<< Пред. стр. 1155 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
1867), произведением довольно слабым, как слаб и радикализм его героя. К
близко знакомой ей провинциальной жизни Э. вернулась в романе
"Middlemarch" (1871; рус. пер. в "Отеч. Зап." и "Деле" 1872 и 1873 гг.;
отд. СПб., 1873), очень растянутом, мало объединенном, но не лишенном
ярких фигур; имя старого педанта м-ра Кэзобона сделалось нарицательным в
английской литературе. Громадное впечатление произвел затем "Daniel
Deronda" (1876; рус. перев. в "Деле", 1876, 1 - 12 и отд. СПб., 1876 и
1902), не только отношением автора к еврейскому вопросу, но и новизной и
оригинальностью идеи, предвосхищающей позднейшие стремления сионистов.
Фанатик идеи Иудейского царства Мардохей и его выученик, еврейский
народник Деронда, вызвали горячие симпатии одних, столь же горячие
осуждения других. Для автора не было в этом ничего неожиданного. "Именно
потому, что отношение христиан к евреям так бессмысленно и так
противоречит духу нашей религии, я чувствовала потребность написать о
евреях- - писала Э. Бичер-Стоу. Этой же потребности она отдала дань в
публицистическом очерке "Современное hep! hep!" (рус. пер. в "Евр.
Библиот.", т. VIII). В 1878 г. умер Льюис; это была тяжелая утрата для
Э., при всей своей духовной силе и мужском складе ума всегда нуждавшейся
в поддержке твердой мужской руки. Этим, быть может, объясняется тот
неожиданный факт, что через год после смерти любимого человека
шестидесятилетняя Э. вышла замуж за Кросса, ее давнишнего друга и
поклонника, который был ее моложе на тридцать лет. Она была очень
счастлива в этом браке, но прожила в нем всего полтора года. Кроме
вышеуказанных повествовательных произведений ей принадлежат еще мало
значительные стихотворные сборники "The Spanish gipsy" (1868), "Agatha"
(1869) и "The legend of Jnhal" (1874), а также
философско-публицистическая книга: "The impressions of Theophrastus
Such" (1879). Э. была бесспорно в свое время - после смерти Диккенса и
Теккерея - самым выдающимся представителем английского романа и остается
величайшей английской писательницей. Она была свободной мыслительницей,
в своем религиозном мировоззрении примыкавшей к Контовой "религии
человечества"; ее жизнь была мужественным протестом против традиционных
условностей. Но ее романы - не боевые апологии прав свободной любви;
философия и психология оттесняют в них публицистику, и идеальные героини
Э. менее всего похожи на сильную представительницу женской
самостоятельности, каким являлась их создательница. Литературное
движение половины прошлого века, известное под именем реализма, нашло в
произведениях Э. одно из сильнейших выражений; тонкость индивидуальных
характеристик и правдивость бытовых картин обеспечивают им почетное
место в истории литературы. Ср. J. W. Cross (второй муж Э.), "G. Eliot's
life, as related in her letters and journals" (1885), M. Blind, "Gr.
Eliot" ("Eminent women Series"); O. Browning, "Gr. Eliot" (1892; том из
"English Writers"); Herm. Conrad, "GL Eliot" (1887); Цебрикова,
"Англичанки-романистки" ("От. Зап.", 1871, 8 - 9); Ткачев, "Люди
будущего и герои мещанства" ("Дело", 1868, 4 - 5); Дружинин, "Новости
английской литературы" ("Собр. Сочин.", т. V); M. Михайлов, "Д. Э."
("Совр.", 1859, 11); С. А, Д., "Джордж Э." ("Вестн. Европ.", 1884, 5 -
6); С. Ковалевская, "Воспоминания о Дж. Э." ("Рус. Мысль", 1886, 6); Л.
Давыдова, "Д. Э." (СПб., 1891). О стихотворениях Д. Э.: "Два мотива
современной поэзии" ("Отеч. Зап.", 1876, 5).
