<< Пред.           стр. 11 (из 14)           След. >>

Список литературы по разделу

 Встает вопрос, какое отношение это имеет к неопозитивизму? А дело в том, что средства "эффективного использования нервной системы" черпаются из критического анализа языка, т. е. значений слов, используемых в повседневном общении и воздействующих на поведение людей. Поэтому общая семантика полностью вписывается в систему неопозитивизма. Кстати, само понятие неопозитивизма, начиная с 1950-х гг., все больше вытесняется понятием "аналитическая философия".
 По мнению семантических позитивистов, несовершенство языков заключается в том, что они изобилуют двусмысленными и многозначными словами и предложениями: есть синонимы, омонимы, метафоры, общие понятия и т. д., и это затрудняет взаимопонимание. Представитель этой школы американский экономист и социолог Ст. Чейз написал книгу "Тирания слов", в которой утверждал, что неправильное употребление слов ведет к общественным конфликтам, поэтому надо выбросить из языков многие "вредные" слова, в частности абстракции. Например, разъяснял Чейз, мы чувственно воспринимаем реальный предмет, допустим, карандаш, и обозначаем этот предмет словом "карандаш". Но затем высказываем о карандаше ряд все более абстрактных суждений: "длина этого карандаша - 6 дюймов", "длинные карандаши лучше коротких", "карандаши являются товаром", и т. д. Появляются все более отвлеченные понятия, каждое из них мы обозначаем словом и под каждым мыслим ошибочно реальный предмет; каждая из абстракций - "длина", "товар", "капитал" - становится все бо-
 311
 лее отдаленной от объекта, зажатого между моими пальцами. Абстрактным понятиям никакой предмет в действительности не соответствует. Например, "нация" - это пустая абстракция. Если нация не является личностью, то она, очевидно, не имеет личного чувства чести, поэтому ее честь не может быть оскорблена, - утверждал автор.
 Итак, источником семантического позитивизма является неправильное истолкование абстрактных понятий. Из того факта, что слова в своем звучании не выражают объективной природы предмета, семантики заключили, что слово есть произвольно избираемый знак, причем знак не предмета, а понятия. Большинству же общих понятий в действительности ничего не соответствует. Но так как мы привыкли думать, что всякое слово что-то обозначает, то нередко мыслим реально не существующими фикциями.
 Общая семантика выдвигалась не как абстрактная концепция, а как социальное лекарство от всех коллизий, при условии устранения "тирании слов". Для этого семантики предлагали мировую реформу языка, смысл которой заключается в замене несовершенных и двусмысленных "пустых абстракций" одним общим математическим языком. Другой вариант реформы - повсеместное внедрение упрощенного английского языка, свободного от "лишних слов". В 30-е гг. предпринимались безуспешные попытки разработать особую систему "бейсик инглиш", в основу которой положили 850 наиболее употребительных слов английского языка. Некоторые из семантиков считали, что звуковая речь вообще несовершенна, поэтому лучше использовать систему каких-либо технических символов или сигналов, в которой может быть достигнута абсолютная однозначность. Чейз говорил, что речь должна быть подобна языку сигналов животных, ибо "кошачий мир не фальсифицирован верованиями и поэтическими вымыслами".
 6. Лингвистический анализ
 Лингвистический позитивизм - еще одна разновидность неопозитивизма - понимает философию как аналитическую деятельность . по прояснению языка, но уже не научного, а обыденного. Представители этой философии видят задачу "философа-аналитика" в исследовании фактического употребления естественного разговорного языка с тем, чтобы устранить недоразумения, возникающие вследствие его неправильного использования.
 312
 Лингвистическая философия сложилась в 30-х гг. в Англии и затем распространилась в США и Австралии. Основы лингвистического анализа заложили английский философ Д. Мур (1873 -1958) и Л. Витгенштейн. Главным для Витгенштейна было не столько доказательство бессмысленности философских проблем (как это было раньше), сколько выяснение их источника. Этот источник усматривался в неправильном употреблении языка, в непонимании его "логики". Поэтому философствование он понимал не как теоретическую деятельность, а как своеобразную "критическую технику", благодаря которой проявляется реально функционирующий язык и устраняется его неверное понимание. "Цель философии, - писал Витгенштейн, - логическое прояснение мыслей. Философия - не теория, а деятельность. Философская работа состоит по существу из разъяснений".1 Все последователи Витгенштейна считают, что философские проблемы возникают в результате нарушения норм использования обыденного языка, злоупотребления повседневным языком. Средством же выявления деятельности языка служит анализ речевой практики.
 Представители лингвистической философии Г. Райл (1900 -1976), Дж. Уисдом (1904), Дж. Остин (1911 - 1960), П. Стросон (1919) в духе неопозитивизма считают традиционные проблемы философии псевдопроблемами. Философия, с их точки зрения, не имеет связи с наукой и не может выполнять мировоззренческих функций. Для них характерно абсолютно неисторическое понимание философии; не только отрицание ее как науки, но и дискредитация философии. Неприязнь лингвистического позитивизма к метафизике, однако, не означает, что в своем анализе он не исходит из определенных философских (метафизических) предпосылок. К последним можно отнести абсолютизацию обыденного сознания и повседневного языка.
 Во всех социальных вопросах представители лингвистической философии выступают с позиции сохранения "статус-кво". Как писал английский философ М. Корнфорт (1909 -1980), лингвистическая философия и неопозитивизм в целом считают, что все будет ладиться в духе взаимной доброй воли и компромисса. Поэтому такую философию одобряют, ей покровительствуют, она полностью господствует в британских университетах. В своих поздних работах Л. Витгенштейн писал, что философия никоим образом не вмешивается в действительное использование языка, она может, в конечном счете, только описывать его, оставляя все, как оно есть.
 1 Л Вингенштейн. Логико-философский трактат. М., 1955, с. 50.
 313
 7. Падение престижа неопозитивизма
 Уход от жизненно важных социальных и идеологических проблем, абсолютизация логической и языковой проблематики привели к падению популярности неопозитивизма и усилению влияния антипозитивистских течений в западной философии XX в. (экзистенциализма, философской антропологии и др.) В 50-х гг. четко обнаружилось, что "реформа" логического позитивизма, новые подходы к философии, ее предмету (с одной стороны - возникновение семантического позитивизма в США, и с другой - лингвистического анализа в Англии), не оправдали надежд. Сужение предмета философии было доведено до того, что стало трудно отличать философию от психотерапии или языкознания.
 Если вначале неопозитивизм увлек многих представителей научной интеллигенции на Западе своей связью с естествознанием (через естественно-научную литературу он просочился в среду некоторой части советских ученых), то позднее естествоиспытатели постепенно отходили от него. Все сильнее нарастал конфликт между объективным развитием естествознания и его неопозитивистской интерпретацией.
 Первоначальное увлечение неопозитивизмом связано было с тем, что естествоиспытатели видели в нем, с одной стороны, критику спекулятивной идеалистической философии, а с другой - критику механицизма.
 Успех неопозитивизма также объясняется тем, что он внимательно относился к проблемам, которые вставали перед научным знанием, и на основе логико-математического аппарата раскрывал структуру научного знания, подробно исследовал основные теоретические функции науки. Не случайно среди разделявших какое-то время взгляды неопозитивизма были крупнейшие ученые - Н. Бор, В. Гейзенберг и др. В число последователей этой школы входили также широко известные ученые, имеющие большие заслуги в разработке проблем современной физики, логики, математики, например, Ф. Франк, X. Рейхенбах, Р. Карнап. Так, некоторые результаты разработанной Карнапом теории семантической информации были использованы в исследованиях по кибернетике. Следует отметить Ч. Морриса, сделавшего огромный вклад в теорию знаков, семиотику.
 Американский физик и основатель такой модификации неопозитивизма, как операционализм, П. Бриджмен (1882 - 1961)
 314
 сделал ряд ценных открытий в области физики высоких давлений. Но его философское осмысление реальности физического мира, базирующееся на неопозитивистском принципе наблюдаемости, сводилось к показаниям измерительных приборов. С точки зрения операционализма, понятия науки отражают не объективные свойства вещей и явлений действительности, а особенности процедуры измерения и наблюдения; содержание понятий определяется не свойствами физических объектов, а методами измерения. Физические понятия сводятся к субъективной точке зрения наблюдателя, избравшего ту или иную процедуру измерения, и отрываются операционалистими от физических объектов. Получается, что физическая теория не имеет никакого отношения к объективной реальности, а является лишь систематизацией чувственных восприятий, внушаемых процедурой наблюдения.
 Кризисные явления внутри неопозитивизма - отход от исходных принципов, их пересмотр, например, верификации, трактовки единства научного знания, несогласованность и противоречивость во взглядах - показали, что неопозитивистам не удалось выработать адекватный критерий осмысленности научных предложений. К тому же следует добавить, что не все из них могут быть сведены к высказываниям о "чувственных данных" или "протоколах наблюдателя". Так, результаты теоретического знания невозможно свести к предложениям о непосредственно наблюдаемом в отличие от некоторых результатов эмпирического знания.
 Неопозитивизм, отрицая объективное содержание науки, порождал неуверенность в ее ценности. Поэтому к середине XX в. авторитет неопозитивизма в западной философии заметно снизился. Такие ученые, как М. Плате, П. Ланжевен, вели борьбу с неопозитивизмом в защиту объективной целостности науки. Другие творцы современной физики, такие, как А. Эйнштейн, Н. Борн, В. Гейзенберг, Л. де Бройль, несмотря на различие своих философских воззрений, также стали придерживаться антипозитивистской точки зрения по вопросам познания в физической науке. А. Эйнштейн, например, подчеркивал, что физики в своих теориях имеют дело с природой, которая существует независимо от познающего ума.
 Показательно высказывание М. Борна. "Когда-то позитивистская точка зрения побуждала физиков занять критическую позицию по отношению к традиционным взглядам и содейст-
 315
 вовала им в создании теории относительности и квантовой механики. Но, - продолжает М. Борн, - эта точка зрения никоим образом не находит обоснования в самом естествознании; никто с помощью естественнонаучных методов не может доказать, что она правильна. Я мог бы сказать, что ее происхождение метафизично, если бы я не боялся оскорбить этим чувства позитивистов, которые претендуют на то, что их философия совершенно неметафизична".1
 8. Постпозитивизм
 Отход от неопозитивизма, подрыв доверия к его доктринам связаны также с тем, что неопозитивисты занимались главным образом логикой готового знания, они не интересовались проблемой развития научного знания и не разрабатывали ее.
 В 60 - 70 гг. нашего века развивается постпозитивизм. Его вдохновитель, английский философ К. Поппер отошел в ряде вопросов от логического позитивизма и рассматривал научное знание как способное к росту, к наполнению и изменению путем смены одной теории другой. Постпозитивисты, к числу которых принадлежат такие широко известные ученые и философы, как Т. Кун (род. 1922 г.), И. Лакатос (1922 - 1974), П. Фейерабенд (1924), С. Тулмин (1922) и др., поставили перед собой задачу выявить формы и методы, позволяющие раскрыть развивающееся содержание научного знания. В методологии и философии науки они создали "историческую шкалу" и сформулировали вывод о том, что логика науки может быть только теорией ее развития. Кроме того, они обратили особое внимание на исследование социокультурных и личностно-мировоззренческих факторов в научном познании; в отличие от лозунга позитивистов "Наука сама себе философия!" считали, что философские утверждения органически входят в "тело" науки. Лакатос, например, рассматривал метафизику как существенную часть науки.
 Историческая динамика развивающегося знания получила разработку в фундаментальной работе Т. Куна "Структура научных революций", изданной в 1963 г.2 и затрагивающей наиболее актуальные проблемы методологии и истории науки.
 История науки представлена в работе Т. Куна как чередование эпизодов конкурентной борьбы между различными науч-
 1 М. Борн. Физика в жизни моего поколения. М.-Л., 1963, cc. 93, 94.
 2 Русский перевод - Т. Кун. "Структура научных революций". М., 1977.
 316
 ными сообществами (понятие "научное сообщество" введено в научный оборот одним из основателей постпозитивизма английским философом и ученым М. Полани).
