<< Пред.           стр. 18 (из 23)           След. >>

Список литературы по разделу

 
 
 Оппозиция натура—культура была основной базой для понимания культуры. Исходя из этого противопоставления все, что суть природа (натура), не есть культура и, напротив, все, что есть культура, не есть природа.
 
 Думается, что нет особой нужды доказывать, что в разграничении природы и культуры есть своя логика. Ибо культура, как это уже очевидно из предыдущего изложения, суть сугубо общественный, человеческий феномен. В природе как таковой, в ее естественной перво-зданности феномена культуры нет. Так что определенное разведение, а в какой-то степени и противопоставление культуры и природы сохраняет свое значение и для сегодняшнего дня.
 
 Вместе с тем необходимо отметить, что было бы ошибочным абсолютизировать меру противопоставления. Ведь если сущность культуры есть созидание и развитие человека, если, как мы пытались показать в главе «Общество как природный мир», человек представляет собой по своей сути не просто общественное, а общественно-природное существо, то не ясно ли, что само противопоставление культуры и природы не может быть излишне жестким. Думается, что развитие современной цивилизации, в особенности в XX в., снимает альтернативность культуры и природы. Как нам представляется, и более диалектичное понимание сущности природного, его бытия в рамках общества, взаимопроникновения в обществе общественного и природного также побуждает к более взвешенному пониманию соотношения культуры и природы. С этих позиций можно утверждать, что далеко не все, что с полным правом характеризуется как природное, суть не культура, точно так же как далеко не все, что характеризуется как культура, отгорожено от природы.
 
 Во-первых, природное, существующее и функционирующее в обществе в самых разнообразных формах, включенное в орбиту активной жизнедеятельности человека и служащее его развитию, с полным основанием несет в себе культурное слагаемое.
 
 Во-вторых, природное бытие самого человека, забота человека об этом бытии, сохранение и развитие собственного здоровья, нормального воспроизводства потомства и т.д. — все это также слагаемые человеческой культуры.
 
 В-третьих, сохранение и развитие окружающей человека природной среды, обеспечение оптимального баланса функционирования общества и природы — все это явственно выступает как важная грань культуры современного человеческого сообщества.
 
 Так что, признавая сущностную связь человека, общества и культуры, выделяя своеобразный слой культуры, связанный с демаркационной линией между культурой и природой, нет нужды и преувеличивать значение этой демаркации. Думается, что при сохранении и развитии этого аспекта культуры все же моменты диалектического взаимопроникновения между ними исторически будут возрастать.
 
 б) Культура в плане дифференциации материально-опредмеченного и духовно-идеального. Если центром культуры является человек, то культурный потенциал различных общественных явлений можно дифференцировать по степени их своеобразной «близости» к человеку. В этом отношении определенное значение имеют различия между материаль-но-опредмеченными и духовно-идеальным и явлениями в обществе.
 
 Мы уже писали, что материальные предметы, вещи, созданные человеком, включают в себя определенное человеческое содержание, значительный пласт общественных значений. Это социально-человеческое содержание материальных вещей является основой культурных значений вещей, их воздействия на человека.
 
 Следует отметить, что культурологическое значение материальных вещей и предметов не существует в своем непосредственном открытом виде. Это значение определено, овеществлено, оно существует в виде определенных материально-вещественных свойств, качеств самих предметов. И поскольку оно существует именно как растворенное в материальном теле самих вещей и предметов, оно, если можно так выразиться, совершенно безрахчично к самому себе, к своему культурному значению. Для того чтобы выявилось культурное слагаемое мира материальных вещей, нужен импульс, идущий от человека. Именно человек своей деятельностью должен распредметить культурное содержание этих вещей, раскрыть их социальное значение в таком качестве.
 
 Вместе с тем в обществе имеются явления, человеческий смысл, человеческое измерение которых даны более непосредственно и явно. Их не нужно распредмечивать, не нужно расшифровывать как программу человеческой жизнедеятельности и поведения. Они изначально выступают именно в таком качестве, ибо их человеческое измерение заложено в самом импульсе их возникновения. Эти явления — это все продукты духовного творчества, вся духовность, созданная человеческим обществом. Эта духовность не имеет никакого иного смысла и предназначения, она не имеет никакого иного способа существования, кроме как преломление непосредственно в человеке, его жизнедеятельности. Если, к примеру, такой материальный предмет, как автомобиль, которым не пользуется человек, все же представляет собой нечто определенное, механическое, физическое тело, то любое духовное образование вне человека — просто ничто. Письмена далеких предков, которые никто не понимает, эстетический образ иконы, погребенной под развалинами, которую никто не видит, и т.д. попросту не существуют, их нет.
 
 Так что в этом смысле, с точки зрения близости к человеку, с точки зрения выявленности человеческого содержания, предметы материальные и духовные весьма существенно различаются. Духовность ближе к человеку, к его интимности, чем материальное, ибо духовное с самого начала создается только как человеческое, в отличие от материально-вешного, которое обладает и другим бытием.
 
 Все сказанное позволяет понять, что материальные и духовные явления, будучи едины с точки зрения наличия человеческого, т.е. культурного, содержания, тем не менее весьма существенно различаются. В духовном степень выраженности, выявленности культурного содержания значительно выше, чем в материальном [1]. Можно даже сказать, что материальные веши, предметы, чтобы раскрыть свой культурный пласт, должны быть переведены в область духовности. Иначе говоря, духовное выступает не просто как само по себе культурное, но и как своеобразная форма, своего рода канал, при помощи которого материально-вещное, распредмечиваясь, обретает свой культурный смысл.
 
 1 «Никакая другая черта культуры не позволяет нам, однако, охарактеризовать ее лучше, чем ее уважение к высшим формам психической деятельности, к интеллектуальным, научным и художественным достижениям и забота о них, к ведущей роли, которую она отдает значению идей в жизни человека» (Фрейд З. Неудовлетворенность культурой//Мир философии. М., 1991. Т. 2. С. 288).
 
 
 Может, эта разная дистанция на пути к человеку, к раскрытию своего культурного содержания явилась одной из причин, благодаря которой культуру часто отождествляют с духовными явлениями, ставят знак равенства между общественным сознанием, духовной жизнью и культурой. В этом отождествлении есть свой резон, ибо духовное — это всегда и только человеческое. Но абсолютизация этого отождествления ошибочна, ибо она вообще оставляет за бортом культуры все материальное богатство общества, с чем, конечно, согласиться нельзя.
 
 Тем не менее, рассматривая культуру в обществе, необходимо выделять такой ее слой, который можно обозначить как духовность. Культура — в определенном аспекте — есть по преимуществу духовное явление.
 
 в) Культура в плане дифференциации ценностно-ориентационного и объективно-гносеологического. Если сущность культуры заключается в созидании и развитии человека, если этот культурный процесс включает в себя момент сознательного устремления, целеполагания, то, стало быть, феномен культуры оценивается и по степени развития, выявленности ценностно-ориентационных моментов в жизнедеятельности человека. Прежде всего эта дифференциация затрагивает духовную жизнь человека.
 
 В самом глубоком смысле слова все сознание человека без всяких изъятий и исключений вплетено в человеческую жизнедеятельность и служит ей. Вместе с тем признание этой обшей соотнесенности сознания и деятельности не исключает того, что при учете более конкретных сфер, уровней, состояний и т.д. сознания общества и индивида обнаруживается значительный разброс различий с точки зрения выявления и развития регулятивно-деятельностных мотивов. На одном полюсе этой мозаики сознания такие его элементы, которые как бы нейтральны к самой деятельности (скажем, познание законов природы как таковых), на другом — такие элементы, в которых регулятивный момент деятельности явно превалирует (скажем, целеполагания, идеологические концепции). Думается, что во всемирной истории духовной жизни человечества нравственность выкристаллизовалась как наиболее концентрированное воплощение ценностно-ориентационных моментов духовной жизни людей.
 
