<< Пред. стр. 112 (из 124) След. >>
Список литературы по разделу
"галантной миной" и которое отличается от "почтительной
мины" только положением ушей и уголков рта: уши еще
прижаты к голове, но сведены так, что их кончики
соприкасаются, а уголки рта оттянуты, как и при
почтительной мине, но не опущены жалобно, а, наоборот,
вздернуты вверх, словно от смеха. Когда это выражение
становится четким, за ним обязательно следует приглашение к
игре. При этом пасть приоткрыта так, что виден язык, и
вздернутые уголки рта, растянутого до ушей, придают собаке
еще более смеющийся вид. Такой "смех" чаще всего
наблюдается у собак во время игры с обожаемым хозяином,
когда она приходят в такое возбуждение, что начинают
пыхтеть. Возможно, эти движения мышц морды являются
предвестником пыхтения, которое начинается, когда желание
играть берет верх над всем остальным. Такое предложение
подкрепляется тем фактом, что в сексуально окрашенной игре
собаки часто "смеются" и начинают пыхтеть даже после
незначительных усилий. Пес, который сейчас стоит перед
Сюзи, смеется все больше и все энергичнее переступает
передними лапами. Внезапно он прыгает на юную чау-чау и
толкает ее передними лапами в грудь. Затем стремительно
поворачивается и кидается прочь, держа тело по-особому:
спина все еще почтительно выгнута, зад поджат, а хвост
пропущен между задними лапами. Но хотя весь его вид говорит
о смирении, он проделывает самые дружелюбные прыжки, а
хвост виляет настолько сильно, насколько позволяют задние
ноги. Через несколько метров он останавливается, снова
молниеносно поворачивается и подбегает к Сюзи с широкой
ухмылкой на морде. Он приподнимает хвост так, чтобы голени
не мешали ему вилять, причем теперь он виляет не только
хвостом, но и всей задней частью туловища. Он снова прыгает
на Сюзи, и его заигрывания приобретают слегка сексуальный
характер, но лишь символически, поскольку период течки для
Сюзи еще не наступил.
В замке Альтенберг, где обитает огромный угольно-черный
ньюфаундленд по кличке Лорд, маленькая дочь хозяина в день
рождения получила в подарок очаровательного карликового
пинчера, которому только-только исполнилось два месяца. Я
был свидетелем первой встречи этих собак. Хотя Квик,
пинчер, был юным зазнайкой, он до смерти перепугался,
увидев, что на него надвигается гора черного меха, и,
подобно всем щенкам при столь жутких обстоятельствах,
перевернулся на спину, а когда большой пес обнюхал его
брюшко, пустил вверх крохотный желтый фонтанчик. Понюхав и
это эмоциональное излияние, Лорд неторопливо и
величественно отвернулся от потрясенного щенка. Однако в
следующую минуту Квик вскочил и начал, как заведенный,
описывать стремительные восьмерки между ног ньюфаундленда.
Затем он дружески прыгнул на него, приглашая Лорда бежать
за ним. Рыдающая маленькая хозяйка пинчера, которая не
вмешивалась только потому, что ее удерживали
жесткосердечные старшие братья, вздохнула с облегчением,
так как знакомство завершилось истинно трогательным
зрелищем: очень большая собака добродушно играла с очень
маленькой.
Эти шесть собачьих встреч я выбрал в качестве примеров
потому, что их характер был выражен очень отчетливо. Но в
действительности, естественно, существуют бесчисленные
переходные и усложненные формы эмоций и соответствующие им
выразительные движения - уверенности в себе и страха,
вызова и смирения, нападения и защиты. Это крайне
затрудняет анализ форм поведения, и надо очень хорошо знать
типы выражений, которые я описал - и многие иные, - чтобы
уловить их на собачьей морде, где они иногда сильно
смазаны, а иногда совмещаются с другими.
Существует одна чрезвычайно милая черта в поведении
собак, которая явно рано зафиксировалась в их центральной
нервной системе как свойство, передающееся по наследству. Я
имею в виду рыцарственное обхождение с самками и щенятами.
