История экономики России

Предварительные замечания

Любая периодизация истории экономики, каким бы методом она ни осуществлялась, всегда будет грешить условностью. Но, признавая эту условность, в истории любой страны всегда можно найти поворотные для ее судьбы вехи*. К таким поворотным пунктам в новой и новейшей истории нашей страны относятся, несомненно, 1861, 1917 и 1992 годы. Начиная с этих пунктов происходят глубинные процессы смены социально-экономической системы. Были или не были эти процессы завершенными — другой вопрос. Главное — движение к новым системам не просто начиналось, новые системы с той или иной степенью эффективности функционировали, выявляли свои потенции, и — сметались с исторической сцены с очень большими социальными издержками. В 1861 году Россия реально двинулась к формированию рыночной социально-экономической системы. В 1917 году в нашей стране был осуществлен потрясающий по своему размаху эксперимент нерыночного хозяйствования. В 1992 году страна попыталась вернуться к рыночной системе. Скажу заранее: ни в одном из трех случаев в России не было создано органической социально-экономической системы. Россия никогда не помещалась в рамки экономических моделей. То ли ей в них тесно, то ли модели не вполне адекватно отражали российские реалии.

Мы переходим к изучению индустриального этапа в развитии российской цивилизации с поворотной, но условной даты — с 1861 года, с момента отмены крепостного права в России. Эта условность связана с тем, что в 1861 году Россия еще не была индустриальной державой. Я вынужден согласиться с У. Ростоу: движение к индустриальной зрелости в России началось в начале XX века. Но социально-экономические предпосылки для этого движения в значительной мере были созданы именно благодаря отмене крепостного строя.

Индустриальная цивилизация начиналась в определенной социально-экономической форме. И, по всеобщему признанию, этой формой был капитализм. Капитализм в данном случае рассматривается как некая абстрактная модель общества, которая в лабораторно-чистом виде не существует нигде, но которая отражает некоторые сущностные признаки общества на определенном этапе развития, базовой компонентой которого являются революционные изменения в производительных силах — переход к фабрике.

Чтобы в дальнейшем не было взаимного недопонимания между автором и читателем, дадим определение капитализма.

Капитализм — это социально-экономическая система, при которой:

рыночные отношения приобретают всеобщий характер;
собственностью, включая капитальные активы, владеют и управляют частные лица;
рабочая сила покупается за заработную плату;
нет ограничений для открытой конкуренции;
распределение ресурсов осуществляется посредством механизма свободных цен;
обеспечивается свобода предпринимательства.

Понятно, что это определение, как всегда, грешит чрезмерной абстрактностью, но зато показывает тот "здоровый" организм, "патологические" отклонения от которого позволяют сравнивать конкретные социально-экономические "тела" друг с другом и определять степень их здоровья и уровень развитости рыночных отношений. Именно рыночных, ибо только в условиях капитализма рыночные отношения приобретают всеобщий характер. И здесь мы полностью согласимся с К. Марксом. Образованный читатель заметит, что с 30-х годов XX столетия к этим характеристикам надо бы добавить активную экономическую роль государства — и будет не прав. Государственное вмешательство в конкурентный механизм рыночной экономики есть признак исчерпания потенциальных возможностей свободного рыночного хозяйства. Дж. М. Кейнс, великий теоретик государственного регулирования экономики, писал об этом без смущения*.

* Судьбоносные, как любил говорить М. С. Горбачев.

Рыночные отношения очень просты, несмотря на то, что о них создана масса сложнейших математизированых текстов. Но и эти тексты трактуют проблемы, которые вполне умещаются в содержании трех простых понятий: спрос, предложение и цена.

Что необходимо для нормального функционирования рыночной системы ?

Во-первых, необходимы твердые гарантии собственности граждан. Нельзя претендовать на чужую собственность. Собственность можно приобрести за деньги, но нельзя отнять или украсть. А поскольку собственность — основа стабильности общества, то на страже собственности граждан и их объединений стоит государство (которое и само может быть собственником).
Во-вторых, нужно честно выполнять взятые на себя обязательства, исполнять контракты, иначе разрушится самое главное сколь экономическое, столь же и этическое основание рыночных связей — взаимное доверие участников сделок. На страже и этого принципа стоит государство.
И, в-третьих: каждый человек волен в своих хозяйственных и иных действиях. Никто не может приказать гражданину свободной страны поступать так или иначе. Человек свободен. Но у свободы человека есть одно мощное ограничение. Это — свобода других людей. И если свобода одного человека мешает свободе другого, то и в этом случае в действие вступают силы государства.

"Самые священные законы справедливости, законы, нарушение которых заслуживает мести и самого жестокого наказания,— писал А. Смит,— суть, стало быть, законы, охраняющие жизнь и личность человека; за ним следуют законы, охраняющие собственность и имущество; наконец, последнее место занимают законы, имеющие своим предметом охранение личных прав и обязательств, заключенных между гражданами"*. Вот, собственно, и все, что для начала нужно знать о рыночной системе**.

* См.: Кейнс Дж. М. Избранные произведения.— М.: Экономика, 1993.— С.514

Для того, чтобы в стране развивался капитализм, необходимы определенные условия, которые, как правило, буржуазия создавала для себя сама.

Во-первых, необходимо пройти этап первоначального накопления капитала. Первые капиталистические накопления, необходимые для инвестирования в реальный сектор экономики, осуществляются различными способами и имеют разнообразные источники. Здесь и накопление прибыли, полученной от торговых операций (прежде всего, на внешних рыках), и результаты победоносных войн и захвата колоний, и государственные субсидии и дотации, и займы (внешние и внутренние), и, конечно же, усиление эксплуатации непосредственных производителей, и (обстоятельство, которое не следует сбрасывать со счетов) прямой разбой и пиратство, и, наконец, экономия и воздержание от потребления. Немаловажным моментом в процессе накопления капитала становились конфискации имущества земельной аристократии в период политических буржуазных революций. Воистину, для первоначального накопления капитала все средства хороши.

В России можно обнаружить некоторые подобные источники и способы первоначального накопления, но наиболее эффективными оказывались те, которые так или иначе были связаны с государственной экономической политикой, с участием государства в мобилизации и инвестировании денежных ресурсов. В результате в процессе капиталистической эволюции поле государственности не только не сокращалось, но и возрастало, что, давая периодически толчки для рыночного развития, в конечном счете, затрудняло переход к капитализму. Ведь аксиоматично важное обстоятельство: чем больше в экономике государственности, тем меньше рыночности.

Во-вторых, буржуазия должна создать для себя рынок свободной рабочей силы. И здесь истории известны многообразные способы — от прямого насилия, сгона крестьян с земли и "огораживаний" до постепенного разорения "простых товаропроизводителей", не выдерживающих конкурентной борьбы на рынке. Источником свободной рабочей силы могли быть иммиграционные потоки, что характерно для США и других бывших колоний Великобритании.

В России проблемы "рынка труда" решались своеобразно, преимущественно нерыночными методами. Можно констатировать, что свободной рабочей силы в России не было никогда. До отмены крепостного строя его не было по определению. Паллиатив отходничества оброчных крестьян не разрешал проблему. Но и после отмены крепостничества степень свободы крестьян была невысокой, ибо сдерживающим фактором оставалась община: для выхода крестьян из общины требовалось ее согласие. Впрочем, в обычные годы с достаточным урожаем и у самих крестьян-общинников не было горячего желания уходить куда-либо из родной деревни. В свое время, столкнувшись с проблемой рабочей силы для мануфактурной промышленности, Петр I попытался решить ее сугубо крепостническими методами с помощью институтов приписных и посессионных крестьян. Но эти институты даже в первом приближении не имели никакого отношения к рынку труда.

В-третьих, капиталистические производственные отношения требуют адекватных производительных сил. Исторически доказано, что критерию адекватности отвечает только фабрика, машинная индустрия. Не зря в лексике цивилизационной концепции капиталистическая система фактически отождествляется с индустриальной цивилизацией. Капитал смог воспользоваться техническими изобретениями и теоретическими открытиями и создал систему машин, надолго привязавшую работника к фабрике, без которой теперь этот свободный, но "частичный" рабочий не мог найти себе средства для пропитания. Характерно, что на первых этапах промышленной революции наиболее быстрым темпом машины распространялись там, где рабочая сила была относительно дорогой: таким путем промышленные предприниматели стремились сократить издержки на рабочую силу.

* Смит А. Теория нравственных чувств.— М.: Республика, 1997.— С. 99.
** Читатель может подобрать живые примеры того, как государство само нарушает эти основополагающие принципы рыночной экономики, наивно надеясьпри этом, что строит рыночное общество.

Россия не смогла решить до конца и эту проблему. Изобретательский гений русских ученых, инженеров, техников, талантливых самородков из рабочих не был востребован консервативной традиционной экономической системой. А ведь еще до изобретений Аркрайта, Уатта, Модсли, предопределивших переворот в английской технике, в России появляются первая прядильная машина Р. Глинкова, токарный станок с механической "держалкой" А. Нартова, паровой двигатель И. Ползунова и многие другие изобретения*. Даже в период наиболее активного развития машинной индустрии в России на рубеже XIX и XX веков промышленные центры с крупным машинным производством, основанном на наемном труде, представляли собой лишь вкрапления в море традиционной мелкотоварной, полунатуральной и даже вовсе натуральной экономики. Насыщение крупных предприятий передовой для того времени техникой и оборудованием происходило преимущественно за счет импорта. В 1913 году 63 % общей стоимости оборудования в промышленности приходилось на иностранную технику.

В-четвертых, простор для капитализма может создать строго определенная политическая система, содержанием которой становится демократия с той или иной степенью развитости. Достижение демократического устройства государства, сопровождающееся формированием гражданского общества, в одних странах осуществлялось путем революционной смены политического строя, в других — относительно долгих эволюционных преобразований государства, в-третьих,— путем "революций сверху". Но в любом случае демократия, так или иначе, становилась если не торжествующей, то привычной.

Ничего подобного в России не было. Эволюция в сторону парламентской монархии, начавшаяся было в краткий период с 1905 года, была прервана большевистским режимом.

В-пятых, в экономическом организме должны прорасти семена свободного предпринимательства в лице бюргерства свободных от феодальных и государственных пут городов. История городской буржуазии Запада знает славную страницу — коммунальные революции XI—XIII веков.

Относительная свобода городов в России появилась лишь после отмены крепостного права в результате реформы городского самоуправления (1870), да и то она была не завоевана и не куплена, как в Европе, а дарована.

В-шестых, буржуазия создает соответствующую рынку институциональную среду и инструменты рыночного предпринимательства: банки, биржи, вексельное обращение, развитые формы бухгалтерского учета**, рынок страховых услуг, благоприятную для бизнеса систему налогообложения, наконец, корпоративную форму частной собственности. Все эти институциональные формы, несомненно, существовали в России, но ни одна из них не была представлена в развитом и системном виде.

* Кащенко Н. П. Социально-экономические предпосылки технического творчества русских изобретателей XVIII в. // Экономические науки.— 1979, № 7.— С. 58-62.
** Первые попытки внедрить в России современную (итальянскую) систему бухгалтерского учета с двойной записью были осуществлены уже во второй половине XVIII века благодаря трудам П. И. Рычкова. Правда, Рычков, понимая трудности внедрения европейского учета, предлагал адаптировать его к "натуре наших купцов".

В-седьмых, буржуазия создает для себя и идеологию, соответствующую новой экономической системе. Такой идеологией в Западной Европе стал, с одной стороны, протестантизм, с другой — либерализм. Буржуазия создала подлинный культ хорошо работающего, добродетельного и добросовестного человека, удача к которому приходит благодаря его способности трудиться и разумно рисковать.

И с этим условием развития капитализма в России было не все в порядке. Здесь, напротив, до XX века господствовали иные идеологические установки: православие, самодержавие, соборность, общинность. Особую роль в консервации нерыночной идеологии сыграла ортодоксальная православная церковь, оказавшаяся неспособной к какой-либо прогрессивной эволюции. Еще в 1728 году специальным указом Петра II были приняты меры против протестантской пропаганды. Архаичность продолжает оставаться существенной характеристикой православной церкви и сегодня*.

Разумеется, капиталистическая система — это развитая рыночная система. Но сами по себе товарно-денежные связи и отношения, известные истории испокон веков, не создают капитализма, хотя и таят в себе его ген. Товарно-денежные отношения — это всего лишь форма косвенных рыночных связей обособленных производителей и потребителей, форма, содержащая в себе диалектическое единство разделения и объединения субъектов производственных отношений. Именно товарная связь в эпоху индустриального развития позволила человечеству начать долгий и противоречивый путь к объединению в мировое сообщество. Более того, по товарным каналам связываются между собой страны и народы, находящиеся на разных ступенях общественного развития и даже в разных цивилизационных системах. Рынок — это великий, хотя и довольно жесткий, интегратор человечества. И в этом всемирном интеграционном процессе Россия занимала свое достойное место если не высотой цивилизационного развития, то гигантскими размерами, могуществом, мощью. Если товарно-денежные отношения становятся ферментом развития новых форм эксплуатации, то "вину" за это надо возлагать не на товарную связь, а на отношения частной собственности — исторически объективную форму обособления, а порой и отчуждения людей.

Была ли Россия капиталистической?

Как-то А. С. Пушкин написал, что правительство — единственный европеец в России. Судя по всему, так оно и было. Именно правительство инициировало отмену крепостного строя, чтобы встать в единый ряд свободных от рабства европейских стран. Не следует думать, что Россия — это некий крепостнический монстр, последний оплот рабства на земле. Только в 1857 году было окончательно уничтожено крепостничество в Германии. В Японии крепостной строй был разрушен в результате гражданской войны и революции Мейдзи даже позже, чем в России, в 1872—1873 годах. Соединенные Штаты Америки, этот "оплот демократии", тоже не избежали кровопролитной гражданской войны 1861—1865 годов, в ходе которой и было отменено самое настоящее рабство в южных штатах*. Я уже не говорю о том, что примерно в это же время другой "оплот" — Великобритания захватила всю Индию, установив здесь колониальный режим похуже иного рабства. Обращаю ваше внимание и на большую часть человечества, население Азии, Африки, Латинской Америки, которое еще и не знало, что существуют такие слова — индустрия и цивилизация. Так что, если вы, читатель, гражданин России или русский, живущий за рубежом, пусть вас не мучают комплекс неполноценности и мазохистские переживания: не такие уж мы отсталые и особенные.

* Если не считать применения электричества в храмах и современной бытовой техники в домах церковнослужителей. Архаичные службы, архаичный язык, консервативная традиционная идеология не могут быть для нас предметом осуждения или морализации. В данном случае нам необходима лишь констатация нерыночного и некапиталистического характера этой идеологии. Характерно, что в условиях рыночного реформирования современной России православная религия становится почти официальной, церковные праздники превращаются в государственные, а проповеди протестантских миссионеров затруднены с 1997 года.

Реформа 1861 года была подготовлена очень тщательно**. Первый специальный орган по "крестьянскому делу" — Секретный комитет для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян под председательством Александра II (фактическим руководителем был граф А. Ф. Орлов) начал работу 3 января 1857 года. Позже работали губернские комитеты, Главный комитет по крестьянскому делу (с 16 февраля 1858 года) во главе с великим князем Константином Николаевичем, земский отдел Министерства внутренних дел, редакционные комиссии (с 17 февраля 1859 года). Государственный совет приступил к обсуждению представленных документов 28 января 1861 года и завершил работу 17 февраля. Наконец, 19 февраля (3 марта по новому стилю) 1861 года были подписаны Манифест и "Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости". В тот же день был учрежден Главный комитет об устройстве сельского состояния — специальное ведомство под председательством Константина Николаевича, которому была поручена конкретная реализация "Положения". Всего в тот знаменательный день были приняты 17 законодательных актов. Остановимся на социально-экономическом их содержании.

В России от личной крепостной зависимости освобождались 22,5 миллиона крестьян***, в том числе более полумиллиона приписанных к промышленным предприятиям. Дворовые (почти 1,5 миллиона человек) освобождались без выкупа, но ничего, кроме свободы, не получали.
Сам процесс освобождения растягивался по времени на два года, до 19 февраля 1863 года. Крестьяне становились "временнообязанными", несли старые повинности, хотя и в урезанных размерах. Этот срок объективно был необходим, чтобы и крестьяне и помещики смогли адаптироваться к изменившейся ситуации и подготовиться к выкупной операции. Но Россия не была бы страной традиций, если бы этот срок был выдержан. Выкупная операция затянулась до 1895 года. До этого срока сохранилось, понятно, и состояние "временнообязанности" для части "вольных" крестьян. Еще в 1881 году, когда было принято Положение об обязательном выкупе, 15 % крестьян оставались временнообязанными.
Крестьяне должны были выкупить надельную землю у помещиков. Иначе говоря, крестьяне освобождались с землей, но за выкуп. Размер выкупной суммы определялся принципом капитализации оброка из расчета 6 % годовых. То есть, теряя часть своей земли, переходящей в собственность крестьян, помещики не теряли доходы с этой земли. Положивши полученные суммы в банк, они в виде тех же банковских 6 % получали в денежной форме прежний доход. Если, скажем, помещик до освобождения получал с крестьянина 10 рублей оброка, то выкупная сумма составляла 166,67 рублей. Депозитный вклад этих денег в банке давал помещику те же 10 рублей в виде процента.
Поскольку у крестьян не было денег для выкупа, выкупную операцию взяло на себя государство. Казна сразу же выплатила от 75 до 80 % выкупных сумм помещикам, а остальные 20—25 % помещику выплачивали сами крестьяне. Таким образом, крестьяне становились долговременными (на 49 лет) должниками государства, а не помещиков. Но казна кредитовала крестьян тоже не бесплатно. Крестьяне отдавали свой долг казне из расчета тех же 6 %. В результате "набегала" крайне обременительная для крестьян сумма.
Характерно, что на момент крестьянской реформы помещики должны были казне 425 миллионов рублей. Так вот, государство легко разрешило проблему помещичьего долга: выплачивая им деньги за землю, переходящую к крестьянам, оно вычитывало из суммы платежа величину долга. Все были довольны: государство возвращало себе свои деньги, а над помещиками больше не висел "долговой навес".
Землей наделялась не отдельная крестьянская семья, а община.
Крестьянин, в принципе, мог выйти из общины, но лишь с ее согласия и после погашения всех недоимок (помещику и государству). Покупать и продавать землю имела право только община, а не отдельная семья. С одной стороны, сохранение общины соответствовало историческим традициям русского крестьянства, с другой — было в интересах помещиков и фиска, ограничивало внедрение рыночных институтов в поземельные отношения.
Нормы крестьянского землевладения определялись таким образом, что часть надельных земель отрезалась в пользу помещиков. "Отрезки " вызывали особое возмущение крестьян и стали объектом их многолетней борьбы. В то же время "отрезки" привязывали крестьян к помещику в силу необходимости аренды земли, дабы довести ее площадь до привычных и необходимых для нормального воспроизводства размеров. Справедливости ради отмечу, что если надел был меньше нормы, то крестьянам полагались "прирезки".

