11.1 Неплатежи и неденежная экономика: российский феномен

Особенностью российских реформ и перехода к рыночной экономике, как уже отмечалось, стало длительное и масштабное распространение взаимных неплатежей, бартера и иных неденежных форм расчетов. Анализ причин этого феномена может многое сказать о специфике российской трансформации.
Совершенно очевидно, что непосредственной причиной возникновения массовых неплатежей с марта 1992 г. стала ограничительная бюджетная и денежная политика, осуществлявшаяся в целях макроэкономической стабилизации. Отсюда и критика монетаризма, который, по мнению оппонентов, без оснований требует ограничения денежной массы ниже потребностей экономики. Но одна только рестриктивная макроэкономическая политика, к тому же реально, как мы видели, недостаточно последовательная и слишком компромиссная, не может объяснить длительности и масштабов распространения многообразных проявлений неденежной экономики в России, причем в период перехода к экономике рыночной, по определению денежной. Многие авторитеты усматривали в этих явлениях едва ли не самое убедительное доказательство провала рыночных реформ, натурализации и деградации экономики именно вследствие их проведения вместо ожидавшегося подъема и повышения эффективности.
Прежде всего необходимо поставить масштаб явлений в контекст нормального распространения неденежных операций в денежной экономике. Так, неплатежи были общеприняты в советской экономике: накануне перестройки до 25% суммы источников оборотных средств предприятий приходилось на кредиторскую задолженность. Зачет взаимных требований проводился ежегодно. В 1995–1996 гг. этот показатель дошел до 75–80%, а взаимозачеты стали в какой-то период едва ли не способом существования.
Не являются неплатежи чем-то исключительным и в других странах.

Марк Шаффер в свое время провел исследование, результаты которого были описаны в отчете Всемирного банка. Они представлены в табл. 11.1.
Комментируя табл. 11.1, заметим, что до 1995 г., если брать размеры задолженности в отношении к ВВП, Россия вообще не очень отличалась от других стран. Топьков 1995–1997гг. она наминает бить рекорды, преимущественно за счет неуплаты налогов и отчислений во внебюджетные фонды. Правда, в работе Шаффера ощущается некая заданность выводов, желание из лучших побуждений доказать, что российские неплатежи не представляют ничего особенного. В этом смысле'объединение товарных кредитов в западных странах и неплатежей в странах с переходной экономикой представляется сомнительным. На самом деле особенности есть, и весьма важные. Их изучение необходимо для понимания специфики переходных процессов как в России, так и в других странах с переходной экономикой.

Рост неплатежей наблюдался в период макроэкономической стабилизации практически во всех странах с переходной экономикой. Я. Ростовский показал, что этот процесс был напрямую связан с сокращением реальных банковских кредитов, неплатежи выступали их субститутом* (см. табл. 11.2, 11.3).
* Ростовский Я. Указ. соч. С. 275–278.

Как мы видим из приведенных в табл. 11.2 данных, общая закономерность состоит в том, что в период либерализации цен или при высокой инфляции реальный объем кредитов падает и одновременно растут неплатежи. Затем отношение неплатежей к банковским кредитам достигает максимума, обычно от 1 до 2, а затем оно падает, ситуация нормализуется. В Польше период больших неплатежей продолжался 3 года (с середины 1989 до середины 1992 г., либерализация – с начала осени 1989 г.). В Румынии – примерно 2 года. В бывшей Чехословакии особое положение: здесь в силу разных причин объем кредитов в период либерализации вообще практически не сокращался и неплатежи были невелики. В России же период больших неплатежей растянулся на 9 лет и еще не завершился. Это показывают данные табл. 11.3.

* Суммарная задолженность включает кредиторскую задолженность (поставщикам) плюс задолженность банкам по кредитам и займам.

