<< Пред. стр. 2 (из 23) След. >>
Список литературы по разделу
Это сообщение верно в том случае, когда новые идеи еще туманны и
находятся в процессе формулирования. И больше всего в этой книге мне
нравится то, что Эриксону было приятно видеть такое описание своей
работы. Он заказал себе много экземпляров этой книги и с удовольствием
дарил ее своим коллегам и ученикам.
Многими идеями этой книги я обязан Джону Уикленду. Мы провели вместе
много лет, разделяя интерес к психотерапии и гипнозу. Вклад Грегори
Бэйтсона заключается не только в идеях, но и в том, что он обеспечивал
саму возможность подобного исследования внутри многостороннего проекта
исследований коммуникаций. На завершающем этапе книги мне были крайне
полезны беседы с Браулио Монтальво, которые помогли мне прояснить
многие идеи.
Джей Хейли, 1986 год.
ГЛАВА 1
Стратегическая психотерапия
Психотерапия может быть названа стратегической, если клиницист
определяет и инициирует то, что происходит в течение
психотерапевтического сеанса и намечает определенный подход для
решения каждой проблемы. То, что происходит при встрече психотерапевта
и человека с проблемами, определяется обоими, но при стратегической
психотерапии инициативу берет на себя психотерапевт. Он должен
идентифицировать решаемые проблемы, наметить цели, определить, каковы
должны быть необходимые вмешательства для достижения данных целей,
проанализировать реакции, которые он получает от клиента, чтобы
откорректировать свой подход,и, в конце концов, посмотреть на
результат психотерапии, чтобы определить, была ли она эффективной.
Психотерапевт должен быть очень чувствительным и тонко реагирующим на
пациента и свое окружение, но то, что он будет делать, должен
определять только он сам.
В течение всей первой половины нашего века клиницисты обучали избегать
планирования и инициирования того, что происходит в ходе психотерапии.
Они должны были ждать, чтобы пациент сказал или сделал что-либо. И
только тогда психотерапевт может действовать. Под влиянием
психоанализа, роджеровской психотерапии и психодинамической терапии
сформировалась идея о том, что человек, который не знает, что делать,
и ищет помощи, должен определять то, что будет происходить на
психотерапевтическом сеансе. Психотерапевт должен был сидеть пассивно
и интерпретировать то, что пациент говорит и делает. И он мог также
предложить всего лишь один подход, вне зависимости от того, что к нему
обращались самые разные люди с самыми различными проблемами.
Сосредоточивать внимание на проблеме, ставить цели, вмешиваться в
человеческую жизнь или рассматривать результаты своей работы считалось
"манипулятивным". Такой пассивный подход исключил из применения
множество эффективных терапевтических стратегий, которые были созданы
до нашего столетия.
Стратегическая психотерапия не представляет собой какой-то отдельный
подход или теорию, но является собирательным наименованием для тех
типов психотерапии, где психотерапевт берет на себя ответственность за
прямое влияние на людей. В 50-х годах нашего века такие подходы
начинают получать широкое распространение. Различные виды семейной
психотерапии и условно-рефлекторной психотерапии развивались, опираясь
на предпосылку, что психотерапевт должен планировать свои действия.
Некоторое время широко обсуждалось то, должен ли психотерапевт
предпринимать какие-либо действия, чтобы произвести изменения, но
сейчас кажется ясным, что эффективная психотерапия требует такого
подхода, и разногласия касаются того, какие действия и как
психотерапевт должен предпринимать.
Хотя психотерапия из пассивной стала активной, среди психотерапевтов,
использующих гипноз, непрерывность в этом плане сохранялась.
Гипнотизер всегда инициировал то, что должно происходить -- в этом
природа гипноза. Влияние гипноза на все остальные формы психотерапии
не было оценено полностью. Можно спорить о том, что многие
психотерапевтические подходы имеют свои источники в учении о гипнозе.
Условно-рефлекторная терапия со всеми ее различными названиями прошла
путь от Торндайка через Скиннера и дальше, но основные свои
предпосылки она имеет в учении Павлова, который сделал значительный
вклад в теории гипноза. Бихевиоральная психотерапия в форме
реципрокного торможения была создана Джозефом Вольне, который
использовал при этом свой опыт гипнотизера. Динамическая психотерапия,
в особенности ее психоаналитическая форма, возникла в тот великий
период гипнотического экспериментирования, который имел место в конце
прошлого века. Метод Фрейда имел свои корни в гипнозе, и хотя тут
произошло изменение движения прямой индукции транса к более
недирективному подходу, его работа выросла на почве гипнотической
ориентации. Возможным исключением здесь могут являться некоторые
формы семейной психотерапии. Вообще-то семейный психотерапевт принес с
собой множество идей на области гипноза в область семейной
психотерапии. Однако, существуют семейные психотерапевты и другой
ориентации. Они обращают внимание на последовательность реакций или на
процесс взаимодействия между членами семьи. На них учение о гипнозе
повлияло в меньшей степени. Исключением из последней группы является
Милтон Эриксон, который изменяет поведение людей в семье, используя
при этом подход, который вырос прямо из гипнотической ориентации.
Эриксона можно рассматривать как мастера стратегического подхода к
психотерапии. В течение многих лет он был известен во всем мире как
ведущий гипнотизер в области медицины, занимающийся исследовательской
работой и использующего гипноз в терапии, в бесконечном множестве его
вариантов. Стратегический подход без формального применения гипноза,
разработанный Эриксоном в применении к индивидам, семейным парам и
семьям, гораздо менее известен. В течение многих лет он вел
обширнейший психиатрический прием,где сталкивался со всеми видами
психологических проблем и с семьями на всех стадиях их развития. Даже
если при этом он формально не использовал гипноз, его стиль
психотерапии настолько пронизан гипнотической ориентацией, что любое
его действие, как кажется, имеет своим источником именно это
искусство. Эриксон обогатил психотерапию огромным количеством
гипнотических техник, но кроме этого, он широко распространил идею о
том, что гипноз является чем-то гораздо большим, нежели ритуал, а
именно особым стилем коммуникации.
Стратегическую психотерапию Милтона Эриксона можно рассматривать как
логическое продолжение гипностической техники. При использовании
гипностической техники приобретается навык наблюдения поведения
человека, сложных способов коммуникации человека с человеком, навык
мотивирования людей так, чтобы они следовали директивам и навык
использования собственного языка, интонаций и телесных движений
клиента для того, чтобы влиять на него. Из гипноза приходит также и
восприятие людей как изменяемых существ, восприятие времени и
пространства как пластичных явлений и специфическое представление о
том, как можно влиять на других людей, чтобы они стали более
автономными. Также как гипнотизер может думать о преобразовании
тяжелого симптома в более легкий или более кратковременный, он может
думать и о превращении интерперсональной проблемы в некоторое
преимущество. Человек, имеющий подготовку гипнотизера, гораздо легче
может схватить идею о том, что субъективные чувства и восприятия могут
меняться с изменением отношения. Стратегический способ мышления
является центральным при гипнотическом подходе, если последний
используется правильно, и Эриксон в своей работе сделал это предельно
ясно. Эриксон является и гипнотизером-экспериментатором и
психотерапевтом-экспериментатором, переносящим идеи гипноза в
психотерапевтические процедуры, где далеко не каждый ожидает их
обнаружить. Если же эти идеи там обнаружены, они могут прояснить и
обострить идеи и развить навыки любого психотерапевта.
Большинство людей, включая многих профессионалов, имеющих клиническую
подготовку, считают гипноз особой специальной ситуацией, не похожей на
обычную жизненную ситуацию. Люди, не подготовленные в плане гипноза,
считают, что гипноз это такая специальная процедура, когда гипнотизер
говорит "расслабьтесь", и клиент "засыпает", а затем ему что-то
внушается. Или же клиента просят смотреть на светящуюся точку или на
какой-то объект и говорят, что сейчас его веки станут тяжелыми и он
заснет. Наивный субъект считает, что если такого ритуала нет, то и
гипноза нет. Если считать, что гипноз это стереотипный ритуал, который
предполагает сон, то трудно увидеть его связь с такими типами
психотерапии, когда психотерапевт не произносит определенных слов и
может даже разговаривать одновременно со всеми членами семьи.
В этой книге термин гипноз относится не к ритуалу, а к определенному
типу коммуникаций между людьми. Милтон Эриксон исследовал почти
бесконечное количество вариантов индукций гипнотического транса. При
чтении Эриксона и других современных гипнотезеров читателю может
показаться трудным определить для себя, что является гипнотическим
контактом, а что не является. Эриксон вполне может использовать
ритуальную форму наведения транса, но он может также, не упоминая даже
слова гипноз, просто разговаривать с субъектом. Он может
гипнотизировать какого-либо человека, разговаривая при этом с кем-то
другим, а может читать лекции и вместе с тем индуцировать состояние
транса у определенного человека в аудитории, выделяя для этого в своей
речи определенные слова или же он часто работает с человеком, который
только впоследствии осознает, что его гипнотизировали, если он вообще
это осознает. Исходя из результатов подобных экспериментов, Эриксон
пришел от понимания транса как состояния человека к его пониманию как
определенного типа взаимодействия между двумя людьми. При таком
понимании гипноза появляется возможность увидеть присутствие этого
явления в очень многих ситуациях, в особенности в ситуациях
интенсивного взаимодействия между двумя людьми в процессе психотерапии.
Предубеждения клиницистов против гипноза могут мешать им понять
природу использования гипнотических приемов. Не надо всегда помнить о
том, что понимание природы гипноза сильно варьирует в зависимости от
идеологического климата эпохи. Когда психотерапию считали
приобретением религиозного опыта, гипноз был мистическим ритуалом. По
мере развития психодинамической теории гипноз стал рассматриваться как
трансферентный феномен. (Психоаналитики также пренебрегали гипнозом,
рассматривая его как поверхностную или поддерживающую терапию, или же
использовали его в искаженном виде так называемого гипноанализа.)
Сейчас мы переживаем период интенсивного научного исследования
феномена гипноза. Весьма крупные исследования были предприняты для
того, чтобы доказать, что гипноза не существует, или же, скорее, для
доказательства того, что в состоянии транса человек не может совершить
нечто большее, нежели в бодрствующем состоянии. В этот период научного
исследования гипноза он стал определяться как, скорее всего,
неспецифическая ситуация. Подобные исследования совершенно бесполезны
для клиницистов, поскольку гипноз в исследовательской ситуации и
гипноз в ситуации терапии -- это феномены совершенно различного
порядка. Клиницисты продолжают использовать гипноз для создания
рабочих взаимоотношений с клиентами, несмотря на то, что лабораторные
исследования говорят о том, что такого явления, как гипноз, не
существует. Если гипноз смог пережить религиозный период, то он сможет
пережить и научный период. Следующий шаг, по-видимому, будет состоять
в том, чтобы переопределить гипноз как феномен обусловливания при
условии, что обусловливающая терапия будет развиваться дальше и станет
более популярной. При всей вероятности станет применимой теория
обучения, и феномен транса будет объяснен в рамках этой теории.
В этой книге мы уделим особенное внимание одному из аспектов гипноза.
Он будет рассматриваться скорее как специальный тип взаимодействия
между людьми, нежели как религиозный опыт, феномен перенесения или
процесс обусловливания. С этой точки зрения гипноз -- это некоторый
процесс взаимодействия между людьми, способ, с помощью которого один
человек общается с другим. Подход Эриксона сделал возможным увидеть
эту тайну с точки зрения интерперсонального взаимодействия.
Связь психотерапии и гипноза лучше всего иллюстрируется наличием общих
закономерностей, и эта общность обнаруживается, несмотря на различие в
ритуалах гипноза и психотерапии. Если гипноз используется эффективно,
то подход в данном случае является стратегическим, а стратегия
оказывается подобной тем, которые можно обнаружить в различных
психотерапевтических подходах. Сходство гипноза и психотерапии можно
обнаружить, описывая то и другое в терминах цели, процедур и
специфических техник, предназначенных для преодоления сопротивления.
Оставаясь на самом высоком уровне обобщения, можно сказать, что целью
гипнотизера является изменение поведения, сенсорных реакций и сознания
другого человека. Тут целью является расширение внутреннего опыта
субъекта, появление у него новых способов мышления, чувствования и
поведения. Очевидно, что к этим же целям стремится любая психотерапия.
И гипнотизер, и психотерапевт стремятся установить с клиентом такие
отношения, которые позволили бы им создать многообразие переживаний и
расширить поле возможностей клиента.
Сравнивая различные гипнотические процедуры и различные эриксоновские
способы наведения транса, можно заметить, что, несмотря на
многообразие форм, существует некоторая общая идея и необходимая
последовательность шагов. Гипнотизер заставляет человека спонтанно
изменить свое поведение. Поскольку человек не может реагировать
спонтанно, если он исполняет приказ, гипнотический подход представляет
собой парадокс. Гипнотизер коммуницирует с клиентом сразу на двух
уровнях: "делай то, что я сказал", -- говорит он, но внутри этой рамки
он говорит: "не делай того, что я тебе велю, ведя себя спонтанно".
Способом, с помощью которого клиент адаптируется к такому
противоречивому сочетанию приказов, является изменение сознания и
поведения, которое описывается как трансовое поведение.
Можно выделить два шага этой парадоксальной процедуры: а) гипнотизер
заставляет клиента сделать что-то, что он может делать произвольно,
например, смотреть на какую-либо точку, сконцентрировать свое внимание
на руке, принять определенную позу, представить какой-либо образ и так
далее; б) затем гипнотизер заставляет клиента реагировать
непроизвольно, или спонтанно. Он говорит о том, что рука начнет
спонтанно двигаться, появится ощущение тяжести век, мышцы расслабятся,
человек увидит что-то, чего здесь нет, возникнут или прекратятся
какие-то физиологические процессы или же начнется или прекратится
что-либо другое, что не подлежит сознательному, волевому контролю. Но
эти же самые шаги встречаются и вне применения формального
гипнотического ритуала. Психотерапевт может попросить человека
устроиться поудобнее, а затем обратить внимание на какую-либо свою
мысль или заметить новое ощущение, заметить, как одна мысль сменялась
другой или испытать еще что-либо, что не подлежит сознательному
волевому контролю. Когда врач говорит пациенту: "Принимайте эти
таблетки 3 раза в день и вы почувствуете себя лучше", он тоже делает
эти два шага: сначала он просит, чтобы пациент сделал что-то, что он
может регулировать волевым образом, а затем говорит, что наступят
непроизвольные изменения. Гипнотизер не хочет, чтобы в ответ на его
инструкции последовала та реакция, которую от требует, поскольку ему
совершенно не надо, чтобы клиент вел себя как робот. Он хочет, чтобы
субъект следовал инструкциям, но, кроме того, участвовал в процессе,
реагируя автономно.
Различные формы психотерапии тоже используют эти два шага в своих
процедурах. Психотерапевт просит пациента сделать что-то, что он может
сделать сознательно, а затем требует спонтанных изменений или говорит
о том, что он их ожидает. Различные психотерапевтические школы
подчеркивают либо один, либо другой аспект этого процесса. Некоторые
минимизируют директивные аспекты и подчеркивают важность спонтанности,
в то время как другие минимизируют спонтанность и подчеркивают
значение директивности.
Например, в случае психоанализа психотерапевт просит пациента сделать
то, что он может сделать сознательно, например, являться в назначенное
время, платить определенный гонорар и лежать на кушетке. Затем
аналитик ожидает "непроизвольного" поведения, давая пациенту
инструкции говорить то, что приходит ему в голову и видеть сны,
которые могут быть потом проанализированы. Аналитик вовсе не хочет,
чтобы пациент делал только то, что ему сказано. Он хочет, чтобы
пациент участвовал в процессе психоанализа, реагируя независимо и
автономно. В данном случае царит идеология спонтанности, директивные
же аспекты подхода минимизированы и скрыты.
В случае бихевноральной психотерапии имеет место подобная же
процедура. Пациента просят сделать то, что он может сделать
сознательно, например, составить список ситуаций, которые вызывают у
него тревогу, распределить эти ситуации в иерархическом порядке, сесть
и принять определенную позу. Затем психотерапевт просит пациента
"расслабиться" и "не тревожиться". Это не может быть выполнено с
помощью волевых усилий пациента. Это просто произойдет. Психотерапевт
инициирует участие пациента в определенных ситуациях, чтобы пациент
"утвердил" себя в них. Психотерапевт ни в коем случае не хочет, чтобы
пациент спонтанно менялся таким образом, чтобы не испытывать более
тревоги и утверждать себя в разнообразных ситуациях без усилий.
Процедуры позитивного и негативного подкрепления в обусловливающей
терапии тоже разделяются на эти два шага. Предполагается, что
реагирование на клиента адекватным подкреплением в терапевтической
ситуации, что несомненно направляет его поведение, идет к тому, что он
начнет вести себя так же и в других, не терапевтических ситуациях,
причем это произойдет "спонтанно". Психотерапевт здесь не желает
видеть в пациенте робота, реагирующего определенным образом только в
<< Пред. стр. 2 (из 23) След. >>
Список литературы по разделу