Основы политической психологии

Политическую психологию общества можно изучать как минимум с двух методологически разных точек зрения. Первая, делающая упор на анализе политических институтов, ставит во главу угла рассмотрение статичных политических структур и институтов власти, а также той институционализированной системы политико-психологических отношений, в которой осуществляется нормативная деятельность субъектов политики — в первую очередь, субъектов властных отношений. Вторая точка зрения, опирающаяся на анализ процессуальный, видит центр изучения в динамике политических процессов, обычно определяемых не институционализированной, во многом спонтанной активностью широких масс общества, вовлеченных в тот или иной период времени в самостоятельную политическую деятельность, детерминированную такими факторами, как собственная политическая психология и, прежде всего, собственные политические настроения масс. Первая позиция наиболее адекватна при изучении стабильных социально-политических систем с доминирующим влиянием формализованных политических институтов. Вторая — при исследовании лабильных, быстро меняющихся ситуаций с размытым влиянием институтов власти и, напротив, с доминированием трудно поддающейся управлению настроенческой политико-психологической самодеятельности масс. Ситуации второго рода обычно определяются понятиями “переходного” или “смутного” времени; это периоды ослабления власти прежних политических институтов, их постепенного разрушения и модификации, а также появления элементов новой политической системы.

Одним из примеров такого времени может служить развитие событий в новейшей истории России. Оно отчетливо показало: для понимания происходящего уже явно недостаточно преобладавшего ранее институционального подхода. Игнорировавшийся как “публицистический” и “описательный” фактор массовых настроений становится совершенно необходимым для осмысления социально-политических процессов переходного времени.

В свое время В.О. Ключевский писал о Смуте конца XVI — начала XVII веков в российском обществе: “Почвой для нее послужило тягостное настроение народа, общее чувство недовольства, вынесенное народом из царствования Грозного и усиленное правлением Б. Годунова”. Говоря более подробно, “это было тягостное, исполненное тупого недоумения настроение общества, какое создано было неприкрытыми безобразиями опричнины и темными годуновскими интригами”. По ходу Смутного времени общество само увидело силу массовых настроений. “Прежде всего из потрясения, пережитого в Смутное время, люди Московского государства вынесли обильный запас новых политических понятий, с которыми не были знакомы их отцы... Это и есть начало политического размышления”.

Анализ данного периода потребовал и от историка выделить специальный раздел в описании последствий Смуты — “Настроение общества”. В нем В.О. Ключевский пишет: “Внутренние затруднения правительства усиливались еще глубокой переменой в настроении народа. Новой династии приходилось иметь дело с иным обществом, далеко не похожим на то, каким правили прежние цари... Недовольство становится и до конца века остается господствующей нотой в настроении народных масс... Эта перемена выразилась в явлении, какого мы не замечали прежде в жизни Московского государства: XVII век был в нашей истории временем народных мятежей”.

Согласно В.О. Ключевскому, определенные массовые настроения, накопившись в рамках стабильной социально-политической системы, со временем привели к ее разрушению и перемене в политической психологии людей. “Разбушевавшись”, массовые настроения стали на долгое время определять характер социально-политической жизни. Потребовалось значительное историческое время для того, чтобы наступило их умиротворение и, соответственно, возникла политико-психологическая основа для стабилизации социально-политической системы. В.О. Ключевский одним из первых дал сравнительно развернутый историко-политологический и, одновременно, политико-психологический анализ влияния массовых настроений на политическую систему общества. Однако указывали на роль этого фактора в политике, не вдаваясь в специальное рассмотрение, многие исследователи и до него.

Так, еще Аристотель, одним из первых обратившись к этому понятию, достаточно однозначно связывал “настроения лиц, поднимающих восстание”, с особого рода политическими процессами — мятежами, направленными на свержение власти, “политическими смутами” и разного рода “междоусобными войнами”. Анализируя достаточно массовые, по тем временам, выступления граждан против властей, Аристотель прямо писал: “Во-первых, нужно знать настроение лиц, поднимающих восстание, во-вторых, — цель, к которой они при этом стремятся, и, в-третьих, чем собственно начинаются политические смуты и междоусобные распри”. Аристотель неоднократно подчеркивал ту большую роль, которую играет настроенческий фактор в особых вариантах социально-политической системы, связанных с доминированием на политической арене “охлократии”, власти толпы, плебса. В подобных ситуациях рациональные начала политики уходят на задний план, и вся политическая жизнь оказывается в плену массовых настроений,

Великий Н. Макиавелли указывал: “Глубокая и вполне естественная вражда, ...порожденная стремлением одних властвовать и нежеланием других подчиняться, есть основная причина всех неурядиц, происходивших в государстве... Ибо в этом различии умонастроений находят себе пищу все другие обстоятельства, вызывающие смуты…”.

История показывает, что роль массовых настроений становится влиятельной с периода средневековья. Город как особый способ группирования людей того времени порождал заразительные массовые психические процессы. Под влиянием этих процессов значительные общности приходили в сходные психические состояния. Это проявлялось в разнообразных действиях масс, включая специфически политические действия. В дальнейшем значение настроенческих факторов возрастало.

XX век породил глобальные политические феномены. Многократно усилилась реальная вовлеченность масс в политику. Однако дело не сводилось к чисто количественному росту их влияния. Произошли серьезные качественные изменения массового субъекта политических процессов, особенно явственные на современном этапе.

Во-первых, массовое промышленное производство, опирающееся на достижения научно-технической революции, выразилось, среди прочего, в стремительном росте потребностей людей. Едва ли возможно в предыдущей истории обнаружить ситуации, когда потребности и притязания каждого нового поколения столь разительно отличались бы от предыдущего как в материальной, так и в духовной, и в политической сферах.

Во-вторых, возросли не только потребности, но и возможности их удовлетворения. Динамизм жизни, углубление интеграционных процессов, реальная транспортная и информационная нивелировка расстояний породили не только новые требования, но и ощущение легкости их достижения.

В-третьих, выросла массовая готовность к активным действиям. Подчеркнем провоцирующее влияние средств массовой информации: воздействуя на массу, они не просто стимулируют те или иные потребности и демонстрируют способы их достижения, а стремятся вызвать непосредственную массовую реакцию в виде конкретных действий и акций.

