3. Роль иных субъектов модернизации

Переходя к другим политическим субъектам нашей модернизации, скажу лишь следующее. Наше нынешнее Федеральное Собрание и местные представительные органы власти – субъекты, как известно, подневольные, безропотно выполняющие волю вертикали власти: тандема, губернаторов, мэров и поэтому до декабрьских выборов в Госдуму (да и потом, пожалуй, не стоит ожидать каких-то сюрпризов и самостоятельности с их стороны. Другое дело, как картина изменится после этих выборов.

Ускоренное (если не стремительное) создание Общероссийского народного фронта (ОНФ), начавшееся сразу же после выступления Владимира Путина 6 мая 2011 г. в Волгограде на межрегиональной конференции «Единой России» и «Стратегия социально-экономического развития Юга России до 2020 года»,заметно, но, на мой взгляд, не радикально, изменили политический ландшафт России. Не радикально потому, что в ОНФ «Единая Россия», без сомнения, сохранит главенствующие позиции. А те примерно 15 общественных организаций, которые будут ее «приводными ремнями», окажутся в роли ведомых. Предполагается, что ОНФ значительно расширит электоральные возможности ЕР во время думских выборов в декабре 2011 года, на которых ЕР хотелось бы, как мне представляется, сохранить принципиально важное для всей нынешней конструкции власти конституционное большинство в нижней палате парламента.

Но ОНФ также значительно усилит электоральные возможности Владимира Путина, если он изъявит желание избираться в президенты. Поэтому если представительство союзников ЕР по ОНФ в Госдуме будет значительным (речь шла о том, чтобы в единый список кандидатов включить 150 представителей от организаций, вступающих с ЕР в единый фронт), то депутатский «ковер» станет значительно более цветистым, а конфигурация сил – сложнее. И роль Думы в политической жизни страны, очевидно, тоже переменится .

Идея создания ОНФ была поддержана Дмитрием Медведевым, который заявил, что подобные организации могут быть созданы и другими.

Наряду с созданием ОНФ Путин объявил в Волгограде и об образовании Агентства стратегических инициатив (АСИ). Предполагается, что к 2012 году АСИ может получить статус госведомства, которое возьмет на себя часть функций Минэкономики и Минобрнауки, будет согласовывать работу «инновационных» подразделений в большинстве ведомств и координировать работу ряда наученных госпрограмм и федеральных целевых программ. Путин предложил эту идею, которая, по его мнению, «фактически станет лифтом и для проектов, и для людей, которым немного не хватает для того, чтобы сделать качественный рывок». Проект АСИ выглядит как премьерская альтернатива аналогичным инициативам президента Дмитрия Медведева (фонд «Сколково», президентская комиссия по модернизации и т.д.) .

На следующий субъект – государственный аппарат – также мало надежды. Хотя бы потому, что малоэффективный и насквозь коррумпированный. Более того, давно замечено, что бюрократия – государство в государстве, которое в определенных условиях может быть мощным инструментом политической элиты в проведении ее политики, а в других условиях – не только ее тормозом, но и преградой, а то и могильщиком. И дело не только в том, в какой степени государственная бюрократия заинтересована в проведении преобразований и модернизации в особенности. К слову сказать, ни одна бюрократия, ни в одной стране никогда объективно не заинтересована в радикальных переменах, т.е. в основательной модернизации. Она, наоборот, заинтересована в сохранении статус-кво, которое для нее и щит и броня. Бюрократия работает по действующим законам, подзаконным актам, инструкциям, регламентам, а реформы и тем более модернизация, строящаяся на радикальных преобразованиях, уничтожают привычную для нее среду обитания. Поэтому государственная бюрократия и модернизация – естественные и объективные антагонисты. При устойчивой политической системе бюрократия обретает именно ту среду обитания и ту твердую почву под ногами, которые являются для нее наиболее комфортными, и в которых она может объективно быть эффективной. Трансформирующаяся система для нее первый враг.

Поскольку нам до устойчивой системы далеко, постольку возникает сложный, если не сказать судьбоносный вопрос: что делать с нашей более чем миллионной армией чиновников? Надо ведь, чтобы она была союзницей модернизации, ее проводником, но никак не противником. Оставляю вопрос открытым, так как тема «Государственная бюрократия и модернизация» – отдельная большая и многоаспектная тема, требующая специального рассмотрения. Тем не менее, сошлюсь на одну статью, автором которой является известный российский политолог Вячеслав Никонов, не так давно ставший деканом факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова. В ней немало интересных констатаций и идей. Основной пафос размышлений Никонова состоит в том, что российскую систему подготовки кадров государственного управления «необходимо максимально модернизировать, приблизив к той модели, которая давно существует в наиболее развитых странах и доказала свою способность производить на свет состоявшихся руководителей государств, госорганов, большого бизнеса» .

В общем для того чтобы быть инструментом модернизации, российская бюрократия сама должна быть модернизирована. На как – вот вопрос. Определенная надежда в этой связи возлагается, как мне представляется, на реформу системы МВД, на превращение милиции в полицию. У этого эксперимента, надо полагать, будет и продолжение, касающееся других силовых структур.

Переходя к следующему субъекту модернизации – политической элите, отмечу лишь, во-первых, то, что теме формирования адекватной новым потребностям России элиты посвящено уже немало различных трудов-монографий, научных статей и диссертаций .

Специального обсуждения заслуживает и тема «Партии и партийная система современной России и их роль в модернизации страны». Наша нынешняя ситуация с этими субъектами модернизации такова, что в лучшем случае они могут быть инструментами модернизации, хотя в развитых странах Запада именно партии и в целом партийная система и через свои программы и через конкретную деятельность в период нахождения у власти являются генераторами и двигателями модернизации политической и экономической систем и общества в целом.

Нашим ведущим четырем партиям, представленным в Госдуме – Единой России, Справедливой России, КПРФ и ЛДПР – до этого еще очень далеко. Именно партийная система, воспринимая импульсы, идущие от общества, должна задавать тон в инновационном обновлении общественной и государственной жизни.

Чтобы это могло у нас состояться, роль партий и партийной системы должна радикальным образом поменяться. Из служанок вертикали власти и прежде всего президентской администрации они должны превратиться в самостоятельные субъекты политической жизни. До этого, повторяю, еще очень далеко.

Завершая, отмечу следующее. Наши политические субъекты (за исключением властного тандема) еще не находятся в том качественном состоянии, чтобы быть генераторами и двигателями системной модернизации. И государственный механизм, и элиты, и партии в купе с партийной системой сами нуждаются в модернизации. Кто и как это сделает – отдельный вопрос. Отсюда следует достаточно пессимистический вывод о том, что перспективы современной российской модернизации достаточно туманны. Конечно, не только по причине состояния субъектов модернизации, но и многим другим, заслуживающим отдельного анализа. И отвечая на вопрос, поставленный в названии данной брошюры, миф или реальность модернизация России, надо честно признать, что пока это больше миф. Но этот миф обязательно должен стать реальностью. Потому что на карту поставлена ни много, ни мало – судьба России

< Назад
Содержание