Стремление «жить на халяву»

Справедливость и равенство. С. Колм указывает два основных типа равенства: «Справедливость — это равенство в реализации индивидуальных целей материального благосостояния, пользы и счастья, а равенство есть равенство свободы»246. При этом возникает две кардинальные проблемы: можно ли сравнивать индивидов по критерию реализации целей? если сравнение невозможно, то каковы суррогаты равенства? Вторая проблема порождает дополнительные вопросы: как быть, если в результате неравенства положение индивидов лучше, чем при равенстве? что делать при невозможности равенства? Ответ на второй вопрос связан с концепцией практической справедливости: «Речь идет о выборе состояния, при котором наименее преуспевшие индивиды наиболее удовлетворены. При наличии нескольких решений делается выбор состояния, которое наиболее удовлетворяет следующего наименее преуспевшего индивида, и т. п. Практическая справедливость эквивалентна справедливости равенства, свободного от ранее описанных дефектов»29'.

Для сравнения индивидов предлагается понятие фундаментальных преференций. Индивиды при оценке собственного благополучия нередко довольны тем, что у них есть. Обычно люди не хотят быть бедными и страдать, но желают господствовать над природой, получать образование, опыт и приобщаться к культуре с наименьшими затратами. Если довести эти оценки и желания до логического конца, то конечные преференции равны для всех индивидов, поскольку предметами выбора оказываются специфические свойства индивидов: «Такие идентичные всеобщие преференции мы называем фундаментальными преференциями. Они вытекают из факта: мы обычно считаем данного индивида более довольным и счастливым по сравнению с другим. А если такое суждение высказать не-'! возможно, то у нас нет информации о самочувствии данных i. индивидов. Фундаментальные преференции придают смысл определениям: этот индивид реализовал свои цели лучше других; этот индивид более доволен (счастлив) по сравнению с • другими»298.

; Экономическое равенство выражается в принципе: никто не хочет чужого взамен своего. Этот принцип связан с индивидуальным рациональным выбором в экономической сфере. Такое равенство : тождественно равенству свободы. Равенство сфер выбора имплицирует указанные критерии. Любой индивид делает выбор доли своего, которая идентична доле чужого. Если никто не желает чужой собственности взамен своей, то свободный выбор индивидов соответствует правилам конкретных сфер выбора и общего распределения, поскольку множество частей своего является одной из них. Итак, равенство свободы базируется на равенстве основных свобод, средств, доходов, имущества, власти. Это равенство вы->, ражено в понятии первичных благ Ролза, которые определяются настолько широко, что учитывают индивидуальные возможности и способности. Возможности рынка — это форма равенства продажи товаров и частоты обмена. Свободный обмен осуществляется при равенстве средств,

Теория справедливости Д. Ролза в настоящее время является j наиболее популярной на Западе. В. Целищев в предисловии к русскому переводу книги Ролза отмечает: «Будучи одним из значительнейших трудов в области политической философии в XX в., этот труд особенно нужен в нынешней России, где собственно политическая философия подменяется публицистикой или пересказами идей... По меткому выражению одного из философов, эту книгу на Западе либо читали все, либо притворяются, что читали»299. Но степень российской подмены и западного притворства пока не выяснена. Симптом этого — отсутствие статьи о справедливости в словаре политического языка. А детальный анализ концепции Ролза поможет продвинуться на пути постижения западного притворства.

Ролз полагает, что этика справедливости определяется средствами достижения индивидуальных целей и выбора образа жизни. Средства — это основные евободы и первичные блага. Основные свободы — это свобода действий во всех сферах, отсутствие дискриминации, права человека и гражданина в соответствии с Декларацией 1789 г.: «Главные первичные блага в распоряжении общества — это права, свободы, благоприятные возможности и богатство»300, а также самоуважение. Для решения конфликтов между указанными критериями Ролз определяет приоритеты. На первом месте стоят главные ценности, затем — отсутствие дискриминации и первичные блага. Множество основных свобод должно быть равным и максимальным (в терминологии Ролза «адекватным») для каждого индивида. Следует поровну разделять первичные блага. Но равный раздел первичных благ снижает производительность. Для решения проблемы Ролз вводит принцип дифференции— наименее преуспевшие получают максимум благ.

Но посылки этой теории справедливости вызывают ряд вопросов. Не ведет ли неравенство основных свобод и первичных благ к состоянию, при котором у каждого индивида их больше, нежели при равенстве? Не лучше ли реализуются цели индивидов тогда, когда у одного индивида больше одной основной свободы, а у другого — другой? Как определить наименее преуспевшего индивида, если для разных индивидов разные первичные блага обладают разной ценностью? Как достичь максимума многомерной корзины первичных благ? Не служат ли лучше для реализации индивидуальных целей другие приоритеты и компромиссы?

Как известно, экономика базируется на искусственном различии производительной и потребительной способности человека, которое воспроизводится в теории Ролза. Он полагает, что только потребительная способность индивида помогает достижению личных целей. Ролз предлагает давать компенсации людям с низкими производительными способностями. Но не считает нужным компенсировать низкие способности оценки, переоценки и потребления благ. Между тем такие способности в определенных условиях аналогичны силе и уму как элементам производительной способности. Нет ли здесь противоречия? Ведь финансирование определенных программ направлено на компенсацию различий обеих способностей. Например, программы здравоохранения и образования улучшают потребительные способности физически, умственно, культурно и социально отсталых лиц.

Ролз утверждает, что все согласятся с его принципами справедливости. Если он прав, то производители должны согласиться с идеалом равенства. И добровольно воплощать его в жизнь, не снижая производительности труда и не обращая внимания на перераспределение. «Но тогда, — отмечает Б. Барри, — не возникла бы проблема суррогата действительного равенства и нужда в принципе дифференции»301. Те же возражения можно выдвинуть в отношении основных свобод, которые (по идее) должны обеспечить всех свободой действий. Ранее было показано, что такой свободы нет.

Ролз выводит принципы справедливости из теории обществен-ного договора — гипотетического согласия. Оно направлено на устранение природного деления основных способностей. При зак-лючении договора индивиды выбирают правила социального ус-тройства до того, как получат различные способности. В первич-ной ситуации этот выбор происходит за занавесом неведения. Все выбирают одни правила, и никто не отличается от остальных. Первичные индивиды рациональны, поскольку каждый обладает всем множеством выборов из доступных выборов, может сравнить возможности, которые определяются состоянием общества и случайным местом в нем индивида. Сравнение — это множество индивидуальных выборов всех индивидов в первичной ситуации всеобщего равенства. Здесь каждый индивид осуществляет базисный выбор будущего материального и социального положения в предполагаемом обществе.

Если в состав переменных входят первичные блага, базисный выбор позволяет установить, кому из индивидов живется хуже, а кому лучше всех. Потребительные способности — специфические свойства индивидов. Правило максимина компенсирует индивидуальные различия данных способностей. Улучшение положения наименее обеспеченного индивида — не единственный способ распределения. Так же надо отнестись к следующему бедняку и т. д. Правило максимина преобразуется в правило лекси-мина. В итоге возникает практическая справедливость.

Аргументы Ролза рафинированы. Но еще не было общества, построенного для обеспечения самых бедных. В реальном обществе всегда есть индивиды, которые живут хуже всех просто из-за неспособности радоваться жизни. Такие ситуации имеют место и при социальном договоре,* не только разделе первичных благ по принципу дифференции. В первичной ситуации тоже есть пределы практической справедливости как всеобщего и единственного критерия поведения индивидов. Согласно теории рационального выбора, в условиях неопределенности индивиды должны избрать правила социального устройства, максимизирующие функцию полезности. Этим определяется порядок базисного выбора.

Однако по эмоционально-ситуационным причинам (разочарование, надежда, недостаток времени и внимания) в условиях неопределенности индивиды не соблюдают правил рационального принятия решений. Это влияет на процессы и результаты выборов. Индивиды концентрируются на предельных возможностях, а не на правилах разума. Но несоблюдение не отменяет рациональности самих правил. Отсюда вытекает неопределенность тождества реальных индивидов с протоиндивидами в первичной ситуации, в которой происходит раздел множества человеческих свойств. Все протоиндивиды имеют равные права и шансы получить любой набор свойств. Максимум пользы — утилитарное правило рационального принятия решений в первичной ситуации. Практические следствия раздела зависят от пользы и возможностей конструирования набора свойств. Утилитарный принцип деления предполагает нейтрализацию полярных свойств. Поэтому в конечном счете он не отличаются от следствий практической справедливости.

Итак, мотив пользы ведет к тому, что в первичной ситуации протоиндивид несправедливо жертвует одним реальным индивидом ради другого. В итоге реальное общество состоит из утилитаристов. Поэтому всегда стоит пойти на риск прошлых воплощений. В любом случае рациональный интерес под занавесом неведения дает суррогат справедливости, а концепция Ролза содержит логический круг.

Согласно этой концепции, рационально поступает богач, который требует и одновременно стремится обойти принципы справедливости. Допустим, наиболее производительные индивиды согласны с принципами справедливости и готовы отдать беднейшим часть продуктов при сохранении прежней производительности труда. Но, поскольку общество состоит из большинства продуктивных индивидов, каждый готов быть филантропом только при условии аналогичного поведения других. Значит, большинство не в состоянии поставить справедливость выше своих интересов. Такое большинство не имеет ничего общего с Иисусом Христом, раздающим хлеб независимо от поведения грешников. Поэтому чем богаче общество, тем более оно противоречит христианству. Богач рационально зажимает деньгу, если другие не торопятся жертвовать в пользу бедных. Так ведет себя большинство людей. Значит, большинство арелигиозно. Оно всегда эгоистично и только иногда морально. Как говорил Паскаль, человек — ни ангел, ни зверь.

При такой ситуации индивиды не против установленной сверху обязанности отдавать часть доходов (подоходный налог) в пользу бедных. Но их поведение эгоистично, хотя соответствует праву передачи собственности и доходов. В свою очередь, рост подоходных налогов понижает производительность труда. Так возникают суррогаты равенства независимо от общего согласия с принципами справедливости.

Цель коллективной благотворительности — максимизация доходов бедных согласно требованию справедливости. Но достижение общего блага порождает стремление прожить на халяву. Значит, в основе теорий общественного договора лежит тайное желание бездельников на безбедную жизнь и легитимация государственного насилия на основе гипотетического добровольного согласия. Наиболее хитро эту идею выразил Руссо: людей надо принуждать к свободе. Тот же мотив можно обнаружить у Ролза: индивиды должны обладать двойной моралью — для внутреннего потребления и внешней социальной политики.

Действительно, Ролз подчеркивает политический, а не метафизический характер своей концепции. Ее цель — иллюстрация мирного сожительства разных культурных традиций в рамках одного общества. Нарастает миграция из бедных стран в богатые. Для повышения уровня жизни бедных стран нужна значительная перекачка средств из богатых стран. Но пока не существует межгосударственного и межгруппового чувства солидарности как политического условия такой перекачки. Белые в США не торопятся повысить уровень жизни «своих» негров. Для стран Европы характерна глубокая связь культуры с историческими регионами. Здесь иммиграция тоже создает множество острых проблем культурной идентичности. И пока не слышно, чтобы жители Москвы платили специальный налог в пользу вымирающих гиляков. Без этого принцип дифференции не имеет смысла.

Концепция ресурсов. Допустим, Ролз прав: справедливость — характеристика индивидуальных ресурсов, а не способа их использования. Тогда статус переменных приобретают не произведенные первичные блага: «Тем самым пропагандируется равный раздел и свободный обмен первичных благ под шапкой свободы процесса. Конечно, нетрудно разделить природные ресурсы. Но индивидуальные способности не подлежат делению. Можно представить и общие права на продукты этих способностей. В том числе гипотетические формы базисного обеспечения индивида при рождении в семье, производительные способности которой незначительны. Такие формы могут быть истоком новых трансферов. Но проблема сводится не к созданию законов, а к их реализации. Если по веским причинам мы согласны с принципом свободы действий, то надо исключить принудительный труд. Значит, трансферы могут быть успешными только при изменении права собственности на товары и доходы. А это опять ведет к тем же нежелательным последствиям, что и решение Ролза. Иначе говоря, опять возникает проблема суррогата эффективного утилитаризма»302.

Единственное различие является формальным. С правовой точки зрения неравенство приобретает форму неравенства способностей индивидов. При такой посылке каждый человек должен получать больше своих способностей. Но тогда невозможно разделить поровну природные ресурсы. И отпетые болваны, бездельники и паразиты всегда окажутся в лучшем положении, нежели умницы и трудяги. Но теперь уже со ссылкой на теорию Ролза.

Теория эксплуатации. Следующий пример неравенства — эксплуатация в Марксовом смысле слова. Рабочим нечего продавать, кроме рабочей силы, а прибавочный продукт аккумулируется в капитал. Хотя теория Маркса давно подвергается критике, она до сих пор влиятельна, поскольку эксплуатация пробуждает общее чувство несправедливости. Современные марксисты перестраивают теорию Маркса для обоснования справедливости. Одни анализируют эксплуатационный потенциал монополий, другие — аморальность наемного труда (уподобляя его продаже и покупке рабов), третьи — неравенство потребления. «В конечном счете, — пишет Д. Ремер, — эксплуатация определяется неравным разделением капитала. На этой основе можно описать другие виды эксплуатации, обусловленные неравным разделом человеческого капитала в процессе социализации и образования»303.

Специфический эгалитаризм выражается в использовании принципа справедливости для анализа специфических (а не общих) форм и процессов распределения. Люди обычно требуют равного доступа к образованию, здравоохранению, жилищному строительству, культуре и т. д. На этом основании М. Уолцер утверждает: «Действительные общества руководствуются не общими принципами справедливости, а конкретными сферами равенства»304. Экономисты считают такой вывод иррациональным. Экономика приходит в упадок, если индивиды с разными вкусами потребляют равное количество товаров. Группировка благ по сферам частично ликвидирует этот недостаток. По сути, специфический эгалитаризм эффективен лишь при определенных условиях. Для выполнения его требований надо учитывать основные потребности и последствия их удовлетворения не только настоящего, но и будущих поколений.

Концепция полного либерализма процесса включает: 1. Принцип полной свободы. 2. Право на все продукты индивидуального труда, включая право индивидов на использование самих себя (ослабленный вариант классического права распоряжаться собой).

3. Передача права на найм рабочей силы, обмен, дарение, передачу наследства, межгрупповые соглашения. Эти права свободны от любых ограничений, условий и налогов. Индивидуальные материальные средства, права, информация, предприимчивость, ум, быстрота и т. п. определяют результат коллективного согласия.

4. Легитимизация всех политических и социальных прав при соблюдении следующих условий: постоянство и неизменность во времени; отсутствие нарушений; полная свобода процесса на протяжении времени существования данных прав. История реальных обществ не удовлетворяет данным условиям. Отсюда вытекает необходимость устранить все последствия прошлых нарушений данных прав. 5. Из первичного права на природные ресурсы вытекает свобода процесса наюснове гипотетического коллективного согласия в соответствии с принципом приоритета. 6. Соблюдение этических прав (возникших на основе договора) с помощью минимального государства — ночного сторожа. 7. Констатация недостатков рынка: слабая информация и коммуникация; несоблюдение договоров; стратегическое поведение в процессе кооперации. Легитимное свободное действие, обмен и договор постоянно наталкивается на эти помехи. Поэтому полная свобода процесса требует учета всех его результатов. Либеральный социальный договор — это гипотетическое согласие большинства, которое обязаны соблюдать все индивиды. Но, поскольку оно не достижимо, роль публичной силы выполняет государство. Либеральная теория отражает реальные экономические и политические процессы и определяет обязанности государства. 8. Оно устанавливает систему добровольно-принудительных налогов. Большинство налогоплательщиков готово финансировать определенные действия, но не желает платить налоги. Сбор налогов — это принудительное соблюдение добровольного гипотетического договора о финансировании общих благ. Наиболее важное общее благо — коллективный бесплатный дар большинства общества его наименее обеспеченной части. Минимальный альтруизм и чувство справедливости предполагает поддержку добровольно-принудительной перекачки средств в сферу перераспределения305.

Теория недостатков рынка. Эффективность рынка и правительства — главные проблемы современной теории справедливости. Рынок стимулирует свободу и благосостояние, но его потенциал ограничен. Распределение устраняет недостатки рынка. Значит, рыночное распределение есть благо и зло одновременно. Теории справедливости различаются способом определения недостатков рынка и объяснения роли правительств в этом процессе.

Например, Д. Локк и Р. Нозик считают рынок полностью эффективным. Механизм распределения следует из функционирования рынка. Поэтому главная задача минимального государства — защита прав индивидов. Государственная экономика пытается устранить недостатки рынка с помощью публичного сектора. Либеральная экономика изучает соглашения и обмены, обусловленные полной свободой процессов, и в этом контексте описывает роль правительств и налоговых систем. Экономика социального государства считает благосостояние главным критерием оценки положения индивидов. А неравенство и нужда образуют главные пункты анализа справедливости.

,-. Либеральные экономисты (Ф. Хайек и М. Фридман) рекомен-| дуют установить экономику, которая на 95% является рыночной, '; а на 5% государственной. Приоритет рынка стимулирует свободу, а минимальная роль государства сводится к социальной защите. Правительство должно устранять недостатки рынка (в сфере внутренних дел и общих благ), смягчать нужду и охранять права индивидов. Любой рост роли правительства неизбежно ограничивает свободу, поскольку чиновники вдохновляются «миражом социальной справедливости»306. Социальный порядок может быть только спонтанным. Существующее социальное неравенство случайно и несправедливо. Но надежда на государство как средство улучшения только ухудшит ситуацию.

Д. Готье обсуждает проблемы общих благ, внутренних дел, государства, публичного сектора, политики и выборов как средства смягчения главного недостатка рынка — дилеммы заключенного: , «Индивиды должны решать ее с помощью общей этики сотрудничества, определяющей один-единственный результат — рациональное решение проблемы трансакций в предположении, что его исходным пунктом является идеальная ситуация добровольного взаимодействия»307. Однако предложение Готье («равенство относительных уступок») бессмысленно, поскольку базируется на понятии радикальной пользы. Единственное исключение — стремление вывести решения из поведения индивидов в условиях неопределенности. Но тогда понятие радикальной пользы ничем не отличается от классического понятия пользы в условиях неопределенности, описанной Нойманом и Моргенштерном более 50 лет назад. Радикальная польза имеет смысл при сравнении различий счастья и удовольствия. Но определить такие различия не могут ни интроспекция, ни бихевиористское наблюдение, ни разум. Замена пользы доходом придает смысл рекомендации Готье. Такое решение соответствует концепции Ролза, согласно которой сущность справедливости сводится к средствам, а не индивидуальным целям. Но тогда невозможно вывести справедливость из трансакций, поскольку они учитывают субъективную пользу, а не объективную плату. Эта подмена перечеркивает аргументы Готье.

Либертаризм определяет свободу как ликвидацию государства. Свобода — верховная ценность, а государство воплощает ложь и зло. Защищать собственность должны добровольные вооруженные отряды граждан и частные охранные фирмы, а не государство. Но такие фирмы могут заниматься рекетом и превратиться в средство мафиозной войны. Зато индивиды могут заключить перемирие для избежания вреда, которое всегда несет в себе государство, и экономии денег на войну и оборону. Перемирие приобретает форму договора по соблюдению конституционных правил с учетом информационных трудностей централизованного управления: «Они определяют основные права индивидов и политический процесс по устранению недостатков рынка. Такой политический процесс отличается всеобщей добровольностью и сводится к множеству трансакций. Правительство становится слугой граждан в обмен за голоса. Существует также особая сфера анализа социального выбора. Она изучает политические процессы как свободные трансакции индивидов, реализующих свои властные интересы. Государственное распределение — следствие всех элементов данного процесса»308.

Д. Бьюкенен неплохо объясняет причины неравенства, верноподданности и рабства, поскольку в такой конституции сила устанавливает право. Главная проблема в том, что его теория не является этической. На деле он обсуждает правила роста всеобщего благосостояния без анализа сферы распределения. Связь данной теории с проблемой справедливости сводится к отрицанию кардинальной этической проблемы: если все индивиды реализуют свои цели и интересы, то исчезают индивиды, реализующие этические идеалы. А сами идеалы превращаются в сотрясение воздуха.

Такой подход реалистичен. Но анализ поведения граждан, политиков и чиновников показывает, что они не всегда отвергают нормы социальной этики и справедливости. Поэтому школа социального выбора предлагает разрабатывать только такие социальные теории, которые могут быть реализованы на основе мотивов, целей и информации.

Утилитаризм и социальный выбор. Школа социального выбора направлена против этики утилитаризма, доминирующей среди англоязычных экономистов и философов. Ролз показал, что этика отвергает рекомендации утилитаризма. Бьюкенен и Таллок подчеркнули отсутствие индивидов, обязанных выполнять эти рекомендации. Эрроу показал их иррациональность и невозможность воплощения в жизнь.

Утилитаризм предлагает максимизировать сумму единичных удовольствий, одновременно исключив страдания. Таково главное содержание пользы. Эта цель определяет характер распределения и признает равенство удовольствий всех индивидов. Но такое представление порождает моральные и логические проблемы. Моральные проблемы нетрудно обойти посредством софистики (например, связывая нормы поведения с модификацией пользы)309. Логические проблемы намного сложнее. Термин сумма нельзя понимать буквально, поскольку не существует рациональных репрезентаций сумм удовольствия и счастья. Такая ситуация вынудила экономистов подменить понятие суммы удовольствий общей функцией социального благосостояния. Однако Эрроу показал невозможность определения правил, позволяющих вывести эту функцию из любого множества единичных выборов, которые удовлетворяют необходимым условиям. По сути, любые надындивидуальные решения относительно индивидуальных выборов просто не нужны. И потому указанная функция не имеет смысла. Правда, существуют попытки определить социальный оптимум при данных актуальных возможностях. Однако такой оптимум невозможно определить путем максимизации величин, независимых от возможностей. В большинстве ситуаций социальный оптимум означает равный компромисс возможностей.

Если признать справедливость расчетом индивидуальных средств, то утилитаризм преобразуется в проект максимизации суммы доходов. Эта концепция разрабатывается Р. Познером310. Если индивидуальные доходы значимы для справедливости, то свобода от произвола предполагает свободу индивидуальных доходов. Однако ранее отмечалось, что равенство доходов в большинстве случаев ведет к всеобщему неравенству. Например, один индивид обладает меньшим доходом для того, чтобы другие обладали большим доходом. Значит, данный индивид (если его основные потребности удовлетворены) имеет на единицу меньше, поскольку это позволяет миллионам других людей иметь намного больше. Тем самым проблема сводится к компромиссу между равенством разделения и глобальной величиной. А это предполагает сравнение разных видов неравенства.

Некоторые авторы предлагают следующий критерий сравнения: передача одного доллара от богача бедняку уменьшает неравенство, но не меняет их положение. Этот критерий эквивалентен другим критериям как рациональным способам определения большего равенства. Иначе говоря, существует множество этически обоснованных мер неравенства.

Однако указанный критерий ложен. Допустим, у 10 человек есть 3 единицы (товара, денег), а у 1 индивида нет ничего. Предположим, 1 единицу более богатый индивид отдает неимущему. В соответствии с указанным критерием неравенство уменьшилось. На деле оно увеличилось, поскольку в результате передачи 2 индивида превратились в голь перекатную. Другая сторона проблемы состоит в предположении: неравенство не меняется при пропорциональном изменении доходов. Возьмем два дохода — 0 и 1, умножим их в 10 раз и получим пропорцию 0 и 10. Неравенство увеличилось в 10 раз. Конечно, при равенстве доходов пропорциональное изменение или изменение в равном абсолютном исчислении останется прежним. Но «измерение неравенства важно при неравном, а не равном положении»"1.

Теории потребностей. Если полагать, что 1 доллар лучше дать бедняку, а не богачу, то нищета смягчается, но неравенство остается. Это требует учитывать положение наименее преуспевших индивидов — множества лиц с доходами ниже определенного уровня312. Тем самым мера нищеты превратилась в частный аспект ранее описанной логики неравенства. Значит, новые подходы скрывают суть нищеты. Для ее характеристики целесообразнее применять понятие потребности и социологические методы анализа.

Бедность и нищета существуют до сих пор. Но низкие доходы не измеряют неравенство и уровень нереализованных потребностей. Люди с наиболее низкими доходами часто не жалуются на жизнь. Это имеет место по двум причинам: философско-этиче-ско-религиозные ценности предписывают индивиду быть довольным своим положением; традиционные общества обычно удовлетворяют все характерные для них потребности. Значит, бедность и нищета зависят от культурного, психического и физиологического контекста. Игнорирование этого факта ведет к распространению неадекватной официальной статистики и множества политических программ модернизации.

Для преодоления этой тенденции введено понятие относительной нищеты. «Термин относительный не фиксирует доходы и уровни потребления других индивидов, групп и обществ. Он нацелен на описание норм данного общества и средств, позволяющих индивиду вести такую личную и социальную жизнь, которая одобряется обществом. Но стремление создать внутренние дефиниции основных потребностей бессмысленно и бесполезно, поскольку система дефиниций всегда обладает культурной спецификой. Главные культурные потребности определяются создающей их культурой. Благодаря этому практическая и политическая дефиниция основных потребностей не вызывает затруднений, поскольку в обществе существует гипотетическое согласие относительно данных потребностей»313.

Радикальная формулировка понятия потребностей содержится в трудах Маркса: возможно общество, в котором каждый получает по потребностям в соответствии с развитыми потребностями. Формула Маркса породила проблемы смысла, определения, учета индивидуальных мнений, межличностных и межгрупповых сравнений потребностей, следствий трансферов и т. д. Иначе говоря, понятие потребностей играет главную роль в справедливости, занимая особое место на пересечении множества сфер: «Потребности выполняют роль связника. Они соединяют сущее и должное, объективность и субъективность, актив и пассив, экзистенциальное состояние и желание, удовлетворение и рост. Они ставят требования перед людьми, даже если те хотят только удовлетворять потребности»314.

Теории диалога и метода. Все индивиды отвергают социальную этику, которая пытается решать все ситуации на основе одного критерия. Моральная полиархия — общая норма социальной этики. Поэтому представляют интерес методологические концепции, определяющие правила вывода в социальной этике. В них обсуждаются проблемы этического диалога и метода.

Б. Акерман проанализировал нормы рационального диалога сторон при решении проблемьЛправедливости: «Этика коммуникации некоторых современных мыслителей (Апеля, Хабермаса и др.) привлекательна, но непрактична. Она изучает феноменологию этики и стремится вывести справедливость из условий взаимопонимания. Справедливость — это то, что считается таковой в идеальной языковой ситуации. Но в данном случае мы имеем дело с иллюзией, аналогичной игре ума при конструировании понятий "гипотетического социального договора" и "незаинтересованного наблюдателя"»'15.

Метод справедливости — это применение общего рационального метода к обсуждению специфической проблемы справедливости. Он включает ряд конкретных методик: анализ сторон сравнения, логической структуры этического равенства, чувства справедливости и несправедливости, итеративную индукцию принципов и следствий (типа диалектики Платона, «рефлексивного равновесия» Ролза и др.), компаративный анализ принципов, обобщений, интроспекцию, эмпатию, объективную субъективность и т. д.

Каждому известна ситуация: индивид требует справедливости ради собственного блага. Его претензии могут быть обоснованны, но симпатии не вызывают. В их основе лежат не столько реальные потребности, сколько жадность, эгоизм, зависть. Поэтому справедливость нередко превращается в суррогат морали. А честному человеку постоянно приходится сталкиваться с ситуациями, в которых дихотомия эгоизма — альтруизма выходит за пределы справедливости и не решает проблему распределения. Существует целая сфера опосредованных социальных чувств и способов поведения. Они смешивают справедливость и альтруизм, передают реальные и мнимые предметы во имя справедливости или являются добровольной реализацией справедливости. Эта сфера конституируется солидарностью, которая удерживает общество от распада.

Итак, справедливость — социальное свойство, которое определяется традициями, культурой, смыслами и практиками. Идея справедливости исторически изменчива. Для анализа генезиса, воспроизводства и модификации нормы справедливости требуется разработка понятий и выводов чистой теории справедливости. Одновременно такая теория невозможна без использования разнообразного эмпирического материала, систематизировать который помогает понятие эффективности, тоже отсутствующее в словаре политического языка

< Назад   Вперед >
Содержание