Риттер К. О пространственных отношениях на поверхности Земного шара и их влияние на ход исторического развития человечества

Во всем устройстве масс земной системы части света долженствовали занять на все грядущие времена неизменяемые относительно друг друга места; они не могли, подобно кружащимся планетам в Солнечной системе, непрерывно менять взаимное свое положение. Следственно, устройство это долженствовало иметь влияние, согласное с влиянием суточного обращения Земли. Все это видно уже и в исторической противоположности Востока с Западом, которая в непрерывных переходах распространялась по всему земному шару. Ибо противоположность эта с весьма древних времен постоянно жила в сознании народов, как восточных и западных, так равно и северных (страны Гиперборейские), и южных (Эфиопские), задолго до точного отделения частей света. Как время между утром и вечером, между надеждой и исполнением переступает через жаркий полдень, и наконец вне этого перехода наступает противоположность всеуспокаивающей ночи, так и в пространстве Восток и Азия отделены от жаркой Ливии и Европейского Запада, а также весь Старый свет от западного Нового, как Восток от Запада в космическом смысле. Глубокая древность и мир современный; прошедшее, настоящее и будущее; колыбель народов, их истории и образования на Востоке; прогресс развивающейся народной и государственной жизни, а равно всей сферы идей и их действия на Западе, – все это проявляется в причинной законной связи с устройством космического положения великих материков планетной массы. Даже застой народов в светлом, жарком, духовно коснеющем, вещественно свыше меры населенном Судане, равно как и несовершившееся еще пробуждение народов в малолюдном, мрачном и хладном Севере, состоят с ним в гармонии и будут всегда существовать, пока с прогрессом человеческого развития не будут изобретены технические способы совершенно победить как естественные преграды, так и естественные влечения, и сделать человека менее зависимым от связующего влияния природы и земной его родины. И теперь уже искусство мореплавания перешагнуло через уединенные пустыни океанов, через все морские преграды, обладание паровой силой совершенно изменило естественные расстояния в пространстве, а колонии и плантации перенесли естественные продукты и жителей одной половины земного шара в другую.

Эти противоположности проявляются уже в понятиях Китайца в его «Сиию» (западе), в мире Санскритском в «Пара» (Празии) и «Апара», истинном Востоке древнего мира; боги этих народов, например Оаннес Халдеев, Брама Индийцев, по сказанию, всегда происходят с еще дальнейшего востока, словно солнце, встающее из моря. Далее к западу повторялись те же противоположности: Грек называл Малую Азию своей Анатолией (т.е. восточная страна), а Италию – Гесперией; Римлянин признавал восток в Леванте, а свою Гесперию у западного края материка в Испании и в Счастливых островах (Insulae fortunatae); и Араб там же помещал свой Запад, «эль-Магреб». Европеец отодвигает уже за океан, в Новый свет, как самый Запад, так и связанные с ним понятия, воззрения, народные отношения. Пространственное значение этих контрастов с прогрессом исторического их уравнения должно более и более исчезать. Гомеровы страны опаленных солнцем Эфиопов и Гипербореев, к югу и к северу от Греческого Архипелага, давно отодвинулись далее; но у Индийца и теперь еще осталась его Гиперборейская страна, «Уттара-Куру»; а Эфиопская Ливия распространилась на целую часть света, Африку.

Эти сами по себе реальные противоположности и их естественные свойства, с ходом действовавшего на них исторического развития, могли сделаться для народов относительными только противоположностями. Именно там, где естественное влияние земных пространств совершенно изменилось вследствие образования. Это должно было привести к совершенно различным методам изложения в древней и в новой географии.

Космическое устройство и мировое положение частей света всегда будут оказывать свое влияние, хоть оно и много изменило первобытную свою резкость вследствие прогресса человечества, например установления всемирных сношений по морям. При всем том классическая почва всемирной истории, в месте наибольшего сближения трех частей Старого света, от Инда до Тибра и от Нила до Окса и Танаиса, относительно всех главных событий первого развития человечества из колыбели народов, событий, которым почва эта в истекшие тысячелетия служила образующей основой, навсегда останется и для грядущих поколений классической почвой. Именно потому, что почва эта имела образовательный характер. Но, конечно, образованность лишила некоторые преимущественно наделенные от природы местности их исключительно господствующего характера и перенесла его на другие местности.

Различные места земного шара наделены были для разных периодов истории разнообразными способами, дарами, приимчивостью. Но иные наделены и такими способностями к развитию, которые могут быть приведены к сознанию только с постепенным ходом истории. Только небольшая часть их проявила себя во всех своих отправлениях (Functionen) относительно вселенной. Круг их развития только что начал обозначаться в течение нескольких тысячелетий. Гораздо большая часть его еще закрыта от нашего взора. Величайшие глубины духовной природы человека могли ранее открыться для нас в многоразличных своих проявлениях; напротив того тайны Зиждителя мира в нашей планете должны были гораздо должайшее время оставаться сокровенными для нас, временных гостей на земле.

Давно уже узнаны некоторые из общих явлений земной планеты, например свойства морей и их влияние на человека посредством мореплавательного искусства, система ветров и морских токов посредством употребления парусных судов, приливы и отливы от наблюдения времени в различных гаванях, и столь многие из земных произведений еще очень недавно – по их целебной силе; а некоторые преимущественно наделенные от природы полосы земли только при помощи образованности сделались доступными для нашего знания. Но гораздо большая часть поверхности нашей планеты есть в этом отношении еще новь, земля нетронутая: потому что не только наука, но и самый ход всемирной культуры не открыл еще естественных тайн некоторых земных местностей. Мы познаем еще только элементы развития земной поверхности; поэтому в настоящее время из глубины их показываются только одни геогностические свойства. Какое влияние будут со временем иметь неистощенные металлоносные жилы и каменноугольные копи в столь многих местах земли, а также переселения, колонии, миссии разного рода, даже в местах еще вовсе не тронутых историей, или в таких, где посев культуры едва начал приносить скудную жатву, где духовная природа еще не извлекла из почвы всесогревающих и оживляющих искр! Между тем все это уже задолго совершилось на многих местах классической почвы всемирной истории.

Какую великую важность для человеческого рода приобрели, например, в недавнее время равнины и низменности от проведения по ним железных дорог и каналов. Если бы это было исполнено в колоссальном размере в середине великих материков, то прорыв Суэцкого перешейка придвинул бы Индийский мир к Южноевропейскому, а прорез Панамы уменьшил бы целою четвертью окружность земного шара и привел бы мир Китайский с Западноевропейским в сношения более близкие полутора тысячами географических миль.

От пароходства некоторые из близких к нам речных систем и другие огромной величины на далеких от нас расстояниях, от Ганга до Миссисипи, приобрели двоякое течение – и вверх, и вниз. По последней реке и ее обильной водою системе ежедневно снуют туда и сюда слишком 350 таких судов, везде условливающих новые приращения добра. Около 50 их превратили прежде пустынную, необитаемую систему величайших озер в Северной Америке, начиная от Верхнего до Эри, в поприще промышленности и образования, величиной составляющее половину европейского Средиземного моря. Что проявится еще в будущем, невозможно угадать.

Итак, нельзя отрицать, что многоразличные формы земной коры на всей поверхности планеты заключают в себе условия прогресса в собственном их устройстве, если только образование сумеет поставить себя в гармонию с природой. Теперь постараемся хоть бегло намекнуть на то, что характеристически проявляется в этом отношении в устройстве и форме каждой из частей света в отдельности, что благоприятствует этому развитию и что ему препятствует.

Прежние изложения фактов горизонтального протяжения частей света освобождают нас от обязанности входить здесь в их подробности. Здесь довольно только напомнить, что в трех частях Старого света овальный вид Африки, ромбоэдрический Азии и треугольный Европы условливают каждый особые отношения их протяжения. При этом в Африке проявляется величайшее однообразие: длина и ширина ее в направлении меридианов и параллелей равны между собой. В Европе, напротив, заметно величайшее разнообразие; эта часть света имеет слишком двойную, почти тройную длину с востока на запад при непрерывно уменьшающейся ширине, вершиною обращена к Атлантическому океану, а широким основанием упирается в Азию. Африка есть сплошной замкнутый в самом себе ствол, или кряж, без ветвей; Азия также сплошной, но не так замкнутый, дебелый кряж с роскошными и величественными ветвями на восточной и на южной стороне; Европа со всех сторон открытый ствол, с ветвями не только на юге и на западе, но также на севере и внутри. Притом ветви эти для хода человеческого развития могли оказаться столь же важными, как и сам ствол, и при меньшей поверхности Европы и большем естественном богатстве некоторых из ветвей могли сообщить и самому стволу все выгоды культуры. Еще плотнейший ствол Азии, не открытый, подобно европейскому, по всем направлениям к стороне моря, в середине материка оставался не тронут врезавшимися морями, которые в ней хотя и глубоко вдаются в землю, но не могут произвести гармонического уравнения между противоположностями от одного моря до другого и между соприкасающимися долинами всякого рода, как это существует в Европе. Поэтому в центральной Азии длинный и широкий кряж этой части света (величиной почти равный всей Африке) не пользовался благодатными условиями роскошных ветвей своих, которые своим влиянием и воздействием не могли проникнуть и одолеть его природу. В периферической Азии всего более разветвлена южная, всего менее северная ее сторона, с заметными преимуществами в одной и невыгодами в другой. Общая величина всех ветвей, хотя некоторые из них составляют около половины Европы, все еще далеко уступает поверхностью целому сплошному кряжу, а потому за этим последним и остался решительно невыгодный для целого перевес низшей образованности, несмотря на влияние высшего народного развития на периферических ветвях, которые лежат на полуостровах, отдельно одна от другой.

Поэтому сплошной кряж средней Азии остался однообразным приютом кочевого быта народов, тогда как по щедро наделенным от природы, роскошным ветвям передовых его земель и полуостровов, как, например, в Китае, Задней Индии, Передней Индии, Аравии, Малой Азии, и даже в других меньших, везде развивались индивидуальности местные и народные. Но они не были в силах приобретенною культурой проникнуть в центральный кряж.

Вся периферия Африки в береговом своем очертании вовсе не делится на ветви; от этого отношение линии берегов ее к пространству в сравнении с другими частями света самое невыгодное. Следствием этого должно быть наименьшее соприкосновение внутренних ее частей с морем, а равно и неприступность ее середины. Этому неразветвленному кряжу Африки природа отказала во всяком разнообразии естественных и народных отношений. По однообразию его вида, концы его во всех направлениях лежали на равных расстояниях от середины. Подобное же однообразное астрономическое положение этого материка по обеим сторонам экватора нигде или почти нигде не могло произвести противоположности климату тропическому и полутропическому. Поэтому в этом земном индивидуале, истинном континентальном Юге земли все особенности тропического мира доходят до величайших своих крайностей; поэтому в нем все явления пребывают наиболее однообразными, наиболее сходными, и хотя сами по себе весьма оригинальны, но лишены всякого разнообразия и противоположностей. Также и в мире народов, населяющих эту часть света, первоначальный патриархальный быт человеческого общества остался без всякого прикосновения с историческим прогрессом, и великий приют этого быта, кажется, будет еще сохраняться в течение не одного тысячелетия для возможного развития в неведомом будущем. Ибо на этой почве вечного застоя видны черты одного общего, а не индивидуального развития, как в мире растений и животных, так и в народах и отдельных людях. Пальма и верблюд с их путниками, одинаково распространенные по всем северным и южным, восточным и западным ее пределам, и преобладающее Негрское племя, почти исключительно ей свойственное туземное население с негрскою организацией, везде живущее густыми сплошными массами, подобно самой Африке остановившееся на низкой ступени только общего сплошного развития, без выдающихся индивидуальностей в культуре, государственной жизни, племенах и отдельных лицах, – вот отличительные черты Африки. Да и само семейство негрских языков показывает поразительное взаимное сходство; ибо они отличаются одни от других только диалектными свойствами. Кое-где, спорадически, более развитое побережье в некоторых счастливейших местностях Африки представляет небольшое отступление от этого в узких приморских коймах; – да и это по большей части вследствие налета или наплыва извне.

Совершенно другой мир явлений произошел вследствие богатого и разнообразного, хотя отчасти только периферического разветвления берегов в Азии. Этот мир в сочленениях своих везде проявляет индивидуальность; ибо каждая из ветвей, вследствие взаимной отдельности их со стороны суши, и опять вследствие взаимного между ними сближения через моря, должна была получить свой особенный характер, - получить в дар от природы свой воздух, свои горы и долины, свои течения, свои моря, свои системы ветров, свои произведения. А потому и в жителях, и в культуре каждая должна была непрерывно являться в ином виде. Здесь могли уже характеристически проявиться индивидуальности миров Китайского, Малайского, Индийского, Персидского, Аравийского, Сирийского, Малоазийского. Но, состоя в резкой общей противоположности с замкнутым кряжем центральной середины, их более развитая гражданственность не могла проникнуть собою и одолеть однообразную во все века бродячую жизнь тамошних кочевых народов, которых предки распространялись по обширным странам запада и которых нынешних представителей мы зовем Монголами, Туркестанцами, Киргизами, Бухарцами, Калмыками и т.п. Тем менее могла эта гражданственность достигнуть северных пределов этой части света. Поэтому Азия, несмотря на все величественные, ориентальные явления на огромном ее протяжении, лишена гармонического единства и общего начала в своей цивилизации. К этому присоединилось еще влияние исторически необозримых, а тем более неодолимых для гражданственности, колоссальных земных форм, форм истинно ориентальных, а равно влияние роскошнейшего изобилия в разнообразнейших дарах природы, которые в самых резких противоположностях условливаются разнообразием климата Азии и естественных ее произведений. Простираясь от экватора далеко за полярный круг, Азия производит самые разнообразные растения и животных, и притом разнообразные не только по различию параллелей широты, но еще, вследствие большого ее протяжения с запада на восток, и по расстоянию между меридианами, которое представляет не менее резко отделенные миры восточный и западный. Для примера стоит указать только на мир Китайский и мир Передней Азии, которых культура может служить образчиком характеристических противоположностей Востока и Запада. Из естественных произведений можно привести кокосовую или саговую пальму и тигра для востока, и финиковую пальму и льва для запада; для севера и юга Азии – мхи и хвойные леса с северным оленем с одной, хлебное дерево, сахарный тростник, широколистный пизанг, со слонами, носорогами, тапирами и стаями обезьян с другой стороны.

При таком неисчерпаемом богатстве естественных отношений, Азия проявила в себе не меньшее богатство народонаселения, которое, несмотря на беспрестанный выход оттуда народных полчищ, с самого начала их переселений и в разные периоды истории, в соседственные с ней части света, нисколько не истощилось. Азия все еще осталась бесконечно богата туземными народными индивидуальностями, и по племенам, и по виду, цвету, образу жизни, народному характеру, религиозным, политическим, общественным учреждениям, государственным системам, по образованности, роду языков, народным поколениям и многим другим отношениям. Ни одна часть света ни в какой период существования, начиная с первых человеческих преданий, не могла даже отдаленно сравниться богатством с Азией, а потому кажется, что она с самого начала построена и организована для того, чтобы служить предтечей и исходом для всех других частей света.

Европа есть широкое продолжение центральной Азии; по мере распространения своего на запад, она все более и более развивает своебытные географические формы. При относительно роскошнейшем богатстве своих ветвей она превосходит восточную соседственную с ней часть света еще тем, что в ней никакая препятствующая центральная форма не устанавливает между ветвями ее совершенной взаимной отдельности. Это сделало возможным уравнительное, гармоническое развитие этого многосложного земного индивидуала. Развитие это с самого начала определило характер его культуры, и в ней дало гармонии форм преобладание над материальной силой. Поэтому Европе, меньшей из частей света, суждено было обладать самою большею из них. Как Азия, простертая по всем трем поясам, превосходящая все страны массою и дарами природы, получила в удел такие пластические формы, что могла с самого начала земной жизни, не беднея сама, осыпать все соседственные части света естественными своими богатствами, так Европа в своих меньших и более доступных землях, лежащих только в умеренном поясе, в своих роскошно разветвленных морских и пластических формах, состоящих во взаимной связи, хотя лишена крайностей и роскошных даров Азии, но именно поэтому одарена большей приимчивостью для всего чужого и - по свойству своих мастерских и по энергии своих народных племен в переработке своеземного – устроена и предназначена к тому, чтобы естественные благоприятные условия в культурном характере своей местности возвысить в гуманную цивилизацию, которая внутренней своей гармонией и переходным характером в свою очередь наиболее доступна для всех и должна быть принята всеми другими народными племенами пространной земной планеты. Что такое влияние бесконечного разнообразия форм этой стороны земной поверхности в индивидуальном их развитии и гармоническом уравнении действительно выказалось в ходе всемирной истории, то довольно известно. Но в истории обыкновенно одному человеку, а в этом явлении – Европейцу, приписывают всю честь, которая только отчасти принадлежит ему. А потому историки обыкновенно мало обращают внимания на то, что уже с самого начала мира явления эти везде выходили как следствие из самого устройства поверхности нашей планеты. Из множества светлых пунктов мы для краткости выставим здесь только три характеристических свойства основной формы Европы, именно береговое ее развитие, северное разветвление и свойства ее островов.

Береговое развитие Европы в сравнении с ее поверхностью самое большое из всех частей света. Если Азия, впятеро большая против Европы, имеет их 7000, Африка, втрое большая, только 3800 геогр. миль, то береговая линия Европы в 5400 миль может обогнуть даже наибольший экваториальный круг земли; а из этого следует, что Европа, даже лежа в середине великого материкового полушария, мира суши, по своему разнообразному разветвлению к стороне внутренних морских путей изо всех стран Старого света состоит в относительно наибольшем прикосновении с водным полушарием, с миром влажной стихии. К этому присовокупляется еще благоприятное ее положение относительно морских течений и ветров, а также обилие в ней бухт и гаваней. Доступность Европы, естественное следствие ее разветвления, доставила ей обладание всепреодолевающим искусством мореплавания и власть надо всеми океанами. В этом отношении в настоящее время первое место занимает обильная гаванями и роскошно разветвленная группа Великобритании и Ирландии, так же как в древности самый богатый по развитию берегов полуостров классического мира, Греция, в цветущий свой период мог приобрести власть над замкнутыми водами Средиземного моря.

Разделение северных берегов Европы внутренними морями, Балтийским и Немецким, а также глубоко входящими водами Белого моря на полуострова, острова Скандинавии и соседние с ней земли упрочило северной стороне этой части света столь же богатое развитие, как в южной три красивые и роскошно одаренные полуострова, Греция, Италия и Испания. Этим Скандинавским миром Европа получила значительное преимущество перед соседственной Азией, которой север, ровная Сибирская низменность, вовсе лишенная подобного разветвления, при совершенной отдельности своей от более развитого Южноазиатского мира и при двояко невыгодном полярном положении у склона высокой Центральной Азии, вечной родины кочевых народов, не имела в естественных условиях достаточных способов и побуждений к прогрессу в развитии и цивилизации и должна была в этом отношении подчиниться влиянию Северо-Восточной Европы.

Наконец, и острова Европы в сравнении с островами других частей света также имеют важные преимущества, ибо, как острова прибрежные, подлежа континентальному влиянию, они служат как бы спутниками и морскими продолжениями самого материка (как станции его в море), а тем чрезвычайно способствуют обогащению и процветанию целого. Потому что при относительно большой величине в сравнении со стволом и ветвями Европы, они представляют обширные пространства с весьма выгодным образованием поверхности для многочисленного народонаселения и культурных отношений; а эти последние по аналогии своей с такими же отношениями противоположных, соответственных берегов должны были много способствовать тому, чтобы не только пространственно удвоить, но еще и по содержанию бесконечно возвысить и обогатить местное развитие гражданственности. Это не мелкие острова, не далеко вытянутые океанические цепи скал, не труднодоступные пустынные конические вершины; южная Англия есть естественное, подобно устроенное, продолжение северной Франции, так же Сицилия – Калабрии Капдия – Морей и т.д. Коротко сказать, представим себе, что Великобританская группа исчезла с карты Северо-Западной Европы. Как бедна сделалась бы тогда история туземного и заморского развития. Без Зеландии и Фионии полуостров Ютландия сделался бы пустынною песчаною косою. В древние времена история Рима и Италии без Сицилийской житницы сделалась бы совершенно другой; а в Крите Эгейские и Ионийские группы островов проложили мосты цивилизации из Ионии и Малой Азии в Грецию и Гесперию.

Здесь нас завело бы слишком далеко, если бы мы стали вникать в последствия совершенного отсутствия островов у берегов Африки, которым не принадлежит даже и огромный Мадагаскар как остров, слишком удаленный от них морскими течениями, а потому уже океанический. Также не войдем мы в подробности слишком большого обилия островов в юго-восточном Малайском, морском продолжении Азии, именно в за-Индийской, Зондско-Австралийской группе. Эта группа самая богатая индивидуальным развитием и самая большая на земном шаре. В треугольном своем протяжении она занимает пространство, равное Европе, и в длинном ряду Малых Зондских островов перекидывает непрерывный мост в северную Новую Голландию и Новую Гвинею. По положению своему между двумя материками на севере и юге мост этот представляет некоторое сходство со сплошным Панамским перешейком в Америке. Мы заметим только, что эти тесно столпившиеся богатейшие и колоссальные острова по свойствам своим предназначены составлять особую островную часть света с своеродным народонаселением, именно племенем Малайским (в Зондской Полинезии), и быть совершенно самостоятельными; а потому они не должны считаться оторванными, зависимыми членами соседственного с ними материка и береговых его ветвей. Вследствие этой самостоятельности островов, несмотря на близость их к берегам Азии, здесь берега менее обогащались от них, чем в других местностях от прибрежных, более зависимых островов.

Замечание, сделанное уже Страбоном касательно Сицилии, что ветви материков, а особенно острова, суть самые роскошно наделенные части земли, совершенно подтверждается в этой группе островов, от Цейлона до Новой Гвинеи; ибо каждый из них в отдельности является как будто особенным характеристическим сокровищем природы для споспешествования великому ходу развития планетных всемирных сношений в экваториальном поясе земли. Таковы белые слоны, жемчуг, коричные леса и рубины на Цейлоне; самые колоссальные животные из породы носорогов, тапиров, орангутангов и самые драгоценные красильные вещества и сорта дерева на Суматре; на Банке богатейшие копи оловянных руд; таков Борнео, это земля золота, алмазов и сотни иных драгоценностей; Ява уже при Птоломее – родина ячменя, с богатейшими продуктами из жизненных потребностей, каковы зерновой хлеб, хлебное дерево, сахарный тростник; другие острова, каждый с особым родом пряных зелий, до известных Молукков и Новой Гвинеи, где настоящее камфарное дерево, саговые пальмы, пальмовый капустник, самые дорогие продукты, употребляемые в пищу, райские птицы и столь многие другие произведения всех трех царств природы имеют свою особенную, искони местно-исключительную, не переходящую на континент Азии, совершенно индивидуальную родину. Если б там, где физическая жизнь земного шара проявляется с величайшей мощью (в теснейшем союзе и мира вод, и суши, и тропической природы, с роскошнейшими произведениями всех царств), в наиболее одаренной местности планеты должна была существовать и высочайшая степень культурного развития народов, то, наверное, это было бы здесь. Но закон, управляющий силами духа, не тождествен с законом физики телесного мира.

Если бы подобное разделение на острова без всякой континентальной связи было общим началом при распределении земной поверхности, как мы видим это здесь в высочайшей степени (тогда Европейский материк в 150.000 кв. миль распался бы на каких-нибудь 15 больших островов, как Борнео, Суматра, Целебес, или как поверхность Анадолии или Испании), то, конечно, это произвело бы совершенное отсутствие связи между народами. В очертании Европы мы находим, напротив, осуществленным между ее членами самое выгодное взаимное соприкосновение и проникновение, а также самое совершенное уравнение противоположностей жидких и твердых форм на всей поверхности планеты; притом в ней мы не находим невыгодных последствий того излишнего разделения и расторжения Зондского мира, которое показывает совершенную противоположность отсутствию всякого деления и величайшему сосредоточению масс. Эти две крайности в географических формах: чрезмерная истерзанность земной коры в Полинезии, а равно и самое сплошное скопление толщ в Африке, – обе различно, даже противоположно действовали на естественные и народные отношения, но обе долженствовали иметь препятствующее, вредное влияние на развитие первобытных своих обитателей. Там, в месте наибольшего раздробления, на островах Зондской группы живут народы Малайского племени, наиболее терзаемые взаимной враждою; здесь, при величайшем скоплении масс, и величайшее скопление черного народонаселения среди однообразнейшей природы, с наименьшим и самым однообразным развитием.

И то, и другое – относительно менее выгодные формы для первоначального развития народов из состояния грубости; между обеими этими крайностями, касательно упомянутых форм не стеснительно, а напротив - выгодно, поставлена была Европа. Как от этого дара, так вместе от своей менее обширной, удобнейшей для обозрения и потому ранее подчинившейся историческому влиянию поверхности, от развития своих берегов, разветвления материка, от своих островов – Европа кроме вышеупомянутых назначений получила еще в удел усовершенствовать все пространственные природные условия, чтобы как можно ранее осуществить условленную в первоначальном ее устройстве планетную мировую ее цель. Именно, чтобы этот земной индивидуал, по-видимому беднейший природными сокровищами, сделался перерабатывающей мастерской всех даров и преданий древнего мира, а также и умственно возмужавшей современной народной деятельности, объемлющей и организующей весь род человеческий, и именно во второй половине веков уже для всего великого дома воспитания в Старом и Новом свете. Мастерская эта была ко всему наиболее восприимчивой, а потому она научила и двигаться с возможно меньшей зависимостью от сил природы и естественных преград в особых местностях земного шара; да и народонаселение ее могло развиться наиболее гуманно.

В причинной связи явлений природы и истории, с принятием высшего назначения планеты, которое именно проявляется в упомянутом историческом движении, мы должны предположить в ней и высшую планетную, а не одну физическую организацию. Конечно, она существенно отлична от устройства живущих и движущихся на ней организмов, предназначенных существовать только короткое время, тогда как сама она должна пережить их на все время земного бытия, на веки веков. Итак, если извлеченная из других созерцаний сфера человеческих понятий не удовлетворяется будто бы безобразным хаотическим видом поверхности нашей земной родины, если вид этот действует возмутительно на наше непосредственное чувство, то причина этого не есть недостаток систематического устройства пространственных ее отношений, а трудность исследовать его в глубинах бытия.

Именно в неравенстве поверхностей и несходстве форм, в видимом для неопытного ума смешении и беспорядке заключается тайна систематического, внутреннего, высшего планетного устройства бесконечно разнообразных сил и их невидимых взаимно перекрещивающихся действий. Посредством их-то именно природа и история оказывают свое образовательное влияние. Это влияние некоторым образом сходствует с физиологической деятельностью, условливающей жизнь органическую в растениях и животных.

Именно в разнообразном распределении и неравном протяжении земных и водных поверхностей, а также в необходимо оттого проистекающих переменных температурах и по-видимому неправильных движениях ветра, кроме иных вышеупомянутых явлений, заключается систематическая причина их всестороннего, всепроникающего, взаимного друг на друга влияния. В неравных величинах поверхности частей света должно видеть причину силы их народонаселения и господствующего их влияния. В видимом случайном накоплении масс проявляется высший космический закон мирового устройства, который должен был определить весь ход развития человечества. В кажущейся только физической отдельности Старого света от Нового и континентов от островов заключается именно побуждение к всестороннему сближению; в неравном богатстве местностей – многоразличные поводы к развитию и всемирной торговле, в ограниченной величине и гармонии невидных форм Европы – условие властительного ее величия и политического совершенства.

В числах могут быть выражены только непосредственно материальные отношения, например: Европа составляет 1/3 Азии, несколько более 1/3 Африки; Америка по величине занимает среднее между ними место; Австралия меньше Европы, которая составляет около 1/15 поверхности больших материков и около 1/20 всей суши с островами. Но не эти общие пространственные отношения решали историческую судьбу частей света; сюда входят еще частные отношения и их организация, ибо ведь во второй половине веков одна двадцатая сделалась величиною, господствующей над остальными девятнадцатью двадцатыми.

Между различными условиями этого явления одно из важнейших для пространственных отношений есть форма, и именно различие частей света по взаимному отношению в них кряжа, ветвей и островов, что можно приблизительно выразить следующими числами:

ствол ветви острова в Африке 1 0 1/50 в Азии 4 1 1/8 в Европе 2 1 1/20

Но это только формулы, кратчайшие выражения, которыми можно обозначать физическое значение различных пространств земного шара по горизонтальным очертаниям его поверхности; для их сравнения мы не имеем еще определенного канона.

Совершенно другие отношения в пространственном своем развитии представляет Америка, Новый свет, как земной индивидуал. Повторяя в себе противоположности и подобия форм Старого света, она соединила их в других нормальных направлениях, не с востока на запад, а с севера на юг. Уже прежде в характеристике целого мы показали, как север Америки своим богатым полярным и северо-восточным разветвлением далеко превосходит северную Азию, Сибирь. Мы видели, как вся она, по внутреннему своему орографическому и гидрографическому развитию и по направленным во все стороны речным системам из общих мест истока без преграждающих форм возвышенностей, по своим внутренним морям на севере и юге, получила на долю большую аналогию с Европою. Мы видели, что роскошный береговой мир ее со множеством островов лежит на Атлантической, следственно Европейской стороне Старого света; сверх того и морские течения, эти первые руководители народов на морях, двояким путем, туда и обратно, поставляли оба Североатлантических побережья в естественную взаимную связь. На этот раз мы приведем только несколько общих выводов для заключения нынешних наших соображений.

По морскому своему положению Северная Америка предназначена была к многократному открытию мореплавателями из Европы (а не из Азии), но из последней через соседние полярные страны, может быть, перешло в нее народонаселение. По богатству в хороших гаванях, по множеству островов и по положению берегов к северо-восточной Атлантической стороне, следственно к западу Европы, имея с нею подобные температуры, восточный берег Америки преимущественно устроен для принятия европейской образованности. Ровная, невысокая местность Североамериканского ствола, внутренних стран Северной Америки, похожая на Европейскую, с уступами, отлого понижающимися во все стороны от одной общей средины, могла везде без преград упрочить этой образованности поступательное движение ее с востока на запад.

Уступы судоходных речных систем, постепенно спускающиеся к стороне полярной, до многочисленных островов и полуостровов в полярном море, наводят на мысль, что эта часть земного шара еще более, чем Европа, получила призвание всех ранее и всех далее распространить человеческую образованность на севере земли. Уже теперь, в такой короткий период времени, цивилизация на западном берегу Гренландской группы проникла до 70° с.ш.; по тамошним ледяным морям каждый год носятся рыболовы и целые флоты рыболовных судов; доныне существующие естественные преграды по прошествии веков, вероятно, будут побеждены искусством и цивилизацией.

Так прежде бывшая terra incognita, южная оконечность Австралии, оказалась сборным пунктом величайшего богатства гаваней на малейшем участке поверхности земного шара, с Тасманийскою группою в середине, с ближайшими окружающими ее гаванями и бухтами, местность эта давно была уготована и организована для того, чтобы в течение немногих десятилетий вдруг оживить южное полушарие даже в отдаленнейших его краях. Но все это только вследствие европейского влияния.

Северу Азии сама природа указала получить начатки своей цивилизации прежде всего из местности истока его рек, из центральной Азии, вместе с первыми обитателями. Впоследствии из восточной Европы должны были передаться ему успехи образованности этой части света, потому что меридианный хребет Уральской системы не составлял здесь преграды, а напротив, металлическими своими сокровищами еще способствовал этим успехам. Пространственные отношения и мировое положение были также причинами, некогда способствовавшими развитию южной Европы от влияния запада Азии чрез Средиземное море, равномерно омывающее внутренние страны трех материков. Но это было отношение временное; в новейшие времена оно сделалось даже обратным для Леванта.

Каждой из частей света как органу планетного организма по образованию и положению их с самого начала досталось на долю известное отправление в ходе всемирного развития.

Азия в южных и восточных своих частях для высшего развития не получила ничего, кроме собственных своих берегов, там где они наиболее разветвлены. Поэтому в течение стольких тысячелетий Индийский мир служил здесь великою живительной приманкой для народов.

Форма счастливого разветвления трех полуостровов южной Азии, обоих Индийских и Аравийского, в меньшем масштабе повторяется на юге Европы в трех иначе устроенных ее полуостровах: Итальянском в середине, Греческом и Испанском по краям. Только эти лежат уже не под тропиками, близ экватора, а 20 градусами отодвинуты далее в умеренный пояс, а потому влияние их на совершенно другие страны, народы и идеи долженствовало быть совсем иное.

Обе группы, одна в юго-восточной Азии и другая западнейшая, в южной Европе, каждая из трех прекрасных полуостровов с индивидуальными, и вместе общими, физическими и духовными дарами, принадлежат к величайшим преимуществам южных оконечностей земли. В них Азия в жарком поясе, а Европа в умеренном получили для начатков человеческой истории самое удобное и выгодное устройство по разветвлению и развитию местных земных форм. Подобно этому на севере Америки и на юге Фан-Дименовой земли, или Тасмании, к стороне поясов арктического и антарктического, для грядущего времени в недрах планеты заключено покуда еще сокрытое, но уже не совсем неведомое подобное устройство, которое начинает уже обнаруживаться в зародыше.

Так же в настоящее время можно уже легко предугадать будущий перевес еще юного раздвоенного материка Америки в истинно колоссальном меридианном его развитии, особенно же Северной Америки, и, во-первых, в мировом положении южных ее разветвлений, над полуостровами южной Азии и южной Европы. Это и в настоящее время делается уже заметным в элементарных чертах, а со временем должно проявиться еще гораздо блистательнее. Именно, когда южный ее сосед подобно ей научится хранить равновесие в успехах гражданственности и образования. Южные полуострова Азии, по крайней мере – отчасти, вдаются в лишенный островов, пустынный Индийский океан; южные полуострова Европы простираются большею частью к неудобной для культуры, и даже для обладания, Ливии, Алжирии, Мавритании. Напротив, перед южными ветвями Северной Америки (Каролиною, Георгией, Флоридой, Луизианой, Мексикой, Калифорнией) распростерты не менее щедро наделенные от природы соседственные противоположные побережья и даже вся лежащая за ними тропическая и полутропическая Южная Америка. В древние времена перед ранее созревшей Азией на западе лежала Европа, как восходящая ее будущность; так и там предшествующий в образовании Американский север имеет перед собой в виду на юге лучезарный мир надежды в будущем. Для обоих посредствующая группа Антильских островов с течением времени будет более способствовать их благосостоянию, чем это заметно теперь.

Вследствие внешнего устройства земного шара Америка не получила в удел преимущества Старого света в прошедшие тысячелетия, преимущества вечно нового в своих явлениях исторического развития от востока к западу, по сходным свойствами странам и температурам, из Востока в Запад, в быте народонаселения и во всякого рода отношениях и культуре; но она вознаграждена за это условленной в основном устройстве ее возможностью быстрейшего процесса развития в противоположном планетном направлении, именно к северу и югу.

Историческое уравнение этих противоположностей по всем великим изменениям климатов от одного полюса до другого, по всем умеренным и тропическим землям, с целью развить род человеческий до совершенного обладания земною его родиной, – такова новая, подлежащая разрешению, конечно трудная задача Америки в грядущих тысячелетиях. Для этого при самом начале ей были переданы в колыбель ее истории, из Старого света в наследство Новому, созданные прошедшими тысячелетиями технические способы побеждать природу.

Преимущественное богатство некоторых местностей планеты вследствие отношений формы только с течением времен может быть передано местностям не так щедро одаренным или еще не тронутым историей.

В какой мере это может совершиться вследствие постепенного хода всемирного развития, то, с одной стороны, видно в противоположности древней истории с новой. Всего поразительнее и величественнее проявляется это в оживлении и оплодотворении всей прибрежной стороны материков и океанических островов водного полушария, вследствие искусства всемирного мореплавания – одного из элементов Европейского мира культуры.

С другой стороны, большая восприимчивость и соединенная с нею способность к усовершенствованию в мире суши, именно в материковой стороне земной поверхности, сторон в собственном смысле континентальных, не оставляет никакого сомнения, что и в ней заключается возможность столь же великих переворотов посредством технических способов для новых ее отправлений в ходе развития человеческой истории.

Вопросы для самопроверки:

1. Какова, по мнению Риттера, природа влияния земной поверхности на социальный прогресс?

2. Как природа повлияла на историческое развитие различных частей света?

В чем, по мнению Риттера, причина силы народонаселения в различных частях света?

< Назад   Вперед >
Содержание