Эллинизм. - Со времени Дройзена этим термином в современной науке
обозначают культурные и политические образования, развившиеся из
смешения элементов греческих с восточными на почве сначала единого, а
затем ряда однородных государств, объединенных единой культурой, единым
правом, единой государственностью. Во всех этих образованиях эллинство
преобладает, но различную окраску придает отдельным комплексам примесь
разнообразных восточных элементов: обще-эллинское, выработанное
соединенными силами отдельных эллинских племен и политий, окрашивается в
разнообразные оттенки, соответственно примеси того или другого
восточного элемента. Основанное Александром Великим на развалинах
государства персидского греко-македонское государство, при организации
которого Александром немалую роль сыграли персидские государственные и
культурные элементы, распалось немедленно после его смерти на ряд
частей, естественно выделившихся из огромного комплекса. Наиболее
прочным из выделившихся государств был Египет, где утвердилась династия
Птолемеев. Постепенно распадалось великое европейское и азиатское
царство Лисимаха, из которого прежде всего прочно выделились Македония,
где утвердилась династия Антигона, и Сирийско-малоазийское царство
Селевка и Антиоха I. Из последнего в свою очередь выделились постепенно
мелкие сравнительно государства Пергам, Вифиния, Понт, Армения,
Каппадокия, Бактрия. Рядом с этими монархическими государствами
существовал ряд свободных и полусвободных политий и союзов в собственной
Греции и на островах, принимали культурный облик такие полудикие
племена, как эпироты, под руководством местных династий, основывались на
далеком западе сходный с восточными государства, напр. царство Герона в
Сицилии. Все эти отдельные политические образования, не смотря на
разнообразие географическое и этнографическое, не смотря на
противоположность и постоянное столкновение политических интересов,
выражающееся в ряде почти непрерывных войн, живут однородной культурной
и политической жизнью, одними и тми же интересами и идеалами, и это
единство и определяется термином Э. Главными центрами развития Э. были
большие города - столицы отдельных государств, преимущественно
Александрия в Египте и Антиохия в Сирии, с которыми соперничали
малоазийский Пергам, островной Родос, сицилийские Сиракузы и другие
менее крупные эллинистические города. Роль Александрии в Э. не раз и не
без основания сравнивали с ролью Парижа в Европе XVIII и нач. XIX века.
Поражает прежде всего почти полное однообразие внешнего вида
эллинистических городов. Как показали раскопки в Александрии, Эфесе,
Приене, Магнезии на Меандре и др. городах Э., везде мы имеем вполне
благоустроенные в современном смысле города, с правильными, сравнительно
широкими, мощеными улицами, с прекрасной канализацией, с каменными
домами иногда в несколько этажей, с роскошными площадями, богатыми
храмами и общественными зданиями, среди которых научный и
образовательновоспитательные учреждения играют далеко не последнюю роль.
Нередко колоссальные памятники - вроде алтаря Зевса в Пергаме -
сосредоточивают на себе интерес властителей и городского населения и
являются показателями той суммы художественных и культурных
приобретений, до которых дошла жизнь той или другой местности. В главных
центрах Э. живет литература, наука, искусство, возрастание их числа и их
рост указывает на культурное развитие страны, о них почти исключительно
говорит и предание. Их население может быть названо вполне эллинским,
частью по составу, частью по укладу и внутреннему содержанию жизни.
Большинство составляло, однако, не городское население, а сельское.
