<< Пред. стр. 161 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
этнографический тип и язык и расплывались в среде окружающего чужого
населения, как это случилось с народом северн. Израильского царства,
который окончательно потерялся в плену ассирийском, не оставив никаких
следов своего существования. Иудейский народ, благодаря своему более
развитому национальному и религиозному самосознанию, сумел сохранить
свою этнографическую самостоятельность, хотя, конечно, и на нем плен
оставил некоторые следы. Для поселения пленников в Вавилоне был отведен
особый квартал, хотя большая их часть была отправлена в другие города, с
предоставлением им там участков земли. Состояние иудеев в вавилонском
плену было несколько похоже на состояние их предков в Египте. Масса
пленного народа несомненно употреблялась на земляные и другие тяжелые
работы. На вавилоноассирийских памятниках наглядно изображается в
многочисленных барельефах этот труд пленников (особенно на барельефах в
Куюнджике; снимки с них в 9 изд. "Ист. древн. Вост."Ленормана, т. IV,
396 и 397). Вавилонское правительство, впрочем, относилось к иудеям с
известной долей человеколюбия и предоставляло им полную свободу во
внутренней жизни, так что они управлялись своими собственными
старейшинами (как это видно из истории Сусанны: Дан., гл. XIII), строили
себе дома, разводили виноградники. Многие из них, не имея земли, начали
заниматься торговлей, и именно в Вавилоне впервые среди евреев развился
торговопромышленный дух. При таких обстоятельствах многие из иудеев
настолько обжились в стране пленения, что даже забыли о родной земле. Но
для большинства народа память об Иерусалиме оставалась священной.
Заканчивая свои дневные работы гденибудь на каналах и сидя на этих
"реках вавилонских", пленники плакали при одном воспоминании о Сионе и
помышляли об отмщении "окаянной дочери Вавилона, опустошительнице" (как
это изображено в Псалме 136). Под тяжестью постигшего иудеев испытания,
у них сильнее, чем когда-либо, пробуждалось раскаяние в прежних
беззакониях и прегрешениях и укреплялась преданность своей религии.
Великую религиозно-нравственную поддержку плененный народ находил в
своих пророках, среди которых прославился Иезекииль, с его восторженными
видениями о будущей славе теперь угнетенного народа. "Книга пророка
Даниила" служит весьма важным документом для изучения жизни иудеев в
Вавилоне, и, кроме того, в ней не мало драгоценных данных и о внутреннем
состоянии самого Вавилона, особенно о внутренней жизни двора.
Положение иудеев в плену вавилонском оставалось без изменения и при
преемниках Навуходоносора. Его сын освободил еврейского царя Иехонию от
тюремного заключения, где он томился в течение 37 лет, и окружил его
царскими почестями. Когда новый завоеватель, Кир, двинулся со всеми
своими силами на Вавилон, он обещал многочисленным пленникам свободу или
по крайней мере облегчение их положения, чем сумел обеспечить себе с их
стороны сочувствие и содействие. Иудеи, по-видимому, встретили Кира с
распростертыми объятиями, как своего освободителя. И Кир вполне оправдал
их надежды. В первый же год своего господства в Вавилоне он приказал
освободить иудеев из плена и построить для них храм в Иерусалиме (1
Ездра, 1 - 4). Это было в 636 г. до Р. X., которым и закончилось
семидесятилетие плена вавилонского. На призыв царского указа
откликнулись все иудеи, которым была дорога и священна память об
Иерусалиме. Но их оказалось немного, всего лишь 42360 человек с 7367
слугами и служанками. Это, за небольшими исключениями, были все люди
бедные, имевшие только 736 лошадей, 245 мулов, 436 верблюдов и 6720
ослов. Гораздо большая масса пленного народа - все те, кто успел
обзавестись хозяйством и достигнуть значительного обеспечения в стране
пленения, - предпочли остаться там, под великодушным владычеством Кира.
Большинство между ними принадлежало к высшим и богатым классам, которые
легко теряли свою веру и народность и перерождались в вавилонян. Караван
переселенцев, взяв с собою 5400 сосудов храма, некогда захваченных
Навуходоносором и теперь возвращенных Киром, двинулся в путь под
начальством знатного иудейского князя Зоровавеля и первосвященника
Иисуса, которые и привели их на старое родное пепелище, где из этих
переселенцев возродился вновь народ иудейский.
