Третий путь?..

В предыдущих исследованиях я показал, что корпорации органически связаны с бюрократией — социальным организмом-паразитом, который отражает социальные конфликты и является воплощением политико-идеологического отчуждения361. Аналитическая политическая философия позволяет детальнее обосновать такое понимание. Корпоративизм исторически связан с синдикализмом — экономическим и политическим движением рабочего класса, направленным на ликвидацию капитала и государства и замену их децентрализованной федерацией аграрных и промышленных предприятий, которые принадлежат рабочим и управляются ими. Корпоративизм не отвергает рынок и государство, а пытается их ограничить функциональным представительством. Корпоративизм и синдикализм — это разновидности политической мысли, развивающие идею опосредования экономических и политических интересов в рамках существующего разделения труда. Индивиды выполняют определенные функции и представляют определенные организационные формы. Функциональное представительство организуется по-разному, что позволяет описать различные варианты корпоративизма и синдикализма362.

Термин корпоративизм понимается по-разному. Но все же большинство авторов согласны со следующим определением: корпоративизм — это эволюционирующая целостная система представительства, проектирования и реализации политики, организованная в соответствии с функциями ее членов в рамках разделения труда. Корпоративизм включает: идеологическое обоснование, политическую легитимизацию, функциональные основы и организационные формы представительства, уровни и положение корпоративных структур, сферу, цели и способы политического творчества, формы внедрения корпоративизма и место в государстве. Эти свойства практически значимы, но исторически случайны, поскольку зависят от множества социально-исторических факторов: специфики государственной экономики, ее места в мировом рынке, политической мысли и политической практики, в рамках которых выражается корпоративизм, изменения уклада корпоративных сил.

Это разнообразие объясняет ситуацию в литературе по проблеме корпоративизма. Большинство авторов приводят его особые типологии, рассматривают несколько конкретных случаев, а затем признают ненужность (или невозможность) дальнейших обобщений. Видимо, в этом выражена скрытая посылка: дихотомии и типологии не отражают множество социально-исторических реалий.

При таком подходе к определению возникает ряд проблем:

1. Функция означает доход (капитал, наемный труд, земельная собственность), часть капитала, отрасль государственной экономики, роль в разделении умственного и физического труда или комбинацию всех указанных факторов.

2. Политические программы выдвигаются руководством или членами корпораций.

3. Реализация программ осуществляется непосредственно корпорациями или опосредуется другими экономическими и политическими структурами.

4. Государство выступает активным, пассивным и скрытым партнером при создании и управлении корпорациями. . 5. Корпоративизм может быть особым явлением или связанным с другими формами политического представительства (партийные системы, системы группового давления, клиентелизм и т. д.).

При таком многообразии указанные проблемы не имеют одного теоретического и практического решения. К тому же корпоративное управление отличается от корпоративных стратегий. Первое осуществляется с помощью определенных институтов, вторые включают определенные нормы поведения и образцы функционирования институтов. Необходимой связи между ними нет. Корпоративные структуры могут быть чисто представительскими и не иметь ничего общего с эффективной деятельностью. А корпоративные стратегии можно реализовать без корпоративных структур.

Корпоративизм как особая идеология или главный элемент бо-, лее широкой идеологии развивался многими теоретиками и политиками по разным мотивам, интересам и соображениям"'3. Этим объясняется его крайняя расплывчатость. Генезис корпоративизма связывают с романтическим (органическим) этатизмом, до-марксовым протосоциализмом, социальным христианством, фашистским авторитаризмом, светским модернизирующимся национализмом, радикальным буржуазным солидаризмом, мистическим универсализмом, интернационалистским функционализмом, реакционным псевдокатолическим интегризмом, коммунитаристским социализмом, технократическим капиталистическим реформизмом, антикапиталистическим революционным синдикализмом и цеховым социализмом. Эти идеологии отличаются друг от друга и реализуются только частично. Поэтому продуктивнее изучать фактический корпоративизм разных периодов. Корпоративистская мысль и практика более-менее соответствуют стадиям развития и формам политико-экономических кризисов капитализма. Принято выделять три фазы развития корпоративизма.

