Ловушка неравенства

По сравнению со своим заокеанским соперником рейнская модель, как мы уже неоднократно подчеркивали, является моделью относительного равенства, что в большой степени служит причиной сплоченности общества в рейнских странах и способствует укреплению социального согласия, из которого общество извлекает большие выгоды. Однако в этом относительном равенстве, которое все еще сохраняется, пробивается все большая и большая брешь. Появляется новое, суетливое, быстро достигнутое и нетипичное богатство. Это особенно заметно в Японии, где явление, о котором идет речь, показывает, как значителен разрыв с прошлым.
Действительно, наглядный рост японской экономики после войны принес выгоду многим. Большая часть старинных наследственных богатств была во время войны утрачена. На пути обучения демократии и в подражание Америке была осуществлена демократизация обучения. Постепенно был создан японский средний класс. Таким образом, экономическое возрождение Японии было осуществлено на базе относительного равенства. Разумеется, одни получили от реконструкции большие прибыли, чем другие, и появились новые большие состояния. Но в то же время эти богатства не выставлялись напоказ и были хорошо приняты. Они в какой-то степени были легитимизированы трудностями восстановления экономики и личными заслугами, реальными или мнимыми, на основе которых были составлены новые большие состояния. До середины восьмидесятых годов они совершенно не затрагивали сдержанного и нетребовательного японского согласия.
Сегодня не то. Появился класс новых богачей, которые явно предпочитают путь потребления и роскоши. Речь идет о землевладельцах, обогатившихся за счет чрезвычайного «бума» городской недвижимости, торговцах ею и спекулянтах — биржевых игроках. Эксперты считают, что эти два рынка — недвижимость и биржа, дали 400 ООО миллиардов иен (20 ООО миллиардов франков) сверхприбыли. И само собой разумеется, что это золотое дно принесло прибыль немногим.
В Токио, Осаке и в других больших городах владельцы маленьких клочков земли, находящихся в престижных районах, стали потенциально богатыми; таким образом, японское общество буквально раскололось надвое: на собственников и прочих. Эти последние, представляющие тем не менее 70% населения, должны в большинстве случаев смириться с тем, что у них никогда не будет собственности, или продолжать копить деньги с целью ее приобретения, но со всеослабева- ющей надеждой. И это не просто надежда. В послевоенный период приобретение собственности явилось одним из великих желаний, скопированных с американского образа жизни, скопированы даже слова, которые и по-японски звучат буквально «ту home» (мой дом). Разбитая мечта чревата последствиями, она символична и вызывает чувство разочарования и обма- нутости.
Новые состояния, созданные в Японии, приняты уже не так благосклонно, как они принимались в былые времена. Возможно, это объясняется их почти мгновенным возникновением. Другими словами, они не легитимизированы временем. В Японии владелец земельного участка может накопить миллиарды иен в рекордные сроки, при этом ему даже не нужно продавать свою собственность, чтобы получить сверхприбыль: сказочное удорожание земли позволяет ему занять денег на выгодных условиях и извлечь прибыль из финан-совой спекуляции, что недоступно не-собственнику. Считается, что самыми крупными налогоплательщиками в Японии являются собственники, активы которых возросли в десять, а то и в сто раз в течение нескольких лет.
Вот что явно контрастирует с традициями этой страны, где капитализм всегда идентифицировался с трудом, заслугами и усилием. Нуворишей восьмидесятых годов не принимают.
Общество тем менее готово признать их права на богатство, чем более такое внезапное экстравагантное обогащение меньшинства совпадает с широким распространением новых привычек потребления. В Японии появились роскошь, пышность, хвастовство и потребительский снобизм. Парфюмеры, дома высокой моды, экспортеры тонких вин, ювелиры, имеющие сеть магазинов в Японии, хорошо знают об этом. Внуки самураев и камикадзе превратились в нарциссов от косметики и начинают свой день с нанесения на лицо увлажняющего геля. Продажа бриллиантов увеличилась на 58% за 1987-1988 г. Рост объема продаж роскошных автомобилей (Мерседес, Порш, Ролле, Ягуар, Феррари) достиг 100% в год. Новых богатых иногда буквально называют «людьми на „Мерседес"».
Таким образом, японское общество вовлечено в потребительскую гонку, которая сотрясает основы традиционного поведения, ставя под сомнение прежние ценности. И все это носит карикатурный характер — люди словно бегут, стремясь нагнать утраченное время.
На японском телевидении есть передача «Телемагазин», она выходит в эфир около полуночи, но несмотря на это собирает большую аудиторию. Здесь можно купить как замок в Турени за 10 миллионов франков, так и старый «Ролле», принадлежащий герцогине Кентской, или скромный «Фиат», принадлежавший в шестидесятые годы Папе римскому. Сегодня нувориши Японии — то же самое, что разбогатевшие английские буржуа конца XIX века или американские прожигатели жизни пятидесятых-шестидесятых, проигрывавшие миллионы долларов в казино Лазурного Берега. Сила иены, колдовская сила денег и желание не быть, а казаться меняют ментальность.
Это неравенство, более вопиющее, чем когда-либо, уже не воспринимается населением как должное, большинство японцев чувствуют себя оттесненными. На вопрос «Живете ли вы в достатке?» 62% японцев, опрошенных еженедельником «Асахи Симбун», отвечают: «Нет». 60% из них считают, что неравенство еще опасным образом возрастет. Уже стало фактом, что это молчаливое большинство все меньше и меньше расположено принять традиционный образ жизни, состоящий из труда, сбережений и гражданской преданности.
Для японской экономики эти явления американизации, затрагивающие в основном молодежь, могут иметь чувствительные последствия. Снобизм и первенствующее значение, которое внезапно приобрели заграничные предметы роскоши, ставят под вопрос знаменитый японский экономический национализм, являвшийся лучшим гарантом торгового избытка. Они угрожают также привычкам семей откладывать сбережения, что, как мы уже говорили, является одной из движущих сил экономики. Впрочем, уменьшение накоплений уже началось: размеры сбережений по отношению к располагаемому общему доходу упали до 16% в 1989 г. по сравнению с 24% в 1970 г. Значительная часть японцев отчаялась откладывать деньги на жилье.
Что касается всеобщей преданности предприятию — этого культа труда, которому еще удивляется внешний мир, — то ей нанесен ущерб тем, что японцы постепенно открывают для себя философию гедонизма, наслаждения жизнью и массового потребления. Случается уже, что в Токио иронизируют над трудовым пылом... корейцев. Индустриально развитые страны, которым угрожает японский экспорт, смотрят с некоторой надеждой на эти трансформации в японском обществе и видят в них симптомы неоспоримого ослабления своего основного конкурента

< Назад   Вперед >
Содержание