Перспектива супергосударства

Указанные три стереотипа типичны для либерально-демократических государств и объясняют внешнюю политику в терми-,! Нах властных норм и структур отдельных стран. На деле мировая система сильно влияет на межгосударственные отношения и образует контекст внутренней политики. Международное соперничество, накопление политических знаний, потребности стандартизации и общей выработки международной политики образуют главный фактор фундаментальных изменений внутренней политики в сферах социальной защиты, таможенно-налоговой системы, правопорядка, сохранения среды и микроэкономики.

Теоретически суверенное государство функционирует в системе стран с одинаковыми свойствами. Фактически существуют большие различия стран с точки зрения самостоятельности государств и политических институтов. Большие, средние и малые государства обладают разными возможностями контроля за принятием решений в сфере военной и внешней политики.

Большие государства (прежде всего США и СССР) на протяжении всего периода после Второй мировой войны значительно больше вмешивались в дела других государств: «Международные нормы по ограничению амбиций элит больших государств редуцируются таким образом, что ведут к значительному расширению представлений элит о национальных интересах. В итоге произвольно исключается и нарушается самостоятельность меньших государств. Хотя на основе конституции и права либеральные демократии обязаны поддерживать идеал самостоятельности»"8.

Следует отметить также тип официального дискурса, который сложился в США и в СССР (в меньшей степени в Англии и Франции) в острые моменты холодной войны. В его состав входят убеждения: акцент на внутреннее единство государства как условие «победы» в ядерной войне; использование военной силы в международных отношениях как следствие доктрины неизбежного взаимного разрушения. В итоге политические и военные элиты США и СССР преобразовались в элиту «неоклаузевицевского типа». А весь мир превратился в поле действия сверхдержав. Этот фактор относится в равной степени к либерально-демократическим и авторитарным государствам.

На другом конце шкалы находятся малые национальные государства с минимальной ролью в международной системе. Особенно в том случае, если вследствие геополитического положения они оказывались соседями больших государств: «В недалеком и бурном прошлом Европы 1938-1939 гг. существование малых государств полностью зависело от того, захотят ли великие соседи признавать их суверенными единицами. Если такого желания не было, игнорировалось право малых государств на гарантии внутренней легитимности и монополии на применение силы внутри собственных границ»"9.

После 1945 г. положение малых государств несколько укрепилось благодаря образованию ООН и замораживанию статуса национального государства в рамках исторически уникальной правовой структуры Запада. Но гарантии государственности прекращают действовать при следующих обстоятельствах: возникновение внутренней политической напряженности или гражданской войны внутри одной страны; межгосударственные споры затрагивают этнические меньшинства, которые желают отделиться и присоединиться к другой стране; территориальные притязания отдельных стран становятся неопределенными вследствие исторических и юридических осложнений.

Во всех перечисленных случаях США и СССР/Россия вмешивались для поддержки тех или иных фракций, сторон и сил. Поэтому сегодня способность малых государств остановить внешнюю агрессию зависит от следующих факторов: умения находить союзников; возможности контроля стратегических ресурсов; геополитического положения; выдвижения сильных идеологических аргументов, способных изменить мировое общественное мнение в их пользу.

Только средние государства более-менее соблюдают нормы международного права в мировой системе. Их отношение к другим государствам определяется мотивами сотрудничества и расчета, соблюдения международного права и обязательств, вытекающих из международных договоров. Либеральная демократия полагает выполнение международных обязательств необходимым и достаточным условием легитимности правительств и международных отношений. Между тем события идут в другом направлении.

В 1990-е гг. завершилась холодная война. Это ограничило стремление сверхдержав пренебрегать нормами международного права. Однако распад СССР и появление на его бывшей территории новых государств увеличил напряженность в этом регионе. Бывшие сателлиты СССР в Восточной Европе стали самостоятельными государствами. Произошел хаотический раздел Югославии. После периода деколонизации 1960-х гг. мир переживает второй период роста числа национальных государств. Положение малых государств улучшается под воздействием ряда факторов: экспансия, либеральной демократии, превращения ООН в действующую силу достижения мира, глобальной легитимности норм международного права. Возникли также новые формы международной политики. Все это ставит под вопрос традиционные концепции государственности.

После второй мировой войны возрасла роль глобальных институтов и международных центров общеобязательных политических решений (Международный Валютный Фонд, Мировой Банк и т. п.). Возникло также множество международных организаций для решения старых и новых политических проблем (голод, безопасность узлов коммуникаций, борьба с терроризмом и т. п.). Международные организации пытаются также распоряжаться общими благами и угрозами (регламентация китобойного промысла, производство ядерного и химического оружия, захоронение ядерных отходов и т. д.). Возрос статус прав человека ООН и появились региональные институты (Европейский трибунал прав человека) его соблюдения.

Не исключено, что развитие Евросоюза наиболее угрожает идее национального государства. Последовательное развитие идеи Соединенных Штатов Европы привело к тому, что Евросоюз уже не является обычной конфедерацией национальных государств. Введена общая валюта, существует общая внешняя и военная политика, общий рынок труда и пограничный контроль, таможенный союз (направленный против форм охраны местных рынков), стандартизация социальной политики и охраны среды.

Но Евросоюз не является государством в том смысле слова, который обсуждается в начале данной главы. Принятие решений в нем не является единообразным и осуществляется по принципу коалиций. Центральные органы не контролируют применение силы на территории стран-членов. Правда, такая ситуация может измениться в ходе политического укрепления Евросоюза. Однако в целом его можно определить как федеративное региональное супергосударство, хотя эта дефиниция не отражает все проблемы Евросоюза.

По крайней мере, его развитие подрывает статус национальных государств. Некоторые авторы развивают концепцию регионального локального государства, которое существенно отличается от исходной дефиниции государства: на его территории проживает часть «большого сообщества» (критерий 2); оно не имеет полного суверенитета и монополии применения силы на данной территории, поскольку на ней действуют нормы национального государства (критерий 5); оно не устанавливает гражданство и не контролирует миграцию граждан любых национальностей на своей территории (критерий 6); его статус зависит от национальной конституции, а не от признания других государств (критерий 11).

Согласно этой концепции, государства — члены Евросоюза управляют частями большого европейского общества. Эта тенденция наиболее сильно проявилась в Северной Франции, Северной Германии, странах Бенилюкса. Они сохраняют монополию на внутреннее применение силы, не обладая традиционным суверенитетом. Не исключено, что Евросоюз установит общее гражданство, которое еще более понизит роль национального гражданства. Уже в настоящее время статус государств-членов частично определяется общими договорами и институтами Евросоюза. А другие страны признают данный политический организм государством.

Итак, в настоящее время меняется форма государства, но эти изменения затрагивают относительно стабильные и богатые либеральные демократии. Сохраняется традиционное ядро государственности — большая политика, обеспечивающая внутренний порядок, единство и внешнее господство над стратегическими ресурсами. Однако значение данных сфер политики падает по мере роста коллективной безопасности и стабилизации мировой системы. Замедлилась внутренняя и внешняя динамика, которая в послевоенную эпоху была движущей силой экспансии социального государства. Одновременно возросли этнические конфликты, требования социальной и другой взаимопомощи. Произошла децентрализация властных технологий. Все это способствует развитию наднациональных государств как такой системы социального государства, в котором уменьшается роль партийных противоположностей и требуется управление, свободное от национальных стереотипов. Следует отметить, что в прошлом национальные институты теряли права в пользу наднациональных структур, реализующих глобальные политические программы. Региональные блоки становились целью экономических и социальных политических решений. Эта тенденция усиливается. Но большие национальные государства (США и Япония) и империи (Китай, Индия, Россия) пока являются исключениями из правил. Видимо, они еще некоторое время будут существовать на разных уровнях в такой среде. Множество малых национальных государств в других регионах мира некоторое время будет существовать на рубежах возникающей новой мировой системы. Но претензии больших государств, империй и малых государств на суверенитет все менее реалистичны.

Даже исключения из правил не заслоняют главную тенденцию: национальное государство подвергается двойному давлению: сверху (со стороны глобального капитализма) и снизу (со стороны технологических изменений и этнических движений); эпоха национального государства как собственника стратегических ресурсов, центра принятия решений и действий в сети международных договоров была переходным периодом в истории человечества. Эта тенденция отражается в теории и практике международных отношений.

< Назад   Вперед >
Содержание