<< Пред. стр. 167 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу
делаются в состоянии трезвого сознания.
- Что произошло бы, если бы я принял твои рекомендации серьезно? -
спросил я.
- Ты бы достиг нагваля, - ответил он.
- Но разве бы я достиг нагваля без бенефактора?
- Сила дает нам согласно нашей неуязвимости, - сказал он. - если бы
ты серьезно использовал эти четыре техники, то ты накопил бы достаточно
личной силы, чтобы найти бенефактора. Ты был бы неуязвимым, и сила открыла
бы тебе все нужные проспекты. Это закон.
- Почему ты не дал мне больше времени? - спросил я.
- У тебя было времени столько, сколько нужно, - сказал он. - так
показала мне сила. Однажды ночью я дал тебе загадку, чтобы ты над ней
поработал. Ты должен был найти благоприятное для тебя место перед дверью
моего дома. Этой ночью ты действовал чудесно под давлением, и утром ты
заснул на том самом камне, который я поставил туда. Сила показала мне, что
тебя следует безжалостно толкать, иначе ты не шевельнешь пальцем.
- Помогли ли мне растения силы? - спросил я.
- Определенно, - сказал он. - они раскрыли тебя, остановив твой
взгляд на мир. В этом отношении растения силы имеют тот же самый эффект на
тональ, как и правильный способ ходьбы. И то и другое переполняет его
информацией, и сила внутреннего диалога приходит к концу. Растения отличны
для этого, но слишком дорогостоящи. Они наносят непередаваемый вред телу.
Это их недостаток, особенно дурмана.
- Но если ты знал, что они были так опасны, зачем ты давал их мне так
много и так много раз? - спросил я.
Он заверил меня, что детали процедуры решались самой силой. Он
сказал, что несмотря на то, что учение должно было представить ученику те
же самые моменты, порядок был различным для каждого. И что он получал
неоднократные указания, что я нуждаюсь в очень большом количестве
убеждений для того, чтобы принять что-либо во внимание.
- Я имел дело с изнеженным бессмертным существом, которому не было
никакого дела до его жизни или его смерти, - сказал он смеясь.
Я выдвинул тот факт, что он описал и обсуждал эти растения в
антропоморфическом смысле. Он всегда обращался к ним так, как если бы
растения были персонажем. Он заметил, что это были предписанные средства
для отвлечения внимания ученика в сторону от действительной темы, которая
заключалась в остановке внутреннего диалога.
- Но если они используются только для того, чтобы остановить
внутренний диалог, то какую связь они имеют с олли? - спросил я.
- Этот момент трудно объяснить, - сказал он. - эти растения подводят
ученика непосредственно к нагвалю, а олли является одним из аспектов его.
Мы действуем исключительно в центре разума вне зависимости от того, кем мы
являемся и откуда мы пришли. Разум естественно так или иначе может брать в
расчет все, что происходит в его виде на мир. Олли это нечто такое, что
находится вне его вида, вне царства разума. Это может наблюдаться только в
центре воли в те моменты, когда наш обычный взгляд остановлен. Поэтому
правильно говоря, это нагваль. Маги, однако, могут научиться воспринимать
олли крайне сложным образом, и, поступая так, они оказываются слишком
глубоко погруженными в новый вид. Поэтому для того, чтобы защитить тебя от
такой судьбы, я не представлял тебе олли так, как это обычно делают маги.
Маги научились после многих поколений использования растений силы, давать
в своем взгляде на мир отчет обо всем, что происходит с ними. Я сказал бы,
что маги, используя свою волю, добились того, что расширили свои взгляды
на мир. Мой учитель и мой бенефактор были ярчайшими примерами этого. Они
были люди огромной силы, но они не были людьми знания. Они так и не
разорвали границ своего огромного мира и поэтому никогда не прибыли к
целостности самих себя. Тем не менее они знали об этом. Не то, чтобы они
жили однобокой жизнью, говоря о вещах, находящихся вне их достижения. Они
знали, что они шагнули мимо лодки и что только в момент их смерти вся
загадка полностью будет раскрыта им. Магия дала им только мимолетный
взгляд, но не реальное средство, чтобы достичь целостности самого себя.