* Сейчас в США модны исследования, показывающие высокую экономическую эффективность и объективную необходимость рабовладения на Юге. См.: THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем. — М.: Начала-Пресс, 1993.- Т. l.-Вып. 1.- С. 126-127.
** Одно из лучших описаний хода, содержания и итогов реформы — работа Г. X. Попова. См.: Попов Г. X. Отмена крепостного права в России ('Великая" реформа 19 февраля 1861 г.)//Истоки: вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. — М.: Экономика, 1989. — Вып. 1.— С. 56—108; — М.- Экономика 1990.- Вып 2.- С. 34-75.
*** Помещиков в России было 100,5 тысячи. Так что в среднем на одного помещика приходилось 224 крепостных.

Посмотрим, как изменялась обеспеченность крестьян землей на примере некоторых губерний России.

Однако если рассматривать всю массу крестьян, то они потеряли от 10 % до четверти надельной земли:

Таким образом, освобождение крестьян осуществилось на компромиссных началах. Крестьяне получили "землю и волю", хотя и за деньги и в урезанных масштабах, помещики потеряли зависимых крестьян и часть земли, хотя и были компенсированы деньгами.

Для России это была уникальная реформа, она не удовлетворила никого, и в то же время удовлетворила всех. Неудовлетворенность крестьян выразилась в многочисленных стихийных акциях протеста, в том числе и в восстаниях в селах Бездна и Кандеевка (апрель 1861 года), которые были жестоко подавлены войсками. Но, как всегда, в конечном итоге победила конформистская приспособляемость русского народа к изменившимся условиям жизни, о чем свидетельствуют данные о количестве крестьянских выступлений, добросовестно фиксируемых царскими статистическими службами.(см. табл. 13)

Таблица 11.
Обеспеченность крестьян землей до и после реформы*

Таблица 12.
Величина "отрезков" крестьянских наделов***

Интересная задача: крестьянские волнения вызвали реформу или реформа вызвала крестьянские волнения? Как и во многих других случаях, однозначного ответа нет.

Таблица 13
Крестьянские волнения в России****

* Лященко П. И. История народного хозяйства СССР.— М.: Госполитиздат, 1956.- Т. 1.- С. 580.
** Украинские крестьяне, как видим, потеряли земли больше всех.
*** Лященко П. И. История народного хозяйства СССР.— М.: Госполитиздат, 1956.- Т. 1.- С. 581.
****По материалам Ахиезер А С Россия критика исторического опыта — М Изд-во ФО СССР, 1991 - Т 1 — С 208, Рынок и реформы в России исторические и теоретические предпосылки — М Мосгорархив, 1995— С 21, История России XIX — начала XX в Учебник для исторических факультетов университетов — М Зерцало, 1998 — С 254—255

Здесь мы наблюдаем двусторонний процесс, показывающий, что правительственная линия все-таки победила, хотя и временно.

Александр II

Что касается неудовлетворенности консервативных помещиков, то их настроения довольно мужественно выразил обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев. Он так характеризовал Александра II в письме наследнику престола: это "жалкий и несчастный человек, в руках его распалась и рассыпалась власть, и царство его, может быть, не по вине его, было царством лжи и мамоны, а не правды*.

"Успокоение" не могло быть длительным потому, что основные противоречия крестьянской страны не были разрешены:

сохранилась крупная помещичья собственность на землю;
земля не стала абсолютно свободным объектом рыночного перераспределения, хотя степень этой свободы выросла неизмеримо;
сохранилась нерыночная общинная форма крестьянского землевладения, создающая препятствия для быстрого развертывания рынка рабочей силы, хотя зачаточные его формы все же появились;
политическое устройство России — абсолютная монархия — не создавала достаточного простора для развития буржуазных производственных отношений.

Крестьянская реформа создавала определенные предпосылки для развития капиталистических отношений, но не обеспечила условий для системного их развития.

Это обстоятельство привело к тому, что все остальные реформы 60—70-х годов, которые мыслились как системные, системы все-таки не создали, хотя усилий было сделано много. Были проведены реформы местного самоуправления, земская (1864) и городская (1870); судебная (1864); реформы в области образования (1863—1864) и печати (1865); наконец, военная реформа (1861—1874). Благодаря этим реформам Россия становилась страной гражданских свобод. Становилась, но не стала. Иначе невозможно было бы корректно объяснить ни народных выступлений в годы революции 1905—1907 годов, ни последовавших за ними очередных попыток "революционизировать сверху" систему производственных отношений в годы столыпинских реформ.

Что касается отношения народа и интеллигенции к реформаторским усилиям верхов, то особой благодарности к ним они не испытывали. Внешним проявлением отношения к царю-освободителю стала трагическая гибель Александра II от бомбы террориста 1 марта 1881 года, после которой ничего не произошло.

Много было препятствий на пути капиталистического хозяйствования. Были затруднения, так сказать, "технического порядка": в середине века в России только 6 % населения были грамотными*, хотя в это и трудно поверить. Капиталистическая экономика, имея дело с рыночными категориями, предполагает более высокую степень грамотности населения и уж неизмеримо более высокий уровень развития интеллектуального потенциала общества. К концу века в России было чуть более 20 тысяч человек с высшим образованием, из них 4 тысячи инженеров и около 3 тысяч человек с учеными степенями и званиями.

* Цит. по: Лекции по истории России.— Новосибирск: НГУ, 1996.— Ч.2,—С. 75.

Дефицит знаний сопровождался вечным дефицитом денег. Крымская война поставила страну на грань финансового банкротства: за три года (1853—1856) дефицит государственного бюджета вырос почти в 6 раз (с 52 до 307 миллионов рублей). Как и раньше львиная доля расходов бюджета приходилась на военные цели. Вообще за XIX век бремя военных расходов составляло около 35 % всех бюджетных ассигнований, не считая иностранных займов, трудовых повинностей, затрат народа на постой, войск. При всех демагогических намерениях, направленных на просвещение народа, народное просвещение получало из бюджета только 1 % всех расходов. Перед самым освобождением 2/3 всех дворянских имений числилось в залоге. А ведь движение к капитализму, как и к любому иному цивилизованному обществу, невозможно без затрат**. Частный капитал не мог осуществлять значительных инвестиций в реальный сектор без развитой кредитной системы. Русские реформаторы это прекрасно поняли, поэтому в ходе реформ одной из самых острых стала задача финансовой реформы.

Еще в 1859 году специальная правительственная комиссия высказалась за учреждение частных коммерческих банков европейского образца. 2 июля 1860 года был создан Государственный банк России с правом выдавать краткосрочные ссуды и совершать иные банковские операции. Ему передавались вклады старых банков Заемного и Коммерческого. Нет, это еще не означало создания двухуровневой банковской системы: Государственный банк не стал "банком банков", которых еще просто не было. Это был коммерческий и эмиссионный банк, принадлежащий государству.

Другой важной мерой было упорядочение бюджетного дела. По закону 1862 года единственным распорядителем бюджетных средств стало Министерство финансов. Бюджет стал гласным и публиковался в газетах. В 1864 году учреждена новая система государственного контроля над прохождением бюджетных средств, в губерниях были созданы контрольные палаты, подчиняющиеся только Государственному контролеру империи. Были упорядочены прямые налоги. В 1870 году введен государственный налог на землю, который платили все собственники земли независимо от сословной принадлежности. Ставка налога зависела только от качества угодий и была вообще-то по силам даже мелким собственникам (от 0,25 до 10 копеек с десятины). В 1863 году были, наконец, отменены винные откупа*** — предмет вожделений русских коммерсантов. Зато введена единая система акцизов и патентных сборов: правительство прекрасно знало, что водка в России — самый неэластичный по спросу товар.

* Горчаков Р. С. Экономическая история зарубежных стран. Эпоха докапиталистических формаций и домонополистического капитализма. Краткое учебное пособие.— Л.: ЛГУ, 1964.— С. 69; Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта.— М.: Изд-во ФО СССР, 1991.— Т. 1.— С. 69.
** Вообще, бесплатно в этой жизни нельзя получить ничего. Даже любви.
*** В конце 50-х годов XIX века в стране произошли десятки народных выступлений, направленных против винных откупщиков с битьем и разгромом винных лавок и прочими эксцессами.

Все бы было хорошо, но несправедливость налогообложения оставалась вопиющей, ведь основными статьями доходов казны оставались подушная подать, введенная еще Петром I, и косвенные налоги. А их платили русские крестьяне, которые и без того были обременены оброчными и выкупными платежами. В отличие от, скажем, судебной реформы, вводившей суд присяжных*, сделавшей суд несословным и состязательным, финансовая реформа оказалась самой скромной и половинчатой.

Тем не менее проблема мобилизации сбережений граждан для инвестиционных целей оставалась нерешенной. Мелкие сбережения практически не превращались в инвестиционный ресурс. Только в 1862 году был принят устав городских сберегательных касс, общее управление которыми возлагалось на Государственный банк.

В 1863 году появилась первая банковская организация, основанная на частной инициативе — Санкт-Петербургское общество взаимного краткосрочного кредита.

1 ноября 1864 года произошло событие, которое должно стать профессиональным праздником русских банкиров,— был открыт первый в истории России Акционерный Санкт-Петербургский частный коммерческий банк. Банк полноценный, профессиональный, с современным набором операций и с соответствующими подразделениями. Правда, я должен огорчить "сверхпатриотов", если таковые есть среди читателей: основателями этого банка были группа петербургских биржевиков во главе с Розенталем и немецкая банкирская фирма Мендельсона. Но пусть "радует" то, что основными вкладчиками и дебитора ми банка были русские промышленники и оптовые торговцы. И тут — как прорвало. В 1866 году основан Купеческий банк в Москве, в 1867 — частные коммерческие банки в Киеве и Харькове, в 70-е годы князь А. И. Васильчиков начинает организацию дешевого кредита для крестьян — кредитных товариществ по типу народных банков Г. Шульце-Делича в Германии. Банковское дело становилось престижным и доходным бизнесом. В 1873 году в стане функционировало уже 39 акционерных коммерческих банков с суммарным основным капиталом в 1,06 миллиарда рублей. Для сравнения: основной капитал Государственного банка составлял 211 миллионов рублей.

Правительство вовремя принялось за создание нормативной базы кредитного дела. В 1872 году были опубликованы временные правила учреждения и деятельности банков. Собственный капитал банка при его учреждении должен был быть не менее 50 тысяч рублей. Разрешалась эмиссия акций стоимостью не более 250 рублей каждая. Банкам было запрещено покупать недвижимость, кроме необходимого для осуществления уставной деятельности. Было запрещено выдавать премии из прибыли на учредительские паи и акции. Все это должно было гарантировать стабильность нарождавшейся банковской системы и обеспечить интересы вкладчиков. Но не тут-то было. Законы рынка оказались весьма грозным соперником нормативному творчеству правительства.

Хотя правительство, обеспокоенное банковским грюндерством, и решило приостановить в 1872 году учреждение новых коммерческих банков в столицах и в тех городах, где существовал хотя бы один акционерный банк, банковские крахи не заставили себя ждать. В 1875 году "лопнул" крупный Московский коммерческий ссудный банк, связанный с многими другими столичными банками. В следующие три года обанкротилось еще 7 банков. К тому же российский кредитный рубль инфлировал на глазах, чему способствовали дефицит государственного бюджета, усугубившийся в годы русско-турецкой войны 1877—1878 годов. 1 января 1878 года курс кредитного рубля равнялся 69,1 золотой копейки. Хотя такого рода пониженный курс и был выгоден должникам государства, в основном помещикам и экспортерам хлеба — тем же помещикам, он сдерживал инвестиционную активность предпринимателей.

* Суд присяжных был воспринят общественностью неоднозначно. А когда в 1878 году суд оправдал В. Засулич после ее покушения на жизнь петербургского градоначальника, многие стали считать суд присяжных богопротивным и несправедливым.

Бизнесмены и общественность были полны пессимизма по отношению к кредитным институтам. Нужна была новая реформа денежно-кредитной сферы. Начало реформе — весьма длительному процессу — положил указ о погашении долга казны Государственному банку (1 января 1881 года). Основные мероприятия кредитно-денежной реформы пришлись на годы царствования Александра III (1881—1894).

Убийство Александра II подвело черту под непродолжительной полосой прогрессивных реформ. Именно в день убийства царь подписал документ о созыве Всероссийского земства — прообразе российского парламента. Понятно, что ход этому документу так и не был дан. Многие действия Александра III вполне могут считаться "контрреформами". Возросла роль полиции, в том числе и в судопроизводстве, дворяне получили главенство в земствах, практически была ликвидирована университетская автономия, вновь забушевала цензура, началась насильственная русификация национальных окраин. Но в области финансов и кредита царь вынужден был проводить политику, соответствующую интересам российских предпринимателей и перспективам модернизации экономики. Ведь он при всей своей реакционности не был врагом себе. К счастью, экономическая политика часто зависит от объективных тенденций, а не от желаний политиков (если, конечно, они нормальные люди). А прогрессивные изменения происходят не "из-за" правителей, а "вопреки" им.

В 1882 году был создан Крестьянский поземельный банк для кредитования крестьян, который позже, при П. А. Столыпине, сыграл свою положительную роль. В 1885 году с теми же целями был основан Дворянский банк. В 1883 году возобновлено учреждение акционерных коммерческих банков. Правда, еще в 1895 году сумма срочных вкладов в Государственном банке превышала сумму вкладов во всех акционерных банках России: сказывалось особое доверие населения к государственному учреждению (или недоверие к частному).

Тогда же, в 1883 году, был объявлен обязательным выкуп земли временнообязанными крестьянами (мы уже отмечали, что их оставалось еще 15 %). Годом раньше выкупные платежи были понижены (правительство исходило из того, что в полной мере их все равно не получить). Наконец, 14 мая 1883 года была отменена подушная подать для основной массы крестьян, просуществовавшая с 1719 года. Облегчение для крестьян было огромное — они освободились от уплаты почти 53 миллионов рублей в год*. Эти средства были вполне компенсированы подоходным земельным налогом (1875), акцизами и введенным в 1898 году государственным промысловым налогом, которым облагались не предприниматели, а предприятия (государство взимало менее 20 % прибыли — вполне приемлемая ставка).

* Все-таки трудно определить, кто из русских правителей был реакционером, а кто не был им, думается, что и "контрреформы" — это не прекращение реформ, а продолжение их иными средствами.

Теперь надо было "подлечить" денежное обращение. В 1884 году министр финансов Н. X. Бунге, убедившись в невозможности стабилизации рубля на прежней серебряной основе, перешел к политике девальвации и взял курс на золотую валюту. Началось накопление золота в Государственном банке. Были увеличены таможенные пошлины, которые стали взиматься в золоте. Облигации государственного займа тоже продавались за золото. Преемник Бунге, И, А. Вышнеградский продолжил политику девальвации. В июне 1887 года один серебряный рубль был приравнен к 1,5 кредитным рублям. При Вышнеградском началась самая настоящая хлебная экспансия на Запад. Нужно было золото, и именно он выдвинул лозунг "недоедим, а вывезем"*. В 1888 году был ликвидирован дефицит государственного бюджета. Успех окрылил. Министерство финансов взяло курс на мобилизацию даже мельчайших вкладов населения для укрепления финансово-кредитной системы. В 1889 году Государственному банку было разрешено открывать сберкассы при почтовых отделениях, на фабриках и заводах, позже — при любых учреждениях и заведениях (1895), при управлениях железных дорог (1900), на судах военного флота и даже в школах (1902).

В 1891 году был введен почти запретительный протекционистский таможенный тариф: обложение достигало 33 %, а по некоторым товарам — 100 % стоимости ввозимого товара. Выгоднее стало ввозить капиталы, а не товары. Активный торговый баланс и устойчивый курс рубля поддерживался экспортом хлеба.

Но вот какая случилась незадача: в те времена никто не слышал слова "монетаризм", однако политика Бунге и Вышнеградского была явно монетаристской. Министры финансов преувеличивали значение финансовой стабилизации, отдавая ей ведущую роль. Реальному сектору экономики правительство уделяло куда меньшее внимания. Результаты сказались очень быстро: голод 1891 года стал настоящим кошмаром, приведшим людей к каннибализму**.

Вышнеградский ушел в отставку по болезни. Министром финансов стал выдающийся государственный деятель России Сергей Юльевич Витте. С. Ю. Витте прекрасно понимал, что значит для рыночной экономики, к которой он стремился привести Россию, денежная стабилизация, он стал продолжателем начатого предшественниками дела. Но придя к должности министра финансов из производственной сферы (он долго работал на железной дороге, а потом стал министром путей сообщения), Витте всю свою финансовую политику направлял на стимулирование производственных инвестиций, прекрасно понимая, что экономический рост есть функция инвестиций***.

Делая порученное ему дело, он был достаточно безжалостен по отношению к налогоплательщику. В период его пребывания в должности министра (до 1903 года, после чего он стал главой правительства) налоги в общей сложности выросли на 12 %. Он был большим любителем вводить новые косвенные налоги и очень жалел впоследствии, что не успел ввести налог на соль и на освобождение от воинской повинности.

* Лященко П. И. История народного хозяйства СССР.— М.: Госполитиздат, 1956.-Т. 2.- С. 181.
** Помощь голодающим в России была организована во многих странах мира.
*** С. Ю. Витте был и крупным ученым-экономистом, автором конкретно-экономических ("Принципы железнодорожных тарифов по перевозке грузов") и политико-экономических ("Национальная экономия и Фридрих Лист") работ.

Проводя протекционистскую политику, он добился от царя права повышать таможенные тарифы для тех стран, которые препятствовали российскому экспорту. В 1894 году Витте вводит казенную винную монополию, значительно укрепившую российский государственный бюджет.

Витте и его сотрудники по министерству финансов работали весьма профессионально, хорошо следили за рыночной конъюнктурой, внимательно и тонко регулировали валютный курс интервенциями или рестрикциями. Так, осенью 1894 года, когда появились симптомы понижения курса рубля на берлинской бирже, Витте распорядился скупить у спекулянтов 300 миллионов кредитных рублей. Операция оказалась удачной. При Витте резко вырос оборот Государственного банка (в 7,5 раз в 1896 году по сравнению с 1870 годом). Золотой запас с 1888 года вырос в 3 раза и достиг 814 миллионов рублей. Росла и собственная добыча золота. К 1897 году Россия обеспечивала 17,2 % мировой добычи золота. Среднегодовая добыча в середине 90-х годов составляла более 42 тонн. Кроме того, Россия ежегодно получала примерно по 100 миллионов рублей иностранных кредитов, преимущественно в золоте. Все было готово, чтобы перейти к золотому денежному обращению, наименее инфляционному и наиболее стабильному*.

3 января 1897 года Государственный совет принял закон "О чеканке и выпуске в обращение золотых монет". Таким образом в России был установлен золотой стандарт. Банкноты были в очередной раз девальвированы и стали обмениваться на золото по курсу: 1 кредитный рубль на 66,66 копейки золотом. Рублевая эмиссия до 600 миллионов рублей покрывалась золотом на 50 %, а вся дополнительная эмиссия — на 100%.

Реформа была осуществлена очень аккуратно и безболезненно. Она не носила конфискационного характера и практически не вызвала чьего-либо недовольства. Россия обеспечила себе стабильность денежной сферы по крайней мере до русско-японской войны 1904—1905 годов и первой русской революции. Финансово-кредитный кризис лета 1899 года, носивший объективно-циклический характер, был преодолен довольно легко. Витте инициировал создание "биржевого красного креста", который представлял собой синдикат частных банков, созданный для поддержания курсов ценных бумаг российских предприятий и государства.

Реформа образования и школьная политика Витте привели к тому, что возросли грамотность и образованность россиян. В 1897 году была проведена перепись населения, которая показала, что грамотных в деревне теперь стало 23,8 %, а в стране — 28,4 %**. За неполных 40 лет число лиц с высшим образованием выросло в 10 раз: с 20 тысяч до 200 тысяч человек.

На первый взгляд все шло как нельзя лучше: свободные крестьяне начали пополнять ряды молодого российского пролетариата, финансово-кредитная инфраструктура складывалась, население училось читать и писать, банкиры и чиновники богатели, так что средства для инвестиций уже могли появиться. Стало быть, Россия становилась капиталистической. Не будем торопиться с ответом. Рассмотрим этот вопрос по пунктам.

* Современная экономическая теория более скептически относится к возможностям золотого обращения, но в конце XIX века "металлистическая" доктрина денег все еще была жива.
** В 1890 году в Японии посещали школу 90 % мальчиков. В Англии и Голландии в том же году 90 % населения были грамотными.

Обложка книги В. И. Ленина "Развитие капитализма в России"

В 1897 году деревенское население составляло 87,2 %. Собственно крестьяне составляли 77,1 % населения. Крестьяне уже были довольно дифференцированы в социальном смысле: 16,5 миллиона крестьян имели земельный надел в 1 десятину; такой надел не обеспечивал даже простого воспроизводства крестьянского хозяйства. Пятая часть крестьян оказалась вовсе безземельной. Тем не менее, крестьяне держались и за землю, и за общину, надеясь на ее помощь в экстремальных ситуациях. Между прочим, еще в начале 90-х годов правительство и не думало распрощаться с общиной. Напротив, 14 декабря 1893 года был принят закон, запрещавший выход из общины тем крестьянам, которые досрочно погасили выкупные платежи.
Население за 40 лет увеличилось почти вдвое за счет крестьян (с 74 миллионов до 126 миллионов человек). На первый взгляд — это благоприятный результат реформ. Но, к сожалению, Россия подтверждала некоторые мальтузианские идеи: положение крестьян ухудшилось ввиду крайне низкого темпа роста производительности труда. За счет хлебопашества крестьянин покрывал от четверти до половины своих потребностей, а часть своей продукции продавал, сокращая потребление, но не ради товарного обмена на другие продукты, а ради уплаты податей и налогов 1 . Иначе говоря, покупательная способность основной массы населения не только не росла, но и падала.
В сельском хозяйстве 30 тысяч помещиков и 10 миллионов крестьян имели примерно одинаковое количество земли — по 70 миллионов десятин 2 . Помещики оставались главными собственниками земли, и преувеличивать процесс "помещичьего обезземеливания" не стоит, хотя нужно знать и то, что "дворянский клин" за 20 последних лет XIX века сократился на четверть.
Крестьянский надел в среднем на одну ревизскую душу уменьшался и составлял***:
в 60-е годы 4,8 десятины
в 1880 году 3,5 десятины
в 1900 году 2,6 десятины

Крестьянское обезземеливание шло быстрее помещичьего. В 80-е годы пятая часть крестьянства прибрала к рукам почти половину крестьянской земли. Бедняки (50 % крестьян) владели 30 % земли.*
В городах проживало 12,8 % населения. Индустриальные рабочие составляли немногим более 1 % населения. Основная масса рабочих — это сезонники, отходники, сельские батраки. Большинство рабочих сохраняли свой надел в деревне и даже по паспорту числились крестьянами**.
Страна испытывала острый недостаток инженерных кадров (4 тысячи человек). Хотя лиц с высшим образованием и стало почти 200 тысяч, большинство из них были выпускниками гуманитарных факультетов университетов. Лишь 5 % студентов училось на физико-математических и инженерных факультетах. Да и 200 тысяч образованных россиян — это всего лишь 0,16% стодвадцатипятимиллионного населения страны.
Государственная собственность оставалась господствующей в России. В крестьянской стране, где земля была основным средством производства, почти 40 % земельной площади, годной для хозяйственного освоения, и 66 % лесных массивов принадлежало государству***. Железные дороги, часть крупных металлургических и машиностроительных предприятий традиционно были государственными. Большинство казенных заводов принадлежало министерству морского флота (Адмиралтейский, Балтийский, Ижорский заводы) или военному министерству (сталелитейные, оружейные, орудийные заводы)****. Частному капиталу в этих условиях было довольно тесно.
Россия оставалась предельно бюрократизированной страной, что объективно было следствием огромной государственной собственности на средства производства и финансовые ресурсы. Видимая упорядоченность государственной машины скрывала межведомственную неразбериху и откровенную коррумпированность чиновников. Еще накануне отмены крепостного права один из сановников — П. А. Валуев — признавался: "Каждое министерство действует по возможности особняком и ревностно применяется к правилам древней системы уделов*****. Рост численности чиновников в России беспрецедентен: конец XVIII века 13—15 тысяч человек середина XIX века 61,5 тысяч человек конец XIX века 436 тысяч человек, а власть их — жестока. Только в 1862 году в России были отменены телесные наказания "кошками", шпицрутенами и клеймение преступников.
Сколько бы усилий ни прикладывали власти и предприниматели к делу развития производительных сил, страна так и не была обеспечена гарантированным уровнем потребления основных продуктов питания. Экономическая безопасность России оставалась неразрешенной проблемой. Примерно раз в 10 лет страну поражали неурожаи и голод. Особенно социально опасными были неурожаи 1891 и 1901 года.

* Хорос В. Г. Русская история в сравнительном освещении. Пособие для учащихся старших классов.— М.: ЦГО, 1996.— С. 44.
** Чунтулов В. Т. и др. Экономическая история СССР. Учебник для экономических вузов.— М.: Высшая школа, 1987.— С. 121.
*** Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта.— М.: Изд-во ФО СССР, 1991.- T.I.- С. 257.

Я думаю, этих девяти пунктов достаточно, чтобы, сравнивая с предшествующим им текстом, предложить следующую гипотезу:С середины XIX Россия начала длительный путь формирования буржуазных производственных отношений. К XX веку она подошла в переходном состоянии, когда ни одна содержательная характеристика капитализма не существовала в развитом виде. Капиталистическая экономика существовала лишь как тенденция, а не как система.

* Ильин В. В., Панарин А. С., Ахиезер А. С. Реформы и контрреформы в России.— М.: Изд-во МГУ, 1996 - С. 54.
** Наше Отечество. — М.: ТЕРРА, 1991.— Ч. 1.- С. 206.
*** Там же.— С. 210.
**** Очерки экономических реформ / Ю. Ф. Воробьев, Н. Д. Лелюхина, А. А. Скробов и др.- М.: Наука, 1993.— С. 20.
***** Цит по: Ахиезер А. С.Россия: критика исторического опыта — М.: Изд-во ФО СССР, 1991.- Т. 1.- С. 209.

Чтобы подтвердить эту гипотезу, нам надо ответить на главный вопрос: какова была степень индустриального развития России?

Была ли Россия индустриальной?

То, что в России в середине XIX века началась индустриализация и формировалась промышленная буржуазия, ни у кого не вызывает сомнений. Надо только посмотреть на степень этой развитости.

Зачатки индустриализации России нужно отнести к 40-м годам XIX века, когда к машинам стало переходить хлопчатобумажное производство. В 60-е годы полностью были механизированы бумагопрядение и в большей части — ситцепечатание. В металлургии уже было внедрено пудлингование вместо кричного производства*.

Несомненно, что двигателем индустриального развития стало железнодорожное строительство. В 1851 году была открыта первая железная дорога Москва — Петербург.

В середине века к участию в железнодорожном строительстве стал привлекаться, помимо государственного, и частный капитал, в частности, крупный иностранный банкирский дом Штиглица. Но главным инвестором оставалось государство. В 1857-1878 годах практически весь дефицит государственного бюджета был вызван поддержкой частных железнодорожных обществ**. Массовое железнодорожное строительство приходится на 1865-1875 годы. Оно вызвало настоящий мультипликационный эффект, благодаря государственным заказам локомотивов, вагонов, рельсов, шпал, строительно-монтажных работ, продовольствия для строителей, наконец, проектов. Но тут же проявилась одна из самых распространенных болезней неразвитой рыночной системы: неплатежи. В 1868 году частные железнодорожные общества задолжали казне за предоставленные кредиты и за поставленное оборудование и материалы 100 миллионов рублей. Тем не менее, в 1870—1871 годах государство передало на льготных условиях казенные железные дороги частному капиталу. Но не надолго! Только до 1878 года железные дороги были полностью частными. Правда, сеть их расширилась незначительно, а долги казне возросли в 5 раз и составили 515 миллионов рублей. В 1878 году государство вновь занялось железнодорожным строительством и выкупило у частных лиц часть дорог, списав долги на сотни миллионов рублей.

Паровоз

* Кричное производство осуществлялось в средневековых горнах.
** Караваева И. О роли государства в развитии промышленного предпринимательства в России до 1917 г. // Вопросы экономики (ВЭ), 1996.— № 9.— С. 55.

В России начинает развиваться и характерная для индустриальной системы корпоративная форма собственности (табл.14)*.

Характерно, что железнодорожное строительство сразу вызвало и стремление к объединениям монополистического типа: конкуренция в России была непривычным, опасным и беспокойным делом. Лучше было договориться, тем более, что олигополическое количество предприятий позволяло это делать. В 1882 году в России появился "Союз рельсовых фабрикантов", в 1884 году — "Союз фабрикантов рельсовых скреплений". Опыт оказался удачным, и в 1887 году появился мощный синдикат мирового уровня "Союз русских сахарозаводчиков ". В конце века появились первые признаки сращивания промышленного и банковского капитала. Так, Петербургский международный коммерческий банк купил акции Никополь-Мариупольского металлургического общества, Российского золотопромышленного общества, машиностроительного завода Гартмана и других предприятий. Колоритнейшей фигурой русской истории стал А. И. Путилов, который был не только владельцем известных машиностроительных заводов, но и директором и фактическим хозяином крупнейшего Русско-Азиатского банка.

Таблица 14.
Акционерный капитал в промышленности России

Да и сам банковский капитал концентрировался и монополизировался. В 1904 году был образован настоящий банковский монстр на Юге России — Азово-Донской банк, поглотивший Петербургско-Азовский, Минский и Киевский коммерческие банки.

Концентрация российской промышленности и в самом деле была высока: в конце века на долю пяти доменных заводов приходилось 25 % производства чугуна; пяти нефтяных фирм (в том числе "Товарищества братьев Нобель") — 44,1 % добычи нефти; семнадцати донецких шахт — две трети добычи угля; восьми фирм — более трети всего производства сахара. Но и здесь мы вынуждены указать на "ложку дегтя": на душу населения в конце XIX века приходилось всего 100 кг каменного угля и 20 кг черного металла в год. А в Западной Европе в это же время — от 2 до 5 тонн угля и 150—200 кг металла!

В начале нового века процесс формирования монополизированных объединений продолжался. Синдикаты "Продамет" (контролировал 60 % всего внутреннего рынка черных металлов), "Гвоздь", "Продуголь", крупные нефтяные корпорации с самого начала' показали желание и способность затормозить, исходя из своих корыстных целей, развитие конкуренции в своих отраслях. Так, после образования синдиката "Продамет" (1904) в России не было построено ни одного крупного металлургического предприятия. Нефтяная фирма "Товарищество братьев Нобель" всеми силами старалась не допустить развития новых месторождений в районе городов Грозный и Ухта.

* Шемякина С. И., Понятовская Н. П. Экономическая история. Теоретический курс авторизованного изложения.— М.: Московский экстерный гуманитарный университет, 1994.— С. 68.

Нефтепромыслы

Российская промышленность и банковская сфера не прошли периода свободной конкуренции, но с самого начала проявили тенденцию к монополизации, что в сочетании с государственным воздействием на экономику противоречило развитию рыночной системы.

Тяжелая промышленность России не могла бы развиваться без государственной помощи. Бизнес стремился в отрасли легкой промышленности (текстильную, пищевую), в лучшем случае — горнодобывающую. Здесь дивиденд был гораздо выше, чем в машиностроении или металлургии и доходил в 90-е годы до 25 %. Это явление М. И. Туган-Барановский назвал "русской некультурностью"*.

Бурно стала развиваться нефтяная промышленность, сосредоточенная на территории нынешнего Азербайджана в районе Баку. В 1870 году в России было добыто 1,8 млн. пудов нефти, а в 1890 году — 241 млн. пудов. Рост беспрецедентный — в 134 раза. Россия становилась крупнейшим экспортером нефти в мире, а в 1901 году сосредоточила половину мировой добычи нефти.

И в горнодобывающей, и в нефтяной, и машиностроительной промышленности с самого начала ведущую роль играл иностранный капитал. Я не вижу в этом ничего плохого, считая, что отечественную промышленность скорее могут сгубить иностранные товары, чем иностранные капиталы, инвестированные в реальный сектор. Кстати, в начале нынешнего века на Россию приходилось всего 3 % мирового импорта. Мы не очень нуждались в иностранных товарах, мы действительно нуждались и сейчас нуждаемся в иностранный инвестициях**. При С. Ю. Витте привлечение иностранного капитала в промышленность России стало частью экономической политики. Вот как писал об этом сам Витте: "В мое время значительно выросла русская промышленность. Благодаря систематическому проведению протекционистской системы и защите с моей стороны и приливу к нам иностранных капиталов промышленность у нас быстро начала развиваться, и в мое управление министерством, можно сказать, прочно установилась национальная русская промышленность*. Обратим внимание на нюанс: иностранные капиталы способствовали развитию национальной русской промышленности.

* ВЭ, 1996.- № 9.- С. 57.
** О. А. Платонов считает, что эта автаркия России в свое время очень помогла большевикам, которые выдержали блокаду первых лет революции без иностранных товаров вообще. См.: Экономика русской цивилизации,— М.: Родник, 1995.- С. 23.

В 1890 году четверть всего российского акционерного капитала принадлежала иностранцам. В 1899 году Витте предложил направлять иностранные капиталы на развитие промышленности и банковской сферы, привлекать инвестиции, а не займы, облегчить импорт технологии, разрешить иностранным инвесторам покупать недвижимость и землю. (Эта политика, дав значительный результат, в конце концов сгубила его государственную карьеру.) В 1900 году доля иностранных инвестиций составляла: 70 % в горной промышленности; 72 — в машиностроении и металлообработке; 31 — в химической промышленности; 14 металлургических заводов Юга из 18 были иностранными. К началу XX века иностранные вложения составляли 45 % всего акционерного капитала. Из них более половины (54,7 %) — в горной и металлургической промышленности**. В 1901 году общая сумма иностранного капитала в России составила 788 млн. рублей. С 1893 года ежегодно открывалось в среднем 20 иностранных компаний с капиталом 36 млн. рублей***.

В 1873 году молодая русская промышленность испытала на себе первый циклический промышленный кризис. Он коснулся только легкой промышленности и был действительно результатом недопотребления: покупательная способность крестьянства была крайне низкой, к тому же оно довольствовалось продуктами натурального домашнего производства. Как это часто случалось в истории других стран, толчком для очередного витка развития стала война, на этот раз русско-турецкая (1877—1878). И опять-таки благодаря государственным заказам. Но в 1882 году новый кризис охватил уже всю промышленность, а депрессия продолжалась около пяти лет. 1893 год — это начало нового экономического подъема, заслугу в котором приписал себе С. Ю. Витте. Небезосновательно, конечно, но объективно — это был все тот же циклический подъем, стимулированный железнодорожным строительством. Ведь в этом году во всю ширь развернулось строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. В это трудно поверить, но магистраль протяженностью в 7,5 тысячи километров была построена за 10 лет силами всего 8 тысяч русских артельщиков, которые, используя лишь силу кооперативного труда и свою смекалку, сделали это без современных механизмов и сегодняшних достижений инженерной мысли. Но подчеркну еще и то, что артелям очень хорошо платили, и многие из артельщиков после завершения работы смогли открыть собственное дело.

* Витте С. Ю. Избранные воспоминания. 1849—1911 гг.— М.: Мысль, 1991.— С.416.
** О том, насколько это "страшно", можно судить по США. К началу XX века в промышленность этой страны было вложено 3,4 млрд. долларов иностранного капитала. В то же время сами США разместили за рубежом всего 685 млн. долларов. См.: Чунтулов В. Т. и др. Экономическая история СССР. Учебник для экономических вузов.— М.: Высшая школа, 1987.— С. 111; Экономическая история капиталистических стран: Учебное пособие для экон. спец. вузов / Под ред. В. Т. Чунтуло-ва, В. Г. Сарычева.— М.: Высшая школа, 1985.— С. 117.
*** Караваева И. О роли государства в развитии промышленного предпринимательства в России до 1917 г. // ВЭ, 1996.— № 9.— С. 58.

Как было бы красиво, если бы я на этом остановился. Но чтобы мы объективно оценили уровень развития железных дорог, посмотрим на важнейший показатель: плотность железнодорожной сети (км пути на 1 тыс. км 2 территории*:

Великобритания 100
Германия 80
Россия 1,5

К тому же все это не помешало в 1900 году разразиться очередному кризису, продолжавшемуся три года и приведшему к банкротству три тысячи предприятий. Сочувствуя героическим усилиям правительства, предпринимателей и рабочих, мы должны объективно оценивать результаты этих усилий. Росту промышленности способствовала традиционная для России протекционистская политика, усилившаяся в 1877 году. Ввозные пошлины увеличились на 40— 50 %. В 1877—1880 годах уровень пошлин достигал 16,1 %, в 1885-1890 - 28,3 % стоимости товаров.

Как и подобает стране с развивающейся промышленностью, в середине 90-х годов Россия вплотную столкнулась с рабочим движением, забастовками, наконец, с первыми революционными организациями российского пролетариата. В 1895 году двадцатипятилетний В. И. Ульянов создал свою первую марксистскую организацию "Союз борьбы за освобождение рабочего класса ", того самого класса, который еще только выходил на арену экономической и социальной жизни. С. Ю. Витте среагировал практически мгновенно. В 1897 году был принят закон "О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности". Впервые в истории России закон ограничил рабочий день... 11,5 часов! Но и это в условиях царской России было огромным достижением социальной политики.

* Чунтулов В. Т. и др. Экономическая история СССР: Учеб. для экон. вузов.— М.: Высшая школа, 1987.— С. 102.

В 1903 году Витте провел еще один закон — об ответственности предпринимателей за производственные увечья рабочих. Вполне цивилизованный закон. Особенно когда его исполняли.

Но время С. Ю. Витте кончилось вместе с революционным взрывом 1905 года. Он не успел превратить Россию в страну индустриальной цивилизованности. Тенденция к индустриализации страны была намечена, но не стала фактом*.

Этот загадочный "крестьянский вопрос"

Революция показала, что главный вопрос России — крестьянский — не нашел своего ответа.

8 июля 1906 года председателем Совета министров был назначен П. А. Столыпин, сохранивший за собой пост министра внутренних дел.

Я не разделяю восторгов современных исследователей деятельностью этого человека. Эпитет "Столыпин-вешатель", ходивший не только в пролетарских, но и в либеральных кругах в годы революции и после нее, вполне соответствует историческим реалиям. Не зря я упомянул о том, что он сохранил за собой должность главного полицейского России. Понять его страсть к специфическим "столыпинским галстукам" можно, простить — трудно. Тем не менее, я не сомневаюсь в том, что это был выдающийся человек, который хотел для России все того же "величия", преимущественно за счет русских крестьян. Но мое уважение к памяти Столыпина не может быть высоким не только из-за репрессий, которые он обрушил на революционное и просто демократическое движение России. Свое полицейское дело он делал хорошо. Речь о другом: ему ничего не удалось из задуманного. Именно это меня и смущает, когда я читаю восторженные статьи о нем, публикующиеся в демократической России**. Мое смущение усиливается от того, что главные идеи, которые он хотел реализовать на практике, были сформулированы не им, а Сергеем Юльевичем Витте. А Витте все-таки многое удавалось.

Важнейшим препятствием на пути индустриально-капиталистической модернизации России продолжала оставаться крестьянская община. Общинная организация землевладения, труда и быта оказалась настолько привычной для русских крестьян, что в 70-е годы XIX века началось возрождение общинных земельных переделов уравнительного характера. Это была своеобразная реакция крестьян на развитие товарно-денежных отношений в деревне и на начавшуюся интенсивную социальную дифференциацию внутри мира*. Здесь действовала старая традиционистская идеология, сохранившаяся до сих пор: если я не могу жить лучше соседа, так пусть и он живет хуже. Эту идеологию поддерживала и основная масса крестьянства, и — особенно рьяно — люмпенская и батраческая часть сельского населения. А к 1890 году число батраков достигло 3,5 миллиона человек (около 20 %) взрослого мужского населения села. Впрочем, это была особая прослойка сельских пролетариев: у них сохранились общинные права, наделы, и они, конечно, жаждали "черного передела".

* Американский исследователь Р. Голдсмит считает, что ежегодный прирост крупной промышленности в России с 1860 по 1900 год составлял 5 %. Этот показатель достаточно высокий, но мог быть еще выше, если бы не "азиатская составляющая". См.: Ильин В. В., Панарин А. С., Ахиезер А. С. Реформы и контрреформы в России.— М.: Изд-во МГУ, 1996.— С. 57.
** Демократическая Россия показывает и другие чудеса: особую заботу о памяти монархов, поддержку националистической идеологии, дружбу с не вполне демократическими режимами за рубежом, постоянные нарушения прав человека... Неисповедимы пути твои, Господи!

Правительство уже в 80-х годах пыталось организовать переселение части крестьян в Сибирь**, но этот процесс не был еще столь злободневен, как в XX веке. Земледелие и без того развивалось экстенсивно. К 1887 году рост общей пахотной площади в пореформенной России составил почти 26 %.

В 1896 году С. Ю. Витте впервые высказался против общинного землепользования и круговой поруки. Через два года он обратился к царю уже с официальным письмом по этому поводу. В 1903 году он добивается отмены круговой поруки: теперь каждая крестьянская семья должна была самостоятельно отвечать за свои повинности. Это тоже не нравилось беднейшей части села. Все это было паллиативами.

Крестьянские выступления 1905 года показали: сохранять такую взрывоопасную ситуацию на селе смерти подобно. Крестьяне жаждали помещичьей земли, беднейшие крестьяне — и помещичьей и "кулацкой".

Жертвовать помещичьей землей властям было невозможно. Хотя в октябре 1905 года широкий резонанс получил призыв профессора П. П. Мигулина начать немедленное отчуждение половины помещичьей земли в пользу крестьян. Осенью 1905 года испуганное правительство готово было отдать крестьянам 25 млн. десятин земли, в том числе помещичьей. Главноуправляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер уже составлял соответствующий проект. Но революция пошла на спад, начались злобные нападки на Кутлера***. Власти не посмели посягнуть на "священную" помещичью собственность. Единственное, что они смогли сделать для крестьян — это отменить 3 ноября 1905 года выкупные платежи за надельные земли. В мае 1906 года за упразднение общины высказались уполномоченные дворянских обществ.

А дальше за дело взялся П. А. Столыпин. Он начал планомерно разрушать общину. Не нужно считать, что общинное землевладение было единственной формой, но она была подавляющей (75 % всей используемой в хозяйственных целях земель). Столыпин задумал создать новый класс "справных хозяев", фермеров европейского образца не за счет помещиков или государства, а за счет малосильных общинников. Идея сама по себе умная, но труднореализуемая: Столыпин не учел сопротивления самих крестьян и слишком надеялся на свой полицейский опыт. Вообще-то, программа П. А. Столыпина отнюдь не ограничивалась мероприятиями по упразднению общины. Он хотел ввести систему начального образования для крестьян, наладить единоличное крестьянское землевладение, организовать государственное страхование крестьянских хозяйств, ввести подоходный налог, реформировать местное самоуправление*. (Между прочим, свою экономическую политику сам Столыпин называл "государственным социализмом".) Возможно, что, если бы Столыпин не пал жертвой террориста в 1911 году, он что-нибудь и успел. Но судьба русских реформаторов никогда не бывала простой и безоблачной.

* Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта.— М.: Изд-во ФО СССР, 1991.- T . I .- С. 261.
** В 1885—1904 годах в Сибири действовала крупная землеустроительная экспедиция генерала И. И. Жилинского. В 90-е годы она занималась землеустройством вдоль строящейся железной дороги, подготовив 722 переселенческих участка, построив сотни мостов, гатей, каналов, водохранилищ, колодцев. Общая стоимость работ оценивалась в 2,5 млрд. рублей. Огромные деньги по тем временам. См.: Максименко В. Земля: иллюзии и реальность//Советская Сибирь, 1998, 17 февраля.
*** Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта.— М.: Изд-во ФО СССР, 1991.— Т. 1.— С. 272.

27 августа 1906 года царь подписал подготовленный Столыпиным указ о передаче Крестьянскому банку части государственных земель для продажи крестьянам. 5 октября был подписан указ об отмене ограничений в правах крестьян при поступлении в учебные заведения и на государственную службу. Подтверждалась отмена круговой поруки, подушной подати для всех категорий крестьян, разрешены семейные разделы недвижимого имущества без участия общины и свобода передвижения. 17 октября был подтвержден указ о веротерпимости по отношению к старообрядцам и сектантам (принятый еще в апреле 1905 года). Как видим главное мероприятие готовилось исподволь, но достаточно энергично.

Наконец, 9 ноября 1906 года в чрезвычайном порядке без обсуждения в Думе был принят указ правительства о праве выхода крестьян из общины и закреплении надела в их личной собственности** .

14 июня 1910 года теперь уже Дума принимает закон о выходе крестьян из общины. Закон провозглашал главный постулат аграрной реформы: отныне для выхода из общины не требовалось ее согласия, а противодействие выходу считалось незаконным.

Основные мероприятия столыпинской аграрной реформы сводились к следующему:

Община перестает считаться законной формой землевладения и землепользования. Выход отдельных крестьянских семей из общины не требует чьего-либо разрешения, поощряется и стимулируется. Крестьяне могут выходить из общины на хутора (когда семья вовсе переселяется из деревни на отдельный участок вместе с усадьбой) или на отруба (когда семья остается жить в деревне, но получает отдельный участок земли в полную и безусловную собственность). Все землемерные и землеустроительные работы, связанные с выходом из общины, государство брало на себя.
И крестьянская, и помещичья, и государственная земля отныне могла свободно отчуждаться, покупаться и продаваться, то есть находиться в свободном рыночном обороте со свободными ценами.
Для реализации основного намерения реформы был выделен специальный земельный фонд, который передавался Крестьянскому банку. Банк мог продавать эту землю крестьянам на льготных условиях, одновременно и кредитуя их. Поощрялась кредитная кооперация крестьян: в 1911 году был создан специальный центр кредитной кооперации — Московский народный банк.
Учитывая сложности внутриобщинных отношений, с целью преодоления конфликтов между крестьянами, правительство организовало массовое переселение крестьян в Сибирь, на территорию Южного Урала и нынешнего Северного Казахстана. Переселение было обеспечено как землеустроительными работами, так и значительной финансовой помощью крестьянам, выдачей подъемных и дешевых кредитов.
Во избежание резкого конфликтного размежевания крестьян, в пределах одного уезда запрещалось сосредоточивать в одних руках более шести наделов по норме 1861 года, то есть не более 18 десятин.

* Экономическая история: реформы и реформаторы.— М.: Восточная литература, \ РАН, 1995.- С. 19.
** Официальное название указа: "О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения". Действительным автором указа был товарищ (заместитель) министра внутренних дел В. И, Гурко.

Это, собственно, все. Результаты огромных усилий правительства были достаточно весомыми. Сельское хозяйство, субсидируемое и кредитуемое правительством, действительно показало значительный рост. Сведем некоторые итоги реформ в табл. 15. в Предкавказье, Среднем Поволжье). Создано с 1907 по 1917г. 1,2 млн. отрубных и 400 тыс. хуторских хозяйств. Дело здесь в отсутствии официальной статистики. А подсчеты производились в соответствии с идеологическими установками авторов. Сторонники идей и политики Столыпина преувеличивают количество выделенных из общин крестьян, а противники (как коммунистического, так и традиционалистского толка) — преуменьшают. Тем не менее, можно считать, что четверть крестьянских хозяйств все-таки выделилась из общины.

По-разному можно оценить итоги столыпинских реформ. Когда исследователи говорят о количестве вышедших из общин крестьян, то, в зависимости от идеологических посылок, мнения расходятся на противоположные. Одни утверждают, что реформа не удалась, ведь всего четверть хозяйств вышло из общин. Другие указывают, что — что реформа принесла значительные результаты, ведь за 10 лет четверть хозяйств вышло из общин. Давайте попробуем разобраться объективно.

Столыпинская реформа не предусматривала ликвидации помещичьего землевладения. Существовала лишь теоретическая возможность постепенной мобилизации помещичьей земли в руках сельской буржуазии сугубо рыночным путем. С другой стороны, существовала надежда, что сами помещичьи имения будут постепенно эволюционировать в сторону рыночных форм хозяйствования. Русские помещики никак не могли согласиться с идеей, что земля принадлежит крестьянам.
При всех значительных усилиях со стороны правительства и силовых ведомств, община в России сохранила свои позиции. По данным Вольного экономического общества большинство крестьян выходило из общин с целью продать свою землю (52,5 %) и лишь 18,7 % собирались вести самостоятельное хозяйство*. Стремление русских крестьян к самостоятельному хозяйствованию, таким образом, сильно преувеличено.
Если бы земельная реформа была более радикальна и если бы она соответствовала хозяйственному духу русского крестьянства, то Россия избежала бы трагедии 1917 года даже в условиях военного лихолетья.

Крестьянский надел и общинное землевладение тысячу лет были основой устойчивости русского общества. Разрушая общину, Столыпин своими руками толкал Россию к неустойчивому состоянию, что и сказалось в годы войны и революции**.

Каким же было российское общество накануне войны и революции? Есть очень большой соблазн назвать его смешанным обществом, где в единой неорганической системе сосуществовали капиталистические и докапиталистические, индустриальные и доиндустриальные формы хозяйствования. В этой неоднородности таился внутренний потенциал развития, но этот потенциал не был актуализирован в связи с более грубой, не вполне естественной формой разрешения противоречий — революцией.

Если же есть горячее желание назвать российскую экономическую систему капиталистической, то надо учесть, что это был государственный капитализм.

* Экономическая история. Реформы и реформаторы.— М.: Восточная литература, 1995.- С. 22.
** В судьбе Николая II и П. А. Столыпина просматривается что-то общее с судьбой М. С. Горбачева: они сами разрушали строй, приведший их к власти, и сами обрекли себя на политическую или физическую смерть.

Тенденции к огосударствлению национального хозяйства усилились в годы первой мировой войны. Это выразилось в следующем:

были созданы и функционировали чрезвычайные органы государственного регулирования экономики: "особые совещания " по обороне и по отдельным отраслям народного хозяйства, а также военно-промышленные комитеты с участием крупной буржуазии Коновалов, Нобель, Терещенко, Рябушинский, Путилов и другие), главной функцией которых было распределение военных заказов;
было образовано министерство земледелия (1915), наделенное большими полномочиями в регулировании сельскохозяйственного производства, в том числе и цен;
практически была приостановлена земельная реформа;
введены государственная хлебная монополия, принудительная государственная разверстка поставок зерна, твердые цены на зерновые; осуществлены реквизиции продовольствия в прифронтовой полосе;
усилены репрессии по отношению к демократическим и революционным партиям и движениям.

Не спорю, все эти меры были чрезвычайные, вынужденные. Но они не спасли империю. А для экономиста результат — единственный показатель эффективности.

Полукапиталистическая, полуиндустриальная и полунациональная экономика, полугражданское общество, полудемократизированная парламентская система, полуграмотное население не могли существовать долго. В стране зрели революционные события, избежать которых уже никто не мог.

Подумаем вместе!

Отмена крепостного строя — несомненно прогрессивный шаг царского правительства. Но обязательным ли был дальнейший путь России к капитализму? Очень много образованнейших людей так не считали. Наверняка у них были аргументы. Поставьте себя на место А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, П. Л. Лаврова и попробуйте придумать аргументы в пользу их точки зрения.
А теперь опровергните свои же аргументы.
Возможна ли индустриальная цивилизация при сохранении абсолютной монархии и отсутствии развитой демократической политической системы? Не торопитесь с ответом, не все так просто.
Два великих русских реформатора С. Ю. Витте и П. А. Столыпин стремились к одному и тому же. Но у них были разные методы проведения реформ. Подумайте над этими различиями в методах и попробуйте показать их в форме таблицы. А если вы найдете и общее — будет совсем хорошо.

Приложение 5

Хронологический обзор
Индустриальная цивилизация 1861-1917 гг.

Содержание

Дальше