Политическая стабильность Кыргызстана и проблемы безопасности региона

На современном этапе, взаимодействие двух стран основывается на обширной договорно-правовой базе, предусматривающее сотрудничество в различных сферах жизнедеятельности. Несмотря на отсутствие явных противоречий в двусторонних отношениях между Кыргызстаном и Китайской Народной Республикой, кардинально расходящихся с интересами обеих сторон, существует, однако ряд факторов, несущий в себе негативный характер, и, способных впоследствии не самым лучшим образом отразиться на кыргызско-китайских взаимоотношениях.

Как следует из тезисов французского ученого Р.Арона, «основой всех международных действий государства коренится в национальном интересе, наиболее существенными составными элементами которого являются безопасность, выживание и суверенитет. Поэтому международные отношения – это сфера столкновений, конфликтов и примирений национальных интересов различных государств .

Рассматривая взаимоотношения Китая и Кыргызстана в этом контексте, Пекин крайне заинтересован в обеспечении стабильности последнего, что обуславливается, в первую очередь, непосредственной близостью территории Кыргызской Республики.

События 24 марта 2005 г., в результате которых, как известно, произошла смена власти в стране, стали предметом крайней озабоченности китайского руководства и свидетельством хрупкости политической стабильности в регионе. Настороженность и беспокойство Пекина рассматриваются как вполне естественные явления, исходящие из сугубо национальных интересов самой КНР. Ведь фактически, под угрозу ставились выработанные за период независимости Кыргызстана, налаженные механизмы и принципы двустороннего сотрудничества в различных сферах жизнедеятельности, представляющие на сегодняшний день основу кыргызско-китайских взаимоотношений.

В этом контексте основными дестабилизирующими факторами внутриполитической обстановки Кыргызстана являлись: продолжающая нестабильность в стране, обусловленнная отсутствием единства и согласованности в правящих кругах, а после прихода к власти оппозиции, на повестку дня становился вопрос преемственности прежнего курса внешней политики нового руководства в отношении Китая . Кроме того, под пристальным наблюдением китайской стороны находились такие жизненно важные направления, как борьба с сепаратизмом, торгово-экономическое сотрудничество, а также возможность пересмотра новыми властями ратифицированных ранее соглашений по пролеганию кыргызско-китайской границы.

Тем не менее, после визита нового президента Кыргызской Республики К.Бакиева в Пекин 9 июня 2006 г. и подтверждения преемственности «старого» курса внешней политики, твердости в его неизменности в долгосрочной перспективе, а также приверженности кыргызских властей к ранее подписанным договорам и соглашениям (включая принципиально важные для китайской стороны вопросы относительно Тайваня и проблемам сепаратизма и терроризма в целом), политическое доверие между двумя сторонами было восстановлено. Здесь, однако, необходимо отметить, что пересмотр официальным Бишкеком сложившихся за период независимости двусторонних отношений, сам по себе не соответствовал национальным интересам страны. Во многом это обуславливается сложным переплетением всех аспектов взаимодействия: торгово-экономического, военно-политического и культурного, как на двустороннем, так и многостороннем уровне в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества.

Между тем, события, развивающиеся после мартовской революции 2005 г., а именно многочисленные пикеты, конституционный кризис, постоянные кадровые перестановки на высшем уровне, очередные попытки свержения на этот раз уже режима К.Бакиева, а также ряд громких заказных убийств, свидетельствовали о политическом кризисе в стране. В свете происходящего, а также возможности смены высшего руководства страны, соседними странами, в том числе и Китаем, выражалась серьезная озабоченность по этому поводу.

Шаткость политического режима, нестабильность системы, в свою очередь накладывают негативный отпечаток на внешнеполитический курс государства. Концепция внешней политики, основанная на многовекторном сотрудничестве страны с международным сообществом, на современном этапе в силу внутриполитических потрясений несет в себе больше декларативный и неопределенный характер .

Нерациональность концепции, в первую очередь как инструмента реализации задач в долгосрочной перспективе, приводит к неспособности государства учитывать реалии современной политической ситуации, как в регионе, так и в мире в целом.

Свидетельством тому может послужить вопрос о размещении военной авиационной базы коалиционных сил в аэропорту «Манас». В действительности, рассматривая ситуацию в хронологическом измерении развития событий, кыргызское руководство занимает двоякую и неопределенную позицию. С одной стороны, это поведение может расцениваться как реакция на сложившуюся обстановку в стране и регионе в целом, однако с другой, непостоянство правящих кругов, отражающееся на принимаемых ими решениях, в последствии может быть неадекватно воспринято партнерами.

Рассматривая ситуацию в этом ключе, перспективы подрыва международных позиций страны, ее обязательств перед организациями в которых она состоит в результате манипуляции интересами на внешнеполитической арене, представляются не самыми благоприятными. Особого внимания также заслуживает расхождение во взглядах исполнительной и законодательной ветвей власти по поводу дислокации иностранных вооруженных сил.

Наряду с неопределенностью внешнеполитических инструментов, к проблемным зонам в двустороннем сотрудничестве Кыргызстана с Китаем, последним уделяется пристальное внимание непредсказуемости кыргызских властей в разрешении тех или иных вопросов. Апеллируя к показательным примерам устоявшихся дружественных отношений (страны ЕС, Россия – Казахстан, США – Великобритания), гарантом и основой стабильного сотрудничества между странами является именно предсказуемость руководства государства-партнера, т.е. твердость его позиций, равно как и их неизменность. Отсутствие четких и конкретных действий со стороны правительства, может закрепить за Кыргызстаном авторитет ненадежного и непостоянного партнера.

На фоне выявленных просчетах во внешнеполитической и внутриполитической деятельности Кыргызстана, хотелось бы подчеркнуть, что Центральная Азия представляет собой зону столкновения интересов мировых держав, соперничающих за влияние в регионе. Территория Кыргызстана в данном случае не является исключением.

Напротив, наличие военных баз России и США на территории страны может свидетельствовать на его еще большее вовлечение в этот процесс. При этом, рассматривая ситуацию, сложившуюся в регионе, с точки зрения КНР, лавирование Кыргызстана между интересами Москвы и Вашингтона, в попытке угодить при этом обеим сторонам, не вызывает восторга. Политика самого Китая, сводившаяся ранее к минимальному влиянию в регионе, на сегодняшний день склоняется к наибольшему сотрудничеству с Россией в целях ослабления позиций Соединенных Штатов , следовательно – обеспечение собственных интересов, без открытой конфронтации с отдельно взятой стороной, используя при этом апробированную политику выжидания, является оптимальным выбором в сложившейся ситуации.

Исходя из перечисленных тезисов, представляется возможным предположить, что политическая стабильность в Кыргызстане, равно как и приверженность кыргызского руководства всем ранее достигнутым договоренностям, будут занимать в дальнейшем важную нишу в кыргызско-китайских взаимоотношениях. В противном случае, Кыргызстан рискует стать предметом постоянной озабоченности Китая. Как отмечает российский эксперт С.Г. Лузянин, «кыргызский вызов в Китае рассматривается, как системный, который может сразу ударить по нескольким важным для КНР направлениям – целостности ШОС, вопросам безопасности на западных границах Китая, транспортным и энергетическим «коридорам» из Центральной Азии в КНР» .

Рассматривая кыргызско-китайские отношения в аспекте вопросов, несущих дестабилизирующий характер, на двустороннем и региональном уровнях, представляется целесообразным отметить современные угрозы региональной безопасности.

В своей внешнеполитической деятельности, руководство Китайской Народной Республики, исходя из своих национальных интересов, рассматривает регион Центральной Азии как зону:

1. ограничивающую влияние исламского фактора, предполагающего в свою очередь:

• отторжение территорий современных суверенных государств от центральной власти, с целью создания объединенного халифата;

• как распространение национал-сепаратистских настроений в регионе, так и проникновение их на территорию граничащего с Казахстаном и Кыргызстаном Синцзян-Уйгурского автономного района (СУАР).

• необходимость сотрудничества Пекина с Москвой и Тегераном, с целью предотвращения распространения идей пантюркизма в регионе.

2. для расширения торгово-экономических отношений, с целью превращения региона в зону расширения влияния, а также объект импорта энергоносителей .

На современном этапе, после разрешения вопроса пролегания государственной кыргызско-китайской границы, руководствами обеих стран, как в двустороннем порядке, так и в рамках ШОС уделяется значительное внимание противодействию «трем силам зла» (терроризм, экстремизм и сепаратизм). Рассматривая ситуацию в данном контексте, Кыргызстан, как одно из государств, непосредственно граничащих с китайской территорией СУАР, призвано играть роль некоего «северного форпоста», гаранта Китайской Народной Республики в нераспространении национал-сепаратистских настроений. Учитывая при этом богатую культурную, этническую, а также конфессиональную общность населения автономного округа с народами ЦА, а также Кыргызстана в частности, беспокойство китайских властей вполне обосновано.

Стоит отметить, что обретение независимости постсоветскими государствами ЦА, послужило толчком для роста сепаратистских настроений в обществе, в последствие приведших к резкой активизации социальных масс, ратующих за отделение от КНР. Как указывает Н. Пестренко, «за 1992-1997 гг. было зарегистрировано свыше 700 вооруженных акций, взрывов и диверсий, направленных напрямую против китайского присутствия в СУАР. Только с апреля 1996 г. в антикитайских выступлениях участвовали более 65 тысяч человек и 17 раз происходили вооруженные столкновения. К 2000 г. было казнено более тысячи «борцов»» . Бесспорен тот факт, что образование независимого Уйгурстана расходится с национальными интересами Кыргызстана и Казахстана, на часть территорий которых, по утверждению уйгурских историков, распространяются притязания сторонников создания «нового государства» . Еще в бытность А. Акаева президентом Кыргызстана, отмечалось, что кыргызское руководство будет полностью поддерживать действия Пекина в отношении уйгурских сепаратистов.

Другим не менее опасным оружием в руках исламистов является религиозный экстремизм, преимущественно развивающийся близ Китая, на юге региона ЦА . Импульсом для его развития в 1990-х гг. послужил ряд факторов, таких как: высокая плотность населения; растущее социально-экономическое неравенство, приведшее к обнищанию широких слоев населения, что в совокупности привело к усилению религиозного фактора, как одного из инструментов для выражения социального протеста . При этом здесь необходимо учитывать их поддержку, поступающую извне, а также показательные примеры прошедших событий в Афганистане, результатом которых стал приход талибов к власти.

Усиление исламистов в регионе привело к активизации радикальных движений «Хизб-ут-Тахрир аль Исламий» и Исламской Партии Возрождения Туркестана (ИПВТ) деятельность которых вначале заключалась в пропаганде организаций и распространении листовок, а впоследствии деятельность последней стала носить террористический характер достижения целей. Своей главной задачей, как известно, сторонники партий считают противостояние самой идее светской власти и создание единого халифата, отвергающего границы, правительства, а также принадлежность к той или иной национальности.

Большое значение в противодействии этим явлениям отводится ШОС, созданной на основе соглашений относительно мер укрепления доверия в приграничных районах и призванной стать главным инструментом коллективной борьбы с общерегиональными угрозами безопасности. В этих целях 15 июня 2001 г. странами-участницами была подписана «Конвенция по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом», в полной мере определяющая формы и методы сотрудничества компетентных органов государств в противостоянии данным вызовам.

Необходимо отметить, что на сегодняшний день, после разрешения проблем в Чечне российским руководством, а также сведения к минимуму Пекином «уйгурского сепаратизма» в северо-западных районах страны, деятельность государств в вопросе борьбы с «тремя силами зла» несет в себе более предупредительный, превентивный характер. В этой связи, оборонными ведомствами проводятся постоянные антитеррористические учения. К примеру, в 2003 г., были проведены совместные кыргызско-китайские трансграничные учения, практика осуществления подобных мероприятий стала в последствии применяться в рамках ШОС.

В настоящее время система безопасности центральноазиатского региона, основанная на стандартных механизмах, не способна противостоять тем вызовам и угрозам, с которыми на сегодняшний день сталкиваются страны региона. Принципы, выработанные после распада СССР, т.е. на раннем этапе становления независимости центральноазиатских государств, а также в свете событий в Баткене и в США 2001 г., были обусловлены необходимостью консолидированного, системного подхода к таким общим угрозам, как терроризм и экстремизм, а также разрешению пограничных вопросов с КНР. Однако сегодня, регион сталкивается с проблемами преимущественно внутреннего характера. К таковым следует относить территориальные споры, во многом обусловленных наличием анклавов, водно-энергетические противоречия, демографические проблемы.

Основываясь на анализе этих проблем, а также принимая во внимание тот факт, что старания глав государств региона в разрешении спорных вопросов на протяжении долгого периода времени не привели к их конструктивному решению, можно предположить, что урегулирование проблем в двустороннем порядке не представляется возможным на современном этапе. Более того, учитывая комплексный характер угроз региональной безопасности, как внутренних, так и внешних, Центральная Азия будет представлять предмет пристального внимания для Китая, не только как зона, благоприятная для расширения влияния Пекина, но и как регион несущий потенциальную угрозу для стабильности и безопасности самой КНР.

Как показывает практика, наиболее полное разрешение проблем региональной безопасности, эффективное противодействие современным вызовам возможно только в рамках многосторонних механизмов, которые должны основываться на коллективных и скоординированных усилиях. В этой связи углубленное взаимодействие стран региона в рамках ШОС с активным участием в данном процессе КНР и России, ввиду их всеобщего членства в данной организации, представляется одним из возможных выходов из проблемной ситуации. Очевидно также, что для достижения данных целей, в силу сравнительно «молодого возраста» ШОС потребуется определенное время, однако в долгосрочной перспективе урегулирование общерегиональных проблем является вполне осуществимым.

< Назад   Вперед >
Содержание