Плен вавилонский имел огромное значение в судьбе народа иудейского.
Как тяжкое испытание, он заставил его глубоко призадуматься над своей
судьбой. Среди него началось религиозно-нравственное возрождение, стала
крепнуть вера и вновь загорелся пламенный патриотизм. Потребность в
оживлении закона и старых преданий вызвала появление книжников, которые
стали собирать разрозненные книги священной и гражданской литературы.
Первые были собраны в особый канон или сборник, получивший значение
книги Закона Божия для народа. В свою очередь вавилонская культура не
могла не оставить своих следов на иудеях. Всего сильнее было влияние ее
на язык, который подвергся существенному изменению: древний еврейский
язык был забыт и на его место выступил язык арамейский, т.е.
сирохалдейский, который и сделался народным языком иудеев последующего
времени и на котором написаны позднейшие произведения иудейской
литературы (Талмуд и др.). Вавилонский плен имел еще и другое значение.
До него иудейский народ, со всем его своеобразным религиозно -
нравственным миросозерцанием, жил отчужденно от остального мира. Со
времени пленения иудейский народ сделался как бы всемирным: из плена
вавилонского возвратилась только незначительная часть иудеев, а гораздо
большая их часть осталась в Месопотамии, откуда мало помалу они стали
распространяться по всем окружающим странам, всюду внося элементы своей
духовной культуры. Эти иудеи, жившие вне Палестины и своими колониями
усеявшие впоследствии все берега Средиземного моря, стали известны под
названием иудеев рассеяния; они оказали глубокое влияние на последующую
судьбу языческого мира, постепенно подтачивая языческое религиозное
миросозерцание и таким образом подготовляя языческие народы к принятию
христианства.
Подробнее о вавилонском пленении можно читать в больших курсах
истории израильского народа, как: Ewald, "Geschichte des Volkes Israel"
(1 изд. 1868 г.): Graetz, "Geschichte der Juden" (1874 г. и др.). Из
монографий молено указать: Deane, "Daniel, his life and times" и
Rawlinson, "Ezra and Nehemiah, their lives and times" (из новейшей
библейско-исторической серии под общим заглавием "Men of the Bible",
1888 - 1890 г.). По вопросу о соотношении библейской истории с новейшими
открытиями и исследованиями ср. Vigouroux, "La Bible et les decouvertes
modernes" (1885 г., т. IV., стр. 335 - 591), а также А. Лопухин,
"Библейская история при свете новейших исследований и открытий" (т. II,
стр. 704 - 804) и др.
А. Л.
Вавилонское столпотворение. Библия рассказывает о построении
послепотопными людьми башни в Вавилоне, которая, по предположению
строителей, должна была достигнуть неба (Быт. XI, 1-9). По библейскому
рассказу и позднейшим иудейским преданиям, виновником предприятия был
Нимрод. Основав сильное государство, он возгордился первым успехом и
задумал основать всемирную монархию, вопреки воле Божией, определившей
потомкам Хама (к которым принадлежал Нимрод) быть рабами других. И вот,
с этою целью, в знак своего могущества и в качестве центра всемирной
власти, хамиты порешили построить "башню вышиною до небес". Предприятие,
таким образом, было не только безумное и неисполнимое, но и противное
божественному предначертанию. Поэтому, когда закипела работа, обжигались
кирпичи и заготовлялась земляная смола, Господь порешил покарать
строителей. Он смешал язык их так, что они перестали понимать друг друга
и не в состоянии были продолжать постройки, а затем мало помалу
рассеялись по всей земле.
