руками - фаланги пальцев сгнили начисто. При каждом шаге от
нелепого зомби отваливались куски. Трое таких же несчастных уродцев двинулись к
Светлане. Один из них даже держал в руках черный автомат с отвалившимся
магазином».
Раньше
верили, что Баба-Яга может жить в любой деревне, маскируясь под обычную
женщину: ухаживать за скотом, стряпать, воспитывать детей. В этом представления
о ней сближаются с представлениями об обычных ведьмах.
Вот и Арина, после того, как получила свободу думала именно о такой жизни:
«Выберу деревеньку почище, да и поселюсь на отшибе. На жизнь я себе
заработаю... мужика найду, - она с улыбкой провела рукой по пышной груди. -
Подожду годков двадцать, посмотрю, что творится».
По
народным поверьям существует три типа Бабы-Яги: Яга-богатырша,
Яга-похитительница и Яга-дарительница. Героиня «Сумеречного дозора» больше
всего похожа именно на дарительницу, которая приветливо встречает героя или
героиню, вкусно угощает, парит в баньке, дает полезные советы, вручает коня или
богатые дары, например, волшебный клубок, ведущий к чудесной цели. Так, Арина,
например, спасла детей от оборотней, вылечила мальчика от заикания, подарила
Светлане волшебный гребень.
Рассмотрев
приведённые выше факты, очевидным является то, что Арина больше похожа именно
на славянский вариант ведьмы, а именно на Бабу-Ягу, чем на западный, т.к. на
Западе ведьмы представляются более жестокими, негативно настроенными по
отношению к людям. Вообще ведьмы делятся на две категории – «от рождения» и
«учёные». У славян идёт явное преобладание ведьм «от рождения», которым их дар
и способности передаются по наследству, а на Западе чаще встречаются именно
«учёные» ведьмы, процесс обучения которых достаточно сложен и долог. Традиционно
считается, что «учёные» ведьмы гораздо хуже относятся к людям, чем ведьмы «от
рождения» , причиняют им гораздо больше вреда и практически никогда не
помогают. Таким образом, Арина является явным намёком именно на героиню
славянской мифологии, нежели западной.
Представителями
славянской мифологии, помимо ведьмы, в произведениях, составляющих серию
«Дозоры», являются и оборотни. Но оборотни далеко не все такие, о которых мы
привыкли слышать и читать. В широком смысле оборотни - это мифические существа,
которые могут превращаться из человека в животное или же наоборот.
В
«Дозорах» Лукьяненко представлено достаточно большое разнообразие оборотней.
Там присутствуют и обычные волки-оборотни, оборотни, имеющие менее
распространённые способности перевоплощения, такие как сова, ящер, тигр, и даже
вампиры-оборотни. В мифологиях разных народов мира сюжет о превращении человека
в животное достаточно распространён. Например, в «Слове о полку Игореве»
описывается захват Всеславом Полоцким Новгорода и битва на Немиге, где Всеслав
представлен колдуном и оборотнем. «А в этнической культуре североамериканских
индейцев обращение в животное-тотем племени является показателем высшего
слияния с духом предка». В Скандинавии верили, что берсеркеры могут становиться
медведями и волками. В славянской мифологии можно также встретить разные,
достаточно необычные варианты перевоплощения людей. Например, персонаж русских
былин богатырь Вольга Святославич оборачивался «левом-зверем», «рыбой-щучиной»,
«гнедым туром-золотые рога», «малым горностаюшком», «малою птицей-пташицей» и
другими животными; Змей-Горыныч может обращаться в красивого юношу и в этом
качестве посещать женщин, а Кощей Бессмертный обладает способностью превращения
в различных существ. Но такие случаи довольно редки, и в большинстве легенд и
поверий мы всё-таки встречаем именно волка, реже – медведя-оборотня.
Ещ
одним славянским оборотнем, героем белорусского и сербского эпосов, был Змей
Огненный Волк. Его образ также восходит к общеславянскому мифу о герое-волке.
«Он рождается от Огненного Змея, появляется на свет в человеческом облике, «в
рубашке» или с «волчьей шерстью» — приметой чудесного происхождения. Может
оборачиваться волком и другими животными, в том числе — птицей; совершает
подвиги, используя способность превращать себя (и дружину) в животных».
«В
русских поверьях оборотнем также называли недоброго духа, который «мечется
человеку под ноги», как предвестник беды. Причём появляется он всегда мельком,
на бегу, и разглядеть его бывает очень трудно. В отличие от большинства поверий
западных стран «русский» оборотень может обратиться не только в животных, но и
в кусок палки, копну сена, клубок, камень. Перед превращением всегда бьётся о
землю. Считалось, что подобный оборотень — это дитя, умершее некрещёным или вероотступник,
душа которого «проказит поневоле». На Украине оборотень также был известен как
вовкулака, на Севере его часто именовали кикиморой. Свойство оборотней
приписывали домовому и ведьме. В славянской мифологии считалось, что оборотень
это превращённый колдуном в волка человек, и потому он сохранял полное
сознание своей принадлежности к человеческому роду и только внешне походил на
зверя. То есть русские оборотни были всего-навсего добрыми волками… Считалось,
что вернуть ему прежний человеческий вид вполне реально: для этого следовало
надеть на волколака снятый с себя пояс, в котором были сделаны узлы, при
навязывании которых каждый раз произносилось «Господи, помилуй!». Облачившись в
такой пояс, волколак тут же терял шкуру и представал в человеческом облике.
