Упорядоченный либерализм

В ФРГ, несомненно, глубоко укоренилось убеждение в пра-вильности либеральной экономики и недоверие по отношению к государству, возможно, даже глубже, чем в США. Экономический дирижизм официально воспринимается как историческое наследие авторитарных режимов, а именно нацизма. Со времени денежной реформы Людвига Эрхарда 1948 г. ФРГ решительно отрицала систему управляемой экономики и приняла специфическую версию капиталистической либеральной экономики — социально-рыночное хозяйство (Sozialmarktwirt- schaft). Это является основой мировоззрения (Weltanschauung), которое отстаивает Фрейбургская школа. Согласно учению этой школы, социально-рыночная экономика характеризуется двумя основными принципами:
динамизм экономики должен опираться на рынок, которому нужно обеспечить наибольшую свободу функционирования; объектами рынка в первую очередь являются цены и зарплаты;
один только рынок не может управлять социальной жизнью в целом. Его нужно сбалансировать a priori установленными социальными требованиями, гарантом которых является государство. Германское государство определяется, таким образом, как социальное государство.
Социально-рыночная экономика — это сложное целое: движение к государству благосостояния (welfare state) делает из социального государства хранителя социальной защиты и свободного сотрудничества социальных партнеров;
социал-демократическое движение (вышедшее из Веймарской республики) выработало концепцию участия наемных работников в жизни предприятия и учреждения. На этой основе в первые десять лет немецкой реконструкции непрерывно развивается законодательство о соправлении, и оно еще сегодня является предметом живейших дебатов в ФРГ.
основной закон 1949 г. сделал из монетарного управления независимый столп стабильности (еще один способ определения антикризисной политики). Современное положение Бундесбанка является самой яркой иллюстрацией этого;
автономный центральный банк находится во взаимодействии с сетью коммерческих банков, направляя их деятельность на финансирование предприятий; политика немецкой монетарной стабильности не была бы столь эффективной, если бы коммерческие банки не были также вовлечены в долгосрочное финансирование промышленности;
вмешательство государства (интервенционизм, дирижизм) осуждается в той мере, в какой оно разрушает конкуренцию. Центральная идея заключается именно в этом, в равенстве условий конкуренции.
В течение тридцати с лишним лет, что я занимаюсь немецкой экономикой и работаю с немцами, я не перестаю удивляться тому, как трудно объяснить за границей, что германская экономическая система по-настоящему либеральна. Разумеется, никто не спорит, что в течение полувека вся германская экономика была основана на свободном торговом обмене. Единственно обоснованная критика касается вопросов нормализации. Германская промышленность в течение более века вырабатывала профессиональные нормы, к которым она тем более привязана, что, с одной стороны, эти нормы предъявляют очень высокие требования к качеству, а с другой — они приняты импортерами германской продукции, т. е. мировой клиентурой.
Если не считать этого пункта, доктрина социального рыночного хозяйства полагает, что государство имеет право вмешиваться в экономическую или социальную жизнь только по двум причинам, при наличии которых государство не только имеет право, но и должно вмешаться.
Первая причина заключается в необходимости уравнивать условия конкуренции; отсюда возникает важная роль Федерального управления картелей, которое следит за тем, чтобы не допустить сговоров и злоупотреблений доминирующим положением. В то же время для обеспечения равных условий конкуренции нужно, чтобы малые и средние предприятия были защищены от избытка власти крупных: с этой целью были созданы льготные условия кредитования и налогообложения (нечто похожее можно наблюдать в США в деятельности Small Business Administration). Кроме того, для обеспечения равных условий конкуренции между различными регионами страны необходимо заботиться о благоустройстве территории; в особенности следует развивать инфраструктуры в наименее благоустроенных регионах; в этом отношении германский опыт является примером для подражания. Наконец, когда другие страны под видом военного бюджета финансируют исследовательские расходы из общественных фондов, то вполне нормально, что Федеральная республика делает то же самое.
Вторая причина для вмешательства государства имеет со-циальный характер. Этим объясняются дотации верфям и шахтам, поскольку необходимо «гуманизировать» ритм адап- таций. Именно эта философия с большим успехом преобладала в Европейском сообществе угля и стали, на которое была возложена задача преобразовать большую часть горной и металлургической промышленности Европы. В то же время германская доктрина считает необходимым активное участие представителей трудящихся прежде всего в публичном управлении предприятиями, и даже в экономическом и финансовом управлении.
Все более тесное участие Германии в общей сельскохозяйственной политике Европейского экономического сообщества представляет в некотором роде синтез этих различных мотивов государственного вмешательства: равенство в конкуренции, забота о социальном развитии и благоустройстве территории. Кроме того, с недавнего времени германское сельское хозяйство играет все более положительную роль благодаря дотациям, которые оно получает из Брюсселя для улучшения окружающей среды и охраны сельских пейзажей.
И, наконец, ясно, что в отношении акционеров предприятий Германия остается страной с ярко выраженными про-текционистскими тенденциями.
В заключение подчеркнем, что все это иногда называют «упорядоченным либерализмом». Понятно, что такой либерализм не мешает государству выполнять свойственные ему функции. Вследствие этого доля государственных расходов в валовом внутреннем продукте Германии (47-48%) почти столь же высока, как и во Франции (51%), и значительно выше, чем в Японии (33%). В Германии, как и во Франции, общественные трансферты предприятиям составляют около 2% валового внутреннего продукта. Правда, общественные власти ФРГ, государства федерального, сильно децентрализованы, что принуждает их к поискам диалога и консенсуса. Существует мнение, что федеральный либерализм служит ширмой для интервенционизма федеральных Земель. Это не совсем верно. Как в Швейцарии центральная власть начинается в кантонах, так в Германии центральная власть начинается в Землях, а города сохраняют старую традицию независимости и управляются соответствующими органами власти. Таким образом, компетенция каждого строго установлена, как об этом свидетельствует распределение бюджетных средств. Бюджет государства составляет 280 миллиардов DM, бюджет Земель 270, а бюджеты муниципалитетов — 180 миллиардов DM. Государство берет на себя общее административное обслуживание, субсидирование социальных бюджетов и нужд обороны. Земли ответственны за образование и общественную безопасность. Коммуны финансируют социальную помощь, спортивные и культурные инфраструктуры, И т. д.
Это разделение функций требует постоянной концентрации и перераспределения финансовых средств. Ресурсы Земель подвергаются выравниванию, чтобы ни в одной из них доход на жителя не был ниже общей средней величины более чем на 5%. Только 5%! А во французских регионах соответствующее расхождение составляет порядка 20-40%! В Соединенных Штатах расхождение между «самым богатым» и самым бедным штатом составляет более 50%. Здесь мы снова видим весьма поучительный пример германского опыта, который мне всегда было трудно разъяснить французам. Большинство французов по-прежнему считает, что, будучи централизованным государством, где роль местных коллективов, несмотря на закон о децентрализации Деффера, остается менее значительной по отношению к роли центрального государства, Франция является страной наибольшего равенства при распределении богатств как в географическом, так и социальном плане. В действительности все доказывает обратное. Германия — замечательный пример общественной солидарности в вопросе благоустройства территории под застройки и прочие нужды. Действия различных общественных организаций строго спланированы и скоординированы. На основании заключенных контрактов создается общий проект. Все эти примеры показывают, до какой степени политические деятели ФРГ освоили механизмы согласия.
Они применяют эти методы во всех или почти во всех областях. В область выплат зарплат государство не вмешивается прямо, но побуждает социальных партнеров уважать некоторые нормы или не нарушать важных экономических и монетарных равновесий. В области здравоохранения, например, Хельмут Шмидт убедил профсоюзное руководство и кассы страхования по болезни договориться о сокращении расходов на здравоохранение. Здесь дела обстоят далеко не так, как во Франции, где общественный сектор долго играл руководящую роль в проведении политики денежных вознаграждений

< Назад   Вперед >
Содержание