 Очевидно, что в плане культурного развития общества преимущественное значение имеют ценностно-ориентационные моменты духовной жизни человеческого сообщества, ибо они непосредственно вплетаются в человеческую жизнедеятельность, ориентируют ее как в целом, так и с точки зрения развития самого человека. Что же касается объективно-гносеологических моментов общественного сознания, духовной жизни, то их связь с человеческой жизнедеятельностью носит более опосредованный характер. Своеобразным отголоском рационального содержания этой дифференциации является разведение культуры и науки как разных феноменов, нашедшее свое воплощение в массовом сознании, в некоторых публикациях, посвященных проблемам социальной философии.
 
 Разумеется, даже с позиций культурного процесса абсолютизировать различия ценностно-ориентационных и объективно-гносеологических аспектов сознания человека нельзя. И тем не менее в интересах более детализированного и конкретного познания культуры необходимо выявить такой ее слой, который связан с ориентационно-цен-ностными моментами сознания.
 
 Вычленение ориентационного аспекта в культуре побуждает рассмотреть еще одну грань культуры. Речь идет о том, что в обширной совокупности знаний, навыков и других духовных компонентов, обслуживающих человеческую деятельность, имеется подструктура, которую можно характеризовать как технологию. Это знания о том, как именно делать те или иные вещи, решать те или иные проблемы созидательной деятельности человека. В наше время значение этой области знаний («как делать») стремительно возрастает. Мы полагаем, что с точки зрения культурного процесса (напоминаем, что суть его — созидание человеком себя в процессе своей деятельности) технологическое знание и технология в целом находятся ближе к культуре, чем те производственные знания, в которых «технологический» момент выражен менее явно.
 
 г) Культура в плане социально-пространственной дифференциации общества. Степень близости тех или иных явлений к человеку, а значит, и степень их культурного потенциала могут определяться по шкале чисто пространственного отношения этих явлений к человеку. Здесь раскрывается еще одно измерение, еще один слой культуры.
 
 Бесспорно, что на человека, его жизнедеятельность воздействуют явления очень широкого социального ареала, пространственные пределы которого вряд ли можно обозначить с достаточной четкостью. Однако это отнюдь не противоречит тому, что имеются весьма существенные различия в воздействии на человека факторов, находящихся в разной степени пространственной близости к нему. Так, очевидно, что непосредственная среда, окружающая человека (сюда относятся и материально-производственная, материально-бытовая инфраструктура, обработанная природная среда обитания, свод конкретных писаных и неписаных стандартов поведения, эталоны оценок и ценностей, котирующиеся в данной конкретной среде, и т.д.), конечно, гораздо сильнее воздействует на человека, его поведение, чем явления, отстоящие дальше и доходящие до него в форме многократно-опосредованных влияний [1]. Отсюда и известный феномен, когда под культурой понимают нечто исторически и пространственно локализованное. Говорят, например, о культуре определенных племен, культуре этносов, культуре населения определенных регионов.
 
 1 Говоря о влиянии непосредственной среды на человека, можно вести речь и о классовом характере культуры, ибо условия жизни людей, принадлежащих к разным классам, могут разительно отличаться. «Вот недавно разграблены мужиками, — писал Горький, — имения Худякова, Оболенского и целый ряд других имений. Мужики развезли по ломам все, что имело ценность в их глазах, а библиотеки — сожгли, рояли — изрубили топорами, картины изорвали. Предметы науки, искусства, орудия культуры не имеют цены в глазах деревни — можно сомневаться, имеют ли они цену в глазах городской массы» (Горький A.M. Несвоевременные мысли. М., 1990. С. 145).
 
 
 Соотношение культурологических аспектов непосредственной материальной и духовной среды и аналогичных аспектов общечеловеческих преобразований исторически развивается. Для каждой общности это соотношение на каждом историческом этапе ее развития наполнено конкретным и неповторимым содержанием. И все же, на наш взгляд, можно вычленить некоторую общую историческую тенденцию, суть которой заключается в непрерывном возрастании культурологических аспектов общечеловеческих преобразований. Это значит, что по мере превращения истории в единый всемирно-исторический процесс, по мере развития сообщества как всемирного, по мере развития всемирных коммуникационных процессов общие достижения человеческой цивилизации, на каком бы участке ойкумены они ни были достигнуты, обретают все большее культурологическое значение для всего человечества. Естественно, они не отменяют определяющего культурного значения непосредственной материальной и духовной среды, но их культурологический эффект резко возрастает.
 
 Вместе с тем, несмотря на возрастающее значение очень широкого пространственного круга общественных явлений, несмотря на усиливающееся стирание граней между влияниями непосредственно-близкой и опосредственно-отдаленной сред обитания человека, все же нам представляется целесообразным как по существу дела, так и соответственно с определенными научными традициями выделить особый слой культуры, связанный с пространственно-непосредственными факторами жизнедеятельности человека.
 
 Заметим, что эффект роста культурологических аспектов мировой цивилизации резко проявился в нашей стране в ходе преобразований последних лет. Случилось так, что долгие десятилетия наша страна существовала в неправомерной изоляции от развития всего несоциалистического мира. Более того, в общественную жизнь настойчиво внедрялась идея конфронтации нашей страны с этим миром, основанная на идее нашего тотального превосходства. Все, что было «там», естественно, признавалось. Но вместе с тем предполагалось, что то, что свойственно этому миру, для нас абсолютно не подходит. Единственно, для чего годится тот мир, с нашей точки зрения, это для критики и доказательства нашего превосходства. В связи с этим и в нашем обществе была основательно подорвана сама возможность культурологического воздействия всего мира на наше общество.
 
 Жизнь разрушила эти бастионы изоляционизма. И сегодня то, что происходит в мире, для нас уже не воспринимается как некая абсолютная запредельность. Нет, этот мир выступает для нас как почва реального сравнения, как материал, позволяющий выстраивать наши действия, к чему-то стремиться, чего-то стараться избегать. И дело заключается здесь не в том, чтобы просто поменять минус на плюс, чтобы тотальная критика жизни несоциалистического мира сменилась столь же тотальным восторгом. Суть в другом: определенные аспекты жизни всего мира из явлений, никак не коррелируемых с нашей жизнедеятельностью, стали факторами, которые имеют определенную аргументирующую силу для нашей жизнедеятельности, для нашей оценки самих себя. Иначе говоря, факторы развития современной мировой цивилизации обрели для нашей страны, нашего народа, нашего человека культурное значение. Произошло огромное расширение пласта культурных факторов, которые определяют всю нашу жизнь. И это не может не радовать, не вселять — пусть осторожного — оптимизма.
 
 Итак, культура в обществе существует и функционирует не только в своей всеобщей форме, как процесс саморазвития человека. Ее всеобщая природа модифицируется в различных конкретных проявлениях, слоях культуры. Мы вычленили общественный (в отличие от природного), духовно-идеальный, ценностно-ориентационный, социально-пространственный слои культуры. Разумеется, все эти слои друг с другом связаны, взаимопроникают друг в друга. Думается, что выделенные основные слои культуры не исчерпывают всего реестра возможных элементов. Так что поиски в этих направлениях перспективны. Да и сами критерии выделения слоев культуры могут быть весьма различными.
 
 Кроме общих слоев культуры, охватывающих все общество, имеются и более социально-конкретные дифференциации культуры. Мы их только обозначим.
 
 Прежде всего культура дифференцируется по типу, характеру человеческой жизнедеятельности. Здесь выделяются культура труда, культура общественных отношений, политико-управленческая культура, культура духовного творчества. По характеру социальных общностей (субъектов) культура делится на общечеловеческую, культуру народа, нации, этноса, класса, коллектива, семьи, личности. Выделяются также массовая и элитарная культуры.
 
 Все эти дифференциации свидетельствуют о том, что культура в целом представляет собой единство всеобщей сущности специфических модификаций, слоев. Сводить ее либо к одной сущности, либо к ее модификациям было бы ошибочно.
 
 Культура как общественный процесс. Универсальность, много качественность, многообразие конкретных модификаций культуры свидетельствуют о ее органической вплетенности во все стороны, грани общественной жизни. Отсюда следует, что культура выступает в обществе как определенный конкретно-исторический процесс. Рассмотрим некоторые особенности культуры именно как конкретного общественного исторического процесса.
 