Проклятые и некрещёные дети или ведьмы могли принимать разные вещественные виды
и затем тоже оборачиваться в животных». В книге же Лукьяненко оборотни ни от
кого и ни от чего не зависели, ни от колдунов, ни от полнолуния,
перевоплощались по собственному желанию, по необходимости, без чьего-либо
давления либо помощи.
Согласно
поверьям, оборотни могут обладать целым рядом выдающихся способностей,
превышающих возможности не только человека, но и животного: сверхъестественной
силой, ловкостью и быстротой, долгой жизнью, ночным зрением и др. У Лукьяненко
тоже самое: способности оборотней достаточно велики, они намного превышают
способности обычного человека, хотя и ниже способностей ведьм и колдунов.
«Считалось,
что оборотни могут быть врождёнными и обратимыми. Врождённые — это те, которые
родились под определенной планетой либо подвержены родовому проклятию. Также
врождённые появлялись, по верованиям, в случае если беременная женщина
неожиданно увидит волка или съест мясо животного, которое убил волк. Преобразованные
(обратимые) оборотни живут в берлогах, бегают в лесах, но сохраняют
человеческий внутренний мир. Возвратиться к человеческому подобию обратимые
оборотни могли естественным путём через несколько лет. Врожденные же всю жизнь
проводили в семье как обычные люди, а по ночам, превратившись в волков,
истребляли скот. Образ оборотня символизировал бессилие человека перед темными
сверхъестественными силами. По христианским взглядам, этот образ напоминал о
необходимости иметь в своей душе Бога, никогда о нем не забывать, не грешить,
чтобы не быть тяжело наказанным за сделанное зло». В «Дозорах» чаще встречаются
именно врождённые оборотни, хотя они, как низшие Иные, имели способность
превращать людей в оборотней с помощью укуса, также, как и вампиры (остальные
Иные на это не были способны).
«В
отличии от мифологии народов Европы, у славян оборотень изначально был
положительным персонажем, да и факт оборотничества воспринимался в принципе как
нормальное явление. Необычное — да, но не в коем случае — не страшное и
ужасное». В «Дозорах» оборотни тоже не могли причинять людям вред, если у них
нет на это разрешения, а разрешения на такие поступки, как правило, им не
давали. Хотя и был случай, когда стая оборотней (волк и трое волчат) пытались
убить детей в лесу, но за это они были наказаны. Оборотни в этих книгах часто
становились на защиту людей, например, Тигрёнок – перевёртыш из Ночного дозора.
Теперь
следует определить, чем же отличается перевётыш от оборотня. По большому счёту,
ничем не отличается, только у перевёртыша силы и ловкости больше. Для того,
чтобы одолеть Тигрёнка нужно было не менее пяти обычных оборотней, да и тех ей
не составляло большого труда раскидать в разные стороны: «Понятно. Тигренок.
Боевой маг-оборотень, или, как предпочитают говорить Светлые, перевертыш.
Старая знакомая.., и близкая. Будто снова заныла левая рука, когда-то вырванная
из сустава. И раны на лице вспомнились - четыре кровавые полосы от когтей». С
точки зрения мифологии, никакого существенного различия между обычными оборотнями
и перевёртышами нет, у Лукьяненко это разделение тоже непринципиально.
Оборотни
существуют в мифологии разных народов, но у славян в древние времена практика
оборотничества была настолько распространена, что Геродот даже описывает
ежегодное превращение невров(славянское племя, предположительно обитавшие на
территории Беларуси) на несколько дней в волков, как нечто само собой
разумеющееся. Да и некоторые особенности этих существ помогают найти больше
сходства оборотней из «Дозоров» со славянскими оборотнями, чем с западными, о
чём уже говорилось выше, что и позволяет отнести эти образы их всё же к
элементу именно славянского фэнтези.
Таким
образом, на основании подробного рассмотрения персонажей сериала о дозорах
Сергея Лукьяненко следует отметить, что в данные произведения относятся к жанру
фэнтези, и хотя это не славянское фэнтези в чистом виде, но некоторые элементы,
присущие именно славянскому фэнтези, здесь присутствуют, в частности, это
наличие персонажей из славянской мифологии.
