КАРЛ ФОН КЛАУЗЕВИЦ И ЕГО РОЛЬ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ ПЕРИОДА НАПОЛЕОНОВСКИХ ВОЙН В ЕВРОПЕ

Ключевые слова: российско-прусские отношения, антинаполеоновская коалиция, военные реформы, прусская армия, русские полководцы и Клаузевиц, российское самодержавие, внешняя политика России.

Key words: Russian-Prussian relations, antinapoleonovskaa coalition military reforms, the Prussian army, Russians the warlords and von Clausewitz, Russian autocracy, foreign relations of Russia.



Статья посвящается анализу деятельности в России известного прусского военного и общественного деятеля Карла фон Клаузевица в период антинаполеоновских войн. Автор специально останавливается на его оценках, данных в адрес известных российских политиков, и показывает влияние Клаузевица на реформы в России 2-ой половины XIX в.



The article is devoted to analysis of activity of the famous military and public person from Prussia – Carl fon Clausewitz – during antinapoleon wars. The author is specially arresting reader’s attention on his estimates of well-known Russian politicians and pointing at Clausewitz’s influence on the reforms in Russia of the second part of the XIX сentury.



Имя Клаузевица, как это и положено гениям, стало гораздо более известным, после смерти, чем при жизни. Он оставил большое творческое наследство, а его многотомная книга «О войне» признается по праву величайшей из всех работ по военной теории. Чтобы объективно оценить Клаузевица, следует проанализировать основные этапы его жизни, лишь один из которых тесно связан с Россией.

Клаузевиц родился 1 июня 1780 г. возле Магдебурга в прусском королевстве в семье королевского акцизного чиновника. Уже в 13-летнем возрасте он юнкером отправляется на войну против революционной Франции. Постоянно ощущая недостаток образования, в период передышки после Базельского мира 1795г., поступает в Берлинскую военную школу. Именно здесь он учится у знаменитого Герхарда фон Шарнгорста, преподававшего в Академии целую серию военных дисциплин: стратегию, тактику и пр. Именно тогда между учителем и учеником стали оформляться прочные дружеские симпатии. И далеко не случайно то, что дважды Шарнгорст смог содействовать карьерному росту Клаузевица. Первый раз, когда по его рекомендации в 1805 г. он стал адъютантом принца Августа, племянника Фридриха Великого и наследника прусской короны, а во второй раз, когда личным примером показал, что служба Александру I гораздо привлекательнее, нежели Наполеону Бонапарту. Это произошло в 1812 г.

Весной 1808 г. Клаузевиц, оставаясь официально адъютантом наследного принца начал работать в канцелярии Шарнгорста, который по поручению короля занимался непосредственно реформами прусской армии. Все это происходило в Кенигсберге, где тогда размещался прусский двор. Уже в эту пору Клаузевиц проявил себя не только как талантливый канцелярист и военный специалист, но и как журналист. Он лично отвечал в канцелярии Шарнгорста за прессу и писал не только многочисленные статьи о новой организации армии, но и создал как военный критик «Известия о Пруссии в ее великой катастрофе». Последнее сочинение более известно читателю под более емким названием «1806». Надо сказать, что многие из книг Клаузевица, как впрочем, и сам его достаточно лаконичный и точный язык военного журналиста и теоретика, носят весьма краткие по форме заглавия «О войне», «1806», «1812» и т.д. Опять же благодаря штабной работе и литературным занятиям Клаузевицу пришлось работать в тесном контакте со многими выдающимися прусскими военными деятелями, некоторые из которых стали его друзьями. Потом были не менее значимые события в жизни Клаузевица: после подписания Венского мира между Австрией и Францией в октябре 1809г. – работа в Берлине начальником канцелярии Шарнгорста, служба с 1810 г. в Генеральном Штабе и преподавание во Всеобщей военной школе. Наконец, в 1812 г., когда все же Пруссия заключила союз с наполеоновской Францией, он, как и его близкие друзья, в том числе Шарнгорст и Гнейзенау, подают в отставку и поступают на русскую службу. С этого момента, собственно, и начинается тесная связь Клаузевица и России.

2 мая 1812 г., имея на руках рекомендации Шарнгорста, Карл фон Клаузевиц становится адъютантом генерала фон Пфуля, также перешедшего с прусской службы на русскую. Давая довольно критическую оценку своему шефу впоследствии в работе «1812 год. Поход в Россию», он замечал: «Пфуль был настолько непрактичным человеком, что за 6 лет, проведенных им в России, он не подумал о том, чтобы научиться русскому языку.» А далее, еще более уничижительнее: «ему даже в голову не пришло познакомиться с руководящими лицами правительства, ни с организацией русского государства и русской армии» [1,13]. Клаузевицу совершенно справедливо казалось как иностранцу на русской службе, что знание языка является необходимым условием успешной карьеры и всего военного дела.

Сам Клаузевиц придавал составу российского военного руководства первостепенное значение. В отличие от своего отца, сражавшегося в Семилетней войне против России и тяжело раненного в одном из сражений, он полагал, что Пруссия ни в коем случае не должна выступать против России на стороне наполеоновской Франции, т.е. фактически он был в оппозиции официальному курсу Фридриха Великого. С точки зрения характеристики ближайшего окружения Александра I чрезвычайно привлекательны оценки, данные Клаузевицем генерал-адъютанту Волконскому и генерал-лейтенанту Аракчееву. Так, акцентируя внимание на том, что П.М. Волконский (1776-1852) занимал пост начальника штаба при императоре, тем не менее оперативными вопросами не занимался. А.А. Аракчеев, по словам прусского автора и очевидца, «был начальником артиллерии и пользовался полным доверием императора» [1,14]. И это было действительно так : когда в начале войны 1812 г. русскую армию постигли неудачи, именно он уговорил Александра покинуть расположение армии. Кроме русских штабистов, Клаузевиц, конечно же, обратил внимание и на иностранных подданных российской короны. Так, он весьма нелестно отзывался о шведском генерале Г.М. Армфельде (1757-1814), перешедшим на русскую службу ради сохранения богатых землевладений в Финляндии: «пресловутый швед…в любое время был готов завязать интриги». Про ганноверского барона и генерала Л.Л. Беннигсена (1745-1826) – более сдержанно: «в данное время… еще помнили, как неудачно он вел кампанию 1807 г.» [1,20]. Отметим, что кроме анализа административных постов и функций, отправляемых высшим генералитетом русского штаба, прусский автор останавливает свое внимание и на личностных характеристиках – поэтому в его оценках князь Волконский «человек добродушный», а Аракчеев – «человек чрезвычайно энергичный и хитрый».

Для нас представляет определенный интерес и характеристика Клаузевицем общепризнанного в российской историографической традиции героя Отечественной войны 1812 г. фельдмаршала М.И. Кутузова (1745-1813), данная со ссылками на русские источники: «…относительно боевой репутации Кутузова в русской армии не имелось единодушного мнения: наряду с партией, считавшей его выдающимся полководцем, существовала другая, отрицавшая его военные таланты» [1, 66]. Причем, не без некоторых оснований и, опираясь на общественное мнение, он излагал ставшую уже достаточно традиционной оценку причины замены военного руководства Барклая де Толли Кутузовым. Он образно говорит о том, что «злой демон в лице чужестранца изгнан заклятием чисто русского человека» . Причем он сообщает и важные подробности, почему русские не доверяли и не любили Барклая: «…все …сходились на том, что дельный русский человек, ученик Суворова, лучше, чем иностранец…Барклай с ранней молодости служил в русской армии, и, следовательно, в нем ничего не было иностранного, кроме его фамилии и,…акцента, т.к. по-русски он говорил плохо и всегда предпочитал немецкий язык русскому» [1, 66]. Иными словами, Клаузевиц полагал, и, возможно, ошибочно, что хорошее знание языка страны, в которой живешь и которой служишь, позволило бы Барклаю де Толли быть более популярным в России. Хотя с точки зрения военных заслуг и личных качеств у последнего было больше шансов называться лучшим, нежели у Кутузова. И прусский писатель знал об этом: т.н. «русская партия» не могла не помнить и не заметить все эти преимущества – в 1808-9 гг. именно он перешел со своим корпусом по льду Ботнический залив и заставил Швецию заключить Нимвегенский мир, по которому вся Финляндия отошла Российской империи, в 1810 г. он был военным министром и знал ситуацию в верхах, в первой половине войны 1812 г. он командовал Первой Западной армией и затем объединил действия Первой и Второй армий. Именно Барклай был сторонником глубокого отхода русской армии перед превосходящими силами противника. Эту тактику, собственно, продолжит и Кутузов, который , по словам Клаузевица, «в молодости был хорошим рубакой… Но проиграл Наполеону несчастное Аустерлицкое сражение и никогда этого не мог забыть» [1, 69]. Причем, Коазевиц сообщает очень интересную деталь – не только русские не долюбливали Барклая, но и его соотечественники, и в том числе и Пфуль.

Мысли и оценки Клаузевица, изложенные в «Походе в Россию. 1812 год» повлияли, несомненно, на русскую литературную и военную традицию. Так, Лев Толстой ввел этого прусского генерала в свою эпопею «Война и мир». И типичный для русских немцев антагонизм, о котором писал Клаузевиц, вложен отчасти в уста Андрея Болконского, рассуждавшего на Бородинском поле о роли немцев в противостоянии с Наполеоном «Они всю Европу ему отдали и приехали нас учить – славные учители!» Строго говоря, для русского князя Болконского вряд ли были близки тезисы, излагавшиеся прусским автором в работе «1812» и других сочинениях, вошедших в его многотомное сочинение «О войне», вышедшее уже после смерти Клаузевица в 1833 г. Многие из современных авторов признают, что Клаузевиц, как и Толстой, отдавали предпочтение моральному фактору на войне. Их роднит и общее осуждение войны, хотя на языке Клаузевица-военного, «война есть продолжение государственной политики другими средствами». Так, в одном из писем из России, адресованном сестре Марии, прусский генерал пишет: «Я пишу тебе между трупами и умирающими, среди дымящихся развалин, и тысячи людей, похожих на привидения, проходят мимо, кричат, плачут и напрасно молят о куске хлеба.» [1, 216]. Общий образ войны, ужасной и беспощадной, ломающий судьбы и уничтожающий людей – вот то общее, что сближает исконно русского писателя и прусского военного-очевидца событий. И, хотя Клаузевиц лично сам был не совсем доволен своими условиями службы в России, тем не менее его боевые заслуги были отмечены Орденом Святого Владимира IV степени и саблей, врученной ему Александром I.

Дальнейшая судьба Клаузевица сложилась следующим образом : он вернулся на службу в Пруссию в 1814 г. и в 1815 г. был назначен начальником штаба 3-го армейского корпуса. Содействовал поражению Наполеона при Ватерлоо после кампании 100 дней. В мае 1818 г. он стал директором Всеобщего военного училища в Берлине. Последнее его назначение – в 1831г. стал начальником штаба прусской армии и в том же году умер от холеры, находясь во Вроцлаве.

Судьба же творческого наследия прусского военного писателя и генерала оказалась гораздо счастливее уже после его кончины. Одним из первых к изучению его трудов обратился генерал Богданович. И Олаф Розе, современный немецкий исследователь полагает, что русские проиграли Крымскую войну, потому что во времена Богдановича его труды о Клаузевице не изучались в русских военных академиях. Изучая военную историю и современную ему военную практику, Карл Клаузевиц создал уникальный труд – 3-томное исследование «О войне», а все его труды, вошедшие в ПСС, составили 10 томов. Из русских ценителей творческой мысли Клаузевица последовательным его сторонником и пропагандистом стал военный министр Д.А. Милютин (1856-1881). Как известно, вершиной практической деятельности Д.А. Милютина стала целая серия военных реформ 1860-70-х гг., как то: сокращение срока службы в русской армии, изменение военного управления, отмена телесных наказаний и, наконец, введение всеобщей воинской повинности, включающей обязательное начальное образование для рядового состава и специализированное военное образование на базе гимназий и академий для офицеров. Несомненно, при осуществлении этих реформ сказался опыт Пруссии и личный опыт Клаузевица и Шарнгорста, стоявших и истоков новой прусской армии века Просвещения.



1. Клаузевиц К. 1812 год. Поход в Россию. – М.: Захаров, 2004.

< Назад   Вперед >
Содержание