Угроза согласию

Знаменитое общественное согласие также поставлено под со-мнение во многих рейнских странах, согласие и приоритеты, лежащие в его основе: примат коллектива в отношении индивидуальных интересов, влияние профсоюзов и ассоциаций, характер управления предприятиями.
Отход от коллективизма под давлением поднимающего голову индивидуализма особенно четко виден в Швеции. Отныне оспариваются права Государства, играющего роль Провидения, и в последние годы много писали о «конце шведской модели». Многие экономисты, в том числе и правительственные, считают, что почти всеобщая социальная защита слишком дорого обходится экономике. Тяжесть обязательных отчислений побуждает наиболее динамичных людей эмигрировать и вынуждает шведские предприятия инвестировать за границей. Поток инвестиций из Швеции за границу сильно вырос; он увеличился с 6.9 миллиарда франков в 1982 г. до 51.6 миллиарда в 1989. Кроме того, налоговая система не стимулирует роста сбережений, и размеры накоплений семей стали отрицательными.
Заметим по ходу дела, что это прецедент, над которым стоит поразмыслить Франции. Франция, страна, где процент обязательных отчислений, а именно взносов в общественные организации, взимаемых с зарплат, значительно превышает соответствующий показатель в соседних странах, должна ожидать перемен в этом направлении.
Отступление от духа гражданственности приводит к тому, что наемные работники проявляют тенденцию ко все большему и большему злоупотреблению щедростью социальной системы. Как говорят сами шведы, страна держит два рекорда: рекорд хорошего здоровья и рекорд по количеству больничных листов. Количество освобождений от работы по болезни достигает 26 дней в год на каждого работающего. Но стоит ли этому удивляться, если дни отсутствия на работе полностью оплачиваются и практически нет никакого конт-роля? Неявка на работу на предприятиях также побивает рекорды, часто достигая почти невероятных размеров — 20%.
Шведы решили извлекать выгоду из системы, не заботясь о последствиях своего поведения, от которого зависит выживание этой системы. Как остроумно заметил один шведский экономист, «обязательное страхование работает очень хорошо, пока люди не научились им пользоваться».
Реакции на это пробуксовывание системы не замедлили сказаться. 26 октября 1989 г. социал-демократическое правительство Карлсона объявило о сокращении расходов на повседневные нужды государства приблизительно на 13.5 миллиарда франков (15 миллиардов шведских крон); оно также предприняло меры по либерализации экономики: снижение налогов, дерегулирование банковского сектора и международного перелива капиталов, снижение дотаций на сельское хозяйство и т. д.
Действительно, знаменитая «шведская модель» испытывает трудности; некоторые из них восходят к началу семидесятых. Financial Times от 29 окт. 1990 писала: «Шведская экономика начала проявлять тревожные признаки склероза. Темп ее роста, который, не считая Японии, был самым быстрым из всех западных стран с конца XIX века, начал замедляться. Рост производительности ослаб. Платежный баланс показывает дефицит... Повышение цен и зарплат на узком рынке труда подрывает конкурентоспособность страны».
Пример Швеции интересен тем, что он позволяет определить, что есть ценного для всех стран в новой рейгано- тэтчеровской революции консерваторов. Как и лейбористская Англия, социал-демократическая Швеция теперь поняла, что зашла слишком далеко в направлении солидарности, которая, начиная с благородных намерений, заканчивает тем, что увязает в безответственности и некоторой лени, приводящих к относительному снижению уровня жизни, к инфляции и внешнему дисбалансу. В борьбе двух моделей капитализма первым побежденным в лагере рейнской модели оказалась Швеция

< Назад   Вперед >
Содержание