Наконец, в-четвертых, в качестве следствия названных изменений, возникает главное: определяющими в поведении масс все больше становятся не устоявшиеся, осознанные позиции, а быстро увлекающие, импульсивные, во многом спонтанные настроенческие факторы, вытекающие из изменений условий производства в эпоху научно-технической революции и технологической перестройки, перемен в социальной структуре и частной жизни, трансформации потребностей и возможностей их удовлетворения, а также общего возрастающего динамизма жизни. Становление нового типа работника связано с изменениями психики и поведения, проявляющимися, наряду с другими, и в политической сфере.

На фоне этого все более заметным становится определенное отставание привычных социально-политических регуляторов жизни, не успевающих приспосабливаться к быстрым переменам в условиях жизни и массовой психологии. Широкие молодежные волнения, охватившие западный мир в конце 60-х гг., отчетливо показали: созрели новые потребности. После этого многочисленные “движения протеста”, принося все новые проявления “контркультуры”, только подтверждали это. В 70-е гг. бурные настроения недовольства распространились на Западе на этнические общности. Затем начались внешнеполитические осложнения, связанные с всплеском религиозных настроений на Востоке. Прямые политические последствия повлекли антивоенные настроения — прежде всего, в Западной Европе. Конец 80-х гг. ознаменовался массовыми взрывами политических настроений в Восточной Европе. Рост радикализма, волны политического терроризма, обилие примеров неупорядоченного, хаотичного поведения значительных общностей людей — все это отражает определенное ослабление влияния традиционно трактуемого, прежде всего социально-классового сознания и, напротив, усиление роли массовых настроений, все более непосредственно проявляющихся в социально-политической жизни. Таким образом, массовые политические настроения непосредственно связаны с динамичными политическими процессами нашего времени, влияя на поведение масс как субъекта этих процессов, обеспечивая динамический компонент общественно-политического развития. Их роль растет, отражая изменения, приносимые научно-технической и информационной революциями.

Из сказанного понятно, что главной задачей данной главы является рассмотрение массовых политических настроений и их функционирования в политических процессах прежде всего динамичного, “смутного” времени в качестве особого субъективного механизма массового политического поведения. К глубокому сожалению, эта проблематика недостаточно разработана как в зарубежном, так и в отечественном обществознании. С зарубежной социально-политической наукой все понятно: рациональный характер политического мышления в развитых западных странах, доминирование гражданского типа политической культуры давно отодвинули проблематику массовых политико-психологических явлений. Последние фундаментальные работы, исследовавшие массовую политическую психологию на Западе, датируются первыми десятилетиями теперь уже прошлого века. Индивидуализация сознания оставила данные явления в историческом прошлом — естественно, исчезли и соответствующие главы из научных трудов.

В отечественной науке невнимание к данной проблематике имело свои истоки. Причины этого носили явственный политико-идеологический характер: тоталитарная система не нуждалась в знании реальной психологии масс; навязываемый ею стиль управления исключал необходимость внимания к настроениям “низов”. Располагая действенным репрессивным и пропагандистским аппаратами, армией послушных и зависимых чиновников, “верхи” успешно манипулировали настроениями, используя лишь те из них, которые ощущали удобными и выгодными для себя.

Сегодня становится достаточно ясным, что успех большевиков в 1917 году не был случайным хотя бы в одном принципиальном отношении: именно эта политическая партия смогла уловить и выразить те настроения недовольства старой социально-политическое системой, настроения общинно-популистского толка, исходившие из тоталитарно-бунтующего “народного большевизма”, которые были характерны для того времени. Было ли это, как теперь стало модным говорить, “заигрыванием с толпой”, или — как писать уже не модно — аккумуляцией и отражением массовых настроений, — разница чисто терминологическая. Фактом остается пристальное внимание к проблематике политических настроений в большевистской литературу того времени, а также тот реальный политический результат, который был достигнут именно за счет такого внимания. Настроенческий фактор был одним из важнейших в большевистской теории и практике революции. Смутное время начала XX века полностью соответствует как предшествующим, так и последующим политико-психологическим изысканиям.

Сложность ситуации нашего времени состоит, однако, в том, что “последующие изыскания” датируются лишь самыми последними годами. После овладения политической властью, преодоления смутного времени и создания стабильной социально-политической системы большевизм — как по объективным (дестабилизирующий “оппозиционный интерес” к настроениям масс естественно меняется на стабилизирующий “правящий интерес” к подавлению многообразия и насаждению единообразия настроений), так и по субъективным причинам (пришедшие к власти персонажи считали нормальным простое предписание их индивидуальных настроений попавшим под их власть массам) — наложил жестокие табу на изучение и, тем более, на политическое осмысление природы массовых настроений.

Тем самым, правящие силы, стремясь лишить своих противников инструмента анализа и использования массовой психологии, оказались в своеобразной мышеловке: не давая другим, они и сами перестали замечать происходящие в обществе процессы. И когда период стабильного развития системы стал меняться на период развития динамичного, когда на горизонте замаячило новое “смутное” время под названием “перестройка”, те силы системы, которые начали реформы, оказались неготовыми к реальному разгулу массовых настроений. Спустя десятилетия после В.И. Ленина М.С. Горбачев стал повторять практически те же самые слова о роли и значении настроений, однако современное руководство оказалось неготовым к практической работе с этим фактором политического поведения. Можно спорить со многими взглядами писателя В.Г. Распутина, но нельзя не согласиться с мыслью, высказанной им еще на Первом съезде народных депутатов СССР: “Когда-нибудь мы пожалеем, что пренебрегли столь важной наукой в это переломное время, как политическая психология. Знание этой науки, позволяющей учитывать настроения людей, способно принести самые неожиданные и удивительные результаты”.

“Пренебрежение” такого рода продолжалось многие десятилетия. Реальная проблематика массовых политических настроений была вытеснена откровенной апологетикой “социалистического оптимизма” и разоблачениями “капиталистического пессимизма”. Подобные вульгаризированные представления прикрывали тупики сталинской тоталитарной системы, обреченность брежневского застоя, а также многие некомпетентные в социально-политическом плане действия “верхов” эпохи перестройки. Все это и загнало общество в ситуацию кризиса — во многом, именно из-за “оправданного наукой” монополизма принимавшихся решений и связанного с этим игнорирования психологии масс.

Реальные массовые настроения были подменена фикцией в виде “общественного настроения”, которое, в соответствии с целями и задачами система трактовалось как предписанное субъекту социально-классовой природой общества (раз ты член социалистического общества, то просто обречен на исторический оптимизм); соответствующее единственно правильной научной идеологии пролетариата; отражающее некую “общественную атмосферу”. Нет смысла останавливаться подробно на рассмотрении данных фикций. Реальная жизнь неумолима: распад социально-политической системы окончательно уничтожил флердоранж “монолитного единства” массовой психологии, якобы свойственной “новой исторической общности”. “Общественное настроение” ушло в небытие, сменившись плюрализмом многообразных и по-разному направленных политических настроений, требующих своего концептуального осмысления и политического реагирования.

