14.4 Первый банковский кризис 1995 г. и второй банковский бум

Банковская система сравнительно легко пережила "черный вторник" 1994 г. Некоторые банки даже обвинялись в том, что они его вызвали валютными спекуляциями. На самом деле у этого кризиса были объективные причины, если были виноватые, то в Правительстве и ЦБ. Но банки в их тогдашнем состоянии были готовы наживаться на девальвации, на росте цен.
Но после этого, после решения о прекращении эмиссии для финансирования бюджетного дефицита, ситуация серьезно изменилась: зарабатывать на прежних главных источниках стало невозможно.
Это особенно наглядно продемонстрировал банковский кризис августа 1995 г., случившийся вскоре после введения первого валютного коридора.
Валютный коридор, введенный, когда доллар еще падал, но вот-вот должен был начать подниматься, когда были особенно благоприятные перспективы для валютных спекуляций, лишил их смысла. По сути был введен фиксированный курс, на валютном рынке зарабатывать стало нельзя.
Снижалась инфляция, снижались процентные ставки, ставшие к тому же положительными в реальном исчислении. Задерживать и прокручивать средства стало труднее. Снижалась маржа.
Основным проявлением кризиса стал крах рынка межбанковских кредитов (МБК). Произошел он по ряду причин. Во-первых, с этого рынка стал уходить Сбербанк, дававший ему большую часть ресурсов в 1993–1994 гг., переходя на более привлекательный рынок ГКО. В феврале 1995 г. ЦБ ввел обязательное резервирование по корреспондентским счетам. Поддержание больших остатков на этих счетах стало невыгодным, и их стали переоформлять в межбанковские кредиты, по которым резервирования не было. Многие банки осуществляли рискованные операции на рынке МБК, где ресурсы оказались формально раздуты. В итоге в какой-то момент образовалась цепочка неплатежей, доверие было подорвано и объем операций резко сократился. На этот раз жертвами оказались не только мелкая рыбешка, но и крупные банки, в том числе банк "Национальный кредит", входивший в первую двадцатку*.
* Матовников М. Указ. соч. С. 64–65.

Какое-то время банки старались адаптироваться к изменившимся условиям и даже пошли на некоторое увеличение кредитования реальной сферы. Но те, кто это сделал, вскоре пожалели. Предприятия не возвращали кредитов, их финансовое положение в это время ухудшилось, в частности из-за ужесточения финансовой и денежно-кредитной политики.
В целом эволюция банковской системы и ее роль в переходной российской экономике к началу нового банковского бума – так мы обозначим период развития банковской системы между кризисами 1995 и 1998 гг. – характеризуются данными, приведенными в табл. 14.1.

Таблица 14.1. Эволюция банковской системы в России

1992 г.
1993 г.
1994 г.
1995 г.
1996 г.
Количество действующих кредитных организаций
Количество отозванных лицензий (нарастающим итогом)
Минимальный уставный капитал банка, тыс. долл.
Реальная месячная ставка рефинансирования ЦБ России, %
В % к ВВП:
кредит денежных властей коммерческим банкам
коммерческий кредит нефинансовому сектору
полученные межбанковские кредиты
брутто-активы коммерческих банков
вклады населения – всего в том числе без Сбербанка России 1713
–
214,4
-12,2

15
33,6
–
88
0,3 2019
13
70,6
-6,9

5,1
20,4
3,2
54
0,9 2517
78
1274,7
4,4

2,4
19,6
4,9
56
1,7 2295
303
1291,5
7,6

1,1
12
3,9
36
1,5 2030
592
3649
6,5

0,6
10,4
3,1
36
1,4
Источник: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 104.

Краткий комментарий к табл. 14.1:
1) сокращение числа банков, увеличение количества отозванных лицензий, повышение минимума уставного капитала отражают тенденцию повышения требований к банкам, весьма умеренную;
2) с 1994 г. реальная ставка рефинансирования стала положительной, и тем самым коммерческие банки утратили важный источник дешевых ресурсов. Ту же линию подчеркивает сокращение объема кредитов, предоставленных денежными властями коммерческим банкам, – с 15% ВВП до 0,6%. Практически в 1996 г. ЦБ прекратил кредитование, комбанков, лишив их возможности участвовать в присвоении инфляционного дохода;
3) но одновременно сокращался и коммерческий кредит нефинансовому сектору, т.е. кредитные вложения в реальную сферу, - с 33,6% ВВП в 1992 г. до 10,4% в 1996 г. Фактически это означало сжатие банковской системы, что видно и по динамике брутто-активов.
В этом отношении Россия заметно выделяется в ряду стран с переходной экономикой (см. табл. 14.2).

Таблица 14.2. Кредиты нефинансовому сектору в некоторых странах Центральной и Восточной Европы, % ВВП Страна 1993 г. 1994 г. 1995 г. 1996 г. Россия
Польша
Венгрия
Чехия
Болгария 20,4
21,3
28,4
73,1
67,8 19,6
19,8
26,5
72,9
51,0 12,0
19,7
23,0
63,8
41,3 10,4
22,1
22,9
61,1
69,5
Источник: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 117.

Мы видим, что сокращения кредитных вложений в других странах либо вовсе не было, либо оно было весьма умеренным. Критики политики российского ЦБ отмечали, что он мог не сворачивать чуть не до нуля кредиты коммерческим банками поддерживая тем самым и кредиты реальной сфере. Против этой критики свидетельствует опыт Болгарии, где кредитная экспансия при правительстве социалистов (1996 г.) привела к краху. Думается, политика финансовой стабилизации должна ориентироваться прежде всего на снижение инфляции, а если при этом происходит чрезмерное сокращение кредитов, то у этого явления иные причины. Они состоят, скорее, в реальной слабости банковской системы и слабости обслуживаемой ею экономики, которая в эти годы находилась в состоянии спада. И эта особенность России, видимо, проистекает из ее главного отличия – из более глубоких деформаций и более трудных проблем перехода к рыночной экономике.
Казалось, банковская система попала в тупик, легких выходов не было видно.
Выходы, однако, нашлись, особенно для крупнейших банков.
1. Не сбалансировав бюджет, правительство изворачивалось в стремлении закрыть дыры денежными суррогатами. КО, КНО, гарантии и поручительства Минфина под кредиты банков бюджетополучателям – все это стало новым источником для обогащения банков. Покупки суррогатов с дисконтом и последующее истребование номинала с Минфина, особенно при наличии там "друзей", в течение определенного периода были очень хорошим бизнесом.
В 1996 г., по оценкам Минфина, коммерческим банкам было выдано гарантий и поручительств по кредитам на текущие расходы бюджета на сумму от 30 до 55 трлн. недоминированных рублей (5–10 млрд. долл. США), что вдвое превышает уровень 1995 г. (по номиналу) и составляет свыше 10% расходов федерального бюджета*.
* Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 122.

2. В этот период укрепился и сыграл важную роль институт уполномоченных банков, т.е. таких, которые в отсутствие казначейства брали на себя исполнение бюджета, получая при этом возможность прокручивать бюджетные средства. От их услуг трудно было сразу отказаться, тем более что технически они работали хорошо и у них были сильные лоббисты, тогда как формирование федерального казначейства задерживалось, если не саботировалось.
В 1996 г. 26 банков были уполномочены финансировать расходы федерального бюджета путем выпуска собственных векселей. Таких векселей под поручительство Минфина было выпущено на сумму 1 трлн. руб.*
* Там же.

3. С завершением эры денежных суррогатов, с помощью которых правительство старалось избежать влезания в долговую ловушку с нарастающими процентными платежами, начался бурный рост рынка ГКО. Ловушка захлопнулась, начала строиться пирамида. Банки приняли в этом деятельное участие, и весьма прибыльное. В 1996 г. доходы комбанков (без Сбербанка) от операций на рынке внутреннего госдолга составили 18,5 млрд. руб. при средней процентной ставке по ГКО-ОФЗ 79% годовых (чистая прибыль 12 млрд.руб.), в 1997 г. доходы составили 13,5 млрд. руб. при средней ставке 25% (чистая прибыль – 1 млрд. руб.) На доходы от ГКО-ОФЗ приходилось около половины прибылей банков*.
* Банковская система России: кризис и перспективы развития. С. 61–62.

Сбербанк, на который приходилась основная доля операций по ГКО-ОФЗ, смог благодаря им резко поправить свое финансовое положение, которое было весьма плачевным еще в начале 1995 г. Зато и в кризис 1998 г. он понес наибольшие потери.
4. Специфика российской ситуации состояла в том, что кредитование реального сектора было рискованным, риски можно было снизить лишь для "своих" предприятий, которые принадлежали банкам или контролировались ими. Отсюда пошло формирование финансово-промышленных групп (ФПГ) вокруг банков. Важнейшие из них перед кризисом:
• ОНЭКСИМбанк, "СИДАНКО" (нефть), "Норильский никель", холдинг "Интеррос";
• "МЕНАТЕП", "ЮКОС", холдинг "Роспром";
• Альфа-банк, "Альфа-Эко" (торговля), ТНК (нефть);
• Инкомбанк, "САМЕКО" (алюминиевый прокат), "Рот-Фронт", Бабаевская фабрика (шоколад) и др.
5. На этой основе возник новый банковский бум. Он уже не выражался в росте числа банков; напротив, оно сокращалось. Но росла концентрация банковских ресурсов. Наиболее крупные банки становились все более уверенными, строили роскошные офисы, шли на иные крупные расходы. Укреплялась их репутация на Западе, и они получали возможность привлекать крупные средства нерезидентов, в том числе по форвардным контрактам под залог госбумаг, а также в виде вкладов в уставный капитал (Токобанк, Московский международный банк и др.).
С четвертого квартала 1996 г. восемь крупных московских банков получили различные иностранные синдицированные кредиты на сумму до 350 млн. долл.* В 1997 – начале 1998 гг. крупные кредиты были получены следующими банками: Инкомбанк – 503,5 млн. долл.; "Российский кредит" – 217; "СБС-Агро" - 198; ОНЭКСИМбанк -170; МФК - 85; "МЕНАТЕП" - 80 млн. долл.**
* Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997.
** Банковская система России: кризис и перспективы развития. С. 82.

В 1996 г. для поддержки на выборах президента Б.Н.Ельцина образовалась так называемая "семибанкирщина" (по аналогии с семибоярщиной) – группа крупнейших банков и ФПГ, олигархов, которые до кризиса 1998 г. стали неприкасаемыми для контроля, включая надзор со стороны ЦБ России. Они прежде всего, но и другие тоже вели все более агрессивную и рискованную политику по привлечению ресурсов и увеличению своих обязательств.
На 1 июля 1997 г., т.е. накануне азиатского кризиса, состояние российской банковской системы характеризовалось данными, приведенными в табл. 14.3.

Таблица 14.3. Некоторые показатели консолидированного баланса коммерческих банков
на 1 июля 1997 г.
Активы, трлн. руб.
В том числе, %:
кредиты нефинансовому сектору
кредиты другим банкам
государственные ценные бумаги
прочие ценные бумаги 686,7

31,0
7,6
23,2
10,2 Пассивы, трлн. руб.
В том числе, %:
собственный капитал
прибыль
вклады населения
прочие депозиты
текущие счета юридических лиц
кредиты от других банков
кредиты банка

Доля просроченной задолженности в общем объеме коммерческого кредита 686,7

16,9
1,4
19,9
1,1
21,8
11,4
7,9


12,4
Источник: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 114.

Без доли Сбербанка активы составили 508,3 трлн. руб., в том числе 192 трлн. (37,8%) вложены в кредиты предприятиям, 42,4 трлн: (8,3%) – другим банкам, 62,1 трлн. (12,2%) – в гособлигации. Капитал составил 79 трлн. руб., или 13,7 млрд. долл. США. В начале 1994 г. он равнялся 4 млрд. долл. и вырос за этот период в 3,4 раза, к концу 1997 г. – 24 трлн. руб.* Кроме того, собственный капитал Сбербанка равнялся в середине 1997 г. 24 трлн. руб., или 4,2 млрд. долл.**
* Банковская система России: кризис и перспективы развития. С. 17.
** Оценка по данным: Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 114,118. Курс на 1 июля 1997 г. был равен 5,78 руб./долл.

Просроченная задолженность по кредитам снизилась до 12,4% против 15,1% в конце 1996 г. и 43% в 1994 г. Правда, специалисты выражали сомнение в достоверности этих данных, имея в виду практику пролонгации или переоформления кредитов с целью "улучшения" отчетности банков. Доля неработающих активов в 1995–1997 гг. снизилась с 53 до 27%, приближаясь к показателям банков стран ОЭСР*.
* Экономический обзор ОЭСР: Российская Федерация. 1997. С. 111.

Казалось, можно было констатировать явные успехи. Банковская система в качестве одной из институциональных основ рыночной экономики была создана и динамично развивалась как один из передовых секторов.
Однако, как показало дальнейшее развитие событий, успехи во многом оказались дутыми. Развитие банковской системы уперлось в развитие реального сектора, а процветание, основанное на пирамиде ГКО и фиксированном курсе рубля при несбалансированном бюджете, не могло продолжаться долго.
Кредиты реальной экономике составляли менее трети активов, тогда как в ценные бумаги, прежде всего государственные, было вложено 33,4% активов. Отсюда напрашивается вывод, что это вообще была не вполне банковская система, скорее совокупность еще нерасчлененных финансовых протоинститутов, которые брались за любые операции, способные приносить доход, далеко не всегда считаясь с законом и рисками.

В то время в моде были споры, по какому пути развиваться российской финансовой системе – по американскому, с ограниченными функциями банков и сильными позициями фондовых рынков, или по германскому, с всеобъемлющей ролью банков, в том числе на рынках капитала. Возвращаясь сейчас к тем спорам и к мнению большинства специалистов о том, что жизнь повела нас по германскому пути, думаю, что такой вывод делать рано. То, что мы имели перед кризисом в финансовой сфере, – это именно еще недостаточно развитая и недифференцированная протосистема, в которой более важны масштабы относительно нужд экономики, а не внутренняя структура.
По оценке М. Матовникова, основанной на результатах обследования 1000 предприятий в 1999 г., в котором фиксировалась доля продаж по "безналу", банки в 1998–1999 гг. обслуживали примерно 40% легального хозяйственного оборота, а если учесть еще теневой сектор, то этот показатель понизится до 25%*. Даже если эти оценки и занижены, все равно ясно, что главная проблема в этом: банки держатся на расстоянии от реального сектора, они обходятся без него. А он без них развиваться не может.
* Матовников М. Указ. соч. С. 22–23

< Назад   Вперед >
Содержание