Колыванов Владимир
Данное эссе мне бы хотелось начать с того замечания, что факт случайного выбора мной именно этой темы представляется мне весьма символичным. Ведь само понятие свободы интересует меня уже достаточно давно, поскольку, на мой взгляд, является одним из самых важных в нашей жизни. Поэтому написание этой работы стало, с одной стороны, хорошим поводом для структурирования уже имеющихся у меня знаний о свободе, а, с другой стороны, позволяет обогатить мое понимание данного понятия с помощью изучения соответствующих позиций психологов-экзистенциалистов.
Вообще свобода в обыденном сознании ассоциируется с отсутствием какого-либо давления или ограничения. Такое значение отражено, например, в словаре В. Даля, где свобода – это своя воля, простор, возможность действовать по-своему, отсутствие стеснения, неволи, рабства. Однако данное определение свободы, по своей сути, делает ее близким к своеволию, в смысле произвола желаний отдельного человека, что в корне отлично от философского (прежде всего этического) значения этого понятия. Здесь также стоит отметить, что осознание свободы как "делаю, что хочу" присуще обычно отроческому, подростковому сознанию и поэтому каждый человек, в той или иной мере, проходит в своем развитии через подобное понимание свободы. Но, человек – существо социальное, а потому неизбежно сталкивается в своей жизнедеятельности с другими людьми, что ведет, в свою очередь, к необходимости ограничения произвола собственных желаний. Ведь, в конце концов, такое поведение просто неразумно и ведет к соответствующим санкциям со стороны социума.
Однако социальность человека имеет мощный противовес в лице такой базовой потребности как стремление к автономии. Причем, на мой взгляд, эта мотивирующая сила является для многих людей более значительной, чем социальность. В этом случае понимание свободы обнаруживается в свободе "от чего-то", то есть в независимости. Такая свобода в этической философии считается безусловным шагом вперед по сравнению с произволом, но не является вершиной. Ведь в подобном независимом автономном существовании не обязательно присутствует положительный созидающий компонент. Поэтому данное понимание свободы в этике считается отрицательным (что не означает плохо). Тем не менее, развитие собственной личности, на мой взгляд, неизбежно проходит через данную автономную стадию.
Тогда резонно задать следующий вопрос: как отрицательная свобода обращается в положительную, то есть в свободу "для чего-то"? Такая свобода проявляется и реализуется в возможности, способности и праве человека выбирать что-то (и действовать соответственно) из альтернативных целей и задач, то есть в свободе выбора. Таким образом, в моем понимании, идея свободы воли сводится к свободе человека выбирать. Но тогда появляется новый вопрос: что обусловливает тот или иной выбор человека? И тут мы приходим к тому, что на психологическом языке называется ядром личности, а именно к мировоззрению конкретного человека, к его главным жизненным ценностям, в соответствии с которыми он осуществляет процесс выбора. Причем человек с высоким уровнем личностного развития осознает свои жизненные ценности более полно. Более того, он ощущает их как насущную необходимость и, действуя в соответствии с ними, несет за них ответственность. В этом контексте становится понятным знаменитое определение Спинозы, который считал, что свобода есть познанная необходимость. К тому же явно вырисовывается взаимозависимость подлинной свободы и ответственности.
Теперь, после того, как я обозначил сложившееся у меня (до начала прослушивания данного курса) понимание свободы, мне бы хотелось перейти к обсуждению этого понятия в русле экзистенциальной психологии. Здесь сразу заметить, что важность свободы подчеркивается всеми экзистенциалистами, вследствие чего количество материала по данному вопросу достаточно объемно, чтобы вызвать некоторые сложности в его систематизации. Тем не менее, в качестве исходной точки я выбрал мысль о том, что суть человеческой свободы состоит в паузе между стимулом и реакцией. Эта пауза как раз и позволяет человеку включить сознание как возможность произвольного восприятия, решения и действия. Отталкиваясь от этой схемы, я попытаюсь последовательно рассмотреть, под экзистенциальным углом зрения, как проявляется свобода человека в данных психических процессах.
Следуя этой логике, начнем с восприятия человеком окружающего его мира, тем более что данным отношениям в экзистенциализме уделяется большое внимание. Так экзистенциальные философы, в отличие от представителей феноменологического направления, считают, что мир есть, а человек является единицей, сталкивающейся с миром. Однако, несмотря на единство мира, он для всех разный. Бинсвангер вводит понятие жизненного мира, который у каждого человека уникален. То есть, другими словами, мир предстает перед каждым в своем неповторимом виде. Следовательно, и восприятие мира у каждого человека свое. К тому же, как утверждает Дж. Бьюджентал, мы сами выстраиваем конструкцию мира, в котором живем.
С другой стороны, окружающий мир представляет нам те или иные возможности для нашего сознательного выбора. Причем эти возможности, по словам того же Бьюджентала, бесконечны, а о масштабе нашей жизни можно судить по масштабу воспринимаемого нами мира. Поэтому Бьюджентал призывает нас к тому, чтобы использовать весь поток жизни на основе максимально возможного восприятия и осознания происходящего с нами в данный момент. В этой связи будет также уместным привести идею Босса о безусловной необходимости для человека быть открытым к взаимодействию с миром. Данное условие является важным для развития человека и делает поле свободы его выбора, в плане вариантов возможностей, которые представляет ему мир, более широким. Об этом же говорит А. Лэнглей, призывающий к активному приятию законов окружающего нас бытия на основе констатации и духовной работы с воспринимаемыми фактами.
В общем, подытоживая вышенаписанное можно заключить следующее: согласно экзистенциальной психологии человек имеет возможности для различного восприятия мира. В то же время мир вокруг нас представляет собой пространство возможностей и в этом отношении становятся понятны слова Босса о том, что мы прибываем в свободе, а не она в нас. Но окружающие нас потенциальные возможности могут так и остаться нереализованными, если конкретный человек не сделает соответствующий выбор. По словам Р. Мэя, свобода человека как раз и начинается с принятием реальности на основе собственного решения – выбора.
Однако восприятие возможностей мира не является только когнитивным процессом, поскольку затрагивает и эмоциональную сторону личности. Так, например, А. Лэнглей вводит специально понятие действительности, которое включает в себя, помимо внешнего опыта, более важную субъективную составляющую. Согласно его воззрениям, действительность есть духовная переработка случившегося, в том числе и в эмоциональном плане. Вообще, Лэнглей особо подчеркивал важность наполнения жизни хорошими эмоциями, причем, по его мнению, человек может быть свободен в своих переживаниях. Босс также говорил о возможностях различного отношения человека с миром, ведь наше существование всегда так или иначе настроено. По Боссу, эмоциональный настрой является базовой характеристикой человека, поскольку не реальна ситуация, когда его нет вообще. Этот важный экзистенциал объясняет, почему наша открытость миру расширяется или сужается, ведь границы восприятия прямо зависят от настроя. В хорошем настроении мы будем воспринимать одно, в плохом – другое. Соответственно невроз, по Боссу, представляет собой суженый спектр настроя. В то же время каждый человек может создать себе тот или иной настрой, тем самым доказывая свою свободу в данном вопросе.
Если мы теперь вернемся обратно к Лэнглей, то он обращает внимание в плане восприятия возможностей мира на еще один аспект. Я имею в виду его требование качественной оценки действительности, включающее понимание происходящих фактов в контексте установления осмысленных связей между ними. Вообще сам процесс понимания конкретным человеком имеющихся в мире возможностей неотделим от сферы его знаний о себе, то есть от его самосознания. На этом, в частности, акцентирует внимание Р.Мэй, говоря о том, что развитие самосознания увеличивает возможности выбора (я бы сказал, делает его более качественным), а значит расширяет пространство свободы. "Чем лучше осознаешь себя, тем ты живее", - утверждает Р. Мэй. При этом главную роль в процессе осознания себя он отводит сознательному центру личности, который он обозначил как "Я" (Self). Данная структура, по Мэю, не является суммой играемых человеком ролей, а представляет собой духовное начало личности, стремящееся конструктивно, то есть в направлении развития, перераспределить неизбежно возникающее внутреннее напряжение.
Нечто подобное, на мой взгляд, выделяет и Дж. Бьюджентал. Согласно его воззрениям "Я" есть экзистенциальный центр личности, "точка отсчета" в выстраиваемой человеком конструкции себя и мира, чистый источник его поведения. Причем содержание "Я" не являет собой нечто неизменное, застывшее; наоборот, по Бьюдженталу, его суть состоит в процессе бытия как таковом, в жизненности как в возможности постоянных изменений в направлении собственного аутентичного выбора и соответствующих ответственных действий. Исходя из этого, можно заключить, что "Я"представляет собой основу человеческой свободы. Более того, Бьюджентал вводит понятие онтологической свободы, которая опирается на осознание этого чистого "Я" как внутреннего центра личности и ведет к возможности самодетерминации поведения в плане отсутствия надобности во внешних источниках его активации.
Вообще, максимальная самодетерминация собственного поведения в определенных философских и религиозных учениях есть некий идеал, к которому должен стремиться каждый человек. Данный идеал тождественен понятию внутренней свободы. Однако свойство любого абсолютного идеала состоит в его реальной недостижимости. Поэтому в данном контексте становится актуальным вопрос соотношения свободы человека и его детерминации. Среди экзистенциальных педагогов наибольшее внимание этой теме уделили В. Франкл и Р. Мэй.
Исследуя этот вопрос, Р. Мэй приходит к на первый взгляд парадоксальному выводу о том, что нельзя противопоставлять как взаимоисключающие понятия, свободу и детерминизм. В качестве психологического определения детерминизма он вводит термин судьба, под которым понимает некую структуру глобальных и локальных ограничений существования отдельного человека. При этом он переводит рассматриваемый вопрос в новую плоскость обсуждения отношений свободы и судьбы, то есть в план их взаимообусловливания. По его мнению, рост поля свободы человека ведетк соответственному расширению его взаимодействия с миром, а значит к увеличению количества факторов, могущих детерминировать его поведение.С этой точки зрения судьбу нельзя ликвидировать, но с ней можно работать. В частности психоанализ, согласно Р. Мэю, является хорошим методом для сознания своей судьбы.Таким образом человек может прийти к пониманию своих способностей и ограничений, а значит его будущий свободный выбор имеет все предпосылки быть более качественным.
В этом процессе Р. Мэй отводит важную роль исключительно человеческой способности воспринимать себя не только как субъекта, но и как объект. Это, как мне кажется, соответствует тому, что Франкл и Лэнглейназывали способностью посмотреть на себя со стороны. Развитие подобного навыка безусловно полезно для личностного роста, поскольку позволяет обрести новый взгляд как на свои проблемы, так и на возможности, что, в свою очередь, расширяет пространство выбора и, соответственно, поле свободы.
Возвращаясь обратно к проблеме детерминизма человеческого существования, мне бы хотелось особо отметить учение о свободе воли, разработанное В. Франклом. В нем он вводит тезис о том, что человек всегда детерминирован, но нельзя говорить о всеобщности его детерминации. Иными словами, у человека всегда есть возможность выбора. И действительно любой из трех факторов, выделяемых Франклом, а именно наследственность, влечение, внешнее воздействие, психологически действует на нас в виде давления, той или иной интенсивности, которому можно поддаться или не поддаться. И это в силах человека, ведь "упрямство духа", по Франклу, есть главная человеческая способность. То есть человек может принять решение сказать этим факторам "нет", тем самым показав свою независимость от них. В этической философии это как раз и соответствует вариациям проявления свободы "от".
Но, как я уже замечал в начале данной работы, в этике также существует качественно более высокий уровень свободы "для", который не отделим от проблемы ответственности человека за свои решения. Причем, по Франклу, человек ответственен всегда перед кем-то и высшей инстанцией здесь является совесть, под которой он понимает некое недоступное рефлексии, но имеющееся у всех людей, духовное бессознательное.
Вообще, согласно позиции экзистенциалистов, истинное человеческое бытие есть всегда решающее бытие, ведь человек способен сознательно решить, что будет делать в следующий момент времени и воплотить это решение в жизнь. Отсюда вытекает наличие у человека, с одной стороны, свободы выбора того или иного решения, а, с другой стороны, ответственность за это решение, которая подразумевает ответ на главный экзистенциальный вопрос человеческого существования: зачем?
Таким образом, обобщая вышенаписанное, можно заключить, что реализация конкретным человеком свободы "для" не отделима от краеугольного для всей экзистенциальной психологии процесса поиска им самим смысла своего настоящего существования в мире, который, в свою очередь, полон возможностей для нахождения этого смысла. В этом контексте становится понятной фраза В. Франкла о том, что путь человека лежит через мир, ведь высший мотив, коим является поиск смысла, человек может реализовать только во вне, то есть в мире, который ставит перед нами вопрос о смысле, а мы на него отвечаем.
Данное положение, что мир является источником, где человек находит смысл считается общепризнанным в экзистенциальной психологии, также как и тот факт, что найденный и принятый человеком смысл становится основанием его существования. Тем не менее, в этом вопросе выделяется позиция Р. Мэя, который считал, что смысл жизни может создаваться волевым решением, то четь, другими словами, если конкретный человек признает, что какой-то смысл есть, то он будет реальным для него. Но тем самым Р. Мэй еще более расширяет границы человеческой свободы, так как сам человек волен выбирать и делать для себя реальным то или иное смысловое содержание. Правда параллельно с таким волевым решением, по Мэю, передчеловеком все равно ставится проблема принятия ответственности за тот выбор, который он сделал.
Однако, как говорил В. Франкл, найти смысл – это только полдела, так как его теперь необходимо осуществить посредством соответствующих действий. В этом плане человеческая свобода приобретает еще одно важное измерение, ведь человек, каксущество сознательное, может что-то спланировать и сделать в мире, превратив таким образом возможное в действительное. Но также в его праве и не реализовать то, что он задумал. Правда данный вариант чреват появлением чувства вины за упущенные возможности. Такое же чувство появляется у человека, если он выбирает что-то хорошо знакомое, а значит более стабильное и безопасное, в ущерб чему-то новому и неизвестному. На это обращает внимание С. Мадди, который рекомендует в ситуациях подобного выбора между прошлым и будущим набраться отваги и сделать "шаг в неизвестное". Таким образом, по Мадди, человек стимулирует свое развитие. В противном же случае человек может застояться в своем росте, превращаясь в "конформный автомат". Но, в любом случае, человек обладает свободой сделать тот или иной выбор.
Однако все мы живем в таком мире, который побуждает нас рано или поздно принимать решение и действовать. Я бы даже сказал больше: стагнация совершенно претит устройству нашего мира. В этом контексте хочется отметить онтоцентрическую позицию Босса и Лэнглей, которые в своем экзистециальном анализе бытия конкретного человека выходят за рамки субъект - объектного деления. Согласно уже упоминавшемуся мной понятию действительности, введенному Лэнглей, она есть действие, в котором я (отдельный человек – единица бытия) участвую. Причем посредством осмысленного участия в действительности происходит свободное самоосуществление человека.
С другой стороны, Босс говорит о том, что любые действия человека ведут к изменению его отношений с миром, что означает отсутствие стагнации как таковой. То есть в результате своих действий человек будет развиваться в любом случае, но тогда встает вопрос о направлении его развития? Согласно Р. Мэю, свобода человека включает в себя способность управлять процессом своего развития. А положительным развитие конкретного человека станет в том случае, если он будет изменяться в сторону более высоких ценностей. Таким образом, по Мэю, человек, делая такой выбор в сторону своего личностного роста, способен трансцедировать свою природу.
Вообще все экзистенциалисты признают трансцеденцию сутью человеческой личности, ведь каждый может выйти за пределы того, что дано в настоящий момент. Так, например, по мнению Бинсвангера мир человека обладает свободой трансцеденции бытия, так как каждый человек имеет возможности, актуализировав свой потенциал, выйти из мира пребывания в качественно новый для себя мир. Более того, В. Франкл утверждает, что смысл своего бытия человек может найти только транцедируя, то есть выходя за пределы фактичности (данности). А залогом трансцеденции конкретного человека становится собственный свободный аутентичный выбор и соответствующее действие.
Таким образом, свобода "для" проявляется в сознательных действиях человека по реализации своих ценностей, составляющих внутреннее содержание найденных им в мире смыслов. В этом контексте уместно привести мнение М. Бахтина, писавшего об инициативе поступка по отношению к смыслу. Ведь, согласно его убеждению, все ценности человека есть лишь возможности, которые могут стать действительными только в соответствующем ответственном поступке. В этом отношении человек, как существо, обладающее свободой выбора, несет ответственность за утверждение своего смысла.
Итак, в завершение данной работы, можно подвести некоторые итоги. Прежде всего, стоит отметить схожесть приведенного этического взгляда на понятие свобода с экзистенциальной позицией. Более того, можно даже говорить о соответствующей философской платформе для экзистенциалистов. В то же время сама экзистенциальная психология, являясь по своей сути психологией рефлексирующего сознания, углубляет понимание свободы человека. Я здесь имею в виду собственно психологический аспект данного понятия. В частности, на базе этих выводов были разработаны методики ведения экзистенциальной психотерапии, цель которой как раз и заключается в освобождении человека, то есть в расширении поля его свободы
Таким образом, человек, в своем пределе согласно экзистенциальной психологии, является сознательным существом, обладающим свободой восприятия, переживания, решения и действия. Хотя конечно с чисто логических позиций доказать это не представляется возможным. Однако феноменологическое ощущение своей свободы, на мой взгляд, есть у каждого, как, впрочем, и потребность в нахождении смысла своего пребывания в этом мире. В ходе данной работы я надеюсь мне удалось показать неразрывную взаимосвязь этих понятий. В конце концов, без свободы человека процесс поиска смысла становится, простите за тавтологию, бессмысленным, а значит и сама жизнь превращается в таковую. Хочется верить, что это не так
|