<< Пред. стр. 141 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу
Лидия и Жозефина едят недостаточно. Я боялась, что они заболеют и умрут от
недоедания. Я не щадила сил, чтобы откармливать их, и я имела самые лучшие
намерения. Безупречность воина состоит в том, чтобы предоставить их самим
себе и поддерживать их в том, что они являются безупречными воинами.
- А что, если они не являются безупречными воинами?
- Тогда твой долг - быть безупречным самому и не говорить ни слова, -
ответила она. - Нагваль сказал, что только маг, который видит и является
бесформенным, может позволить себе помогать кому-либо. Вот почему он
помогал нам и сделал нас такими, какие мы есть. Не думаешь же ты, что ты
можешь ходить всюду, подбирая людей на улице, чтобы помогать им.
Дон Хуан поставил меня лицом к лицу с дилеммой, что я никаким
способом не мог помогать моим близким существам. Фактически, согласно его
мнению, каждое наше усилие помогать является произвольным актом,
руководимым исключительно нашим своекорыстием.
Однажды я был вместе с ним в городе, я поднял улитку, которая лежала
посреди тротуара, и бережно отнес ее под какой-то виноградный куст. Я был
уверен, что если бы я оставил ее посреди тротуара, люди рано или поздно
наступили бы на нее. Я думал, что убрав ее в безопасное место, я спас ее.
Дон Хуан указал, что мое допущение было неточным, потому что я не
принял во внимание две важные возможности. Одна была та, что улитка, может
быть, ускользнула от верной смерти, от яда на виноградных листьях, а
другая возможность та, что улитка имела достаточно личной силы, чтобы
пересечь тротуар. Своим вмешательством я не спас улитку, а только заставил
ее утратить то, что она с таким трудом достигла.
Я захотел, конечно, положить улитку обратно туда, где я нашел ее, но
он не позволил мне. Он сказал, что это была судьба улитки, что какой-то
идиот пересечет ее путь и заставит ее прекратить ее продвижение. Если я
оставлю ее там, куда я положил ее, она, может быть, будет в состоянии
снова собрать достаточно личной силы, чтобы пойти туда, куда она
собиралась пойти.
Я думал, что понял его мысль. Очевидно, я лишь поверхностно
согласился с ней. Самой трудной вещью для меня было предоставить других
самим себе.
Я рассказал им эту историю. Ла Горда погладила меня по спине.
- Мы все очень плохие, - сказала она. - мы все пятеро - ужасные люди,
которые не хотят ничего понимать. Я освободилась от большей части своей
безобразной стороны, но все еще не ото всей. Мы довольно туповатые и по
сравнению с Хенарос мы упрямые и апатичные. Хенарос, со своей стороны, все
похожи на Хенаро, в них очень мало ужасного.
Сестрички согласно кивнули головой.
- Ты самый безобразный среди нас, - сказала мне Лидия. - Я думаю, что
мы не такие уж плохие по сравнению с тобой. Ла Горда захихикала и легко
стукнула мою ногу, словно велела мне согласиться с Лидией. Я так и сделал,
и все они засмеялись, как дети.
Мы долго пребывали в молчании.
- Я подхожу теперь к концу того, что я должна рассказать тебе, -
внезапно сказала ла Горда.
Она заставила нас всех встать. Она сказала, что они собираются
показать мне стойку воинов-толтеков. Лидия стала справа от меня, лицом ко
мне. Она схватила мою правую руку своей правой рукой ладонью к ладони, но
не переплетая пальцев. Затем она просунула свою руку прямо над локтем
своей левой руки и прижала меня плотно к своей груди. Жозефина сделала то
же самое слева от меня. Роза стала лицом к лицу со мной, просунула свои
руки под моими подмышками и схватила меня за плечи. Ла Горда зашла сзади
меня и схватила меня за пояс, переплетя свои пальцы над моим пупком.
Все мы были примерно одного и того же роста и они смогли прижать свои
головы к моей голове. Ла Горда заговорила позади моего левого уха очень
мягко, но достаточно громко, чтобы все мы слышали ее. Она сказала, что все
мы попытаемся перенести наше второе внимание в место силы Нагваля без
вмешательства кого или чего бы то ни было. На этот раз не было учителя,
чтобы помочь нам или олли, чтобы пришпорить нас. Мы собираемся отправиться
туда просто силой нашего внимания.