 Прежде всего отметим, что, хотя культура, пожалуй, как никакое другое явление носит всеобщеисторический характер и неразрывно связана с предыдущей историей, с общей эволюцией человечества, все же в каждый данный момент времени культура исторически-конкретна. Она всякий раз выступает как качественная характеристика именно данного этапа развития человеческой цивилизации. Поскольку же культура на каждом этапе исторически-конкретна, то она имеет свою исторически-конкретную меру, т.е. свой диапазон невозможного и возможного. Поэтому равно ошибочны культурные ориентации общества, как отстающие от имеющихся реальных культурных возможностей, так и претендующие на такие культурные цели, условия для которых не созрели.
 
 Поскольку культура исторически-конкретна и включает в себя широкий спектр уровней и состояний культурного процесса, то культурное развитие предполагает выделение определенного культурного эталона и заключается в максимальном следовании этому эталону. Учитывая многообразие модификаций культуры, очевидно, что и сами культурные эталоны бесконечно разнообразны. Они имеются в области труда, политической деятельности, общественных отношений и т.д.
 
 Вырабатываются культурные эталоны по-разному. Считаем необходимым отметить, что по мере развития человеческой истории как единой, всемирной истории социально-историческая почва для выработки культурных эталонов становится все более широкой. Она включает в себя не только опыт той или иной страны, той или иной общности, но опыт всей мировой цивилизации. Социально-регулятивное значение культурных эталонов для общего процесса культурного развития тем выше, чем более обширна зона того человеческого опыта, на который он опирается. Культурные эталоны выступают теми своеобразными ориентирами, вехами, на которые равняется культурный процесс в каждый данный момент времени.
 
 Поскольку культурное развитие осуществляется в исторически-конкретной культурной среде с определенным спектром возможностей, постольку оно реально реализуется как выбор — для человека, социальной общности, поколения и т.д. В ходе этого выбора люди одни варианты культурного развития отвергают, другие — предпочитают. Именно от людей, их энергии зависит, выбирают ли они путь развития в соответствии с культурным эталоном своей эпохи или просто приспосабливаются к жизненным обстоятельствам. Но в любом случае от самой процедуры выбора им не уклониться [1].
 
 1 «Существует не только культура, но и бескультурье, отрицание культуры, борьба против нее. Иное дело, что культурный вандализм существует в рамках самой культуры как проявление ее разложения и самоотрицания» (Ойзерман Т.И. Существуют ли универсалии в сфере культуры?//Вопросы философии. 1989. № 2. С. 56).
 
 
 Важным импульсом культуры как общественного процесса является ее противоречивость. В общем виде культура развивается через непрерывное противоборство с антикультурой. Остановимся на этой проблеме. Мы уже писали, что культура — атрибут человека, а человек воплощает в себе все общество, все его преобразования. В то же время мы подчеркивали многокачественность общественных явлений, их способность существовать, функционировать не только в сопряженности с человеком, но и в иной системе координат.
 
 Так, производство материально-вещного богатства как такового может стать доминирующей целью производства, достижение политической власти самой по себе может превратиться во всепоглощающий мотив деятельности и т.д. И когда в реально-конкретном контексте общественной жизни начинают набирать вес тенденции развития общественных явлений, взятых как бы в собственной самоценности, вне их глубинной связи с человеком, то это означает, что в обществе действуют определенные, антигуманистические, антикультурные тенденции. С учетом этих обстоятельств становится ясным, что культура как гуманистическая направленность общественной жизни функционирует в обществе не как изначальная гуманистическая заданность любого общественного преобразования. Эта культурная доминанта общества проявляется в противоборстве с реальными тенденциями подчинить общественные преобразования изменениям самих общественных форм как таковых. В преодолении этих тенденций антикультуры и развивается гуманистическая сущность культуры как таковой.
 
 Мы уже писали, что культура суть деятельная сторона человеческого бытия. И эта деятельность инициируется обществом. Но бесспорность этого тезиса в общем плане отнюдь не противоречит тому, что в конкретно-исторических условиях воздействие общества на деятельность, тем более творческую деятельность, человека бесконечно многообразна. Да, общество в целом как бы заряжает социальной энергией человека. В то же время в конкретных исторических условиях, под воздействием вполне объективных причин, по отношению к определенным классам, группам, индивидам общество может сдерживать их социальную энергию, или направлять ее по пути разрушения, или препятствовать самостоятельности, творчеству этой деятельности в тех или иных областях.
 
 Все это означает, что с точки зрения развития человеческой деятельности в обществе действуют как культурно-стимулирующие, так и антикультурно-тормозящие силы. Отсюда следует, что культура в своем деятельностном аспекте реализуется в обществе в противоборстве с антикультурными тенденциями, она — в этом смысле — есть историческая тенденция преодоления этих антикультурно-тормозящих тенденций.
 
 Мы уже писали, что культура — это созидание человека. При этом под созиданием мы понимали развитие его как в ходе непосредственной деятельности, так и через рост материально-духовной вооруженности. Вместе с тем хотелось бы отметить, что в ходе конкретно-исторических преобразований мы сталкиваемся с огромным спектром воздействия на человека. Так, трудовое усилие может не только возвышать его, но в условиях, когда труд носит рутинный характер, когда он высасывает все силы, когда результаты труда отчуждаются, этот труд может способствовать его прямой деградации. И это касается не только труда. А разве, скажем, развитие политических структур в определенных условиях не может ставить себе целью ограничение возможностей саморазвития людей административно-бюрократическими запретами? Одним словом, в обществе в его конкретно-историческом контексте могут действовать и силы, сдерживающие, ограничивающие развитие человека, а то и прямо препятствующие ему. Подобного рода силы и выступают как антикультурные тенденции.
 
 Отсюда следует, что культура как процесс развития человека в обществе осуществляется не так, что любой акт общественной жизни уже есть само это развитие, а в сложном противоборстве с антикультурными тенденциями. Культура и есть исторический процесс преодоления антикультурных тенденций, сдерживающих, ограничивающих развитие человека, победа тенденций его совершенствования и развития.
 
 Мы уже писали, что культура — это реализация человеком своей родовой сущности, это подчинение всей жизнедеятельности общества высшим ценностям, выражающим смысл, сущность человеческого бытия. Хотелось бы подчеркнуть, что и этот процесс не является автоматически-прямолинейным. Общественная жизнь многопланова и сложна. В ходе этой жизни во всей ее исторической конкретности взаимодействует множество самых разных интересов, потребностей, конкретных задач. Все они отражаются в многообразии мотиваций, ценностных ориентации человеческой жизнедеятельности. В богатом спектре этих мотиваций представлены и непосредственные экономические, материальные цели, имеющие огромную силу, и своекорыстные цели одних классов, связанных с порабощением других, и властолюбие, и многие другие подобные мотивы. Было бы явной натяжкой утверждать, что многие из подобных мотивов прямо связаны с воплощением родовой сущности человека, с реализацией его высшего предназначения в этом мире. А это означает, что многие из подобных мотиваций, рожденные определенными жизненными обстоятельствами, не только не принадлежит к человеческой культуре, но носят в себе антикультурное начало, прямо направленное против высших духовных ценностей человечества.
 
 Отсюда следует, что культура как духовная ориентация человека на реализацию своей родовой сущности осуществляется в истории через противостояние, противоборство с духовной антикультурой. Культура в этом контексте и реализуется как историческое преобладание высших духовных ориентации человеческой жизнедеятельности, тех ориентации, которые выражают самую глубинную сущность человека, как их преобладание над множеством других мотиваций, поднятие их до более высокого человеческого уровня.
 
 Все сказанное свидетельствует о том, что процесс культурного развития в обществе есть процесс внутренне противоречивый. Общество, как мы полагаем, порождает, производит не только культуру, но и антикультуру, оно человека не только возвышает, развивает, но и унижает, сдерживает. Культура и выступает как всемирно-исторический итог противоборства различных тенденций в обществе, когда, несмотря на все тернии и зигзаги человеческой истории, берут верх именно интересы развития человека, интересы культуры. «Каждый шаг человека на пути культуры был шагом к свободе» [1].
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 116. См. также: «В XX веке культура... смешается в эпицентр человеческого бытия. Это происходит во всех сферах нашей жизни:
 в производстве (научно-техническая революция замыкает на свободное время всю предметную деятельность человека, выявляет и делает непосредственно значимой всеобщую «самоустремленность» этой деятельности);
 в социальных феноменах (малые динамичные самодеятельные группы постепенно становятся основными ячейками человеческого общения);
 в общении различных культур (культуры Запада и Востока и далее Античности, Средних веков, Нового времени... сходятся и впервые порождаются в точке своего начала);
 в предельных нравственных перипетиях (эти узлы завязываются в окопах мировых войн, на нарах концлагерей, в судорогах тоталитарного режима; везде индивид выталкивается из прочных ниш социальной, исторической, кастовой детерминации, везде он встает перед трагедией изначального нравственного выбора и решения).
 Так нарастает новый всеобщий социум — социум культуры — особая, в чем-то близкая к полисноп, социальность, точнее, форма свободного общения людей в силовом поле культуры, диалога культур» (Библep B.C. Культура. Диалог культур// Вопросы философии. 1989. № 6. С. 42).
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 3. Из истории социально-философской мысли. Фрагменты
 
 Виндельбанд Вильгельм (1848-1915) — немецкий философ. В. Вин-дельбанд определял философию как «учение об общезначимых ценностях», а историю рассматривал как процесс осознания и воплощения ценностей. Поэтому он считал, что для философии особое значение имеет метод исторических наук («идиографический»), который нацелен на познание единичного.
 
 Высшие ценности — истина, благо, красота и святость — являются вневременными, надысторическими принципами, определяющими общий характер человеческой деятельности и отличающими ее от процессов в природе. Ценности не «существуют» в виде самостоятельных предметов, а «значат». Субъективно они осознаются в форме долженствования. Осознание ценности вытекает из уникальности единичного, ценность придает единичному «значение». Поступок, в основе которого лежит определенная ценность, является одним из возможных, объектом выбора, поэтому в его основе положена индивидуальная свобода.
 
 Философия, по В. Виндельбанду, не может окончательно решить вопрос об отношении между законами природы и ценностями культуры, поэтому во всем историческом и индивидуальном всегда кроется остаток «непознаваемого, неизреченного и неопределимого». Дуализм ценности и реальности, по мнению В. Виндельбанда, всегда является необходимым условием человеческой деятельности.
 
 Шпенглер Освальд (1880-1936) — немецкий социальный философ. Культуру О. Шпенглер рассматривал не как единую общечеловеческую, а как расколотую на восемь культур на основе уникального «прафеномена» — способа «переживания жизни». Эти культуры — египетская, индийская, вавилонская, китайская, греко-римская, византийско-арабская, культура майя, русско-сибирская. Каждая культура подчинена жесткому процессу эволюции, фазы которой — рождение и детство, молодость и зрелость, старость и «закат». На этой основе в каждой культуре выделялось два главных этапа: этап восхождения культуры (собственно «культура») и этап ее нисхождения («цивилизация»). Первый этап — это органическое развитие общества во всех сферах, второй — «механический» тип эволюции. На втором этапе «окостеневают» творческие начала культуры, происходит ее «омас-совление», проникающее во все сферы общественной жизни. Символы «омассовления» — огромные города, глобализация форм деятельности, господство принципа пространства. Отсюда — мировые войны, стремления к мировому господству государства-победителя. О. Шпенглер считал, что роль человека заключается в подчинении той фазе культуры, в которой он находится, что человек бессилен что-либо изменить в динамике культур.
 
 Сорокин Питирим Александрович (1889—1968) — русский и американский философ. Развивал учение об «интегральной» социологии, охватывающей все социологические аспекты культуры. Социальную действительность П.А. Сорокин рассматривал как сверхиндивидуальную социокультурную реальность, несводимую к материальной реальности и наделенную системой значений — ценностей — норм. Различаются системы социокультурных феноменов многих уровней. Самые высокие системы из них (суперсистемы) базируются на самых фундаментальных предпосылках реальности — мировоззрениях. Из суперсистем П.А. Сорокин выделял «чувственную суперсистему» (реальность воспринимается чувствами), «умозрительную» (реальность познается при помощи интуиции), «идеалистическую» (комбинация двух первых). В разные периоды истории эти суперсистемы находятся на разных фазах развития. В то же время в любой период истории наряду с суперсистемами культуры в обществе сосуществуют пять основных культурных систем более низкого уровня: язык, этика, религия, искусство, наука.
 
 Исходя из социокультурного видения общества, П.А, Сорокин предложил свое понимание развития общества, его социокультурной динамики.
 
 Так, доминирующие суперсистемы социокультурных феноменов в ходе истории исчерпывают свои возможности и заменяются альтернативным мировоззрением. Этот переход суперсистем сопровождается радикальной трансформацией социальных институтов и нормативных образцов. Разрушение интегративной культурной базы и возникновение нового культурного этноса сопровождаются кризисами, войнами, бедствиями. С этих позиций П.А. Сорокин оценивал первую мировую войну и Октябрьскую революцию. В соответствии с социокультурными переворотами существенно меняется и поведение личности.
 
 
 Приложение к главе X
 Программная разработка темы «Общество как мир культуры»
 
 Многозначность феномена культуры. Многообразие научных подходов к культуре: исторический, антропологический, социологический и другие измерения культуры. Культурология. Специфика социально-философского видения культуры.
 
 Философские традиции в рассмотрении культуры. Натуралистические и идеалистические трактовки культуры. Романтические мотивы в понимании культуры. И. Гердер об эволюции культурного процесса. О. Шпенглер и его концепция прерывности культур. Историческая культурсоциология А. Вебера, Г. Зиммеля, П. Сорокина и их трактовки культуры. Социология культуры как разновидность «понимающей» социологии. Г. Сноу о двух культурах. Марксистская концепция культуры и ее эволюция.
 
 Ленинские идеи двух культур и культурной революции. Труды Э.А. Баллера, Н.С. Злобина, Э.С. Маркаряна, В.Н. Межуева и других советских философов по проблемам культуры.
 
 Культура как атрибут человека, его жизнедеятельности. Обращенность общества к человеку — характеристика общества как культурного феномена. Культура как процесс самосозидания человека. Механизмы общественного «производства» и развития человека как механизмы культуры. Культура как ценностно-нормативный ориентир и регулятив производства и развития человека. Ценностные ориентации общества, направленные на «производство» и развитие человека, как общественные детерминанты культуры.
 
 Универсальность культуры в жизнедеятельности человека и общества. Культурные и антикультурные слагаемые в жизнедеятельности человека в обществе, их диалектическая связь. Всемирная история как развивающееся противоборство культурных и антикультурных тенденций социума. Культура и цивилизация.
 
 Слои и дифференциация культуры. Культура в плане оппозиции общественного и природного. Культура как созданная человеком реальность, как «искусственное», как особого рода действительность, имеющая субъективно-деятельностный источник происхождения. Материальная, духовная, художественная культура и их подразделения. Культура в плане оппозиции материально-опредмеченного и духовно-идеального. Культура как духовность, как показатель духовно-нравственного развития человека.
 
 Культура в плане оппозиции объективно-гносеологического и цен-ностно-ориентационного аспектов духовной жизни человека и общества. Культура как ценность, как духовная ориентация человека.
 
 Культура как «технология» человеческой деятельности в обществе. Культура труда, культура рынка, экономических отношений, общественных отношений, общения. Политическая культура, культура духовного производства, культура быта, семьи, культура чувств, мыслей, философская культура. Религиозное сознание и культура. Многообразие социальных функций культуры. Социальные субъекты культуры. Народ, массы, национально-этнические общности, классы, коллективы, личности как субъекты культуры. Человечество как субъект культуры. Интеллигенция и культура. Массовая и элитарная культуры.
 
 Культура как общественный процесс. Культура как всемирное достижение и исторически-конкретные возможности культуры. Культурные эталоны. Культура и бескультурье и их противоборство. Культурный уровень человека, народа, масс как фактор, инициирующий и тормозящий, созидающий и деформирующий любые преобразования в обществе. Культура как спасение общества в экстремальных ситуациях и бескультурье как путь к его загниванию и гибели. Культурный прогресс. Проблема культурных революций.
 
 Философские традиции в рассмотрении ценностей. Аристотель о телесных, внешних, духовных благах. Сократ о благе. А. Смит, И. Бен-там, Дж. С. Милль о свободе и благе. Категорический императив И. Канта. Натурализм, психологизм, трансцендентализм, персонализм, культурно-исторический релятивизм, социологизм в подходе к ценностям (М. Шелер, В. Дильтей). Религиозные трактовки ценностей. Проблема ценностей в истории русской философии (Н. Федоров, В. Соловьев). Ценностно-рациональное действие в «понимающей» социологии М. Вебера. «Операциональное» определение ценностей Ф. Знанецким и У. Томасом. Т. Парсонс о ценностях как основе консенсуса в обществе. Марксистская разработка проблемы ценностей. Труды О.Г. Дроб-ницкого, B.C. Степина, В.П. Тугаринова, Н.З. Чавчавадзе и других советских ученых по проблеме ценностей.
 
 Природа ценности, ценностного отношения, ценностной ориентации. Система, иерархия человеческих ценностей. Смыслообразую-щая и социально-регулятивная роль ценностей. Ценности человека и ценности общества. Абсолютность ценностей человека и относительность ценностей общества. «Глубина залегания» ценностей во внутренней структуре человека. Гармония, расщепление, противостояние ценностей общества и человека. Абсолютизация в марксизме ценностей общества и недооценка ценностей человека. Ценность и антиценность.
 
 Человеческая жизнь как ценность. Экзистенциализм о человеческом существовании. Радость и страдания человеческого бытия. Проблема человеческого счастья. Секс, любовь, семья как ценности человеческого бытия. Проблема смерти, смерть как ценность. Бессмертие человека. Труд, общение, власть, познание, вера как ценности человеческой жизни. Социологизация человеческой жизни в марксизме.
 
 Благо. Типология благ. Удовлетворение потребностей как фактор развития человека, как благо. Богатство общества и богатство человека как ценности. Нищета и угнетенность человека как антиценности. К. Маркс о полном, всестороннем развитии человека, его сил и потребностей как действительном богатстве общества.
 
 Соотношение материальных и духовных ценностей. Типология ценностей: экономические, политические, гносеологические, эстетические и т.д. Собственность и демократия как ценности. «Вечные» ценности человеческого бытия и их исторические модификации. Ценности классовые, национальные, коллективные и ценности общечеловеческие.
 
 Политико-идеологические ценности: социальная справедливость, права человека, социализм, коммунизм, интернационализм и др. Общечеловеческие ценности, их наибольшая совмещенность с человеком. Абсолютный приоритет общечеловеческих ценностей в системе ценностных ориентации человека. Ограниченность сведения индивидуального к социальному.
 
 Творчество и свобода как глубочайшие ценности человека. Различные взгляды на творчество и свободу. Концепция Н.А. Бердяева о свободе и творчестве человека.
 
 Творчество как атрибутивное свойство каждого человека. А. Бергсон о творчестве как сущности жизни. Соотношение в человеческой жизнедеятельности предзаданности, репродуктивности и неповторимости и творчества. Творчество как выход за рамки наличного существования, как созидание нового. Новое и его многообразные формы. Виды творчества. Творчество как реализация человеком своих сущностных сил, как свободная жизнедеятельность человека. Творчество и разрушение в человеческой жизни. Социальные условия человеческого творчества и их историческое развитие. Общество, мир как продукт творчества человека. Проблема творчества масс, возможно ли революционное творчество.
 
 Свобода как глубочайшая ценность человека, его самореализация в общественной и собственной жизни. Имманентность свободы человеческому бытию. Несвобода в человеческой жизни. Свобода как внутреннее состояние человека, как «пространство» осознанного выбора человеческой жизнедеятельности. Свобода как процесс развития форм и способов деятельности, позволяющих овладеть необходимостью и превращать ее в условия собственного развития. Свобода и необходимость. Свобода, воля и познание. Свобода внешняя. Экономические, социальные, политические, духовные условия и средства осуществления свободы. Свобода как основа человеческого творчества. Свобода и закрепощение человека, свобода и отчуждение, свобода и ответственность, бремя свободы. Свобода как преодоление отчуждения. Всемирная история как процесс реализации и развития свободной жизнедеятельности человека. Общество — продукт свободного творчества человека.
 
 Человеческая судьба. Смысл человеческой жизни. Жизнь «состоявшаяся» и жизнь «несостоявшаяся».
 
 
 
 
 
 
 
 Глава XI. Общество как творение человека. Начала социально-философской антропологии
 
 § 1. Диалектика абстрактно-всеобщего человека и общества
 
 Для социальной философии, как, пожалуй, для всей духовной культуры, исходной и фундаментальной посылкой при рассмотрении всего комплекса проблем «человек и общество» является идея о неразрывной связи, единстве человека и общества. Поэтому, естественно, сразу же возникает вопрос; в чем основа этого неразрывного единства, что является, если можно так выразиться, тем общим знаменателем, который объединяет, связывает в одну целостность человека и общество, делает их единородственными, имманентно едиными. Нам думается, что самый первый и самый общий ответ на поставленный вопрос заключается в том, что общество созидается человеком, творится им, что общественный мир — это мир человека. Стало быть, именно в человеке, в имманентных качествах его родовой природы [1], его бытия, его жизнедеятельности корни неразрывного единства, од-носущности человека и общества.
 
 1 «Образованию, мышлению как сознанию единичного в форме всеобщего свойственно понимать «Я» как всеобщее лицо, в котором все тождественны. Человек обладает, таким образом, значением, потому что он человек, а не потому, что он нулей, католик, протестант, немец, итальянец И т.д. и т.п. Это сознание, для которого имеет значение мысль, бесконечно важно" (Гегель Г. Соч. Т. 7. С. 229).
 
 
 Само собой разумеется, что признание человека в качестве ведущего начала во взаимосвязи с обществом является лишь самым общим ответом на поставленный в начале параграфа вопрос. Этот ответ необходимо конкретизировать, раскрыв параметры связи человека и общества, в которых ведущая роль человека выявляется более явственно и наглядно. Мы полагаем, что для этой конкретизации огромное значение имеют методологические идеи К. Маркса о человеческом труде, о созидательной деятельности человека вообще. Опираясь на эти идеи, рассмотрим в более детализированном плане связь человека и общества.
 
 Общество как результат труда человека, продукт его жизнедеятельности. Прежде всего следует подчеркнуть, что любой материальный предмет в обществе является продуктом человеческого труда, человеческой деятельности. При этом палитра изменений, которые вносит в исходный предмет человеческий труд, может быть бесконечно разнообразной, колеблясь от чисто косметической обработки до глубочайших структурно-субстратных преобразований вещества. Более того, может быть и так, что воздействие конкретного живого человеческого труда вообще внешне не отражается на предмете. «Возможно, — писал К, Маркс, — что конкретный труд, результатом которого он (товар. — В.Б.) является, не оставляет в нем никаких следов». Далее К. Маркс пишет, что в земледелии, например, продукты являются результатом труда, но в самих продуктах этого не видно [2].
 
 2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч I. С. 153 - 154.
 
 
 Но это многообразие и разномасштабность конкретных изменений ровным счетом ничего не меняют в самом существе дела. А заключается оно в том, что прошедшие через горнило человеческого труда, деятельности вещь, предмет становятся носителями принципиально нового качества — быть реальным воплощением человеческой деятельности. Иначе говоря, связь человеческого труда и вещи не является чем-то временным и преходящим, так что после процессов труда труд и произведенный предмет как бы расходятся в стороны и продолжают двигаться каждый по своим отдельным орбитам. Нет, через труд и благодаря ему человек навсегда запечатлевает себя в предмете, как бы наделяет его своим собственным качеством. Эту универсальную способность человеческого труда воплощаться, опредмечиваться в вещах, способность, независимую от конкретного содержания того или иного вида труда, К. Маркс связал с понятием «труд вообще», абстрактным трудом.
 
 Раскрывая указанную особенность человеческого труда, К. Маркс писал, что труд «переходит из формы деятельности в форму предмета, покоя, фиксируется в предмете, материализуется, совершая изменения в предмете, труд изменяет свой собственный вид и превращается из деятельности в бытие» [1].
 
 Способность человека благодаря своему труду воплощаться в произведенных предметах имеет огромное значение в человеческой жизни, в жизни общества. С одной стороны, она свидетельствует о том, что человек в ходе своей жизнедеятельности как бы расщепляется, он оказывается способным как бы удваивать, утраивать, умножать свое бытие в произведенных им предметах, вещах, продуктах. «Всякое производство, — отмечал К. Маркс, — есть некоторое опредмечивание индивида» [2], оно есть «самоосуществление, предметное воплощение субъекта» [3]. Человек как бы бесконечно продолжает себя в продуктах своей жизнедеятельности. С другой — это способность качественно менять и характеристики произведенных человеком продуктов, вещей. Пройдя через процесс труда, все эти вещи, предметы существуют и функционируют не просто как природные, материальные вещи, обладающие физическим весом, химическим составом и т.д., а как воплощение, олицетворение новой субстанции — человеческого труда. Они — эти предметы, вещи — как бы переводятся на новую антро-п о центристскую орбиту, выступая как нечто привязанное к человеку, как воплощение его деяний, притязаний, как средство удовлетворения его потребностей, целей и т.д. Все эти вещи становятся гранями жизнедеятельности человека в самом широком смысле слова. Именно на основе этой способности вещей, предметов как бы впитывать в себя человеческий труд, быть его носителем и складывается, развивается широкий спектр социальных значений этих вещей и предметов.
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 252. «Во время процесса труда труд постоянно перехолит из формы деятельности в форму бытия, из формы движения в форму предметности» (Там же. Т. 23. С. 200).
 2 Там же.Т. 46. Ч. 1. С. 171.
 3 Там же. Т. 46 Ч. II. С. 109-110.
 
 
 Если мир произведенных человеком вещей и предметов оценить именно с позиций их связи с человеком, то он предстанет не чем иным, как масштабным воплощением, опредмечиванием человеческой деятельности в широком смысле этого слова. Комментируя тезис Галиана «истинным богатством является человек», К. Маркс писал:
 
 «Весь объективный мир, «мир материальных благ» отступает здесь на задний план как всего лишь момент, всего лишь исчезающее, все снова и снова создаваемое проявление деятельности общественно производящих людей» [1]. Обобщая достижения классиков, Маркс отмечал, что «своим анализом политическая экономия разбивает те кажущиеся самостоятельными по отношению друг к другу формы, в которых выступает богатство. Ее анализ (даже уже у Рикардо) идет настолько далеко, что исчезает самостоятельная вещественная форма богатства и оно просто выступает скорее как деятельность людей... Признак товарного мира рассеивается, и этот мир выступает всего лишь как постоянно исчезающее и постоянно вновь создаваемое объективирование человеческого труда. Всякое вещественно прочное богатство есть лишь мимолетное овеществление этого общественного труда, кристаллизация процесса производства, мерой которого является время, — время самого движения» [2].
 
 Вполне понятно, что способность человека благодаря труду воплощаться в вещах, наделять их человеческими социальными значениями относится не только непосредственно к материальному производству, а отражает всеобщеродовую черту человеческой деятельности вообще. Человек создает не только материальные блага; продуктами его творения являются и духовные ценности, и организационно-управленческие структуры, и самые разнообразные грани отношений, короче, вся общественная жизнь во всем богатстве и многообразии своего конкретного содержания. Поскольку эта жизнь — результат человеческой деятельности, постольку вся она суть реализация, опредмечивание, повторение человеческого бытия. Как вещественное богатство есть кристаллизация человеческого труда, так и вся общественная жизнь в целом есть кристаллизация человеческой деятельности вообще.
 
 Общество как опредмеченное сознание человека, овеществленный, материализованный мир его духовности. К. Маркс подчеркивал (в гл. III мы уже это обстоятельство отмечали), что трудовая деятельность человека неотделима от сознания, идеального вообще. Он отмечал, что в труде человек не только изменяет то, что дано природой, но и осуществляет свою сознательную цель, которая, как закон, определяет способ и характер всей его деятельности [3]. В этом отношении созданный человеком предмет является материализацией, воплощением его идеально заданной цели.
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 276.
 2 Там же. С. 446.
 3 Там же Т. 23. С. 189.
 
 
 Вместе с тем очевидно, что в процессе труда материализуется не только идеальная цель, но и вся совокупность знаний, навыков и других компонентов духовной жизни человека, относящихся к производству данного продукта или вещи. «Природа, — писал К. Маркс, — не строит машин, паровозов, железных дорог, электрических телеграфов, сельфакторов и т.д. Все это продукты человеческой деятельности, природный материал, превращенный в органы власти человеческой воли над природой или в органы исполнения этой воли в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания» [1]. Это означает, что созданные человеком предметы, вещи выступают по отношению к человеку как воплощение, овеществление его знаний.
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46, ч. II. С. 215.
 
 
 К этой проблеме можно подойти и с еще более широких позиций. Человеческая духовность — это не только идеальные цели, знания, это и мир мотиваций, и различные оттенки обыденного сознания, и самые разные духовные состояния, начиная от депрессии и разочарования до творческого экстаза, и эстетические ценности, и нравственные идеалы и т.д. Одним словом, мир человеческой духовности безбрежен. И, как мы полагаем, эта безбрежность никак не отгорожена от созидательной деятельности человека и от продуктов этой деятельности. Так что в предметах, вещах, созданных человеком, овеществляются, материализуются не только цели, профессиональные знания, профессиональный опыт, но, по сути, все богатство и разнообразие человеческой духовности, — вспомним, например, Марксово положение о том, что человек творит по законам красоты. Если идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней, то социально-материальное представляет собой не что иное, как идеальное, «пересаженное» трудом, деятельностью человека в общественную жизнь и преобразованное, так сказать, перевернутое в ней.
 
 В то же время следует подчеркнуть, что воплощение духовности человека, ее опредмечивание свойственны не только материально-производственной деятельности человека. Любая деятельность человека пропитана духовностью, детерминируется его сознанием. Поэтому и результаты этой деятельности — а это по существу вся общественная жизнь — несут в себе слагаемые этой духовности [2]. Так что в данном случае мы имеем дело с некоторым всеобщим атрибутивным качеством человеческой деятельности и ее продуктов — различных сторон общественной жизни.
 
 2 Воплощение в человеческом деятельности его духовности определяет принципиально различное отношение человека и животного к продуктам своей деятельности. В этом отношении интересно замечание Э.В. Ильенкова. Он отмечал, что, например, у пчелы программа ее деятельности закодирована в ее нервных клетках. «В этом смысле. — писал он. — продукт деятельности пчелы тоже задан "идеально", до его реального осуществления. Однако формы деятельности животного прирождены ему, унаследованы вместе со структурно-аналитической организацией тела... Принципиальное отличие деятельности человека от деятельности животного состоит именно в том, что ни одна форма этой деятельности, ни одна способность не наследуется вместе с анатомической организацией тела» (Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М., 1974. С. 202—203).
 
 
 Указанное качество сознательной человеческой деятельности играет огромную роль в диалектике человека и общества. С одной стороны, это качество раскрывает определенную способность духовности человека как бы расщепляться. Человек объективирует, воплощает себя в мире через объективацию, материализацию своей духовности, своих целей, знаний, чувств и т.д. И происходит это раздвоение человека не в силу каких-то мистических свойств его сознания, а благодаря труду, реальному процессу созидания. Труд выступает в этом процессе своего рода переносчиком, преобразователем идеальности человеческого духа в материальность, социальную реальность производимых продуктов.
 
 С другой стороны, это качество человеческой деятельности под особым углом зрения раскрывает и сам общественный мир. Этот мир предстает не в своей отдельности, самозамкнутости материально-технического, политического и другого социального содержания, а как мир, неразрывно с человеком связанный и от него производный, как мир воплощенной, опредмеченной человеческой духовности. Не будь ее, не лежи она в основе любого явления общества — не было бы и общества вообще. И именно в том, что каждое явление общества, помимо своего специфически общественного содержания, несет в себе фермент превращенной человеческой духовности, именно в этом один из источников социального значения каждого из этих явлений.
 
 Поскольку благодаря труду общественный мир предстает не чем иным, как кристаллизацией, овеществлением, моментом самой человеческой деятельности, постольку этот же мир предстает как воплощение, определенное инобытие человеческой духовности. Он суть не что иное, как своеобразная обратная сторона этой духовности, хотя внешне противоположная, существующая в собственных материальных формах, но все же от нее зависимая и ею определяемая [1].
 
 1 «Дуя по существу дела действует, он делает себя тем. что он есть в себе, своим действием, своим произведением; таким образом он становится предметом для себя, таким образом он имеет себя, как наличное бытие перед собой. Таким образом действует дух народа: он есть определенный дух, создающий из себя наличный действительный мир. который в данное время держится и существует в своей религии, в своем культе, в своих обычаях, в своем государственном устройстве И в своих политических законах, во всех своих учреждениях, в своих действиях и делах. Это есть его дело — это есть этот народ" (Гегель Г. Соч. Т. 8. С. 71).
 
 
 Выскажем по поводу вышеизложенного два замечания.
 
 1. В научной и популярной литературе неоднократно высказывался тезис об обществе как материальном образовании. Тезис этот, безусловно, верен, но при условии его правильной интерпретации. Если же материальность общества и его структуру понимать как своеобразную аннигиляцию идеальности, как отбрасывание духовного содержания общества вообще, то с такой интерпретацией согласиться нельзя.
 
 Ведь материальность общества — это материальность особого рода, в которую изначально впечатано, вплетено идеально-духовное содержание. Общество во всем своем многообразии — это своеобразное зеркало духовности человека. Правда, это духовное в данном случае существует, будучи материализовано, овеществлено, оно существует в своеобразном перевернутом виде. И тем не менее, рассматривая общество в целом, как мир жизнедеятельности человека, забывать об этой форме бытия духовности — значит скатываться к определенной вульгаризации и упрощению.
 
 2. При анализе источников духовной эволюции общества, каждого поколения нередко преимущественное внимание обращается непосредственно на продукты духовной деятельности общества типа книг, на специфические механизмы трансляции духовных ценностей типа норм, традиций и т.д., одним словом, непосредственно на духовную сферу. Между тем поскольку все общество суть воплощение духовности, постольку и источниками духовного развития каждого поколения, каждого человека являются не только непосредственно духовное творчество и его продукты, но и вся общественная жизнь, все ее продукты и элементы. Естественно, духовное влияние разных компонентов — существующих то ли в овеществленно-материальных формах, то ли в эксплицированно-идеальных — различно, но эти различия не снимают всеобщности духовного воздействия общества.
 
 Общество как воплощение человеческих отношений. Человеческая жизнедеятельность изначально коллективна. Она всегда и в любых условиях вплетена в мир связей с другими людьми, в быт общественных отношений. Причем в данном случае общественные отношения понимаются не в своей абстрактно-теоретической реконструкции, а непосредственно как множество самых разнообразных контактов людей, как существеннейшее качество человеческого бытия вообще. С этих позиций открывается еще один пласт диалектики человека и общества.
 
 Прежде всего следует подчеркнуть, что, как изначально коллективно человеческое бытие, так же изначально коллективен, общественен и труд людей. А это означает, что продукты этого труда — вещи, предметы — несут на себе печать этой коллективности. На пути преобразования исходного вещества природы в непосредственный продукт потребления к нему прикладывают свой труд множество разных людей. Чем выше общественное производство, чем оно сложнее и дифференцированнее, чем сложнее производимый продукт, тем шире, разнообразнее круг людей, деятельность которых воплощается в конечном продукте производства. Если же учесть развивающееся множество прямых и опосредованных производственных связей, то можно утверждать, что круг людей, деятельность которых отпечатывается в конечном продукте, все более и более приближается к общему числу людей, живущих в обществе. В определенном смысле каждая вещь, предмет обязаны своим происхождением всему множеству людей, составляющих общество.
 
 Данное обстоятельство раскрывает важную грань диалектики человека и общества. Речь идет о том, чтб производимые человеком вещи и предметы являются не просто вещами, предметами, обладающими определенными свойствами и удовлетворяющими определенные человеческие потребности. Помимо всего прочего, эти вещи и предметы суть непосредственное воплощение, опредмечивание человеческих связей, контактов, человеческой коллективности. Они — овеществленное бытие этой коллективности, застывшая коллективность человеческого бытия [1].
 
 1 «Общество представляет собой объективацию человеческих отношений» (Бердяев Н.А. Мое философское миросозерцанне//Философские науки. 1990. № 6. С. 88).
 
 
 Наряду с тем что материальные вещи, предметы, созданные человеком, непосредственно, в богатстве и многообразии своих свойств и качеств выступают воплощением коллективности человеческого бытия, есть и иной, более глубокий контекст, раскрывающий органическую связь вещей и мира человеческих отношений.
 
 Общественная жизнь представляет собой огромное, чем дальше, тем больше развивающееся множество человеческих связей и отношений. В этой жизни по мере разделения общественного труда усиливаются различные формы обмена деятельностью. Это развитие все более расширяющихся контактов, многообразнейших форм обмена самыми разными ценностями есть одно из самых зримых и неотъемлемых достижений цивилизации. В связи с этим в определенном свете выступает и социальная роль произведенных человеком материальных благ: каждая произведенная человеком вещь — это не просто предмет, обладающий определенными полезными для человека свойствами и качествами, одновременно это и своеобразное воплощение своего создателя (или создателей), ибо в ней воплощаются его труд, его духовность. Именно в качестве такого представителя своего творца данная вещь включается в широкую область общественных отношений и связей. В самом акте потребления данной вещи, ее производственного и другого использования, если можно так выразиться, субъект-потребитель вступает в определенное отношение с субъектом-творцом. Вещь, стало быть, в ходе общественного функционирования является своего рода мостом, связывающим, объединяющим разных людей.
 
 Более того. В акте социального движения вещи от субъекта-творца к субъекту-потребителю скрывается и необходимость своего рода встречного движения, когда субъект-потребитель в свою очередь обязан превратиться в производителя и уже в качестве своего представителя пустить в общество другую, произведенную им вещь (или вещи).
 
 Таким образом, мир материальных вещей и предметов, помимо своего непосредственного производственного, потребительского и иного подобного предназначения, обладает огромным социально-коммуникативным значением. Мир вещей, движение этих вещей оказываются не чем иным, как овеществленным миром человеческих, общественных отношений. Мир вещей, связи этого мира вещей — это не что иное, как фрагмент, грань мира человеческих, общественных отношений. Эта способность вещей, предметов выражать, воплощать связи людей, функционировать в качестве агентов человеческих отношений представляет собой один из источников общественных значений данных вещей, их общественного бытия. Думается, способность быть выразителем, носителем человеческих отношений свойственна не только материальным продуктам. По существу, все продукты человеческой деятельности без всяких исключений и изъятий также являются не чем иным, как своеобразным воплощением человеческих связей и отношений. Более того, социально-коммуникативный момент в ряде случаев оказывается более явным и наглядным, чем в продуктах материального производства.
 
 Нелишне при этом напомнить, что самой глубокой основой социально-коммуникативных черт бытия и функционирования вещей, предметов в обществе является труд, который и заряжает их изначально этой коммуникативностью.
 
 Указанная способность коллективности человеческой деятельности воплощаться в вещах и предметах играет огромную роль в диалектике человека и общества.
 
 С одной стороны, она раскрывает важную способность человеческой коллективности расщепляться, удваиваться, овеществляться в многообразии конкретных свойств продуктов человеческой жизнедеятельности, в своеобразном движении этих продуктов по самым разным орбитам общественной жизни. Как человеческий труд вообще, как его духовность в целом кристаллизуются, обретают вторую жизнь в общественном функционировании продуктов человеческой деятельности, точно так же и человеческая коллективность, связи и отношения людей в обществе кристаллизуются и живут своей второй, «оп-редмеченно-овешествленной» жизнью.
 
 С другой стораны, и мир материально-вещественных элементов, любых опредмеченно-овеществленных структур и компонентов раскрывается в новом качестве. Этот мир предстает не просто как множество вещей, производственных и иных процессов, призванных удовлетворять определенные запросы и потребности людей. Помимо всего прочего, эти вещи, социальные предметы представляют собой не что иное, как своеобразное воплощение, реализацию коллективности человеческого бытия, реализацию самих человеческих отношений.
 
 Если представить себе общество как сложную, развивающуюся, непрерывно пульсирующую систему самых разнообразных связей и отношений людей, как реальную совокупность общественных отношений (а это вполне научно обоснованное представление, ибо реальный мир людей — это мир их отношений), то в таком случае вся совокупность вешей, созданных человеком, социальных предметностей, организационных форм, все множество движений, процессов, свойственных этим вещам, предстанут не чем иным, как воплощением общественных отношений, моментами этих отношений, его звеньями, фрагментами.
 
 Все эти веши, предметы социально значимы в обществе не сами по себе, а лишь в той мере и постольку, в какой и поскольку они вплетены в ткань общественных отношений и несут в себе содержание этих отношений. Одним словом, материально- и социально-оп-редмеченный мир общества, обладая огромным социалъно-интегративным потенциалом, выступает как грань, неотъемлемый компонент сложной системы человеческих отношений, существующих в этой системе и ради нее.
 
 Итак, общество — как его ни оценивай — представляет собой не что иное, как воплощение человека, своеобразную форму его бытия: оно — продукт его труда и деятельности, объективация его духовности, воплощение присущей ему коллективности. Одним словом, самой глубокой субстанцией общества является именно и только человек. «Человек, — отмечал К. Маркс, — всегда остается сущностью всех этих социальных образований, но эти образования выступают также и как его действительная всеобщность, поэтому также и как общее всем людям» [1].
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 264.
 
 
 Из сказанного вытекает, что общество — это не что иное, как тот же человек, но взятый, раскрытый, выявленный в определенном ракурсе своего бытия. В этом смысле можно говорить об определенном тождестве человека и общества, раскрывающемся на основе человека как определяющей субстанции в этой связке.
 
 Выявление родового тождества человека и общества на основе признания субстанциально определяющей роли человека раскрывает основополагающую грань диалектики человека и общества. Без учета этой грани невозможно не только выявить, но даже правильно поставить вопрос о диалектике человека и общества. Вместе с тем и исчерпывать эту диалектику указанной гранью было бы в принципе ошибочно. Ибо из признания определенного тождества человека и общества на базе субстанциально определяющей роли человека еще не вытекает однозначное понимание сути самого человека, его специфики. Ведь из признания тождества человека и общества вполне логично можно сделать и такой вывод, что одно из этих определений — либо человек, либо общество — вообще является излишним. Одним словом, признав родовое тождество человека и общества, необходимо выяснить специфику человека в рамках этого тождества и на его основе. На этой проблеме мы и остановимся.
 
 Диалектика слитности и дистанцированности человека и общества. Поскольку общество во всем своем многообразии представляет воплощение и реализацию в вещах, предметах, процессах, структурах и т.д. человеческих значений и смыслов, постольку этим определяется своеобразная диалектика слитности человека с обществом и его дистанцирования от него. В данном случае раскрывается одно из противоречий отношения человека к обществу.
 
 С одной стороны, человек сближается с обществом. Поскольку общество представляет собой воплощение человеческого труда, деятельности, его духовности и коллективности, поскольку оно складывается, развивается, функционирует именно как человеческое общество, постольку и человек не может находиться в отстраненности от этого общества. Существуя и развиваясь как человеческий мир, общество, как магнит, притягивает человека к себе. Ведь не может же быть так, что человек, постоянно созидая общество, развивая его во все более сложный организм, сам тем не менее оставался бы незыблемо постоянным, не эволюционировал и не развивался под влиянием созидаемого им общества. Напротив, с развитием общества, его органов непрерывно развивается и изменяется человек, превращаясь в производительную силу общества, политического субъекта, созидателя духовных ценностей.
 
 Одним словом, по мере развития общества человек как бы все более и более сближается с ним. В ходе исторического развития все более четко обнаруживается тенденция к своеобразной слитности человека с обществом, его растворенности в нем. Не случайно К. Маркс отмечал, что «человек — это мир человека, государство, общество» [1].
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 19.
 
 
 С другой стороны, человек дистанцируется от общества. Указанное сближение человека с обществом не может быть абсолютным. Созидая общество, наполняя все его органы и поры человеческим значением и смыслом, человек не может полностью слиться с обществом, раствориться в нем. Случись такое слияние, роль человека как субстанциальной основы общества попросту сошла бы на нет. Отсюда следует, что при всей общности человека и общества, при всем исторически все более возрастающем притяжении человека к обществу и тенденции к его растворенности в нем, между человеком и обществом всегда остается некий зазор, некоторое различие, препятствующее абсолютной идентификации человека и общества. Это различие мы характеризуем как дистанцию человека и общества. Суть ее в некоторой взаимной отстраненности человека и общества, позволяющей сохранить качественное своеобразие как человека, так и общества.
 
 Итак, отношение человека к обществу внутренне противоречиво. Оно представляет собой единство слитности, растворенности человека в обществе и его отстраненности, дистанцирования от него. Человек выступает в этом отношении и как общественный вещный, предметный, политический и т.д. субъект и как субъект как таковой, самосубъект, субъект для себя. Как Луна, вращаясь вокруг Земли, не отрывается от нее, удерживаемая силой земного тяготения, в то же время на нее не падает в силу инерции своего движения, так и человек, созидая, творя общество, живя и функционируя в нем, на него не «падает» и в нем не растворяется. Мы полагаем, что понять природу, своеобразие человека, корни его творящей, созидательной силы невозможно, игнорируя как его неотъемлемую связь с обществом, так и его свойство дистанцироваться от него. Это свойство представляет, на наш взгляд, одно из наиболее глубоких атрибутивных качеств человека вообще.
 
 Категория дистанцирования человека от общества мало разработана. Во всяком случае в социальной философии марксизма, и в частности, в том варианте исторического материализма, который господствовал в нашей стране, ей почти не уделялось внимания. Это произошло не случайно. По-видимому, самой глубокой социальной почвой равнодушия к этой проблеме в нашем обществе было длительное пренебрежение интересами каждого конкретного человека, повальное увлечение макросоциальными и общеполитическими приоритетами. На этом социальном фоне сама идея дистанцирования человека от общества воспринимается с большой долей подозрительности, как покушение на высшие ценности официального общества.
 
 Между тем, хотим мы этого или не хотим, но логика развития человека, общества, науки заставит нас пристальней вглядеться в проблему дистанцирования человека, учтя весь опыт мирового философского развития. В этой области вырисовываются с самого начала два направления исследований. Одно из них — это объективное дистанцирование человека в обществе, мера реальной «выделенности», экспликации человека в обществе, различные социальные аспекты этой экспликации. Второе — это субъективное дистанцирование, т.е. осознание самим субъектом меры своей отдельности, отстраненности от общества и линия жизнедеятельности, вытекающая из этого осознания. Ясно, что объективное и субъективное дистанцирование развиваются по своим законам и находятся в сложном соотношении друг с другом.

<< Пред.           стр. 18 (из 23)           След. >>

Список литературы по разделу