С археологической точки зрения библейский рассказ был предметом
многих исследований, имевших целью определить, какая из вавилонских
развалин наиболее соответствует признакам Нимродовой башни. Таких
развалин около города Гиллы, расположенного на месте древнего Вавилона,
несколько. Первый серьезный исследователь вавилонских развалин,
Роулинсон, полагал, что остатки вавилонской башни нужно искать в
Ниффере, верстах в 140 к юго-востоку от Гиллы, где находится масса
кирпичей, цементированных земляной смолой, как именно и говорится в
Библии. Но это мнение, не находящее себе подтверждения в авторитетных
свидетельствах древних писателей, оставлено, и теперь мнения
исследователей разделяются между двумя другими развалинами, имеющими
гораздо более права на отождествление с Вавилонской башней. Одна из этих
развалин находится к северу от древнего Вавилона и доселе известна у
местных арабов под именем Бабиль, а другая к юго-западу от него, на
правом берегу Евфрата, и называется у арабов Бирс-Нимруд, т.е. Башня
Нимрода. Обе развалины грандиозны и показывают, что на построение этих
сооружений пошла невообразимая масса труда и миллионы кирпичей. Особенно
величественно из них последнее, и так как арабское название его прямо
совпадает с библейским указанием на Нимрода, то большинство
исследователей склоняются к отождествлению этой именно развалины с
Вавилонской башней. В пользу того же мнения говорит одна клинообразная
надпись Навуходоносора, в которой заявляется, что царь, найдя в Борсиппе
(пригороде Вавилона) развалины башни семи светил, возобновил ее. В
настоящее время БирсНимруд представляет собою обнаженный холм, имеющий
235 футов вышины. На первый взгляд это простой земляной холм, но
раскопки показали, что это остаток построенного из кирпича здания. На
вершине холма, в виде обветшалого замка, стоит остаток башни, на 40
футов выдающийся над общей массой развалин. По описанию Геродота (I,
181) Бирс-Нимруд (храм Бела) имел в своей основе стадию в ширину и длину
(более 600 футов), а по свидетельству Страбона - столько же в высоту. По
приблизительному расчету Роулинсона, такая постройка должна была
потребовать не менее 35 милл. кирпичей самого большого размера. Об
огромности развалин можно судить по тому, что Александр Великий, с целью
восстановить здание, в течение двух месяцев употреблял 10000 человек для
удаления только мусора, который обрушился с нее в его время.
По библейскому воззрению, сначала все люди говорили одним и тем же
языком. Это было великое благо, так как делало беспрепятственными
взаимные сношения между ними; но они злоупотребили этим благом, и в
наказание Бог смешал их языки, так что они перестали понимать друг друга
и из их разных говоров образовались впоследствии разнородные языки.
Разноязычие, по библейскому воззрению, есть, следовательно, наказание
Божие, наложенное на людей с целью затруднить сношения их между собою,
так как, в силу греховной наклонности сердца человеческого, подобными
сношениями люди по преимуществу пользуются ко злу. В связи с библейским
воззрением находится новозаветное сказание о том, что, когда, с целью
распространения христианства, требовалось устранить препятствие,
представляемое разноязычием для проповеди различным народам, то
апостолам дан был дар языков, т. е. восстановлена была некогда отнятая у
людей способность понимать общечеловеческий язык (Деян. II, 2 - 11).
Сказание о вавилонском столпотворении, с сопровождавшими его
последствиями, сохранилось и в преданиях других народов - и прежде всего
у самих вавилонян. Об этом уже можно было судить по свидетельству двух
греческих писателей, черпавших свои сведения о Вавилонии из туземных
источников - Полигистора и Абидена, из которых первый передает
вавилонское предание в форме весьма близкой к библейскому сказанию. Но в
недавнее время открыты подлинные вавилонские плиты, находящиеся теперь в
Британск. музее. Хотя плиты эти сильно повреждены, однако клинопись
сохранилась настолько, что можно воспроизвести общий смысл текста. В нем
говорится, что Вавилон склонился ко греху, большие и малые в нем
приступили к построению какой-то твердыни, но Бог в гневе своем порешил
навести на них страх, сделал странным их язык и тем затруднил дальнейший
успех дела ("Records of the Past", VII, 131 и 132). Отголоски того же
предания сохранились у египтян, которые рассеяние народов приписывали
возмущению нечестивых людей против богов; у греков, сохранявших предание
об аккадах, возымевших некогда гордую мысль при посредстве великой башни
проникнуть в жилище богов, и даже в Новом свете - у мексиканцев и разных
индейских племен.