 Члены научных сообществ принимают определенные модели научной деятельности - совокупность теоретических стандартов, методологических норм, ценностных критериев, мировоззренческих установок. В рамках такой модели (парадигмы или "дисциплинарной матрицы") решаются "задачи-головоломки"; господство такой модели есть период "нормальной науки". Этот период заканчивается, если парадигма взрывается под влиянием противоречий между теориями и фактами ("аномалий"), назревших в ее рамках. Наступает кризис или "революционный переход", когда создаются новые парадигмы, оспаривающие первенство; они должны хотя бы частично разрешить противоречия и дать истолкование аномалий. Когда одна из них побеждает, начинается новый "нормальный" период в развитии науки. Переход к новой парадигме позволяет фиксировать изменение научного знания, преодолевать кризис и перестраивать фундаментальные теоретические представления. Т. Кун выступает против абсолютных и неизменных критериев научности у логических позитивистов и настаивает на их исторической относительности.
 Историческую модель развития научного знания отстаивают также другие представители этого направления - С. Тулмин и И. Лакатос. Так, Лакатос считает, что "догмы логического позитивизма гибельны для истории и философии математики", ибо "в соответствии с логическим позитивизмом исключительной задачей философии является построение "формализованных" языков, в которых искусственно замораживаются состояния науки".1
 Лакатос представляет развитие науки как непрерывный процесс выдвижения и уточнения гипотез. По его мнению, процесс изменения в развитии исторического знания представляет непрерывную смену научно-исследовательских программ. В самом деле, специфику современной науки определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты из различных областей. Таким образом сращиваются в единой системе деятельности теоретические и экспериментальные, прикладные и фундаментальные знания.
 1 И. Лакатос. Доказательства и опровержения. М., 1967, с. 7, 130.
 317
 Методология Лакатоса включает в себя противоположные процессы; негативную эвристику, которая учит, как следует сохранять основные предположения и постулаты программы при столкновении с противоречащими ей фактами. В классической механике, рассматриваемой как исследовательская программа, такими основными положениями являются известные законы Ньютона. Противоположным процессом, входящим в методологию исследовательских программ, является позитивная эвристика, которая учит, как совершенствовать и конкретизировать теории, формируемые на основе данной программы, каким испытаниям следует подвергать принятые положения. Как видим, в этих утверждениях объективно имеются диалектические моменты, поскольку движущей слой развития научного знания признаются противоречия.
 Вместе с тем у представителей "исторической школы" имеются определенные уязвимые стороны. Так, Т. Кун отрицает преемственность в развитии науки, утверждая, что научные теории независимы друг от друга, несопоставимы, так как парадигмы представляют собой замкнутое образование. Знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества вытесняют друг друга. Подобный вывод порожден тем, что Т. Кун, так же, как и Фейерабенд, в отличие от логических позитивистов, отрицает теоретически нейтральный язык наблюдателя. Научный факт - это некоторый чувственный образ, а видение ученого происходит с позиции определенной теории и принятой парадигмы.
 Следует отметить, что, по мнению постпозитивистов, цель изменения научного знания - не достижение объективной истины, а реализация одной из задач, например, построение простых и компактных теорий. Понятие истины заменяется понятием веры, интереса и т. п. П. Фейерабенд утверждает, что наука иррациональна, ничем не отличается от мифа и религии, представляя собой одну из форм идеологии; общество надо освободить от "диктата науки", а последнюю - отделить от государства и предоставить ей одинаковые права с магией. Фейерабенд выдвинул точку зрения "методологического анархизма". Он считает, что в науке "все подходит", надежных методов не существует, они создаются нами и со временем меняются. Нужно создавать множество теорий, несовместимых с существующими и признанными, и это будет способствовать их взаимной критике и ускорению развития науки, причем каждая теория воздает свой собственный язык для описания фактов и устанавливает свои собственные нормы.
 318
 Таким образом, постпозитивисты, выступая с ревизией неопозитивистского понимания задач методологического анализа науки, тем не менее сохраняют общую связь с установками логического позитивизма. Из него заимствуются процедуры анализа; традиционные философские проблемы переводят в сферу языка. Реалистические тенденции во взглядах представителей постпозитивизма, ряд ценных методологических идей и резкая критика позитивизма эклектически сочетаются с элементами релятивизма, конвенционализма, прагматизма и инструментализма, а также с отрицанием принципа отражения мира в науке.
 9. Прагматизм
 В позитивизме выявились две тенденции: для одной характерен уклон в сторону философии неопозитивизма, считающего себя философией и логикой науки, аналитической философией языка, а для другой - поворот к иррационализму1 и узкому практицизму. Это вторая тенденция нашла выражение в прагматизме.
 Основы философии прагматизма были заложены в 70-х гг.
 XIX в. американским философом, математиком и логиком Ч. Пирсом (1839 - 1914). Но сложился прагматизм в начале
 XX в. Название этой философской школы связано с греческим словом "прагма", что в переводе означает дело, действие (термин заимствован Пирсом у Им. Канта), поэтому представители этой школы называют свое учение "философией действия". Но это лишь одно из названий. Американский философ В. Джемс (1842 - 1910) называл его "прагматизмом", Дж. Дьюи (1859 - 1952) - "инструментализмом", С. Хук (1902 - 1989) -"натуралистическим прагматизмом", а английский приверженец этой школы Ф. Шиллер (1864 - 1937) - "гуманизмом" и "философией моторов".
 Прагматизм - сугубо американская форма развития позитивизма. До этого времени США, как выразился историк философии Г. Шнейдер, в философском отношении были как бы интеллектуальной колонией Европы.
 Возникновение прагматизма обычно связывают с развитием техники, с техницизмом. В действительности, возникнове-
 1 Иррационализм (от лат. inationalis - неразумный, бессознательный) - идеалистическое направление в философии, отрицающее возможности разума, утверждающее внеразумное.
 319
 ние и распространение прагматизма объясняется определенными историческими условиями, которые сложились в Америке на рубеже XIX и XX вв. Восстановление разрушенного гражданской войной хозяйства дало мощный толчок развитию экономики страны. К концу XIX в. по объему промышленной продукции США вырвались вперед. Первая четверть XX в. также была эпохой исключительно бурного развития производства.
 В этот период промышленного бума умопомрачительные финансовые карьеры породили в среде бизнесменов веру в безграничные возможности обогащения. В художественной литературе того периода в романах Т. Драйзера, Э. Синклера, Д. Лондона показывается, как в иногда поразительно короткий срок создавались колоссальные состояния. Достаточно вспомнить образы Каупервуда, Мартина Идена, Тедди Таккера. Наиболее почетным и полезным занятием стало "делать деньги"; человек оценивался в зависимости от того, сколько на его счету долларов; все, что не приносит денег, ценилось невысоко. Так, в среде дельцов типичным воззрением стал утилитаризм1, который, приняв массовые формы, должен был породить свое философское обоснование. Такой философией стал прагматизм, в котором соединились утилитаризм и субъективный идеализм.
 Кроме того, появление прагматизма было вызвано стремлением философов заменить теологию и религиозную философию "более эффективной формой, которая очистила бы место от религии, но не ограничивала себя этим"2. Еще Ч. Пирс рассматривал процесс познания как психологический процесс достижения определенного верования. В статье "Как сделать наши идеи ясными" он отмечал, что стоит нам добиться веры, как мы полностью удовлетворяемся, независимо от того, какова была вера - ложная или истинная.
 В качестве цели человеческого существования прагматизм выдвигает индивидуальное благополучие и возможность достижения богатства и счастья в условиях "американского образа жизни". Рекомендуя простому человеку рецепты для этого, прагматизм рассматривает человека преимущественно как
 1 Утилитаризм (от лат. utilitas - польза, выгода) - принцип оценки всех явлений с точки зрения их полезности, возможности служить средством для достижения какой-либо цели.
 2 Г. Уэллс. Прагматизм - философия империализма. М.-Л., 1965, с. 18.
 320
 биологическое существо, руководствующееся инстинктом. Поведение человека в мире, по мнению прагматистов, то же самое, что и поведение животного - у них путем проб и ошибок постепенно вырабатываются стереотипы поведения. Содержание жизни у человека слагается из волевых усилий и эмоций, а мысль нужна для того, чтобы устранить помехи для действия.
 Основным героем философии прагматизма является делец -энергичный, волевой стяжатель, проникнутый духом индивидуализма и эгоизма. Такой герой, добивающийся успеха, руководствуется в своем поведении не какой-то теорией, а больше инстинктом, интуицией. Иррационализм используется прагматистами для того, чтобы расчистить путь "для воли к вере", причем веру они истолковывают как готовность действовать. Американцы привыкли во всем опираться на свои силы. Человеку внушалось, что его национальная особенность - мобильность, умение быстро действовать; скорость - стихия американцев. А долгое и обстоятельное размышление - нужно ли оно? Ведь за это время можно упустить шанс. Важна энергия, практическая сметливость, размах и деловитость, убежденность, что с любой проблемой можно справиться. Люди оценивались скорее по признаку того, что они делали, чем по тому, что они собой представляли. Американцы, как правило, с презрением относятся к неудачникам, не достигающим успеха в своей области, считая, что в их стране быть неудачником просто неприлично.
 Идеи прагматизма получили в США широкое распространение благодаря тому, что они оказались полностью созвучными умонастроению обывателя с его слабой философской культурой, нелюбовью к абстракциям, с его гипертрофированным практицизмом и культом успеха. Обвинив всю прежнюю философию в отрыве от жизни, абстрактности, созерцательности, поставив в центр выдвинутую Джемсом моральную заповедь: "делать то, что окупается", - прагматизм объявил программу "реконструкции философии". Так Дж. Дьюи назвал одно из своих произведений. Он считал свое направление не философской системой, а совокупностью методов, "инструментов", приемов, показывающих, как лучше прожить индивидууму в его "борьбе за существование".
 Каждому человеку, рассуждают прагматисты, дан лишь его индивидуальный непосредственный опыт. В этом их родство с позитивизмом вообще и махизмом, в частности. Дьюи утверждал, что "реальность", "объект" - это слишком двусмыслен-
 321
 ные слова, лучше пользоваться более приемлемым термином "научный материал". Непосредственный опыт человека являет собой сложную совокупность чувственных восприятий, волевых усилий, эмоций, а также подсознательных психических актов. Дьюи определял "опыт" как единство чувственного и рационального, ощущения и мысли, тем самым он исключал объективную сторону опыта, не считал опыт результатом взаимодействия человека с внешним миром. Опыт понимается у Дьюи как любое содержание сознания; у Джемса - как "поток" сознания.
 Этот внутренний индивидуальный опыт человека должен быть гармонизирован. Сознание человека направляется на свой внутренний мир, чтобы собственное мышление согласовать с действиями. Джемс сводил силу разума к требованиям момента и утверждал, что в любом случае при выборе между логикой и опытом он отдаст предпочтение опыту. Дьюи рассматривал сознание как род "реагирующего поведения", как индивидуально выработанную для каждого человека систему наиболее благоприятных для него типов поведения и реакций.
 Абсолютизируя действия и уходя от теоретического осмысления действий и их последствий, прагматизм смыкается с бихевиоризмом,1 сущность которого так изложил проф. Джоуд: "Говорят, что люди имеют ум. Возможно. Но мы его не видим. Мы видим лишь механические действия тел. Эти тела ведут себя определенным образом. Наше дело состоит лишь в том, чтобы наблюдать это поведение и изучать его. И ничего больше".2 Согласно теории бихевиористов человек - иррациональное существо, всецело зависящее от внешних стимулов. По их схеме личность представляет собой сумму привычек, инстинктов и моторных реакций, которые дискредитируют интеллект.
 Познание рассматривается прагматистами как попытка решить определенную проблему в конкретной ситуации; человек сам себе создает объект познания. Для Дьюи, например, объект познания является не реальным внешним объектом, а следствием "целенаправленных действий". Он прав в том, что познание осуществляется не в результате пассивного восприятия объектов, а благодаря определенным действиям. Но у него познание сводится к действию, а действие отождествля-
 1 Бихевиоризм (от лат. behavior - поведение) - направление в американской психологии, которое толкует поведение человека и животных как совокупность двигательных реакций на воздействие внешней среды.
 2 Joad С. М. Guid tu Philosophy, p. 520.
 322
 ется с познанием; при этом действие теряет свою объективную природу, а познание - свою характеристику отражения, воспроизведения объективной действительности.
 Поскольку прагматизм исходит из "опыта" и устраняет вопрос о соответствии наших представлений реальности - он выступает как разновидность позитивизма. Джемс и Шиллер считали, что единственная известная нам реальность - реальность для нас - в значительной степени создана нашим познанием. Шиллер заявлял, что реальность есть то, что мы из нее делаем. Согласно прагматизму мир вне человека - это неясная бесформенная масса. Структуру миру придает человек своими действиями. Недаром Дьюи называл прагматизм "идеализмом действия", хотя он преподносился им как "натурализм". Вопрос об отношении мышления к бытию для прагматистов решается так же, как и для других субъективных идеалистов -бытие растворяется ими в познании. Прагматизм отрицает объективную необходимость и закономерность, какое бы то ни было единство мира и считает, что поскольку в реальности все происходит случайно, то невозможно какое-либо устойчивое теоретическое постижение мира.
 Истину прагматисты толкуют как соответствие мысли действию, считают ее научной в том случае, если она представляет собой полезную рабочую гипотезу. Еще Ч. Пирс утверждал, что истина состоит в будущей полезности для наших целей. Как только истина перестает "работать" на нас, она перестает быть истиной. Прагматисты отрицают объективность истины, а, следовательно, научной теории. Истину и практику прагматизм толкует субъективно-идеалистически. Об этом ярко свидетельствует заявление Дж. Дьюи: "... Мы создаем истину и самую действительность, мы творим мир здравого смысла".1 Подобно махистам, они подменяют объективность истины общезначимостью. Критерием истины объявляют "пользу" или "удобство". Называют истиной все то, что приводит к индивидуальному успеху, совершенно не заботясь о том, соответствует ли это чему-либо в действительности или не соответствует, лишь бы это совпадало с целями индивидуума, "работало" на него. "Наша обязанность искать истину, - писал Джемс, - есть часть нашей общей обязанности делать то, что выгодно".2 Поэтому и самое явное заблуждение, например, суеверие, прагматист может считать истиной, если оно привело к успеху. С
 1 D. Dewey. Reconstuction in Philosophy. Boston, 1949, p. 182.
 2 В. Джемс. Прагматизм. СПБ. 1910, с. 141.
 323
 этой точки зрения религия истинна, если приносит кому-то пользу, например, успокоение. Прагматизм отрицает принципиальное различие между наукой и религией - каждая по-своему приносит людям пользу. Не случайно прагматизм, в приспособленном для католической Церкви виде, был распространен в фашистской Италии (так называемый "символический прагматизм", с которым выступал философ Преццолини). Прагматизм рассматривает и науку, и религию не как теории, призванные объяснить мир, а только как указатели путей к счастью и благополучию.1
 Идеи и теории толкуются в прагматизме как "инструменты" (поэтому Дьюи назвал прагматизм "инструментализмом"), которые служат орудиями для успешного разрешения напряженных ситуаций. Дьюи писал: "Если идеи, значения, понятия, представления, теории, системы действуют как орудия активной перестройки данной среды, устранению какой-либо конкретной трудности или неприятности... они заслуживают доверия".2 По мнению Дьюи, люди должны связывать "свои идеи ценностей с практической деятельностью, вместо того, чтобы связывать последние с познанием чего-то вне человека".3 "Идеи - это формулировки не того, что существует или существовало, а формулировки действий, которые должны быть выполнены".4 Эти высказывания четко подчеркивают, что идеи и понятия не являются отражением действительности, а представляют собой как бы директивы действовать определенным образом. Дьюи считал невозможным общественное предвидение. "Мы действуем - и это все".
 Таким образом, прагматизм возвел в философский принцип отказ от теории в пользу действия. Научная теория понималась исключительно как аппарат для "правил действия", а не как развивающееся знание об окружающем мире. Сама наука рассматривалась как высоко специализированная форма практики, выражающаяся в изобретении техники для эффективного ведения дел.
 Подвергая критике всякую умозрительную "метафизику" и правильно уловив практический характер познания, прагматизм, однако, абсолютизировал его. На самом деле прагматизм спекулирует понятиями "истина" и "практика". Об истине уже
 1 В. Джемс. Прагматизм. СПБ. 1910, с. 182.
 2 D. Dewey. Reconstruction in Philosophy, Boston, 1949, p. 128.
 3 D. Dewey. Quest for Certainty, NY., 1929, p. 43.
 4 D. Dewey. Quest for Certainty, NY., 1929, p. 133.
 324
 шла речь, а что касается практики, то она понимается в прагматизме не как общественная, а как узко личная практика поведения, действий и стремлений индивидуума. Прагматист С. Хук определяет практику как "человеческую деятельность, которая осуществляет возможность, основанную на структуре ситуации"1. У прагматистов лишенная связи с научной теорией "чистая практика" сводится к "успеху". Согласно прагматизму смысл жизни в том, чтобы найти себе удобное место под солнцем, а для этого хороши все средства, которые полезны, независимо от того, соответствуют они какой-либо теории или нет. Индивидуум мечется во все стороны, ударяясь о случайные препятствия, пока, наконец, не наткнется на свою "жилу", которая принесет ему преуспевание, богатство, известность. По сути дела, прагматисты низводят роль практики до уровня биологического приспособления к среде, до "биологической адаптации" (Каплан).
 Выдвигая критерий пользы на первый план, прагматизм тем самым санкционирует любой аморальный поступок, лишь бы этот поступок не повлек за собой вредных последствий для совершающего его человека.
 Стремление прагматистов к быстрому и дешевому успеху приводило к пренебрежению в отношении к серьезной науке и терпимости в отношении к шарлатанской выдумке. Теоретическая физика, например, не была в почете в США до тех пор, пока не выяснилось, что она ведет к практическому овладению атомным оружием. Лишь с этого момента она приковала к себе внимание, и США стали сманивать физиков из Европы и Азии.
 Прагматистский практицизм, недооценка теории вырабатывали антипатию к интеллектуальному осмыслению действительности. Это отмечают и многие из американских представителей интеллигенции. Так, выдающийся драматург Артур Миллер пишет: "В самих традициях нашей науки, промышленности, во всем, что мы делаем, над чем работаем, нас больше всего занимает чисто практический конечный результат. Каждое явление мы, как правило, оцениваем исключительно с точки зрения его полезности. Такой узкоутилитарный подход задерживает научный прогресс... Теория занимает в наших интеллектуальных устремлениях весьма незначительное место".2 В 1969 г. в Нью-Йорке состоялся коллоквиум ученых
 1 S. Hoock. Materialism and Scientific Method. Manchester, 1955, p. 17.
 2 А. Миллер. Что подрывает наш престиж. M., Литературная газета от 4.IХ.1962г.
 325
 и писателей на тему: "Не наступил ли конец рационалистической традиции?" Участники коллоквиума пришли к выводу, что вера в могущество разума все более вытесняется иррационалистическим представлением и соображениями практической выгоды.
 Социальные взгляды прагматистов
 Историю общества прагматизм рассматривает как поток случайных событий, в котором нет никакого единства и закономерности, кроме временной последовательности.
 Дьюи говорил, что каждое событие определяется множеством "факторов", которые невозможно учесть. Прагматизм внушал терпящим бедствия, что они сами в них виноваты. Эти бедствия порождены исключительно индивидуальной для каждого отдельного случая причиной, неумением того или иного человека энергично действовать для своего благополучия.
 Прагматисты считали, что "масса" слепа, толпа беспомощна, если не подвержена влиянию "героя", "супермена". Толпа руководствуется в своем поведении модой, слухами и т. п. Только "герой" дает направление движению толпы, пока он "в моде"; затем его сменяет другой "герой", выдвигающий лозунг, ставший почему-либо популярным. По Дьюи, в мире всегда были и будут группы богатых и бедных, преуспевающие и неудачники, руководители - "избранные индивидуумы", "элита" и рабочие, выполняющие ее указания.
 Западная литература утверждает, что прагматизм наилучшим образом выразил "идеал американизма". Так, историк философии Г. Шнейдер подчеркивает влияние прагматизма на американских "практических политиков" - лидеров республиканской и демократической партий. Шнейдер считает, что "политический прагматизм" - это прежде всего теория силы. Выдающийся английский философ Б. Рассел также называл прагматизм "философией силы", связанной с "веком индустриализма". Прагматисты утверждают, что "мир пластичен", он охотно переносит "насилие" и принимает ту форму, которую мы придаем ему в соответствии с нашими намерениями.
 Прагматизм как философское направление, обобщающее наиболее существенные черты психологии бизнесмена, наложил определенный отпечаток на американскую действительность. Эта подлинно американская система философии стала в известной степени доминирующей системой воспитания
 326
 ряда поколений американцев. Дело в том, что Дьюи выступил в США как реформатор педагогики, основной задачей которой было стремление привить практические навыки в ущерб изучению теоретических вопросов, т. е. при воспитании молодежи господствовал "антиинтеллектуализм". Обучение студентов и школьников было переключено с широкого общего образования на узкопрофессиональное, целиком посвященное задаче обеспечения заработка. Считалось, что в школах и колледжах не должно быть ничего, что не отвечало требованию, выраженному в вопросах, например, такого характера: "Принесет ли это немедленную пользу?", "Пригодится ли это в повседневных делах?", "Станет ли студент после чтения Шекспира более знающим инженером?" и т. п.
 Когда в 1957 году в СССР был запущен первый спутник Земли, американцы были крайне удивлены и даже шокированы тем, что русские после тяжелейшей войны потрясли их космическими достижениями, развитием техники и энергетики. Вместе с тем они серьезно задумались над вопросом, все ли так благополучно обстоит в их стране с постановкой образования, достаточно ли широкое образование получают будущие инженеры в США. Фамилия Дж. Дьюи замелькала в различных, особенно педагогических, журналах, хотя реформатора педагогики уже не было в живых (Дьюи умер в 1952 г.). Появились высказывания, что прагматистская философия и педагогика "отравляют всю систему образования в стране". Начались поиски более оптимальных педагогических доктрин, было усилено внимание к совершенствованию подготовки специалистов, к увеличению ассигнований на образование, научные исследования и разработки, к импорту научных кадров в страну.
 Один из основателей прагматизма, В. Джемс, снабдил название своей книги "Прагматизм" дополнительным подзаголовком - "Новое название для некоторых старых путей мышления". Этот подзаголовок говорит сам за себя. В прагматизме, как и в других современных идеалистических направлениях, ярко выступает стремление воскресить архаические философские системы, приукрасив их новыми названиями и терминами. Так, волюнтаристские1 и активистские начала в прагматистской философии повторяют кантовскую доктрину о примате практического разума над теоретическим и стремление Фихте
 1 Волюнтаризм (от лат. voluntas - воля) - идеалистическое направление в философии, рассматривающее волю в качестве высшего принципа бытия.
 327
 и Шопенгауэра возвысить роль воли. Лишь под другим названием прагматисты преподносят старую идею Беркли о неразрывной связи субъекта и объекта, "принципиальной координации" Я и "среды" эмпириокритика Р. Авенариуса и т. п.
 Дальнейшая судьба прагматизма
 Если в 30 - 40-х гг. прагматизм, как истинно американский продукт мысли, ассоциировался с самой сутью "американского духа", то после второй мировой войны философское учение прагматизма перестало быть "последней модой" и главенствующим философским течением в США.
 Влияние его стало заметно падать, особенно после смерти Дьюи. Прагматизм был раскритикован представителями других идеалистических и материалистических школ за антиинтеллектуализм, отсутствие "должной научной точности" (как отмечали неопозитивисты), за уход от беспристрастного в сторону выгодного, за педагогические доктрины, за чрезмерную капитуляцию перед религией.
 Оптимистические надежды, которые внушал американцам прагматизм, тускнеют, и в США все более влиятельной становится проникшая туда в 60-е гг. философия экзистенциализма.1 Вместе с тем нельзя согласиться с мнением некоторых западных философов, например, Дж. Э. Бунина, что прагматизм мертв. Следует учесть, что с 50-х гг. на прагматизм наслаивается аргументация других учений - логического позитивизма, семантики, операционализма и т. д. Американский прагматист С. Хук даже пытался "обновить" это учение идеями марксизма, правда, фальсифицированного, обрабатывая Маркса под Дьюи. К. Льюис приобщал прагматистскую точку зрения к философским вопросам естествознания, соединял прагматизм с неопозитивизмом. Наблюдается также тенденция сблизиться с неотомизмом2 и другими философскими школами. В результате прагматизм стал просто воплощением эклектизма.3
 1 Экзистенциализм (от позднелат. existentia - существование), или философия существования - иррационалистическое направление в современной философии.
 2 Неотомизм - возрожденное учение средневекового философа XIII в. Фомы Аквинского, официальная доктрина католицизма.
 3 Эклектизм - соединение разнородных взглядов, идей, принципов или теорий.
 328
 С конца 60-х и в 70-х гг. внимание к прагматизму возрождается и усиливается. Началось издание полных собраний сочинений классиков прагматизма - Ч. Пирса, В. Джемса, Дж. Дьюи. При возрождении прагматизма замалчиваются или скрашиваются его наиболее одиозные и циничные черты, он выступает в виде неопрагматизма (У. Куэйн, Н. Гудмен и др.), представляющего собой гибрид с лингвистической философией, или с современной логикой и методологией науки - так складывается "методологический прагматизм" (Н. Решер).
 Подводя итоги вышесказанному, следует отметить, что эволюция позитивизма XX в. отражает формирование нового взгляда на проблему научной рациональности, отличного от того, как она понималась в предыдущие столетия, начиная с XVII и кончая XIX в.
 Классическая рациональность основывалась на положении, что познающий субъект смотрит на мир как бы со стороны, как бы отделен от вещей внешнего мира и познает его в том виде, как он существует. С этой точки зрения целью познания является описание объективной картины окружающей человека действительности. Разум мыслит бытие, и это есть гарант объективности и необходимости научного знания, причем считается, что принципы рациональных высказываний должны сохранять свое значение в любое время.
 Классическое понимание рациональности, как беспристрастного познания действительности "как она есть", было отдалено от человеческого, личностного фактора, рассматривалось безотносительно к субъективным установкам ученого, а научный образ мира - этически нейтральным, и это открывало путь к толкованию научной деятельности как нравственно безответственной.
 С развитием научно-технической цивилизации нашего века, в которой ключевую роль играет наука, возрастает ответственность ученых за судьбы мира и человечества, складывается новый взгляд на рациональность. Эти проблемы активно обсуждаются в науке и философии, которая сама возникла как рационализация мировоззрения. Тем более значима и актуальна эта проблема для представителей философии и логики науки, поскольку успехи рационального начала прежде всего выявляются в науке.
 Как мы видели, в основе неопозитивистской концепции науки лежало сведение научного исследования исключительно к описанию эмпирических результатов и логико-математи-
 329
 ческой обработке этих данных. Такое понимание научной рациональности отнюдь не способствовало развитию теории научного познания в неопозитивизме, существовавшем в 30-е и 40-е гг.
 С 60-х гг. началась критика неопозитивистских взглядов в философии науки и прежде всего сведение ими научного познания, образа научной рациональности к фиксации "непосредственно данного", от чего довольно быстро был вынужден отказаться логический позитивизм. Дело в том, что возникающие в науке проблемные ситуации и их преодоление всегда требуют осуществления творческого акта, т. е. конструктивного выхода за пределы наличной ситуации, выдвижения гипотез, их исследования, объективных оценок своих и иных взглядов, свободного выбора, взвешивающего все "за" и "против", и ответственности за избранные позиции.
 Таким образом, выработка знаний имеет деятельностный характер. В познании человек понимает и осмысливает мир сквозь призму своей деятельности; анализ сущности познаваемых объектов зависит от способов деятельности, поэтому особенности ее средств и операций для субъекта познания нужно учитывать в рациональном осмыслении мира. Не случайно неопозитивисты заговорили о философии как деятельности, в которую включены объекты, исследование операций, многообразные методологии исследований. Однако в лоне идеалистического истолкования, как мы видим, этот вопрос не мог быть решен.
 Значительно больший шаг сделали постпозитивисты в методологическом анализе, учитывающем роль субъекта деятельности, ее цели и ценности, использование сложнейших приборов, определенную организацию межличностной работы, формирующийся новый облик научной деятельности. Работы постпозитивистов являются руководством для многих ученых, особенно в области естествознания; они демонстрируют становление нового типа научной рациональности, хотя этот процесс протекает негладко и их взгляды иногда противоречивы. Так, П. Фейерабенд принижает роль рационального начала в науке, да и в жизнедеятельности человека вообще.
 Анализ научной деятельности в настоящее время ведет к существенной модернизации исследований в области философии науки. В ней проявляется новое видение науки, она рассматривается в социокультурных связях в историческом развитии.
 330
 ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ПОЗИТИВИЗМА
 
 331
 Литература
 Богомолов А.С. Буржуазная философия США XX века. М., 1974.
 Бриджмен П. Анализ размерностей. Перев. с англ. Л.-М., 1934.
 Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.
 В поисках теории развития науки. М., 1982.
 Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия XX века. М., 1994.
 Кун Т. Структура научных революций. М., 1977.
 Никифоров А.Л. От формальной логики к истории науки. М,, 1983.
 Тулмин С. Человеческое понимание. М., 1984.
 Фейерабенд П. Против методологического принуждения. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.
 Франк Ф. Философия науки. М., 1960.
 Швырев В.С. Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснования науки. М., 1965.
 332
 Глава IX. Проблема человека в западноевропейской философии конца XIX - начала XX века
 К середине XIX в. западноевропейская философская мысль оказалась в глубоком кризисе. Он был обусловлен в первую очередь разложением гегелевской философской школы. Философия Гегеля, которая "подвела величественный итог всей предшествующей философской мысли", оказалась не в состоянии ответить на практические вопросы современности. Революция 1848 г. в Европе отбросила идеи Гегеля как вещь, негодную к употреблению, поскольку реальные действия людей опрокидывали все теоретически рациональные рекомендации по обустройству общества. Возникла потребность "выхода" из тупика традиционной философии, поиска новых подходов, основанных на ином мировоззрении и миросозерцании.
 1. "Философия жизни"
 Одним из вариантов этого "выхода" является "философия жизни", которая на исход. XIX в. приобрела самостоятельное значение как довольно широкое философское течение. Это качественно новое мировоззрение опирается не на абстрактное познание мира, а на философствование, вытекающее из полноты переживания жизни, где центром размышления является человек. Основы этой "философии жизни" были заложены Артуром Шопенгауэром.1
 1 А. Шопенгауэр (1788 - 1860), основатель "философии жизни", являющейся идейным источником современной философской антропологии. Основной труд - "Мир как воля и представление" (1818 г). Философские воззрения имеют последователей в лице Ф. Ницше, В. Дильтея, О. Шпенглера, А. Швейцера и др.
 333
 В связи с выходом в свет первого тома своего основного произведения - "Мир как воля и представление" (1818), Шопенгауэр писал: "Мой труд является новой философской системой... наинтереснейшим образом связанных между собой мыслей, никогда прежде не приходивших ни в одну человеческую голову". Дальнейшие публикации философа - "О свободе человеческой воли" (1839), "Об обосновании морали" (1840), "Две основные проблемы этики" (1841) - являются дополнением или популяризацией оригинальной философской системы,
 Сам Шопенгауэр понимал свою философию как попытку объяснить мир через человека, увидеть мир как "макроантропос" - нечто живое и осмысленное. Мир - это мир человека, таков, в сущности, исходный пункт философии Шопенгауэра. Отсюда и все свойства этого мира: пространство, время, причинность - суть лишь формы нашего представления. Мир - это "мой мир" в том смысле, что я его вижу таким, каким мне его позволяет видеть моя собственная способность представления. Но в утверждении - "Мир - это мое представление" всегда существует опасность философского солипсизма (мира нет, есть только впечатления о нем), что ведет к бессмыслице. Известно, что мир отнюдь не "мой мир", он еще независим от меня, самостоятелен, неподатлив. Мир сам по себе объективен, и бытие его бесспорно. Поэтому неустранимая противоположность между объективным миром и миром в человеческом представлении заставляет Шопенгауэра искать основу внутренней сущности бытия в чем-то ином.
 Эту первооснову, объясняющую структурное единство мира и человека, Шопенгауэр усматривает в наличии воли - бесконечного стремления мира и человека к активности и изменению. Воля, - пишет философ, - "самая сердцевина, самое зерно всего частного как и целого; она проявляется в каждой слепо действующей силе природы, но она же проявляется и в обдуманной деятельности человека: всякое различие между первой и последней касается только степени проявления, но не сущностью того, что проявляется".1
 Все характеристики мира определены волей, поскольку множественность в пространстве и времени вещей и существ, подчиненных необходимости (силе, раздражению, мотиву), составляют только область ее проявления. Низшей ступенью проявления воли являются общие силы природы - тяжесть, не-
 1 Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 1900, т. 1, cc. 32 - 33.
 334
 проницаемость и специфические качества материи - твердость, упругость, текучесть, электричество, магнетизм и прочее. В неорганическом царстве природы отсутствует всякая индивидуальность, зачатки которой намечаются у высших представителей особей животных. И только у человека мы находим законченную личность.
 Шопенгауэр стремится определить главное свойство воли как борьбу, которая пронизывает все уровни живой и неживой природы, обеспечивает переход от одной ступени проявления воли к другой. Соперничество наиболее ярко проявляется в мире животных: здесь воля есть "воля к жизни", в которой обнаруживается повсеместное утверждение одних особей путем "пожирания" других и которые одновременно служат жертвой и пищей для более сильных существ. И, наконец, человек наглядно демонстрирует ту же борьбу: природу он рассматривает как продукт для своего потребления, а другого человека - как своего соперника.
 Воля - "воля к жизни как к таковой" - бесцельна, она -"бесконечное стремление", а мир как воля - "вечное становление, бесконечный поток". Шопенгауэровская "воля к жизни", как мировой принцип, бессознательна, не имеет никакой разумной цели. Это злое, саморазрушительное стремление, голая и голодная агрессивность - и поэтому мир явлений, порождаемых волей, безысходен, не развивается.
 Мир как продукт "воли к жизни", природный мир слепого и необходимого действия сил, инстинктов и мотивов не может быть оценен с точки зрения главного человеческого интереса -свободы иначе как безнадежный.
 Этими утверждениями Шопенгауэр разрушает традиционную схему миропонимания, согласно которой деятельность мирового начала и благо человека в конечном совпадают. Он был первым философом, предложившим этику абсолютного миро- и жизнеотрицания, что отражено в изобретенном самим мыслителем для определения сути своего учения термина "пессимизм" (наихудший). Он выражает негативное отношение к жизни, в которой невозможно счастье и торжествует злая бессмыслица. Согласно Шопенгауэру, только в самом человеке берет начало стремление к освобождению от подчинения бессмысленной "воле к жизни", а это освобождение и есть благо.
 По мнению Шопенгауэра, эстетическое созерцание выявляет, хотя и не полностью, завершенность и целостность мира и надприродную значимость человеческой жизни. Первая сту-
 335
 пень такого созерцания - прекрасное. Благодаря созерцанию прекрасного (искусству) происходит отказ человека от бесконечного потока желаний, рабского служения воле; его мысль обращена уже не на мотивы хотений, а воспринимает вещи независимо от их связи с волей, то есть без корысти, чисто объективно. Причем сама природа как бы "предлагает" человеку перейти из мира слепой необходимости в мир свободы, намекая на не случайное появление индивида на свет.
 Наиболее отчетливо эстетическая, неутилитарная заинтересованность человека в мире и связь с ним выступают в феномене возвышенного. Возвышенное - это неподвластные человеку природные силы стихии, несоизмеримые с его физическими способностями и возможностями познания. Одновременно возвышенное - это особое состояние духа и чувства. При "встрече" с возвышенным человек как бы теряет себя, ибо нарушены "естественная связность" и устойчивость его представления о самом себе как о единственном центре Вселенной и автономном субъекте. Но одновременно осознание зависимости от чуждых слепых стихий пробуждает особую духовную силу, и именно поэтому человек обнаруживает себя в новом преображенном качестве, встречается со своей человеческой сутью как предназначенностью к свободе от объективных обстоятельств.
 Таким образом, оторванность, недоброжелательность и враждебное равнодушие природы оборачивается для человека не просто негативной от нее зависимостью, но и прямо противоположным эффектом - свободой. Эта свобода имеет своим результатом видение иного, непроизвольно очеловеченного мира; она становится внутренней сущностью человеческого "Я".
 Но такое видение мира, по мнению Шопенгауэра, зависит от индивидуальных способностей и доступно не всем в равной мере. Искусство - плоды гения; гений обладает "избыточной способностью видеть в вещах не то, что природа действительно создала, а то, что она пыталась создать, но чего не достигла". Гений - это одержимость, мучительная потребность воплощения образов своей творческой фантазии. Его интересует значимость происходящего в мире сама по себе. Поэтому для эстетического созерцания все значимо, и в этом смысле для него нет заранее установленного - "правильного" и "неправильного". Он свободен в своем созерцании мира.
 И наоборот, повседневные заботы враждебны гению и искусству, причем враждебность эта активна и выражает себя
 336
 как неприятие всего подлинного, великого и прекрасного. Это неприятие, - говорит Шопенгауэр, - есть следствие подчинения непосредственных интересов человека "воле к жизни", и выражается в агрессивности "толпы", "духовной черни каждой эпохи" к прекрасному и его создателям. Обыкновенный человек не способен на истинное созерцание, он может направлять свое внимание на вещи лишь постольку, поскольку они имеют отношение к воле. Поэтому даже "сильные" люди так быстро теряют интерес к произведениям искусства красотам природы, оценивая их как вещи, негодные к употреблению. В этом случае человек еще и предает свое предназначение - человечность как творческую свободу от природной необходимости, ориентирует себя на узкие рамки наиболее близкого, удобопонимаемого; на внешние нормы культурной запрограммированности.
 Второй путь освобождения человека от "воли к жизни" - нравственный опыт. В отличие от искусства мораль имеет дело не с исключительностью художественного образа, а с фактами повседневной жизни. А эта жизнь непосредственно ощущается и переживается как лишенная какой-либо перспективы, как бессмыслица. Безусловно, в повседневной жизни есть своя мораль, выраженная в стремлении "быть как все". Она ориентирована на господствующие вкусы и расхожие мнения, готова на обман, основана на страхе наказания и надежде на воздаяние. Верный критической установке Шопенгауэр стремится отделить мораль подлинную от неподлинной, от того, что только выдает себя за добродетель.
 Согласно Шопенгауэру, моральный смысл бытия человека раскрывается через сострадание в мистерии перевоплощения в "другое Я". И это сострадание освобождает индивида от бремени заботы о собственной жизни и поселяет в нем заботу о чужом благе.
 Причины страдательной жизни, - считает Шопенгауэр, - в эгоистической конструкции жизнедеятельности и "жизнесо-знания" индивида. Психологически каждый чувствует и представляет себя средоточием мира, поэтому "хочет всего для себя", а то, что ему противится, "хотел бы уничтожить". Но туг же обнаруживается реальная рассогласованность "моего Я" и мира. Мир ограничивает наши желания, и стремления эгоцентричной воли реализуются не полностью. Отсюда вечная тревога, надломленность, и в конечном счете "необычайная злоба", в которой проявляющаяся воля индивида ищет какого-то об-
 337
 легчения. Но и злоба (бескорыстное наслаждение чужим страданием) отнюдь не утешает. Эгоизм, достигающий степени злобы, пойман в ловушку безутешной надломленности и отчаяния. Отчаяние, в свою очередь, граничит с раскаянием и искуплением, что проявляется в муках совести, в том непроизвольном содрогании, которое ощущает злая воля перед собственными деяниями.
 Таким образом, злая воля неэффективна и бесперспективна. Но в плену собственных эгоистических стремлений человек вынужден столкнуться с миром, где спровоцировано "второе Я". Приостановка действия воли в этом пункте (раскаяние, искупление) уже косвенно указывает на возможность какого-то иного мира и какой-то иной значимости человека как личности, которая могла бы заполнить пустоту, отчаяния. Возможность обретения полноты бытия как подлинного "Я" открывается в феномене сострадания.
 Шопенгауэр убежден, что сострадание есть первородная глубина человеческого "Я", некий масштаб всечеловечности и всемирности. Сострадание предполагает превращение чужого страдания в собственное. Оно заявляет о своей значимости без спроса. Человек обнаруживает, что вынужден принимать чужую вину на себя, быть как бы без вины виноватым, - виноватым во всех страданиях всего живущего, "восполняя" тем самым жестокую несправедливость жизни.
 Феномен сострадания знаменует собой "переворот воли"; воля отворачивается от жизни и в конце концов может превратиться в безволие, стремление к неучастию в жизни. При этом сострадание только открывает путь к свободе, и прежде чем наступит окончательное самоотрицание воли, необходимо "величайшее личное страдание". Освобождение от "воли к жизни" возможно на пути деятельного поддержания человеком в себе того отношения ко всему миру, которое открылось ему в момент нравственного прозрения. Последовательная борьба за удержание приобретенного смысла жизни - путь человеческого подвига.
 Итак, предназначение и смысл жизни человека в философии Шопенгауэра состоит в эстетическом и нравственном освобождении от "воли к жизни". И это освобождение возможно путем изживания иллюзий о внутренней автономии индивида и осознания надиндивидуальной значимости жизни. С другой стороны, освобождение наступает в процессе формирования внутреннего искупительного смысла, помогающего индивиду обнаружить его подлинное "Я".
 338
 Дальнейшее развитие идей "философии жизни" было продолжено в учении Фридриха Ницше1.
 Произведения Ницше распадаются на две группы, что в общих чертах соответствует двум этапам развития взглядов их автора. Первая группа включает ранние работы, посвященные проблемам предназначения человека и написанные под сильным влиянием Шопенгауэра. Это "Происхождение трагедии из духа музыки" (1872), "Несвоевременные размышления" (1874 - 1876), "Человеческое, слишком человеческое" (1878 -1880), "Вселенная наука". Во второй группе произведений намечен отказ от идей Шопенгауэра в пользу "переоценки всех ценностей". Это работы "Как говорил Заратустра" (1883 - 1886), "По ту сторону добра и зла" (1886), "Генеалогия морали" (1887), "Антихрист" (1888), "Сумерки кумиров", "Ессе Номо" (1908 - после смерти). В этих работах, насколько позволяет их афористичная литературная форма, излагается философская концепция Ницше, центральное место занимают понятия "воля к власти" и "сверхчеловека".
 Рассматривая, подобно Шопенгауэру, мир как продукт воли - первоосновы всего существующего, Ницше, однако, заменил шопенгауэровский монистический волюнтаризм, учение о единстве воли - "плюрализмом" воль, - признанием множества конкурирующих, сталкивающихся в смертельной борьбе "центров" сил.
 Верный этой критической установке Ницше подвергает сомнению единство структурной организации мира. Мир, согласно Ницше, не един, а значит, не есть бытие, материя; в лучшем случае он является выражением дискретности воли. Воля конструирует мир. Отсюда и свойства мира - движение, притяжение, отталкивания - в механическом смысле - это те же "фикции", слова, не имеющие смысла, если к ним не присоединена воля, намерение. И вообще, - говорит Ницше, - в мире нет вещей: если устранить привносимые нами самими понятия - числа, деятельности, движения, силы, - "то вещей не будет, а останутся динамические количества, находящиеся в некотором отношении со всеми другими динамическими количествами".
 1 Ф. Ницше (1844 - 1900) - немецкий философ, в творчестве которого запечатлен драматизм "переходной эпохи" рубежа XIX - XX вв. Философия Ницше представляет, с одной стороны, наследие классических традиций европейской культуры; с другой стороны, торжество иррациональной духовности, циничное пренебрежение к человеческим ценностям, аморализм, политический экстремизм.
 339
 Отрицание объективности движения и развития привело Ницше к отрицанию самосовершенствования мира и человека. Исходя из этого, он утверждает, что "виды представляют прогресс - это самое неразумное утверждение в мире. До сих пор не удостоверено ни единым фактом, что высшие организмы развивались из низших". За этим утверждением следует обобщение, ради которого велась критика: "Первое положение: человек как вид не прогрессирует. Правда, достигаются более высокие "типы" индивидов, но они не сохраняются. Уровень вида не поднимается. Второе положение: человек как вид не представляет прогресса в сравнении с какими-нибудь иными животными. Весь животный и растительный мир не развивается от высшего к низшему".
 Этот критический взгляд на объективность мира, развитие мира и человека уравновешивается специфическим пониманием функции воли, суть которой сводится к "аккумуляции силы". И в этом пункте Ницше решительно заменяет шопенгауэровскую "волю к жизни" - "волей к власти". Жизнь есть ни что иное, как "воля к власти". Этим рассуждением Ницше предвосхищает дальнейшее развитие "философии жизни".
 "Воля к власти" - это критерий значимости любого из явлений мира; именно в этой роли она выступает как главный фактор в понимании предназначения человека. Неудовлетворенный умиротворяющей перспективой шопенгауэровского рецепта освобождения человека путем нравственного спасения, Ницше полагает, что свобода должна быть утверждена по "эту" сторону мира, что у нее нет и не может быть надиндивидуального пространства. По Ницше, человек может утвердить свою свободу только в одиноком противостоянии миру, преодолевая свое "человеческое" - мораль, как колективно-эгоистический способ выживания не способных самостоятельно бороться людей.
 Ницше, таким образом, порывает с пафосом шопенгауэровской философии, наделяющей мораль абсолютной мудростью. Значимым становится все то, что "тождественно инстинкту роста власти, накопления сил, упрямого существования"; другими словами, все то, что способствует самоутверждению индивида в борьбе с коллективной организацией и социальной зависимостью людей.
 Способствует ли познание как рациональная деятельность повышению "воли к власти"? Нет, - говорит Ницше, - ибо доминирование интеллекта парализует "волю к власти", подменяя деятельность резонированием. Сострадание, как любовь
 340
 к ближнему, "противоположно аффектам тонуса, повышающего энергию жизненного чувства, - оно воздействует угнетающе ... парализует закон развития - закон селекции", и, следовательно, считает Ницше, его следует отбросить. "Воля к власти" - основа "права сильного", а демократизм - как "способ выживания слабых" - заслуживает ницшеанского негодования и презрения. "Право сильного" - основа власти мужчины над женщиной; "женское" равенство в правах с мужчиной есть показатель упадка и разложения, считает философ.
 Однако пессимистический лейтмотив философии Ницше логически направлен на определенный идеал - прообраз освобожденного человека. Это "сильный человек", аристократ, "добродетель, свободная от морали", ценность жизни которого совпадает с максимальным уровнем "воли к власти". Это "сверхчеловек", тип которого Ницше определяет следующим образом. Это люди: "которые проявляют себя по отношению друг к другу столь снисходительными, сдержанными, нежными, гордыми и дружелюбными, - по отношению к внешнему миру, там, где начинается чужое; чужие, они немногим лучше необузданных хищных зверей. Здесь они наслаждаются свободой от всякого социального принуждения, они на диком просторе вознаграждают себя за напряжение, созданное долгим умиротворением, которое обусловлено мирным сожительством. Они возвращаются к невинной совести хищного зверя как торжествующие чудовища, которые идут с ужасной сменой убийства, поджога, насилия, погрома с гордостью и душевным равновесием... уверенные, что поэты будут надолго теперь иметь тему для творчества и прославления. В основе всех этих рас нельзя не увидеть хищного зверя, великолепную, жадно ищущую добычу и победы белокурую бестию".1 Свой идеал "сверхчеловека" Ницше не сравнивает с какой-либо человеческой расой или нацией, но он, не давая для этого никаких рецептов, везде говорит о том, что "сверхчеловека" необходимо вырастить. Это "полубожественное" существо превращается в основу ницшеанской философии.
 Таким образом, в "философии жизни" была прервана классическая философская традиция, выраженная в абстрактно-рациональном объяснении мира и человека. Шопенгауэровско-ницшеанское мировоззрение явилось предвестником новой духовной ситуации, в центре которой стоят социально-этические и ценностные проблемы человека.
 1 Ницше Ф. Генеалогия морали. Офор. II. М., 1990, т. 2, cc. 427 - 428.
 341
 Различия в философских воззрения Шопенгауэра и Ницше
  Шопенгауэр Ницше 1. Первооснова мира и человека. "Воля к жизни" - демиург Вселенной. "Воля к власти" - ничем причинно не обусловленное явление. 2. Общая характеристика мира. Мир един, поскольку является "объективацией" единой "воли к жизни". Мир дискретен, так как существует множество "воль к власти". 3. Саморазвитие мира. Мир динамичен, так как "воля к жизни" обеспечивает его переход от одной ступени "объективации" к другой. Прогресс отсутствует, есть только "вечное возвращение". 4. Пути "освобождения человека". Нравственное и эстетическое прозрение. Освобождение от индивидуальности и "воли к жизни". Утверждение индивидуальности посредством борьбы с коллективно значимыми формами морали и религии. 5. Итог самосовершенствования человека. Осознание надиндивидуальной ценности человеческой жизни. Отказ от "воли к жизни". Выращивание индивидуальных качеств "сверхчеловека" как полной реализации "воли к власти". 2. Психоанализ 3. Фрейда
 Выдвижение психоаналитического учения о человеке произошло на рубеже XIX - XX вв., когда австрийский врач-невропатолог Зигмунд Фрейд (1856 - 1939) предложил новый метод лечения неврозов, получивший название психоанализа. В своих работах "Этюды об истерии" (1895) и "Толкование сновидений (1900) Фрейд обосновал психоаналитический метод изучения человека, который стал известен как метод свободных ассоциаций. Ассоциация (связь) как явление довольно давно изучалась в философии и психологии. Ее суть состояла в том, что, наблюдая одно явление, индивид подразумевает другое, причинно связанное явление, и эта ситуация всецело находится под контролем сознания и мышления. Фрейд рассматривает ассоциацию с другой целью - полного исключения сознания. Приемы и методы, при помощи которых удалось это осуществить, позволили основателю психоанализа "заглянуть в мрак бессознательного". В дальнейших работах: "Три очерка по
 342
 теории сексуальности" (1905), "Тотем и табу" (1912), "Влечения и их развитие" (1915), "По ту сторону принципа удовольствия" (1920), "Я и Оно" (1923), "Фетишизм" (1927), "Крах в культуре" (1930) и др. - 3. Фрейд переводит принципы психоанализа на теоретическую основу, получившую название метапсихологии.
 Объектом изучения 3. Фрейда является цельная человеческая личность. Личность рассматривается как продукт биологической эволюции в тесной зависимости от общественно-культурной среды. При этом приоритет отдается сексуальному в сфере бессознательного, являющемуся, по мнению Фрейда, источником мотивационного поведения личности, тем организующим центром, вокруг которого структурируются все остальные составляющие человеческой психики. Человек есть "эротическое существо" - заявляет Фрейд. Что же касается метапсихологии, то она состоит из последовательно проанализированных частей: учения о фундаментальных инстинктах личности, учения о принципах психической деятельности, учения о влечениях, динамике сексуальной активности и природы конфликтных ситуаций личности со средой.
 Мировоззренческим ориентиром для основателя психоанализа являлась философия Шопенгауэра и Ницше, отсюда и исходные предпосылки понимания личности опирались на драматическую интерпретацию бытия и человека. В целом человек у Фрейда представлялся отнюдь не мягкосердечным и добродушным, а скорее склонным к агрессии. Однако психолог не ставит окончательный диагноз безысходности в судьбе человека. Если Шопенгауэр усматривает смысл жизни в отказе от нее, а Ницше утверждает "жизнь для жизни", то Фрейд последовательно пытается провести баланс между жизнью и смертью. Поэтому фундаментальные характеристики бессознательного в личности лежат во взаимодействии между инстинктом к жизни (Эросом) и инстинктом к смерти (Танатосом); в их борьбе определяется природа человека.
 Основным предназначением "инстинкта к жизни" является воспроизводство раздражений, что в конечном итоге нарушает органическое и энергетическое равновесие в психике человека. Носителем раздражения всегда выступает "либидо" - психосексуальная энергия, определенная Фрейдом как сила, "которая может измерять все процессы и превращения в области сексуального влечения". Но это "измерение" всегда будет конфликтным для индивида, поскольку оно показывает ту или иную степень разбалансированности его психики.
 343
 Укрощая жизненную сексуальную энергию, организм "окольными" путями стремится к смерти. "Отрицание жизни, - пишет Фрейд, - заложено в самой жизни... Жизнь всегда мыслится в отношении к самому непосредственному результату, который постоянно находится в зародыше - к смерти". Что же касается функционального назначения "инстинкта к смерти", то он при помощи влечений устраняет прогрессирующее раздражение, обеспечивает организму постоянство, равновесие, "покой".
 Механизмом, осуществляющим баланс между "стремлением к жизни" и "стремлением к смерти", является влечение. Влечения есть всегда наличная в живом организме способность к восстановлению какого-либо прежнего состояния; они не выступают стимулом прогресса, а лишь стремятся к восстановлению нарушенного энергетического равновесия в организме, к преодолению внешних раздражителей, откуда бы они ни происходили. При достижении устойчивости психического состояния человека влечения могут выполнять конструктивную и деструктивную роль. К числу последних относится садизм. Садизм выступает уже не в качестве внутреннего пассивного успокоителя сексуального раздражителя, а направлен вовне, как деструктивно вытесненное стремление к смерти, сопровождающееся активными формами разрушения. К явлениям садизма Фрейд относит мазохизм, каннибализм, некрофилию, убийство.
 Важной частью психоанализа выступает учение о принципах психической деятельности. Согласно Фрейду течение психических процессов регулируется принципами постоянства, удовольствия, реальности. Бессознательные процессы подчинены принципу удовольствия, содержание которого определяет индивидуальное развитие психики. Состояние удовольствия всегда находится в зависимости от количества имеющегося в психике какого-либо возбудителя; оно обеспечивается системой влечения и имеет своим результатом удовлетворение, то есть понижение количества раздражений. Однако в организме всегда существует то, что содействует нарастанию возбуждения, а это нарушает нормальные функции психической деятельности и воспринимается как неудовольствие (невроз). Поэтому, считает Фрейд, во избежание разрушения психический аппарат обладает тенденцией удерживать имеющиеся в нем количества возбуждения на постоянном уровне. В этом постоянстве выражена тенденция к устойчивости организма, к его
 344
 самосохранению. И, наконец, стремление организма к самоудовольствию дополняется принципом реальности, который, не оставляя конечной цели - достижения удовольствия, "откладывает" возможность удовлетворения и временно терпит неудовольствие на длинном пути к удовольствию. Появление принципа реальности в психической жизни повлекло за собой усовершенствование влечений, органов чувств и связанного с ними сознания. К периоду полового созревания этот принцип становится доминирующим, удовольствие превращается в наслаждение.
 Пониманию природы конфликтных ситуаций способствует фрейдовская трактовка личности, основанная на вычленении трех структурных элементов, обладающих своей собственной спецификой и находящихся в определенном соподчинении друг с другом. "Оно" - глубинный слой бессознательных влечений, сущностное ядро личности, над которым надстраиваются остальные элементы. "Я" - это сфера сознательного, своеобразный посредник между бессознательными влечениями индивида и внешней реальностью, включая природное и социальное окружение. "Сверх-Я" - это сфера долженствования, особая морально-критическая инстанция, выступающая для детей от имени родителей, а для всех - в виде существующих общественных норм и ценностей.
 Каким образом происходит формирование психической деятельности человека? 3. Фрейду принадлежит "крамольная" по тем временам мысль о том, что ликующий грудной младенец насквозь сексуален. Жизнь ребенка представляет непрерывный поток наслаждений; наслаждения доставляют все части тела, могущие воспринимать ощущения - губы, кожа, мышцы и т. п. Детская сексуальность выражается в самоудовлетворении без обращения к внешнему миру, поскольку чувство сладострастия рождает собственное тело. Психическая жизнь ребенка в течение первых полутора лет бесконфликтна и всецело определяется поисками удовольствий, которые он простейшим способом удовлетворяет. Для этого периода психического развития характерно то, что младенец не знает сексуального объекта, автоэротичен, и его сексуальная цель - находиться во власти формирующихся эрогенных зон.
 Последующий период психосексуального развития обусловлен тем, что возникшие эрогенные зоны исключительным образом связываются лишь с отдельными частями тела. В психической жизни впервые появляется конфликт, вызванный
 345
 задержкой быстрого и простого сексуального удовлетворения. В результате этой дисгармонии появляется сексуальная цель, суть которой состоит в том, чтобы так или иначе получить удовлетворение благодаря избранной эрогенной зоне.
 Выбор эрогенной зоны усложняет психику, однако не устраняет источник постоянного возбуждения, и поэтому организм, в целях сохранения энергетического равновесия, вытесняет имеющийся конфликт из сферы бессознательного в сферу возникающего сознания. Механизм этого перевода (сублимация) способствует переключению сексуальных сил и влечений от сексуальных целей на новые цели в интеллектуальной и культурной деятельности. В индивидуальном плане сексуальные переживания ребенка перерастают в душевные, которые впоследствии выступают как задержка на пути сексуального влечения, сужают его посредством появившихся чувств отвращения, стыда, застенчивости и т. д.
 С наступлением половой зрелости начинаются изменения, которым предстоит перевести детскую сексуальную жизнь в ее окончательно нормальные формы. Сексуальное влечение до этого было преимущественно автоэротично, действия исходили из отдельных влечений и эрогенных зон, независимых друг от друга и искавших определенное наслаждение как единственную сексуальную цель. Теперь влечение находит сексуальный объект. Возникает новая сексуальная цель, в соответствии с которой оба пола (юноши и девушки) обладают различными функциями; их сексуальное развитие принимает разное направление. В этот период устанавливается резкое отличие мужского и женского характеров - противоположность, оказывающая большое влияние не весь склад жизни человека, распространяющая конфликтную психологическую ситуацию вовне.
 Психическое состояние приобретает устойчивую структуру бессознательных, сознательных, культурных компонентов, но функционирует в крайне противоречивом качестве. Стремлениям к индивидуальной идентификации личности жестко противопоставлена необходимость выбора объекта как главного источника получения удовольствия. Положение усугубляется тем, что первоначальный предмет вожделения избирается из ближайшего окружения - родственников, а это обрекает личность на страдания мучительной переориентировки на другой объект. "Комплекс Эдипа" (влечение мальчика к матери) ограничен инцестом (кровосмешением).
 346
 Поэтому начало реальной половой жизни является кульминацией душевого напряжения: конфликтом личности самой с собой, с избранным объектом сексуального притязания, с культурно-нравственными ограничениями. Личность приобретает устойчивые неврозы, которые при неблагоприятных обстоятельствах деформируют психологический уклад жизни, наполняя его патологическими отклонениями. В сфере бессознательного может произойти переориентация сексуального влечения в сторону бисексуальности, упрочения садистических наклонностей, усиления агрессивности к внешнему окружению.
 Таким образом, фрейдовское психоаналитическое видение человека дало новый поворот в философском осмыслении бытия человека в мире. Свертывание человеческой проблематики вовнутрь личности, акцентирование внимания на тех аспектах жизни, которые обнаруживаются по ту сторону сознания, интерпретация человеческого существования с точки зрения внутриличностных конфликтов и коллизий - все это обеспечивало значимость фрейдовской концепции для западноевропейского мировоззрения.
 3. Неофрейдизм
 Психоаналитика человека, разработанная 3. Фрейдом, имела много сторонников и последователей, идеи которых способствовали модификации фрейдизма, приведшей в конечном счете к возникновению неофрейдизма.
 Одним из ближайших соратников Фрейда и популяризатором его учения является швейцарский психолог, основатель аналитической психологии Карл Густав Юнг (1875 - 1961). Несмотря на общемировоззренческую солидарность со своим учителем, углубляющиеся разногласия с некоторыми теоретическими идеями основоположника психоанализа и неудовлетворенность психоаналитическими методами лечения неврозов, привела Юнга к необходимости пересмотра ряда постулатов ортодоксального фрейдизма.
 Основные расхождения с Фрейдом касались двух принципиальных моментов: роли сексуального начала в психической жизни индивида и трактовки природы бессознательного.
 Юнг подверг критике пансексуализм Фрейда, доказывая недопустимость анализа всех проявлений бессознательного лишь с точки зрения вытесненной сексуальности. По его мнению, с позиции психоаналитической практики крайне затруд-
 347
 нительно обосновать формирование психики человека исключительно сексуальными влечениями. Тем более принципиально невозможно объяснить происхождение человеческой души, творчества, культуры лишь концепцией сублимации, поскольку на их формирование влияет множество факторов, в том числе надиндивидуальных.
 В этой связи Юнг дает более широкую энергетическую трактовку "либидо", которая является проявлением всей сознательной и бессознательной жизни человека. Поэтому развитие психики человека и конфликты, вызванные ею, объясняются не столько формами сексуальной активности, сколько существованием единого жизненно-психического потока энергии, который "растекается", преодолевая преграды, или оборачивается вспять под влиянием непреодолимых жизненных препятствий. При этом оборачивание "либидо" (невроз) играет положительную роль, поскольку приводит к восстановлению в сознании индивида более ранних и простых образов и переживаний, способствующих первичным формам адаптации человека к окружающему миру.
 Природа этих образов и переживаний бессознательна, однако не столько в субъективном и индивидуальном значении, сколько в коллективном безличном содержании, уходящем корнями в глубокую древность. Юнг назвал эти образы коллективного бессознательного архетипами, которые понимались им то как психический регулятор инстинктов, то как главный формообразующий элемент восприятия мира, то как результат спонтанного порождения образов, общих для всех времен и народов. Простейшими видами архетипов являются по-новому истолкованные Юнгом символы сновидения, рассматриваемые не как коды индивидуальных сексуальных влечений, а как образы древнейших переживаний, имеющих надиндивидуальную культурную значимость.
 Однако раскодирование образов чрезвычайно сложно, их нельзя рационально осмыслить и адекватно выразить в языке. Единственно, что доступно психологической науке, считает Юнг, - это описание, толкование и незначительная типизация архетипов. В этой связи Юнг был склонен подчеркивать близость методов аналитической психологии методам искусства. Для адекватного истолкования архетипической символики Юнг также считал полезным введение в аналитическую психологию заведомо иррациональных компонентов: мистических учений Востока, парапсихологических феноменов, оккультизма.
 348
 Для обоснования этой позиции Юнг выдвигает идею о существовании в психике человека беспричинных синхронных связей, принципиально противостоящих причинным связям. Под синхронной связью он понимал вневременную значащую связь событий, определяющую взаимодействие мозга и психики. "Материализаторами" этой связи и являются наделенные самостоятельным существованием архетипы, во многом познающиеся мистическими методами.
 В общем плане, считает Юнг, взаимосвязь всеобщих образов - архетипов с индивидуальной психикой естественна и подчинена биологическим и энергетическим законам. Противоречия возникают при взаимодействии бессознательно-архетипических и сознательных компонентов психики, где можно выделить две крайности, равно опасные как для индивидуального, так и социального бытия человека. Первая из них проявляется в восточных религиозно-мистических культах, где личностное начало оказывается полностью растворенным в архаической стихии "коллективного бессознательного", где индивидуальное рациональное освоение мира парализуется "сакрализацией" сознания. Другая крайность выражена рационально-практической экспансией европейского "Я", где подавляется и искажается коллективно-бессознательная сущность психической жизни человека.
 Под этим углом зрения Юнг определил и ценность аналитической психологии, которая "поставляет" индивидуальному сознанию адекватные истолкования архетипической символики, необходимые для облегчения процессов индивидуализации личности.
 Другой вариант трансформации ортодоксального фрейдизма связан с именем Вильгельма Райха (1897 - 1957), австрийского психолога и психиатра, родоначальника фрейдо-марксизма, разработавшего собственную концепцию неврозов, в основу которой положена их социальная обусловленность.
 Первоначально Райх исходил из учения Фрейда о неврозе как культуре полового влечения и разделял тезис Фрейда о том, что сексуальная репрессия была самой важной предпосылкой развития культуры. Однако вскоре Райх объявил эту точку зрения ограниченной, поскольку она не раскрывала более глубокие экономические причины сексуальной репрессии, не анализировала экономическое содержание моральных и иных норм человеческой культуры. Поэтому специфически психоаналитическая проблематика благодаря Райху приобретает несвойственную ей до того экономическую окраску.
 349
 Стремясь соединить психоаналитические и социальные факторы развития человека, Райх ревизует фрейдовскую теорию влечений. В отличие от основоположника психоанализа, который рассматривал разрушительные агрессивные влечения в качестве первичных, вытекающих из биологической природы человека, Райх считал эти влечения вторичными, являющимися результатом негативного воздействия социума. И в этой связи он заостряет внимание на проблеме защитных психологических механизмов, навязываемых обществу человеком. Эти механизмы представляют собой так называемый социальный характер - общепсихологические черты, присущие той или иной социальной группе.
 В исторически обусловленной структуре характера Райх выделил три основных аспекта: личностный, связанный с осознанием индивидом себя как субъекта жизни; антисоциалъный, выступающий в агрессивных импульсах, разрушительных влечениях; и репрессивный, обусловленный подавлением обществом сексуальных влечений и потребностей человека. Структура характера, считает Райх, это своего рода "защитная броня", предохраняющая человека от репрессивных воздействий общества.
 Ограничения и давление, идущие от общества, заставляют Райха выделить два основных типа характера: генитальный и невротический. Человек с генитальным характером - здоровое ядро общества. Он способен к саморегуляции, разрешению возникающего конфликта с репрессивной средой посредством оргазмной разрядки, сублимированию энергии влечений в социально конструктивное русло. И, напротив, человек невротического характера не способен к подобного рода разрядке, переводу биологических влечений в социально приемлемое русло. Этот тип характера образует своего рода панцирь, состоящий из фальшивых приспособленческих черт: подчинения, покорности авторитету, силе власти.
 Изучение социальных причин невроза привело Райха к марксизму. Считая фрейдизм и марксизм взаимодополняемыми, он попытался применить эту объединительную методологию в анализе феномена организма. Он утверждал, что фашизм как определенный тип общественного порядка продуцируется невротическим характером и коренится в деструктивном слое личности современного человека. Формирование психологии людей осуществляется в патриархальной семье, которая рассматривается Райхом как "фабрика структуры и идеологии общества", где на основе подавления сексуальных
 350
 влечений ребенка, его подчинения власти отца формируется невротически покорный характер, склонный к принятию авторитаризма.
 Поэтому, считает Райх, ключевым звеном борьбы за демократическое переустройство общества должна стать сексуальная революция, позволяющая освободить психику индивида от архаичной структуры подчиненности авторитету, дающая человеку свободный выбор поведения.
 Крупным представителем неофрейдизма, указавшим на неспособность ортодоксального психоанализа решить проблему взаимодействия личности и общества, является Эрих Фромм (1900 - 1980).
 С первых шагов своей теоретической деятельности Фромм стремится выяснить, какую роль играют психологические факторы в социальном процессе. Он делает попытку интерпретировать динамику всей человеческой истории с социально-психологической точки зрения, раскрыть психологический механизм общественного развития. Будучи убежденным в том, что эти проблемы могут быть решены на основе философской антропологии, Фромм строит свою психологическую модель человека, которая является основанием его теории.
 Отвергнув биологизм Фрейда, Фромм пересматривает символику бессознательного, смещая акцент с подавления сексуальности на конфликтные ситуации, обусловленные социокультурными причинами, разрабатывает понятие "социального характера" как связующего звена между психикой индивида и социальной структурой общества.
 Общая конфликтная ситуация, полагает Фромм, обусловлена возникновением человеческого сознания, которое разрывает естественные связи человека со средой, разрушает его чувственную гармонию с ней, порождает противоречие, составляющее основу человеческого существования. С одной стороны, человек - часть природы и подвластен ее биологическим законам; с другой, благодаря своему разуму он возвышается над ней, противостоит ей как самостоятельный субъект. Человеческое самосознание, считает Фромм, "сделало его чужаком в этом мире, породило чувство одиночества и страха". Человек не в силах вернуться к состоянию дочеловеческой гармонии с природой, что заставляет его искать формы единения с ней. Из этого противоречия Фромм и выводит фундаментальные психологические потребности, которые возводятся им в статус вечных, неизменных, внеисторических по своему происхождению побуждений.
 351
 Понимание природы человека как некой системы фундаментальных потребностей, подчеркивающих нечто неизменное в человеке, позволили Фромму выявить некоторые устойчивые механизмы и типы поведения человека в различных социально обусловленных условиях.
 То нечто общее, присущее индивидам любого общества, несмотря на индивидуальные психологические различия, Фромм, подобно Райху, называет "социальным характером", который рассматривается им как активный фактор общественного процесса, позволяющий наиболее эффективно приспособиться к требованиям общества. Положительная роль социального характера направлена на обретение человеком чувства безопасности и защищенности.
 Фромм считает,, что типы социального характера зависят от типов социальной структуры. Анализируя эту взаимосвязь, он выводит следующие типы социальных характеров: рецептивный, эксплуататорский, накопительный и рыночный. В основе каждого из них лежит специфический психологический механизм, посредством которого индивиды решают проблему своего бытия. Эти механизмы, которые Фромм определяет как мазохистский, садистский, деструктивный и конформистский, выступают своеобразными защитными реакциями индивида на негативную ситуацию, выражающуюся в невозможности человека реализовать себя в определенной социальной структуре.
 При мазохизме и садизме человек приобретает иллюзию собственной идентичности, добровольно подчиняясь или, напротив, господствуя над чем-либо или над кем-либо. Деструктивизм компенсирует чувство неуверенности, бессилия и беспомощности стремлением уничтожить, разрушить причину тревожного состояния индивида. Психологический механизм конформизма уравновешивает тревожное состояние отказом человека от собственного "Я" посредством растворения себя в общей массе, толпе. Эти способы человеческого поведения, считает Фромм, являются универсальными, однако предпочтительный выбор того или иного способа определяется типом общества. Социальные условия всегда вызывают преобладание и господство какого-то одного из типов характера, свойственного большинству членов общества.
 Фромм отмечает, что указанные ориентации характера являются лишь особым аппаратом социальной адаптации индивида, специфической реакцией индивида на те социальные условия, где он находится. Однако ни одна из этих ориента-
 352
 ций характера в принципе не решает проблему человеческого существования; в них невозможна реализация потенций человеческой природы. Они являются непродуктивными.
 Собственно, по мнению Фромма, личностный и общественный процессы идут по линии конкуренции и конфликтов двух ориентации характера - рыночного и продуктивного, в которых реализуется программа двух способов человеческого существования - обладания и бытия. Продуктивная ориентация характера коренится в человеческой природе, но, к сожалению, по мнению Фромма, она подавляется установкой на обладание рыночной ориентацией характера, которая на современном этапе общества является универсальной. Однако это трагично, поскольку общество, которое культивирует ориентацию на обладание, препятствует реализации потребностей человеческой природы и утверждению ориентации на бытие, является патологичным, больным и неизбежно порождает "шизоидную", "невротическую", отчужденную от своей сущности личность.
 Выход на продуктивную ориентацию характера, считает Фромм, очень сложен, однако его способны иметь все человеческие существа, ибо потребность в ней коренится в самой человеческой природе. В качестве обязательных предпосылок такого способа существования человека являются наличие у него независимости, свободы, критического мышления и любви. Из этих предпосылок формируется единство человека с миром, с другим человеком, при котором полностью сохраняется его собственная целостность, индивидуальность, и человек обретает свое настоящее "Я".
 Таким образом, модификация психоаналитического учения Фрейда позволила углубить представление о человеке, внести личностно-психологический ориентир в теорию культурного и социального процесса. Трансформация фрейдизма представителями неофрейдизма обусловила выведение личностной проблематики из узких параметров психоаналитических воззрений на проблему человеческого существования, его подлинного и неподлинного бытия. А это обстоятельство сближает неофрейдизм с другим направлением современной западноевропейской философии человека - экзистенциализмом.
 353
 Концептуальные различия психоанализа и неофрейдизма
  Фрейд Юнг Фромм 1. Онтологический статус личности. Человек -эротическое существо. Человек - архетипическое существо. Человек - психосоциальное существо 2. Природа бессознательного. Индивидуальный пансексуализм Коллективно-бессознательный архетип. Совокупность социально-психологических свойств, неизменных в своей сущности. 3. Механизмы развития психики Вытесненная сексуальность Оборачиваемость единого жизненного потока энергии. Конфликтная ситуация, обусловленная социокультурными причинами. 4. Механизм адаптации личности в окружающейсреде Сублимация Синхронность беспричинных и причинных связей. Выработка социального характера 5. Проблема гармонии личности и мира. Рациональное подавление сексуальности. Соответствие различных типов культур архетипу бессознательного Формирование продуктивного социального характера. 4. Философия экзистенциализма
 Среди современных западноевропейских концепций человека видное место принадлежит философии экзистенциализма. Исходным пунктом экзистенциалистского философствования, определяющим его содержание, является категория "существования" (экзистенция). Она является ключевой при рассмотрении социальных отношений и внешнего мира, познавательных актов и эмоциональных реакций, общественных институтов и действий отдельных личностей. Это философствование основано на приоритете "человеческого существования" по отношению ко всем другим проблемам. (Подробнее о философии экзистенциализма см. гл. X).
 Экзистенциальная аналитика человеческого бытия и бытия вообще получает наиболее последовательное и ярко выраженное воплощение в философии К. Ясперса.1
 Философия Ясперса строится не на обобщении эмпирически установленных фактов и правил, а является своеобразным
 1 К. Ясперс (1883 - 1969) - немецкий философ и психолог, один из основателей экзистенциализма. Основные труды: "Психология мировозрений" (1922), "Философия экзистенциализма" (1932), "Духовная ситуация времени" (1962), "Трансценденция" (1970).
 354
 проектом возможностей души, которая как зеркало показывает человеку, чем он может быть, чего он может достичь и куда он может попасть. Философия, - говорит Ясперс, - это убеждение, отвечающее всему существу человека, поэтому вопросы о том, что такое философия, подлинное бытие, человек - сливаются как бы в один общий вопрос - самораскрытие человеческого бытия.
 Побудительные первоистоки всякого философствования, по мнению Ясперса, находятся в самом человеке. Такими первоистоками он считает удивление, сомнение, сознание потерянности и коммуникацию.
 Удивление рождает вопрос о познании. Познание сущего неизбежно приводит к сомнению, с помощью которого осуществляется испытание достоверности познанного. Однако при этом, согласно Ясперсу, важно то, как и где с помощью сомнению обретается почва для уверенности. Одно дело, когда сомнение используется для уверенного ориентирования в мире вещей, другое - когда оно становится средством осознания им своей самости. Именно такой критический анализ жизненной ситуации осуществляет Ясперс, вводя человека в состояние потрясенности и потерянности, в котором только и возможно осознание им своей сущности.
 Обнаружение человеком своей собственной слабости и бессилия выступает важным побудительным импульсом к философствованию, концентрирует внимание человека на тех жизненных ситуациях, которые остаются неизменными в своем существе, даже если их присутствие и действие закрыты завесой повседневности. Ими являются: смерть, страдания, борьба, влияние на человека воли случая, виновность, которые Ясперс называет основными ситуациями нашего существования или пограничными ситуациями. В обыденной жизни человек либо забывает, либо сознательно отвлекается от них, живя интересами своих повседневных нужд и дел. От неизбежных в жизни опасностей и крушений человек ищет спасения в достижениях науки и техники, в поддержке со стороны общества. Однако по мере реализации своих жизненных целей он обнаруживает тотальную ненадежность мира. Ни государство, ни Церковь, ни общество, - говорит Ясперс, - никогда не обеспечивали и не обеспечивают человеку абсолютной защиты и надежности, представления о которой суть лишь обманчивые впечатления, навеянные условным благополучием недолгих
 355
 спокойных времен. Независимо от того, какими средствами достигается это понимание, в любом случае оно обнаруживает всю трагичность человеческого бытия.
 Подлинная сущность человека обнаруживает себя лишь в экзистенции, которая раскрывает себя в пограничных ситуациях. Это ситуации особого рода, которые "отрезвляют" человека, побуждают к пониманию своего подлинного призвания, отвлекают от однообразной и быстротечной суеты будней. К постижению экзистенции побуждает, например, столкновение со смертью. Смерть, - говорит Ясперс, - касается каждого и служит пограничной ситуацией в той степени, в какой она открывает ограниченность нашего быта, входит в нашу жизнь. Смерть оказывается пробным камнем, с помощью которого можно определить, что в жизни экзистенциально, а что нет.
 Осознание пограничной ситуации ставит перед человеком вопрос о том, что же ему делать перед лицом этого абсолютного крушения, столкновение с которым рано или поздно неизбежно. Где обрести опору и смысл жизни? Ясперовский рецепт спасения - в проблеме превращения неподлинного бытия в подлинное, где главный вопрос - вопрос о коммуникации.
 Суть коммуникации, отражающей специфичность ясперского экзистенциализма, состоит в том, что отдельный человек сам по себе не может стать человеком и что сознание действительно лишь в коммуникации с другим самобытием. "Один я погружаюсь в заточение, - пишет Ясперс, - только вместе с другими в движении к взаимному сближению могу я открыться". Ясперс считает, что экзистенциальная коммуникация обретается человеком только в результате предварительного сосредоточения человека на самом себе. Человек не может стать самим собой, обрести себя, не вступив в общение с другими, однако он также не может вступить в это экзистенциальное общение, не побыв в одиночестве с самим собой. Внутреннее раскрытие себя другому, стремление понять другого в его внутренней жизни сопряжено с риском, поскольку каждый раскрывает свои слабости. Но на этой почве воссоздается подлинное бытие человека - его экзистенция.
 К единственно подлинному бытию, по мнению Ясперса, ведет "парение в ситуации и мысли". Человек должен занять соответствующую позицию к любой определенной форме экзистенции. Человек должен двигаться от простого, голого бытия (в обществе, в государстве, в мире эмпирического, во власти инстинктов и побуждения) к самобытию. Экзистенция
 356
 проясняется только разумом, а разум обретает свою содержательность только в экзистенции. Неразумная экзистенция сама по себе, основанная на чувствах, переживаниях, истинах и произволе, оказывается перед угрозой вылиться в слепую насильственность. Так же и разум, лишенный экзистенциальности, может вылиться в интеллектуально всеобщее, схематичное и утратить характер всякой жизненности и индивидуальности.
 И, наконец, экзистенция действительна лишь как свобода. "Я есть, пока я выбираю", - такова позиция Ясперса, предпочитавшего слепому произволу индивидуальное "самозаконодательство".
 Одна из самых популярных версий экзистенциализма связана с философией Ж.-П. Сартра1, где тема человеческого бытия и его специфика обладают рядом особенностей.
 В своих рассуждениях о реальности Сартр исходит из двойственности бытия; с одной стороны, это "бытие в себе" - грубый, неоформленный мир, независимый от человеческой реальности. С другой стороны, это "бытие для себя", сферой которого является человек.
 Для Сартра "бытие в себе" идентично самому себе, оно не предполагает ничего, что было бы причиной или конечной целью, которую оно могло бы осуществить. "Бытие в себе" не имеет ни смысла, ни значения, бесцельно. Сущность же "бытия для себя" заключается в том, что оно себя создает посредством непрерывного своего отрицания. Основой этого отрицания является "ничто", которое и есть единственный способ его существования.
 Главная особенность сартровского экзистенциализма выражена в том, что возникновение человеческой реальности есть "абсолютное событие", к которому не применимы никакие генетически-казуальные объяснения. Отсюда одно из первых положений Сартра - "Человек есть ничто". Ничто в мире не может стать причиной человеческого "бытия для себя". Невозможно провести непрерывную эволюционно-историческую линию постепенного превращения нечеловеческого мира в человеческую реальность. Человеческое бытие - это как раз и есть прерыв непрерывности тусклого, стерильного "бытия в
 1 Ж.-П. Сартр (1905 - 1980) - французский философ, писатель, основатель французского "атеистического экзистенциализма". Основные работы: "Трансцедентальность Эго" (1934), "Воображение" (1936), "Воображаемое" (1940), "Бытие и ничто" (1943), "Критика диалектического разума" (1960) и др.
 357
 себе", это "дыра в недрах бытия" и совершенно иной способ зависимости, выраженный в "избегании казуального порядка мира".
 Человеческое бытие, таким образом, неопределенно. Нет такого предмета и процесса в мире, указав на которые, можно было бы сказать, что "это человеческое бытие". Отсюда проистекает вторая особенность сартровского экзистенциализма, выраженная в характеристике человеческой свободы. Человек свободен, - считает Сартр, именно потому, что у него нет "природы", которая бы могла предопределить способы его поведения и жизнедеятельности. Только от самого человека зависит, каким он будет и каков будет мир, в котором в этом случае ему приведется жить. Человеческая природа, - считает Сартр, - ни добра, ни зла, она прежде всего свободна.
 Подобная трактовка специфики "бытия для себя" заставляет Сартра констатировать "парадокс свободы", проистекающий из того, что человек находится в независимой реальности, с которой он должен считаться. Признавая важность этого обстоятельства, Сартр пытается доказать, что сопротивление человека внешним препятствиям имеет значение только в свободном выборе и через свободный выбор. Человек может и должен полагаться только на себя, не уповать ни на какие внешние обстоятельства. Человек выбирает сам, один, полностью принимая на себя все возможные последствия своего деяния, не имея надежной опоры ни вне, ни внутри себя.
 В самореализации свободы исключительно важная роль отводится человеческому сознанию, позволяющему из феномена неопределенности вычленить три его значения. Сознание позволяет человеку выбирать цели действия; затем оно формирует способность действовать ради достижения этих целей; и, наконец, оно прививает способность достигать поставленной цели. Однако, - считает Сартр, - не следует отождествлять свободу с сознательной постановкой целей. Свобода утверждается отнюдь не в них, а в так называемом изначальном выборе, или изначальном проекте. В этом и есть трагичность человеческого существования. Изначальный выбор возникает неизвестно каким образом, с первого момента появления человека на свет. Однако в дальнейшей жизни человек сознательно ставит перед собой такие цели, которые идут вразрез с этим выбором, и поэтому они обречены на неудачу. Хотя Сартр заявляет, что человек постоянно возобновляет свой выбор, но это лишь повторение ситуации с неумолимостью рока, от которого невозможно освободиться.
 358
 Ничем не обусловленная свобода имеет и другой негативный аспект, составляющий содержание экзистенциального переживания - чувство тревоги. Человек, - говорит Сартр, -страшится своей безосновной свободы, он боится быть единственным источником ценностей, ему тяжко вынести все бремя ответственности, он пытается "списать" свои действия на якобы не зависящие от него объективные причины. Но и в этом случае любая маска, любая роль - результат, в конечном счете, свободного выбора; человек - безусловный автор своего деяния.
 На протяжении всей человеческой жизни свобода, таким образом, всегда есть ответственность, утверждающая себя в формировании, "несмотря ни на что", личной позиции. Это утверждение находит свое завершение в известном сартровском положении о том, что человек должен действовать так, как будто ему надлежит заменить собой недостающего Бога.
 Своеобразная аналитика человеческого бытия содержится в творчестве французского философа и писателя Альбера Камю (1913 - 1960), где экзистенциальная проблематика приобретает эпическую форму.
 Основная философская работа Камю "Миф о Сизифе" (1942) открывается словами: "Есть лишь одна действительно серьезная философская проблема - это самоубийство. Вынести суждение о том, стоит ли жизнь труда быть прожитой, или не стоит - это ответить на основной вопрос философии. Все остальное, - имеет ли мир три измерения, обладает ли разум девятью или двенадцатью категориями - приходит потом. Это уже игра, а вначале нужно ответить". Проблема самоубийства, - считает Камю, - это проблема всей жизни, где человек отвечает на вопрос - является ли жизнь просто биологической данностью, или в ней реализуются собственно человеческие ценности, придающие ей смысл.

<< Пред.           стр. 11 (из 14)           След. >>

Список литературы по разделу