2
Специфика реализации славянского фэнтези в белорусской литературе (на примере
произведений Вл. Короткевича)
Фэнтези
жанр, который зародился в западной культуре, постепенно получивший сво
развитие и в других культурах, в том числе и в славянской. Нельзя сказать, что
этот жанр очень получил развитие в том числе и в белорусской литературе, но в
некоторых произведениях можно найти элементы фэнтези. В данном исследовании мы
рассмотрим этот вопрос на примере повести белорусского классика Владимира
Короткевича «Ладзя роспачы».
Некоторые
исследователи даже относят его отдельные произведения к жанру фэнтези, но вряд
ли а сам писатель их отнёс бы к данному жанру, так как он ещё не был известен и
распространён.
Начнём
с повести «Ладдзя роспачы».
Это историческая повесть, главный герой которой, Гервасий Выливаха, дворянин
древнего рода, за которым пришла Смерть: «Яна прыйшла ў самы
салодкі час, калі вакол камяніцы толькі-толькі збіраліся зацвісці расны ружовы
глог, раскошны бружмель і жаданая, як жыццё, шыпшына. Прыцягнулася па звілістай
сцежцы, цяжка перастаўляючы ногі, якія дрэнна згіналіся, закінуўшы на тулаве
чорны плашч, нібы ёй было халодна, і ўсміхаючыся вечнай і нязменнай усмешкай,
ад якой кідала ў жудасць. А за спіною ў яе была каса, бліскучая, нібы ў апошн
дзень сенакосу.
-
Дзень добры, Выліваха, - сказала яна».
Это
достаточно привычный и традиционный образ смерти, в славянской и западной
культурах её олицетворением является именно старух в длинном плаще и с косой на
плече. Так как человек изначально не мог определить причины смерти живых
существ, то в представлении людей она стала реальным существом, и,
соответственно, мифы о ней существовали во всех мировых культурах с
незапамятных времён. Но в каждой из этих культур она представлялась по-разному,
её облики были достаточно разнообразны и во многих цивилизациях её функции
выполняли отдельные божества: Анубис или Осирис (Древний Египет), Танатос
(Древняя Греция), Мор (Древний Рим), Хель (Германо-скандинавская мифология),
Грох (Армянская мифология), Ма́ра в буддийской, славянской и
доиндоевропейской мифологии.
Достаточно
часто смертью была именно женщина, т.к. во многих культурах именно образ
женщины несёт в себе негативное начало. В германо-скандинавской мифологии,
например, олицетворением смерти была Хель. «Хель (др.-исл. Hel)
повелительница мира мёртвых, Хельхейма, дочь коварного Локи и великанши
Ангрбоды (Вредоносной). Одна из трёх хтонических чудовищ. Когда её привезли к
Одину вместе с другими детьми Локи, он отдал ей во владение страну мёртвых. К
ней попадают все умершие, кроме героев, погибших в бою, которых валькирии
забирают в Вальхаллу. Хель внушает ужас одним своим видом. Она исполинского
роста, одна половина её тела черно-синяя, другая мертвенно-бледная, поэтому она
и называется сине-белой Хель. Так же в легендах она описана как громадная
женщина (крупнее большинства великанов). Левая половина её лица была красной, а
правая — иссиня-чёрной. Её лицо и тело — живой женщины, а бедра и ноги — как у
трупа, покрыты пятнами и разлагаются». (ru.wikipedia.org›Хель).
В
славянской мифологии олицетворением смерти была богиня Марена. «Марена, Морёна,
Маржана, Маржена а, в славянской мифологии богиня, связанная (по
первоначальному этимологическому сходству или по вторичному звуковому
уподоблению) с воплощениями смерти, с сезонными ритуалами умирания и
воскресения природы, а также с ритуалами вызывания дождя. В весенних обрядах
западных славян Мареной называлось соломенное чучело - воплощение смерти (мора)
и зимы, которое топили (разрывали, сжигали - ср. Купала , Кострома и т. п.) во
время празднования древнего праздника Масленицы, а так же в пору Весеннего
равноденствия, что призвано было обеспечить урожай. Имя Морана (Морена) действительно
родственно таким словам, как "мор", "морок",
"мрак", "марево", "морочить", "смерть".
Ее символы - Черная Луна, груды разбитых черепов и серп, которым она подрезает
Нити Жизни. Владения Морены, согласно Древним Сказам, лежат за черной Рекой
Смородиной, разделяющей Явь и Навь, через которую перекинут Калинов Мост,
охраняемый Трехглавым Змеем... В противоположность Живе и Яриле, Марена воплощает
собой торжество Мари - "Мертвой Воды" (Воли к Смерти), то есть Силы, противоположной
Животворящей Солнечной Яри. Но Смерть, даруемая Мареной, не есть полное
прерывание Токов Жизни как таковой, но - лишь переход к Жизни Иной, к новому
Началу, ибо так уж положено родом Вседержителем, что после Зимы, уносящей с
собой все отжившее, всегда наступает новая Весна... ».( slavyans.narod.ru/panteon/mara.html)
Раньше
люди иногда пытались предотвратить смерть, избежать ее, обмануть или отсрочить.
