Особенности русского языка эпохи 1917г.

Содержание.

Вступление

Русский язык эпохи Великого Октября
Словообразовательные процессы в русском языке после Октября

Заключение

Литература

Вступление.

С победой Великой Октябрьской социалистической революции началась новая эпоха в мировой истории. За годы Советской власти было создано первое в мире социалистическое государство.

Значительные изменения произошли во всех сферах общественной жизни советского общества: в социальной, идеологической, политической, экономической, научно-технической, культурной, образовательной, нравственно-эстетической, бытовой и пр.

Существенные изменения в материальной жизни оказались действенным социальным фактором. Индустриализация, развитие крупных индустриальных и научных центров, важные научные открытия, быстрые темпы строительства, коллективизация и механизация народного хозяйства и т.п. – все это определило значительный прогресс в материальной жизни.

Эти всемирно-исторические события проявились в кардинальных преобразованиях в общественной сфере, бурном развитии социалистического производства, в невиданных темпах развития науки и техники, в небывалом расцвете культуры и искусства, в серьезных изменениях в сознании людей. Все это не могло, естественно, не отразиться на русском языке, ставшем в настоящее время средством межнационального общения советского народа и одним из мировых языков современности. В русском языке произошли существенные изменения, обозначились новые тенденции развития. Это показывает, что русский язык «переходит на следующий срез своей истории, отчего, конечно, не перестает быть самим собой и не теряет функциональные потенции (скорее наоборот: он приспосабливает их к новому состоянию общества)»(Костомаров 1994, 227).

Русский язык эпохи Великого Октября.

Нельзя сказать, что в русском языке тоже произошла революция, но изменился он после Октября очень резко и серьезно. Поскольку словарный запас языка (т.е. его лексика и фразеология) непосредственно связан с внеязыковой действительностью, он является в языковой системе наиболее чутким и чувствительным к общественным переменным. Поэтому в нем процесс обновления нашел особенно яркое и наглядное выражение. Строительные материалы русского языка пережили после Октябрьской революции глубокую и многоплановую перестройку. Это сказалось прежде всего в диаметрально противоположных процессах исчезновения одних и появления других слов и фразеологизмов, а также их отдельных значений. Но, конечно, не только в них. Разительные перемены видны также в употреблении и сфере применения слов и выражений, в сочетаемости их с другими словами и оборотами. Однако все это вместе — предмет большого, но особого разговора. Остановимся лишь на наиболее важном и в то же время наиболее заметном процессе, происходящем в лексике современного русского литературного языка, на стремительном обогащении его словарного состава, на его пополнении несметным количеством самых различных новых слов и значений.

Слова, рожденные Октябрем, появившиеся на свет в советское время, прямо и непосредственно отражают историю нашего народа после революции, его беспримерный подвиг в строительстве нового общества. Возникшие в результате появления в советской действительности новых предметов и понятий, они одновременно являются ярким и своеобразным свидетельством наших побед и достижений, языковыми знаками знаменательных фактов и событий послеоктябрьской эпохи.

Как языковые спутники, они следуют за новыми идеями и событиями, за бурными перипетиями нашего житейского моря, рождением новых вещей и предметов. В лексике отражается все, чем в тот или иной момент живет советский человек, чего он достиг, о чем он думает, как он к тому или иному общественному факту относится. Полный список слов, появившихся в русском языке после Октябрьской революции, лингвистической службой еще не составлен. Но и сейчас можно без преувеличения сказать, что он огромен. Приведем лишь несколько иллюстраций.

25 октября (7 ноября) буржуазное Временное правительство было низложено. На следующий день II съезд Советов избирает первое Советское правительство во главе с В. И. Лениным, и в русском языке появляется сложносокращенное слово Совнарком.

А в феврале 1918 г. для защиты молодой республики создается Красная Армия, и на базе оборота Красная Армия рождается сложносуффиксальное существительное красноармеец.

В 1919 г. в Москве при бывшем Коммерческом институте (ныне Институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова) открывается первый рабочий факультет, и с ним вместе входит в нашу речь слов рабфак.

Ну а теперь несколько слов в качестве общей характеристики лексических новшеств советского времени, В смысловом отношении слова, появившиеся после Октября, являются самыми разными. Однако особо следует выделить среди них по важности и многочисленности два пласта лексики: общественно-политические слова и слова, связанные с научно-технической революцией. Ведь в первую очередь в них отражается поступательное движение вперед нашего социалистического общества. С грамматической точки зрения в новых словах более всего существительных, прилагательных и глаголов.

По своей родословной слова советской эпохи делятся на две большие, хотя и неодинаковые по размеру группы.

Одну, меньшую группу образуют лексические заимствования русского языка советской эпохи из других языков. Среди них особенно значительны в количественном отношении слова из западноевропейских языков (особенно английского, французского и немецкого): конферансье, свитер, радио, репортаж, специфика, комбайн, репродуктор, кафетерий, комбинезон, коктейль, метро, приоритет, детектив, призер, кооперация, фальсифицировать, рентабельный, эрзац, бульдозер, глобальный, кросс, джинсы, эскалация, транзистор, хобби, юниор, радиола, круиз, лайнер, реанимация, эргономика и т. д. Особый пласт лексики, пришедшей в русский язык после Октября, составляют слова, усвоенные им в результате братского взаимодействия — из языков различных народов Советского Союза: хата-лаборатория, хлебороб, дивчина, чайхана, аксакал, арык, тамада, мангал, ткемали, дойна и др.

Другую (несравненно большую) группу образуют неологизмы советской эпохи, созданные с помощью того или иного способа словопроизводства говорящими на русском языке. По сравнению с ними новые заимствования (при всей их многочисленности) что капля в море. Советские неологизмы русского языка составляют подавляющее большинство лексических новшеств. Именно они в первую очередь придают современной русской лексике особый колорит свежести и новизны, отличающий ее от старого — дореволюционного — словаря. Основная часть таких лексических новообразований — слова общелитературного и частого употребления, без которых нашу речь представить себе просто невозможно. Наконец, что особенно важно, многие из них являются не только неологизмами советской эпохи, но и советизмами, т. е. такими словами, которые в качестве наименований отражают специфические особенности нашей жизни, предметы и явления нашей советской действительности (партийный, райком, перевыполнить, марксистско-ленинский, сверхплановый, ударничество, по-комсомольски, агитпункт, общественник, самодеятельность, партбюро, комсорг, сельсовет, всесоюзный и т. д.).

Возникала необходимость в упорядочивании и тех стихийных отклонений в речи, которые связаны были с событиями революционных и послереволюционных лет. Большое значение в этом деле придавалось печати. По некоторым сведениям (см. «Правду» от 21 ноября 1923 г.), В. И. Ленин сразу же после Октябрьской революции сказал сотрудникам: «— Ну, теперь надо учиться писать по-русски. Теперь это не подпольная женевская газета!» — он выражал опасение относительно «перерождения простого народного языка в сторону интеллигентского», т.е. вычурно-специального, чрезмерно сложного, непонятного из-за избытка иностранных слов.

В. И. Ленин говорил и о засилье иностранных слов в нашей речи, и о злоупотреблении сложносокращенными словами, аббревиатурами. Но опаснее всего, по мнению Ленина, «революционная фраза». О ней хорошо сказал еще Д. И. Писарев: «Читатель не должен смущаться словом фраза. Каждая фраза появляется на свет как формула или вывеска какой-нибудь идеи, имеющей более или менее серьезное значение; только впоследствии, под руками бесцветных личностей, фраза опошляется и превращается в грязную и вредную тряпку, под которою скрывается пустота или нелепость. Даровитые писатели чувствуют тотчас, что формула выдохлась и что пора выдвинуть на ее место новый пароль».

Лозунг-пароль не значением важен, не смыслом составивших его слов, а значимостью своей, т.е. функцией в данный момент. Это символ, связанный с действием определенной социальной силы, которой и дан на время как знамя и как приказ. Отработав свое, лозунг превращается в пустую фразу, а после того и в газетный штамп. Значение может быть и абстрактным (в языке много слов с абстрактным значением). Значимость же всегда конкретна. «Революционная фраза, — добавляет Ленин, — есть повторение революционных лозунгов без учета объективных обстоятельств, при данном изломе событий, при данном положении вещей, имеющих место». «Революционные фразы», «надутые фразы», «эффектные фразы», «громкие фразы», «только фразы, пустые слова», «ребячья фраза», «люди впадают в фразу», «пустое и недостаточное фразерство» —так резко Ленин характеризовал то, что впоследствии стало болезнью нашей печати, но что, несомненно, являлось развитием одной из сторон — поначалу полезных и важных — языка революции.

Однако далеко не все новые слова делались по старым образцам. В советскую эпоху во многих случаях словообразование начинает осуществляться и иначе. Слова стали строиться и с помощью таких способов, которые до Октябрьской революции обнаруживали себя очень слабо и ограниченно, и с помощью таких, которых просто не было. Иначе говоря, многие новые слова стали после Октября образовываться по-новому.