Мы видим, что в 1993–1995 гг. просроченная задолженность держалась на стабильно высоком уровне, медленно повышаясь, а в 1996 г. она сделала крупный скачок вверх. И только в 1999 г. снизилась примерно до уровня 1996 г. В 2000 г. – скачок вниз. Очевидно, в 1995– 1996 гг. в дело вмешивались дополнительные факторы, кроме тех, что действовали с начала либерализации цен.
Поскольку по времени этот скачок совпадает с раскручиванием пирамиды ГКО на фоне снижения инфляции, естественно предположить, что ускоренный рост неплатежей был вызван оттягиванием денежных средств из реальной сферы на рынок ГКО. Соответственно снижение неплатежей началось после кризиса 1998 г. и дефолта в 1999–2000 гг.
Наряду с неплатежами и в меру их роста в России развивались другие явления, свидетельствовавшие о серьезных проблемах в денежной сфере. С одной стороны, росла долларизация, рубль вытеснялся долларом, в том числе во внутреннем обращении. С другой стороны, развивались неденежные формы расчетов – бартер, взаимозачеты, векселя и иные денежные суррогаты. Отчасти они приостановили рост неплатежей.
В табл. 11.4 приведены оценки А.Н. Клепача о соотношении различных форм расчетов в промышленности в 1992–2000 гг. Причем неплатежи (просроченная задолженность) трактуются вслед за М. Шаффером как товарные кредиты. Заметим в этой связи, что нормальные товарные кредиты предполагают договоренность сторон об условиях, в том числе сроках погашения. У нас неплатежи обычно если и представляли собой по форме товарные кредиты, то принудительные для поставщика – без определения каких-либо договорных условий, в порядке нарушения обязательств, только вынужденно признаваемые поставщиком.

Источник: Клепач А.Н. От экономики неплатежей к денежному хозяйству?// Инвестиционный климат и перспективы экономического роста в России. Кн. 2. С. 102.

Сложилась специфическая модель экономики, явно аномальная и препятствующая развитию. Она вызывала тревогу правительства, которое не могло найти способов ее преодоления. Оживленные дискуссии шли среди российскими западных экономистов. В. Полтерович назвал эту модель одной из институциональных ловушек*.
* "Либерализация цен с последовавшим инфляционным шоком оказали «кумулятивное» воздействие на систему, породили институциональные изменения, так что при последующем снижении инфляции и трансакционных издержек денежного обмена система не вернулась в исходный режим". Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы. М.: Российская экономическая школа, 1998.

В декабре 1997г. Комиссия по экономической реформе рассмотрела доклад «Неплатежи в российской экономике», подготовленный по поручению Комиссии. Рабочую группу возглавлял я. Выводы доклада состояли в том, что:
1) неплатежи и бартер стали ключевой проблемой оздоровления экономики, от ее решения зависит и проблема сбора налогов;
2) в реальном секторе наблюдается острая нехватка ликвидности, причем предприятия сталкиваются с недоступностью банковского кредита, который в нормальной ситуации всегда является главным источником средств для уплаты наступающих платежей;
3) главными кредиторами неплательщиков выступают естественные монополии, прежде всего электроэнергетика (40% всех неплатежей), а также бюджет и население;
4) рост неплатежей с 1995 г. отражает в значительной мере неготовность предприятий к работе в низкоинфляционной среде, сложившейся вследствие финансовой стабилизации;
5) основная причина неплатежей и бартера – замедленный процесс естественного отбора жизнеспособных предприятий. Заметим на будущее – речь идет о факторе деформированной структуры экономики и трудностях его преодоления;
6) разрешение кризиса неплатежей будет продолжительным процессом, раз он обусловлен главным образом структурными факторами. К этому выводу нам предстоит вернуться прежде всего с той точки зрения, как фактическое развитие событий отличалось от прогнозов.
Предложенные в докладе меры по сокращению неплатежей и бартера делились на две группы:
• долгосрочные, связанные с оздоровлением экономики в целом;
• текущие, направленные на улучшение дисциплины платежей в короткие сроки. Значительная часть мер второй группы затем была реализована, но, надо признать, на решение проблемы эти меры не оказали ощутимого влияния. Все же о некоторых из них стоит упомянуть.
1. Либерализация платвжно-расчвтных отношений, в том числе изменение режима единого счета недоимщика, установление равенства всех обязательств, отмена безакцептного списания средств в несудебном порядке. Дело в том, что в стремлении улучшить сбор налогов фискальные органы шли на любые ухищрения, в том числе по сути противозаконные. Мало того, что не возвращались положенные по закону суммы возврата НДС, начисленного на материальные затраты, в силу чего НДС превращался в худший тип оборотного налога. В 1995 г. был введен единый счет недоимщика. Предприятие, имеющее долги перед бюджетом, лишалось права открывать другие счета, все средства должны были проходить через один счет, и налоговые органы получали право списывать с него средства по своему усмотрению. Что-то подобное уже происходило во время сталинской кредитной реформы 1930г.
Эта мера возымела лишь отрицательный эффект: увеличение бартера и неплатежей, расчеты наличными в обход банков, перевод расчетов через счета лиц. Налоговая и денежная системы только разрушались.
В начале 1998 г. счет недоимщика был отменен.
2. Снижение цен и тарифов естественных монополий и усиление давления с их стороны на своих покупателей с целью заставить их платить "живыми" деньгами. Повышение прозрачности Газпрома, РАО «ЕЭС России», а также локальных монополий типа «водоканалов».
Тогда это была своего рода мода, поощряемая лоббистами обрабатывающей промышленности. Однако уже в 1997 г. меры вроде произвольного снижения тарифов реального эффекта дать не могли. У С.В. Кириенко на этот счет еще были сомнения. Но уже в 1999 г. стало ясно, что тарифы на энергию надо повышать, а добиваться их снижения или по крайней мере стабилизации следует через реформы. К ним вернулись еще через год.
3. Сбор и публикация государственной статистикой данных об объемах бартера, взаимозачетов. Такая отчетность была введена для естественных монополий и крупных налогоплательщиков.
4. Пересмотр пеней и штрафов за просрочку платежей с учетом уровня инфляции. Ставки, установленные в период высокой инфляции, были резко завышены. Пени и штрафы в год составляли в накопленной задолженности около половины.
Правительство Кириенко приняло решение о пересчете пеней со снижением в 5 раз. Е.М. Примаков увеличил эту цифру до 7 раз.
5. Усиление контроля за законностью и целесообразностью расходования бюджетных средств. Эта работа серьезно развернулась в бытность министром финансов М. Задорнова, когда федеральное казначейство возглавила Т. Нестеренко, и продолжается по сей день.
6. Отказ от запретительного налогообложения при реализации товаров ниже себестоимости и имущества ниже балансовой стоимости. Принято в новом Налоговом кодексе.
7. Введение налога на вмененный доход для малого бизнеса. Закон принят в 1999 г.
8. Введение упрощенной процедуры банкротства. Кириенко сделал это в числе самых первых решений своего правительства. Примаков одним из первых своих решений его отменил. Работа по внесению изменений в Закон о банкротстве к середине 2001 г. не была завершена.
9. Секьюритизация долгов предприятий, реструктуризация их задолженности бюджету с дополнительной эмиссией акций и передачей из в РФФИ для продажи в случав невыполнения обязательств. Еще в бытность В. О. Потанина первым вице-премьером (1996–1997 гг.) было принято постановление о порядке реструктуризации долгов предприятий. Сейчас шла речь о его развитии, чтобы упростить условия и придать процессу большую масштабность.
К вопросу вернулись только в 1999 г. В 2000 г. новый порядок реструктуризации задолженности на фоне монетизации экономики после кризиса привел к росту числа заявок на реструктуризацю в 21 раз.
Перечисленные предложения были только обобщены в докладе Комиссии по экономической реформе, они формулировались многими, в первую очередь практиками. Но сдвиги в решении проблемы неплатежей и бартера появились прежде всего под влиянием иных причин, хотя, возможно, частичное воздействие оказали и меры, принятые по докладу

< Назад   Вперед >
Содержание