<< Пред. стр. 101 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу
что не видел, а иначе я должен быть готов описать влагалище, потому что
именно это Зулейка потребует от меня затем. Я так и ответил, и Зулейка
сказала, что ей жалко меня. Затем она приказала Зойле показать мне
влагалище. Зойла улеглась на спину под электрической лампочкой и
раздвинула ноги. Дон Хуан смеялся и кашлял от смеха. Я попросил вывести
меня из этого сумасшедшего дома. Он прошептал мне на ухо, что мне лучше
будет смотреть хорошенько и казаться при этом внимательным и
заинтересованным, потому что иначе нам придется оставаться здесь до
прихода царствия небесного. После моего тщательного и внимательного
осмотра Зулейка сказала, что я знаток, и что если я когда-нибудь еще
натолкнусь на женщину без трусов, то не буду настолько грубым и грязным,
чтобы позволять своим глазам выскакивать на лоб, потому что я теперь-то
видел влагалище. Зулейка очень тихо провела нас во внутренний дворик. Она
прошептала, что тут есть некто, ожидающий встречи со мной. Во дворике было
совершенно темно. Я едва различал силуэты остальных. Затем я видел темные
очертания человека, стоящего в нескольких футах от меня. Мое тело испытало
непроизвольный толчок. Дон Хуан заговорил с этим человеком очень тихим
голосом, говоря, что привел меня для встречи с ним. Он назвал этому
человеку мое имя. После секундного молчания дон Хуан сказал мне, что имя
этого человека Сильвио Мануэль и что он воин темноты и фактически лидер
всей партии воинов. Затем Сильвио Мануэль заговорил со мной. Я подумал,
что у него, видимо, какой-то дефект речи. Его голос был приглушенным и
слова вылетали зарядами, словно мягкое покашливание. Он приказал мне
подойти поближе. Когда я попытался приблизиться к нему, он отделился так,
будто висел в воздухе. Он провел меня в еще более темный конец зала,
двигаясь неслышно назад. Он пробормотал что-то, чего я не мог понять. Я
хотел заговорить, но в горле першило и пересохло. Он еще 2-3 раза повторил
мне что-то, пока до меня не дошло, что он велит мне раздеться. В его
голосе и в окружающей темноте было что-то могущественное; я был не
способен ослушаться. Сняв с себя одежду, я стоял совершенно голый, трясясь
от холода и страха. Было настолько темно, что я не мог сказать, здесь ли
дон Хуан и те две женщины. Я услышал тихое продолжительное шипение из
какого-то источника в нескольких футах от меня и, ощутив холодный ветерок,
понял, что Сильвио Мануэль, выдыхая воздух, обдувает им все мое тело.
Затем он попросил меня сесть на мою одежду и смотреть на яркую точку,
которую я легко мог различать в темноте - точку, которая, как мне
казалось, излучала слабый желтоватый свет. Я смотрел на эту точку,
по-моему, бесконечно долго, пока не сообразил внезапно, что точкой яркости
был левый глаз Сильвио Мануэля. После этого я уже мог различить контуры
его лица и тела. В холле не было настолько темно, как казалось. Сильвио
Мануэль приблизился ко мне и помог мне подняться. Мысль о том, что можно с
такой ясностью видеть в темноте, захватила меня. Мне даже было все равно,
что я раздет, или, то, что, как я теперь видел, обе женщины наблюдали за
мной. Очевидно, они тоже могли видеть в темноте, так как они в упор
смотрели на меня. Я хотел надеть штаны, но Зойла вырвала их у меня из рук.
Обе женщины и Сильвио Мануэль долгое время смотрели на меня, затем дон
Хуан, подойдя из ниоткуда, вручил мне мои туфли, и Зойла провела нас по
коридору к открытому дворику с деревьями. Я различил темный силуэт
женщины, стоящей в центре дворика. Дон Хуан заговорил с ней, и она что-то
пробормотала в ответ. Он сказал мне, что она южная женщина, что ее имя
Марта и что она является курьером двух западных женщин. Марта сказала, что
она могла бы поспорить, что я никогда еще не знакомился с женщиной, будучи
голым, и что нормальным является сначала знакомиться, а уже потом
раздеваться. Она громко рассмеялась. Ее смех был таким приятным, таким
чистым и молодым, что по мне пошла дрожь. Этот смех перекатывался по всему
дому, усиливаясь темнотой и тишиной вокруг. Я взглянул на дона Хуана, ища
его поддержки, но его не было; не было и Сильвио Мануэля. Я остался один с
тремя женщинами. Забеспокоившись, я спросил у Марты, не знает ли она, куда
ушел дон Хуан. Как раз в этот момент кто-то схватил кожу на моих
запястьях; я взвыл от боли. Я знал, что это был Сильвио Мануэль. Он поднял
меня так, будто я вообще ничего не весил, и стряхнул с меня туфли. Затем
он поставил меня в низкий бак с ледяной водой и опустился к моим коленям.
Я оставался в баке долгое время, пока все они пристально меня изучали.
Затем Сильвио Мануэль опять поднял меня и поставил рядом с моими туфлями,
которые кто-то аккуратно установил рядом с баком. Дон Хуан опять вышел из
ниоткуда и вручил мне мою одежду. Он прошептал, что мне следует одеться и
оставаться еще некоторое время, чтобы быть вежливым. Марта подала мне
полотенце вытереться. Я оглянулся, ища остальных двух женщин и Сильвио
Мануэля, но их нигде не было видно. Марта, дон Хуан и я оставались в
темноте, разговаривая долгое время. Она, видимо, говорила в основном дону
Хуану, но мне казалось, что именно я был ее действительным слушателем. Я
ждал, что дон Хуан подаст знак, когда уходить, но он, казалось,
наслаждался оживленным разговором Марты. Она рассказала ему, что Зойла и
Зулейка в этот день были в высшей точке своего безумия. Затем она добавила
для меня, что почти все время они бывают совершенно разумны. Как бы
открывая секрет, Марта рассказала нам, что причиной того, что волосы Зойлы
были в таком растрепанном виде, было то, что по крайней мере треть их была
волосами Зулейки. Случилось так, что обе они прониклись вдруг друг к другу
исключительными дружескими чувствами и помогали друг другу делать
прическу. Зулейка укладывала волосы Зойлы так же, как она уже делала сотни
раз, но находясь теперь вне контроля, она вплела волосы Зойлы в свои,
Марта сказала, что когда они поднялись, то тут же повалились наземь. Она
бросилась им на помощь, но пока она успела войти в комнату, Зулейка
одержала верх и, будучи более рассудительной, чем Зойла в этот день,
решила отрезать ту часть волос Зойлы, которая была сплетена с ее волосами.
В путанице волос она ошиблась и вместо Зойлиных обрезала свои. Дон Хуан
смеялся так, будто это было забавнейшей вещью в мире. Я слышал мягкий
кашель, подобный смеху, из темноты в дальнем конце двора. Марта добавила,
что ей придется импровизировать шиньон до тех пор, пока у Зулейки отрастут
волосы. Я смеялся вместе с доном Хуаном. Мне нравилась Марта. Две другие
женщины были мне отвратительны. Они вызывали у меня чувство тошноты.
Марта, с другой стороны, казалось, была проводником спокойной и молчаливой
целенаправленности. Я не мог видеть черты ее лица, но воображал ее очень
красивой. Звук ее голоса увлекал. Очень вежливо она осведомилась у дона
Хуана, не хочу ли я поесть что-нибудь. Я ответил, что не чувствую себя
удобно в присутствии Зулейки и Зойлы и у меня может разболеться живот.
Марта заверила меня, что обе женщины ушли и, взяв меня за руку, провела
через абсолютно темный зал в неожиданно хорошо освещенную кухню. Контраст
оказался слишком сильным для моих глаз. Я остановился в дверях, пытаясь
привыкнуть к свету. Кухня имела очень высокий потолок, была вполне
современной и удобной. Мы уселись. Марта была молодой и очень сильной. У
нее была полная чувственная фигура, круглое лицо, небольшие нос и рот. Ее
иссиня-черные волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Я
подумал, что ей, наверно, так же любопытно было посмотреть на меня, как
мне на нее. Мы сидели, ели и разговаривали очень долго. Я был очарован ею.
Она была необразованной женщиной, но своим разговором очаровывала меня.
Она развлекала нас подробными отчетами о тех необычайных поступках,
которые совершали Зойла и Зулейка, когда были сумасшедшими. Когда мы
отъехали, дон Хуан выразил свое восхищение Мартой. Он сказал, что она,
пожалуй, наилучший пример из всего, что он знает, как целеустремленность
может влиять на человеческое существо. Без опыта и без всякой подготовки,
благодаря лишь несгибаемому намерению, Марта успешно справлялась с самой
трудной из всех вообразимых задач, взяв на себя заботу о Зулейке, Зойле и
Сильвио Мануэле. Я спросил дон Хуана, почему Сильвио Мануэль не пожелал,
чтобы я взглянул на него при свете. Он ответил, что Сильвио Мануэль
находился в своей среде, в темноте, и что у меня еще будут бесчисленные
возможности увидеть его. Во время первой встречи, чтобы он оставался в
границах своей силы, полагается, однако, ему быть в темноте ночи. Сильвио
Мануэль и эти две женщины жили вместе, потому что они являлись слитой
группой потрясающих шагов. Дон Хуан посоветовал мне не делать скороспелых
выводов о западных женщинах. Я встретил их в тот момент, когда они были
вне контроля, но это отсутствие контроля относится только к внешнему
поведению. У них есть внутреннее ядро, которое, неизменно, поэтому даже в
минуты самого глубокого безумия они способны смеяться над своим
поведением, как будто идет представление, поставленное кем-то другим. С
Сильвио Мануэлем дело обстоит иначе. Он не был сумасшедшим ни в какой
степени. Фактически, именно его глубокая трезвость давала ему возможность
столь эффективно действовать с этими женщинами, потому что он и они
находились на разных полюсах. Дон Хуан сказал, что Сильвио Мануэль таким
родился, и все окружающие признавали его отличие от них. Даже его
бенефактор, который был жестким и непреклонным со всеми, уделял очень
много внимания Сильвио Мануэлю. Дону Хуану потребовались годы, чтобы
понять причину такого предпочтения. Благодаря чему-то необъяснимому в
своей природе Сильвио Мануэль, войдя однажды в левостороннее осознание,
уже никогда оттуда не вышел. Его постоянное нахождение в состоянии
повышенного осознания вместе с руководством его бенефактора позволило ему
придти прежде, чем кому-либо другому, не только к заключению, что правило
является картой, но также и к действительному проходу в другой мир
осознания. Дон Хуан сказал, что Сильвио Мануэль неуязвимейшим образом
уравновесил свои чрезмерные достижения тем, что поставил их на службу
общей цели. Он стал молчаливой силой за спиной дона Хуана.
Последняя моя вводная встреча была с северными воинами дона Хуана.
Чтобы провести эту встречу, дон Хуан поехал со мной в город Гуадалахара.
Он сказал, что место встречи находится рядом с центром города и что
встреча должна иметь место в полдень, потому что север был серединой дня.
Мы вышли из гостиницы примерно в 11 часов утра и не торопясь пошли через
центр города.
Я шел не глядя, куда иду, озабоченный предстоящей встречей, и с
размаху налетел на какую-то даму, которая выходила из магазина. Она несла
кучу пакетов с покупками, которые разлетелись по всему тротуару. Я
извинился и стал помогать ей собирать их. Дама, казалось еще не пришла в
себя от моего могучего толчка. Я поддержал ее за руку. Она была очень
худенькой, высокой женщиной, вероятно в возрасте около 60 лет, очень
элегантно одетая. Она казалось дамой из общества. Она была изысканно
вежлива и приняла вину на себя, сказав, что была отвлечена, высматривая
своего слугу. Она спросила, не могу ли я помочь ей отыскать его в толпе. Я
повернулся к дону Хуану. Он сказал, что наименьшее, что я могу сделать
после того, как чуть не убил ее, это помочь ей.
Я взял ее покупки, и мы вернулись в универмаг. Неподалеку я заметил
индейца, который с растерянным видом стоял в толпе, жалкий и неуместный.
Дама окликнула его, и он подошел к ней, как потерявшийся щенок. Вид у него
был такой, будто он собирался лизать ей руки.
Дон Хуан ожидал нас у магазина. Он объяснил даме, что мы торопимся, а
затем назвал ей мое имя. Дама мило улыбнулась и протянула мне руку,
здороваясь. Я подумал, что в молодости она была, вероятно, восхитительна,
если даже сейчас она так красива и привлекательна. Дон Хуан повернулся ко
мне и внезапно сказал, что ее имя Нелида, что она с севера и сновидящая.
Затем он повернул меня к слуге и сказал, что его зовут Хенаро Флорес и что
он человек действия, - воин действия в партии. Мое удивление было полным.
Они все трое расхохотались. Чем больше было мое замешательство, тем больше
оно их, видимо, забавляло.
Дон Хенаро роздал покупки детям, сказав им, что его хозяйка, та
добрая леди, которая разговаривает, купила это все как подарки для них -
это ее добрый поступок на этот день. Затем мы молча прошли примерно
половину квартала. У меня язык не повиновался. Внезапно Нелида указала на
магазин и попросила нас минутку подождать, потому что она выбрала там
коробку нейлоновых чулок, которые для нее отложили. Она посмотрела прямо
на меня, улыбаясь, с сияющими глазами, и сказав мне, что если отбросить
шутки в сторону, то магия там или не магия, но ей нужно носить нейлоновые
чулки и тонкие трусики. Дон Хуан и дон Хенаро засмеялись, как два идиота.
Я уставился на Нелиду, потому что ничего больше делать не мог. В ней было
что-то чрезвычайно земное и в то же время она была почти небесным
созданием.
Ребячась, она попросила дона Хуана поддержать меня, потому что я
собираюсь шлепнуться в обморок. Затем она попросила Хенаро забежать в
магазин и взять ее заказ у такого-то клерка, но когда он входил, Нелида,
казалось, изменила свое решение и позвала его обратно, но он, видимо, не
услышал и исчез внутри магазина. Она извинилась и побежала за ним.
Дон Хуан нажал мне на спину, чтобы вывести из ступора. Он сказал, что
я встречусь с другой северной женщиной, чье имя Флоринда, наедине и в
другое время, потому что она будет звеном, связующим меня с другим циклом,
с другим настроением. Он описал Флоринду как негативную копию Нелиды или
наоборот.
Я заметил, что Нелида настолько избалована и стильна, что я не
удивился бы, встретив ее в салоне мод. Тот факт, что она так красива и
изящна и, вероятно, родом из франции или северной италии, удивил меня.
Хотя Висенте тоже не был индейцем, его сельская внешность не так
выделялась. Я спросил у дона Хуана, почему в его мире присутствуют
неиндейцы. Он сказал, что воинов партии нагваля выбирает сила, а ее планы
узнать невозможно.
Мы ожидали у дверей магазина около получаса. Дон Хуан, казалось,
потерял терпение и попросил меня пройти внутрь и попросить их
поторопиться. Я вошел в магазин. Это было небольшое помещение, в котором
не было никакого заднего хода, и все же их нигде не было видно. Я спросил
у приказчиков, но и они ничем не могли мне помочь. Я бросился к дону Хуану
и потребовал объяснений того, что произошло. Он сказал, что они или
испарились в воздухе, или улизнули, пока он похлопывал меня по спине.
Я разъярился, сказав ему, что большинство его людей шуты и фокусники.
Он смеялся до тех пор, пока у него по щекам не потекли слезы. Он сказал,
что я идеальный объект для розыгрышей. Моя собственная важность сделала из
меня презабавнейшего субъекта. Он так хохотал над моим раздражением, что
вынужден был прислониться к стене.
Горда дала мне описание своей первой встречи с членами партии дона
Хуана. Ее версия отличалась только содержанием, - форма была одной и той
же. Воины были с нею, пожалуй, чуточку жестче, но она поняла это как
попытку их стряхнуть с нее ее сон, а также как естественную реакцию на то,
что она считала своей отвратительной личностью.
Когда мы пересмотрели мир дона Хуана, то поняли, что он был копией
мира его бенефактора. Его можно было рассматривать состоящим или из групп,
или из домов. Была группа из четырех независимых пар, по внешности сестер,
которые жили и работали вместе; другая группа из трех мужчин одного с
доном Хуаном возраста, которые были очень близки к нему; группа из двух
явно более молодых мужчин, курьеров Эмилито и Хуана Тумы; и, наконец,
группа молодых южных женщин, которые казались родственницами друг друга,
Марты и Терезы. В другое время этот мир казался состоящим из четырех
отдельных домов, расположенных весьма далеко один от другого в различных
районах мексики. Один был составлен из двух западных женщин Зулейки и
Зойлы, Сильвио Мануэля и их курьера Марты. Второй состоял из восточных
женщин Кармелы и Гермелинды, Висенте и их курьера Хуана Тумы. Еще один из
южных женщин Сесилии и Делии, курьера дона Хуана Эмелито и курьера Терезы.
Последний - из северных женщин Нелиды и Флоринды и дона Хенаро.
Согласно дону Хуану, его мир не имел такой гармонии и равновесия, как
у его бенефактора. Единственные две женщины, которые полностью
уравновешивали друг друга и выглядели, как две двойняшки, были его
северные воины Нелида и Флоринда. Нелида однажды в случайном разговоре
рассказала мне, что они так похожи, что даже группа крови у них
одинаковая.