Ни один нормальный самец ни при каких обстоятельствах не
укусит самку; суку охраняет абсолютное табу, и она может
вести себя с кобелем как пожелает и покусывать его, причем
даже всерьез. В распоряжении кобеля нет никаких средств
защиты, кроме почтительных движений и "галантной мины", с
помощью которых он может попытаться превратить наскоки
разъяренной суки в игру. Мужская гордость не позволяет ему
прибегнуть к другому способу - к драке, так как кобели
всегда прилагают максимум усилий, чтобы в присутствии суки
"сохранить лицо". У волков и гренландских ездовых собак с
преобладающей волчьей кровью этот рыцарственный
самоконтроль распространяется на самок только собственной
стаи, но у собак с преобладающей шакальей кровью он
действует в присутствии любой самки, даже совершенно
незнакомой. Кобель чау-чау занимает промежуточное
положение: если он всегда находится в обществе своих
родственниц, с сукой шакальей крови он может обойтись
довольно грубо, хотя я не знаю случая, чтобы он укусил ее
по-настоящему.
Если бы мне нужно было еще одно доказательство
коренного зоологического различия между собаками с сильной
примесью волчьей крови и обычными европейскими породами, я
указал бы на вражду, проявления которой постоянно
наблюдаются между этими двумя типами, ведущими свое
происхождение от разных диких предков. Спонтанная
ненависть, которую испытывают к чау-чау деревенские собаки,
никогда прежде их не видавшие, и, наоборот, готовность, с
какой любая дворняжка принимает шакала или динго в качестве
"своего", представляются мне куда более убедительным
доказательствами в пользу такого различия, чем все
измерения и расчеты пропорций черепа и скелета и их
статистическая обработка, положенные в основу обратного
мнения. Мое убеждение подкрепляется и некоторыми аномалиями
в групповом поведении - представители противоположных типов
часто настолько не сознают себя членами одного вида, что
кобели не уважают самых элементарных "собачьих прав" сук и
щенят. Исследователь поведения, зоолог, тонко ощущающий
генеалогические и систематические соответствия, не может не
заметить, что волчья собака принадлежит к иной ветви, чем
шакалья. А поскольку сами собаки, на которых научные споры,
разумеется, никак не влияют, несомненно, также это видят, я
доверяю им больше, чем любым статистическим данным.
У представителей семейства собачьих, принадлежащих к
одному виду и к одному сообществу, щенок моложе шести
месяцев пользуется абсолютной неприкосновенностью.
Действия, выражающие смирение - перевертывание на спину и
мочеиспускание, - необходимы только в первую минуту:
по-видимому, они должны информировать взрослую собаку, что
она имеет дело со щенком. Я не вел специальных наблюдений и
не ставил экспериментов, а потому не берусь утверждать, эти
ли действия показывают взрослой собаке, что перед ней
беспомощный юнец, или запах щенка также помогают ей
распознать его нежный возраст. Безусловно, различия в
величине между молодой и взрослой особью не играю в этом
узнавании никакой роли. Сердитый фокстерьер обходится с
молодым сенбернаром как с беспомощным младенцем, даже если
тот вдвое больше его. И, наоборот, кобели крупных пород
преспокойно затевают драки со взрослыми кобелями мелких
пород, хотя с человеческой точки зрения это и
представляется малоблагородным. Я не рискую полностью взять
под сомнение рыцарственное поведение по отношению к
маленьким собакам, которое так часто приписывают
сенбернарам, ньюфаундлендам и догам, но сам я в весьма
широком кругу моих собачьих знакомств еще ни разу не
встретил такого великодушного великана.
Когда высокомерному кобелю, свято блюдущему свое
достоинство, бессердечно предлагают "поиграть" с юными
щенятами, это всегда обещает много забавных, а нередко и
трогательных сцен. Я специально проделывал такие
эксперименты с нашим стариком Волком. Он был чрезвычайно
серьезен и вовсе не любил играть, а потому испытывал
невероятное смущение и неловкость, когда вынужден был
навещать на веранде своих двухмесячных детей и динго, их
свободного братца. Щенята в пять месяцев и старше уже
питают определенное уважение к профессорской важности
старых кобелей, но щенки помоложе ничего подобного не
испытывают. Они накидываются на отца, цапают его за ноги
беспощадными, острыми, как иглы, зубами, а он только по
очереди вздергивает лапы, словно обжигаясь. Бедному
мученику не положено даже рычать, и уж тем более он не
смеет задать трепку своим назойливым отпрыскам. Немного
погодя наш ворчливый Волк позволял вовлечь себя в возню со
щенятами, но тем не менее, пока они были маленькими, он
никогда добровольно на веранду не заходил.
Кобель оказывается в сходной ситуации и когда на него
нападает сука. Он не может ни кусаться, ни даже рычать,
однако приблизиться к агрессивной самке его толкает
несравненно более сильный импульс, и конфликт между мужским
достоинством, страхом перед острыми зубами противницы и
силой его сексуальных побуждений порождает поведение,
которое иногда превращается в настоящую пародию на
человеческую. Смешным старого пса делает главным образом
игривость, "галантность", которую я описывал выше. Когда
такой суровый зверь, давно уже вышедший из щенячьего
возраста, начинает изъясняться в любви, ритмично перебирая
передними лапами и прыгая взад и вперед, даже наименее
склонный к антропоморфизму наблюдатель невольно начинает
проводить определенные сравнения, чему способствует и
поведение суки, которая, зная, что ее ухажер все стерпит,
ведет себя весьма высокомерно.
Однажды мне довелось наблюдать очень четкий пример
такого поведения. Это произошло, когда я вместе со Стаси
посетил волка в его клетке. Более подробно я опишу их
встречу позже. Довольно скоро волк пригласил меня
поиграть, и я, весьма польщенный, согласился. Однако Стаси
обиделась, что я уделяю волку больше внимания, чем ей, и
внезапно набросилась на моего нового приятеля. Надо
сказать, что суки чау-чау, ставя на место не угодивших им
самцов, пускают в ход удивительно противный сварливый лай и
особую манеру кусаться - не свирепо, в полную силу, как
дерущиеся псы, а неглубоко, захватывая как будто только
кожу, однако их противник при этом визжит от боли. Волк
тоже завизжал, одновременно пытаясь обезоружить Стаси
почтительными позами и галантным обхождением. Естественно,
мне не хотелось подвергать его рыцарственность слишком
тяжелому испытанию, поскольку я опасался, как бы это не
обошлось дорого мне самому, и я строго приказал
рассерженной Стаси замолчать, то есть мне пришлось сделать
ей выговор, чтобы она не обижала покладистого волка, а ведь
всего лишь десять минут назад я поставил перед клеткой два
ведра с водой и железный лом, чтобы было чем спасать мою
бесценную Стаси, если лесной хищник накинется на нее. Sic
transic gloria... luрi. (Так проходит слава... волка (лат.)
ХОЗЯИН И СОБАКА
Люди заводят собак и кошек из самых разных побуждений,
причем далеко не всегда из добрых. Среди страстных любителей
животных, и в частности среди любителей собак, существует
особая категория несчастных людей, которые о той или иной
горькой причине утратили веру в себе подобных и ищут
эмоциональной помощи у животных. Известное присловье
"животные настолько лучше людей!" всегда наводит меня на
грустные размышления. Ведь это не так. Бесспорно, в
отношениях между людьми не существует точно подобия
преданности, на которую способна собака. Но ведь собака не
плутает по лабиринту моральных обязательств, часто
противоречащих друг другу. Ей известен только простейший
конфликт между желаниями и обязанностями - другими словами,
над ней не тяготеет все то, что нас, бедных людей, иной раз
сводит с пути истинного. С точки зрения человеческой
ответственности даже самая верная собака выглядит в
значительной степени аморальной. Изучение поведения высших
животных, вопреки мнению некоторых, вовсе не приводит к
тому, что ты начинаешь недооценивать различия между ними и
человеком. Наоборот, я утверждаю, что только те, кто
по-настоящему разбирается в поведении животных, способны в
полной мере оценить то особое возвышенное место, которое в
мире живых существ занимает человек.