Насколько в эту среду проникла эллинистическая культура - сказать
нелегко. Археологическое исследование деревень Египта дает по большей
части вещи времени римского; если, однако, судить по папирусам,
сообщающим немало сведений об интимных подробностях жизни сельского
населения, то придется признать, что культура вряд ли глубоко прошла в
сельское население. Номенклатура эллинизируется, местный язык и письмо
вытесняются греческим, но общий уклад жизни и нравов вряд ли меняется,
вряд ли делаются шаги для поднятия сельского населения до уровня
городского. И это в Египте, где рабское население сравнительно ничтожно
и государственные земледельцы не находятся в положении крепостных. Иначе
в Азии и Сирии, где, судя по некоторым данным, можно предположить именно
закрепощенный субстрат населения, вынашивавший на своих плечах расцвет
городской культуры. Все говорит за то, что селянин, житель комы
(деревни), с трудом воспринимал Э. и эллинизовался только чисто внешним
образом. Поступательное движение Э. состоит не столько в поднятии
деревни до уровня города, сколько в вытеснении городом и городским
строем сельских форм и уклада жизни. Не одна кома за три века эллинизма
превращается в город там, где городской строй сознательно
распространяется на счет деревни. - Разнородность состава населения в
социальном отношении, идущая параллельно разнородности национальной
(сельский субстрат, как и городское население, состоял из самых
разнообразных национальностей; по отношению к первому особенно пеструю
картину дает Малая Азия) естественно вызывала такую форму правления,
которая носила бы в себе хотя бы внешнее единство и которая издавна была
привычна для большинства населения, а именно монархию, в ее
абсолютистической форме. К этой форме подготовлена была и греческая
культурная часть населения, долгим развитием греческой политии и
проникновением в нее ярких индивидуалистических течений, что шло рядом с
определенным этически индивидуалистическим направлением греческой мысли.
Задача, которую должны были выполнить новые государственные образования,
основанные на монархическом начале, состояла в приспособлении этого
начала к политическим привычкам и укладу как эллинского, так и местного
населения. Необходимо было совместить уклад политии с укладом абсолютной
монархии, дать городу-государству определенное место и роль в жизни
эллинистических монархий. Разрешалась эта основная задача различно:
город, как политическое целое, то совершенно устранялся из жизни
государства и играл роль только в социальном, экономическом и культурном
отношении, как то было в Египте, то играл роль административного
самоуправляющегося деления, как в Сирии и Малой Азии, то служил центром,
объединявшим около себя государство, как в Пергаме и Сиракузах, иногда
наряду с монархией, иногда помимо ее (Родос). Были попытки совсем
устранить монархический элемент и построить сильное государство на
городе (греческие союзы, союз ликийских городов), но эти попытки плохо
выдерживали борьбу с победоносным шествием монархизма (ср. Царь). Все
это вело к появлению новых по комбинации частей государственных
образований. Здесь сделалась возможной такая культурная экспансивность,
какой не могли дать греческие города-государства. Формы эллинского быта,
вместе с городами, возникавшими повсюду от Кирены до Инда и от Аравии до
Галлии, проникали в страны другой культуры или лишь с зачатками культуры
- а с этими формами шли и греческая литература, и греческое искусство, и
греческая наука. Все эти части греческого культурного бытия теряли свой
национальный характер, приспособляясь к новой жизни и новым условиям;
вырастала культура вненациональная, мировая, космополитическая. Сирийцы,
евреи, египтяне и др. начинают писать на греческом языке, пользоваться
греческими методами исследования, развивать возникшие в Греции
литературные формы; элементы греческой архитектуры, скульптуры, живописи
сливаются с местными, причем, не смотря на всю оригинальность
новообразований, в основе лежит все-таки греческий шаблон. В Бактрии и
Египте, Босфоре и Сиракузах культурный человек того времени находил тот
или иной, более или менее знакомый ему ответ на свои запросы.
Эллинистическая наука, искусство и литература - понятия хотя и делимые
до бесконечности, но все же в достаточной мере определенные не только
хронологическими рамками. Пышно расцвела наука во всех почти центрах
эллинистической жизни. Число ученых было чрезвычайно велико, количество
книг и научных работ необозримо. Грудами накопляется научный и
quasiнаучный материал, и в этом главная работа ученых. К услугам ученых
имеется богатый материал, накопленный поколениями египетских и
ассиро-вавилонских наблюдателей и регистраторов. Вместе с тем становится
возможной в ряде наук (напр. в истории и географии) мировая точка
зрения; сравнительный метод входит в общий обиход, (напр. в начатках
этнографии), эмпиризму открывается широчайшее поле деятельности. В
точных науках рядом с гениальными интуициями все прочнее ставится
кропотливое научное исследование в области астрономии, механики,
математики, медицины. Особое развитие приобретает применение научных
открытий и научного метода к обыденной жизни в области техники.
Остроумнейшие приборы и машины в значительной степени меняют жизненный
уклад горожанина. Широкая фабрикация бумаги и пергамента дает книге
такое распространение, какого она не могла иметь до того времени, а
мировая торговля рассылает научные продукты по всем культурным центрам
не одного только Средиземноморского бассейна. Наука, таким образом,
становится ближе к жизни и вместе с тем все более и более
дифференцируется и специализируется. Литература все больше и больше
сближается с жизнью. Вся интеллигенция воспитывается на одних и тех же
литературных образцах. Гомер лежит в основе, рядом с ним - трагики и
лирики, приблизительно в том выборе, в каком они дошли до нас, философы
- главным образом Платон и Аристотель, историки - Геродот, Фукидид,
Ксенофонт. Сотни обрывков рукописей всех этих авторов, рядом с
единичными экземплярами фрагментов других писателей, показывают, что
совершенно определенно установился круг литературных произведений, на
которых вырабатывался кругозор тогдашнего культурного горожанина. Не мал
был и круг подражателей этих классических авторов, но они не возбуждали
и сотой доли того интереса, который представляла литература нового
направления. Основной чертой этой новой литературы была большая и более
интимная близость с окружающей средой, прежде всего - с природой,
правда, с сильно сентиментальным оттенком. Буколика и идиллия - создания
этого времени, создания чисто городского человека, для которого деревня
и природа покрыты розовой дымкой редко достигаемого развлечения. Лирика
и религиозная, и политическая, и любовная теряет свои основные черты:
крепче всех стоит лирика любви; с религией теперь играют и в лирике, и в
эпосе, ища эффектов, странности, пикантности и сентиментальности.
Политика сводится к меткой иногда эпиграмме, но чаще - к придворной
лести. Обыденная жизнь проникает в литературу, врываясь туда не только
через комедию, но и через полу лирические мимиямбы, и через прозаическую
новеллу. Роман сближается с историей, история сближается с романом. В
искусстве мы наблюдаем те же явления. Оно проникает всю жизнь человека.
Как древние авторы в литературе, так копии знаменитых статуй, картин и
даже зданий находятся постоянно перед глазами городских жителей.
Создаваемое вновь составляет продолжение эволюции разных направлений
греческого искусства. Наибольший успех имеет направление Праксителя в
области идеальных фигур, с превращением его нежности и изящества в
сентиментальность и расплывчатость. Рядом с этим шаблоном вырастает
другой - шаблон реалистически сентиментальный, и в живописи, и в
скульптуре: сцены из обыденной жизни, иллюзионистические пейзажи и
стенные декорации дают намеки на действительность. Как рядом с учением
эпикурейцевиндивидуалистов покоя уживаются киники
индивидуалисты-искатели, аскеты и борцы, так рядом с сентиментальностью
царит эффект, рядом с идиллией - грубая реалистичность. Пергамский
алтарь и пьяная старуха рядом с головой Сераписа или Изиды и рельефом,
изображающим корову и теленка таковы основные мотивы эллинистического
творчества в области скульптуры и живописи. Область архитектуры нам
менее известна, но и здесь можно уловить с одной стороны шаблон и
синкретизм форм, с другой - страсть к эффекту, грандиозности и необычной
комбинации обыденных мотивов. Продукты творчества очень быстро
ассимилируются всем Э. Рядом с Пергамским алтарем изготовляются тысячи
бронзовых статуэток; живопись переходит на стены даже беднейших домов;
расписные от руки вазы заменяются фабричной штампованной посудой; статуи
и статуэтки все более и более делаются декоративным средством, начиная
от царских садов и дворцов и кончая перистилем обыкновенного дома. Такое
движение культурной жизни тесно связано с изменением экономических
устоев существования. Слияние Востока с эллинством в одной общей
государственности открыло эллинской промышленности новые рынки внутри
комплекса эллинистических государств, в местном населении, с одной
стороны, и вне этого комплекса - в соседних странах Центральной Азии,
Индии и даже Китая на востоке и Центральной Африки на юге. Усиление
спроса вызвало усиленную торговую и промышленную деятельность, увеличило
количество фабричных центров, способствовало росту городов. Усиленный
обмен все более и более вытеснял домашние устои хозяйства, все более и
более вводил взамен натурального хозяйства чисто денежное. Рядом с этим
требование интенсивности в труде производителя и интеллигентности этого
труда, под давлением конкуренции отдельных фабрик, городов и государств
все более и более вытесняло рабов из производства, тем более, что
рабский труд, с прекращением обильного подвоза, и с развитием спроса
рабов все дорожал, а труд свободный, с ростом городского населения и
увеличением количества городов, все дешевел. Рабство не исчезло, но
переставало быть явлением, дающим тон жизни. Централизация власти в
руках монарха выдвинула государство, как огромный фактор экономической
жизни. Государству и монарху принадлежало наибольшее количество земли на
государственной территории: завоевание, конфискация, наследие монархов
восточных монархий делали государство крупнейшим земельным
собственником. В руках его находилось производство наибольшей массы
натуральных продуктов. Выгода государственной обработки этих продуктов
бросалась в глаза, а боязнь конкуренции и неограниченность власти
вызывали тенденцию к монополизации производства. Эта монополизация
наблюдается в Птолемеевском Египте в широчайших размерах: только
государственные фабрики производят растительные масла, выделывают
бумагу, льняные полотна, пеньковые товары, стекло; только государство
добывает натр и соль и продает их. Государственное производство
пользуется трудом почти исключительно свободным, но все же
принудительным: оно вызывает прикрепление людей к месту и делу и
стесняет свободу передвижения. Оно же создает такой важный экономический
фактор, как покровительственные пошлины, и даже такой экономический
гнет, как принудительное потребление. Если в Египте монополия могла
ослабить частную предприимчивость, то все же свести ее на нет она не
могла. Тем менее могло это случиться в государствах городского строя,
где частная инициатива и частная собственность были издревле главными
лозунгами жизни. Все монополизировать было нельзя, и менее всего -
художественную промышленность, которая более чем какая-либо другая
работала на мировой рынок. Очень большое место занимает массовое
производство в создании той обще-эллинистической физиономии, которую
принимает мир после Александра Вел. Немалую роль сыграл экономический
уклад и в создании социальных основ эллинистического бытия. Прежде всего
он создал вне собственной Греции класс культурной буржуазии, которая
давала тон и экономической, и политической жизни, поскольку из нее почти
исключительно выходило чиновничество - это незнакомое политии
образование. Из буржуазии и чиновничества выделилась придворная
аристократия, тесно связанная с монархическим строем. Аристократия,
чиновничество и в особенности войско, путем системы жалования земельных
владений из царских земель, создают класс зажиточных и богатых земельных
собственников, который становится между колоном - или иногда крепостным
- и государством. Класс этих землевладельцев увеличивается путем покупки
земли капиталистами как у городов, так и у царя. При этом верхи общества
- и чиновники, и солдаты, и купцы, и промышленники - в высшей степени
подвижны. В Египте в составе привилегированных классов мы видим и
македонян, и греков, и фракийцев, и персов, и разнообразных мало азиатов
и т. д. Подвижность и разнородность способствуют широкой
интернационализации и космополитичности верхов общества. Смешение
национальностей, широкий кругозор, знакомство с массой стран и народов,
неминуемо должны были отразиться и на эволюции религиозного
миросозерцания эллинистического общества. Египетский культ приобретает
эллинскую окраску, эллинская религия и культы в Сирии и Мал. Азии
проникаются тамошними религиозными идеями. Создаются зачатки того
синкретизма, который с такой силой развивается в период верховенства
Рима. Смешение восточного с эллинским создает и тот культ монарха,
который сыграл такую роль в образовании идеи монарха Божьей милостью.
Область эллинизма не ограничивается восточной частью бассейна
Средиземного моря. Сицилия, галльская Массилия, некоторые испанские
города являются проводниками Э. и на западе; не было недостатка и в
<< Пред. стр. 1155 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу