«Сильное государство» и субъектность России

Общим местом является и утверждение о сильном государстве, якобы органически присущем всем этапам русской истории. Представляется, что и в этом случае происходит подмена понятий, т.е. под «силой» государства понимается сила репрессивного аппарата, который, хотя и является важной составной частью сложного образования под названием «государство», но отнюдь не исчерпывающей его. Если под «силой» государства понимать безусловное выполнение законов подавляющим большинством населения -сознательно или под страхом наказания - то, в силу национальной специфики, следует признать, что такого в отечественной истории не было. Тезис о том, что «несовершенство российских законов компенсируется их несоблюдением на местах», имеет не меньшую популярность, чем расхожее положение о «дураках и дорогах».

Бывали периоды кровавые и беспощадные — Иван Грозный, Петр I, коммунистический режим с 1918 по 1953 гг.; периоды кризисные — смутное время, конец ХVII в., середина 80-х — конец 90- х гг. ХХ в.; периоды стагнации — конец ХIХ в., середина 60-х — середина 80-х гг. ХХ в. и т.д. Но заявления о верховенстве закона, будь то при Екатерине II, Александре II или М. Горбачеве, оставались декларациями, без реального потенциала для воплощения в жизнь. Пожалуй, лишь сейчас, впервые у страны появились реальные материальные предпосылки реализации этой идеи и создания действительного сильного государства. Успех во многом будет определяться политической волей руководства страны, в частности, в борьбе с разъедающей государственные устои коррупцией.

Вызывает удивление и ничем не обоснованное стремление к пересмотру устоявшихся исторических оценок. Когда говорят о том, что в начале ХХ века Россия позволила вовлечь себя в конфронтационную логику европейской политики, которая привела к трагедии Первой мировой войны, то, следуя этой логике, необходимо признать, что Россия являлась не столько субъектом мировой политики, имевшим свои конкретные интересы — Галиция, Западная Армения, Проливы и т.д., сколько объектом приложения внешних сил.

В одной из публикаций С. Лавров отметил, что основная масса событий происходит на Ближнем и Среднем Востоке и имеет межцивилизационное измерение. Действительно, ситуация в Афганистане и Ираке, постоянно чреватое кризисом положение Палестине и Ливане, ядерная программа Ирана имеют непосредственное отношение к национальной безопасности России. При этом, однако, не следует придавать этим, безусловно важным, событиям вселенский масштаб. Необходимо предусмотреть любые варианты с тем, чтобы обеспечить устойчивое развитие энергетического сектора России вне зависимости от даже гипотетического вывода энергоресурсов Ближнего и Среднего Востока за скобки в глобальном энергетическом балансе. После войны в октябре 1973 г. арабские экспортеры уже попытались «вывести себя за скобки», объявив об эмбарго на поставки нефти в США, однако уже в марте 1974 г. эта акция была прекращена.

Ущерб, понесенный обеими сторонами, был весьма значителен, но, как помнится, экономика СССР, в том числе и энергетический комплекс, особых потрясений не испытал, скорее происходило обратное.

Если обратиться к действующей Концепции внешней политики, то в ней, как представляется, совершенно справедливо ситуация на Ближнем Востоке не относится к числу первоочередных задач, уступая по значимости таким сюжетам как отношения со странами СНГ, Евросоюзом, США, КНР и другим.

К числу спорных новаций относится и суждение о том, что возросшее значение энергетического фактора сокращает удельный вес ядерного сдерживания в формуле уравнения стратегической стабильности.

Для чего, в таком случае, многие важнейшие экспортеры энергоносителей всеми правдами, а, как правило, неправдами, стремятся к получению якобы теряющего свое значение ядерного потенциала? И зачем страны, им располагающие, продолжают совершенствовать как само ядерное оружие, так и средства его доставки?

Особого внимания заслуживает положение о межцивилизационном конфликте глобального масштаба, где Россия «в силу общеизвестных причин не может принимать чью-либо сторону». Возникает вопрос, насколько был прав С. Хантинггон в своей постановке проблемы о конфликте цивилизаций. На эту тему сломано много копий, выдающиеся авторитеты высказывались «за» и «против», но, как представляется, при всей сложности этой, безусловно существующей, коллизии, мировая политическая практика, и, прежде всего, в наиболее «конфликтогенном» регионе — Ближнем и Среднем Востоке, позволяет говорить о противостоянии цивилизации и варварства. Ирония истории в том, что в обоих лагерях оказываются представители самых разных идеологических направлений, и водораздел проходит не столько между декларированными целями, сколько между средствами их достижения.

Вообще, стремление не занимать чью-либо сторону вряд ли осуществимо для государства, претендующего на лидирующую роль в складывающемся миропорядке, характерной чертой которого является способность к созданию коалиций, отвечающих четко осознанным национальным интересам, а не абстрактным идеологическим схемам. Неизбежна также ассоциация с политикой «блестящей изоляции» Великобритании ХIХ в., однако, для этого необходимо быть «мастерской мира» и обладать господством на море, чего не мог добиться даже СССР на пике своей военной мощи. На фоне практикуемых односторонних силовых решений более чем оправданным представляется акцентирование важности достижения компромисса, требующего времени и терпения, необходимости поиска решений в международно-правовом поле. При этом необходимо обозначать качественный или временной предел, за которым выше упомянутый поиск может приобрести характер печально известного «умиротворения», примером чего могут служить очередные переговоры с Ираном, заканчивающиеся ожидаемым провалом, который характеризуется как «блестящий проход на острие бритвы».

Особую популярность в публикациях соответствующего направления получило расхожее клише об утрате Россией выхода к Черному, Балтийскому морям и, потенциально, в случае передачи части или всех спорных с Японией островов, потери доступа в Тихий океан. Создается впечатление, что авторы подобных утверждений не посещали уроков географии в средней школе. Разумеется, не следует делать хорошую мину при плохой игре. Утрата значительной части балтийского и черноморского побережий привели к серьезным проблемам и заставили решать дорогостоящие и сложные проблемы «затыкания дыр» в системе ПВО, перебазирования частей, соединений и тыловых учреждений. Однако за прошедшие годы ущерб обороноспособности был в значительной степени восполнен и для столь трагического восприятия ситуации оснований, как представляется, нет. Более того, сложившаяся конфигурация позволяет предпринимать неординарные внешнеполитические инициативы, направленные на укрепление международных позиций РФ. Достаточно вспомнить многочисленные инициативы СССР конца 50-х — начала 60-х годов, которые в качественно иной ситуации могут иметь новое прочтение.

< Назад   Вперед >
Содержание