Сравнение человека и животных, которое играет такую
значительную роль в наших исследовательских методах, унижает
его не более, чем принятие теории происхождения видов. Суть
эволюции органического мира в том и заключается, что она
создает абсолютно новые и более высокие признаки, которые на
предыдущей стадии не существовали даже в зачатке. Конечно,
и в наши дни в человеке есть еще что-то от животного, но в
животном от человека ничего. Генеалогические исследования,
по необходимости ведущиеся от низшего, от животных,
позволяют нам особенно ясно увидеть человеческую сущность,
великие достижения человеческого разума и этики, которых мир
животных вообще не знает. Они явственно выступают на фоне
тех более древних свойств и способностей, которые человек
еще и теперь делит с высшими животными. Утверждать, что
животные лучше человека, - значит кощунствовать: для
критически мыслящего биолога в подобном заявлении прячется
святотатственное отрицание подлинного развития в мире
живого.
К несчастью, слишком многие любители животных, особенно
члены общества защиты последних, упорно отстаивают
вышеуказанную этически вредную точку зрения. Прекрасна и
поучительна только та любовь к животным, которая
порождается любовью ко всякой жизни и в основе которой
должна лежать любовь к людям. Только те, кто способен
чувствовать именно так, могут дарить свою привязанность
животным без нравственного ущерба для себя. Разочарованный
и ожесточенный человек, который из-за прегрешений отдельных
индивидов восстает против всего человечества и отдает свою
любовь только собакам и кошкам, совершает роковую и
отвратительную ошибку. Ненависть к людям и любовь к животным
- зловещая и опасная комбинация. Разумеется, это не
относится к тем, кто по той или иной причине обречен на
одиночество и обзаводится собакой, чтобы удовлетворить свою
потребность любить и быть любимыми. Желание это вполне
законно и безобидно, а одиночеству, бесспорно, нет места,
если на свете есть хотя бы одно существо, которое радуется
вашему возвращению домой.
Изучение гармонического согласия, царящего между
хозяином и собакой, дает чрезвычайно много для понимания
психологии как людей, так и животных, а иногда бывает и
очень увлекательным. Выбор собаки уже говорит о многом, а
еще больше можно узнать из отношений, складывающихся затем
между этим человеком и его подопечным.
Как и у людей, полная противоположность характеров
супругов, как и полное их сходство, часто гарантирует
безоблачное счастье обеих сторон. Муж и жена, долго
состоящие в браке, нередко становятся похожими друг на
друга, как брат и сестра, и точно так же у хозяина и собаки
вырабатывается общность манер и привычек, производящая
подчас комическое и в то же время трогательное впечатление.
У опытных владельцев такое сходство усиливается благодаря
выбору определенной породы или конкретной собаки, так как
этот выбор обычно подсказывает симпатией и родственными
чертами характера. Суки чау-чау, которых поочередно
выбирала себе моя жена, могут служить типичным примером
таких "симпатичных" и "гармонирующих" собак. То же
относится ко мне самому, и наши друзья, хорошо знающие нас
и наших собак, нередко развлекаются тем, что выискивают
черты сходства между нами и ними. Собаки моей жены всегда
особенно чистоплотны и в известной мере любят порядок. Они
никогда не побегут напрямик через лужу, а проходя между
клумбами или грядками, не наступят на взрыхленную землю и
не заденут ни единого растения, хотя их специально этому не
обучали. Мои же собаки, увы, готовы валяться в любом мусоре
и натаскивают в дом чудовищное количество грязи. Короче
говоря, различия между нашими собаками аналогичны различиям
моего характера и характера моей жены. Отчасти это
объясняется тем, что жена всегда выбирает из нового помета
тех щенков, в которых преобладает наследственность более
"благородных", сдержанных, почти как кошки, чистоплотных
чау-чау, тогда как я предпочитаю потомство тех, в ком
проявляется более живая и бойкая, хотя и безусловно более
плебейская, натура их прародительницы, моей овчарки Титы.
Еще одна аналогия обнаруживается в том, что собаки моей
жены едят умеренно и изящно, а их кровные родственники,
принадлежащие мне, предаются гнусному обжорству. Но почему
так получается, право, сказать не могу.
На мой взгляд, "параллельная", или "гармонирующая",
собака приносит человеку ощущение душевного равновесия и
<< Пред. стр. 112 (из 124) След. >>
Список литературы по разделу