1. Фаза идеологической критики капитализма отражала оппозиционные движения феодалов, мелкой буржуазии (ремесленников :,,.. . и крестьян), некоторых религиозных групп и интеллектуальных кругов. Эти социальные слои и группы критиковали индивидуализм, социальный хаос, острые классовые конфликты периодов перехода к капитализму свободной конкуренции. Они требовали восстановить социальный порядок на основе сотрудничества профсоюзов. Этот корпоративизм был органическим (восходил к средневековым торгово-промышленным гильдиям и сословному представительству) и реакционно-утопическим (вдохновлялся целью создания универсального гармонического общества и государства). Но он не остановил развитие либерального капитализма в экономике (рыночная анархия) и политике (массовая демократия на основе всеобщего избирательного права).

2. Практическая фаза корпоративизма началась в период становления монополистического капитализма, роста экономической конкуренции различных стран и появления организованного капитализма. Теперь корпоративисты выступали не столько против капитализма, сколько против экономического доминирования иностранного капитала и политической революции рабочего класса. Они требовали создать новые формы организации интересов и социального управления для снижения классовых конфликтов. Предлагали новые институциональные средства и стратегии ради конкурентноспособности национальной экономики. Этот корпоративизм пропагандировали союзы бизнесменов, которых поддерживало государство в периоды острых политических кризисов, войн и послевоенного восстановления экономики. Степень участия рабочих в таких программах зависела от экономической и политической ориентации рабочего класса и колебания экономических и политических сил. В период кризиса между Первой и Второй мировыми войнами эти тенденции воплотились в двух формах: политический корпоративизм был реакцией на экономические, политические и идеологические кризисы и навязывался сверху социалистическими и фашистскими режимами; социальный корпоративизм возникал снизу для помощи либерально-демократическим правительствам в выходе из экономических и политических кризисов. В межвоенный период данные формы стали универсальными. Некоторые ученые предсказывали, что XX век станет столетием корпоративизма, подобно тому как XIX век был столетием либерализма. Но в какой мере корпоративные проекты воплощались на практике, особенно при господстве авторитарных режимов? На этот вопрос нет определенного ответа. 3. Фаза кризисного управления началась в 1960-1970-е гг. Этот вид корпоративизма помещался в рамках либерально-демократического государства и приобретал троякую форму (участие бизнеса, организованной рабочей силы и государства). Он помог добиться социальной стабилизации в целях развития экономики и массового потребления. Способствовал росту доходов, рынка труда и новой индустриальной политике для поддержки макроэкономических решений. Современные корпоративисты не отвергают рыночную экономику и парламентскую демократию, но пытаются их дополнить новыми формами вмешательства государства в производственную и социальную жизнь. Предпринимаются попытки усовершенствовать выражение интересов производителей для завоевания электората за пределами обычного политического плюрализма. Эта фаза отличается частичностью и случайностью. Не существует постоянных институциональных корпоративных трансакций во всех секторах экономики и государства. Относительная новизна и сотрудничество такого корпоративизма с капитализмом повысили интерес социальных наук к неокорпоративизму. Неокорпоративизм не создал социальной, моральной и политической философии по причине двух обстоятельств: философия корпоративизма запятнала себя связью с социализмом и фашизмом; практика корпоративизма играет служебную роль в управлении экономикой и достижении классового компромисса. Предшествующие формы корпоративизма обладали философскими основаниями и нормативными следствиями. Их сторонники подчеркивали необходимость иерахически организованного морального сообщества, которое выполняет волю Бога (религиозные версии) или соблюдает национальные интересы (светские версии). Корпоративные теоретики выступали против аморального либерализма анархического капитализма свободной конкуренции и эгалитаризма безбожного непатриотического социализма. И пытались восстановить солидарное органическое общество.

Они предлагали три рецепта: возродить моральный смысл капиталистической частной собственности путем расширения прав собственника до социальных обязанностей; расколоть отчужденный и воинственный пролетариат, связав обязанность труда с социальными правами и достоинством; создать опосредованную связь капитала и общества в виде функциональных корпораций, гарантирующих взаимную экономическую зависимость и постоянное политическое представительство. Главную роль во всех этих действиях должны играть корпорации. Они гарантируют моральный смысл капитала и труда в обществе и заменяют спорадические связи бессильного электората с парламентом, члены которого обслуживают свои интересы. Однако эти организации так и не смогли сыграть роль арбитров социального прогресса. Корпоративное самоуправление вытекает из понятий христианской обязанности или светской государственной власти, которая вдохновляется общим благом. Поэтому для трезвого отношения к корпоративизму требуется пересмотр социального учения христианства и либеральной доктрины общего блага.

Неокорпоративистский смысл термина впервые был применен в 1945 г. при анализе индустриальной и социальной организации скандинавских стран. В 1970-е гг. повысился интерес к понятию корпоративизма. Концепция П. Шмиттера изменила парадигму и тематику исследований и в настоящее время является канонической.

П. Шмиттер определяет корпоративизм как «систему репрезентации интересов, элементы которой состоят из органического множества единичных, неконкурирующих, иерархизированных и функционально дифференцированных категорий населения, признаваемых, допускаемых или созданных государством. Государство сознательно предоставляет им монополию на представительство интересов соответствующих групп взамен на соблюдение определенных принципов выбора руководителей, способа артикуляции требований и поддержки»364.

Шмиттер выделил две основные формы корпоративизма — социальный и государственный. Социальный корпоративизм возникает снизу как форма управления в условиях экономического кризиса для заключения общих социально-экономических договоров. Он образует элемент государств, в которых существуют: автономные многослойные территориальные единицы; открытые конкурирующие электоральные и партийные процессы и системы; идеологически изменчивые формы правления на основе коалиций.

Такие государства терпимо относятся к социальным стратифика-циям и конфликтам. Государственный корпоративизм навязывается сверху централизованными бюрократическими государствами, в которых: нет избирательных систем или они приобретают форму плебисцита; существуют слабые однопартийные системы; власть рекрутируется из узкой группы лиц и недоступна для большинства населения; власть подавляет классовые, этнические, языковые и региональные различия.

Шмиттер утверждает: социальный корпоративизм постлиберален, поскольку соответствует развитому капитализму и welfare state. Эта ключевая характеристика дополняется рядом производных. Социальный корпоратизм есть особая форма медиативной политики в виде альянсов между профсоюзами, союзами бизнесменов и государством; третий путь экономики между капитализмом и социализмом; свойство государства особого вида; модель промышленных отношений; частичная структура и стратегия взаимосвязи различных сфер общества; разновидность профсоюзов; , система управления на основе частных (групповых) интересов. Государственный корпоративизм антилиберален, связан с отсталой экономикой и является элементом авторитарных неомеркантильных государств, к числу которых относятся Испания, Португалия, страны Латинской Америки, СССР/Россия и т. п.365

Итак, понятие корпоративизма становится все более неопределенным и неудобным для научного исследования. Корпоративизм все более связывается с либеральными демократиями, а не только с фашизмом и авторитаризмом. Почти все современные общества и государства считаются корпоративистскими в конкретных периодах и сферах. Об этом свидетельствует обзор литературы о важнейших тенденциях и проблемах корпоративизма366. После этого умножения сущностей социальные науки изучили генезис, свойства и динамику разных видов социального корпоративизма и сформулировали ряд выводов: корпоративизм существует на одном или нескольких уровнях микро-, мезо- и макроэкономики; существует в ее отдельных секторах или служит основой общего согласия; не ограничивается главными секторами экономики, но включает сферы услуг, социальной помощи, здравоохранения, науки и т. п.; связан с локальными, региональными, национальными и наднациональными политическими формами; обладает институциональным характером или приобретает форму спорадических стратегий. Но главной тенденцией корпоративизма является нестабильность. После этой констатации ученые изучили условия стабилизации корпоративных структур. К их числу относятся: централизованные профсоюзы; союзы бизнесменов; государство, которое вмешивается в управление экономикой, но одновременно зависит от сотрудничества с социальными партнерами.

Политический корпоративизм может смягчить парламентский кризис и нестабильность путем ограничения задач и поддержки правительства. Одновременно он подрывает парламентаризм и партийную систему альтернативными способами опосредования интересов. Корпоративизм успешно сотрудничает с политическими партиями, парламентом и бюрократией. Но политическая стабильность не может быть обеспечена одними корпоративными структурами. Они требуют дополнения другими политическими механизмами. Политический корпоративизм не порождает никаких определенных следствий для равновесия сил. Он является просто структурной или стратегической формой выбора политической организации и зависит от организационных, стратегических и конъюнктурных факторов. Корпоративизм далеко не всегда благоприятствует интересам капиталистов, как полагали марксисты. Он может быть основой социальных гарантий и консолидации успехов рабочего класса при капитализме.

Сильные корпоративные структуры способствовали стабилизации, понижению стагфляции экономики после Второй мировой войны и смягчили кризис 1970-х гг. Современный корпоративизм поддерживает интересы капитала и государства. Но при нарушении условий стабильности корпоративные стратегии не гарантировали связь экономического роста с рынком труда и стабильными ценами. В итоге возникали острые конфликты в корпорациях и профсоюзах. По мере роста открытости национальных экономик, сдвига главных экономических интересов государства с макроэкономического управления на управление инновациями и дирижирование международной конкуренцией началось постепенное отмирание неокорпоративных структур и стратегий. Парадокс в том, что врагами корпоративизма выступали новые правые, а закат провозгласили наблюдатели, развивающие неокорпоративную парадигму третьей фазы.

Синдикализм — это корпоративизм без капитала и государства. Данная система рабочего управления основана на децентрализованной коллективной собственности промышленных предприятий и политической федерации самоуправляемых организаций. Для создания такой системы революционные синдикалисты отвергали все формы институционализованного политического участия и союзы с нетрудящимися классами. Их деятельность концентрировалась на процессах производства, улучшении положения рабочих и классовой солидарности. Только повседневная борьба трудящихся с эксплуататорами может обеспечить успех стихийной всеобщей стачки — главного оружия синдикалистов.

В период 1880-1914 гг. синдикализм был популярен, но постепенно отодвигался в тень социализмом, коммунизмом и ортодоксальными профсоюзами. После Первой мировой войны синдикализм сохранялся как политическая теория и программа анархо-синдикализма, советского коммунизма и левых мыслителей, требовавших рабочего контроля. Даже в период наибольшего успеха его влияние ограничивалось Францией, Италией и Испанией, в которых существовали сильные традиции анархизма. Эти страны обладали сильными профсоюзами, социальным тылом из ремесленников и мигрирующих крестьян, но не имели опыта институционального коллективного решения спорных вопросов.

После Второй мировой войны синдикализм развивался на перифериях капитализма и социализма. Проводились эксперименты в Испании, действовали самоуправляющиеся кибуцы в Израиле. Югославия пыталась реализовать самоуправление рабочих как альтернативу советской централизованной экономики и западному капитализму. Однако даже на последних стадиях югославского эксперимента государство осуществляло надзор над экономикой. Распад мировой системы социализма вынуждает заново обсудить предсказание Шмиттера: после столетия корпоративизма наступит столетие синдикализма. Даже при несогласии с этим предсказанием коллективное решение спорных вопросов остается острой проблемой, для решения которой аналитическая политическая философия оперирует несколькими

концептами.

Среди них на первом месте стоит реконструкция республики. Американские историки отвергают представление о США как институциональном воплощении индивидуалистического либерализма и формулируют альтернативный тезис: англо-американская политическая культура Нового времени есть реализация идеала республиканского гражданина Италии эпохи Возрождения. Процесс практического воплощения идеи республики в Новое время многообразен. Итальянские города создавали республику путем отстранения клира от политической власти и культивирования аристократических доблестей. Нидерландские провинции укрепляли независимость от Испании путем создания республики, которая базировалось на торговой, а не на земельной собственности. Для решения парадоксов британской конституции Англия создала конституционную монархию с постоянно действующим парламентом. Американская революция отвергла догму о невозможности республики в большой стране, воплотила идеи федерации и борьбы с аристократией. Французская революция преобразовала идею республики в постоянное обсуждение проблем демократии367.

Таким образом, историки возродили идею республики как существенную проблему современной политической мысли и практики. Поэтому неверно определять республику как форму государственного управления, при которой высшая власть (законодательная, исполнительная, судебная) принадлежит выборным представительным организациям, или как государство с такой формой правления368. Проблема намного сложнее.

< Назад   Вперед >
Содержание