Варианты развития событий

В складывающейся ситуации в евроатлантическом регионе развитие событий может пойти по трем сценариям.

Первый сценарий – переговоры не начинаются или блокируются разного рода политическими «увязками», и все остается, как есть. Это наихудший сценарий, поскольку в этом случае происходит дальнейшая деградация режима контроля над вооружениями, распространение ядерного и других видов оружия массового уничтожения, диффузия военной силы в виде в том числе и бесконтрольной торговли оружием, попадания этого оружия в руки террористов и т.д.

Второй сценарий – переговоры начинаются, однако договор в ближайшее время не заключается, но мы выходим через этот формат на важные секторальные соглашения в области безопасности. При этом может быть заключена некая политическая декларация на манер Хельсинской, что тоже хорошо, поскольку это будет некое «зонтичное соглашение», в рамках которого переговоры могут продолжаться и дальше. Это хороший сценарий.

И третий сценарий – переговоры начинаются, но реальная европейская безопасность и новая архитектура по-прежнему выстраивается вокруг НАТО. Но с участием России. НАТО постепенно трансформируется из закрытого военного блока в миротворческую организацию коллективной безопасности, партнерство с Россией выстраивается через механизм Совета Россия – НАТО (СРН), и полную реализацию того потенциала, который заложен в Римской декларации 2002 г.

В этом случае необходима, с нашей точки зрения, серьезная трансформация Североатлантического альянса из закрытого блока в миротворческую организацию с участием России. Естественно, что и Россия в этом случае должна серьезно измениться, я имею в виду облик ее Вооруженных Сил, она должна провести соответствующую военную реформу для того, чтобы вписаться в эту новую архитектуру европейской безопасности.

Наиболее оптимальным вариантом было бы сочетание двух последних сценариев, когда параллельно с переговорами и выходом на секторальные договоренности в области европейской безопасности происходит трансформация Североатлантического альянса, и через механизм СРН, который сейчас, похоже, снова заработал, стороны выходят на новый уровень партнерства между НАТО и Россией.

В соответствии с Заявлением СРН от 28 мая 2002 года (Римская декларация), стороны договорились предпринимать усилия по сотрудничеству в широком диапазоне проблем международной безопасности. Здесь и борьба против терроризма, и кризисное регулирование, и нераспространение, и контроль над вооружениями и меры укрепления доверия, и взаимодействие в области ПРО на ТВД, и поиск и спасание на море, и сотрудничество между военными и в сфере военных реформ, и чрезвычайное гражданское планирование и реагирование, и новые угрозы и вызовы. Если все предусмотренные Римской декларацией процедуры будут неукоснительно соблюдаться, то они создадут основу для равноправного механизма взаимодействия России и НАТО в вопросах европейской безопасности.

Политика России в отношении альянса должна сейчас состоять в том, чтобы, используя имеющиеся возможности и наработки, развивать с ним сотрудничество в целях отстаивания национальных интересов, наращивания возможностей влияния на европейские и международные процессы, трансформации НАТО на выгодных нам условиях и создания предпосылок для вступления России в обновленную евроатлантическую организацию.

Трансформация – процесс длительный, он должен развиваться не импульсивно, а поэтапно и осмысленно. При этом Россия способна сама предложить концептуальные основы такой трансформации. В общих чертах они могли бы заключаться в следующем.

В доктринальной области она предполагала бы, во-первых, пересмотр провозглашенного в 1991 году принципа обороны в той части, которая предусматривает сохранение потенциала наращивания боевых возможностей блока и перенос акцентов и приоритетов на провозглашенные тогда же принципы диалога и сотрудничества. Во-вторых, отказ от подхода к России как к основному фактору риска. В-третьих, переориентацию блока от подготовки всеобщей войны, в том числе с применением ядерного оружия, на подготовку к действиям «по вызову» в интересах прежде всего миротворческих операций под эгидой Организации Объединенных Наций или политических структур европейской безопасности. И, в-четвертых, изменение сути всех стратегических и оперативно-стратегических концепций от ориентации на противоборство по линии Запад-Восток на более универсальный подход, направленный на способность к коллективному реагированию на реальные потенциальные угрозы, вызовы и риски, характерные для современной геополитической ситуации.

В области стратегического планирования первоочередными шагами по трансформации НАТО могли бы быть – отход от практики подготовки резервов, рассчитанных на затяжную войну; ограничение масштабов подготовки резервов с потребностями восполнения только сил реагирования; ограничение направленности строительства объединенных вооруженных сил НАТО только исходя из необходимости решения задач по подготовке и проведению миротворческих операций; свертывание программ развития инфраструктуры на восточном направлении, имеющим конкретную привязку к конкретным театрам военных действий. В принципе, целесообразен отказ от «нарезки» территории на театры военных действий.

Наконец, в области оперативного планирования и боевой подготовки реальной трансформации НАТО будет отвечать определение в качестве первоочередных для этой структуры миротворческих функций, выполняемых в строгом соответствии с решениями ООН (или обновленной ОБСЕ) и под ее политическим контролем.

Конечно, трудно надеяться на то, что эти вопросы составят содержание готовящейся сегодня новой Стратегической концепции альянса. Судя по сообщениям западных СМИ, ключевыми элементами концепции станут, наряду с неизменным принципом коллективной обороны и готовностью к силовым ответам на угрозы и вызовы XXI века, развернутый комплекс упреждающих мер (в том числе разведывательных и контрразведывательных), направленных на предотвращение возможного нападения на кого-либо из членов НАТО или нанесения им того или иного ущерба, включая превентивные удары. Важная роль при этом будет отведена Силам реагирования НАТО как наиболее технически продвинутым силам повышенной готовности. Не исключено, что новая концепция будет официально предусматривать — в качестве крайнего средства — применение НАТО первым ядерного оружия.

В новой стратегической концепции НАТО, видимо, найдут отражение современные взгляды на ведение боевых операций и организацию управления войсками, тезис о необходимости минимизации ущерба для гражданского населения при ведении боевых действий и т.п. Новая стратегия, по всей вероятности, будет предусматривать создание потенциала НАТО по ведению так называемых «комбинационных войн», для которых характерно одновременное и зачастую непредсказуемое сочетание нескольких или даже множественных видов противоборства, как военных, так и невоенных (например, война за ресурсы с применением обычных вооружений при наличии элементов информационно-идеологической и финансовой войн).

Особое внимание в новой концепции будет уделено асимметричным (сетевым) угрозам, таким как международный терроризм и международная преступность, а также угрозам невоенного характера (например, кибертерроризм, изменения климата, распространение опасных болезней). В число важнейших угроз, которым должно противостоять НАТО, будут, в частности, включены угроза энергетической безопасности, распространение оружия массового уничтожения и религиозный фундаментализм/экстремизм.

США будут всецело поддерживать официальное придание НАТО глобальных функций и попытаются в перспективе превратить его по существу в некое подобие «мирового полицейского», хотя во многих документах НАТО эта роль официально оспаривается. Новая стратегия будет предусматривать развертывание сотрудничества с государствами, расположенными за пределами Североатлантического региона, и не являющимися членами Альянса, в том числе возможность поддержки ими натовских операций. Это касается прежде всего таких идеологически близких НАТО стран, как Япония, Австралия и Новая Зеландия. Новая стратегия будет также предусматривать, что «двери НАТО» будут оставаться открытыми для новых членов. В новую стратегию войдут тезисы о необходимости защиты «западных ценностей», демократии и прав человека.

Новая стратегия будет содержать дежурные положения о сотрудничестве с международными институтами и реверансы в отношении Устава ООН, однако одновременно (например, под предлогом конца Вестфальской системы и эрозии роли международного права в современном мире) она будет исходить и из возможности жесткого применения силы без санкции Совета Безопасности ООН там и тогда, когда НАТО сочтет это необходимым.

Все эти потенциальные «новации» вряд ли можно назвать подлинной трансформацией НАТО в сторону европейской системы коллективной безопасности. Сомнительно, что они будут приветствоваться Россией и способствовать ее партнерским отношениям с альянсом.

Что нужно для того, чтобы дать старт реальному процессу трансформации НАТО? Для этого нужно, чтобы Европа отказалась от «натоцентризма» и совершила интеллектуальное усилие в смысле пересмотра своего, порой, предвзятого, а порой, настороженного отношения к России. При этом мы, конечно, не должны забывать, что важнейшим актором в европейской безопасности являются Соединенные Штаты Америки, и если с ними по поводу трансформации НАТО договориться не удастся, то новая архитектура, конечно, не состоится.

Но и Россия должна сделать некоторые встречные шаги, пересмотрев в ряде аспектов свое негативное отношение к НАТО. Сегодня требуется полная деидеологизация наших отношений с альянсом в контексте широкого и одновременно прагматичного видения международных процессов, протекающих в Европе и в мире в целом, а также в контексте правильного понимания наших национальных интересов.

Для успеха предстоящих переговоров недопустимо то, что на дипломатическом языке называется политическими увязками (linkage). А наши западные партнеры нередко пытаются их делать. Например, увязывать перспективу переговоров о новой архитектуре европейской безопасности с признанием Россией независимости Южной Осетии и Абхазии. Это означает дипломатический тупик в обсуждении инициативы Президента РФ. Поскольку эта ситуация, очевидно, необратима: в России даже в кошмарном сне никто не может себе представить, что наше государство отзовет свое решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. Как подчеркнул министр иностранных дел РФ С.Лавров на пресс-конференции по итогам Ежегодной конференции ОБСЕ по обзору проблем в области безопасности 23 июня 2009 г., «многие страны стремятся выдвигать в наш адрес требования, пожелания о необходимости отозвать все решения, которые были приняты российским руководством о признании независимости Южной Осетии и Абхазии, и тогда, мол, будем обсуждать все остальное. Понятно, что это искусственная увязка».

Возникает и такой вопрос: следует ли выстраивать радикальную альтернативу существующей системе или же стремиться к тому, чтобы отремонтировать имеющуюся архитектуру? На этот вопрос ответа нет, он должен сложиться в ходе переговоров, паче чаяния они начнутся. Но нельзя в одночасье и «до основания» разрушать старое для того, чтобы создать новое. Надо строить новый дом, не разрушая старый, иначе мы останемся вообще без дома. Нужно сделать попытку не радикально изменить мир, а постараться его усовершенствовать. Как говорил Артур Шопенгауэр: «Тот, кто пришел в этот мир для того, чтобы его изменить, должен быть рад, что ему удалось унести ноги»

< Назад   Вперед >
Содержание