Литература. Ср. Lucken, "Traditionen des Menschengeschlechts" (.
1869); Lenormant, "Origines de l'histoire"; в русской литературе: А.
Лопухин, "Библейская история при свете новейших исследований и открытий"
(т. I, 214 - 230); Н. Астафьев, "Вавилоно-Ассирийские древности" (стр.
57).
А. Лопухин.
Вагнер (Рихард Wagner). - В истории музыки этот германский композитор
занимает весьма крупное место. Он один из тех немногих музыкальных
деятелей XIX столетия, которые произвели своими операми сильное
музыкальное движение во всех цивилизованных странах. В настоящее время
подражание В. стало почти всеобщим, при чем последователей, т.е. тех,
которые приняли принципы Вагнера, стараясь при этом сохранить свой
собственный музыкальный облик, гораздо менее, чем слепых подражателей.
Из первых следует указать на Верди ("Отелло"), Массенэ, Серова.
Вагнеризм в настоящее время вошел в такую моду; что у профанов это слово
стало синонимом всего сложного и трудно понимаемого в музыке. В
сущности, оперные принципы В. не представляют явления совершенно нового.
В продолжение более трех столетий у оперных композиторов то музыка брала
верх над драмою, то драма над музыкою. Вагнер, в продолжение своей
многолетней художественной деятельности, постоянно стремился к созданию
идеальней оперы, в которой целью выражения должна быть драма, а
средством - музыка. Разумеется, к такому идеалу стремились композиторы и
до Вагнера, но он довел это стремление до крайних пределов. Его оперная
форма сильнее охватывает драму, имея с нею неразрывную органическую
связь, представляя из себя нечто цельное, закругленное, не распадающееся
на арии, дуэты, хоры, ансамбли. В., считая либретто одним из главнейших
факторов оперы и обладая стихотворным даром, сам писал тексты для своих
произведений, которые и давали желаемую форму его музыкальной
иллюстрации. Некоторые из его текстов, как напр., к опере
"Моряк-скиталец", представляют законченные поэтические произведения. Дав
своим образам в тексте характерные очертания; он всегда стремился к
тому, чтобы эти образы, благодаря музыке, получили еще более типичности
и рельефности. Идея возвращаться в опере к мелодии, связанной с
характеристикой лица или драматического момента - идея реминисценций -
ни в каком случае не может быть приписана только В. Она применялась
многими композиторами ранее, применялась и современниками В., еще в то
время, когда этот композитор не заставил о себе говорить. Но у В. прием
тематизма получил небывалое до него широкое применение. Каждое
действующее лицо, в особенности в последних произведениях В., имеет свой
мотив, который сопровождает это лицо в продолжение всей оперы,
подвергаясь видоизменениям, сообразно характеру драматических ситуаций.
Таким образом музыкальная драма В. покрывалась тематическою сетью. В
первых своих операх В. прибегал к реминисценциям, не разрабатывая
характеризующих мотивов. В операх среднего периода деятельности, как,
например, в "Лоэнгрине", даже "Тристане", руководящие мотивы
(Leitmotive) применяются уже с большим разнообразием. В тетралогии
"Кольцо нибелунга" и в "Парсивале" тематизм применен В. с чрезвычайной
последовательностью. К сожалению, благодаря этой последовательности,
музыка нередко производит впечатление чего-то механического. Обладая
широким мелодическим даром, В. во всех своих произведениях, несмотря па
отсутствие округленных форм, производит впечатление обаятельное. Его
мелодия выразительна, разнообразна и своеобразна. Стараясь в своей
музыке приблизиться к характеру речи, он преимущественно придерживается
певучего речитатива или так называемого ариозного пения. Его мелодии, в
особенности в последних произведениях, находятся в прямой зависимости от
верной и осмысленной декламации речи. В. в своих творениях является
высокоодаренным гармонистом. Его оркестровый аккомпанемент, передающий
ощущения действующего лица, чрезвычайно красив, интересен и выразителен
в гармоническом отношении и по оркестровым краскам. Придавая в опере
большое значение оркестру, В. выказал себя в этой области замечательным
симфонистом. Его нововведения в оркестре хотя и не практичны в том
смысле, что переходят установившуюся во всех театрах норму в составе
оркестра, но в художественном отношении совершенно правильны. Духовые
инструменты он стал применять не по два, как прежде, а по три,
вследствие чего явилась возможность получать трезвучия одного тембра. В.
- натура самобытная, и эта самобытность сказалась во всех деталях его
творений: в оперной концепции, мелодии, гармонии и симфонической части.
В чем можно упрекнуть В., так это в некотором однообразии ритма,
выкупаемом, однако, другими крупными достоинствами.
У Вагнера, не смотря на его громадную славу, и в настоящее время
много противников. Причина этого лежит в непомерных длиннотах его
обширных произведений, которые, несмотря на чудные красоты, усваиваются
с трудом и слушаются не без утомления. Посвятив всю жизнь реформе оперы,
Вагнер словом и делом служил своему искусству. Прекрасно владея пером,
он в своих литературных сочинениях ясно и красноречиво изложил глубокие
взгляды на искусство. Обладая необычайным капельмейстерским дарованием,
он был мощным пропагандистом как своих произведений, так и тех, которые,
по его убеждению, составляют драгоценный вклад в сокровищницу
музыкального искусства. Германия считает В. своим национальным
композитором, и она вполне права. Вагнер, в продолжение многолетней
своей композиторской деятельности, стоял на чисто германской почве и
неустанно работал на пользу процветания национального искусства. Все его
оперы, а в особенности "Тангейзер", "Лоэнгрин", "Нюрнбергские
мейстерзингеры" охватывают своим чисто национальным духом.
В. родился в Лейпциге в 1813 г., умер 1-го (13-го) февраля 1883 г. в
Венеции. Он очень рано лишился отца, а семи лет, со смертью отчима -
Гейера, актера, писателя и живописца - В. в музыкальном отношении был
предоставлен самому себе. В детстве он не отличался необычайным
музыкальным развитием. Его всегда мало интересовала техническая сторона
исполнения; в самом раннем возрасте он чувствовал всегда влечение ко
всему прекрасному и возвышенному. В часы досуга он любил играть Вебера,
читать Шекспира. Обладая поэтическою способностью, он сочинял стихи, а
затем, под влиянием Гамлета и Лира, написал трагедию. Первое же
знакомство с произведениями Бетховена произвело на молодого Вагнера
глубокое впечатление и еще более заставило его пристраститься к музыке.
Над научными занятиями все более и более брали верх музыка и поэзия. До
шестнадцати лет Вагнер был совершенно не знаком с музыкальною теориею,
затем стал изучать ее по руководствам. Первым учителем-теоретиком В. был
Теодор Вейнлиг, кантор лейпцигской школы св. Фомы. Еще до теоретических
занятий, под влиянием пасторальной симфонии Бетховена, В. сочинил
пастораль, пользуясь собственным текстом. После более или менее
серьезных занятий, из под пера В. вышли соната, увертюра и симфония.
Увертюра была исполнена в Лейпциге в одном из концертов Gewandhaus'a, а
затем, в 1833 году, там же В. дебютировал со своей симфонией. Это -
первое обширное произведение В. - и вместе с тем последнее, которым он
дирижировал в Венеции, на пятидесятилетнем юбилее своей композиторской
деятельности, незадолго до своей кончины. В 1833 г. написана В. первая
опера: "Феи", на сюжет из романа Гоцци. Текст либретто был составлен
самим композитором. В то время она не попала на сцену и только по смерти
Вагнера увидела Божий свет. Хотя в этой опере видны зачатки той музыки,
которая впоследствии так широко и роскошно развилась, но, по мнению
самого В., в ней он подчинялся влиянию Бетховена, Маршнера, Вебера. С
первых композиторских шагов В. тяготел к мелодическому направлению и
ценил его у современных итальянских композиторов, не сочувствуя при этом
их несложной, неискусной, полу-дилетантской фактуре. Это направление,
под влиянием итальянских опер, в особенности выказалось в его второй
опере: "Палермская послушница". В 1834 году В., получив место помощника
капельмейстера в магдебургском театре, имел возможность поставить свою
<< Пред. стр. 161 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу