В первой половине Х1Х века элитарная парадигма остается преобладающей

Даже у одного из руководителей и идеологов декабристов П.И.Пестеля в его «Русской правде» говорится о «разделении членов общества на повелевающих и повинующихся. Сие разделение неизбежно [3]».Определенный отход от элитарной парадигмы мы находим в работах другого видного деятеля и идеолога декабристов Н.М.Муравьева. Особый интерес представляет его проект конституции (второй вариант,1824 г): «Русский народ, свободный и независимый, не есть и не может быть принадлежностью какого-либо лица и никакого семейства. Источник Верховной власти есть народ, которому принадлежит исключительное право делать основные постановления для самого себя [4]». Замечательные слова, которым, увы, не суждено было быть реализованными.

Идеология либерального реформаторства в России в начале Х1Х в. строилась на элитарной парадигме, пусть слегка демократизированной. Отметим, что по поручению Александра I в период его либеральных задумок пользовавшийся его особым доверием граф Н.Н.Новосильцев разработал проект конституции под названием «Государственная уставная грамота Российской империи». В ней говорилось: «Государь есть единственный источник всех в империи властей гражданских, политических, законодательных и военных». А далее: «Но законодательной власти государя содействует государственный сейм...Да будет российский народ отныне навсегда иметь народное представительство. Оно должно состоять в государственном сейме (государственной думе), составленном из государя и двух палат. Первую, под именем высшей палаты, образует сенат, а вторую, под именем посольской палаты, земские послы и депутаты окружных городских обществ» [5]. К сожалению, эта попытка конституционной монархии не была реализована.

Это относится и к знаменитому проекту «Введение к уложению государственных законов» ближайшего сотрудника Александра 1 М.М.Сперанского. Он впервые в России сформулировал принцип разделения властей, ссылаясь на традиции народного представительства, предлагал привлечь к участию в законодательстве, суде и управлении народных представителей на разных уровнях. Реализация проекта было бы шагом к превращении России в конституционную монархию, означало бы прогресс в ее политическом развитии.

Элитарная парадигма лежит в основе консервативной идеологии. Министр народного просвещения при Николае 1 С.Уваров писал: «...мудрые Правители, постигнув возможность влияния просвещения на судьбу Государств, занялись им как предметом особенных своих попечений... [6]». Народное образование должно развивать в «духе православия, самодержавия и народности». Далеко не самый консервативный славянофил К.С.Аксаков писал, что русский народ – это «народ негосударственный, не имеющий участия в управлении,...он ищет свободы нравственной, свободы духа». Он писал: «Аристократии Западной не было вовсе. Не было и Западной демократии... Народ призывает власть добровольно, призывает ее в лице князя – монарха, как в лучшем ее выражении, и становится с нею в прязненные отношения» [7].

Взлет политической мысли, развивавшейся в духе эгалитаристской парадигмы, относится ко второй половине Х1Х века. Он проявился прежде всего в творчестве М.А.Бакунина. «Придать обществу такое устройство, чтобы каждый индивид... находил, являясь в жизни, почти равные средства для реализации своих различных способностей», мечтал он. Вступив в 1 Интернационал, он остро критиковал Маркса, говоря: «...мы всегда будем протестовать против всего, что хоть сколько-нибудь похоже на государственный социализм и коммунизм».Когда Маркс в «Критике Готской программы» утверждал, что социализм делает экономические отношения настолько прозрачными, что не требует товарно-денежных отношений, что работник, отработав, допустим, восемь часов, получает справку об этом и может получить необходимые ему продукты, на производство которых затрачено другими те же восемь часов. Бакунин задавал Марксу вполне невинный, на первый взгляд, а в действительности весьма ядовитый вопрос: а кто, собственно, будет выдавать подобную справку? По-видимому, чиновник, бюрократ. А над этим чиновником будет еще один чиновник и т.д. Так вот эта бюрократическая прослойка и будет реально управлять обществом, она превратится в бюрократическую прослойку, привилегированное сословие (элиту). Государство диктатуры пролетариата, пропагандируемое Марксом, будет представлять собой «деспотизм управляющего меньшинства», прикрываемый демагогическими фразами о том, что он – выражение народной воли. Анализируя взгляды Маркса и Лассаля, писал Бакунин, «приходишь к тому же самому печальному результату: к управлению огромного большинства народа привилегированным меньшинством. Но это меньшинство, говорят марксисты, будет состоять из работников. Да, пожалуй, из бывших работников, но которые, как только станут правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом» [8].По поводу утверждения марксистов, что диктатура пролетариата будет недолгой и что ее целью будет образовать народ и поднять его политически, Бакунин выражает глубокий скептицизм, утверждая, что «никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечивания себя»

Нужно ли говорить, что эта антиэлитаристская эскапада выпадала из общего хора консервативной элитаристской литературы. Даже либеральный элитизм был в ней редкостью. Отметим работы Б.Н.Чичерина, одного из лидеров либерального западнического крыла в русском общественном движении. Сторонник парламентаризма, он писал, что «парламент дает государству способных деятелей...» [9] Приобретенные здесь опытность и знание дела, ширина взглядов, умение ладить с людьми составляют лучшие свойства государственного человека. Чичерин был критиком бюрократии, хотя и понимал, что недостатки бюрократии во многом являются отражением всего общества в целом. Он писал о пороках бюрократии (которые, увы, сохранились о поныне): «...формализм, лихоимство, своекорыстные виды, равнодушие к общественному благу – вот явления, ...которые довели ее до той степени непопулярности, на которой она стоит [10]». Но, по большому счету, без бюрократии немыслимо государственное устройство. Ее только нужно поставить под недреманное око гласности, уравновесить ее общественным элементом. Бюрократия имеет свой собственный интерес, состоящий в том, чтобы властвовать безгранично. Действительное положение вещей бюрократия понимает в превратном виде: стоящие наверху не имеют понятия о том, что совершается внизу, официальная ложь становится господствующим явлением общественной жизни. Уменьшить зло, происходящее от бюрократии, можно повышением умственного и нравственного уровня чиновников, обеспечением их материального и служебного положения, но, главное, – широкой самодеятельностью общественных сил. С недостатками бюрократии придется мириться, пока не сформировано правовое государство. Чичерин защищая привилегии дворянской элиты. «Всякая грань, отделяющая дворянство от политической жизни, вредна. Место, дающее политический вес, должно быть дворянское. Наследственность высокого положения дает сословию дух независимости... если к этому присоединить перевес образования, дворянство и по своей способности, и по назначению призвано быть руководителем других сословий». Чичерин был сторонников конституционной монархии: в ней не владычествует масса, устраняется деспотизм большинства.

Интересна позиция философа и политолога консервативного направления К.Н.Леонтьева: «На которое бы из государств древних и новых мы ни взглянули, у всех найдем одно и то же общее: простоту и единообразие в начале, больше равенства и больше свободы,...чем будет после...Потом мы видим большее или меньшее укрепление власти, разделение сословий»[11]. (Отметим, что это положение – более глубокое, чем у одного из признанных классиков элитологии Г.Моски, у которого «...во всех обществах, начиная с едва приближающихся к цивилизации и кончая самыми культурными и могущественными, существуют два класса людей: класс, который правит, и класс, которым правят». Подход Леонтьева гораздо более историчен).«Вообще в... сложные цветущие эпохи есть какая бы то ни было аристократия, с правами и положением... Эвпатриды Афин, лорды Англии, маркизы Франции, знатные дворяне России...». Ныне в мире происходят эгалитарные и либеральные процессы. Но нет никаких статистических подтверждений того, что «в эгалитарном государстве лучше (жить частным лицам), чем в сословном». Однако «все государства Европы сделали огромные шаги на пути эгалитарного либерализма, демократизации...Все общества Запада стали похожи друг на друга... (идет) подготовка к переходу в государство космополитическое, сперва европейское, а потом, быть может, и всемирное! Это ужасно!...Неужели прав был Прудон, что революция неизбежна... Неужели таково в самом деле попущение Божие и для нашей дорогой России? ...Если так, то все погибло! Неужели ж нет надежд? [12]»

Свой подход – прямо противоположный подходу К.М.Леонтьева – к разрешению противоречия между массой и элитой предлагал народоволец П.Н.Ткачев. Подход по существу элитарный, но зато во имя большинства, во имя эгалитарных идеалов – бланкистский захват власти, осуществляемый революционным меньшинством (разумеется, передовым, самоотверженным, героическим) во имя будущего равенства и всеобщего счастья. Это меньшинство не очень разборчиво в методах достижения своей цели – годятся почти любые, вплоть до террора. Мысль о том. что в случае успешного захвата власти это меньшинство не захочет с ней расставаться, в голову как-то не приходит. Идеология и психология этой «революционной элиты» блестяще описаны в романе Ф.М.Достоевского «Бесы». Ткачев считает неправильным ждать, когда большинство населения уразумеет свои собственные интересы. Да тогда и революция будет как бы и не нужна. В письме к редактору журнала «Вперед», программа которого – «воплощение в дело потребностей большинства, им самим сознанные и понятые», Ткачев пишет: «Следовательно, революцию вы понимаете в смысле осуществления в общественной жизни потребностей большинства, им самим сознанных и понятых. Но разве это будет революция в смысле насильственного переворота? Разве когда большинство сознает и поймет как свои потребности, так и пути и средства, с помощью которых ему нужно будет прибегать к насильственному перевороту?...революция...тем-то и отличается от мирного прогресса, что первую делает меньшинство, а второй – большинство [13]». Затем подобную позицию во многом позаимствуют большевики

< Назад   Вперед >
Содержание