Две стратегии

Какой же должна быть стратегия будущего развития при наличии таких безрадостных прогнозов? На сегодняшний день существуют два альтернативных проекта будущего человечества.

Первая стратегия – эгоистическая, по сути неомальтузианская, которая лежит в основе современной политики ведущих капиталистических стран, в особенности США. Она основывается на двух принципах.

Первый – ограничение мирового производства в целом и изменение его структуры. Однако ограничение производства осуществляется, главным образом, за счет незападных стран. Яркий тому пример – российские псевдореформы. Взгляните вокруг: экономика разрушена, но нас призывают не унывать – ведь все необходимое нам поставят из-за рубежа. При этом создание рабочих мест на Западе будет оплачено русской нефтью и рудой, нашим газом, лесом и другими невосполнимыми природными ресурсами. [c.214]

Другой пример – экологический. Известно, что самый большой ущерб мировой экологии наносят США. Но если проанализировать публикации наших прозападных СМИ, то окажется, что Россия является едва ли не главным виновником ухудшения экологической обстановки в мире.

Второй принцип этой стратегии – сохранение нынешней ассиметричной структуры потребления, когда потребительские стандарты западных стран в десятки, и то и в сотни раз превосходят стандарты в остальном мире. Цель этой стратегии очевидна: увековечить деление человечества на благополучный “золотой миллиард” и нищую сырьевую периферию. Важнейшим средством для этого является закрепление военно-политической гегемонии ведущих капиталистических стран в виде формирующегося ныне “нового мирового порядка”.

Другая стратегия, с трудом пробивающая себе дорогу, базируется не на бессовестном манипулировании страстями людей, а на основе качественного изменения модели производства и потребления. Эта стратегия получила наименование концепции устойчивого развития131.

В 70-е-80-е годы экологические проблемы начали активно обсуждаться мировым сообществом. По решению Организации Объединенных Наций была создана Международная комиссия ООН по окружающей среде и развитию, которая поставила вопрос о необходимости поиска новой модели развития цивилизации.

В 1987 году был опубликован доклад комиссии “Наше общее будущее”, известный как доклад Г.Х. Брундтланд, возглавлявшей ее работу. Именно с тех пор широкое распространение получил термин “устойчивое развитие” (“sustainable development”).

Как отметила сама Брундтланд, “международная комиссия пришла к заключению, что устойчивое развитие [c.214] должно составлять основополагающий элемент в глобальной стратегии изменений”132. Премьер-министр Норвегии дала и определение понятию устойчивого развития. На ее взгляд, “устойчивое развитие означает такое использование естественных ресурсов, вложение капиталов, технологический прогресс и институциональные изменения, которые будут покрывать как будущие, так и существующие нужды”133.

В декабре 1989 года Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию 44/428, призвавшую провести на уровне глав государств и правительств специальную конференцию, посвященную выработке стратегии устойчивого развития, экологически приемлемого экономического роста. Конференция ООН по окружающей среде и развитию проходила с 3 по 14 июня 1992 года в Бразилии, в городе Рио-де-Жанейро.

Весьма показательна своеобразная девальвация оценок решений Конференции в средствах массовой информации стран Запада — от восторженных прогнозов в начале ее работы до более чем критических оценок после ее окончания.

Поначалу, например, парижская “Либерасьен”, сравнив по исторической значимости форум в Рио-де-Жанейро с конференциями в Версале и Ялте, писала, что она, несомненно, “станет символом начала новой эры”. Однако уже на следующий день после закрытия Конференции другая парижская газета “Котидьен де Пари” писала о ней: “Дело на этом своего рода Нюрнбергском процессе ограничилось пережевыванием обвинений в преступлениях против окружающей среды. Виновным был признан Север ввиду того, что его нынешний путь экономического роста является безответственным”134.

Такая реакция средств массовой информации стран Запада неудивительна. Именно во время Конференции резко [c.215] негативный отклик в мире и особенно в развивающихся странах получили “особые мнения” США по проблеме сохранения биологического разнообразия планеты и сокращению выбросов двуокиси углерода в атмосферу.

Биосфера является не только важнейшим элементом целостного природного комплекса, но и уникальным банком генетических ресурсов, на которых основаны работы по выведению новых сортов растений и пород животных, изысканию новых микроорганизмов и другого генетического материала для биохимических процессов и биотехнологий, созданию лекарственных препаратов.

С точки зрения биологического разнообразия особо выделяются тропические страны. По имеющимся оценкам, в тропических лесах, в прибрежных водах тропических стран и в зонах коралловых рифов обитают до двух третей всех биологических видов планеты.

С другой стороны, разработка биотехнологических процессов требует очень серьезной научной базы, поэтому она осуществляется в основном в промышленно развитых государствах. При этом существуют огромные возможности применения биотехнологии в растениеводстве, животноводстве, медицине, экологии. Сегодня стоимость продукции, производимой с использованием биотехнологии, оценивается в 4 млрд. долларов, а к 2000 году ожидается ее рост до 40-50 млрд. долларов в год135. Этим объясняется жесткая конкурентная борьба в области биотехнологии между компаниями США, стран Западной Европы и Японии.

Складывается своеобразная ситуация, когда генетический материал поступает в основном из развивающихся стран, а выгоды от использования созданных на основе этого материала биотехнологий получают только промышленно развитые государства. Развивающиеся страны [c.216] требуют передачи им части прибыли для проведения мероприятий по сохранению биологического разнообразия или передачи им на льготных условиях новых технологий, созданных на основе их генетических материалов и способных прямо или косвенно содействовать решению вопросов окружающей среды и, следовательно, биологического разнообразия.

Принятая на Конференции Конвенция о сохранении биологического разнообразия признавала права каждой страны на свои генетические ресурсы. Это означало усиление позиций развивающихся стран на переговорах с промышленно развитыми государствами о передаче новых технологий, а также введение жесткого контроля за вывозом за рубеж биологических ресурсов.

Однако на Конференции США отказались подписывать Конвенцию о сохранении биологического разнообразия, так как это существенно ущемляло бы позиции американских ТНК по выкачиванию биологических ресурсов из развивающихся стран. Поэтому по всем проблемам, связанным с передачей новых технологий, США всегда занимали жесткую позицию и категорически отказывались представлять развивающимся странам эти технологии.

США также отказались подписывать соглашение о квотах на выброс двуокиси углерода в атмосферу. Концентрация в атмосфере углекислого газа ведет, как известно, к образованию так называемого парникового эффекта, что вызовет в скором времени глобальное потепление во всем Мире. Введение квот предполагало замедлить этот губительный для планеты процесс. Квотирование выбросов углекислого газа в атмосферу в первую очередь касается Соединенных Штатов Америки, которые потребляют больше всех в мире энергоресурсов и вносят самый большой вклад в загрязнение атмосферы газами. [c.217]

Следуя своей излюбленной политике “двойных стандартов”, США выступили на Конференции с инициативой подготовки документа по сохранению лесного массива планеты и, в первую очередь, тропических лесов, расположенных, как известно, по большей части на территории стран “третьего мира”. Однако развивающиеся страны вполне обоснованно восприняли эту инициативу США как попытку переложить ответственность за стабилизацию и последующее снижение содержания двуокиси углерода в атмосфере на их плечи. Вырубка лесов идет интенсивно по всей планете. В США, например, первичных (девственных) лесов осталось всего 5%136.

Как бы то ни было, после конференции концепция устойчивого развития получила широкое признание. Политика двойных стандартов, которую продемонстрировали США в отношении модели устойчивого развития, нанесла серьезный ущерб их престижу в мире. Тогда на Западе пришли к выводу: если без серьезных негативных последствий для своего имиджа развитым странам не удается саботировать внедрение модели устойчивого развития в политическую практику, то нужно возглавить этот процесс и повести его в нужном для себя направлении.

Иными словами, наметилась тенденция к выхолащиванию позитивного содержания концепции устойчивого развития, сведению ее к задаче ограничения демографического роста. А поскольку основную часть прироста населения дают развивающиеся страны, то такое, с позволения сказать, “устойчивое развитие” представляет собой все ту же неомальтузианскую стратегию поддержания благополучия Запада за счет Востока, Севера – за счет Юга.

Такая политика уже дает свои результаты – среди политической и интеллектуальной элиты усиливается [c.218] негативное отношение к самой идее устойчивого развития. Так, один из современных исследователей отмечает, что стратегия устойчивого развития начинает демонстрировать серьезную внутреннюю уязвимость. Причины этого он видит в ее изначальной расплывчатости, которая со временем так и не обрела концептуальной четкости. По его наблюдениям, происходит “постепенное вырождение стратегии устойчивого развития в пакет различным образом завуалированных предложений о "коррекции народонаселения планеты" (а по сути, универсального геноцида бедняков как своеобразного окончательного решения демографического вопроса)”137.

Если такой подход к концепции станет преобладающим, если ведущим капиталистическим странам удастся перестроить ее таким образом, что она будет выгодна только “золотому миллиарду” планеты, то ни о какой устойчивости и ни о каком развитии говорить, конечно, не придется.

Первым шагом на пути к устойчивому развитию планеты должно стать изменение образа жизни прежде всего в индустриально развитых странах. США и Запад, вносящие львиную долю в загрязнение атмосферы, должны показать пример ограничения потребления. Если опустошительная для природы и губительная для человека “гонка потребления” не уступит место пониманию человеческих потребностей как функции творческого развития личности, то планету ждет катастрофа, от которой будет невозможно спрятаться ни в горах, ни в морских глубинах.

Патриотические силы, как известно, последовательно поддерживают концепцию устойчивого развития. Еще в октябре 1994 года нами в Новосибирске была проведена научная конференция “Реформы в России с позиций концепции устойчивого развития”. Состоявшийся в январе [c.219] 1995 года третий съезд КПРФ поддержал стратегию устойчивого развития, которая нашла отражение в программе партии. Мы изначально принимали эту концепцию как модель, приемлемую для всех стран мира. Ее глобальный характер не исключает, а наоборот, предполагает, что каждая страна, каждый народ придет к ее реализации по-своему.

В то же время современная ситуация диктует человечеству общую задачу обеспечения гармоничного развития на пути преодоления расточительного характера современной западной цивилизации. На пути всеобщего сбережения природной среды, материальных ресурсов и труда. Такая возможность заключена в объективных тенденциях развития производительных сил, выявленных еще Марксом и все более отчетливо проявляющихся сегодня, ведущих к качественным сдвигам во всех областях жизни.

За последние десятилетия коренным образом изменился характер производительного труда. По мере научно-технического прогресса, автоматизации, роботизации и повышения наукоемкости производства создание материального богатства все больше зависит не от продолжительности человеческого труда, а от масштаба контролируемых потоков энергии и информации, от степени научно-технологического совершенства.

Производительный труд становится трудом преимущественно интеллектуальным. В силу этого неуклонно повышается вес творческих мотивов и стимулов труда. Из вынужденной необходимости (или даже нравственной обязанности) труд превращается в самоцель, приобретает значимую потребительскую ценность как естественный процесс развития и раскрытия способностей человеческой личности.

С превращением силы знания и интеллекта в непосредственную производительную силу в качестве главной основы производства и богатства выступает развитие [c.220] “общественного индивида”. Соответственно, главными показателями жизнеспособности общества становятся масштабы вложения ресурсов “в человека” – в науку, образование, культуру. Поэтому и мерой общественного богатства все больше становится не рабочее время и создаваемая в течение его меновая стоимость, а свободное время, необходимое человеку для его непрерывного развития.

Происходящая перемена соотношения объективных и субъективных факторов производства, выдвижение на первый план гармонично развитой человеческой личности вступает в вопиющее противоречие с капиталистической формой прогресса и требует качественного изменения господствующих ныне форм производства и потребления. Суть такого изменения – не в свертывании производства и потребления, а в смене их вектора.

Круг потребностей человека должен быть понят как совокупность материальных и духовных средств, необходимых творческой, нравственной личности для реализации своих способностей в окружающем мире. Вне такого понимания принцип “от каждого – по способностям, каждому – по потребностям” совпадает с буржуазным идеалом “сверхпотребления” и теряет смысл. Для того, чтобы он обрел свое действительное содержание, на смену социально несправедливой, опустошительной для природы и губительной для человека “гонке потребления” должно прийти понимание человеческих потребностей как функции развития творческих способностей личности. Это необходимым образом повлечет за собой смещение центра тяжести общественного развития в духовную сферу при непрерывном расширении ее диапазона.

Вместе с тем устойчивое развитие цивилизации, требующее рациональной экономики, снижения расхода [c.221] да материалов и энергии на душу населения, диктует необходимость усиления общественного характера материального потребления.

Следуя этой стратегии, общество обязано обеспечить каждому своему члену стабильный и достойный уровень индивидуального потребления и постоянно расширяющийся, качественно все более разнообразный уровень потребления в сфере общественного, коллективного бытия. Эта задача предполагает глубокую реконструкцию всей инфраструктуры нашей жизни, принципиально новую степень развития системы общественного транспорта, связи и информации, общественного питания, здравоохранения, центров образования и творчества, культурно-эстетического развития и отдыха, клубов, театров, парков, стадионов, музеев, библиотек и т.д.

Исходя из анализа современных тенденций развития науки и техники, можно обрисовать и общие контуры технологического базиса устойчивого развития. Для него будут характерны:

– дальнейшее совершенствование систем автоматизированного управления, накопления и передачи информации, разработка новых источников энергии и средств ее хранения и передачи, овладение новыми природными процессами, такими как микробиотехнология, тонкая химия; – переход от конвейерного серийного производства к гибкому автоматизированному производству, индивидуализация производства и потребления; – рассредоточение производственных мощностей и деурбанизация на основе совершенствования транспортных и телекоммуникационных систем; – повышенная безопасность как комплексное свойство человеко-машинных систем в единстве его технических, [c.222] социально-психологических и культурно-нравственных аспектов; – новый подход к проектированию технических систем. Повышение их эффективности, гибкости и срока службы, разрешение противоречия между моральным и физическим износом путем постоянной модернизации и перепрофилирования; – преодоление экологических ограничений на основе воссоединения производственных и природовосстановительных процессов в единый технологический комплекс. Если до сих пор природа служила, казалось бы, вечным и неисчерпаемым “колодцем” человеческого труда (“индустриальный” тип технологии), то теперь, наоборот, труд должен превратиться в основу сохранения природной среды (“постиндустриальный” тип технологии).

Вместе с тем неравномерный и все более многообразный характер труда, вытекающая отсюда неизбежная технологическая многоукладность объективно обусловливают многообразие форм собственности: общественной, индивидуально-трудовой, частной, – их конкуренцию между собой на почве товарно-денежных отношений. Исторический опыт показал, что необоснованное стремление к тотальному обобществлению оказывает на экономику не менее негативное влияние, чем сохранение частной собственности в тех отраслях, где она уже технологически себя изжила.

Не вызывает, однако, сомнений, что решающую роль в технологическом прорыве к модели устойчивого развития сыграет крупномасштабный общественный сектор, регулируемый государством, власть в котором принадлежит трудящемуся большинству народа. В связи с этим нельзя не отметить, что рабочий класс переживает сегодня этап глубокого качественного и структурного обновления. [c.223]

С изменением характера производительного труда безвозвратно уходят в прошлое времена, когда производству требовался “человек-винтик”. В передовых отраслях производства неуклонно возрастает удельный вес умственною труда, научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки становятся органической частью производства. На этой основе складывается новое ядро рабочею класса – работники производительного физического и умственного труда, объединенные научной организацией производства и современными технологическими процессами, которые требуют высокого уровня интеллектуального и культурного развития...

Глобальный, общечеловеческий характер стратегии устойчивого развития не исключает, а наоборот, предполагает, что каждая страна, каждый народ придет к ее реализации по-своему. Будущее человечества не за плоской унификацией, а за единством многообразия, плодотворным взаимодействием самобытных общественных организмов.

Именно поэтому мы не вправе смотреть на Россию как на страну без истории. Будущее можно строить только на прочном фундаменте проверенной временем традиции, отчетливо сознавая особенности своего исторического пути, своей судьбы, характер встающих проблем, принципы и цели, которые должны лечь в основу перспективной модели развития. Сегодня, в обстановке социальной смуты и хаоса, России особенно необходима национальная и государственная идея, способная превратиться в материальную силу, объединить вокруг себя все здоровые, патриотические силы, придать осмысленный, целенаправленный характер активности самых широких слоев общества.

Мы видим в России особый мир, целый “социальный космос” со своими специфическими [c.224] историческими, геополитическими, мировоззренческими, национальными и экономическими чертами, в которых по-особому преломляются общие закономерности общественного развития. Сегодня этот самобытный организм тяжело болен. Нынешняя Российская Федерация – это не Россия, а обрубок с кровоточащими разорванными связями. Главная причина болезни – попытка капиталистической реставрации, подрывающая материальные и духовные основы общества и государства и все более раскрывающая сущностную несовместимость западной буржуазной цивилизации и цивилизации российской.

Капитализм не входит органически в плоть и кровь, в быт, привычки и психологию нашего общества. Однажды он уже втравил Россию в братоубийственную гражданскую войну и. как подтверждает многолетний опыт, не приживается и не приживется на российской почве.

Свидетельством тому и те три революции, которые произошли в стране с минимальным временным интервалом: с октября 1905 по октябрь 1917 года. Эти революции показали, что основная часть российского общества была решительно недовольна “недоделанным” российским капитализмом, бурно развившимся в стране после крестьянской реформы 1861 года, посягнувшим на соборные, общинно-коллективистские и духовно-нравственные устои народной жизни. Его-то и не принял весь народ, а не только мятущаяся, радикально настроенная интеллигенция, как пытаются доказывать сегодня ангажированные идеологи режима.

Пора этот исторический факт – несовместимость капитализма с народным менталитетом [c.225] россиян – осознать всем тем, у кого ныне в руках политическая власть. Осознать и сделать соответствующие выводы, чтобы не пришлось потом горько сожалеть об упущенных возможностях и “непредвиденных” утратах.

Я уже не раз говорил и вновь повторяю: Россия исчерпала свой лимит на революционные восстания. Но это не значит, что россияне согласны на роль жертвенного барана, которого привели на заклание ради благополучия “золотого миллиарда”.

Если безумствам братоубийственной бойни мы предпочитаем сугубо мирные формы возврата России на путь устойчивого развития, где мерой благополучия станет не самодовольство ворократии в лице так называемых “новых русских”, а качество жизни граждан в масштабах всей Российской Федерации, то это вовсе не значит, что в жертву такому миролюбию мы готовы принести коренные жизненные потребности россиян, вписывающиеся в бессмертную формулу прогресса всего человечества: свободное развитие каждого есть условие для свободного развития всех.



< Назад   Вперед >
Содержание