Следует отметить и имевшее место противоречие между нормами уголовного и уголовно-процессуального законов о возможности освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием за совершенное впервые преступление небольшой тяжести (ст. 75 УК) и освобождении от уголовной ответственности по тому же основанию за совершение преступлений небольшой или средней тяжести (ст. 28 УПК). Материальное право реализуется с помощью процессуального права. Появление норм материального права детерминирует появление норм процессуального права. А поэтому над утверждением А. Ривлина о том, что процессуальное право играет служебную роль по отношению к материальному праву, стоит задуматься[1]. Законодатель при разработке нового уголовно-процессуального закона должен был придерживаться идей и положений уголовного закона. При обнаружении же несоответствий уголовного закона требованиям времени необходимо было первоначально (или хотя бы одновременно с принятием уголовно-процессуальных норм) вносить изменения в уголовный закон.

Примеры «вклинивания» норм УПК РФ в современное уголовное законодательство обнаруживаются и в других случаях. В связи с принятием российским законодателем решения о возможности «заключения сделок о признании вины» в ч. 7 ст. 316 УПК РФ закреплена необходимость назначения наказания, которое не может превышать двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление, в случае, если судья придет к выводу, что обвинение, с которым согласился подсудимый, обоснованно, подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу. Как известно, УК не знает такого основания, устанавливающего предел назначаемого наказания, который предусмотрен в ч. 7 ст. 316 УПК. Известно также, что преступность деяния, его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только уголовным законом (ст. 3 УК РФ). Несмотря на сравнительно небольшое число уголовных дел, принимавшихся к производству и рассматриваемых судами в особом порядке судебного разбирательства в первые месяцы вступления УПК РФ в силу*(38), такое противоречие недопустимо. Не вызывает сомнений тот факт, что норма, предусмотренная в ч. 7 ст. 316 УК РФ, неоправданно ограничивает судей в праве назначить справедливое наказание и способна нарушить охраняемые уголовным законом права граждан и организаций, потерпевших от преступлений, интересы общества и государства.

Уголовно-процессуальное законодательство также часто вторгается в сферу материального права. Уголовный и процессуальный уголовные законы противоречат друг другу при регулировании отношений, связанных с освобождением несовершеннолетних от наказания. Расходятся между собой критерии определения срока пребывания несовершеннолетнего в специализированном учреждении, установленные УК и УПК.

Буквальное толкование ч. 2 ст. 432 УПК РФ заставляет сделать вывод о том, что даже если назначенный судом срок пребывания несовершеннолетнего в специальном учреждении истечет до достижения им совершеннолетия, он не будет освобожден до тех пор, пока ему не исполнится 18 лет.

Из-за расхождения между УК и УПК РФ по поводу определения срока помещения несовершеннолетнего в специальное учреждение также неверно указаны основания досрочного прекращения его пребывания в этих учреждениях. В соответствии с ч. 3 ст. 92 УК РФ подросток может быть выпущен из специального учреждения до истечения срока, который может быть назначен ему в рамках санкции статьи, предусматривающей ответственность за совершенное им деяние. УПК РФ (ч. 3 ст. 432) предусматривается только досрочный выпуск несовершеннолетнего до достижения им совершеннолетия.

[1] Ривлин А.Л. Об уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношениях // Правоведение. 1959. N 2. С. 112.