Гервасий Выливаха тоже попытался немного отсрочить срок – до следующего посева,
но Смерть ему отказала, хотя и засомневалась после общения с ним, стоит ли
вообще его забирать сейчас, не ошиблась ли она: «- Больш за ўсё я не люблю
прыходзіць па такіх, як ты, - урэшце сказала яна. - Яны такія прагныя да жыцця,
што я пачынаю думаць: ці не памылілася я са сваёй работай. І яны так любяць
гэтую зямлю, што я ў сваіх пячорах пачынаю на хвіліну зайздросціць ім». Смерть
оказалась не бездушным существом, которое просто приходит за человеком в
назначенный час и забирает его. Она спокойно общалась с Гервасием, говорила с
ним о загробной жизни и о жизни мирской, рассуждала о том, что загробная не
настолько уж и хуже.
Но
приход Смерти ещё не конец. Она лишь проводник к реке забвения: «...Ці доўга,
ці каротка яны ішлі, але ўрэшце шлях прывёў іх на берагі Паніклі. Поўня, кал
рака плыве зямной дарогаю, даўно адышла. Віруючая Панікля ляцела, нібы
спушчаная з лука страла, і раптам натыкалася на сцяну ў два чалавечыя росты
... знікала.
На
сцяне раслі скарлючаныя, вартыя жалю дрэўцы, нібы абпечаныя смяротным подыхам.
Пад іхнімі квёлымі карэньчыкамі ляжаў пласт барвянай, як кроў, гліны з
вапняковымі і крамянёвымі камяніскамі, а ніжэй ляжаў шар мёртвага белага
вапняку.
Вада
пад ім клекатала, бы ў катле вядзьмаркі, і была белая, як трунак забыцця.
Вада
спадала ля яго ног, і наперадзе паступова выплывала з вады мокрае жарало пячоры
са сточанымі вадой камянямі: быццам пашча са з'едзенымі зубамі.
Нерухома
маўчалі аблокі за спіной. Свет нібы аглух. А цемра насоўвалася, насоўвалася.
Глынула. І адразу за плячыма з патроенай сілай зараўла плынь».
Но
реку нельзя переплыть без помощи перевозчика, который управлял лодкой.
Неслучайно в повести способом переправы через реку была выбрана именно лодка,
так как в поверьях именно она является самым распространённым видом пересечения
реки. Именно поэтому в некоторых странах в лодках хоронили, которые спускали на
воду и хоронили. В Швеции даже насыпали камни на могильном холме так, чтобы они
образовывали очертания корабля.
Хотя
существовали и другие способы переправы на другой берег, не менее
распространённым из которых был мост: «Мусульманский Сират,
тонкий как волос и острый как бритва, пройти по которому требовалось в долю
секунды. Русский Калинов мост над рекой-Смородиной, охраняемый трёхголовым
змеем, который мы знаем ещё из детских сказок. Зороастрийский Чинвато-Пэрэто
(мост-разлучитель) через который прекрасная дева переводит достойных за руку
"на ту сторону". И т.п.»
(bear-loka.spb.ru/books/wardeath/page7).
В
племени маори, проживающих в новой Зеландии данную функцию выполняло бревно, у
гуронов и ирокезов – змея, в племени тумлео в Новой Гвинее – лестница, на
Тибете – радуга и др.
Проводником
по реке был Перевозчик по реке Отчаяния, в котором явно проглядывается образ
Харона, перевозчика по реке Ахерон – грязного, седого и угрюмого старика,
голова которого была странным образом повёрнута назад. Харон перевозил души
умерших за умеренную плату (1-2 обола). Именно Харон завершал цикл
человеческого существования. Перевозчик из повести тоже оказывал свои услуги не
бесплатно – он с каждого брал по монете: «- До, - сказа
Перавозчык. - Пачынаецца мора. Плаціце кожны па манеце. Іначай вас скінуць у
ваду, дзе вы будзеце захлынацца да сканчэння свету.
Супраць
звычаю не папрэш. Кожнаму кідалі ў труну манету на такі выпадак.»
Обычай давать покойному человеку монету или класть монеты на глаза был
распространён в различных культурах. Это делалось для того, чтобы душа была
доставлена на место и не скиталась вечно, не достигнув своего конечного пункта.
Что
же касается самой реки, то в произведении Короткевича она не имеет названия, но
и без этого понятно, что говорится о реке забвения, реке, по которой
переправляются души умерших в место своего конечного пристанища. Первое, что
приходит на ум, когда говорят о реке забвения – это мифы древних греков о реке
Ахерон – «это была мелкая, вялотекущая речка с илисто-болотистыми берегами.
Однако, к реалиям пограничной области, в пределах которой зависала душа
умершего человека, она имела лишь косвенное отношение.
Ахерон,
что в переводе с греческого означает - "безжизненная", имела ряд
параметров, отражённых в её названиях (иногда эти названия понимались как е
притоки):
·
Стикс (Уфйчпж (греч.) -
преграда, вызывающая отвращение, ненависть и печаль;
·
Флегетон (Цлегефпн (греч.) -
огненная;
·
Коцит (греч.) - гневная,
побуждающая к плачу;
·
Эридан (Есйубн (греч.) -
бурная, опасная;
·
Алибас (Блйвбж (греч.) - не
имеющая жизненных соков;
·
Лета (Лзфб (греч.) -
дарующая забвение».
Но
не только в Древней Греции верили, что существует такая река, у других народов
тоже были похожие мифы. «В древней Индии река, отделяющая пограничную область
от райских кущ, называлась Вайтаранъ (Не преодолимая). Считалось, что индийская
река Гангб, исполненная особой, священной чистоты, по окончанию своего пути
перетекает в "иной" мир, где и становится Вайтаранъ, своей прямой
противоположностью. И как в "этом" мире Гангб - символ чистоты и
святости, в "ином" мире Вайтаранъ - зловонный поток, полный крови,
костей, ногтей, волос, блевотины, испражнений и разной нечисти. Преодоление его
для грешников почти неразрешимая задача. Правда, считается, что когда к
Вайтаранъ подходит праведник, она мгновенно превращается в реку под названием
Пушподака "Текущая цветами", полной освежающей воды, похожей на
нектар.
У
русских река, отделяющая пограничную область от райских кущ, носила несколько
имён: Лета, Забыть-река, Сион-река-огненная, хотя самым известным является,
пожалуй, река Смородина. Само слово - Смородина - достаточно
новое, и является окультуренным вариантом слова "Смрадина". Именно
так в древности у славян называлась река, разделяющая миры. Смрадина, т.е.
вонючая, грязная, исполненная нечистот. Клятвы именем этой реки считались
самыми страшными, ибо, если такая клятва нарушалась, клятвопреступник в будущем
не имел никаких реальных шансов преодолеть эту преграду.
Кстати,
у тех же древних греков, боги также могли клясться её именем, и если клятва
нарушалась - впадали в состояние неподвижности на 9 лет».
При
пересечении реки Забвения душами людей им встречались на пути необычные, где-то
даже непонятные существа, которые ничего не внушали кроме ужаса и отвращения: «Над
ржавым, як запечаная кроў, морам з'явілася першая за ўвесь доўгі шлях жывая
стота. Яна ляцела, цяжка махаючы перапончатымі крыламі, як вялізны кажан, і то
злятала ўгору, то апускалася ў ваду пад неймаверным цяжарам, падвешаным да яе
ног. Здалёк гэты цяжар здаваўся нізкай серабрыстых рыб.
Кал
стота падляцела бліжэй - крылы аказаліся рукавамі чорнай манашай расы, а рыбы
- дзевяццю голымі жанчынамі, што чапляліся за старэчыя ногі пачвары.
І
са страшнай нянавісцю да калегі Перавозчык сказаў:
-
Адзін з тых, каму не далі забыцця».
«Таму
што, убачыўшы далёкае святло ў моры, на беразе замітусілася варта: белыя, нібы
з нежывога парцалану злепленыя - людцы не людцы, а так, чорт ведае што,
поскудзь з магутнымі мускуламі пад ліпучай скурай, з вялізнымі, нібы ў начных
лемураў, вачыма, але затое з чарапамі, у якія наўрад ці ўлез бы хаця напарстак
мазгоў.
Яны
засланялі вочы далонямі, але святло мацнела, і тады яны ў паніцы кідаліся
некуды ў глыб апошняга мацерыка».
«Лемуры
з'явіліся зноў, і гэта былі другія лемуры, зусім без вачэй, з гладкай скурай на
х месцы. Вязняў скулі папарна - рука Вылівахі была на руцэ дзяўчыны - і вывел
на бераг. Варта рабіла гэта спрытна, нават навобмацак: яна звыкла да цемры».
В
мифах различных народов при пересечении реки также встречались каки-то
существа, выполнявшие различные функции. Это могли быть и проводники, и
стражники, и застрявшие посреди двух миров навечно, души. В роли проводников
обычно выступали животные (чаще собака или лошадь), шаманы или боги. «Вход
в 3агробном мир (иногда — мост) охранялся стражами: чудовищными псами у
индоевропейских народов (Кербер и др.), самими хозяевами царства мёртвых; они
впускали лишь души выполнявших племенные обычаи при жизни и погребенных по всем
правилам, тех, кто мог заплатить проводникам и стражам мясом животных,
принесённых в жертву на похоронах, деньгами и т. п. (у народов Океании, у
йоруба в Африке, индейцев дакота и других — др древнегреческий обычай припасать
медовую лепёшку для Кербера). "Нечестивцам" грозила окончательная
смерть или участь скитальца, лишенного загробного пристанища».(
tayra.ucoz.ru/publ/13-1-0-913)
Но
в повести это были в основном именно души умерших, скитающиеся по бесконечным
просторам подземного царства, которые так и не смогли обрести покой. «Як прагны
падлаед, што часам ухопіць занадта вялікую для сябе здабычу, як коршак,
схоплены сомам, стары падлятаў і падаў, кранаючыся кіпцямі вады, падлята
падаў. А па ягонай спіне поўз, дабіраючыся да глоткі і сціскаючы яе, юнак з
акрываўленай скроняй.
-
Я ведаю гэтага чалавека, - сказаў Палачанін. - Ён выразаў ледзь не ўвесь мой
горад...
-
Ратуйце мяне, ратуйце! Я няшчасны цар Іван! - даляцела з вышыні.
-
Дакуль ён будзе лётаць? - спытаў нехта.
-
Пакуль такія, як ты, не кінуць яго хваліць, - сказаў Перавозчык.
-
А хто гэтыя жанчыны? - спытаў Палачанін.
-
Гэта яго жонкі... А той - ягоны сын.
Выліваха
толькі рукамі развёў:
-
Жонкі?
-
Але.
-
То мне будзе яшчэ горш. Шчаслівы, у яго было толькі дзевяць».
В
произведении души после пересечения реки попадают в дом Смерти: «...Іх прывял
пакой з голымі сценамі, прыймовы пакой Смерці. Толькі двое дзвярэй было ў ім:
тыя, праз якія яны прыйшлі, і другія, куды яны павінны былі пайсц
знікнуць.». Из этой комнаты ещё никто не возвращался, всех, кто сюда попал,
ждала одна участь –полное забвение.
Нет
конкретного представления о том, что ждёт за чертой, после пересечения реки: в
мифах одних народов ожидает что-то действительно похожее – такой же мрак, но с
тем отличием, что души всё же редко попадают на суд именно к смерти; в
верованиях других народов – свет. Но суд у смерти вызывает у душ далеко не
самые приятные ощущения, так как сама атмосфера располагает к ужасным
ощущениям: «Пакой быў высокі, як касцёл, і вострыя скляпенні губляліся ў цемры,
а за стральчастымі вокнамі ляжала вечнае цямноцце. І пакой быў пусты - тольк
стол, ды два крэслы, ды шахматная дошка на стале.
Сцены
былі ўсе абцягнуты шэрым пыльным сукном. Проста перад Вылівахам, у дальнім
муры, былі нізкія цёмныя дзверы, самыя апошнія, якія існавалі і ў свеце Памяц
свеце Забыцця. Усю тую сцяну і дзверы засноўвала павуцінне. Як чорныя
бліскучыя праменні, беглі ва ўсе бакі ніці таўшчынёю з руку.»
Что
касается забвения, то это тоже ещё не совсем конец, как принято считать в
мифологиях разных народов: впереди перерождение: «Обратите
внимание - пересечена не просто река, а Река Забвения. Это значит, что обратной
дороги для умершего уже нет. С другой стороны, всё, что осталось сзади, покрыто
забвением. Пересечение Реки означает, что для умершего больше не существует ни
родственных связей, ни данных обещаний, ни обид, ни долгов, ни множества других
вещей, наполняющих сознание живых. На всём этом - печать забвения. Пересёкшего
реку больше ничего не связывает с "этим" миром. Его ожидает новая
"жизнь" или то, что можно под этим подразумевать. Суммарный анализ
религиозных систем на эту тему позволяет сделать следующие выводы:
·
если
человек воспринимал себя как одиночку, не связанного узами кровного родства или
религиозной принадлежности, ему предстоит следующее перерождение в той
энергетической конфигурации, которую он "заслужил" своей жизнью. Вёл
себя как животное - родится животным; жил "по человечески" - родится
человеком. "Богоподобный" образ жизни подразумевает рождение святым и
т.д.
·
если
человек чувствовал себя частью коллектива родственников или религиозной
системы, ему предстоит слияние с совокупным телом этой системы. И его
дальнейшие перерождения будут зависеть от возможностей системы
Перерождения
не избежать ни в каком случае, ибо, ещё раз повторимся, совершенствование
возможно только в "этом" мире. Пока личное свечение не будет доведено
до свечения Изначальной Сущности, перерождения будут совершаться одно за
другим. Естественно, это лучший вариант. Ибо только таким способом возможно
"растворение в бесконечной Радости, Знании и Совершенстве».
(bear-loka.spb.ru/books/wardeath/page7)
Правда,
в «Ладдзе роспачы» об этом ничего не
говорится, забвение там – это конец. Человек теряет жизнь и память «благодаря»
Арахне – ещё одному мифическому существу в этом произведении: «І, як пачварнае
чорнае сонца, сядзеў у збегу гэтых праменняў кашлаты велічэзны павук са срэбным
крыжам на спіне - Арахна, якая тчэ павуцінне вечнасці… Павук варухнуўся і ста
спускацца ніжэй.
-
Яна вып'е з цябе жыццё і памяць. Не палохайся, гэта хутка».
Конечно же, никто из загробного мира ещё не возвращался, но люди всегда хотели верить, что это возможно. Отсюда и возникновение мифов о тех, кто нашёл путь назад оттуда, откуда никто и никогда не вернулся. Одним из самых известных мифов о возвращении из загробного мира стал миф об Орфее и Эвридике: «Орфей, великий певец, сын речного бога Эагра и музы песнопений Каллиопы, жил во Фракии. Его женой была нежная и красивая нимфа Эвридика. Прекрасное пение Орфея, его игра на кифаре не только увлекали людей, но зачаровывали растения и животных. Орфей и Эвридика были счастливы, пока на них не обрушилась страшная беда. Однажды, когда Эвридика со своими подругами нимфами собирала цветы в зеленой долине, их подстерегла спрятавшаяся в густой траве змея и ужалила жену Орфея в ногу. Яд быстро распространился и оборвал ее жизнь. Услышав скорбный плач подруг Эвридики, Орфей поспешил в долину и, увидев хладное тело Эвридики, нежно любимой жены, пришел в отчаяние и горько стенал. Природа глубоко сострадала ему в его горе. Тогда Орфей решился отправиться в царство мертвых, чтобы увидеть там Эвридику. Для этого он спускается к священной реке Стикс, где скопились души умерших, которых перевозчик Харон на ладье отправляет во владения Аида. Сначала Харон отказал Орфею в просьбе переправить его. Но тогда Орфей заиграл на своей золотой кифаре и чудной музыкой очаровал мрачного Харона. И тот перевез его к трону бога смерти Аида. Посреди холода и тишины подземного царства зазвучала страстная песня Орфея о его горе, о муках разбитой любви к Эвридике. Все, кто были рядом, поразились красотой музыки и силой его чувства: и Аид, и его жена Персефона, и Тантал, забывший о терзавшем его голоде, и Сизиф, прекративший свою тяжкую и бесплодную работу. Тогда Орфей изложил свою просьбу Аиду вернуть на землю жену Эвридику. Аид согласился ее выполнить, но при этом изложил свое условие: Орфей должен следовать за богом Гермесом, а за ним пойдет Эвридика. Во время же пути по подземному царству Орфею нельзя оглядываться: в противном случае Эвридика покинет его уже навсегда. Когда появилась тень Эвридики, Орфей пожелал ее обнять, но Гермес велел ему этого не делать, так как перед ним лишь тень, а впереди долгий и трудный путь.
Быстро
миновав царство Аида, путники достигли реки Стикс, где Харон переправил их на
своей ладье к тропинке, круто ведущей вверх к поверхности земли. Тропинка была
загромождена камнями, вокруг царил мрак, а впереди маячила фигура Гермеса и
едва брезжил свет, что говорило о близости выхода. В этот момент Орфея охватила
глубокая тревога за Эвридику: поспевает ли она за ним, не отстала ли, не
потерялась ли в сумраке. Прислушавшись, он не различил позади никакого звука,
что обострило тревожное чувство. Наконец не выдержав и нарушив запрет, он
обернулся: почти рядом с ним он увидел тень Эвридики, протянул к ней руки, но в
то же мгновение тень растаяла во мраке. Так ему пришлось вторично пережить
смерть Эвридики. И на этот раз по собственной вине.
Охваченный
ужасом, Орфей решает вернуться к берегам Стикса, вновь проникнуть в царство
Аида и молить бога вернуть любимую жену. Но на этот раз мольбы Орфея уже не
тронули старого Харона. Семь дней провел на берегу Стикса Орфей, но так и не
смягчил суровое сердце Харона, а на восьмой вернулся к себе во Фракию.» (lib.rin.ru/doc/i/16089p.html)
Вот
и у Короткевича все вернулись в обычный человеческий мир, хотя это было и
невозможным. Но благодаря своему желанию жить, бунтарству, оптимизму и
неординарности он вызволил из рук Смерти не только себя, но и остальные
путешествующие с ним по реке Забвения души.
Таким
образом, повесть Владимира Короткевича «Ладдзя роспачы»
можно
без проблем можно отнести именно к
жанру фэнтези, так как именно этот жанр основан на использовании сказочных и
мифологических сюжетов, а в этом произведении, как мы убедились, таких
элементов очень много, большинство из которых основаны на древнегреческой
мифологии, хотя похожие сюжеты есть и в мифах
других
народов.
Заключение
В
данной курсовой работе нами были рассмотрены элементы славянского фэнтези в
произведениях русской и белорусской литературы на примере произведений Сергея
Лукьяненко о Ночном, Дневном и Сумеречном дозорах и произведении белорусского
писателя Владимира Короткевича «Ладдзя роспачы». То, что данные тексты
относятся именно к жанру фэнтези не подлежит сомнению. Но то, что это именно
славянское фэнтези – спорный вопрос, так как на это указывают лишь некоторые
элементы в произведениях, либо герои, либо местность, где это происходит.
Первая
глава данного исследования посвящена вариантам реализации специфики славянского
фэнтези в русской литературе. Мы выяснили, что это произведение содержит
несколько элементов конкретно славянского фэнтези, таких как наличие ведьмы
Арины, которая очень напоминает персонажей русского фольклора - лесную ведьму и
Бабу-Ягу. Сходство заключается и во внешнем облике, и применении заклинаний, и
в умении пользоваться травами, лечить и наводить порчу. Также персонажами
дозоров являются оборотни и перевёртыши, которые также встречаются и в
славянском фольклоре, и именно к славянским оборотням, а не к западным ближе по
поведению и навыкам оборотни Лукьяненко.
Вторая
глава посвящена именно белорусскому фэнтези. Основное внимание мы заострили на
произведении белорусского писателя Владимира Короткевича «Ладдзя роспачы»,
которое также можно отнести к жанру фэнтези. Это произведение, как и сериал
Лукьяненко, вряд ли можно отнести именно к славянскому фэнтези, так как в нём
немного черт, указывающих на принадлежность к этому жанру, но немало признаком,
позволяющих нам отнести повесть к фэнтези вообще. Во-первых, основное действие
здесь происходит в параллельном человеческому мире, а точнее, в Загробном
царстве, царстве Смерти; до момента, пока герои добрались туда, они плыли по
реке забвения, которая присутствует в легендах многих народов. Вообще,
Короткевич использует в своём произведении немало легенд, существующих не у
какого-то конкретного народа, а универсальных, которые можно встретить в
фольклоре разных стран.
Также
в достаточно общих чертах в работе было отмечено, что «Ладдзя роспачы» не
единственное произведение этого автора в жанре, анализируемом в данном
исследовании. Помимо этой повести у Короткевича есть и несколько «готических
романов», в которых можно найти черты фэнтези, и на этот раз именно
славянского, основанного на легендах Беларуси. Это романы «Дикая охота короля
Стаха» и «Чёрный замок Ольшанский».
В
данной работе было отмечено и то, что среди маститых, классических белорусских
писателей больше нет тех, кто писал в жанре фэнтези, вряд ли можно отметить
кого-то ещё, помимо Короткевича, но современные писатели, работающие в данной
области, имеются. Это и Сергей Булыга, который в первую очередь известен своим
романом «Чужая корона», и Ника Ракитина, которая стала известной благодаря
своему роману «Гонитва», и Ольга Громыко со своим юмористическим фэнтези о
ведьмах. Таких авторов с каждым годом становится всё больше и больше, так как
данный жанр очень популярен во всём мире и пользуется спросом у читателей. И
остаётся надеяться, что талантливых и интересных произведений в жанре фэнтези
будет больше и жанр ещё долго не утратит свою популярность.
Реферат
Курсовая
работа: 31 страница, 15 источников.
Ключевые
слова: славянское фэнтези, белорусское фэнтези, ведьма,
оборотень, загробный мир, смерть, современная белорусская литература.
Предмет
исследования - элементы славянского фэнтези в русской и
белорусской литературах.
Объект
исследования – произведения Лукьяненко, Короткевича и
современных белорусских писателей.
Методы
исследования: сравнительно-исторический, метод
мифокритики.
Цель: выявить
варианты реализации специфики славянского фэнтези в русской и белорусской
литературах.
Выводы:
в
произведениях Сергея Лукьяненко, составивших цикл «Дозоры», активно
используется такой элемент моделирования реальности славянского фэнтези, как
использование образов славянской мифологии при создании образов оригинальных
персонажей.
Повесть
Владимира Короткевича «Ладдзя роспачы»
можно
соотнести с жанром фэнтези, так как именно этот жанр основан на использовании
сказочных и мифологических сюжетов, а в этом произведении таких элементов очень
много. Большинство из них основано на древнегреческой мифологии,
хотя похожие сюжеты есть и в мифах других народов, в том числе
и славянских.
В
Беларуси, как в России и на Западе, тоже есть авторы, работающие в жанре
фэнтези. Таких авторов с каждым годом становится всё больше и больше, и что
самое важное, они работают именно в жанре славянского фэнтези, не забывая про
свою родную культуру, про свои, славянские, легенды и предания, а не идут по
уже проторенным тропам, отодвигая на задний план кельтскую и скандинавскую
мифологию, которая и явилась основой для жанра фэнтези вообще.
Материалы
курсовой работы могут быть использованы при изучении русской современной
литератруры, а также при подготовке новых курсовых проектов.