Такие принципиально новые способы словопроизводства наблюдаются лишь в сфере имен существительных. Это сложение сокращенных основ, сложение сокращенной основы и полного слова, словосложение и аббревиации.

Словообразовательные процессы в русском языке после Октября.

Первая мировая война, революции и особенно Гражданская война перемешали все социальные группы городского населения с их жаргонами и просторечием. Необходимость общения в новых условиях требовала выражений и слов, за которыми скрывались бы и всем доступные понятия. Наступил решительный сдвиг в формах старого русского языка.

Многие статьи, доклады, книги, написанные в те годы, и особенно написанные эмигрантами за рубежом, пророчили русскому языку конец: «Мы разучились говорить на хорошем ядреном русском языке. Мы до сих пор еще злоупотребляем советским птичьим языком!..» «Обезьяньим» называли язык газет времен нэпа. Еще в 1928 г. профессор Е. Д. Поливанов заметил, что «средний обыватель 1913 г. и современный комсомолец говорят на разных языках»; последний употребляет выражения, непонятные многим: шагай сюда, ставить работу, я солидарен, опасный момент, ужасно серьезный, вести собрание, заслушать доклад, как будет насчет высказаться, от имени бюро, кандидатура согласована, мелкобуржуазное мещанство, для близиру и т. п. Как будто подобные реплики могут отменить русский язык! Однако комсомолец тех лет не чурался и архаичных славянизмов вроде вся и все; не за страх, но за совесть; всуе, сугубый... Торжественные ежели, ибо комсомольцы почему-то особенно любили.

Нет, говорили другие, не погибает русский язык. Правда, пока еще социальный прогресс происходит за счет общего снижения литературной нормы, но в будущем это будет изжито.

Но время торопит. Столкновение классов, наций, языков, речений вызывает необходимость в новых средствах выражения возникающих понятий и идей. Самый ритм порождения новых слов убыстряется, в дело идут все подручные средства, используются все доступные источники слов.

1919г. — появились слова испанка 'грипп', сыпняк, культурник; входят во всеобщее употребление семантически переосмысленные заимствования: пошиковать, виртуоз 'ирон. вертлявый человек', танцульки, доминировать, базироваться, изолировать и прямые заимствования вроде контакт, анкета, коррупция.

1921 г. — начало нэпа, жаргон городского «дна» впервые входит в разговорную речь: заначка 'припрятанный капитал' (а затем и шире — и по значению, и по употреблению), подначивать 'подзадоривать, провоцировать па разговор', замести 'изобличить, поймать на чем-либо', трепаться (на допросе) 'валять дурака'... Каждое из подобных слов сегодня используется в значении, более широком, чем то, в каком пришло оно из жаргона. Расширение значения и позволило слову сохраниться в просторечии.

Середина 20-х годов. Разговорные формы через речь мелких служащих проникают даже в печать, обрабатываются до расхожих формул: план завершен (вместо выполнен), делать акцент на... (следует ставить акцент); впервые публично зазвучит пресловутое ложить (вместо положить или класть). В речь вплетается множество иностранных слов, не всегда понятных, но столь привлекательных. В 1925 г. опрашивают красноармейцев: какие слова они знают, слышали или понимают? Совершенно неизвестны блокада, ветеран, десант; почти неизвестны моральный, премировать, демобилизовать и даже СССР; но хорошо знакомы бастовать, резолюция, дезертир, шпион, кооператив; исключительно всем понятны армия, заем, кутузка, программа, реквизиция, трибуна, политрук. Должно было пройти время, должны были произойти события, затронувшие всех, чтобы постигли люди смысл, значение многих прежде непонятных слов (блокада, демобилизовать...). Отдельный человек изучает слово и то, что за ним стоит, народ в целом должен это пережить, и только поэтому слово навсегда остается словом его лексикона.

Интересно, как говорили люди 20-х годов? Вот запись разговорной речи 1928г.: Подчастую мы встречаем самое ужасное искажение русского языка... Например, вместо «есть» говорят «шамать», «жрать»... Но этот вышеперечисленный диалект находит себе отличие по мере приближения к центральным городам и в частности к Ленинграду, здесь более диалект отличается тем, что столица говорит с большим пафосом... Механическое смешение языковых форм, пришедших из разных говоров, из плохо усвоенных газетных оборотов и лозунговых призывов, канцеляризмы — все отразилось в безыскусной, но претендующей на литературность речи. Упоминание о том, что в столицах говорят «с большим пафосом», любопытно как общее тогда отношение к литературному языку.

«Политический словарь», изданный в 1928 г., предельно краток. Иностранное слово он подает как простой эквивалент соответствующего русского слова, не разъясняя понятий, скрытых за терминами. Это всего лишь наводящие на общее представление о понятии подсказки: дефект = недостаток, контроль = проверка, корректив = поправка, кретин = идиот, манускрипт = рукопись, модус = способ, норма = образец, партнер = соучастник, пигмей = карлик, порт = гавань, профан = невежда, кадр = ядро, основа. Невольно возникает вопрос: а к чему и учить-то такие слова, ведь они не восполняют наших знаний, не обогащают оттенками смысла, не конкретизируют смысл понятий? Сравнивая с современным состоянием дел, видим, что некоторые из перечисленных слов либо расширили свое значение (дефекты—не только 'недостатки', но еще и 'пробелы, недоработки и пр.'), либо конкретизировали смысл более общего по значению русского слова, став термином, словом специального языка (манускрипт 'древняя рукопись'; то же относится к терминам модус, норма, порт и др.). Там, где словарь давал обширные толкования (типа интеллигенция 'образованный слой класса мелкой и средней буржуазии', пионер 'зачинатель какого-либо дела, делающий почин, пролагающий пути'), они уже не соответствуют современным понятиям.

Варваризмы, только входившие в обиход, еще не наполнились смыслом нашей действительности, не стали терминами, не превратились в слова русского литературного языка.

Для разговорной речи 20-х годов особенно характерны: лаконизм выражений, экспрессивность речи, употребление множества новых слов, в том числе иностранных, переосмысление некоторых старых слов.

Лаконизм речи заключался в обилии сложносокращенных слов, аббревиатур. Когда-то «и тиун был так же чужд, как райком, но слова эти были неизбежны и они остались», — пояснял петербургский литератор А. Г. Горнфельд. И далее он отмечает быстрое изменение словечек, порожденных неустойчивым бытом тех лет, ту легкость, с какой возникали они, не укореняясь в языке: «Нет главков, нет домкомбедов, нет продразверстки — ушли эти установления, забыты и слова»; «Получал я дрова в Лидрокопе (Литейный дровяной кооператив), потом стал получать в Домотопе, потом обращен был в подопечные Петротопа и, право, благословлял бы имя сие, если бы это учреждение грело нас».

Сложносокращенные слова — излюбленное языковое средство того времени. Одни из них сохранились, другие канули в Лету, как и подобает однодневкам. «Слово универмаг стало обычным, — писал М. Горький в 1931 г. — Если бы вы сказали его 15 лет тому назад, на вас бы вытаращили глаза». Л. Успенский, вспоминал свою работу дивчертом — дивизионным чертежником. Такие сокращения не привились, исчезли. Язык и вкус ставили заслон сокращениям, которые нарушали стройность и благозвучие русской речи.

Лаконизм речи проявляется и в сгущении фразы до одного слова-символа, в котором отражается эпоха. Мировая и гражданская войны ввели слова и выражения братание, сыпняк, беженец, мешочник, соглашатель, драпать, ловчить, сыграть в ящик, пошиковать... Еще раньше — в революцию 1905—1907 гг.— смертник, теплушка и др.

После Октябрьской революции в язык вошло много интернациональных слов, которые уже тогда назывались латинизмами: кворум, пленум, анкета, контакт, комиссия, комитет, организация, делегат, а также изолировать, доминировать, будировать... Многие из них непонятны — тем лучше: называй ими что хочешь (вроде информировать 'вызвать подчиненного и накрутить ему хвост').

Старые слова переосмысляются: товарищ, совет, партийный, сокращение, чистка, выдвиженец, воскресник, равнение на..., подковаться, землячество, пионер, бригадир, треугольник, перегиб, самодеятельность... Много пришло в речь и официальных оборотов: в общем и целом, постольку поскольку... А довести до сведения живо и сегодня, хотя еще в 1928 г. Л. Успенский писал, что «оно уходит из быта»!

В этот период изменяются значения слов потомственный, знатный, династия, прежде связанных с родовитой знатью: естественная попытка приспособить старые слова для новых целей. Возникают лаконичные образования, призванные заменить в разговоре тяжеловесные официальные термины (например, получка вместо заработная плата). Входят в речевое общение многие украинизмы (типа хлебороб) и пр.

Из различных жаргонов, стремительно сменяя одно другое, приходят слова грубые и оттого выразительные. Так складывается новое просторечие. Вот пример, не особенно грубый. Слова опупеть и опупел зародились в юнкерской среде, затем перешли в жаргон летчиков, в 20-е годы стали приметой молодежного языка, впоследствии — речи городского населения. Кстати, очень много таких словечек пришло из языка матросов, летчиков или техников. Прежнее социальное расхождение в жаргонах сменилось чисто профессиональным: Даешь! — из моряцких переводов (это английское do yes); угробиться — из летчицкого языка; технических же терминов такого происхождения у нас множество.

Система языка в целом не изменилась. Изменились слова, некоторые выражения, обороты речи, образно, экспрессивно развивающие и уточняющие возникшие в реальной жизни понятия. Новые слова складываются из старых, хорошо известных морфем: мешоч-ник, выдвиж-енец, беж-енец, воскрес-ник... Заимствования также соединяются с привычными русскими суффиксами или корнями, которые переводят такие слова в разряд русских: интеллигент + щик, реквиз + нуть, большев + изм, совет + изация.

Многие иностранные слова (обычно термины) вошли в широкое употребление. Русские слова наполняются новым смыслом, терминологически уточняя свое значение. Слово советский известно давно; образованное от существительного совет, оно означало, например, дела Совета Министров (выражение советские дела встречается в дневниках царских министров). В наше время, связанное уже с новым словом Советы, это прилагательное сузило свое терминологическое значение. Слова партия (политическая организация), сокращение (по службе), чистка (в партии), товарищ и многие другие переосмыслялись.

На огромной территории столкнулись носители различных языковых норм, форм сознания, социальных и культурных традиций. Широкие массы получили доступ к активной политической и административной деятельности. Развитие многих социальных институтов вызывало необходимость в специальной терминологии, которую следовало еще осмыслить и представить как систему языка, как норму. Но тем временем борьба с неграмотностью, культурная революция отчасти уже сравняли знание языка в различных социальных слоях общества или, по крайней мере, создали его разговорные нормы, а последующая работа нескольких поколений интеллигентов сделала этот язык богатым, гибким и ясным, всегда готовым выразить то, в чем нуждаются современники.

В основу нового типа литературного языка, по крайней мере в общественно-терминологической его части, положен язык городской интеллигенции и рабочего класса. В современном русском языке много терминов и формулировок, заимствованных из немецкого языка и переработанных в русской публицистике. О словах таких мы уже говорили, идиомы также хорошо известны: в общем и целом, целиком и полностью из немецкого оборота im grossen und ganzen легко уживаются со славянизмами типа на злобу дня при кальке французского выражения вопрос (или порядок) дня, откуда и заимствованная из немецкого языка повестка дня и т.д. Славянизмы по-прежнему остаются субстратом заимствований из чужих языков, своей привычной формой закрепляя новые значения образованных публицистикой выражений.

Изменилось отношение к различным сторонам трудовой, социальной и частной жизни; это отношение передается с помощью слов, прежде свойственных именно рабочим: не бунт, а забастовка, не работник, а рабочий, не служба, а работа, не жалование, а зарплата, не недельный день, а выходной день, не миросозерцание, а мировоззрение и т. д. В ходе подобных переосмыслений, словесных замен, уточнений и т. п. изменялось постепенно и то, что называют языковым сознанием масс.

Заключение.

Словообразовательный механизм русского языка, сложившийся в течение многих эпох, продолжает в целом действовать и в наши дни, новые слова и сейчас создаются преимущественно по старым словообразовательным моделям, по образцам, работающим столетия, в пределах уже сформировавшихся структурных разрядов, с оглядкой на образования, которые давно приписаны к регулярным и продуктивным словообразовательным типам. Именно так, по-старому сделана подавляющая масса (тем не менее совершенно новых!) слов советской эпохи.

Точно так, с помощью испытанных временем способов словообразования продолжают создаваться новые слова и сейчас. Достаточно обратиться хотя бы к новообразованиям русского языка последних тридцати лет. Здесь мы встречаем целый ряд неологизмов, созданных давнишними, существовавшими еще в древнерусском литературном языке способами словопроизводства. Прежде всего это слова, образованные суффиксальным, приставочным, приставочно-суффиксальным способом, а также путем сложения.

Литература.

Градинарова А.А., Филкова П.Д. История русского литературного языка (середина ХVIII – конец ХХ века). София: Парадигма, 1999, с.256.
Колясов В.В. Язык города. М., 1991.
Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994.
Шанский Н.М. Слова, рождённые Октябрём. М., 1980.