<< Пред. стр. 25 (из 78) След. >>
Список литературы по разделу
умопостигаемом".
Бог вообще есть "Начало и Конец всех существ": "их Начало, поскольку Он
есть их Причина, их Конец, поскольку Он есть их высшая цель". Своими
световыми излияниями Бог порождает добро и любовь, а уже посредством добра и
любви сотворяет все мироздание. При этом любовь ежесекундно движет всеми
существами и снова ведет их к Богу. Поэтому, в понимании Псевдо-Дионисия, на
пути любви человеку доступ но то, что недоступно на пути разума --
приближение к познанию Бога.
Земной, телесный мир творится Богом в самую последнюю очередь, после
того как он сотворяет мир небесный -- небесную иерархию. В человеческом
обществе Божественный свет находит свое полное отражение только в церкви,
поэтому именно церковная иерархия отражает собой иерархию небесную,
следовательно, сама церковь есть воплощение Божественного света на Земле. И
только церковь способна открыть людям глаза на Божественную истину.
Учение Псевдо-Дионисия стало необычайно популярно и в Восточной, и в
Западной церквах. В Западной Европе "Ареопагитики" стали широко известны в
IX в., когда были переведены на латынь, потому что большинство католических
теологов не знали греческого языка. Западную, а позднее римско-католическую
церковь "Ареопагитики" привлекали своим учением о главенствующей роли церкви
в человеческой жизни.
На Востоке сочинения Псевдо-Дионисия стали известны раньше.
Православные мыслители большее внимание обращали на обоснование
Псевдо-Дионисием возможности мистического познания Бога, ибо именно в
мистике многие из них видели путь к постижению Божественной истины.
О МИСТИЧЕСКОМ БОГОСЛОВИИ
Тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита публикуются с позднейшими
толкованиями Максима Исповедника (VII в.).
Публикуются по: Дионисий Ареопагит. О Божественных именах. О
мистическом богословии. СПб., 1995. С. 341--367. Перевод Г. М. Прохорова.
ГЛАВА 1
ЧТО ТАКОЕ БОЖЕСТВЕННЫЙ СУМРАК
1. Троица пресущественная, пребожественная и преблагая, руководящая
премудростью христиан, направь нас к таинственных слов пренепознаваемой
пресветлой и высочайшей вершине, где простые, абсолютные1 и неизменные
таинства богословия, окутанные пресветлым сумраком сокровенно таинственного
молчания, в глубочайшей тьме пресветейшим образом сияют и совершенно
таинственно и невидимо прекрасным блеском преисполняют безглазые умы2.
Молюсь, чтобы было мне так.
Ты же, дорогой Тимофей, усердно прилежа мистическим созерцаниям, оставь
как чувственную, так и умственную деятельность и вообще все чувственное3 и
умозрительное, все не сущее и сущее, и изо всех сил устремись к соединению с
Тем, Кто выше4 всякой сущности и познания. Неудержимым и абсолютным из себя
и из всего исступлением5, все оставивший и от всего освободившийся, ты
безусловно будешь возведен к пресущественному сиянию божественной тьмы6.
2. Смотри, однако же, чтобы никто из непосвященных7 об этом не услышал.
Таковыми я называю привязанных к сущему, воображающих, что ничего сверх
сущего сверхсущественно не существует, но полагающих, что своим собственным
разумом они способны ведать "Положившего тьму покровом Своим" (2 Цар. 22,
12; Пс. 17, 12). Если выше таковых8 оказываются божественные тайноучения, то
что и говорить о еще менее причастных к тайнам, которые лежащую над всем
Причину изображают как последнее из сущего и утверждают, что Она ничем не
превосходит создаваемых ими безбожных многообразных форм. Подобает, между
тем, Ей9 как всеобщей Причине приписывать все качества сущего и еще более
подобает их отрицать, поскольку Она превыше всего суща; и не надо при этом
считать, что отрицание противоречит утверждению10, так как Она намного
первичней и выше умалений, выше всякого и отрицания, и утверждения.
Гл. 1. 1 Простые и абсолютные они -- как уразумеваемые и созерцаемые
помимо образов, а не путем иносказаний. Он называет абсолютным то, что не по
раскрытии и разъяснении смысла имен или символов постигается, но достигается
устранением и отвлечением от всего сущего и мыслимого. Эту неподвижность
действующего разума прежде того он назвал неразумением, здесь же называет
темнейшим и невидимым сумраком, по Псалмопевцу, сказавшему: "Облако и сумрак
окрест Его" (Пс. 96, 2) и "Сделал тьму покровом Своим" (Пс. 17, 12).
2 Они ведь исполнены не чувственными глазами, но сама их сущность,
будучи живым умом, целиком представляет собой остро зрящее око. Потому и
"многоочитыми" называются они в молитве.
3 С помощью параллели выявляется то же самое. Это чувственное древние
называют несущим, поскольку оно причастно всяческому изменению и в одном и
том же виде вечно не существует. Умственное же, как сущее, по желанию его
Создателя, вечно, бессмертное и сути своей не изменяющее, они называют
сущим. Это мы многократно излагали в книге "О божественных именах".
4 К простоте высшей всякой единицы, А о том, как неведомым образом
устремляться к Богу, и в пятой главе книги "О божественных именах"
говорится, и здесь немного найдешь.
5 Неудержимым из-ступлением он называет выход из всякой связи, -- так,
чтобы ничто никакой связью не удерживало -- ни с самим собой, ни с чем-либо
тварным.
6 И здесь он назвал совершенную непостижимость тьмою.
7 Заметь, что непосвященными он называет людей, непричастных таинствам,
объятых и удерживаемых чувственным и воображающих, что выше сущего вообще
ничего нет. Конечно же, он тут же снисходительно говорит о совершенно
невежественных людях. И заметь, что он отдельно говорит о непросвещенных и
отдельно о непосвященных, т.е. непосвященных в таинства.
3. Так, божественный Варфоломей говорит ведь", что и велико богословие,
и мало, и Евангелие и пространно и велико, но при этом и кратко. Мне
кажется, он совершенным образом понимал, что и многословесна благая Причина
всего, и малоречива, и даже бессловесна настолько, что не имеет ни слова12,
ни мысли по причине того, что все Она сверхсущественно превосходит, и
неприкрыто и истинно изъявляется одним тем, кто нечистое все и чистое
превзойдя, и на все и всяческие святые вершины восхождение одолев, и все
божественные светы, и звуки, и речи небесные13 оставив, вступает в сумрак,
где воистину пребывает, как говорит Писание, Тот, Кто вне всего.
И ведь не сразу божественный Моисей14 -- сначала ему было повелено
очиститься самому и от неочищенных отделиться, -- лишь после всяческого
очищения15 услышал многогласные трубы и увидел светы многие, чисто сияющие,
и разнообразные лучи. После этого он покинул толпу и с избранными
священниками достиг вершины божественных восхождений. Но и там он
собеседовал не с Самим Богом и видел не Его Самого, ибо Тот незрим, но
место, где Тот стоял16. Это указывает, как мне кажется, на то, что
божественнейшие и высочайшие из предметов созерцания и разумения являются
всего лишь некоторыми гипотетическими17 выражениями подножий все
Превосходящего, с помощью которых обнаруживается превышающее всякое мышление
присутствие Того, Кто опирается на умственные вершины Его святейших мест18.
И тогда Моисей отрывается от всего зримого и зрящего и в сумрак19
неведения20 проникает воистину таинственный, после чего оставляет всякое
познавательное восприятие и в совершенной темноте и незрячести оказывается,
весь будучи за пределами всего, ни себе, ни чему-либо другому не принадлежа,
с совершенно не ведающей всякого знания21 бездеятельностью в наилучшем
смысле соединяясь и ничего-не-знанием сверхразумное уразумевая.
8 Перед этим он сказал об уверовавших в имя Христово, но не пришедших в
совершенный разум, соизмеряющих истину со своим представлением и не знающих
разницы между сушим в собственном смысле слова и сушим омонимически, между
сущностями и Тем, Кто выше сущего и потому Сверхсуший. Ведь такие люди как
непосвященные полагают, будто та мрачная тьма поистине свойственна
Высочайшему, и считают ее тем сиянием, которое у нас покрывает Бога и
скрывает Его от всеобщего обозрения. Этим поистине страдают и многие из нас,
ибо не знают, что безмерный свет всякое зрение потемняет. Если и среди нас
находятся таковые, что и говорить об идолопоклонниках, совершенно всем
таинствам непричастных и изваяниями изумленных! Собственно-сущим называется
умственное, чувственное же сущим называется омонимически, не в собственном
смысле слова. Слова "выше таковых" указывают на верующих, удерживаемых
тленным.
9 Как существующей всецело богоподобно, и нисколько не существующей
сверхсущественно. Она ведь и утверждение, и отрицание, поскольку оба они с
полным правом применяются к божественному величию. Что же представляют собой
катафатические утверждения и апофа-тические отрицания и что -- отрицательные
суждения, и здесь объясняется, в особенности в третьей главе, и в книге "О
божественных именах" различным образом мы пространно изложили.
10 В применении к Богу отрицания не противоречат утверждениям, ибо Бог
выше и всякого отрицания, и утверждения. Прочтя в книге "О небесной
иерархии" вскоре после начала.
11 Сделай и отсюда вывод, что не поддельны эти сочинения великого
Дионисия. Вдобавок к тем изречениям некоторых из современников апостолов,
которые он вспомнил в предыдущих словах, теперь подобным же образом он
приводит изречения божественного Варфоломея, как показывает слово "говорит".
Ведь если бы тот учил устно, он сказал бы "говорил". Отметь, что он приводит
изречение святого Варфоломея, в каком смысле богословие и велико и мало.
12 Имеется в виду -- выражающего ее природу во-вне. То же надо разуметь
и о мысли.
13 Он говорит о звуках и речах небесных, упомянутых в Писании в связи с
Богом как не по земному человеческому мышлению, но по божественному
вдохновению произнесенных и переданных.
14 Обрати внимание, как все происходило с Моисеем, когда взойдя на гору
и войдя в сумрак, он видел, насколько это возможно для человека, Бога.
15 Обрати внимание и на порядок происходившего с Моисеем прежде, чем он
сподобился войти в божественный сумрак.
ГЛАВА 2
КАК ПОДОБАЕТ ВОСХОДИТЬ КО ВСЕОБЩЕЙ И ВСЕ ПРЕВОСХОДЯЩЕЙ ПРИЧИНЕ И ЕЕ
ВОСПЕВАТЬ
Молимся о том, чтобы оказаться нам в этом пресветлом сумраке1 и
посредством невидения и неведения видеть и разуметь то, что выше созерцания
и знания, что невозможно ни видеть, ни знать, ибо это и есть поистине видеть
и ведать; и -- чтобы Пресущественного пресущественно2 воспеть путем отъятия
всего сущего, подобно создателям самородно-цельной статуи изымая все
облегающее и препятствующее чистому восприятию сокровенного, одним отъятием
выявляя как таковую сокровенную красоту.
16 Что такое место, на котором стоял Бог перед Моисеем, и что суть
вершины, или крайности, умственного и что видимого, -- об этом мы говорили в
конце первой главы книги "О небесной иерархии".
17 Гипотетическими он называет описательные выражения, относящиеся к
созерцанию сущего, каковое он считает подножием для Бога. Ибо с их помощью,
т.е. благодаря их устойчивости, мы понимаем, что до всего он достигает -- но
не путем перехода, а про мыслительно. Умственными же вершинами он называет
существующие при Боге небесные разумные существа, каковые он наименовал Его
святейшими местами и каковые Сам Бог превосходит, от таковых будучи как бы
отделен и таковым ничуть не подобен.
18 Смысл этого периода надо понимать так, что Моисей, когда видел
место, где стоял Бог, был тогда отстранен как от видимого, т.е. от всего
чувственного, так и от умозрительного, т.е. от всего словесного, -- я имею в
виду умопостигаемые разумные существа, в том числе и наши души, и лишь тогда
в сумрак вошел, т.е. в окружающее Бога неразумение, где, смежив око всякого
разумного восприятия, оказался в умственном неосязании и неведении,
поскольку Бог -- за пределами всякого разумного восприятия, и погрузившись
таким образом в неведение и бездеятельность -- я имею в виду не просто
бездеятельность ума относительно самого себя, или по отношению к другому,
когда ни о себе, ни о чем другом не думаешь, -- но погрузившись тогда в
совершенно неведомое для всякого разумения запредельное незнание, он все
познал.
19 Заметь, что под сумраком он понимает неведение.
20 Как через неведение познается Бог, и он здесь говорит, и мы более
подробно сказали в книге "О божественных именах" во второй главе. Следует
знать, что в "Исходе", где-написано, что Моисей вошел во мрак, в котором был
Бог, использовано еврейское слово "арафел". Семьдесят толковников, Акила и
Феодотион перевели "арафел" как "сумрак". Симмах же передал "арафел" словом
"мгла". Еврей же (Иосиф Флавий) говорит, что "арафел" -- имя тверди, которой
достиг Моисей. Семь ведь твердей, говорят, есть, которые и называют
небесами, и называют имена, вспоминать которые ныне нет нужды. Я прочел об
этих семи небесах в сочиненном Аристоном из Пеллы диалоге Паписка и Ясона, о
котором Климент Александрийский говорит, что его сочинил святой Лука. Однако
же о сумраке, в божественном неведении созерцаемом, более божественно он
пофилософствовал и в своих посланиях; в пятом же он пишет об этом
совершенно.
21 Заметь, что путем отказа от всякого знания мы соединяемся с
неведомым.
Гл. 2. 1 И здесь он говорит о божественном сумраке и незнании. И
заметь: это и значит быть под божественным сумраком -- посредством невидения
и неведения видеть и разуметь Сущего выше созерцания и знания в самом
невидении и неведении. Это ведь и есть, говорит он, по-настоящему видеть и
ведать. Нигде больше он так не разъясняет, что такое ведение в неведении.
Прочти также и пятое, к Дорофею, послание.
2 Это из-за того, что вообще ничего подобного Ему по природе мы не
знаем. Вот что назвал он отъятием. Самородной же статуей он называет образ,
изваянный в нерасчлененном материале, например, в неповрежденном камне, в
каковом и стоит, когда кто-нибудь высечет что-то живое, как и Еврипид
поясняет в "Андромеде":
Некий девушки образ,
Из природных камней крепостных,
Изваяние мудрой руки.
Природной скульптурой из камня он назвал ведь самородную. Но то же -- и
когда вырежешь из стоящего и цветущего дерева некую часть и сделаешь ее
частью ложа, подобно тому, как -- говорит Гомер в "Одиссее" -- сделал
Одиссей, или же вырезал из этого дерева памятник победы. А он говорит и о
скульптуре из драгоценного камня, вроде того, как если смарагд, будучи
очищен от прилипшей земли, вдруг оказывается скульптурой, т.е. украшением,
на каковое главным образом взирая, он и произнес прокимен, как поэт Дионисий
во второй книге "Поэмы о драгоценных камнях":
Из глубого-зеленеющей яшмы, или из аметиста,
Отливающая багрянцем скульптура, из исчерна-черного гиацинта.
Все это обнаруживает ведь большую ученость этого святого мужа.
3 Это место сам отец далее разъясняет. Прибавления -- это когда что-то
положительным образом говорится о Боге, например, что Он -- Жизнь, Свет и
тому подобное. Отьятия же -- это когда что-то отрицается как чуждое Богу,
например, что Бог-- не тело, не душа и ничто ни известного или доступного
мышлению. Иначе. Что такое утверждения и отрицания, мы узнали по-иному из
сочинения "О божественных именах".
4 Знание сущего, говорит он, относящегося к Богу, неведения не
обнаруживает и явным не делает, но больше его покрывает и скрывает. А
связанный с сущим свет достоит понимать как познание сущего таким, каково
оно есть, о чем и дальше будет речь.
Гл. 3. 1 Что содержит книга "Богословских очерков". Вот богословские
принципы и отправные положения, касающиеся всякого божественного
просвященного знания и православия, необходимые, чтобы понимать, почему
единственна божественная природа, которую позднейшие 318 отцов назвали
единосущной; почему тройственна природа, которую мы называем триипостасной;
что означают свойства лиц, т.е. Отцовство и Сыновство; каковы освящающая
сила и богословие божественного Духа; почему сказано "Излилось из сердца
моего слово благое" (Пс. 44, 2); почему о почитаемом Духе сказано, что он от
Отца исходит; и почему Сын и Дух в Отце, в Себе и Друг в Друге находятся
вечно, нерасторжимо и нераздельно в пребывании неисходном. Подобает также
знать, что пребывание и стояние одно и то же, движение же -- оборотная
сторона пребывания. Он говорит, что божественная природа, всегда пребывающая
в неподвижности, представляется движущейся перемещением друг в друга.
2 Смысл сказанного таков: он говорит, что бытие Святой Троицы вечно, и
что Она не была когда-то иной, а после стала какой-то другой, и ни
разделения, ни превращения какого-либо Она не получила, но вместе,
одновременно с Отцом и из Него существуют Сын и Дух Святой, а не после Него.
3 Заметь, -- против несториан и акефалов.
Подобает, как мне кажется, отьятия предпочитать прибавлениям3. Ибо
прилагая, мы сходим от первейших через среднее к последним; а в этом случае,
восходя от последних к первейшим, все отнимаем, чтобы, открыв, уразуметь то
неведение, прикровенное в сфере сущего4 познаваемым, и увидеть тот
пресущественный сумрак, скрываемый всяческим светом, связанным с сущим.
ГЛАВА 3
КАКОВО КАТАФАТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ И КАКОВО АПОФАТИЧЕСКОЕ
В "Богословских очерках"' мы раскрыли, что принадлежит собственно
ка-тафатическому богословию: почему божественная и благая Природа называется
единственной, почему тройственной, что в ней именуется Отцовством и
Сыновством, прояснению чего служит богословие Духа, как от невещественного и
неделимого Блага происходят в сердце благостные светы и пребывают в нем, в
самих себе и друг в друге неотрывными от совечного их возникновению
Пребывалища2; почему пресущественный3 Иисус восуществляется естественными
для человека истинами; и остальное, что явлено Писанием, разъяснено в
"Богословских очерках".
В книге же "О божественных именах"4 говорится о том, почему Бог
именуется Благим, почему Сущим, почему Жизнью, Премудростью, Силой и прочим,
чем пользуется умозрительное богоименование.
В "Символическом же богословии"5 -- каковы от чувственного на
божественное метонимии, что такое божественные формы, каковы божественные
образы, части, органы, что представляют собой божественные места, миры,
каковы стремления, страдания, негодования, что такое упоения и похмелья,
каковы клятвы и проклятия, что -- сны, каковы пробуждения, и что
представляют собой прочие священнозданные формы символического богословия.
Ты, я думаю, видел, насколько последнее многословнее первого6.
Подобает ведь "Богословским очеркам" и раскрытию божественных имен быть
короче "символического богословия"7. Ибо, по мере нашего восхождения вверх,
речи вследствие сокращения умозрений сокращаются8. Так что и ныне, входя в
сущий выше ума сумрак, мы обретаем не малословие, но совершенную
бессловесность и неразумение9.
А оттуда, сверху, до пределов нисходя, слово по мере нисхождения10
соответствующим образом распространяется. Но теперь, восходя от нижнего к
высшему, по мере восхождения оно сокращается и после полного восхождения
будет вовсе беззвучным и все соединится с невыразимым.
Почему, спрашиваешь ты, утверждения о божественном начиная с
первичного11, божественные отъятия мы начинаем с последнего12? Потому что,
<< Пред. стр. 25 (из 78) След. >>
Список литературы по разделу