ИСТОРИЯ ЭТИЧEСКИХ УЧEНИЙ 33 | Библиотека YURII.RU

1 Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое // Ницше Ф. Соч. Т. 1. С. 270.

695

Глава II
ОСНОВНЫЕ ЭТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ

§ 1. УТИЛИТАРИЗМ

Термин "утилитаризм" принадлежит английскому философу Джону Стюарту Миллю (1806-1873). Так называлось его основное морально-философское произведение - "Утилитаризм" (1863), в котором он систематизировал и обосновал основные положения, развитые его учителем, Джереми (Иеремия) Бентамом (1748-1832) в трактате "Введение в основание нравственности и законодательства" (1780, опубл. 1789). Благодаря Миллю именно под этим названием он вошел в историю этики как особая разновидность моральной теории, в которой мораль основывается на принципе пользы. Утилитаризм (от лат. utilitas - польза) и означает теорию пользы, точку зрения, основанную на пользе.

Джереми Вентам. Ранний, или классический, утилитаризм предложил моральную теорию, в которой, так же как это было у французских материалистов (в частности, у Гельвеция), этика непосредственно опирается на антропологию. Так, по Бентаму, удовольствия и страдание суть основополагающие природные принципы человеческой жизни. Мораль, право и государство должны строиться в соответствии с этим природным началом. Для социальных институтов Бентам обобщенно обозначает это начало как принцип полезности, или величайшего (возможного) счастья или благоденствия. В развернутой форме он утверждает "величайшее счастье всех тех, о чьем интересе идет дело, истинной и должной целью человеческого действия", целью "во всех отношениях желательной", а также "целью человеческого действия во всех положениях, и особенно в положении должностного лица или собрания должностных лиц, пользующихся правительственной властью" [1]. Формулировка принципа пользы не принадлежит Бентаму, и он никогда не приписывал ее себе. Она проходит через весь XVIII в., начиная с Ф. Хатчесона [2], и встречается у Ч. Беккария, Д. Пристли, К. Гельвеция и др. Однако именно Бентам придал ей принципиальное значение для построения теории морали. Бентам рассматривал ее не только как описательный и объяснительный принцип нравственности, но и как основополагающее этико-нормативное начало: принцип полезности задает главный критерий оценки действий.

1 Бентам И. Введение в основание нравственности и законодательства / Пер., предисл., примеч. Б.Г. Капустина. М., 1998. С. 9.
2 У Хатчесона эта формулировка имеет следующий вид: "То действие является наилучшим, которое обеспечивает самое большое счастье для наибольшего числа людей" (Хатчесон Ф. Исследование о происхождении наших идей красоты и добродетели [II, III, VIII] // Ф. Хатчесон, Д. Юм, А. Смит. Эстетика. М., 1973. С. 174). Впоследствии многие комментаторы, в том числе Г. Сиджвик, а вслед за ним и Дж. Ролз, необоснованно рассматривали Хатчесона в качестве зачинателя утилитаризма. Идея этого принципа хотя и не в сформулированном, но развернутом виде встречается уже у Цицерона (Цицерон. Об обязанностях [III, VI, 26] // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1993. С. 129-131).

697

Все люди, согласно Бентаму, стремятся к удовлетворению своих желаний. Счастье, или польза заключается в удовольствии, но при отсутствии страдания, т.е. счастье заключается в чистом, длительном и непрерывном удовольствии. И удовольствие, и польза понимались Бентамом предельно широко: наслаждение - это всякие наслаждения, в том числе чувственные, польза - всякая польза, в том числе выгода. Бентам безусловно "генерализировал" принцип полезности, полагая, что он обобщает все известные принципы морали. Приведя девять различных принципов, отстаивавшихся в моральной философии XVIII в., Бентам замечает: "Фразы различны, но принцип один и тот же" [1].

Соединением добродетели и пользы, а также, как это видно из развернутой формулировки принципа полезности, морали и политики Бентам серьезно покушался на устойчивые стереотипы морального сознания и этики, а именно на то, что добродетель противоположна пользе и что в политике и в морали основополагающие принципы различны. Однако Бентам придерживался представления о цельности ценностной сферы и рассматривал антитезу добродетели и пользы как результат смутного понимания как одного, так и другого. Как выразил это русский последователь Бентама Н.Г. Чернышевский (1828-1889), различия между пользой и добром носят лишь количественный характер: польза - превосходная степень удовольствия, добро - превосходная степень пользы [2]. Поэтому для Бентама при правильном понимании блага нет существенной разницы между удовольствием, пользой, добродетелью и счастьем: это разные слова для обозначения одного и того же. Польза - обобщающее понятие, но

1 Бентам И. Введение в основание нравственности и законодательства // Указ. соч. С. 23.
2 См.: Чернышевский Н.Г. Антропологический принцип в философии // Чернышевский Н.Г. Избр. филос. соч. М., 1951. Т. 3. С. 247-249.

698

проверить, является ли определенное действие человека или мера правительства нравственной, или полезной, или доброй, мы реально можем, лишь исследуя в какой степени оно содействовало повышению количества и качества удовольствия людей. Поэтому, приведя реестр основных удовольствий и страданий человека и дав их классификацию, Бентам посвятил специальную главу возможности измерения удовольствий и страданий. Но если в этом он продолжал традиции английской моральной философии, то в анализе различных случаев моральной оценки на основе сопоставления мотива и результата (причем не только по критерию положительный - отрицательный, но и по их качественно-ценностному разнообразию) [1] Бентаму принадлежит несомненный приоритет.

1 См.: Бентам И. Введение в основание нравственности и законодательства // Указ. соч. Гл. XI.

Джон Стюарт Милль придал утилитаризму статус концепции, не только выступив с опровержением многочисленных критиков учения Бентама, но и сформулировав позиции утилитаризма по отношению к априоризму и интуитивизму, в частности, как они были выражены Кантом и его английскими последователями.

В продолжение той линии в моральной философии, которая идет от Аристотеля и Эпикура, и в противовес кантианству - Милль выводит мораль из того, что составляет конечную (высшую) цель человека. Все люди стремятся к удовлетворению своих желаний, и счастье, или польза заключаются в чистом, длительном и непрерывном удовольствии. При этом утилитаризм - это теория, направленная против эгоизма, т.е. против такой точки зрения, согласно которой добро заключается в удовлетворении человеком личного интереса. Приемлемость или неприемлемость в каждом конкретном случае получаемого удовольствия или выгоды определяется тем, содействуют ли они достижению высшей цели, т.е. общему счастью. На этом же основываются определения (оценки) явлений и событий как хороших или дурных.

Соответственно, мораль определяется Миллем как "такие правила для руководства человеку в его поступках, через соблюдение которых доставляется всему человечеству существование наиболее свободное от страданий и наивозможно богатое наслаждениями" [2].

2 Миллъ Дж.С. Утилитарианизм. О свободе: 3-е изд. СПб., 1900. С. 107.

699

В полемике с критиками утилитаризма Милль проясняет принцип пользы. Польза действительно заключается в счастье. Но это не личное, а общее счастье: от личности требуется не стремиться к собственному счастью, а содействовать счастью других людей. Такого рода требования имеют смысл. Поскольку было бы наивным уповать на достижение всеобщего счастья и даже счастья значительной части людей, принцип пользы на самом деле предполагает (и предполагает в первую очередь) стремление человека к устранению и уменьшению несчастья. А это уже вполне реалистичная цель.

Провозглашая общее благо как высший принцип нравственности, Милль, как и его предшественник Бентам, подчеркивал, что человек должен, имея в виду высший нравственный принцип, стремиться обеспечить хотя бы свое частное благо. Вполне в духе протестантской этики тем самым предполагается, что человек должен исполнить в первую очередь свое профессиональное и социальное предназначение; но исполнить его с чистыми руками, по совести - добродетельно. Соответственно Милль решал и проблему добродетели: хотя добродетель может восприниматься индивидом как благо само по себе, она не является целью самой по себе, а есть лишь средство для ее достижения. "Человек не имеет ни малейшего побуждения, ни малейшего желания быть добродетельным: добродетель возбуждает его желание только потому, что составляет средство получить наслаждение и, в особенности, устранить страдание..." [1]. Добродетель ценна не сама по себе, а как средство для достижения счастья или как часть счастья.

1 Милль Дж.С. Утилитарианизм. О свободе. Там же. С. 148.

Уровни нравственности. Главный моральный принцип утилитаризма конкретизируется в менее общих принципах второго уровня. И если брать моральные обязанности человека, то каждая из них соотнесена с второстепенными принципами. Эти принципы не менее значимы, чем главный принцип, и степень их обязательности такая же, как у главного принципа. Структура морали у Милля задается иерархией главного принципа (принципа пользы) и производных, или второстепенных принципов, которыми, собственно, и руководствуется человек в конкретных поступках. Таковы, например, принцип справедливости, правила "не вреди", "противодействуй несчастью", "соблюдай интересы ближних"; сюда же, можно отнести заповеди Декалога. На практике люди обходятся второстепенными принципами и нередко даже понятия не имеют о существовании главного принципа. Однако в случае конфликта между различными второстепенными принципами роль общего основания для его разрешения играет главный принцип.

700

Милль не объяснил механизма этого разрешения, однако, по логике Милля, моральный выбор и оценка должны осуществляться посредством определения предпочтительных с точки зрения принципа пользы удовольствий. Этот способ отвечает следующему правилу: "Если все или почти все, испытавшие два какие-либо удовольствия, отдают решительное предпочтение одному из них, и к этому предпочтению не примешиваются чувства какой-либо нравственной обязанности, то это удовольствие и будет более ценное, чем другие" [1]. Иными словами, надежным основанием для качественной характеристики удовольствий, определения того, какое из них наиболее ценно, является общее мнение или, в случае разногласий, мнение большинства тех, кто испытал на себе разные удовольствия. Однако на вопрос о том, как происходит выявление этого доминирующего мнения, Милль не дает ответа.

Другим основанием нравственного выбора при принятии человеком решения и совершении поступка является содействие благу. На такой основе Милль с готовностью признает и принимает категорический императив Канта, - но с определенным добавлением: "мы должны руководиться в наших поступках таким правилом, которое могут признать все разумные существа с пользой для их коллективного интереса" [2]. Милль так развивает кантовскую формулу с единственной целью - предотвратить возможные эгоистические интерпретации категорического императива, логически вполне возможные при одностороннем восприятии Канта. Однако вместе с тем Милль признает, что человеку редко приходится действовать именно в направлении общественной пользы: не у всех есть материальные возможности предпринимать крупномасштабные благотворительные проекты; не так часто возникает опасность для отечества, чтобы можно было индивидуальными усилиями оградить его благополучие. Так что в результате Милль, как и Бентам, считает, что люди как правило стремятся к личной пользе, и всеобщее благо слагается из стремлений различных людей реализовать свой частный интерес. Общее благо оказывается суммарным итогом частных благ.

1 Милль Дж.С. Утилитарианизм. О свободе. С. 101.
2 Там же. С. 173.

Требование соблюдения прав людей конкретизируется Миллем в учении о справедливости. Милль предлагает такое понятие справедливости, сущность которого задается понятием права. Справедливость, считает он, заключается в сохранении status quo (существующего положения вещей). Со справедливостью связаны требования - благодарности: всем отвечай добром на добро; возмездия (или наказания): всем воздавай по заслугам; и беспристрастности: отвечая как на добро, так и на зло, не взирай на лица. Все они также должны приниматься во внимание человеком при осуществлении выбора и совершении поступка.

701

Важная теоретическая дилемма, определившая развитие утилитаризма в XX в., касается оснований оценки поступков. Согласно классическому утилитаризму, как он был сформулирован Бентамом и развит Миллем, оценка поступка должна основываться на результатах действия, причем действия, взятого автономно, как отдельно осуществленного акта. Но в интерпретации Милля к этому не сводятся основания оценки: соблюдение прав других людей также допустимо рассматривать в качестве одного из результатов действия. Строго говоря, права человека выступают некоторым стандартом, выполнение которого вменяется каждому человеку в обязанность. Более того, каждое действие должно в конечном счете соотноситься с принципом пользы, и этот принцип - тоже определенный стандарт для оценки поступков. Таким образом, перед нами два типа оснований оценки: результат, к которому привел поступок, и стандарт, или правило, которому поступок должен соответствовать.

Развитие утилитаризма: от классического к современному. Развитие утилитаристской мысли в XX в. шло по нескольким направлениям. Во-первых, развернулась работа над точным определением понятия "полезность", которое по-разному понималось отцами-основателями течения. Бентамовский вариант понимания ключевого утилитаристского блага основывался на его гедонистическом прочтении: полезно все то, что способствует максимизации удовольствия. Недостатком такого подхода является его неразрывная связь с наивно-гедонистическим пониманием человеческого сознания и поведения. Гедонистическая теория мотивации упрощенно трактует истоки большинства человеческих поступков, сводя, к примеру, любую жертвенность к стремлению к наслаждению, а всякое самоограничение к проявлению себялюбия. Понятие "удовольствие" не является достаточно проясненным и для корректного теоретического использования и, особенно, для формализации в процессе утилитаристских расчетов. Поэтому в XX в. оно постепенно вытесняется из утилитаризма. Вместо удовольствия количественную меру полезности начинают определять через удовлетворение предпочтений, что устраняет необходимость обсуждать вопрос о том, каковы субъективно-психологические корреляты полезности.

702

Наряду с введением простых и операциональных определений полезности некоторые утилитаристы стремятся ввести механизм ограниченного рационального отбора предпочтений, позволяющий приписывать разный индекс полезности их удовлетворению. Степень жесткости и направленность работы этого механизма могут серьезным образом различаться. Первый вариант предполагает оценку случайных актуальных предпочтений на основе их сравнения с "хорошо информированными" предпочтениями [1]. Второй вариант, следующий эвдемонистическому утилитаризму Дж.С. Милля, предполагает, что можно рационально обосновать предпочтение так называемых "высших" удовольствий. Джон Дж. Смарт (John J. Smart, 1920), один из современных адептов утилитаризма, приводит следующий набор аргументов: во-первых, эти удовольствия расширяют общую чувствительность и восприимчивость человека, во-вторых, они дают меньше негативных последствий, в-третьих, они имеют значительный вес, поскольку в утилитаристских калькуляциях следует учитывать не только удовлетворенность людей некоторым состоянием, но и их удовлетворенность перспективой удовлетворенности [2].

1 См.: Brandt Я The Theory of the Good and the Right. Oxford, 1979.
2 Smart J.J. An Outline of a System of Utilitarian Ethics // Smart J.J., Williams B.O. Utilitarianism: For and Against. Cambridge, 1973. P. 12-27.

Кроме проблемы определения полезности в современной утилитаристской мысли дискутируется вопрос о том, что именно должно проходить через тест на максимизацию полезности: действия и их последствия, нравственные нормы, мотивы, черты характера или общественные институты? Считается, что до Генри Сиджвика (Henry Sidgwick, 1838-1900) различие подходов, возникающих вследствие разных ответов на этот вопрос, отчетливо не осознавалось. Однако в настоящий момент границы между ними достаточно определенны, а различие активно обсуждается.

Первый подход получил название "прямого утилитаризма", в качестве синонима используется понятие "утилитаризм действий" (яркий представитель - Дж. Смарт). Критерием нравственной правильности определенного поступка в данном случае считается его способность приводить к таким последствиям, которые в наибольшей степени максимизируют совокупную или среднюю полезность.

Другой подход предполагается "косвенным утилитаризмом", представители которого по ряду причин отказываются проводить через тест на максимизацию полезности последствия конкретных действий. В качестве оснований для отказа могут выступать: а) сложность анализа последствий отдельных поступков в конкретных си-

703

туациях, б) неспособность индивидов сохранять эмоциональное равновесие и беспристрастность в ходе подобного анализа, в) опасные последствия "утилитаризма действия" для координации деятельности между людьми, сохранения общественного порядка и солидарности. Так, отдельная кража при "беспристрастно благожелательном" распределении украденного может дать очень хорошие результаты в отношении совокупной удовлетворенности или благосостояния затронутых ею сторон. Однако признание условности запрета на воровство, вытекающее из одобрения отдельной кражи, ведет к катастрофическим последствиям в том же самом отношении.

Аргументация против "утилитаризма действия" порождает два варианта "косвенного утилитаризма", имеющих разную распространенность: "утилитаризм мотивов" и "утилитаризм правил". В последнем, более влиятельном, варианте утилитаристской моральной философии главным предметом поиска является наиболее удачный в отношении максимизации полезности этический кодекс. По Р. Брандту (1910-1997), он должен включать набор правил поведения, достаточно простой, чтобы его можно было легко изучить, и набор эффективных процедур для решения конфликтов между нормативными положениями [1].

Некоторые мыслители пытаются показать ложность дихотомии двух типов утилитаризма. Так, с точки зрения Ричарда Хэара (1919- 2002), их противостояние снимается с помощью разграничения между "критическим" и "интуитивным" уровнями морального мышления. Второй уровень - уровень непосредственных нравственных решений - должен полагаться на "готовые", созданные опытом поколений моральные принципы. Однако рациональная критика, снимающая конфликты нормативных предписаний, должна строиться по образцу "утилитаризма действий" [2].

Третьим направлением развития утилитаризма в XX в. является разработка способов суммирования полезности (о чем см. в § 3).

1 Brandt И The Theory of the Good and the Right. Oxford, 1979.
2 Hare R..M. Moral Thinking. Its Levels, Method, and Point. Oxford, 1981. P. 39-43.

§ 2. ЭВОЛЮЦИОННАЯ ЭТИКА

Эволюционный подход в этике непосредственно связан с эволюционной научной теорией. В духе научного эволюционизма эволюционная этика рассматривает мораль в качестве момента в развитии природной (биологической) эволюции, коренящейся в самой природе человека. На этой основе он формулирует и основной нормативный принцип морали: морально положительно то, что способствует жизни в ее наиболее полных выражениях.

704

Эволюционный подход в этике был разработан английским философом Гербертом Спенсером (1820-1903) как приложение более общего и синтетического эволюционного метода к этике. Параллельно со Спенсером эволюционная теория получила развитие, причем эмпирически более пространно обоснованное, у Чарльза Дарвина (1809-1882). Дарвин специально посвятил проблемам морали и ее возникновения две главы своего двухтомного произведения "Происхождение человека и половой отбор" (1871). В них положение о природных, биологических предпосылках морали выводятся из эволюционной теории. Фактически Дарвин не открыл ничего нового в содержании морали. Но он предложил естественно-научное обоснование философских идей, касающихся морали и воспринятых из эмпиризма и этического сентиментализма - главным образом, Д. Юма, А. Смита. В собственно этическом содержании своей концепции происхождения морали он нисколько не выходит за рамки, заданные этими мыслителями.

Основные идеи Дарвина относительно условий развития и существования морали, развитые затем эволюционной этикой, заключаются в следующем. 1) Общество существует благодаря социальным инстинктам, которые человек (как и любые социальные животные) удовлетворяет в обществе себе подобных; отсюда вытекают и симпатия, и услуги, которые оказываются ближним. Дарвин добавляет - и с этической точки зрения это очень важно - что услуги у животных "ни в коем случае не распространяются на всех особей данного вида и ограничиваются членами одной и той же общины" [1]. 2) Социальный инстинкт преобразуется в нравственность благодаря высокому развитию душевных способностей. Не только инстинкты, но и возникающие на их основе "образы всех прошлых действий и любовь" выполняют контролирующую роль, побуждая человека к поступкам, направленным на поддержание социальной жизни, и препятствуя доминированию каких-либо иных инстинктов над социальными. 3) У человека сильнейшим фактором поведения стала речь, благодаря которой оказалось возможным формулировать требования общественного мнения. Но и здесь одобрение и неодобрение определенных поступков покоится на симпатиях, непосредственно обусловленных общественным инстинктом. 4) Социальный инстинкт и естественная симпатия укрепляются привычкой.

1 Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор. СПб., 1991. С. 93.

705

Эволюционная этика прошла больше чем за полтора столетия несколько этапов, каждый из которых был связан с определенными достижениями в биологии. Это - социальный дарвинизм - этика и социальная теория, основанные на дарвиновском учении о видовом отборе; этика, сориентированная на этологию - науку о поведении животных, и социобиология - этическая и социальная теория, базирующиеся на достижениях в области эволюционной генетики. Главное, что объединяет все биологистские концепции морали, старые и новые, заключается в утверждении о том, что человечество в своем становлении пережило групповой отбор на моральность. Мораль возникает на основе природы, и предзаданные природой способности закрепляются и получают развитие с помощью социальных механизмов (к которым следует отнести и способности к обучению и воспроизведению).

Этический эволюционизм. Герберт Спенсер. В середине XIX в. Спенсер принялся за грандиозный проект создания системы "синтетической философии". Сформулировав основные принципы своей философии, Спенсер приложил их к различным частным наукам - биологии, психологии, социологии, педагогике, а также этике. Каждую из этих сфер знания Спенсер рассматривает в отдельном довольно объемном произведении, некоторые из них состоят из двух томов. Основное произведение Спенсера, посвященное морали - "Основания этики" (в 2 т., 1892-1893), в которое включены увидевшие свет ранее: "Данные этики" (1879) и "Справедливость" (1891).

Труд Спенсера обширен и носит систематический характер. По кругу обсуждаемых проблем Спенсер вполне вписывается в теоретический контекст своего времени, затрагивает практически все проблемы, обсуждавшиеся в этике того времени. Однако при построении своей этической теории он предпринимает своеобразный методологический ход, который заключается в том, что мораль рассматривается в непосредственной связи с поведением как его ценностная характеристика. "Наилучшее поведение есть то, которое приводит к наибольшей продолжительности, широте и полноте жизни" [1], а "конечной нравственной целью" является удовольствие, или счастье [2]. С этой точки зрения, мораль присуща не только человеку, но и животным. В целом она является результатом эволюции

1 [Спенсер Г.] Соч: Герберта Спенсера. Основания этики [§ 246]. Т. II. СПб., 1899. С. 5.
2 Там же [§ 16]. Т. I. С. 30.

706

жизни, своеобразным инструментом, выработанным в процессе эволюции для регулирования поведения и разрешения конфликтов, возникающих между частными и общими стремлениями, в частности, между эгоизмом и альтруизмом. Поскольку и эгоизм, и альтруизм развиваются в ходе эволюции, ни один из этих принципов не должен переоцениваться в ущерб другому. Прогрессивное общественное развитие в конечном счете ведет к снятию противоречий между частным и общим, индивидуальным и видовым и гармонизации эгоизма и альтруизма [1].

1 [Спенсер Г.] Соч. Герберта Спенсера. Основания этики [§ 81]. Т. I. С. 146.

Социобиология. В видоизмененной форме современные биологистские теории морали принимают все постулаты классического эволюционизма, главный из которых заключается в том, что человечество проходило в своем становлении групповой отбор и на моральность, в частности, альтруизм. В XX в. благодаря достижениям эволюционной генетики и этологии был высказан ряд идей и концепций, позволивших показать биологическую обусловленность, эволюционную предзаданность человеческого поведения, в том числе и морали. Если классическая эволюционная этика (Г. Спенсер, К. Кесслер, П.А. Кропоткин, Дж. Хаксли, др.) говорила о качестве необходимых для выживания или размножения особей или группы, которые отбираются в ходе эволюции, а этология (Ч.О. Уитмен, К. Лоренц, Н. Тинберген и др.), исходя из генетической обусловленности поведения животных и человека, стремится к тщательному, детальному изучению психофизиологических механизмов поведения, то в социобиологии (Э. Уилсон, М. Рьюз, В.П. Эфроимсон, др.) были предприняты попытки раскрыть конкретные генетические механизмы поведения.

Эти механизмы, объясняющие процесс эволюционного отбора, выражены в нескольких концепциях.

1) Согласно классической эволюционной теории, механизмы приспособляемости сориентированы на выживание особи, а не вида; при способности особи к выживанию в выигрыше оказывается и вид в целом. Однако положение об индивидуальной приспособляемости плохо согласовывалось с многократно наблюдавшимися фактами помощи, даже жертвенной помощи у животных. Некоторые эволюционисты стали рассматривать взаимную помощь как реальный фактор эволюции. Русский мыслитель П.А. Кропоткин (1842-1921) вполне в духе классического эволюционизма рассматривал взаимопомощь как основной фактор эволюции: "Общительная сторона животной жизни играет гораздо большую роль в жизни природы, чем взаимное истребление... Взаимопомощь - преобладающий фактор природы" [1].

707

По мнению же У.Д. Гамильтона (1936-2000 [2]), приспособляемость особи, безусловно, имеет место, однако она подчинена приспособляемости родичей, т.е. совокупной приспособляемости, на которую и направлен естественный отбор [3]. Эта приспособляемость обусловлена не выживанием особи, а сохранением соответствующего набора генов, носителем которого является группа родичей. Некоторая особь жертвует собою ради родных, поскольку половина от ее набора генов содержится у ее братьев и сестер, четверть - у братьев и сестер родителей, восьмая часть - у двоюродных братьев и сестер. Таким образом, проясняется смысл того, что эволюционисты называют альтруизмом: это такое индивидуальное поведение, которое увеличивает возможности приспособления и размножения родственной группы, при том что соответствующие шансы индивида могут уменьшиться.

Речь идет о приспособляемости не группы вообще, но группы родичей. Иными словами необходимо различать, как настаивают многие социобиологи и этологи, групповой отбор и отбор родичей. Так, русский генетик В.П. Эфроимсон (1908-1989) в статье "Родословная альтруизма" говорит о групповом отборе, продолжая традиции популяционной теории эволюции [4]. С позиций эволюционной генетики он делает вывод, что происходит отбор на альтруистичность: выживают те группы, у индивидов которых появляется и закрепляется генетическая структура, определяющая альтруистическое - помогающее, самоотверженное, жертвенное - поведение. Эта концепция вполне подпадает под идею совокупной приспособляемости, однако она не отвечает генетическому содержанию теории, на этой идее основанной. К примеру, особь, обладающая "геном альтруизма", жертвует собой, обеспечивая приспособляемость своих родичей, в большей или меньшей степени обладающих этим геном; однако это не исключает возможности того, что в данной группе есть особи с "геном альтруизма", которые будут пользоваться "альтруистами", обеспечивая себе лучшие возможности для выживания и размножения, а носители "альтруистического гена", таким образом, оказываются подверженными большему риску.

1 Кропоткин П.А. Этика. Т. 1. Происхождение и развитие нравственности // Кропоткин П.А. Этика. М., 1991. С. 32.
2 О У. Гамильтоне см. www.unifr.ch/biol/ecology/hamilton/hamilton.html.
3 Hamilton W.D. The Genetical Evolution of Social Behavior // The Journal of Theoretical Biology. 1964, No. 7. P. 1-16.
4 Эфроимсон В.П. Родословная альтруизма (Этика с позиций эволюционной генетики человека) // Эфроимсон В.П. Гениальность и генетика. М., 1998. С. 446-449.

708

2) Американский зоолог Р. Доукинс (1941 [1]) выдвинул концепцию "эгоистического гена" в одноименной книге (1976) [2]. Эта концепция позволяет дать альтернативную интерпретацию теории совокупной приспособленности. Последняя относится исключительно к группе родичей, но при этом основным "агентом" отбора в процессе эволюции выступает не популяция, не группа, а некоторый набор генов, характерный для данной родственной группы. Особь является, по словам самого Доукинса, машиной для выживания гена. Альтруизм на уровне индивидуального поведения оборачивается генетическим эгоизмом и как таковой превращается в видимость. Важно отметить, что более техническое, с генетико-теоретической точки зрения, уточнение в интерпретации проблемы альтруизма размывает, если не снимает саму проблему. Коль скоро поведение рассматривается не как поведение личности, но всего лишь как имперсональная реализация генетического набора, какое-либо предположение о морали теряет смысл.

3) Помогающее поведение как внутри группы, так и между представителями разных, т.е. неродственных групп, а также между представителями различных видов получает объяснение благодаря еще одной концепции, которую выдвинул Р.Л. Триверс (1943 [3]) и которая получила название взаимного альтруизма [4]. Суть ее ясна из названия: одна особь оказывает содействие другой, полагая, что в свою очередь ей отплатят тем же. Здесь также возникает проблема этологического характера - как сохранять равновесие, какие могут быть гарантии против обманщиков. Как показывают наблюдения, есть некие данные, позволяющие животным судить о намерениях и целях "контрагентов" и вести себя либо кооперативно, либо конкурентно.

1 О Р. Доукинсе см. www.world-of-dawkins.com/default.asp.
2 Доукинс Р. Эгоистический ген. М., 1993.
3 О Р. Триверсе см. anthro.rutgers.edu/faculty/trivers.shtml; www.unifr.ch/biol/ ecology/hamilton/hamilton/ trivers.html.
4 Trivers R.L. The Evolution of Reciprocal Altruism // The Sociobiological Debate: Readings on the Ethical & Scientific Issues Concerning Sociobiology / Ed. by A. Caplan. New York, 1978. P. 213-226.

709

Хотя взаимный альтруизм, как он воспринимается с эволюционной точки зрения, близок скорее обмену услугами, чем альтруизму в этическом понимании, это не просто обмен, ибо потери и приобретения (понимаемые как понижение и повышение шансов соответствующих геноформ на сохранение и распространение) альтруиста, отнюдь не пропорциональны, не сбалансированы. Причем при внутригрупповой взаимопомощи непропорциональность увеличивается по мере увеличения возраста альтруиста и реципиента.

Из сказанного нельзя еще сделать вывода о том, как социобиологи понимают биологический фактор морали, социального поведения в целом. Б.П. Эфроимсон в упоминавшейся статье стремился показать, что закрепляющиеся в процессе отбора эволюционно-генетические механизмы лежат в основе почти всех проявлений морали: альтруизма (и не только эволюционно истолкованного), заботы, помощи, самоотверженности, чувства долга, совестливости, благородства, даже однолюбия и почитания девственности до замужества. Американский биолог Э. Уилсон (19291) в 1970-е годы, когда он выступил с идеей социобиологии человека, высказывал предположения о возможности установления действительно биологической основы морали. Однако со временем он уточнил свой взгляд на этот счет таким образом, что социальное поведение не следует сводить к анатомии человека, оно развивается "в тандеме" с анатомией, и "моральные суждения не являются свойствами молекул" [2].

4) Попытка раскрыть определяющие факторы мышления и поведения человека предпринимается в концепции "эпигенетических правил" (Ч. Ламсден [3], Э. Уилсон), или, точнее, механизмов, возникающих в психике человека и имеющих соответствующий физический субстрат в мозге, в процессе и в результате взаимодействия организма и среды. Эпигенетические правила делятся на два класса: во-первых, автоматические процессы, опосредствующие связи между ощущениями и восприятиями, и, во-вторых, процессы, возникающие внутри и по поводу восприятий и оперирующие данными культуры. "Мораль, - пишут М. Рьюз и Э. Уилсон, - зашифрована в эпигенетических правилах и прежде всего, во вторичных... Как сущность, так и форма этих правил управляются механизмами, порождающими альтруизм" и кооперацию, "и чувства обязанности, которые мы испытываем но отношению к членам нашей семьи" [4]. Иными словами, речь идет о том, что среда, в том числе социальная среда, оказывается фактором формирования органических и функциональных структур, в частности тех, что ответственны за моральное поведение.

1 О Э. Уилсоне см. dni'.metrokc.gov/swd/naturalconnections/ed\vaid_wilson_bio.htm.
2 Рьюз М., Угслсон Э. Дарвинизм и этика // Вопросы философии. 1987. № 1. С. 100, 104.
3 О (CharlesJ.Lumsden) см. www.ct.heise.de/tp/english/special/krea/2330/sl.html.
4 Рьюз М., Уилсон Э. Указ. соч. С. 99, 100.

710

Таким образом социобиологи снимают обращенные к ним упреки в генетическом детерминизме.

Теоретическая значимость эволюционно-генетического изучения поведения человека несомненна. Однако эволюционизм в построении теории морали ограничивается общеантропологическими определениями человека и сводит мораль к адаптивному поведению, при котором сознательность и способность к саморегуляции, столь существенные для морали, не получают объяснения и адекватного выражения.

§ 3. ПРАГМАТИЗМ

Прагматизм (от греч. ???, pragma - действие) представляет собой направление в философии, в частности моральной, получившее наибольшее распространение в США; его справедливо называют "американской философией". Прагматизм возникает благодаря Ч. Пирсу (1839-1914); он ввел термин "прагматизм" в статье "Как сделать наши идеи ясными" (1878). В этой же статье была предложена методология исследования, обозначенная впоследствии как принцип Пирса, который говорит в том, что при рассмотрении какого-либо предмета наблюдателю или исследователю следует выяснить, какие ощущения этот предмет у него вызывает и какие практические эффекты могут из этого последовать. Прагматистский метод устанавливает, что значение любого утверждения определяется тем способом действия (поведения), который из него вытекает [1].

1 См.: Джеймс У. Прагматизм / Пер. П.С. Юшкевича // Джеймс У. Воля к вере / Общ. ред. П.С. Гуревича. 1997. С. 225.

Подлинное признание прагматистский метод получил спустя двадцать лет благодаря одному из выступлений У. Джеймса (1842- 1910) и последовавших за ним публикаций. Им, а впоследствии Джоном Дьюи (1859-1952) были сформулированы основные положения моральной философии прагматизма. Метод прагматизма не придает какого-либо значения первопринципам и прямо ориентирует на практические выводы. Это очевидно проявилось в инструментальной трактовке прагматизмом истины, под которой понимается любое представление, которое способствует экономизации деятельности, организации опыта и согласованию нового опыта со старым.

711

Уильям Джеймс получил известность не только как философ, но и как психолог. Во всех своих работах он так или иначе затрагивает отдельные вопросы морали. Это касается и самого знаменитого его произведения - "Прагматизм" (полное название - "Прагматизм. Новое название для некоторых старых методов мышления. Популярные лекции по философии", 1907), и "Принципов психологии" (1890), и "Многообразия религиозного опыта" (1910). Джеймсу принадлежит и статья "Этическая философия и моральная жизнь", которая вошла в его сборник "Воля к вере и другие очерки популярной философии" (1870-1890). Она дает цельное представление о его философско-этической позиции.

Прагматизм в целом лежит в русле той традиции, которая восходит к утилитаризму и эволюционизму [1] (при определенном взгляде они ассоциируются одним словом - позитивизм), т.е. согласно прагматизму, источник, или предпосылка морали имеет земную основу. Это - потребности и отношения людей. Однако в вопросе о природе моральных понятий Джеймс в полемике с утилитаризмом, социальным утопизмом и эволюционизмом утверждал наличие в человеческой природе предрасположенности к идеальному как таковому, отличному от приятного и полезного. У людей имеются разные нравственные идеалы, говорит Джеймс, но не все они могут быть выведены из стремления человека получать удовольствие и избегать страдания.

1 См. статьи У. Джеймса в сб. "Воля к вере" - "Великие люди и среда" и "Значение индивидов" (Указ. соч. С. 138-167).

В этом Джеймс солидаризируется с интуиционистами, хотя в отличие от интуиционистов, многие из которых выводили моральные представления из априорных представлений человека или некой изначальной способности, Джеймс полагал, что моральный мир - это порождение сознания человека, причем сознание Джеймс понимал как непременно опосредствованное практикой, деятельностью. Добро, как и истина, должны восприниматься кем-то в качестве таковых; добро должно чувствоваться, истина - мыслиться. Ценностные понятия должны быть актуализированы чувствующим сознанием, соотнесены с реальной практикой индивида, чтобы стать реальными. Вне сознания ценностных понятий нет. Сам факт их существования и тем более их содержание обусловлены наличием "чувствующего существа" - человека, способного отличать благо от зла, исходя из своих предпочтений и независимо от внешних обязанностей. Другое дело, что в субъективном плане люди, дискутирующие по вопросам добра и зла, "представляют себе абстрактный моральный порядок, заключающий в себе объективную истину", и каждый старается доказать в споре, что он ближе к этому порядку [1].

712

Таким образом, моральные понятия ("добро", "зло", "обязанность") не обозначают, по Джеймсу, "абсолютных сущностей" и не отражают умозрительные, возвышающиеся над всем законы, но являются объектами чувства и желания. Так же и нет никаких обязанностей самих по себе, или обязанностей, вытекающих из наличия некоего высшего мыслителя, например Бога, или некоего высшего закона, например, космического. Обязанность, утверждает Джеймс, всегда существует как ответ на реальное требование. Что это за требование, и каков его источник? Отвечая на этот вопрос, Джеймс апеллирует к эмпирическому индивиду: источником требования является чье-нибудь желание. "Всякое желание есть в своем роде повеление; оно становится законным уже в силу того, что существует" [2]. Чувство обязанности появляется в человеке благодаря тому, что он реагирует на другого человека, и его сердце своим биением отвечает на требование, предъявляемое ему "живым сознанием". Возникающая при этом связь между людьми, замечает Джеймс, ничуть не слабее той, что предполагают моральные философы, строя моральные идеалы.

1 Джеймс У. Этическая философия и моральная жизнь / Пер. СИ. Церетели // Джеймс У. Указ. соч. С. 125. Ср. упоминавшуюся в связи с Гегелем установку немецкого идеализма XIX в. на то, что позитивная деятельность всегда совершается в предположении о существовании морального миропорядка.
2 Там же. С. 126.

"Этическая республика" существует независимо от того, есть или нет на свете Бог. "Этический мир" развивается на основе существования живых сознаний, которые предъявляют друг другу требования и составляют суждения о добре и зле. Поясняя эту мысль, Джеймс добавляет, что если бы все исчезло, и во всем мире не осталось бы ничего, кроме двух любящих душ, то до тех пор, пока они были живы, сохранялся бы такой же моральный порядок, как в любом возможном мире.

По поводу наиболее сложного вопроса о критерии блага Джеймс признает, что невозможно построить такую этическую систему, которая вмещала бы все мыслимые на земле блага: между идеалом и действительностью всегда существует разлад, устраняемый лишь ценой жертвы части идеала. Главным мерилом блага является его способность доставлять счастье, прямо или косвенно. Так что универсальным принципом моральной философии, по Джеймсу, должно быть "постоянное удовлетворение возможно большего числа требований" [1]. В силу этого совершенным признается поступок, ведущий к наилучшему целому при наименьшем количестве жертв.

713

По Джеймсу, моральная философия выполняет три функции, или решает три основных вопроса: психологический, метафизический и казуистический. Психологическая проблематика касается происхождения моральных понятий и суждений. Метафизическая - значения моральных понятий, таких, например, как "обязанность", "добро", "зло". Казуистическая - критерия добра и зла в их конкретных проявлениях и вытекающих отсюда обязанностей. Последнее особенно заслуживает внимания. Вопрос о критерии моральных понятий, т.е. традиционно метафизический вопрос, Джеймс относил к казуистике (от лат. casus - случай), т.е. к конкретным сюжетам и ситуациям. В рамках так понятого казуистического анализа этика сравнивается Джеймсом с естественной наукой, т.е. с позитивным, эмпирическим и постоянно меняющемся знанием. В старом виде этика более невозможна: сочинения философов, посвященные морали, не должны представлять результаты поиска абстрактных оснований и делать решающие выводы; - в них должен содержаться анализ опыта, политического, экономического, социального и т.д.

Джон Дьюи. Этот подход к этике получает развитие и у Дьюи, который вообще подверг реконструкции, т.е. переустройству, переосмыслению всю философию. Исходным пунктом реконструкции в этике должен стать отказ от присущего традиционной моральной философии убеждения в существовании единственного, предельного и абсолютного блага. В противовес такому, порожденному уходящей в историю "феодальной организацией", пониманию морали, Дьюи настаивает на допущении "плюрализма меняющихся, движущихся, индивидуализированных благ и целей" и признании того, что "принципы, критерии и законы являются интеллектуальными инструментами для анализа индивидуальных и уникальных ситуаций" [2].

1 Джеймс У. Этическая философия и моральная жизнь. С. 131.
2 Дьюи Дж. Реконструкция в философии / Пер. с англ. М. Занадворова, М. Шикова.М., 2001.С. 130-131.

Здесь, конечно, есть возможность релятивизма. Многие комментаторы и воспринимают Дьюи как релятивиста. Но сам Дьюи предостерегал против такой интерпретации. С точки зрения традиционной этики, предположение о том, что конкретная ситуация задает основание для морального решения, может означать, что конкретная ситуация обусловливает общий принцип. Но это не так. Мораль-

714

ная ситуация - это ситуация, в которой суждение и выбор предшествуют самому действию. На практике каждую ситуацию необходимо разрешать конкретно, т.е. моральное действие всегда уникально. Правильный поступок фактически совершается на основе тщательного изучения ситуации во всех ее аспектах. Это интеллектуальная задача, которую каждый раз приходится решать заново. Но это не теоретическая, а практическая интеллектуальная задача. Ее решение опосредствовано степенью симпатии, характером чувствительности, настойчивостью в разрешении конфликта мнений или интересов. Все это Дьюи называет добродетелями, или моральными совершенствами [1]. Мораль и возникает в ответ на потребность в умении исследовать и разрешать конкретные ситуации.

Иными словами, Дьюи перенес акцент в моральной жизни с правил (принципов) и общей цели на разрешение конкретных ситуаций. Соответственно под должным и правильным понимается поведение, ведущее в данной конкретной ситуации к наибольшему благу как для других людей, так и для самого действующего лица, под добром - то, что отвечает требованиям, задаваемым ситуацией, а моральная задача человека усматривается в обеспечении наибольшей полноты блага в ситуации конфликтующих требований. Моральное правило формулируется в каждой конкретной ситуации заново. В морали речь идет не об определении "подлинной ценности" в противовес "ложной ценности", но об определении такой линии поведения, при которой были бы по возможности учтены все включенные в ситуацию ценности.

Такого рода ситуационизм, или контекстуализм подвергался критике за то, что не оставлял места для накопления морального опыта [2]. На это Дьюи отвечал, что обобщенные представления о целях и ценностях существуют в таких же формах, как и любые общие идеи, и используются в качестве интеллектуальных инструментов в суждениях относительно конкретных случаев по мере их возникновения; как инструменты они создаются и испытываются в их применимости к этим случаям.

1 Дьюи Дж. Реконструкция в философии. С. 132.
2 См.: Holmes Я Basic Moral Philosophy. Beimont, 1992. P. 219-237; Morris Ch. The Pragmatic Movement in American Philosophy. New York, 1970.

В "Этике" (1908), написанной Дьюи совместно с Дж. Тафтсом (1862-1942 [3]) и в течение десятилетий остававшейся одной из наиболее популярных в США книг по моральной философии, вводится различие между "рефлективной" (reflective) и "обычной" (customary) моралью [4].

3 О Дж. Тафтсе см. www.pragmatism.org/genealogy/tufts.htm.
4 Dewey J., Tufts J.H. Ethics // DeweyJ. The Middle Works of John Dewey, 1899-1924. Vol. 5. Carbondale and Edwardsviile, 1978. P. 160. Под первой понимаются те идеи и правила, которые возникают в процессе решения моральных проблем в конкретных ситуациях; под второй - те общие моральные цели и принципы, которые формируются на основе повторяющихся ситуаций и могут рассматриваться в качестве "операционального a priori", каждый раз проверяемого и подтверждаемого в новых возникающих ситуациях принятия моральных решений.

715

Этические идеи Дьюи получили применение в политической теории, в частности, в учении о "демократии как моральной концепции" [2], и в теории воспитания, в частности, морального воспитания [3].

Ричард Рорти. В 60-70-е годы прагматизм, казалось, практически утратил свои позиции в философии; даже многими американскими философами он воспринимался вышедшим из моды и устаревшим. Однако с конца 1980-х годов он получает "второе дыхание". Одним из тех, благодаря кому это произошло, был современный американский философ Р. Рорти (1931). Благодаря ему, а также Д. Дэвидсону, У. Куайну, X. Патнэму [4] прагматизм, или как иногда обозначается это интеллектуальное движение, неопрагматизм, оказался освобожденным от ярлыка всего лишь "школы или направления" и предстал как одно из проявлений ницшеанского поворота в философии. Рорти настаивает на восприятии классического прагматизма Джеймса и Дьюи как американской параллели того, что Ницше совершил в европейской (континентальной философии) и что получило развитие в экзистенциализме, герменевтике, структурализме. В этом же ряду следует рассматривать аналитическую философию (названных американских философов обычно рассматривают именно как философов-аналитиков). При этом сам прагматизм воспринимается как развитие тех идей, которые провозгласили незадолго до Пирса Дарвин, Спенсер и Милль.

2 Dewey J. The Ethics of Democracy // DeweyJ. The Early ,Works of John Dewey, 1882-1898. Vol. 1. Carbondale and Edwardsviile, 1972. P. 227-249; а также Дьюи Дж. Общество и его проблемы / Пер с англ. И.И. Мюрберг, А.Б. Толстова, Е.Н. Косиловой. М., 2002. С. 56-80, 105-134.
3 См.: Дъюи Дж. Демократия и образование / Пер с англ. Э. Гусинского и Ю. Турчаниновой. М., 2000.
4 См.: Rorty Я Consequences of Pragmatism. Minneapolis, 1982; Юлинп Н.С. Джон Дьюи и прагматическое наследие в современной философии США // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст / Отв. ред. А.В. Рубцов. М., 1997. С. 156-188.

716

Основной смысл ницшеанского или дьюианского поворота в философии заключается в отказе от платонистской, или, что в данном случае то же, метафизической доминанты традиционной западной философии и, соответственно, от предположения о существовании неких объективных и универсальных начал, таких как "истина" или "благо".

В этике это воззрение обнаруживается в том, что в основе любых моральных, и шире, ценностных представлений усматриваются в первую очередь человеческие потребности, а не некие универсалии (культурные, космические или божественные). Устоявшиеся моральные принципы, даже "освященные" великими мыслителями, будь то Кант или Милль, рассматриваются как "своего рода аббревиатуры прошлых поступков - некие краткие формулировки тех привычек наших предков, которыми мы больше всего восхищаемся" [1]. Мораль непосредственно увязывается с жизненными устремлениями человека. Поэтому для прагматизма, говорит Рорти, объясняя несостоятельность выдвигаемых против прагматизма обвинений в релятивизме, "борьба за добро составляет одно целое с борьбой за существование" [2]. Таким образом, в отличие от универсалистски-абсолютистских концепций морали кантовского типа, противопоставляющих мораль различным другим типам сознания и деятельности, Рорти стремится понять мораль как одно из выражений внутренне разнообразного, но по существу единого и цельного человеческого опыта.

1 Рорти Р. Релятивизм: найденное и сделанное // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст // Указ. соч. С. 37.
2 Там же.

<< Пред. стр. 33 (из 41) След. >>

Список литературы по разделу