Различие между кейнсианскими и монетаристскими моделями денежной теории по вопросам денежной политики на примере портфельного подхода

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ

МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ МИД РФ

Кафедра Экономической теории

РЕФЕРАТ

“Различие между кейнсианскими и монетаристскими моделями денежной теории

по вопросам денежной политики на примере портфельного подхода”

аспиранта 1 года обучения

кафедры МЭО

Научный руководитель

д.э.н., проф. Смольников С.В.

Москва 1996

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение. 3

Глава 1. Монетаристская и Кейнсианская теоретические модели:

портфельный подход 4

§1. Посылки и допущения, используемые в моделях

§2. Равновесие портфеля и передаточные механизмы 6

§3. Степень замещаемости 11

§4. Непосредственный или конечный эффект

Заключение. 16

Список использованной литературы. 19

ВВЕДЕНИЕ

Один из способов проведения различий между разными тенденциями или

школами в рамках денежной теории связан с теоретическими предпосылками,

которые принимаются при построении макроэкономических моделей, приемлемых

для денежного хозяйства. Одна модель отличается от другой тем, учитывается

ли в ней понятие неопределенности или нет, предполагается ли рост хозяйства

или его стационарное состояние, допускаем ли мы мгновенную корректировку

цен к их равновесному уровню и т.д. Другой путь анализа различий между

моделями заключается в акценте на вытекающих из них последствиях

относительно политики. Этот аспект имеет наибольшее значение в жарких

спорах между теми, кто поддерживает монетаристские модели, и теми, кто

склоняется к кейнсианским моделям. Монетаристы отстаивают один тип

макроэкономической политики, кейнсианцы – другой.

Различия между двумя школами по вопросам политики имеют двоякий

характер. Во-первых, монетаристы настаивают на том, что если власти делают

попытку воздействовать на совокупный спрос и объем производства, то

контроль над денежной массой представляет собой гораздо более важный

инструмент, чем фискальная политика. Иначе говоря, «деньги имеют значение»,

а в некоторых версиях монетаризма утверждается, что «только деньги имеют

значение»[1]. Напротив, кейнсианцы доказывают, что как изменения денежной

массы, так и фискальная политика оказывают влияние на производство. То есть

по сути идет спор об эффекте «вытеснения».

Второе различие в области политики является еще более

фундаментальным. Оно связано с вопросом, могут ли вообще любые виды

стабилизационных мероприятий, даже те, которые основаны на контроле над

денежной массой, воздействовать на реальное производство и занятость как в

краткосрочном, так и в долговременном плане. Монетаристы, используя модель

инфляции, в которой проводится различие в формах связи между инфляцией и

безработицей в долгосрочном и краткосрочном аспектах, утверждают, что в

состоянии долговременного равновесия, где ожидаемый темп инфляции равен

фактическому темпу, даже денежно-кредитная политика не может повлиять на

реальный объем производства или на безработицу, хотя в краткосрочном плане

она может оказать какое-то влияние. Однако, если ожидания имеют

«рациональную» основу, то, согласно монетаристским моделям, денежно-

кредитная политика не оказывает влияния на реальные переменные даже в

кратковременном периоде.

В данной работе будут рассмотрены различия между монетаристскими и

кейнсианскими моделями денежной политики на примере портфельного подхода,

определены основные допущения, налагаемые на указанные модели, проведен

графический анализ на примере кривых IS - LM.

ГЛАВА 1

МОНЕТАРИСТСКАЯ И КЕЙНСИАНСКАЯ

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ: ПОРТФЕЛЬНЫЙ ПОДХОД

§1. Посылки и допущения, используемые в моделях

Одним из способов рассмотрения сходства и различий между кейнсианской

и монетаристской моделями служит их анализ на самом высоком уровне

абстракции. Для этого необходимо сравнить модели в рамках подхода с позиций

портфельного равновесия. Тобин (Tobin, 1961, 1969) предложил кейнсианскую

модель такого типа, а Бруннер и Мельтцер (Brunner and Meltzer, 1972, 1973)

взяли портфельные модели в качестве основы монетаристских взглядов по

вопросам воздействия денежной массы на национальный доход.

Можно представить себе, что отдельное лицо, или .компания, или

частный сектор в целом, включающий индивидуальных агентов и компании, в

любой момент времени хранят у себя определенный портфель активов. Наборы

этих активов, рассматриваемые различными авторами, существенно разнятся

между собой, равно как и определение того, какие финансовые активы влияют

на величину чистого богатства частного сектора. Но в принципе можно

приступить к анализу, включив в портфель активов деньги (M),

правительственные облигации (B) и капитал в его натуральной форме (K)

(включая потребительские товары длительного пользования). Следовательно, в

номинальных значениях портфель активов можно выразить так:

W(M+B+K[2]

Необходимо учитывать, что у каждого вида активов имеются подвиды: B,

например, включает облигации с различными сроками выкупа. Доля богатства,

которая приходится на какой-то один вид активов, например деньги, зависит

от относительной величины норм доходности по всем активам и, следовательно,

от их относительных цен. Не останавливаясь на вопросе о том, как

определяются эти нормы доходности, мы можем исходить из допущения, что

каждый вид актива приносит положительный доход, который частично состоит из

финансового процентного дохода и частично – из неявных услуг (например, в

случае с деньгами – услуг, приносимых ими при использовании в качестве

средства обращения). Портфель активов частного сектора будет находиться в

равновесии, когда для каждого отдельного лица соотношение между хранимыми

активами таково, что оно уравнивает предельные нормы доходности по

различным - активам[3].

Таким образом, при данной величине богатства соотношение между

активами определяется относительными нормами доходности, и, следовательно,

величина каждого вида активов, хранимого в портфеле, зависит от этих норм

доходности и общего объема богатства.

§2 Равновесие портфеля и передаточные механизмы

Допустим, что вначале портфель активов находится в состоянии

равновесия и что затем количество денег увеличивается без одновременного

сокращения какого-либо другого вида активов. Подобное увеличение запаса

денег, принадлежащего частному сектору, приведет к двум видам эффектов. Во-

первых, если предположить, что деньги представляют собой компонент чистого

богатства, то это увеличит запас богатства, т.е. сам размер портфеля. При

условии, что относительная доходность активов остается без изменений, можно

выявить влияние эффекта богатства на спрос на каждый конкретный вид активов

– деньги, облигации и капитал в натуральной форме. Обычно мы полагаем, что

эффект богатства положителен, так что спрос на каждый вид активов

возрастает. Однако вместе с тем действует эффект замещения или эффект

распределения портфеля. Благодаря эффекту богатства спрос на деньги (и

другие активы) возрастает, но мы предполагаем, что эти размеры увеличения

спроса на деньги меньше, чем прирост предложения денег. Так, можно

предположить, что при исходном уровне норм доходности структура спроса на

активы не меняется: отношение спроса на деньги к величине богатства

остается прежним, но новое предложение денег означает, что запас денег

составляет теперь большую долю богатства, чем ранее. Соответственно

возникает избыточное предложение денег при сохранении начальной структуры

относительных норм доходности. Частный сектор попытается обменять

избыточные суммы денег на другие виды активов, что сократит запас денег до

желаемой величины и повысит запасы облигаций и капитала в натуре для

восстановления первоначального соотношения между этими видами активов, то

есть соотношения, существовавшего при начальной структуре норм доходности.

Вместе с тем попытки частного сектора осуществить подобные изменения

приведут к изменению набора относительных процентных норм дохода. Эти нормы

по облигациям и капиталу в натуре снизятся из-за возросшего спроса на эти

виды активов, а относительная процентная ставка по денежным остаткам

возрастет. Новое равновесие установится, когда отношение процентных ставок

по облигациям и капиталу в натуре к ставке по деньгам снизится по сравнению

с прежним соотношением, так что частный сектор проявит желание хранить

возросший запас денег в своем портфеле. Таким образом, для нового

портфельного равновесия характерен более высокий относительный спрос на

деньги, чем раньше, и возросшее предложение денег уравновешивается

возросшим спросом на них.

Но поведение агентов, связанное с запасами активов, включающих

деньги, не является единственной проблемой макроэкономической денежной

теории. Последняя принципиально заинтересована в связи между изменениями

портфеля активов и потоком национального дохода в реальном или номинальном

выражении (или другими потоками, например потребительскими или

инвестиционными расходами). Рассмотрим, как воздействуют на эти переменные

потока портфельные корректировки.

Один механизм связи возникает, когда увеличение денежной массы

означает увеличение чистого богатства. Это эффект богатства (или эффект

реальных кассовых остатков, или эффект Пигу). Само по себе увеличение

чистого богатства вызывает увеличение планируемых потребительских расходов,

которое в свою очередь оказывает влияние на национальный доход. Однако этот

механизм не будет действовать таким же образом в том случае, когда

увеличение денежной массы осуществляется путем покупки правительством

облигаций, то есть путем обмена облигаций на деньги. Подобная операция

приводит не к увеличению чистого богатства, а лишь к изменению его состава.

Другой механизм, который возникает (в неодинаковой степени)

независимо от способа увеличения денежной массы, связан с воздействием

прироста денежной массы на спрос на капитал в натуральной форме. Как мы уже

видели, эффект распределения портфеля (и в ряде случаев – эффект богатства)

гарантирует, что прирост денежной массы лишь тогда найдет свое место в

равновесной структуре портфеля, когда относительный доход на физический

капитал (и другие активы) снизится. Если применить терминологию Тобина, то

портфели находятся в равновесии лишь тогда, когда норма доходности на

капитал, требуемая, чтобы побудить владельцев активов хранить существующий

запас капитала в натуре – «цена предложения капитала»,– равна фактической

норме. Если запас денег (или облигаций) увеличивается, цена предложения

капитала падает и владельцы активов пытаются увеличить свой запас

физического капитала. Иначе говоря, если хозяйство находится в стационарном

состоянии, когда портфели характеризуются равновесием, увеличение денежной

массы будет способствовать установлению положительных темпов планируемых

инвестиций. Это будет продолжаться до тех пор, пока запас капитала (или его

цена) не повысится до такого уровня, когда предельные нормы доходности

сравняются с новой, более низкой ценой предложения капитала. Увеличение

желаемых инвестиций окажет влияние на реальную или номинальную величину

национального дохода. Даже когда портфели достигнут нового равновесия,

более высокий запас капитала в натуральной форме может оказывать влияние на

рост национального дохода, хотя демонстрация подобного эффекта на

экономический рост зависит от того, какая модель будет использована.

Оставляя в стороне вопрос о долговременных эффектах роста, можно

утверждать, что воздействие прироста денежной массы на спрос на физический

капитал будет изменять объем инвестиций и величину дохода.

Общие принципы портфельного анализа, которые были изложены выше, вряд

ли могут быть оспорены. Но различия между макроэкономическими моделями

обусловливаются упрощающими допущениями, принятыми в ходе анализа. Так,

Тобин утверждает, что стандартная кейнсианская модель, связана с упрощающим

условием, что облигации и капитал в его натуральной форме можно

рассматривать как совершенные субституты, так что имеется два основных вида

активов, между которыми владелец делает выбор,– деньги и облигации/капитал.

Именно это, по-видимому, подразумевается тем обстоятельством, что в

стандартной кейнсианской модели выбор владельцев богатства рассматривается

лишь в плане наличия одной относительной нормы доходности – дохода от

облигаций по отношению к доходу от денег (последний принимается равным

нулю). Если облигации и физический капитал являются совершенными

субститутами, то правомерно рассматривать их как один вид актива с общей

нормой доходности – по облигациям. Если не сделать такого допущения и

рассматривать три вида активов, то анализ будет основываться на предпосылке

существования двух относительных норм доходности, а стандартная

кейнсианская модель не содержит такого условия.

Тобин полагает, что указанное упрощение слишком строго. Он отстаивает

более общую портфельную модель, которая основывается на принципах,

использованных нами при анализе эффекта увеличения денежной массы. Модель

эта не предполагает, однако, что спрос на капитал в натуральной форме

определяют лишь изменения денежной массы. Предложение облигаций (которое

может увеличить сумму богатства или оставить ее неизменной) также окажет

воздействие на спрос на физический капитал через эффект распределения

портфеля, а в случае изменения суммы чистого богатства – через эффект

богатства, который изменяет общий спрос на активы. Следовательно, в модели

Тобина изменение денежной массы – это не единственный вид финансовой

политики, влияющий на потоки инвестиций и дохода.

Эта модель представлена, например, в работе Тобина в качестве

противовеса монетаристским допущениям о поведении агентов при формировании

портфеля. Монетаристы доказывают, что значение денежной массы уникально. В

рамках указанной портфельной модели это утверждение означало бы, что

эффекты богатства и размещения портфеля, связанные с увеличением денежной

массы, важны, тогда как аналогичные эффекты, связанные с изменением других

активов, не имеют значения. Тобин же, напротив, доказывает, что изменения

предложения немонетарных активов, например государственных облигаций, будут

оказывать значительные эффекты богатства и замещения на расходы и на цену

предложения капитала (спрос на физический капитал), тогда как, согласно

монетаристским утверждениям, единственный вид эффектов, который заслуживает

внимания,– это эффекты, возникающие при изменениях денежной массы.

Эти различия между монетаризмом и тобиновской версией кейнсианства

порождают очень важные различия в политике. Монетаристы считают, что

решающим инструментом денежно-кредитной политики и важнейшим показателем

финансового стеснения или смягчения служит относительная величина денежного

запаса. Тобин доказывает, что, поскольку на портфельное равновесие и на

равновесное соотношение между запасами активов и потоками дохода влияют не

только изменения денежной массы, инструментарий политики не следует

ограничивать лишь денежным запасом; показателем же финансового положения

должна служить цена предложения капитала, ибо на нее влияют все указанные

выше факторы. Для практических целей, утверждают Тобин и Брейнард, эта цена

представлена процентной нормой дохода на акции. С этим связан и тот факт,

что в анализе Тобина эффект изменений денежной массы варьируется в

зависимости от способа, которым осуществляется это изменение, тогда как

Фридмен утверждает, что подобные различия имеют второстепенное значение по

сравнению с самой величиной изменения денежного запаса. В работах Тобина

увеличение денежной массы будет оказывать большее влияние, если оно

возникает в результате дефицитного финансирования правительственных

расходов (иначе говоря, когда покупка правительством товаров финансируется

путем печатания денег, уплачиваемых первоначально продавцу товаров), чем в

случаях, когда денежная масса увеличивается посредством покупки облигаций

на открытом рынке. Для этого имеются две причины. Первый метод связан с

увеличением чистого богатства[4], тогда как второй не ведет к этим

последствиям. Поэтому в первом случае присутствуют как эффект богатства,

так и эффект распределения портфеля. Вдобавок сами по себе

правительственные расходы оказывают непосредственное влияние на спрос на

товары и, следовательно, на уровень производства; подобный эффект

демонстрирует простейший анализ мультипликатора на товарном рынке. Фридмен

утверждает, что подобный акцент на первоначальных эффектах недостаточен. Он

считает, что более важны долговременные последствия изменения денежной

массы и что они не зависят от методов, посредством которых эта масса

изменяется. Согласно взглядам Фридмена, первоначальный эффект является

преходящим, тогда как изменения предложения денег, поскольку они оказывают

постоянное влияние на запас денег, имеют долговременный эффект независимо

от того, как вводятся в обращение новые деньги. Соображения Фридмена по

этому вопросу играют главную роль в споре между монетаристами и

кейнсианцами относительно «эффекта вытеснения».

Подход с точки зрения портфеля – это один путь выявления различий

между моделями кейнсианцев и монетаристов, и мы проделали такой анализ,

взяв в качестве представителя первой точки зрения Тобина, а второй –

Фридмена. Различия выявились двояким образом. Во-первых, они связаны со

степенью абстракции, причем Фридмен абстрагируется от эффекта первого

раунда. Во-вторых, различия касаются степени замещаемости денег, облигаций

и физического капитала. Выводы Фридмена предполагают, что степень

замещаемости между деньгами и физическим капиталом очень высока (а между

деньгами и облигациями – относительно низка). Последний аргумент можно

проиллюстрировать с помощью системы кривых IS - LM.

§3 Степень замещаемости

[pic]

Экстремистский вариант монетаризма мог бы основываться на

предпосылке, что в эмпирическом плане деньги и облигации не являются

субститутами, так что спрос на деньги совершенно неэластичен в отношении

процентной ставки по облигациям.

В этом случае кривая LM занимала бы вертикальное положение и

фискальная политика не оказывала бы влияния на величину реального

дохода[5]. Это видно на рис.1. Если LM становится вертикальной и занимает

положение LМ1 то увеличение правительственных расходов, которое ведет к

перемещению кривой IS из положения IS1, в IS2, не приведет к изменению

равновесной величины реального дохода. Оно лишь приведет к повышению

процентной ставки и снижению частного спроса на товары, что нейтрализует

увеличение спроса со стороны государства. Однако увеличение денежной массы,

ведущее к перемещению кривой LM в положение LM2, воздействует на уровень

реального дохода (при условии, что уровень производства не ограничен

пределом полной занятости).

Вывод о том, что монетаризм основывается на допущении, что в

эмпирическом отношении кривая LM занимает вертикальное положение, следует

из фридменовских работ, где спрос на деньги не является функцией нормы

процента. Это заключение можно вывести из попытки Фридмена построить

монетаристскую теорию путем преобразования модели IS - LM с помощью ряда

дополнительных допущений. Отталкиваясь от кейнсианской теории, где спрос на

деньги служит функцией нормы процента по облигациям и номинального дохода:

MD=((Y,r) (1)[6]

Фридмен делает ряд упрощающих допущений и замещений, пока он не приходит к

функции спроса следующего вида:

MD=Y((q+Ye) (2)[7]

где q – константа. Иначе говоря, может показаться, что спрос на деньги в

модели Фридмена не является функцией нормы процента.

Фридмен, однако, отрицает, что выводы монетаризма основываются на

положении о вертикальной кривой LM. Действительно, было бы ошибкой

истолковывать функцию спроса на деньги в уравнении (2) как противоречащую

утверждениям Фридмена. Одна из причин заключается в том, что даже в

конечной форме функции в виде уравнения (2) процентная ставка воздействует

на спрос на деньги, причем не вводится предположение, что она неизменна.

Колебания ожидаемого темпа роста номинального дохода Ye будут

воздействовать на спрос на деньги, поскольку, эти колебания предполагают

изменение номинальной ставки процента. Даже если мы ограничиваемся только

равновесной траекторией роста экономики и предполагаем, что ожидаемые

величины, например Ye, константны в подобной ситуации, норма процента будет

влиять на спрос на деньги, но будет рассматриваться в долговременной

перспективе как настоящая величина. Это, однако, не предполагает, что

Фридмен игнорирует роль процентных ставок, а означает лишь то, что он

абстрагируется от них, оставляя в стороне первоочередные эффекты и

сосредоточивая внимание на долговременном равновесии.

Но если допущение, что кривая LM вертикальна, не является

отличительной чертой монетаризма, то что же можно считать такой

особенностью? Фридмен, по-видимому, делает упор на менее резком и

эмпирически проверяемом различии в портфельном подходе между монетаристами

и кейнсианцами. Учение последних он определяет как школу, основывающую свои

модели на предпосылке существования ликвидной ловушки, вследствие чего в

кейнсианской модели, против которой выступает монетаризм, увеличения

денежной массы не оказывают влияния на национальный доход. Однако, хотя это

допущение используется в элементарных учебных экспозициях грубого

мультипликатора, оно не применяется в развитых кейнсианских моделях. Оно,

следовательно, не может считаться чертой, отличающей кейнсианцев от

монетаристов.

§4 Непосредственный или конечный эффект

По мнению Л. Харриса остается признать факт, что монетаристы и

кейнсианцы применяют для анализа эффектов денежной политики в целом

аналогичные портфельные модели. Оба подхода согласны, что на первых порах

от увеличения денежной массы можно в целом ожидать экспансионистского

влияния на запас богатства и на нормы доходности, что в свою очередь ведет

к увеличению спроса на физический капитал[8]. По мнению Фридмена, главное

различие состоит в том, что кейнсианцы делают упор на первоначальном

эффекте, тогда как монетаристы подчеркивают «конечные эффекты». Так,

согласно утверждению Фридмена, большинство аналитических работ кейнсианцев

по фискальной политике подчеркивает «раз и навсегда происшедший сдвиг

кривой IS», т. е. изменение потока расходов, тогда как монетаристы

сосредотачивают внимание на долговременных эффектах изменений запаса

активов.

[pic]

Экономисты Блиндер и Солоу (Blinder and Solow, 1973)[9] трактуют этот

подход в духе диаграмм, изображенных на рис. 2 и 3. Первоначальный эффект

фискальной политики, на который, как полагают, делают упор кейнсианцы,

отражается в передвижке y1, до y2 на рис. 2. Этот сдвиг является простым

результатом увеличения правительственных расходов (g), вызывающего

перемещения кривой IS из положения IS1, до IS2. Конечный же результат, на

котором делает упор Фридмен, должен учитывать эффект богатства, возникающий

благодаря выпуску облигаций или денег для финансирования возросших

государственных расходов. Если предположить, что как эти расходы, так и

спрос на деньги являются положительной функцией от суммы реального

богатства[10], то рост величины внешних облигаций, выпущенных

правительством, передвинет кривую IS еще дальше вправо от IS2, а кривую LM

влево от LM1 Возникшее в результате этого окончательное равновесие,

изображенное на рис. 3, может, согласно мнению Фридмена, совпасть с точкой

y3 при

[pic]

пересечении кривых IS3 и LM2, причем, более того, возникшее в результате

эффекта богатства перемещение IS и LM может даже привести к конечному

равновесию в точке y1 (пересечение IS4 и LM3), так что фискальная политика

не окажет экспансионистского воздействия и мультипликатор окажется равным

нулю[11]. С другой стороны, правительственные расходы, финансируемые

посредством выпуска внешних денег, окажут явно экспансионистское влияние,

так как рост денежной массы в целом перевесит воздействие эффекта богатства

на спрос на деньги. Поэтому LM сдвинется вправо, усиливая перемещение

вправо кривой IS.

Мысль, что конечный эффект фискальной политики равняется нулю,

проиллюстрированная выше, служит одной из самых последних спорных тем между

монетаристами и кейнсианцами. Хотя эта мысль не нова, ей придали значение

утверждения Фридмена о конечных эффектах. Она получила известность как

гипотеза вытеснения, т. е. теория, что правительственные расходы,

финансируемые за счет выпуска облигаций, просто вытесняют расходы частного

сектора, так что общая величина расходов остается неизменной. Если

представить наиболее распространенную версию этой теории иным способом, а

именно в рамках модели кривых IS - LM, где кривая IS (и, возможно, LM)

сдвигается, то эта передвижка не влияет на величину реального дохода и

должна, следовательно, вызывать изменение нормы процента. Увеличение

правительственного дефицита просто повысит равновесную процентную ставку,

что сократит частные инвестиции, так что правительственные расходы

вытесняют частные расходы.

Наше рассмотрение рис. 2 указало на одну возможную причину эффекта

вытеснения – влияние эффекта богатства на спрос на деньги, что ведет к

передвижке кривой LM влево из-за финансирования правительственных расходов.

Монетаристами было выдвинуто и несколько других причин. Однако кейнсианцы

настаивали, что сосредоточение внимания на конечных эффектах затрудняет

обоснование гипотезы вытеснения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Споры между монетаристами и кейнсианцами породили много шума, но не

всегда ясно, что эти споры касаются действительных различий в позициях.

Подведем итоги и сделаем попытку выяснить, являются ли разногласия

подлинными или лишь воображаемыми.

Первая область споров касается вопроса о том, служит ли контроль над

денежной массой более надежным средством контроля совокупного спора, чем

фискальная политика, взятая сама по себе. С точки зрения теоретических

моделей между монетаристами и кейнсианцами нет реальных различий по этому

вопросу. Оба течения используют для обоснования своих положений схему

кривых IS/LM, хотя следует заметить, что такие последователи монетаризма,

как Бруннер и Мельтцер, применив эту схему, подчеркивают, что она слишком

проста, чтобы выразить монетаристские идеи. В свете спора об эффекте

вытеснения позиции монетаристов и кейнсианцев различаются в том отношении,

что монетаристы принимают особые допущения, которые оказывают влияние на

выводы, получаемые на основе модели IS/LM. Но этого, однако, еще

недостаточно для утверждений, что между течениями существуют кардинальные

теоретические различия. Действительно, в основополагающих аспектах эти

школы сходны, так как обе сосредоточивают внимание на правительственной

политике, которая влияет на совокупный спрос в такой степени, что проблемы

производства и совокупного предложения остаются за рамками анализа.

Реальные различия между школами в той мере, в какой они исследуют проблему

выбора между денежно-кредитной и фискальной политикой, вытекают из

эмпирических наблюдений. И часто оказывается, что полученные ими

эмпирические результаты далеки от окончательных выводов.

Вторая область полемики касается вопроса об эффективности

стабилизационной политики в тех случаях, когда она принимает форму контроля

над денежной массой. Монетаристы полагают, что стабилизационные мероприятия

не могут влиять на состояние безработицы или реального продукта в

долговременном или даже в краткосрочном периоде. В монетаристских теориях

инфляции и гиперинфляции, присутствовал вывод, что контроль над темпами

изменения денежной массы позволяет властям контролировать лишь темп

инфляции. Подобный вывод по сути своей полностью совпадает с результатами

грубой или «долгосрочной» версии докейнсианской количественной теории, и,

по-видимому, противоречит заявлению Фридмена, что современная

количественная теория отличается от своей предшественницы тем, что она, по

сути, представляет собой не теорию уровня цен, а теорию спроса на деньги.

Этот вывод оспаривают кейнсианцы. Их доказательство сводится к тому, что

заработная плата и цены не являются совершенно гибкими. Действительно, это

допущение об относительной негибкости цен и заработной платы представляет

собой суть кейнсианской экономической теории. Учебная модель кейнсианской

теории утверждает, что безработица выше нулевого уровня (или в современном

контексте – выше естественной нормы) является результатом негибкости

заработной платы или нормы процента, которые служат двумя специфическими

примерами негибких относительных цен. Современные же интерпретации

кейнсианской модели хотя и не предполагают абсолютной негибкости, но

исходят из того, что относительные цены, подобные ставкам заработной платы

или процентным ставкам, относительно заторможены. Это допущение является

для них критически важным.

Следовательно, в известном смысле спор монетаристов и кейнсианцев

сводится к дискуссии о том, являются ли относительные цены в реальном

хозяйстве абсолютно гибкими, хотя сама по себе эта проблема вряд ли

оправдывает то рвение, с которым ведется полемика.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Л. Харрис “Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990 г.

2. К. Макконнелл, С. Брю “Экономикс”, Москва, "Республика",

1992 г.

3. МГИМО МИД РФ “Курс Экономической теории”

под общей редакцией М.Н. Чепурина и Е.А. Киселевой, Киров,

1994

-----------------------

[1]МГИМО МИД РФ Курс Экономической Теории под общей редакцией М.Н. Чепурина

и Е.А. Киселевой, Киров, 1994, стр. 377

[2] Л. Харрис “Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 673

[3]Определить равновесие портфеля с позиций равенства предельных норм

доходности – значит ограничиться самым общим подходом. Строго говоря,

равенство предельных норм доходности является условием равновесия только

для таких видов активов, которые являются совершенными субститутами,

например активы с различными сроками погашения. Л. Харрис “Денежная

теория”, Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 673

[4]Расходование средств за счет государственного дефицита увеличит чистое

богатство частного сектора в той мере, в которой оно увеличит запас

финансовых активов, являющихся обязательствами государства (где

дисконтированная стоимость поступлений в виде процентов не компенсируется

будущими дисконтированными налогами). Когда мы говорим, что это увеличивает

общую сумму чистого богатства, то мы исходим из того, что эта операция не

снижает объема других компонентов богатства, и в частности что

правительственные закупки товаров не сокращают запаса физического капитала

у агентов частного сектора. Л. Харрис “Денежная теория”, Москва,

“Прогресс”, 1990, стр. 678

[5]Фридмен (Friedman, 1970, 1971, 1972) и Фридмен и Мейзельман (Meiselman,

1963) показали, что монетаризм представляет теорию номинального, а не

реального дохода. Тем не менее на рассмотрение этого конкретного вопроса не

влияет то, что его анализ проводится в значениях реального дохода. Л.

Харрисон “Денежная теория” стр. 679

[6]Л. Харрис “Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 680

[7]Л. Харрис “Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 680

[8]Однако Фридмен, по-видимому, в большей степени, чем Тобин, делает упор

на прямом эффекте богатства в отношении потребительских расходов, который

следует за увеличением денежной массы. Л. Харрис “Денежная теория”,

Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 681

[9]Л. Харрис “Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990 г. стр. 682

[10]Блиндер и Солоу предполагают, что уровень цен фиксирован. Л.

Харрис “Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 682

[11]Монетаристская модель с такого рода объяснениями развита Раше (Rasche,

1973), но в ней предполагается, что цены обладают гибкостью. Л. Харрис

“Денежная теория”, Москва, “Прогресс”, 1990, стр. 683