Прагмалингвистические основы межкультурной коммуникации

Прагмалингвистические основы межкультурной коммуникации

В.И. Заботкина

Рассматриваются прагмалингвистические основы межкультурной коммуникации. Анализируется взаимодействие между общекультурным и дейктическим уровнями широкого прагматического контекста в соотнесенности с универсальными и культурно-специфическими особенностями коммуникации.

Для успешного контакта двух культур необходимо, чтобы две системы знаний либо полностью совпадали (что является исключительным случаем), либо имели tertium comparationis, либо были переводимы одна в другую. Нам представляется, что в качестве tertium comparationis межкультурного общения может выступать широкий прагматический контекст. Успешная межкультурная коммуникация предполагает сознание, совместное знание. Это в значительной степени продукт социализации человека, усвоения им хранимого языком общественного опыта [1, с. 26].

Понятие «контекст» в прагмалингвистике включает различные аспекты: вербальный и невербальный, историко-культурный, психологический, социальный и т. д. Понятие контекста реализуется в виде дискурса как определенной последовательности речевых актов, связанных в глобальные и локальные текстовые структуры, в виде «фонового знания о мире», организованного посредством фреймов, сценариев, хранящихся в семантической памяти индивида и т. д. [4].

Как видно из сказанного, контекст в понимании прагмалингвистов не является понятием, соотносимым только с текстом, а служит для обозначения условий коммуникации. Именно в этом значении и будет далее употребляться этот термин.

Один из методологических принципов, о которых мы всегда должны помнить, пишет Т. Ван Дейк, заключается в том, что понятие прагматического контекста является теоретической и когнитивной абстракцией разнообразных физико-биологических и прочих ситуаций [2, с. 19]. Необходимо отметить, что типизированный прагматический контекст является структурированным. В нем можно выделить несколько подтипов.

Мы признаем три разновидности прагматического контекста: 1) дейктический контекст, включающий в себя: а) отношения говорящего и слушающего (цели, вид речевого акта, социальный статус, общие взаимообязательства), б) дейксис речевой ситуации: я и ты, здесь и там, сейчас и тогда; 2) общий дискурсивный (текстовой) контекст - знания, разделяемые говорящими и слушающими, полученные из предшествующего текста (дискурса); 3) общекультурный контекст - общие знания о физической и культурной вселенной. Данные знания могут быть зафиксированы (закодированы) в конвенциональных нормах поведения и общения, а также в лексиконе определенного общества [10, с. 324].

Мы полагаем, что все три вида контекста образуют иерархию, на верхней ступени которой находится общекультурный контекст. Он пронизывает как дейктический, так и дискурсивный контексты.

Рассмотрение культурного контекста с неизбежностью предполагает обращение к проблеме универсального и специфического в культуре. Данный вопрос уходит корнями в проблему соотношения сознания и языка, впервые поставленную Аристотелем, который рассуждает об универсальности отношений между миром и сознанием и отсутствием универсальности в отношении между сознанием и языком. В более поздние времена сторонники феноменологического подхода говорили об универсальности содержания, скрытом в любой частной культуре. Они исходили при этом либо из утверждения об универсальности структур сознания (Гуссерль), либо из постулата о психологическом единстве человечества (Юнг), либо из уверенности в наличии некоего фундаментального основания, осевой «изначальности» культуры, по отношению к которым все ее разновидности лишь частности или шифры (Хайдегер, Ясперс).

Этот взгляд был оспорен Гердером, предложившим антропологическое понимание культуры и заявившим, что нет ничего более ошибочного, чем употребление термина «культура» по отношению ко всем временам и народам. (В интерпретации современных социолингвистов, исходящих из данного определения культуры, каждое общество имеет свою собственную культуру, а различные подгруппы общества могут иметь свою собственную субкультуру). Данная точка зрения характерна для многих немецких романтиков и известна каждому лингвисту благодаря работам В. фон Гумбольдта о языке как особом мировидении (ср. с термином «гений языка» у французских лингвистов). Позже эти идеи были развиты в теориях культурологов, антропологов, занимающихся анализом контактов культур - Б. Малиновского [12], Кребера, Уорфа, E. Сэпира [14]. Работы этих ученых были насквозь пронизаны функционализмом и тем самым заложили основы современной прагматической интерпретации культурного контекста.

Вернемся к нашему постулату о том, что культурный контекст определяет дейктический и дискурсивный контексты.

Так, по результатам исследования Д. Тэнэн (Tannen, 1986), культура определяет, когда говорить, что говорить, с какой скоростью говорить, где и как долго делать паузы в разговоре. В основе всех этих прагматически релевантных черт коммуникации лежат культурные стереотипы. В разных культурах определенные черты дейктического контекста выстраиваются в различные иерархии. Так, в японской культурной традиции на верхней ступени иерархии находится социальный статус, именно он определяет выбор тональности ситуации, регистра, стиля и т. д.

Особенности культурного контекста определяют нередко и специфику построения дискурса. Например, K. Каплан [11] приходит к выводу о том, что в разных культурах существуют различные традиции построения абзаца. Эти различия представлены графически:

Английский язык	Семитские языки	Восточные языки

Романские языки		Русский язык

Эти различия необходимо учитывать при переводе с языка на язык.

Аналогично культурный контекст определяет выбор интеллектуального стиля или регистра в различных культурах. Так, Галтунг [9] выделяет тевтонский, саксонский, галльский, японский стили и представляет их различия графически:

саксонский	тевтонский	галльский	японский

(небольшие теории, ориентированные на эмпирические данные)	грандиозные теории	(в балансе) между грандиозными теориями и эмпирическими данными	(диффузное соединение)

Английский язык является типичным представителем саксонского стиля научной аргументации; немецкий - тевтонского.

Таким образом, контекст в прагмалингвистике, являющийся своего рода индексом координат для говорящих, представляет собой сложную иерархическую структурированную категорию.

Понятие культурного контекста не является одномерным. В соответствии с представлением, утвердившимся в антропологии, для каждой культуры (субкультуры) существует иерархически организованный набор ценностей или категорий, которые могут повторяться в других культурах, но в другой конфигурации [3, с. 139].

Правильность данного положения подтверждается нашим анализом картины мира англоязычного общества последних десятилетий, который свидетельствует о появлении новых и расширении традиционных субкультур, со своими системами ценностных ориентаций, стереотипизации того, что такое хорошо и что такое плохо, со своей системой стандартов. В разных субкультурах по-разному происходит хранение знаний о поведенческих и коммуникативных нормах. Каждая субкультура имеет свои стереотипизированные образцы, модели концептуализации мира, концептуализации ситуаций общения. Различия субкультур идут как по линии концептуальной картины мира, так и по линии ценностной картины миры со своей системой стереотипизированных образцов концептуализации оценок. В основе ценностной картины каждой конкретной культуры лежит своя система гештальтов. Все указанные различия находят отражение на уровне лексикона. При этом один и тот же фрагмент в картине мира по-разному концептуализируется и ословливается представителями различных субкультур.

Обычно, когда говорят о специфике культуры определенного языкового сообщества, имеют в виду национальную специфику. Среди факторов, формирующих уникальность национального сознания, обычно указывают на исторически сложившиеся экономические, общественно-политические, географические, климатические и физико-антропологические особенности людей, принадлежащих к данной национальной культуре [3, с. 139].

В настоящий момент, когда происходит коммуникативное и культурное сближение наций, вернее будет говорить об изменении в иерархии прагматических параметров, определяющих специфичность культуры. Национальный параметр, который по логике вещей должен занимать высшую ступень в этой иерархии, как правило, сочетается с такими параметрами, как социальный, профессиональный, возрастной, гендерный, этнический. В результате одинаковые субкультуры в разных национальных сообществах имеют одинаковые прагматические нормы. Именно в этом проявляется связь культурного и дейктического контекстов.

Таким образом, можно говорить о том, что каждый индивид имеет свою систему ценностных ориентаций, стереотипов, стандартов и идеалов, свою картину мира, определяемую уровнем его культуры, и свой собственный идеолект. Он впитывает в себя стереотипы, стандарты и ценностные ориентиры, принятые в тех подгруппах общества, в которые он входит.

Каждый язык окрашивает через систему своих значений и их ассоциаций концептуальную модель мира в национально-культурные цвета [6, с. 176].

Присущая языку национально-культурная семантика является, с одной стороны, продуктом коммуляции сведений, и в этом случае можно говорить о культурнонакопительной (или культуроносной) функции языка; с другой стороны, язык сам приобщает своих носителей к своей национальной культуре - такова его культуроприобщающая функция [1, с. 26].

Наконец, общенациональная культура народа входит в общечеловеческую культуру с универсальными представлениями о добре и зле, любви и ненависти.

Во всех человеческих культурах существуют общие концепты, Так, по мнению Ю.С. Степанова, имеется, например, некий концепт «приветствия», общий для человеческой культуры вообще, по отношению к которому сравниваемые разнокультурные жесты являются различными реализациями, воплощениями [5, с. 284].

Таким образом, можно говорить о реальности общечеловеческой культуры, не зависящей от генетических и прочих индивидуальных черт различных культур. В подтверждение этого Ю.С. Степанов приводит высказывание основоположников христианства: «Нет иудея, ни эллина, нет раба, ни свободного, ни мужчины, ни женщины, ибо все вы - одно во Христе Иисусе [Ап. Павел. К Галатам, 3, 28 - цит. по: 5, с. 284].

Слово, являясь частью культуры, фиксирует отражение реального мира и несет в себе определенный культурный код.

В этой связи хотелось бы напомнить высказывание Фридриха Шлегеля о том, что «различные эпохи в древнейшем языковом созидании образуют именно различные ступени культуры в процессе развития человеческого духа. И язык вообще как нить воспоминания и традиции, соединяющая все народы друг с другом в их последовательности, это как бы общая память и великий орган воспоминания всего человеческого рода» [7].

Таким образом, диалектическое взаимодействие универсального и специфического в культуре выражается в значении слова. Универсально значение языкового знака в том смысле, что он соотнесен с некоторым фрагментом реального мира и, независимо от способа соотнесения, несет в себе знание об этом фрагменте. Однако универсальность «разворачивается» на фоне специфического культурного фрагмента значения, которое определяет способ реализации знания о мире.

Список литературы

1. Верещагин Е.М., Кастомаров В.Г. Язык и культура. М.: Индрик, 2005. С. 26.

2. Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация. М.: Прогресс, 1989.

3. Пацаева М.А. К проблеме национально-культурной специфике значения слова // Семантико-прагматические и социолингвистические аспекты изучения языка. М., 1990.

4. Петров В.П. От философии языка к философии сознания: Новые тенденции и их истоки // Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987. С. 4-20.

5. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985.

6. Телия В.Н. Метафора как модель словопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1990.

7. Шлегель Ф. Философия языка и слова // Эстетика, философия, критика. М.: Искусство, 1983. С. 364.

8. Dijk T.A. van. Text and context: explorations in the semantics and pragmatics of discourse. London New York: Longman, 1980. 261 p.

9. Galtung J. Papers on methodology. Theory and methods of social science research, № 2, Copenhagen, Ejles, 1979.

10. Givon T. Mind, code and context. Essays in Pragmatics. Hillsdale, New Jersey. London, 1989. 456 p.

11. Kaplank K. The authority of rhetoric: Philadelphia, PA: Centre for Curriculum Development, 1972.

12. Malinovsky B. Coral Gardlus and their Magic. Vol. II. The Language of Magic and Garden London: Allan, 1935.

13. Ochs E. Introductions: What child language can contribute to pragmatics // Developmental Pragmatics. New York, 1979. P. 1-17.

14. Sapir E. «Male and female forms of speech in Yana.» Reprinted (1929) D. Mandelbaum (ed.) (1949) Selected Writings of Edward Sapir in Language, Culture and Personality. Berkeley and Los Angeles: University of California Press (1949).

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта <http://www.bibliofond.ru>