У меня возникло неодолимое побуждение спросить ее, что я должен
делать. Она сказала, что я должен позволить своему второму вниманию
сфокусироваться на том, что я пристально созерцал.
Она объяснила, что та особая позиция, в которой мы находимся,
является толтекским расположением силы. Я был в данный момент центром и
связующим звеном четырех сторон света. Лидия была востоком, оружием,
которое воин-толтек держит в своей правой руке; Роза была севером, щитом,
заслоняющим воина впереди, Жозефина была западом, ловцом духа, который
воин держит в своей левой руке, а ла Горда была югом, корзиной, которую
воин несет на спине и где он держит свои объекты силы. Она сказала, что
естественной позицией каждого воина является обратиться лицом к северу,
т.к. он должен держать оружие, восток, в своей правой руке. Однако
направление, в котором мы должны обратиться лицом, было югом, слегка в
сторону от востока, таким образом действие силы, которое Нагваль оставил
нам для выполнения, заключалось в перемене направления.
Она напомнила мне, что одна из первых вещей, которую Нагваль сделал с
нами, было повернуть наши глаза лицом к юго-востоку. Это был способ,
которым он завлек наше второе внимание для выполнения дела, которое мы
сейчас намереваемся сделать. Было две возможности выполнить это дело. Одна
заключалась в том, что все мы развернулись лицом к востоку, используя меня
в качестве оси, и таким способом переменили базисное значение и функцию
каждого из нас. Лидия стала бы западом, Жозефина - востоком, Роза - югом,
а она - севером. Другая возможность состояла в том, чтобы мы изменили свое
направление и обратились лицом к югу, не поворачиваясь вокруг. Это была
альтернатива силы и она была связана с приведением в действие нашего
второго лица.
Я сказал ла Горде, что не понимаю, что такое наше второе лицо. Она
сказала, что Нагваль поручил ей попытаться собрать воедино второе внимание
каждого из нас, и что каждый воин-толтек имеет два лица и смотрит лицом в
двух противоположных направлениях. Второе лицо было вторым вниманием.
Ла Горда внезапно отпустила свою хватку. Все другие сделали то же
самое. Она снова села и показала мне жестом сесть около нее. Сестрички
остались стоять. Ла Горда спросила, все ли мне ясно. Мне было ясно и в то
же самое время не было ясно. Прежде, чем я успел сформулировать вопрос,
она выпалила, что одна из последних вещей, которую Нагваль поручил сказать
мне, заключается в том, что я должен изменить свое направление, суммируя
свое второе внимание с их и включая лицо силы, чтобы увидеть, что
находится позади меня.
Ла Горда встала и пригласила меня следовать за ней. Она повела меня к
двери комнаты. Она мягко толкнула меня в их комнату. Когда я переступил
порог, Лидия, Роза, Жозефина и она присоединились ко мне, а затем ла Горда
закрыла дверь.
В комнате было очень темно. Казалось, что в ней не было никаких окон.
Ла Горда взяла меня за руку и поместила меня, по-моему, в центре комнаты.
Все они окружили меня. Я вообще не мог видеть их; я мог только ощущать,
что они расположились с четырех сторон от меня.
Спустя некоторое время мои глаза стали привыкать к темноте. Я смог
увидеть, что комната имеет два окна, которые были закрыты ставнями. Через
них просачивалось немного света, и я смог различить всех. Затем все они
обхватили меня таким же способом, как делали это несколькими минутами
раньше, и совершенно в унисон, поместили свои головы около моей. Я мог
ощущать их горячее дыхание со всех сторон вокруг меня. Я закрыл глаза,
чтобы произвести образ своего созерцания. Я не мог сделать этого. Я ощущал
себя очень утомленным и сонным. Мои глаза ужасно зудели, я хотел потереть
их, но Лидия и Жозефина крепко держали мои руки.
Мы пробыли в этой позиции очень долго. Моя усталость была невыносимой
и я, наконец, обмяк. Я подумал, что мои колени не выдержали. У меня было
ощущение, что я рухну на пол и прямо там засну. Фактически подо мной не
было ничего. Когда я осознал это, у меня возник такой интенсивный страх,
что я мгновенно и полностью пробудился, однако сила, большая, чем мой
страх, толкала меня обратно в то сонное состояние. Я сдался. Я плыл вместе
с ними, как воздушный шар. Было так, словно я заснул, видел сон и в этом
сне я видел серию несвязанных образов. Мы больше не были в темноте их
комнаты. Было так много света, что он слепил меня. Временами я мог видеть
лицо Розы напротив моего; уголком глаза я мог также видеть лица Лидии и
Жозефины. Я мог ощущать их лбы, плотно прижатые к моим ушам. А затем образ
менялся и вместо этого я видел лицо ла Горды напротив моего. Каждый раз,
когда это случалось, она прикладывала свой рот к моему и дышала. Мне это
очень не понравилось. Какая-то сила во мне пыталась высвободиться. Я
ощутил ужас. Я попытался оттолкнуть всех их от себя. Чем сильнее я
пытался, тем сильнее они держали меня. Это убедило меня, что ла Горда
вовлекла меня в трюк и в конце концов заведет меня в глубокую западню, но
в противоположность остальным ла Горда была безупречным артистом. Мысль,
что она направляла меня безупречной рукой, доставила мне облегчение. В
один из моментов я не стал больше бороться. Мне стало любопытно, когда
наступит моя смерть, которую я считал неизбежной, и я опустился. Тут я
испытал несравнимую радость, избыток чувств, которые, как я думал, были
предвестником моего конца, если не самой смертью. Я притянул Лидию и
Жозефину еще ближе к себе. В этот момент ла Горда была впереди меня. Меня
не беспокоило, что она дышала в мой рот; фактически я был удивлен, что она
прекратила это. В тот же момент все они прекратили так же прижимать свои
головы к моей. Они начали оглядываться и тем самым освободили также и мою
голову. Я мог двигать ею. Лидия, ла Горда и Жозефина были так близко от
меня, что я мог видеть только через щель между их головами. Я не мог
сообразить, где мы находимся. В одном я был уверен - мы не стоим на земле.
Мы были в воздухе. Другое, что я знал наверняка, это что наш порядок
изменился. Лидия была слева от меня, а Жозефина справа. Лица ла Горды а
также Лидии и Жозефины были покрыты потом. Розу я мог только ощущать
позади себя. Я мог видеть ее руки, выходящие из-под моих подмышек и
держащие мои плечи.
Ла Горда что-то говорила, что я не мог расслышать. Она произносила
свои слова очень медленно, словно желая мне дать возможность прочесть по
ее губам, но мое внимание было захвачено деталями ее рта. В какой-то
момент я ощутил, что они четверо движут меня, они неторопливо раскачивали
меня. Это вынудило меня уделить внимание беззвучным словам ла Горды. На
этот раз я отчетливо прочел по ее губам. Она велела мне повернуться
вокруг. Я попытался, но моя голова, казалось, была закреплена. Я ощутил,
что кто-то кусает мои губы. Я взглянул на ла Горду. Она не кусала меня, но
она смотрела на меня, когда произносила ртом свою команду мне повернуть
голову. Когда она говорила, я также ощущал, что она фактически лижет все
мое лицо или кусает мои губы и щеки.
Лицо ла Горды было как-то искажено. Оно выглядело большим и
желтоватым. Я подумал, что, по-видимому, потому, что все вокруг было
желтоватым, на ее лице отражалось это сияние. Я мог почти слышать, как она
приказывает мне повернуть голову вокруг. В конце концов беспокойство,
которое мне причиняло покусывание, заставило меня встряхнуть голову. И
внезапно звук голоса ла Горды стал ясно слышен. Она была позади меня и
кричала на меня, чтобы я повернул свое внимание вокруг. Роза лизала мое
лицо. Я оттолкнул ее от своего лица своим лбом. Роза плакала. Ее лицо было
покрыто потом. Я мог слышать голос ла Горды позади себя. Она сказала, что
я опустошил их, борясь с ними, и что она не знает, что делать, чтобы
уловить наше первоначальное внимание. Сестрички скулили.
Мои мысли были кристально ясными. Однако мои рациональные процессы не
были дедуктивными. Я знал все быстро и непосредственно, причем в моем уме
не было никаких сомнений. Например, я непосредственно знал, что я снова
должен впасть в сон и что это заставит нас опуститься вниз. Но я также
знал, что я должен позволить им привести нас к их дому. Здесь я был
беспомощен. Если я мог вообще сфокусировать свое второе внимание, то это
должно происходить на одном и том же месте в Северной Мексике, которое дал
мне дон Хуан. Я всегда был способен представить его себе в уме, как нечто
другое в мире. Я не решился воспроизвести это видение. Я знал, что там нам
будет конец.
Я подумал, что я должен рассказать ла Горде то, что я знаю, но я не
мог говорить. Тем не менее какая-то часть меня знала, что она поняла. Я
полностью вверился ей и за считанные секунды впал в сон. В своем сне я
смотрел на кухню в их доме. Там были Паблито, Нестор и Бениньо. Они
выглядели чрезвычайно большими и сияли. Я не мог фокусировать свои глаза
на них, потому что между ними и мной была пелена прозрачного пластичного
материала. Затем я осознал, что было так, словно я гляжу на них через
оконное стекло, в то время, как кто-то поливает стекло водой. Наконец,
стекло разбилось вдребезги и вода попала мне в лицо.
Паблито поливал меня из бадьи, Нестор и Бениньо также стояли здесь.
Ла Горда, сестрички и я лежали на земле во дворе позади дома. Хенарос
поливали нас водой из бадей.
Я вскочил на ноги. Либо холодная вода, либо необычное переживание,
через которое я только что прошел, придали мне бодрости. Ла Горда и
сестрички надели новую одежду, которую Хенарос, должно быть, разложили на
солнце. Моя одежда также была аккуратно разложена на земле. Я переоделся,
не говоря ни слова. Я испытывал своеобразное ощущение, которое,
по-видимому, сопутствовало фокусированию второго внимания: я не мог
говорить, или, скорее, я мог бы говорить, но не хотел. Мой живот был
расстроен. Ла Горда, по-видимому, почувствовала это и мягко потянула меня
на площадку у задней части забора. Мне стало плохо. Ла Горда и сестрички
испытывали то же самое.
Я вернулся на кухонную площадку и умыл лицо. Холодная вода, кажется,
восстановила мое самочувствие. Паблито, Нестор и Бениньо сидели вокруг
стола. Паблито принес с собой свой стул. Он встал и пожал мне руку. Затем
то же самое сделали Нестор и Бениньо, к ним присоединились ла Горда и
сестрички.
Казалось, со мною было что-то неладно. Мои уши гудели, я чувствовал
головокружение. Жозефина встала и схватилась за Розу, чтобы опереться. Я
повернулся к ла Горде, чтобы спросить, что делать. Лидия падала спиной на
скамейку. Я подхватил ее, но ее вес увлек меня и я упал вместе с ней.
Со мной, должно быть, случился обморок. Внезапно я очнулся. Я лежал
на соломенном мате в передней комнате. Лидия, Роза и Жозефина спали рядом
со мной. Мне пришлось проползти над ними, чтобы встать. Я задел их, но они
не проснулись. Я вышел в кухню. Ла Горда вместе с Хенарос сидела за
столом.
- Добро пожаловать обратно, - сказал Паблито.
Он добавил, что ла Горда проснулась незадолго до меня. Я ощущал, что
я снова был своим прежним "я". Я был голоден. Ла Горда дала мне миску с
едой. Она сказала, что они уже поели. После еды я чувствовал себя
превосходно во всех отношениях, за исключением того, что я не мог думать,
как обычно. Мои мысли чрезвычайно утихомирились. Мне не понравилось это
состояние. Тут я заметил, что было уже далеко за полдень. У меня появилось
внезапно побуждение бежать на месте лицом к солнцу, так, как меня обычно
заставлял делать дон Хуан. Я встал и ла Горда присоединилась ко мне.
По-видимому, у нее возникла та же самая идея. В результате этих движений я
вспотел. Я очень быстро запыхался и вернулся к столу. Ла Горда последовала
за мной. Мы снова сели. Хенарос глазели на нас. Ла Горда вручила мне мой
блокнот.
- Нагваль собирается здесь умереть, - сказала она.
В тот момент, когда она говорила, на меня лавиной нахлынули обратно
мои мысли. Это, должно быть, отразилось на выражении моего лица, потому
что Паблито обнял меня и то же сделали Нестор и Бениньо.
- Нагваль собирается жить! - громко сказал Паблито.
- Ла Горда, казалось, тоже обрадовалась. Она потерла свой лоб в жесте
облегчения. Она сказала, что я чуть не убил всех их и самого себя своей
ужасной склонностью индульгировать.
- Фокусировать второе внимание - не шутка, - сказал Нестор.
- Что случилось с нами, Горда? - спросил я.
- Мы потерялись, - сказала она. - ты начал индульгировать в своем
страхе и мы потерялись в той безбрежности. Мы больше не могли фокусировать
свое внимание тоналя. Но мы успешно связали наше второе внимание с твоим,
и ты имеешь теперь два лица.
В этот момент в кухню вошли Лидия, Роза и Жозефина. Они улыбались и
казались такими же свежими и бодрыми, как всегда. Они взяли себе еды. Они
сели и пока они ели, никто не произнес ни слова. В тот момент, когда
последняя из них окончила есть, ла Горда продолжала говорить с того места,
на котором она остановилась.
- Теперь ты воин с двумя лицами. Нагваль сказал, что все мы должны
иметь два лица, чтобы благополучно пребывать в обоих вниманиях. Он и
Хенаро помогли нам собрать наше второе внимание и повернули нас вокруг
так, чтобы мы могли быть обращенными лицом в двух направлениях, но они не
оказали помощи тебе, потому что для того, чтобы быть настоящим Нагвалем,
ты должен только сам провозгласить свою силу. Тебе еще далеко до этого, но
позволь сказать, что теперь ты не ползаешь, а ходишь прямо, а когда ты
восстановишь свою полноту и потеряешь свою человеческую форму, ты будешь
парить.
Бениньо сделал жест рукой, изображая летящий самолет и имитировал рев
двигателя своим гудящим голосом. Звук был поистине оглушительным.
Все засмеялись, сестрички, по-видимому, были в восторге.
До этого момента я вполне осознавал, что было уже далеко за полдень.
Я сказал ла Горде, что мы, должно быть, проспали несколько часов, потому
что мы вошли в их комнату перед полуднем. Она сказала, что мы вообще долго
не спали, что большую часть времени мы были потеряны в другом мире и что
Хенарос по-настоящему были испуганы и подавлены, потому что они ничего не
могли сделать, чтобы вернуть нас.
Я повернулся к Нестору и спросил его, что в действительности делали
или видели они, когда мы были ушедшими. Он внимательно взглянул на меня,
прежде чем ответить.
- Мы принесли немного воды во двор, - сказал он, указывая на
некоторые пустые бочки из-под масла. - затем вы все приковыляли во двор и
мы вылили воду на вас, вот и все.
- Мы вышли из комнаты? - спросил я его.
Бениньо громко засмеялся. Нестор взглянул на ла Горду, словно
спрашивая разрешения или совета.
- Мы вышли из комнаты? - спросила ла Горда.
- Нет, - ответил Нестор.
Ла Горда, кажется, жаждала узнать так же, как и я, и это встревожило
меня. Она даже уговаривала Нестора рассказывать.
- Вы пришли из ниоткуда, - сказал Нестор. - я должен сказать, что это
было страшно. Все вы были похожи на туман. Паблито увидел вас первым. Вы,
может быть, были во дворе долго, но мы не знали, где искать вас. Затем
Паблито завопил, и все мы увидели вас. Мы никогда не видели ничего
подобного.
- На что мы были похожи? - спросил я.
Хенарос взглянули друг на друга. Наступило невыносимо долгое
молчание. Сестрички уставились на Нестора, раскрыв рты.
- Вы были похожи на клочья тумана, зацепившиеся за паутину, - сказал
Нестор. - когда мы вылили воду на вас, вы снова стали твердыми.
Я хотел, чтобы он продолжал рассказывать, но ла Горда сказала, что
осталось очень мало времени, потому что я должен уехать в конце дня, а у
нее еще есть, что рассказать мне. Хенарос встали и пожали руки сестричкам
и ла Горде. Они обняли меня и сказали мне, что им потребуется всего лишь
несколько дней, чтобы приготовиться к отъезду. Паблито положил свой стул в
перевернутом виде себе на спину. Жозефина побежала на площадку около
<< Пред. стр. 141 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу