Бокль Г.Т. История цивилизации в Англии

Глава II.

Влияние физических законов на организацию общества и характер отдельных лиц

Если мы станем рассматривать, какие физические деятели имеют самое могущественное влияние на род человеческий, то найдем, что их можно подвести под четыре главные разряда, а именно: климата, пищи, почвы и общего вида природы; под последним я разумею те явления, которые хотя и представляются главнейшим образом зрению, но, через посредство этого и других чувств, дают направление сближению понятий и тем порождают в различных странах различный склад мыслей народа. К трем первым из этих четырех классов могут быть отнесены все влияния внешнего мира, имевшие постоянное влияние на человека; последний же класс или то, что я называю общим видом природы, действует главнейшим образом, возбуждая воображение человека и внушая ему те бесчисленные предрассудки, которые представляют значительное препятствие распространению знания. А так как в младенчестве народа власть предрассудков бывает неограниченна, то оказалось, что различие видов природы породило соответствующее различие в характере народов и сообщило их религии те особенности, которые при известных обстоятельствах невозможно изгладить. Другие три деятеля, а именно: климат, пища и почва не имели, сколько нам известно, такою непосредственного влияния, но отразились самыми важными последствиями в общей организации общества и породили многие из тех важных черт различия между народами, которые часто приписываются коренному различию человеческих пород. Но такое врожденное различие пород – совершенная гипотеза, между тем как несходство, происходящее от различия климата, пищи и почвы, может быть удовлетворительно объяснено; с уразумением же его должны рассеяться все препятствия, затруднявшие до сих пор изучение истории. Поэтому я намерен прежде всего рассмотреть законы этих трех главных деятелей настолько, насколько они находятся в связи с человеком в его общественном быте: проследив же действие этих законов со всей точностью, какая возможна при настоящем состоянии естествознания, я перейду к рассмотрению последнего деятеля, а именно – общего вида природы, и постараюсь указать на важнейшие черты различия между странами, происходящие от их несходства в этом отношении.

Итак, начнем с климата, пищи и почвы. Ясно, что эти три силы природы не в малой мере зависят одна от другой, т. е, существует весьма тесная связь между климатом страны и произрастающей в ней пищей, пища же сама зависит от производящей ее почвы, а также от возвышения и понижения местности, состояния атмосферы – одним словом, от всех тех условий, совокупности которых обыкновенно придается название физической географии в её обширнейшем смысле.

При существовании такой тесной связи между этими физическими деятелями следует, кажется, рассматривать их не самих по себе, а скорее по результатам их совокупного действия. Этим путем мы вдруг придем к полному пониманию всего вопроса, избегнем сбивчивости, могущей произойти от искусственного разделения явлений, которые сами по себе нераздельны, и будем в состоянии яснее видеть, до какой степени простирается замечательное влияние сил природы на судьбу человека на первых ступенях общежития.

Из всех последствий, происходящих для какого-нибудь народа от климата, пищи и почвы, самое первое и во многих отношениях самое важное есть накопление богатства. Хотя успехи знания и ускоряют, наконец, возрастание богатства, но то достоверно, что при самом зарождении общества сперва должно накопиться богатство, а потом уже может быть положено начало знанию. До тех пор, пока всякий человек занят снискивавшем того, что необходимо для существования, не может быть ни охоты, ни времени заниматься более возвышенными предметами, не может быть создана никакая наука, а возможна только разве попытка сберечь труд применением к нему тех грубых и несовершенных орудий, какие в состоянии изобрести и самый невеже народ.

В таком состоянии общества первый важный шаг вперед составляет накопление богатства, ибо без богатства не может быть досуга, а без досуга не может быть знания. Если то, что потребляет народ, всегда совершенно равняется тому, что он имеет, то не будет остатка, не будет накопляться капитал, а следовательно, не будет средств к существованию для незанятых классов. Но когда производство сильнее потребления, то образуется излишек, который по известным законам сам собой возрастает и, наконец, становится запасом, на счет которого, непосредственно или посредственно, содержится всякий, кто не производит того богатства, которым живет. Только с этого времени и делается возможным существование мыслящего класса, ибо только с этого времени начинается накопление в запас, с помощью которого люди могут пользоваться тем, чего не производили, и получают таким образом возможность предаться таким занятиям, для которых прежде, когда они находились под гнетом ежедневных потребностей, у них недоставало бы времени.

Итак, из всех важных общественных усовершенствований самым первым должно быть накопление богатства, ибо без него не может быть ни желания, ни времени, необходимых для приобретения того знания, от которого, как я докажу впоследствии, зависят успехи цивилизации. Ясно, что у совершенно невежественного народа скорость производства богатства обусловливается только физическими особенностями местности. Несколько позднее, когда уже капитализируется богатство, начинают действовать и другие причины, до тех пор прогресс может зависеть только от двух обстоятельств; во-первых – от энергии и правильности труда, а во-вторых – от вознаграждения за труд, получаемого от щедрот природы. А эти два условия составляют сами результат предшествовавших физических влияний. Вознаграждение за труд определяется плодородием почвы, самое же плодородие почвы зависит частью от примеси в ней известных химических составных частей, частью от степени орошения ее реками или другими естественными средствами, частью, наконец, от теплоты и влажности атмосферы. С другой стороны, энергия и правильность в самом труде совершенно зависят от влияния климата. Влияние это проявляется двумя различными путями. Во-первых, – что составляет весьма лажное обстоятельство – в сильные жары люди бывают не расположены и до известной степени не способны к тем деятельным занятиям, которым в более умеренном климате они предавались бы с охотой. Другое же обстоятельство, менее обращавшее на себя внимание, по одинаково важное, заключается в том, что климат действует на труд не тем только, что расслабляет или укрепляет трудящегося, но и влиянием своим на правильность образа жизни этого последнего. Так, мы находим, что ни один народ, живущий на слишком большой северной широте, никогда не имел того постоянного, неослабного трудолюбия, которым отличаются жители умеренных поясов. Причина этого становится очевидна, когда мы припомним, что в более северных странах суровость погоды, а в известные времена года и отсутствия света делает невозможность для людей продолжать их обычные занятия вне домов. Это имеет то последствие, что рабочие классы, вынуждаемые таким образом приостанавливать свои обычные занятия, делаются склоннее к неправильному образу жизни; цепь их деятельности как бы разрывается, и они теряют ту скорость, которая неизбежно приобретается продолжительным, непрерывным упражнением. Вот почему в характере такого народа замечается более причудливости и своенравия, чем в характере народа, которому климат дозволяет правильное отправление обычных занятий. И в самом деле, закон этот так силен, что мы можем различать действие его при самых противоположных обстоятельствах. Трудно представить себе большее различие в правлении, законах, религии и обычаях, как существующее между Швецией и Норвегией, с одной стороны, и Испанией и Португалией – с другой. Между тем эти четыре страны имеют одно важное общее свойство. Во всех их одинаково невозможна непрерывная земледельческая деятельность. В двух южных странах работы прерываются жаром, сухостью погоды и происходящим оттого состоянием почвы; в двух же северных то же действие производят суровость зимы и короткость дней. Вот почему эти четыре нации, при всем несходстве их в других отношениях, одинаково отличаются слабостью и непостоянством характера, представляя в этом отношении разительную противоположность с более постоянным и правильным образом жизни, преобладающим в странах, где климат не так часто заставляет рабочие классы прерывать их занятия и налагает на них в то же время необходимость более постоянной, неослабной деятельности.

Вот главные физические причины, от которых зависит производство богатства. Бывают, без сомнения, и другие обстоятельства действующие с сознательной силой и имеющие, при более развитом состоянии общества, такое же, а иногда и большее влияние, но это случается уже позднее. Рассматривая же историю богатства на его первых ступенях, мы находим совершенную зависимость от почвы и климата; почвой обуславливается вознаграждение, получаемое за данный итог труда, а климатом – энергия и постоянство самого труда. Достаточно бросить беглый взгляд на прошедшее, чтобы убедиться в огромной важности этих двух физических условий. Нет примера в истории, чтобы какая-нибудь страна цивилизовалась своими собственными средствами, без особенно благоприятного развития в ней одного из этих условий. В Азии цивилизация всегда ограничивалась тем обширным пространством, где плодородная наносная почва обеспечивала человеку ту степень богатства, без которой не может начаться умственное развитие. Эта большая полоса земли простирается, с немногими перерывами, от восточной части Южного Китая до западных берегов Малой Азии, Финикии и Палестины. К северу от этого огромного пояса тянется длинный ряд бесплодных пространств, на которые постоянно селились дикие, кочующие племена, всегда остававшиеся в бедности вследствие бесплодия почвы и не выходившие из своего нецивилизованного состояния во все время пребывания в этих местностях. До какой степени это зависело от причин физических, видно из того факта, что те же самые монгольские и татарские орды основывали и разные времена великие монархии в Китае, Индии и Персии и во всех этих случаях достигали цивилизации, нисколько не уступавшей цивилизации самых цветущих из древних государств. В плодородных долинах Южной Азии природа доставляла все материалы богатства, и там-то варварские племена впервые дошли до известной степени образованности, создали национальную литературу и установили национальный образ правления, чего не могли сделать на родине. Точно так же арабы в своей стране, благодаря сухости ее почвы, всегда оставались грубым и необразованным народом: в этом случае, как и во всех других невежество было плодом крайней бедности. Но в VII столетии они завоевали Персию, в VIII – лучшую часть Испании, в IX – Пенджаб и, наконец, почти всю Индию. Едва утверждались они в своих новых оседлостях, как в характере их, видимо, происходила большая перемена. Они, которые на своей родине были чуть-чуть не бродячими дикарями, теперь впервые получали возможность накоплять богатство и потому впервые начали делать некоторые успехи в искусствах, свойственных цивилизации. В Аравии они были просто племенем кочующих пастухов, в новых же оседлостях своих делались основателями могущественных монархий, строили города, поддерживали школы, составляли библиотеки; следы их могущества и теперь еще видны в Кордове, Багдаде и Дели. Точно такой же пример представляет прилегающая с севера к Аравии и отделяемая от нее только узким водным пространством Красного моря огромная песчаная равнина, которая, прикрывая всю Африку на одной широте, простирается к запалу до самых берегов Атлантического океана. Это громадное пространство есть так же, как в Аравии, бесплодная пустыня, и его жители так же, как и жители Аравии, не были цивилизованы и не приобретали познаний единственно потому, что не накопляли богатства. Но эта обширная пустыня в восточной части своей орошается водами Нила, разлитие которого оставляет на песке богатый наносный слой земли, дающий самое щедрое, можно сказать, изумительное вознаграждение за труд. Вот почему в местности этой скоро накоплялось богатство, за ним быстро следовало приобретение знания, и эта узкая полоса земли сделалась средоточием египетской цивилизации, – цивилизации, которая, даже за отнесением многого на долю преувеличений, все-таки представляет разительную противоположность с варварством других народов Африки, так как из них ни один не мог сам выработать своего развития или выйти до некоторой степени из невежества, на которое обрекала его бедность природы.

Эти соображения ясно доказывают, что из двух коренных причин цивилизации самое большое влияние в древнем мире имело плодородие почвы. В европейской же цивилизации наибольшую силу действия обнаружила другая важная причина, а именно климат; и этот последний имеет, как мы видели, влияние частью на способность работники к работе, частью же на правильность его образа жизни. Различие действия замечательно соответствовало различию причин. Хотя всякой цивилизации должно предшествовать накопление богатства, но дальнейшие последствия накопления не в малой мере зависят от условий, при которых оно происходило. В Азии и Африке условие составляла плодородная почва, дававшая щедрое вознаграждение за труд; в Европе это был климат, благоприятствовавший более успешному труду. В первом случае результат зависит от отношения между почвой и ее продуктом, другими словами, от простого действия одной части внешней природы на другую. В последнем же случае он зависит от отношения между климатом и работником, т. е. от действия внешней природы не на самое себя, а на человека. Из этих двух родов отношений первый, как менее сложный, менее подвержен нарушению и потому ранее возымел действие. Отсюда произошло, что на пути цивилизации первые шаги неоспоримо принадлежат самым плодородным странам Азии и Африки. Но, несмотря на то что цивилизация этих стран была самой ранней, она далеко не была самой лучшей, ни самой прочной. В силу обстоятельств, которые я вскоре объясню, единственный вполне деятельный прогресс зависит не от благости природы, а от энергии человека. Вот почему европейская цивилизация, которая на своих первых ступенях находилась в зависимости от климата, обнаружила способность к развитию, неслыханную в цивилизациях, возникших под влиянием почвы. Ибо силы природы, несмотря на их кажущееся величие, ограничены и неподвижны; по крайней мере мы не имеем ни малейшего доказательства, чтобы они когда-либо увеличивались или были способны увеличиться. Силы же человека, насколько можно заключить из опыта и аналогии, неограниченны; у нас нет никаких данных для назначения даже гадательного предела, на котором ум человеческий должен был бы по необходимости остановиться. А как такая способность духа увеличивать свои собственные средства составляет особенность, свойственную только человеку и притом отличающую его от так называемой внешней природы, то очевидно, что влияние климата, дающего человеку богатство посредством возбуждения его к труду, более благоприятно для дальнейшего развития человека, чем влияние почвы, которая тоже дает ему богатство, по делает это не посредством возбуждения в нем энергии, а в силу чисто физического отношения между свойствами почвы и количеством или качеством плода, который она производит почти сама собою.

Таково различие между влиянием климата и влиянием почвы на производство богатства.

Вопросы для самопроверки:

1. Что, по мнению Бокля, определяет социальное развитие?

2. Что является самым первым общественным усовершенствованием?

3. В чем коренится причина цивилизации в древности?

4. Каково значение климата в развитии цивилизации?

< Назад   Вперед >
Содержание