Начнем с того, что если массовые настроения являются реальным фактором политических процессов, то их наиболее адекватное теоретико-концептуальное осмысление должно начинаться в рамках политической науки. Специальный анализ позволяет выделить следующие основные, причем традиционные понятия и категории этой науки, связанные с массовыми политическими настроениями: политическое сознание, политическая культура, политическое поведение. Через них массовые настроения соотносятся с политической системой и отдельными ее компонентами.

В общем виде такой подход созвучен распространенной точке зрения: еще согласно М. Гравиц, в частности, “политическую науку можно определить как изучение того, как люди используют институты, регулирующие их совместную жизнь, и изучение идей, приводящих в движение людей... Можно сказать, что в предмете политической науки тесно переплетены идеи, институты и люди”.

Анализ исследований политического сознания позволяет выявить его взаимосвязи с политическими настроениями. В отечественной науке распространена трактовка политического сознания как, в широком смысле, массового сознания общества по отношению к вопросам, имеющим политическое значение как по актуальному содержанию, так и по возможным последствиям. Такое сознание включает в себя сознание “классических” групп социально-классового характера с присущими им определенными (групповыми) типами общественного сознания, а также некоторые “иные типы сознания”, присущие специфическим множествам индивидов, объединяющих представителей различных групп, но в то же время не имеющих отчетливо группового характера.

Главным таким “множеством” является масса, а одной из ведущих “макроформ” функционирования ее сознания называются массовые настроения. Последние выступают в качестве стержня, “ядра”, организующего “поля” массового сознания — широкие совокупности образов, мнений, знаний, волевых импульсов и т. п. Массовые политические настроения, по сути дела, выступают в качестве одной из самых распространенных форм функционирования массового политического сознания на повседневном, обыденном уровне. Согласно ряду воззрений, это и есть определенное состояние сознания достаточно больших множеств людей, принадлежащих к той или иной социально-политической действительности.

Настроения, по оценке ряда отечественных и значительного числа западных психологически и социологически ориентированных направлений, являются своеобразным предвестником такого важного компонента политического сознания, как общественное мнение. При специальном анализе становится очевидным, что они являются одной из первых реакций политического сознания, его первичным оценочиым, а иногда и непосредственно действенным компонентом. В онтологическом плане это неотъемлемая часть феномена массового сознания, в гносеологическом же — субкатегория по отношению к данному понятию.

Анализ наиболее распространенных трактовок политической культуры показывает: начиная от классических западных работ по этой проблеме, в нее включаются так или иначе объясняемые “субъективные компоненты”— “эмоциональные и оценочные ориентации”. Сама же она в русле данной традиции рассматривается большинством исследователей как “субъективная сторона политической системы”, как ее “социально-психологический момент”, по природе “субъективный и лежащий в основе политических действий”. Обобщая взгляды представителей разных течений, модно констатировать наличие трех видов связей между политической культурой и массовыми политическими настроениями.

Во-первых, согласно большинству западных и отечественных работ, политическая культура как более широкое явление, чем политическое сознание, включает последнее вместе с настроениями, выступающими в качестве основы актуального политического сознания. Политические настроения служат в определенной мере оценочным показателем включенности людей в политическую культуру, отражая эффективность политической социализации. Во-вторых, по мнению ряда прежде всего отечественных исследователей, настроения входят в политическую культуру как не всегда осознаваемые компоненты прежних, разрушенных или вытесненных вариантов политического сознания — в виде социально-политической памяти общества, как наслоения прежних политических систем, как элементы традиций. В-третьих, согласно взглядам исследователей политических идеологий, такие настроения входят в политическую культуру как возможная основа будущих идеологических построений, как прообраз будущего политического сознания и, возможно, будущего варианта политической системы. В методологическом отношении массовые политические настроения и здесь выступают как субкатегория по отношению к понятию политической культуры.

Изучение наиболее влиятельных концепций политического поведения убеждает в том, что наиболее тесно массовые политические настроения связаны именно с политическим поведением. Особенно настойчиво эта связь отстаивается сторонниками поведенческого направления в политологии. Действительно, если “наиболее распространенной является оценка политического поведения как любой формы участия в осуществлении власти (или противодействия ее осуществлению)”, то одним из самых существенных является вопрос о движущих силах и механизмах такого участия. Действия масс как субъекта политического поведения в такой трактовке подчиняются закономерностям массовой психологии, одним из важнейших компонентов которой являются настроения. Массовые политические настроения выступают в качестве одного из существенных механизмов, определяющих политическое поведение: “...настроения, возбуждение, убеждение масс должны проявляться и проявляются в действии”. Согласно взглядам многих исследователей, первоначально сугубо внутренние субъективные переживания, за которыми стоят объективные породившие их условия, на определенном уровне своего развития становятся силой, мотивирующей реальные действия масс, направленные на изменение тех условий, которые породили некоторые настроения. В данном случае связь также ясна: массовые политические настроения рассматриваются как субкатегория и по отношению к понятию политического поведения.

В рамках поведенческого направления общая картина выглядит следующим образом. Массовые политические настроения, являясь одним из глубинных компонентов политического сознания, существенной частью политической культуры, через названные феномены, опосредуясь ими, действуют на людей, вызывая то или иное политическое поведение. Роль массовых настроений состоит в том, что это один из стержневых механизмов политических процессов, влияние которого прослеживается сквозным образом: от внешних условий, через их внутреннюю оценку, через политическое сознание и политическую культуру — на поэтическое поведение.

Массовые настроения, как показывает анализ распространенных теорий политической системы, тесно связаны с последней. Согласно ряду западных и, в меньшей степени, отечественных направлений, власть как центральный элемент политической системы включает не только политические институты и средства принуждения, идущие “сверху”, но и определенные механизмы подчинения, вызревающие “снизу”. Массовые настроения согласия подчиняться власти — один из таких механизмов. Анализ показывает: в рамках наиболее распространенных в современном мире типов политической культуры сам акт установления новой власти или овладения новой политической силой прежними структурами власти требует, в той или иной форме, согласия значительной части населения, наличия настроений в поддержку новой власти. Напротив, утрата власти связана с недовольством большинства, с развитием массовых оппозиционных настроений.

Суммируя, можно заключить, что все основные компоненты политической системы в той или иной степени связаны с массовыми настроениями. Государство — поскольку оно вынуждено считаться с такими настроениями и включать в себя определенные институты воздействия на них. Политические партии — поскольку они формируются на основе и для выражения тех или иных достаточно массовых настроений. Те же причины связывают с настроениями общественные организации. Однако особое значение настроения имеют для такого важного компонента политической системы, каким являются массовые общественно-политические движения. Анализ показывает, что подавляющим большинством исследователей возникновение и развитие таких движений связывается, прежде всего, с недостаточно осознанными, настроенческими факторами.

Проведенная таким образом теоретико-методологическая работа демонстрирует: понятие “массовые политические настроения” вписывается в ряд общепринятых в политической науке понятий и категории. Рассмотрение как субкатегории по отношению к ряду понятий свидетельствует об их общей роли в развитии многих политических явлений. Массовые настроения относятся к политико-психологическому пласту механизмов, которые связаны с политикой как особой деятельностью значительных масс людей. Они обеспечивают политику как деятельность со стороны ее субъекта.

Оттолкнемся от результатов общепсихологического анализа природы настроений на уровне отдельного индивида— тогда яснее станут варианты социально-психологического понимания массовых, прежде всего общественных настроений, а также различные подходы к выработке политико-психологического видения массовых настроений,

В рамках общей психологии индивидуальные настроения рассматривались с разных точек зрения. Долгое время доминировали психофизиологические акценты, при которых настроения оказывались “абстракцией от однородных чувственных тонов представлений и ощущений” или “выражением коркового самочувствия”. С другой стороны, умножались описания “специфических настроений”, выражавших “особенности тех или иных народов”. Одно из наиболее точных психологических описаний настроения дал А.Н. Леонтьев: “День, наполненный множеством событий, казалось бы, вполне успешных, тем не менее может испортить человеку настроение, оставить у него некий неприятный осадок. На фоне забот дня этот осадок едва замечается. Но вот наступает минута, когда человек как бы оглядывается и мысленно перебирает впечатления прожитого дня. И вот в ту минуту, когда в памяти всплывает определенное событие, его настроение приобретает предметную отнесенность: возникает аффективный сигнал, указывающий на то, что именно данное событие и оставило у него эмоциональный осадок”.

Современная общая психология определяет настроение как определенное психическое состояние, интегрирующее влияние объективных событий на их субъективное переживание. В рамках деятельностной трактовки в отечественной психологии это — высший уровень субъективного осмысливания (как процесса наделения субъективными смыслами) чего-то объективного. Это своего рода “предсознание”, “чувственная подкладка”, “ближайший резерв” сознания один из сильнейших регуляторов субъективной психической жизни. В основе настроений, с данной точки зрения, лежат потребности человека; это особая сигнальная реакция, указывающая на расхождение потребностей с реальными условиями жизни и возможностями индивида. Сходных взглядов придерживаются и другие направления. Так, в школе топологической психологии К. Левина было введено понятие “притязания”. Этот порождаемый потребностями фактор определяет настроенность субъекта на успех или неудачу действий, в том числе социально-политической направленности. В целом, в общепсихологическом ракурсе настроения хорошо исследованы прежде всего как мотивационный фактор индивидуального поведения.

В социально-психологических направлениях главным было установление собственно социальной специфики тех или иных настроений. Западные исследователи по преимуществу связывали ее с социальным поведением индивида и его влиянием на общество. Так, М. Дойч объяснял социальную апатию, как результат переживания индивидами субъективной вероятности неудачи перед лицом сложных социально-политических проблем и, соответственно, снижения уровня притязаний, не оставляющего надежд на успех в революционной борьбе. Отечественные исследователи, напротив, в основном искали социальную природу настроений во влиянии общества на человека, рассматривая этот вопрос с трех основных точек зрения.

Во-первых, социальные по генезису настроения, охватывающие те или иные социальные группы и слои, представлялись итогом социализации субъекта таких настроений, следствием его принадлежности к определенной группе, слою или социально-политической системе. В этом русле настроения рассматривались как особое “сопереживание” (совместное переживание) людьми проблем той общности, членами которой они являются. Так в отечественной социальной психологии и возникло пресловутое “общественное настроение”, которое оказывалось одновременно и эмоциональным отражением, и нормативным отношением, существующем в обществе. В такой трактовке общественные настроения были как бы предписаны субъекту социально-классовой природой общества и носили ролевой характер: он должен был испытывать их почти в обязательном порядке как член той или иной группы, слоя, организации.

Во-вторых, настроения рассматривались как социальные по своему содержанию. Исходя из мысли Г.В. Плеханова о том, что “всякая данная “идеология”... выражает собой стремления и настроения данного общества или... общественного класса”, общественные настроения трактовались в социологически ориентированной отечественной социальной психологии как особые, не связанные с индивидуальными явления, определяемые идеологическими факторами. Это усиливало их нормативно-заданный характер.

В-третьих, настроения рассматривались рядом отечественных направлений как социальные по своему субъекту. И тогда, в соответствии с общей нормативной направленностью, они превращались в “настроение всего общества”, являющееся слагаемым некой “общественной атмосферы”.

Теперь уже очевидно, что подобные обобщенно-социологические взгляды вели к недооценке реальной роли и неточному пониманию природы массовых настроений, переживаемых людьми в социально-политической жизни. В ней сосуществуют “общественные настроения”, но иного плана — представляющие собой идеальные требования, которые предъявляет общественная система (включая группу, организацию и т. п. — набор социальных ролей), и реальные массовые настроения. Последние возникают и развиваются как специфические переживания теми или иными множествами людей степени соответствия идеальных норм — реальным жизненным возможностям их овеществления. Согласно отечественным вариантам интеракционистского направления, усваивая “общественные настроения” на уровне ролевых обязанностей, люди переживают их по-разному, в зависимости от того, подкрепляются ли нормы и идеалы социально-политической системы условиями непосредственного повседневного бытия людей. Так возникают реальные социально-психологические настроения, особые состояния, “связанные с осуществлением или неосуществимостью, с разными фазами борьбы за осуществление тех или иных надежд и чаяний, помыслов и замыслов”, направленные позитивно или негативно по от. ношению к социально-политическим условиям жизни. Такая направленность и определяет социальный характер настроений.

