13.3 Номинальное и реальное налоговое бремя

Номинальное налоговое бремя представляет собой абсолютную сумму налогов, исчисленных по установленным ставкам, умноженным на потенциальную налоговую базу. Например, при ставке подоходного налога 13% и облагаемых доходах населения в сумме 4 трлн. руб., налоговое бремя по этому налогу составит 520 млрд. руб. Если ВВП принять в сумме 7 трлн. руб., то в относительном выражении номинальное налоговое бремя составит 7,4% ВВП.
По всем видам налогов и обязательных платежей в, целом точно подсчитать номинальное налоговое бремя довольно трудно, но, по имеющимся оценкам, в 2001 г. оно составило 50– 55% ВВП*. Для российской экономики, если бы все ее агенты были законопослушными налогоплательщиками, это непосильная ноша.
* По оценкам, сбор налогов, если бы строго выполнялось налоговое законодательство, составил бы в 1995–1996 гг. 40–45% ВВП (Синельников С.Г. Проблемы налоговой реформы в России. М.: Евразия, 1998. С. 74).

Реальное налоговое бремя определяется как сумма фактически уплаченных налогов и обязательных платежей. Обычно ее также считают в относительном выражении, в процентах к ВВП.
В течение ряда последних лет фактическое налоговое бремя по бюджету расширенного правительства снизилось с 38 до 31% ВВП, но в 2000 г. поднялось до 39%, в основном за счет монетизации экономики и лучшего сбора налогов.
В табл. 13.1 показаны структура и динамика фактических поступлений в бюджет расширенного правительства.


Иногда показатель налогового бремени используют для характеристики участия государства в экономике. Он подходит для этой цели, если бюджет сбалансирован или сводится с профицитом. В других случаях, при дефицитном бюджете или внебюджетных заимствованиях государства, целесообразно использовать в этих целях близкий по значению показатель суммарных государственных расходов.
В 1991 г. в СССР государственные расходы составляли 69,3% ВВП*. Доля государственных расходов в ВВП в России составила в 1999 г. примерно 35% по фактическому исполнению. Это близко к показателям США (34%) и Японии (32%) и существенно ниже, чем в странах Западной Европы (Франция – 45%, Германия – 48, Швеция – 60%). Но в 2000 г., если судить по налоговому бремени, мы приблизились к европейским странам, утрачивая преимущество меньшего бремени для частного бизнеса.
* Синельников С.Г. Проблемы налоговой реформы в России. С. 45.

В 2008 г. благодаря налоговой реформе ожидается снижение налогового бремени до 33% ВВП.
Для сопоставления с США следует отметить, что там практически нет государственного пенсионного обеспечения и социального страхования.
Сопоставление номинального и реального налогового бремени, большие размеры недоимок в 1993–1997 гг. говорят о том, что сбор налогов в эти годы существенно ухудшился. Это характерно для всех стран с переходной экономикой, но в России масштабы этого явления были заметно больше. Причины приводятся разные.
Распространено мнение, что ухудшение сбора налогов обусловлено ограничительной финансовой и денежной политикой, относительной нехваткой ликвидности в экономике. Эта гипотеза вроде нашла подтверждение в 2000 г., когда монетизация экономики, уменьшение неплатежей и бартера сопровождались улучшением сбора налогов.
Другая точка зрения состоит в том, что при высокой инфляции снижается спрос на национальную валюту и поэтому говорить о недостатке ликвидности неверно. В работе С.Г. Синельникова (1998) отмечается, что в 1992-1995 гг. ввиду снижения инфляции следовало ожидать снижение спроса на наличные деньги (агрегат Ml) при росте спроса на М2. Фактически же доля Ml в М2 в эти годы росла*. Объяснить это можно спросом на Ml в теневой экономике, которая позволяет уклоняться от уплаты налогов – явление, хорошо изученное в других странах. Если эта гипотеза верна, то главным фактором улучшения сбора налогов становится налоговое администрирование, принуждение к уплате налогов, которое увеличивает спрос на национальную валюту в целом, снижая спрос на Ml.
* Там же. С. 63.

Эконометрический анализ* вроде бы подтвердил зависимость сбора налогов от динамики ВВП (+), недоимок по налогам (–), реального курса доллара (+) и доли Ml в М2 (–).
* Там же. С. 73.

Тем не менее картина представляется качественно более сложной. Рыночные реформы, безусловно, выявили неконкурентоспособность значительной части российской экономики, а именно нерыночного сектора, который, будучи не в состоянии предложить продукцию, которую купили бы за "живые" деньги (с учетом общего сжатия спроса), не мог платить и налоги. Он испытывал нехватку ликвидности, распространяя цепочки неплатежей, бартера, взаимозачетов далеко за свои пределы. В 1999–2000 гг. после кризиса 1998 г. вследствие девальвации рубля нерыночный сектор формально сжался в силу относительного повышения конкурентоспособности. Поэтому пошла монетизация и улучшился сбор налогов.
Свою роль сыграло и улучшение налогового администрирования, и борьба за повышение доли расчетов "живыми" деньгами, особенно со стороны естественных монополий. Важную роль сыграла жесткая позиция РАО "ЕЭС России", которое пошло на веерные отключения неплательщиков, но принудило их платить. За три года (1998–2001) доля "живых" денег в оплате электроэнергии выросла с 12 до 93%. Сходные тенденции имели место в МПС, меньше в "Газпроме". Тем самым происходило выдавливание теневой экономики.
Следует, однако, отметить взаимосвязь этих процессов. Не изменись макроэкономическая ситуация, не произойди определенное насыщение экономики деньгами – и сбор налогов, и улучшение расчетов вряд ли оказались бы возможны. С другой стороны, в иных обстоятельствах, скажем в 1996–1997 гг., такое же увеличение денежной массы, как в 2000 г., привело бы к скачку инфляции.
Так или иначе улучшение налогового администрирования продолжает оставаться весьма актуальной задачей. Ее решение позволит снизить номинальное налоговое бремя и сделать более равномерным и справедливым реальное

< Назад   Вперед >
Содержание