Я дал тебе достаточно из взгляда магов, не позволив тебе зацепиться
за это. Я сказал, что только тогда, когда помещаешь один взгляд против
другого и можешь переходить из одного в другой, можно прибыть к реальному
миру. Я имею в виду, что можно прибыть к целостности самого себя только
тогда, когда полностью понимаешь, что мир это просто взгляд, вне
зависимости от того, принадлежит этот взгляд магу или обычному человеку.
Именно здесь я уклонился от традиции. После целой жизни борьбы я
знал, что действительно важным является не просто выучить новое описание,
а прибыть к целостности самого себя. Следует прибыть к нагвалю, не
покалечив тоналя и превыше всего не покалечив своего тела. Ты принимал эти
растения, следуя точным этапам, через какие я прошел сам. Единственным
отличием было то, что вместо того, чтобы окунуть тебя в них, я
остановился, когда ты решил, что ты накопил достаточно взглядов на
нагваль. В этом причина, почему я никогда не хотел обсуждать с тобой твои
встречи с растениями силы и не позволял тебе обескуражено говорить о них.
Не было смысла строить схемы над тем, о чем нельзя говорить. Это были
настоящие экскурсии в нагваль, в неизвестное.
Я заметил, что моей потребностью говорить о тех восприятиях, которые
были вызваны влиянием психотропных растений, был мой интерес в
подтверждении своей собственной гипотезы. Я был убежден, что при помощи
таких растений он снабжал меня воспоминаниями о невообразимых способах
восприятия. Эти восприятия, которые я по временам испытывал, могли
казаться отвлеченными и не связанными с чем-либо осмысленным. Но позднее
собрались в единицы смысла. Я знал, что дон Хуан искусно ведет меня каждый
раз и, что то, какой именно смысл я собираю, делалось под его
руководством.
- Я не хочу подчеркивать эти события, чтобы объяснять их, - сказал он
сухо. - прозябание в объяснениях возвратит нас назад туда, где мы быть не
хотим. То-есть это отбросит нас назад в вид мира. На этот раз намного
более крупного.
Дон Хуан сказал, что после того, как внутренний диалог ученика был
остановлен действием растений силы, наступал неизбежный момент. У ученика
начинали возникать задние мысли относительно всего ученичества. По мнению
дона Хуана даже самые большие энтузиасты в этой точке ощутят серьезную
потерю заинтересованности.
- Растения силы потрясают тональ и угрожают прочности всего острова,
- сказал он. - именно в этот момент ученик отступает и мудро делает. Он
хочет выбраться из всей этой каши. Точно так же в этот момент учитель
устанавливает свою наиболее искусную ловушку - стоящего противника.
Ловушка имеет две цели. Во-первых, она позволяет учителю удержать своего
ученика, а во-вторых, она позволяет ученику иметь точку соотнесения, чтобы
пользоваться ею в дальнейшем. Ловушка - это маневр, который выводит на
арену стоящего противника. Без помощи стоящего противника, который в
действительности является не врагом, а совершенно преданным помощником,
ученик не имеет возможности продолжать путь знания. Лучшие из людей
сдались бы на этой границе, если бы решение было оставлено им. Я подвел к
тебе стоящего противника, прекраснейшего воина, которого можно найти - ля
Каталину.
Дон Хуан говорил о том времени несколькими годами раньше, когда он
ввел меня в затяжную битву с колдуньей-индеанкой.
- Я привел тебя в непосредственный контакт с ней, и я выбрал женщину,
потому что ты доверяешь женщинам. Разрушить это доверие было очень трудным
делом для нее. Через несколько лет она мне призналась, что ей хотелось бы
отступить, потому что ты ей нравился, но она - великий воин, и несмотря на
ее чувства она чуть не стерла тебя с лица планеты. Она нарушила твой
тональ так интенсивно, что он уже никогда не был тем же самым опять. Она
действительно изменила очертания на лице твоего острова настолько глубоко,
что ее поступки послали тебя в другое царство. Можно было бы сказать, что
она сама могла бы быть твоим бенефактором, если бы ты был вылеплен не для
того, чтобы быть магом, таким как она. Чего-то недоставало между вами
двумя. Ты был не способен ее бояться. Однажды ночью ты чуть не растерял
свои шарики, когда она напала на тебя, но несмотря на это тебя влекло к
ней. Для тебя она была желанной женщиной вне зависимости от того, как ты
ее боялся. Она знала это. Однажды я уловил как в городе ты смотрел на нее,
трясясь до подошв от страха и пуская слюни на нее одновременно.
Из-за поступков стоящего противника, далее, ученик может или
разлететься на куски или радикально измениться. Действия ля Каталины с
тобой, поскольку они тебя не убили, не потому, что она недостаточно хорошо
пыталась, а потому, что ты оказался достаточно стойким, имели
благоприятное действие на тебя, а также снабдили тебя решением.
Учитель пользуется стоящим противником для того, чтобы заставить
ученика сделать выбор в своей жизни. Ученик должен сделать выбор между
миром воина и своим обычным миром. Но никакое решение невозможно до тех
пор, пока ученик не понимает выбора. Поэтому учитель должен быть
совершенно терпелив и в совершенстве понимать и должен вести своего
ученика уверенной рукой к такому выбору. А превыше всего он должен быть
уверенным, что его ученик изберет мир и жизни воина. Я добился этого,
попросив тебя помочь мне победить ля каталину. Я сказал тебе, что она
собирается меня убить, и что мне нужна твоя помощь, чтобы освободиться от
нее. Я честно предупредил тебя относительно последствий твоего выбора и
дал тебе массу времени, чтобы решить принимать его или нет.
Я ясно помнил, что дон Хуан отпустил меня в тот день. Он сказал мне,
что если я не хочу ему помочь, то я свободен уехать и никогда не
возвращаться назад. Я ощущал в тот момент, что я свободен выбрать свой
собственный курс и не имею по отношению к нему никаких обязанностей.
Я покинул его дом и уехал со смесью печали и радости. Мне было жалко,
что я покидаю дона Хуана и все же я был счастлив, что разделался со всей
его деятельностью, которая приведет меня в расстройство. Я подумал о
Лос-Анжелесе, о своих друзьях и обо всем том распорядке повседневной
жизни, который ожидал меня. О тех маленьких распорядочках, которые всегда
давали мне так много приятного. На некоторое время я ощутил эйфорию.
Запутанность дона Хуана и его жизни была позади, и я был свободен.
Однако мое счастливое настроение длилось недолго. Мое желание
покинуть мир дона Хуана было нестойким. Моя рутина потеряла свою силу. Я
попытался подумать о чем-нибудь, что я хотел бы делать в Лос-Анжелесе, но
там не было ничего. Дон Хуан однажды говорил мне, что я боюсь людей и
научился защищаться тем, что ничего не желал. Он сказал, что не желать
ничего было прекраснейшим достижением воина. В моей глупости однако, я
расширил чувство нежелания ничего и заставил его проникнуть в чувство, что
мне все нравится. Поэтому моя жизнь была пустой и нудной.
Он был прав. И пока я ехал на север по шоссе весь груз моего безумия
совершенно неожиданно в конце концов свалился на меня. Я начал понимать
масштаб моего выбора. Я в действительности покидал волшебный мир
непрерывного обновления для своей тихой и нудной жизни в Лос-Анжелесе. Я
начал вспоминать свои пустые дни, особенно ясно мне вспомнилось одно
воскресенье. Весь день я чувствовал беспокойство от того, что было нечем
заняться. Никто из моих друзей не пришел ко мне в гости, никто не
пригласил меня на вечеринку. Те люди, к которым я хотел пойти, не
оказались дома, и, что хуже всего, я уже успел пересмотреть все фильмы,
которые шли в городе. К концу дня в полном отчаянии я еще раз просмотрел
список кинофильмов и нашел один, который мне никогда не хотелось
посмотреть. Он шел в городке, находящемся в 35 милях отсюда. Я поехал его
смотреть. Он мне совершенно не понравился, но даже это было лучше, чем
полное ничегонеделание.
Под грузом мира дона Хуана я изменился. Так, например, с тех пор, как
я встретился с ним, у меня не было времени, чтобы горевать. Одного этого
было для меня достаточно. Дон Хуан действительно правильно был уверен, что
я изберу мир воина. Я развернулся и поехал назад к его дому.
- Что случилось бы, если бы я выбрал ехать назад в лос-анжелес? -
спросил я.
- Это было бы невозможностью, - сказал он. - такого выбора не
существовало. Все, что от тебя требовалось - это позволить твоему тоналю
осознать, что это он решил вступить в мир магов. Тональ не знал, что
решение находится в царстве нагваля. Все, что мы делаем, когда мы решаем,
так это признаем, что что-то вне нашего понимания установило рамки нашего
так называемого решения, м все, что мы делаем, так это идем туда.
В жизни воина есть только одна вещь. Один единственный вопрос,
который действительно не решен: насколько далеко можно пройти по тропе
знания и силы. Этот вопрос остается открытым, и никто не может предсказать
его исход. Я однажды говорил тебе, что свобода воина состоит в том, чтобы
или действовать неуязвимо, или действовать как никчемность. В
действительности неуязвимость - единственное действие, которое свободно, и
таким образом оно является единственной мерой духа воина.
Дон Хуан сказал, что после того, как ученик сделает свое решение
вступить в мир магов, учитель даст ему прагматическое задание, задачу,
которую он должен выполнить в своей повседневной жизни. Он объяснил, что
та задача, которая должна подходить к личности ученика, обычно бывает
своего рода растянутой жизненной ситуацией, в которую ученик должен
попасть и которая будет являться средством, постоянно воздействующим на
его взгляд на мир. В моем собственном случае я понимал такую задачу скорее
как жизненную шутку, чем как серьезную жизненную ситуацию. Со временем,
однако, мне наконец стало ясно, что я должен быть очень усердным по
отношению к ней.
- После того, как ученику была дана его магическая задача, он
становится готовым к другому типу наставлений, - продолжал он. - здесь он
уже воин. В твоем случае, поскольку ты уже не был учеником, я обучил тебя
трем техникам, которые помогали сновидению: разрушение распорядка жизни,
бег силы и неделание. Ты был очень инертен, онемевший как ученик и
онемевший как воин. Ты старательно записывал все, что я тебе говорил, и
все, что с тобой происходило, но ты не действовал в точности так, как я
говорил тебе. Поэтому мне все еще приходилось подстегивать тебя растениями
силы.
Затем дон Хуан шаг за шагом представил мне картину того, как он
отвлек мое внимание от сновидения, заставив меня поверить, что важным
моментом является очень трудная деятельность, которую он назвал неделание
и которая состояла из перцептивной игры фокусирования внимания на трех
чертах мира, которые обычно проходили мимо него, таких как тени предметов.
Дон Хуан сказал, что его стратегией было отделить неделание, окружив его
самой строгой секретностью.
- Неделание, как и все остальное - очень важная техника. Но она не
была основным моментом, - сказал он. - ты попался на секретность. Ты -
балаболка, и вдруг тебе доверили секрет!
Он засмеялся и сказал, что может себе вообразить те трудности, через
которые я прошел, чтобы держать рот закрытым.
Он объяснил, что разрушение рутины, бег силы и неделание были
проспектами к обучению новым способам восприятия мира, и что они давали
воину намек на невероятные возможности действия. По идее дона Хуана знание
отдельного и прагматического мира сновидения делалось возможным
посредством использования этих техник.
Сновидение - это практическая помощь, разработанная магами. Они знали
то, что делают и искали полезности нагваля, обучая свой тональ, так
сказать, отходить на секунду в сторону, а затем хвататься вновь. Это
утверждение не имеет для тебя смысла. Но этим ты и занимался все время.
Обучал себя отпускаться не теряя при этом своих шариков. Сновидение,
конечно, является венцом усилий магов. Полным использованием нагваля.
Он прошелся по всем упражнениям неделания, которые заставлял меня
выполнять, по всем рутинным вещам моей повседневной жизни, которые он
выделил для искоренения и по всем тем случаям, когда он вынуждал меня
пользоваться бегом силы.
- Мы подходим к концу моего пересказа, - сказал он. - теперь нам
нужно поговорить о Хенаро.
Дон Хуан сказал, что в тот день, когда я встретился с Хенаро, был
очень важный знак. Я сказал ему, что не могу вспомнить ничего необычного.
Он напомнил мне, что в тот день мы сидели на скамейке в парке. Он сказал,
что ранее упомянул мне, что собирается встретиться с другом, которого я
никогда раньше не видел, и потом, когда этот друг появился, я узнал его
без всяких колебаний в гуще большой толпы. Это был тот знак, который
заставил их понять, что Хенаро - мой бенефактор.
Когда он об этом сказал, я вспомнил, что мы сидели и разговаривали, а
потом я повернулся и увидел небольшого поджарого человека, который излучал
необыкновенную жизненность или грацию, или просто самобытность. Он только
что повернул из-за угла в парк. В шутливом настроении я сказал дону Хуану,
что его друг приближается к нам, и что, судя по тому, как он выглядит, он
наверняка является магом.
- С того дня и далее Хенаро рекомендовал, что мне с тобой делать. Как
твой гид в нагваль, он представил тебе безукоризненные демонстрации, и
каждый раз, когда он выполнял действие как нагваль, ты оставался со
знанием, которое противоречило твоему разуму и выходило за его границы. Он
разобрал твою картину мира, хотя ты не осознаешь этого. Опять же, в этом
случае ты вел себя так же, как в случае с растениями силы. Тебе нужно было
больше, чем было необходимо. Несколько выпадов нагваля было бы достаточно,
чтобы разрушить картину мира. Но даже до сего дня после всех выступлений
нагваля твоя картина кажется неуязвимой. Как ни странно, но это твоя
лучшая черта.
- в целом, затем, работа Хенаро должна была подвести тебя к нагвалю.
Но здесь мы встречаемся со странным вопросом: что должно было быть
подведено к нагвалю?
Он подтолкнул меня движением глаз ответить на этот вопрос.
- Мой разум? - спросил я.
- Нет, разум здесь не имеет значения. Разум выключается в ту же
секунду, как только оказывается за своими узкими границами.
- Тогда это был мой тональ, - сказал я.
- Нет, тональ и нагваль являются двумя естественными частями нас
самих, - сказал он сухо. - они не могут вести одна в другую.
- Мое восприятие? - спросил я.
- Вот тут ты попал, - закричал он, как если бы я был ребенком,
который дал правильный ответ. - теперь мы подходим к объяснению магов. Я
уже предупреждал тебя, что оно ничего не объясняет и все же...
Он остановился и взглянул на меня сияющими глазами.
- Это еще один из трюков магов, - сказал он.
- О чем ты говоришь? Какой еще трюк? - спросил я с оттенком тревоги.
- Объяснение магов, конечно, - ответил он. - ты увидишь это сам. Но
давай продолжим. Маги говорят, что мы находимся внутри пузыря. Это тот
пузырь, в который мы были помещены в момент своего рождения. Сначала
пузырь открыт, но затем он начинает закрываться, пока не запаяет нас
внутри себя. Этот пузырь является нашим восприятием. Мы живем внутри этого
пузыря всю свою жизнь. А то, что мы видим на его круглых стенах, является
нашим собственным отражением.
Он наклонил голову и взглянул на меня искоса. Он хихикнул.
- Ты с ума сошел, - сказал он. - тебе полагается задать здесь вопрос.
Я засмеялся. Как бы то ни было, его предупреждение об объяснении
магов плюс осознание пугающих масштабов его понимания начали наконец
оказывать на меня свое действие.
- Что за вопрос мне полагается задать? - спросил я.
- Если то, что мы видим на стенах, является нашим отражением, тогда
то, что отражается должно быть реальной вещью, - сказал он улыбаясь.
- Это хороший довод, - сказал я шутливым тоном. Мой разум мог легко
следить за этим аргументом.
<< Пред. стр. 167 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу