Перспективы

В настоящий момент и Европейскому союзу и Российской Федерации все труднее утверждать, что они пытаются строить стратегическое партнерство на основе «разделяемых ценностей». Проблема приверженности «общим ценностям» оставалась одним из наиболее чувствительных вопросов во взаимоотношениях двух субъектов на протяжении всех 1990х годов и середины 2000х годов.

Европейский союз активно стремился осуществить конвергенцию российской политической и экономической модели с собственными стандартами под девизом соблюдения «общих ценностей». Естественно, что функция «высшего арбитра» в оценке соответствия Российской Федерации либерально-демократическим принципам внутригосударственного устройства и внешнеполитического поведения также должна была закрепиться за европейским международным институтом. Реализация «прикладных интересов» была обусловлена соблюдением «разделяемых ценностей».

Качественное изменение характеристик двух субъектов должно было неизбежно привести к переоценке принципиальных основ и содержания модели сотрудничества. Во–первых, произошло возвращение России на международную арену в качестве самостоятельного игрока, обладающего ресурсами и потенциалом для воздействия на общемировые процессы. Во-вторых, Европейский союз стал стремиться играть активную роль не только мощного экономического центра, но и «глобального полюса силы», способного внести свой вклад в решение стратегических проблем международной безопасности. Эти факторы неизбежно требовали от двух субъектов координации совместных действий по отражению глобальных угроз, а также реалистической оценки того, в каких областях и насколько значительным является их влияние друг на друга.

В современных взаимоотношениях Европейского союза и Российской Федерации происходит явное доминирование экономического и/или энергетического real politique над какими-либо требованиями приверженности «общим ценностям». Возобновление переговоров по новому соглашению о партнерстве и сотрудничестве на саммите в Ницце в ноябре 2008, в данном случае, стало ярким подтверждением существующей асимметрии в том значении, которое ЕС придает экономическому и нормативному аспектам взаимоотношений.

Дипломатическая пауза, возникшая в отношениях двух субъектов из-за разного понимания «принципа территориальной целостности» в ситуации с Южной Осетией и Абхазией носила чисто инструментальный характер. Она могла способствовать лишь большему росту напряженности не только в политической, но и экономической сферах сотрудничества, и в итоге углублению дефицита доверия. Позволить себе подобную роскошь, ни европейская, ни российская сторона не могли в силу объемов торгово-финансовых отношений, необходимости инвестиционного сотрудничества в энергетическом секторе. Вероятно, даже на уровне высших официальных кругов ЕС, мог сыграть свою роль и часто озвучиваемый в европейских газетах «миф о возможности превращения «жаркого лета» на Кавказе в «холодную зиму» в Европе».

Даже «особое мнение» Литвы, стремившейся заручиться поддержкой Польши и Великобритании, традиционных сторонников политики «жесткого порицания» России за отсутствие соблюдения демократических принципов, норм и стандартов поведения никак не повлияло на решение о продолжении переговоров. Ни Европейский союз в целом, ни отдельные страны-члены не были готовы пожертвовать экономическими выгодами сотрудничества во имя «наказания» России за «несоответствие» ее действий нормам международного права.

Сейчас на практике ЕС реализует модель, предложенную в отношении России Министерством Иностранных Дел Германии: «постепенное приближение через рост взаимозависимости и сотрудничества». Этот подход предполагает способствование постепенной трансформации политической и экономической систем России через усиление контактов и взаимодействия в тех сферах, где Европейский союз имеет определенное асимметрическое преимущество по сравнению с Россией. Путем развития и углубления торговых связей европейские эксперты надеются достигнуть большей открытости, уважения к закону и соблюдения прав на частную собственность в РФ.

Парадокс заключается в том, что и европейская и российская стороны признают необходимость включения концепта «общих ценностей» в новое соглашение о партнерстве и сотрудничестве. Если раздел о «разделяемых ценностях» как основы будущего сотрудничества сторон войдет в новый документ, то главная интрига заключается в том, как он будет сформулирован. Для Европейского союза проблема содержания этого раздела – это вопрос оценки соотношения по степени значимости экономического и нормативного компонентов во взаимоотношениях с РФ.

Во-вторых, неясной остается роль, которую могут сыграть новые страны - члены ЕС в разработке единой стратегии в отношении России. «Новички» всегда позиционировали цель либерализации и демократизация РФ как имеющую прямую взаимосвязь с обеспечением их собственной безопасности. Возражения, которые окружали процесс выработки мандата на ведение переговоров о новой политико-правовой базе сотрудничества, а именно жесткая позиция Польши и Литвы, еще раз подтвердили высокую вероятность трудностей, связанных не только с обсуждением конкретного содержательного наполнения документа, но и с последующей его ратификацией.

В-третьих, это проблема степени совпадения общей стратегии Европейского союза как международного института и независимой внешней политики каждого члена ЕС как суверенного государства – самостоятельного субъекта международных отношений. Стремление государств Центрально-Восточной Европы: Болгарии, Румынии, Венгрии, Словакии подобно Франции и Германии активно развивать двусторонние контакты с Россией особенно в плане энергетического сотрудничества очень часто размывает одну из главных целей ЕС, сформулированную в Общей Внешней Политике и Политике в Области Безопасности: развитие и консолидация демократических режимов, верховенство закона, уважение прав человека и фундаментальных свобод.

В то же время у российской стороны явно существует определенная «красная линия» в переговорном процессе с Европейским союзом, отступать за которую, официальные представители не намерены. В качестве крайнего форпоста российские эксперты выделяют три вопроса, уступки по которым неприемлемы в диалоге об общих ценностях: «закрепление особой роли России в Европе, отказ от формулы приближения России к нормам, регулирующим экономическую и политическую жизнь Евросоюза, отсутствие оценочных суждений о состоянии российской экономики и общества в целом». Современная экономическая и политическая ситуация в России, ее активная роль и вклад в разрешение ведущих проблем международной безопасности не должны позволить ЕС стать лидером в переговорном процессе по компоненту «общих ценностей» в новом Соглашении о Партнерстве и Сотрудничестве.

Для Европейского союза вопрос о включении и формате «ценностного компонента» в Соглашении о Партнерстве и Сотрудничестве это своеобразный тест способности приводить к «общему знаменателю» позиции различных стран-членов ЕС и расставлять приоритеты в модели стратегических взаимоотношений с Россией. Однако и российская сторона должна обладать собственным видением того, как должен выглядеть раздел об «общих ценностей» в новом документе. В настоящий момент можно логически сделать вывод о том, что он не может принять формат 1990х годов, когда Российская Федерация воспринималась в качестве объекта политики Европейского союза и должна была полностью соответствовать, предлагаемым извне политическим, экономическим, социальным моделям

< Назад   Вперед >
Содержание