Обобщая взгляды разных школ и направлений, можно заключить, что с социально-психологической точки зрения настроения — это особый феномен, сущность которого состоит в переживании и наделении со стороны субъекта определенным смыслом его принадлежности к социальной системе. Они определяются степенью идентификации себя с социальной ролью, а в конечном счете — с системой. При такой трактовке настроения неизбежно приобретают социально-политическую окраску. Отражая степень удовлетворенности общественно-политическими условиями жизни, настроения приобретают специфическую политическую направленность и могут становиться массовыми. Тогда они выходят за рамки социально-психологического направления и нуждаются в специальном политико-психологическом изучении. Таким образом, подойдя к пониманию роли настроений как фактора, опосредующего взаимоотношения людей и социально-политической системы, связанного с мотивацией массового поведения, социальная психология остановилась перед анализом их роли в политической деятельности. Это является бесспорной прерогативой политической психологии.

Оттолкнувшись от всего уже сказанного, рассмотрим теперь непосредственно политико-психологическую концепцию массовых политических настроении и их функционирования в политических процессах: природу этих настроений, их субъект, истоки возникновения, этапы и закономерности развития, основные виды и типы, функции настроений, способы воздействия на массовые политические настроения и возможности прогнозирования их развития в политике.

В политико-психологическом измерении массовые политические настроения — это однородная для достаточно большого множества людей субъективная, сложная аффективно-когнитивная сигнальная реакция, особые переживания комфорта или дискомфорта, отражающие удовлетворенность или неудовлетворенность общими социально-политическими условиями жизни; субъективную оценку возможности реализации социально-политических притязаний при данных условиях; а также стремление к изменению условий ради осуществления притязаний. Это особые психические состояния, охватывающие значительные общности людей — состояния, переходные от непосредственных эмоций к более или менее осознанным мнениям, вырастающие из повседневных эмоций, но носящие более обобщенный в политическом отношении характер, рационализированные условиями политической жизни, ее нормами и устоями.

Массовые политические настроения представляют собой особый политико-психологический феномен, не сводимый к традиционно фигурирующему “общественному настроению”. Они включают социально-нормативные (собственно “общественные”), но и иные составлявшие, возникающие в результате переживания соответствия общественных нормативов реальной жизни. Подчас массовые настроения могут носить отчетливо антиобщественный характер: так, настроения недовольства, охватившие широкие массы населения России к 1917 г., отличались откровенно оппозиционной, деструктивной по отношении к господствовавшей общественно-политической системе направленностью. Если система, в меру своих возможностей, внедряла в общество выгодные для себя нормативные настроения, то снизу, в качестве реакции на них, вырастали противоположные реальные массовые настроения.

Природа настроений определяется тем, что они становятся заметными при расхождении двух факторов: притязаний (ожиданий) людей, связанных с общими для значительного множества, массовыми потребностями и интересами, с одной стороны, и реальных условий жизни — с другой. Активные настроения, своеобразная готовность к политическим действиям возникают тогда, когда притязания и ожидания людей вступают в конфликт с возможностями их удовлетворения, и это противоречие актуально переживается людьми. Это специфическое состояние сознания, предшествующая действиям психологическая реакция значительных общностей на рассогласование желаемого и действительного. Такая реакция в виде переживаний может принимать различные формы — от ненависти к политическим силам, допустившим отставание жизненного уровня от потребностей масс, до восторга по отношению к тем силам, которые, напротив, обеспечивают рост возможностей осуществления массовых притязаний.

Особая форма — “пассивные настроения” типа безразличия и апатии, когда массы не верят в возможность преодоления разрыва между притязаниями и возможностями их достижения. Например, в свое время поражение русской революции 1905 г. на несколько лет создало ситуацию своеобразного паралича массовых притязаний и стремлений, лишенных опор в реальной жизни, утраты веры в себя, спада мотивации и активных политических действий” В целом же массовые политические настроения — это широкая субъективная оценка социально-политической действительности, как бы пропущенной сквозь призму интересов, потребностей, притязаний и ожиданий того или иного множества людей, массы.

Такие настроения быстро распространяются. Они заразительны. Над ними затруднен контроль со стороны сознания. Они легко и быстро соединяют людей, находящихся в сходном социально-политическом положении, порождая широкое чувство общности “мы”, как правило, направленное против определенных “они”, от которых зависит неустраивающее людей социально-политическое положение.

Возникновение массовых политических настроений связано со взаимодействием двух факторов: 1) объективного, предметного (реальная действительность), и 2) субъективного (разные представления людей о реальной действительности, различные ее оценки в свете интересов и потребностей). Выраженность настроений в обществе зависит прежде всего от степени однородности его социально-политической структуры. Чем дифференцированнее, плюралистичнее эта структура, тем больше выделяется различных групп, обладающих собственными потребностями и притязаниями, и каждая из них может иметь свои настроения. Чем сильнее, четче, яснее и однороднее представляются общественные отношения, тем более сжата социально-политическая структура и тем сильнее однородно-нормативный, “общественный” компонент настроений.

Выраженность настроений зависит, прежде всего, от степени очевидности расхождения потребностей и притязаний с предоставляемыми системой возможностями их удовлетворения, от несоответствия декларируемых прав и свобод — реальной действительности.

Развитие массовых политических настроений, как правило, носит циркулярный характер, напоминающий своеобразное “эмоциональное кружение”: одни и те же настроения, имеющие общую основу (обычно именно неудовлетворенные социально-политические притязания) воспроизводятся по определенному циклу вновь и вновь. С одной стороны, это двигатель развития (без неудовлетворенности нет мотивации деятельности). С другой — постоянный источник беспокойства для любой власти, вынужденной считаться с тем, что как только реальные условия жизни слишком оторвутся от притязаний, возникнут оппозиционные настроения недовольства этой властью. Исторические примеры показывают, что поиск массовой поддержки стремящимися к власти политическими силами на практике часто оборачивается своеобразным “взвинчиванием” притязаний масс: окрыленные надеждами, последние склонны отдавать власть тем, кто обещает достижение потребного. Однако, отрываясь от действительности, будучи необеспеченными реальным уровнем жизни, неосуществленные притязания порождают массовое недовольство, подрывающее позиции власти. В этом проявляется диалектика взаимоотношений массового политического сознания, в основании которого лежат настроения, связанных с ними динамичных политических процессов, и социально-политических структур и институтов, стабилизирующих политическое устройство жизни.

Цикл развития массовых настроений обычно включает пять основных этапов: от глухого брожения и зарождения настроений — через их накопление и кристаллизацию — к максимальному подъему, проявляющемуся в политических действиях — затем к разрешению или спаду настроений, а в последнем случае, спустя время — к новому подъему.

Динамичность настроений связана не только со меной их направленности и интенсивности. Связана она и с быстротой перехода от настроений к осознанным мнениям, оценкам и действиям. В политико-психологическом отношении эта динамика выражается уровнями экспрессивности настроений, проявляющимися а) в том, чего люди хотят и молчаливо переживают, б) на что надеются и способны выразить вербально, в) в принципе готовы отстаивать, г) привыкли считать своим и ни за что не отдадут.

Субъектом политических настроений является масса как совокупность людей, сплоченных общими переживаниями. Это особое объединение по функциональному признаку, формирующееся на основе общих действий и факторов, побуждающих к таким действиям. Последние не всегда непосредственно следуют из классических представлений об особенностях того или иного слоя, группы или класса. Понятие “масса” менее определенно и более ситуативно, чем названные общности — в массу объединяются разные люди из разных групп, охваченные в тот или иной момент действием общих политико-психологических факторов.

Зарождаясь в отдельных группах и слоях, настроения чрезвычайно быстро распространяются и сами формируют массу в качестве своего субъекта. Так, например, в ходе революции “рабочая масса” может быстро превратиться в массу-“большинство всех эксплуатируемых”. Особенно ярко это проявляется в ходе радикальных политических перемен, политических кризисов. В более спокойных ситуациях, когда в рамках политической системы функционируют разнообразные не слишком выраженные настроения, их субъект представлен относительно локально. В наиболее конкретном выражении — в виде толпы. В более сложном случае — в виде, например, массовых движений или “средних слоев” с типичной для них размытостью социального сознания и большой податливостью настроенческим факторам.

В политике существует и проявляется значительное число разных видов массовых настроений. Их можно классифицировать и типологизировать по многим основаниям. На практике преобладают конкретно-исторические подходы к выделению видов настроений, основанные на политической оценке реальных и желательных, потенциальных последствий настроений — тех или иных массовых политических действии. Исходя из этого выделяются, например, революционные и контрреволюционные, фашистские и антифашистские и т. п. пары-антагонисты. При наличии определенных практических выгод такой подход нельзя принять как исчерпывающий. Возможен и более сложный путь, при котором последствия тех или иных настроений оцениваются не с позиций конкретной политико-идеологической ситуации, а в общечеловеческом измерении. Степень соответствия настроений и вызываемых ими действий общечеловеческим интересам подразделяет их на прогрессивные и реакционные.

Возможен, однако, и принципиально иной подход. В политологическом ракурсе более продуктивно, не фиксируясь на проблеме оценок (что почти неизбежно при подразделении политических феноменов), рассматривать массовые настроения с функциональной точки зрения, разделяя в зависимости от роли, которую они играют в конкретных политических процессах. Такой подход носит соотносительный, процессуальный характер. Он учитывает, что направленность настроений определяется их идеологическим оформлением — соответственно, их оценка зависит от совпадения или расхождения политико-идеологических позиций субъекта настроений, с одной стороны, и субъекта оценки — с другой.

Природа настроений двойственна. С одной стороны, они являются отражением реальной жизни. С другой же, они развиваются по законам массовой психологии, влияя на реальность. С одной стороны, они лежат в основе идеологии, с другой — весьма податливы идеологическому воздействию. В политике оценка и выделение видов настроений обычно связаны с тем, “за” и “против” кого они направлены. Но одно и то же событие, явление или процесс могут вызывать разную, подчас противоположную настроенческую реакцию — все зависит от информированности людей и оттого, кто и куда сумел направить массовую психологию, придать ей нужную окраску и воспользоваться существующей интенсивностью, например, массового недовольства.

В процессуальной трактовке выделяются основные функции массовых политических настроений, а разновидности последних рассматриваются, прежде всего, как отдельные механизмы осуществления данных функций. Это не исключает содержательно-оцепочных классификаций, но подчиняет их в качестве вторичных, детализирующих функциональный подход применительно к конкретным политическим ситуациям. Главная функция массовых политических настроений — функция субъективного обеспечения динамики политических процессов, осуществляется через политико-психологическую подготовку, формирование и мотивационное обеспечение политических действий достаточно больших человеческих общностей. Это достигается за счет объединения людей в массу на основе общих настроенческих переживаний — функция формирования субъекта потенциальных политических действий и, соответственно, настроения, формирующие потенциально-действенные общности (например, массовые движения). Сплачивая массу, настроения опредмечиваются в массовых действиях — функция инициирования и регуляции политического поведения посредством соответствующих вариантов настроений (например, ведущих к модификации политической системы). Помимо названных, в более длительной перспективе определенные настроения осуществляют важную функцию стратегической политико-психологической оценки, формируя долгосрочное отношение к политической реальности, способ ее осмысления — например, то или иное политическое мышление.

Возможности воздействия на массовые настроения лежат в двух плоскостях. С одной стороны, в истории политики отработаны средства влияния на притязания и ожидания людей. С другой стороны, эффективным является влияние на возможности осуществления притязаний в реальной действительности. Комплексное политическое воздействие складывается из двух основных компонентов: пропагандистско-идеологического (манипуляция притязаниями) и социально-политического, включая социально-экономическое (манипуляция уровнем реальной жизни). Стабилизация настроений связана с уравновешиванием притязаний и возможностей их достижения. Отставание возможностей достижения ведет к росту недовольства. Совпадение притязаний и возможностей, реальное или иллюзорное, вызывает рост массового энтузиазма”.

Успешное воздействие должно опираться на анализ, включающий:

1. инвентаризацию имеющихся в политической системе настроений и их направленности (о ней судят по степени расхождения реальных массовых настроений с нормативно-“общественными”), что позволяет оценить степень политико-психологического единства общества как совокупности про- и антисистемных настроений;

2. оценку содержания доминирующих настроений как с точки зрения конкретной политической ситуации, так и с общечеловеческих позиций — в первом случае исходят из интересов системы и действующих в ней сил, во втором — из общечеловеческих интересов;

3. причины возникновения настроений — выясняется их связь с притязаниями той или иной общности и возможности их удовлетворения как в настоящий момент, так и в будущем;

4. стадии развития настроений, степень их выраженности и интенсивности, вероятности перерастания в массовые политические действия;

5. широту охвата, степень массовости, распространенность в наиболее влиятельных политических общностях.

Анализ по данным позициям позволяет оценить в целом вероятность опредмечивания настроений в политическом поведении; характер действий масс, их содержание и направленность; масштабы и возможные политические последствия воздействия на настроения.

Прогноз перспектив развития тех или иных массовых политических настроений — сложная проблема. Он возможен при условии учета значительного числа факторов, влияющих на динамику настроений. Наиболее адекватным прогностическим методом является разработка политико-психологических сценариев по схеме: “если... то...”. Сценарии такого рода строятся по принципу аналогий, отталкиваясь от более или менее близкого в политическом плане “плацдарма прогноза”. Построение сценария, основанное на экспертных оценках, сводится к созданию особого рода “проблемно-факторной сети”, образуемой факторами-переменными, влияющими на развитие настроений, и имеет выход на компьютерное моделирование политических процессов. Такого рода прогнозы-сценарии наиболее адекватны для задач долгосрочного прогнозирования:

Будучи вероятностными, они имеют прежде всего концептуальное значение. В отдельных случаях, однако, возможно и получение оперативной прогностической информации.

В общем виде под массовым политическим движением понимается появление и широкое функционирование таких политических сил, которые пытаются изменить существующие условия жизни в обществе или закрепить их путем оказанию влияния на политические институты или же путем широкой борьбы за власть. Движение — это всегда некое (в данном случае политическое) совместное стремление людей к реализации общей цели- Основой для появления такого массового явного стремления является наличие неудовлетворенных притязаний, появление недовольства — определенных массовых политических настроений. Накапливаясь и развиваясь, такие настроения объединяют людей и ведут их к определенным действиям. Оформляясь идеологически и организационно, движения, соединяющие массу охваченных однородными настроениями людей, вносят новые элементы в политические отношения и процессы, организации и структуры.

Рассмотрим роль массовых настроений в динамике трех видов наиболее часто встречающихся политических движений: леворадикального, реформистского и праворадикального. Леворадикальные движения обычно развиваются на основе того, что массы, испытывая значительное недовольство вследствие большого расхождения притязаний и возможностей их реализации, начинают усматривать перспективы выхода в достижении новых, еще более высоких притязаний, которым подчиняют свое поведение, направляя его на отрицание прошлого и разрушение существующего порядка ради некоего желанного будущего (“Весь мир насилия мы разрушим...”).

Для того, чтобы подобные настроения стали массовыми, обычно необходимо, во-первых, чтобы разрыв притязаний и реальности был очевиден, а во-вторых, не оставлял надежд на сколь-нибудь быстрое улучшение ситуации. Выражая резко негативное, деструктивное недовольство, массовые настроения такого рода обычно направлены в будущее, обосновывая необходимость радикальных действий новыми притязаниями или новыми возможностями реализации потребностей (“..кто был никем, тот станет всем”). Обычно это критические по отношению к прошлому и настоящему, но оптимистические в отношении будущего настроения. Они развиваются циклически, достигая значительной интенсивности. При наличии умеющих воспользоваться такими настроениями политических и идеологических сил, могут возникать революционные движения. При отсутствии или слабости таких сил, левый радикализм может сводиться к отдельным террористическим, бунтарским акциям. Механизм проявления массовых настроений в леворадикальных движениях хорошо прослеживается на примерах развития революционного движения в России начала века и динамики левого радикализма в некоторых странах Западной Европы в конце 70-х — 80-х гг.

Массовые настроения, лежащие в основе реформистских движений, формируют субъекта политического поведения особого рода — субъекта относительной политической стабильности. По своей политико-психологической сути, это эволюционные движения: действия включенных в них масс направлены обычно на постепенное совершенствование социально-политической системы при сохранении ее в целом стабильного состояния. Реформистские движения, основываясь на не очень значительном расхождении притязаний и возможностей их реализации, вызывающем настроения умеренного недовольства, направляют его на постепенное улучшение существующих порядков в целях уменьшения данного расхождения. Реформизм основан на стремлении к стабилизации настроений прежде всего эволюционными, постепенными усилиями. Особенностями настроений, лежащих в основе реформистских движений, являются, во-первых, умеренно-негативная оценка реальной ситуации, своеобразное конструктивное недовольство, а во-вторых, столь же умеренная позитивная оценка возможных в будущем перемен. Последнее определяется конкретными ожиданиями не принципиально новых, а лишь несколько больших возможностей реализации постепенно растущих притязаний в рамках существующей социально-политической системы. Обычно такие настроения носят конструктивно-критический характер по отношению к настоящему и умеренно-оптимистический — по отношении к будущему.

Примеры вариантов борьбы разных групп населения за свои права в западных странах показывают, что сдерживание настроений недовольства в реформистских, до-радикалистских формах осуществляется двумя основными путями. С одной стороны, усилиями направленными на определенный подъем уровня жизни, расширением социально-политических прав трудящихся. С другой — усилиями, направленными на ограничение уровня притязаний масс. Разные социально-политические силы заинтересованы в разнонаправленных изменениях. За счет этого, однако, в рамках реформизма возникает определенный баланс интересов, стабилизирующий массовые настроения и способствующий психологической саморегуляции политической жизни. Это легко демонстрируется на примере ряда общедемократических движений.

В основе праворадикальных движений обычно лежат настроения крайнего недовольства реальной ситуацией и возможными перспективами ее развития. Одновременно с явным недовольством, истоком данных настроений является позитивная оценка такой потенциальной ситуации, которая связана с реставрацией старых, традиционных и апробированных притязаний и испытанных возможностей их достижения. Это критические по отношении к настоящему, но оптимистические в отношении прошлого и перспектив его возвращения настроения, формирующие субъекта консервативных движений, целями которых является реставрация тех или иных аспектов прошлого. С политико-психологической точки зрения, особенностью правого радикализма является то, что настроения недовольства существующей реальностью направляются консервативными силами в сторону их разрядки и быстрого удовлетворения. На примерах германского фашизма и ряда современных вариантов правого радикализма отчетливо видно: такие движения увлекают настроения людей возможностями легкого и быстрого удовлетворения имеющихся притязаний. Упрощая потребности и способы их реализации, такие движения создают иллюзию стабильности, психологически избавляя людей от настроений беспокойства.

Выступая в качестве механизма инициирования и регуляции политического поведения, настроения, овладевая массами, могут вести к изменениям в стержневом звене политической системы — в институтах и функциях власти и политического управления. На практике это обычно вызывает перемены в государственном устройстве, связанные с формой правления, со сменой власти, со значительными политическими реформами или даже изменением политического строя. Рассмотрим три показательных случая. Подобное влияние массовых настроений наиболее заметно на примерах переходов от буржуазно-демократического парламентского режима — к авторитарной военной диктатуре и движение в обратном направлении (события в Чили в 70-е — 80-е гг.), от монархии — к “исламской республике” (Иран конца 70-х гг.), а также начала политических реформ в СССР (вторая половина 80-х гг.), направленных на создание правового государства на базе гражданского общества — то, что принято называть “горбачевской перестройкой”.

Массовые настроения в Чили в 70-80-е гг. ярко показали особенности влияния динамичных, быстро развивающихся разнонаправленных настроений на соответствующие по темпам изменения в политической системе и зависимость последней от динамики массовых настроений. Значительные политические перемены — приход к власти левых сил в 1970 г.; установление диктатуры в 1973 г.; победа демократов на референдуме 1988 г. и последующие события — были отражением прежде всего нестабильной массовой психологии общества.

Незначительный перевес тех или иных сил в тот или иной период определялся именно колебаниями настроений. Последние, имея неустойчивый в целом характер, склонялись то в одну, то в другую сторону, что влекло за собой серьезные социально-политические перемены. Динамичность изменений облегчалась тем, что настроения не успевали стабилизироваться.

Данный пример показывает, что долговечность того или иного режима определяется, в значительной степени, ресурсами в сфере управления массовыми настроениями. Усиленное стимулирование притязаний помогло левым силам во главе с С. Альенде придти власти, однако отсутствие должных, прежде всего, экономических ресурсов не позволило обеспечить их реализацию. Возникшее недовольство использовали правые силы. Диктатура достаточно долго удерживала власть во многом за счет усилий по стабилизации настроений, добиваясь определенного удовлетворения основных социально-экономических нужд и притязаний населения. Однако неизбежное истощение ресурсов системы такого рода, в свою очередь, привело к росту оппозиционных настроений и очередной трансформации политической системы. Классическая иллюстрация — знаменитые “демонстрации домохозяек”. Чилийские женщины, бьющие ложками в дно пустые кастрюль, двумя потоками прошли через столицу страны. В первый раз это стало прелюдией к путчу А. Пиночета и привело к падению левого правительства С. Альенде. Однако второй раз точно такие же демонстрации стали прелюдией к уходу от власти А. Пиночета. Для домохозяек не имело большого значения, левые или правые правили страной — ситуацию решали массовые настроения, возникавшие на дне пустых кастрюль.

События в Иране конца 70-х гг. — другой пример влияния на политическую систему однородного настроения, овладевшего подавляющим большинством общества. Определяя состояние массового политиче-ского сознания и соответствующее ему массовое политическое поведение, оно привело к ликвидации мо нархии. Тем самым, были устранены основные внешние причины, вызывавшие массовое недовольство — и данное настроение иссякло, достигнув своего разрешения. Бегство шаха и возвращение в страну имама Р. Хомейни разрядило все накопившееся недовольство. Однако в возникающей ситуации такого рода обычно оставшиеся нереализованными притязания стимулируют развитие новых массовых настроений — теперь ужо не деструктивного, а конструктивного характера. Возникает настроенческий плюрализм выбора путей дальнейшего развития, влияющий на формирование новой политической системы, однако подобное влияние носит постепенно ограничиваемый характер: по мере становления и укрепления новая политическая система создает специализированные институты контроля над массовой психологией. Теократические силы Ирана, воспользовавшись массовыми настроениями недовольства шахским режимом, смогли построить соответствующую своим представлениям систему власти, после чего подчинили ей массовые настроения.

Особым примером влияния массовых настроении на модификацию политической системы является горбачевская перестройка в СССР конца 80-х гг. Ее специфика с политико-психологической точки зрения состояла в том, что изменения системы первоначально начались при отсутствии массовых настроений, вынуждающих к такого рода переменам. Данный пример демонстрирует способность политической системы к попытке самообновления на основе предвидения и стимуляции появления потенциальных массовых настроений. Эпоха сталинизма и период застоя создавали объективные предпосылки для значительного недовольства людей. Однако расхождение между формировавшимися прежде всего пропагандой высокими притязаниями и постепенно ухудшавшимися возможностями их реализации не осознавалось инерционным массовым политическим сознанием. Многим, прежде всего западным аналитикам было ясно, что ситуация чревата накоплением неудовлетворенности, могущей привести к радикально-деструктивному массовому политическому поведению. Исходя из этого, первые годы перестройки можно рассматривать как превентивную акцию социально-политической системы, целью которой была попытка предотвращения массового недовольства, формирования конструктивно-критических настроений. Была создана возможность вербальной канализации оппозиционных системе настроений (гласность) и осуществлена попытка формирования механизма сдерживания настроений неудовлетворенности. Он включал два звена: во-первых, снижение уровня притязаний населения; во-вторых, усилия по расширению возможностей реализации потребностей в разных сферах (“ускорение”, а затем даже “реформы”).

Однако ход перестройки показал, что возможности контроля над массовыми настроениями в условиях самообновления политической системы ограничены. Реформы в ситуациях такого рода порождают значительные массовые ожидания, резко превышающие возможности системы удовлетворить их. Вместо стабилизации настроений идет их плюрализация на основе теперь уже плохо сдерживаемого системой всеобщего недовольства, возникающего по разнообразным причинах. В результате, появляются признаки капитальной дестабилизации всей системы, и последняя попадает в зависимость от ею же инициированных процессов. Попьггка модификации, вызвав нарушение прежней настроенческой нормативной стабильности общества, заставляет систему ускорять процессы обновления под угрозой полной утраты возможностей управления массовыми настроениями и дестабилизации социально-политической жизни в результате разнонаправленного политического поведения значительных масс людей. В итоге недостаточно точного прогнозирования и откровенно неумелого управления данными процессами, это ведет к дезинтеграции и краху всей системы.

1. Ольшанский Д.В. Массовые настроения в политике, — М., 1995.

2. Политология: Энциклопедический словарь. — М., 1993.

3. Парыгин Б.Д. Общественное настроение. — М., 1966.

4. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. — М., 1979.

5. Шибутани Т. Социальная психология. — М., 1969.

6. Стефанов И.Н. Общественното настроение. Същност и формиране. — София, 1975.

7. Davies J. Human Nature in Politics. The Dynamics of Political Behaviour. — Westport, 1972.

8. Marsh A. Protest and Political Consciousness. — L., 1978.