Для меня одним из самых приятных сюрпризов в наших взаимоотношениях
явилась трансформация Зулейки и Зойлы, которые показались мне столь
отвратительными при первом знакомстве. Они оказались, как и говорил дон
Хуан, самыми трезвыми и преданными своему делу воинами, каких только можно
было себе представить. Я не мог поверить своим глазам, когда увидел их
вновь. Их период безумия прошел и они выглядели хорошо одетыми
мексиканскими дамами, высокими, темными и мускулистыми, со сверкающими
темными глазами, подобными осколкам блестящего черного обсидиана. Они
смеялись и подшучивали надо мной по поводу того, что произошло в ночь
нашей первой встречи, как если бы участниками там были другие, а сами они
не имели к этому никакого отношения. Я легко мог представить себе кошмар
дона Хуана с западными воинами его бенефактора. Я абсолютно не мог себе
поверить, что Зулейка и Зойла могут превращаться в тех невыносимых
тошнотворных существ, которых я встретил в первый раз. Мне пришлось потом
неоднократно быть свидетелем их метаморфоз, однако я никогда не мог судить
о них так сурово, как делал это при нашей первой встрече. Их выходки
вызывали у меня потом главным образом печаль.
Но самым большим сюрпризом для меня оказался Сильвио Мануэль. В
темноте нашей первой встречи я представлял его себе внушительным мужчиной,
сверхсильным гигантом. На самом деле он был малюткой, хотя и ширококостным
малюткой. Его тело было телом жокея - небольшое, но очень
пропорциональное. Мне он показался похожим на гимнаста. Его физический
контроль над телом был таким замечательным, что он мог, как лягушка,
раздуться почти вдвое толще, чем был на самом деле, сокращая все мышцы
своего тела. Он делал поразительные демонстрации того, как он мог
разъединять свои суставы и ставить их на место без малейших признаков
боли. Глядя на Сильвио Мануэля, я всегда испытывал глубокое, в чем-то
незнакомое чувство страха. Мне он казался похожим на выходца из другого
времени. Окраска его кожи была темной, как у бронзовой статуи. Черты его
лица были острыми; его горбатый нос, толстые губы и широко расставленные
щелочки глаз делали его похожим на стилизованную фреску майя. Большую
часть дня он был дружелюбным и теплым, но как только сгущались сумерки, он
становился неизмеримо далеким. Его голос изменялся. Он садился в темном
углу и позволял темноте поглотить себя. Все, что оставалось от него видно,
- это его левый глаз, который оставался открытым и приобретал странное
сияние, подобно глазам кошек.
Второй темой, которая всплыла в процессе наших общений с воинами дона
Хуана, был вопрос о контролируемой глупости. Дон Хуан однажды дал мне
краткие объяснения, когда рассказывал о двух категориях, на которые по
правилу делятся все женские воины, сновидящие и сталкеры. Он сказал, что
все члены его партии применяют искусство сновидения и искусство красться
как часть своей повседневной жизни, но те женщины, которые являются
светилом сновидящих, и те, что являются светилом сталкеров, - это главные
авторитеты в соответствующей деятельности. Сталкеры - это те, кто берет на
себя заботы повседневного мира. Они ведут все дела и именно они имеют дело
с людьми. Все, что как-либо относится к миру обычных дел, проходит через
них. Сталкеры практикуют контролируемую глупость точно так же, как
сновидящие практикуют искусство сновидения. Другими словами,
контролируемая глупость является основой искусства сталкеров, как сны
являются основой искусства сновидения. Дон Хуан сказал, что вообще самое
большое достижение воина во втором внимании - это искусство сновидения, а
самое большое его достижение в первом внимании - это искусство красться,
искусство сталкинга. Я неправильно понял то, что делали по отношению ко
мне воины дона Хуана при нашей первой встрече. Я принял их действия за
трюкачество и это мнение так бы и осталось у меня до сего дня, если бы не
идея контролируемой глупости. Дон Хуан сказал, что их действия со мной
были мастерскими уроками в искусстве сталкинга. Он сказал мне, что этому
искусству обучал его бенефактор раньше, чем чему-либо другому. Чтобы
выжить среди воинов своего бенефактора, ему приходилось учиться этому
искусству быстро. В моем случае, по его словам, поскольку мне не пришлось
<< Пред. стр. 101 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу