<< Пред. стр. 5 (из 23) След. >>
Список литературы по разделу
членом семьи, впрочем, как и на сплоченность семьи. Если к нему
обращались по поводу проблемного поведения ребенка, он был склонен
искать в семье взрослого, чаще всего одного из родителей, кто
находился в слишком тесной эмоциональной связи с этим ребенком, и
вмешивался с целью обеспечения ребенку более широкого пространства и
большего количества степеней свободы. Если речь шла о подростковой или
юношеской шизофрении, он был склонен работать в направлении
освобождения этого подростка от слишком интенсивной, патологически
интенсивной вовлеченности в семью и оринтирования его на
самостоятельную жизнь. Это внимание к интенсивным диадическим
отношениям, при которых два человека реагируют друг на друга настолько
сильно, что исключают из взаимодействия всех других, кажется мне
вполне естественным для гипнотизера. Гипнотизер сосредоточивается на
субъекте и стремится к тому, чтобы заставить субъекта как можно более
полно реагировать именно на него, а не на другие стимулы. Когда
гипнотизер наблюдает за взаимодействием членов семьи, он с легкостью
опознает такую диаду и знает, как с ней быть. Я считаю также, что
изучение того, как гипнотизер управляет процессом пробуждения, может
помочь нам понять, как переключить человека с интенсивных
взаимодействий с другим человеком на более поверхностные. Мы часто
принимаем пробуждение от гипнотического сна как простую реакцию на
какой-либо стимул, например, слова гипнотизера: "Просыпайтесь", или же
на счет: "Раз, два, три". Но если внимательно понаблюдать за
гипнотизером и субъектом, то можно увидеть, что этот процесс гораздо
более сложен. Гипнотизер не просто предъявляет стимул, но он меняет
все свое поведение в целом. Меняется его поза, характер движение,
интонация, и его внимание и интерес перемещаются на что-то другое.
Субъект тоже переходит от трансового поведения к более
социализированному. Если субъект сопротивляется, продолжая оставаться
в трансе, гипнотизер часто начинает акцентировать нетрансовые
социализированные черты своего поведения, побуждая субъекта
реагировать на него менее вовлеченным образом. Мне кажется, что
создавая способы психотерапевтического вмешательства в диаду со
сверхинтенсивными отношениями, Эриксон опирался на свой многообразный
опыт пробуждения субъектов от гипнотического сна.
Избегание самоанализа
Стремление Эриксона разрешить задачу изменения отношений в семье равно
по силе его стремлению избежать того, чтобы члены семьи поняли, почему
же их способы взаимодействия были до сих пор такими неадекватными.
Радикально новым в подходе Эриксона является полное отсутствие
интерпретаций предполагаемых причин поведения. Несмотря на то, что
Эриксон вроде бы нигде не утверждал этого открыто, имплицитно в его
работах присутствует мысль о том, что психотерапевт, пытающийся дать
пациентам понять, почему они ведут себя так, а не иначе, фактически
препятствует реальным психотерапевтическим изменениям.
Базовым условием выздоровления в динамической психиатрии считалось
понимание пациентом себя, мотивов своего поведения. Представляется,
что основным источником этой идеи является принадлежащее XIX веку
понимание человека как рационального существа. Фрейд пришел к выводу,
что человек не столь уж рационален, но если бы он, человек, изучил бы
законы своего собственного подсознания, то стал бы вполне
рациональным. Вытеснение в теории Фрейда рассматривалось как основная
причина психической патологии, а возвращение вытесненного сознания
посредством инсайта представляло собой основную цель терапии. Техника
заключалась в интерпретации того, что пациент говорил и делал с целью
осознания пациентом трансферентных искажений в собственном восприятии
и поведении.
По мере того, как психиатрия становилась все более интерперсональной,
точка приложения сил психотерапевта перемещалась. Салливен подчеркивал
необходимость осознания пациентом своих трудностей в интерперсональных
отношениях. Если бы пациент мог "увидеть", что он делает, и "связать"
это со своим прошлым опытом, он изменился бы и выздоровел.
Впоследствии, когда психотерапевты начали работать с семьями, а не с
отдельными индивидами, они автоматически привнесли в свою работу идею
о том, что осознанное понимание влечет за собой изменение (иногда
допускались вариации: осознанное переживание, осознанный эмоциональный
опыт). Если бы члены семьи могли понять, как и почему они
взаимодействуют друг с другом, вся система семьи изменилась бы. Иногда
психотерапевт использовал психодинамические интерпретации, чтобы
помочь членам открыть внутри себя интроецированные образы из прошлого.
Иногда интерпретации могли быть более саллизеновскими, если целью было
осознание нарушений межличностных отношений. Весьма часто
интерпретации касались провокаций или трансферентных отношений членов
семьи и психотерапевта.
В последнее десятилетие психотерапевты, использующие теорию
обусловливания, предложили альтернативную теорию изменений. Процедуры
реципрокного торможения и модификации поведения с помощью специальных
подкреплений не предполагают идеи о том, что для изменения необходимо
осознать причины своего поведения. Предполагается, что изменение
подкреплений изменит поведение. Некоторые, весьма немногие, типы
семейной психотерапии опираются на идею о том, что способ
вмешательства психотерапевта в семью порождает в ней изменения
совершенно независимо от сознания членов семьи. Поэтому более
респектабельным стало утверждать, что терапевтические изменения
появляются вне зависимости от того, понимают ли пациенты значение или
функцию своего поведения. Оказалось также, что такие несознательные
изменения более устойчивы, нежели те, которые были достигнуты "с
пониманием" того, что человек делает.
Но, как правило, и сегодня хорошо подготовленный психотерапевт склонен
делать интерпретации, и это происходит почти рефлекторно. Он может
рассуждать об интерперсональном поведении, теории систем,
подкреплении, но его психотерапевтическая техника будет состоять, в
основном, в выдаче характеристик поведения пациента и попыток оказания
пациенту помощи в плане понимания причин своего поведения. Если лишить
психотерапевта возможности интерпретировать, он, как правило,
почувствует себя неуютно. При введении такого ограничения его
технический репертуар ограничился бы несколькими малознакомыми для
него приемами обусловливания и модификации поведения. Альтернативой
является психотерапевтический подход Эриксона, представленный в этой
книге.
Милтон Эриксон получил подготовку психиатра, но затем пошел своим
собственным путем. В период учебы Эриксона отношение Фрейда к гипнозу
сделало это искусство запретным для нескольких поколений молодых
психиатров. Но Эриксон обучился гипнозу и использовал его для лечения
пациентов весьма широко. Клиницисты тогода, если и использовали гипноз,
то все равно оставались в рамках Фрейдовской концепции. Они проводили
гипноанализ и привносили в сознание пациента прошлые травмы и
бессознательные идеи. Эриксон экспериментировал с этим подходом, но,
впоследствии, оставил его, создавая вместо этого совершенно новые
способы применения гипноза. Вместо того, чтобы думать о том, как
помочь человеку осознать, почему он делает то, что он делает, Эриксон
начал думать о том, как совершить психотерапевтическое изменение. И
это заставило его отойти от традиционного психиатрического подхода.
Этот отход не был обусловлен принципиальными соображениями, но
тщательным анализом своей работы и изобретением новых перспективных
методов, приемов и техник. В настоящее время терапевтический подход
Эриксона представляет собой результат 30-ти летнего
экспериментирования с различными способами создания измерений.
Легче, наверное, будет рассказать о том, чего Эриксон не делал в
психотерапии, нежели рассказать о том, что он делал. Целесообразнее
всего, наверное, будет приведение историй болезней. Стиль Эриксона не
основывается на инсайте относительно подсознательных процессов, равно
как и на понимании пациентом своих проблем в области межличностных
отношений. Он не делает трансферентных интерпретаций, не исследует
мотивов поведения субъекта, и не производит простого
переобусловливания. Его теория изменений более сложна. Представляется,
что она основана на интерперсональном влиянии психотерапевта на
пациента без осознания пациентом этого влияния. Оно предполагает
применение инструкций, обеспечивающих изменение и метафорическую
коммуникацию.
Жизненный цикл семьи
Описание Эриксоновской стратегии, предназначенной для решения проблем
человека, будет неполным, если не проанализировать цели его терапии.
Гораздо в большей степени, чем все другие психотерапевты, он учитывал
"нормальные", обычные процессы в жизни людей. К новобрачным он
относился совершенно иначе, нежели к семейной паре, поженившейся 20
лет назад. Если он имел дело с семьей, где были маленькие дети, он
действовал совершенно иначе, чем тогда, когда перед ним была семья,
где дети выросли настолько, что были готовы покинуть дом. Окончание
истории болезни пациентов, которыми занимался Эриксон, часто как бы
банальны, потому что его цели очень просты. В период ухаживания
успехом терапии он считал брак. В первые годы семейной жизни --
рождение детей. На любой стадии жизни семьи критическим шагом развития
семьи является переход семьи на следующую стадию. Структура этой книги
соответствует последовательности стадий в жизненном цикле семьи от
ухаживаний до старости и смерти. Стратегии, используемые Эриксоном для
решения проблем на каждой из этих стадий, описываются в структуре
соответствующих историй болезни. Подход Эриксона становится наиболее
понятным, если учитывать процессы развития семьи и точки кризиса,
возникающие при переходе от стадии к стадии на протяжении всего
жизненного цикла семьи.
ГЛАВА 2
Жизненный цикл семьи
Несмотря на то, что ареной человеческих страстей всегда являлась
обыкновенная семейная жизнь на последнюю стали обращать внимание и
воспринимать серьезно лишь совсем недавно. Стало более ясно что семьи
развиваются во времени, а явления дистресса и психической патологии
появляются тогда, когда этот процесс развития нарушается. Однако для
профессионалов будь они клиницистами или представителями социальной
науки задача изменения отношения к этим простым человеческим материям
не более серьезнее оказалась очень трудной. Психиатры и психологи
предпочитали рассматривать казавшиеся им более глубокими вопросы
идентичности, формирования бредовых идей, динамику бессознательного
или законы восприятия, а вовсе не проблемы которые возникают когда
люди, мужчина и женщина женятся, выходят замуж и выращивают детей.
Сейчас когда мы начинаем понимать какое большое влияние имеет на
человека его ближайшее социальное окружение, мы обнаруживаем, что
социальное окружение развивается во времени, а об этом процессе
развития вам известно очень и очень мало.
Если говорить, что в психотерапии следует использовать стратегический
подход, то надо определить и цель, для реализации которой
предназначена эта стратегия. За последние 20 лет мы весьма далеко
продвинулись в понимании симптомов психических болезней. Когда-то
симптомы рассматривались как свойства индивида независимого от своей
социальной ситуации. Тревога или депрессия являлись характеристиками
состояния человека. Затем появилась идея о том, что симптомами
являются выражением отношений между людьми и средствами достижения
некоторых тактических целей в отношениях с близкими. Вопрос теперь
ставится так: чему служит приступ тревоги, если рассматривать его в
контексте семейных отношений, отношений на работе или отношений с
психотерапевтом. Сейчас принят еще более глубокий взгляд имплицитно
содержащийся в работах Милтона Эриксона. Симптомы появляются если
имеют место смещение или нарушение процесса разворачивания жизненного
цикла семьи или другой естественной группы. Симптомы являются сигналом
того, что семья испытывает трудности при переходе с одной стадии
развития на другую. Например, приступы тревоги у молодой матери
начавшиеся сразу после рождения ребенка говорят о том, что эта семья
не в состоянии перейти на стадию выращивания детей. Сосредоточиваясь
весьма узко на симптомах Эриксон видел не цель, сверхзадачу
психотерапии в разрешении проблем данной семьи таким образом, чтобы
она могла продолжать свой жизненный цикл. Восхищение виртуозной
техникой Эриксона может привести к тому, что его метастратегия,
опирающаяся на представление о жизненном цикле семьи может остаться
незамеченной.
Осознавая заново всю важность процессов развития семьи мы понимаем как
мало нам об этом известно. Лонгитюдиальных последований семьи нет
вообще. Есть лишь исследования где применялись методики основанные на
самонаблюдении членов семьи, но они представляются мне не очень
валидными. О развитии семей мы можем узнать также и из клинической
практики изучения тех семей которые обращаются к нам за помощью, но в
этом случае мы не можем узнать что происходит на этой же стадии в
нормальной семье. Клиницист желающий понять естественное развитие
семьи, чтобы построить на этом свою психотерапевтическую стратегию
обнаруживает лишь свое невежество и работает неся на плечах груз мифов
о том какими должны быть семьи.
Дополнительная проблема состоит в том, что сама семья и ее жизненный
цикл меняется с изменением социума и возникают новые типы семьи.
Нуклеарная семья состоящая из детей и родителей и живущая отдельно от
остальных родственников является сравнительно новой формой семьи.
Начиная понимать закономерности развития этой формы семьи мы
обнаруживаем, что уже появились иные формы семьи, общинные и работая с
молодежью клиницист может обнаружить что его концептуальная модель
устарела. Клиницист должен быть толерантным по отношению к различным
вариантам образа жизни семьи и вместе с тем иметь общий взгляд на
процессы развития семей, который направлял бы его поиски кризисной
стадии развития.
Чтобы лучше понять стратегический подход Эриксона целесообразно будет
дать краткое описание кризисных стадий которые переживает американская
семья принадлежащая к среднему классу. Это описание не претендует на
полноту и не учитывает культуральных и классовых различий. Из-за
огромной сложности предмета мы не будем претендовать на что-либо
большее. Это описание представляет собой некоторую рамку для понимания
последующих глав посвященных Эриксоновским способам разрешения проблем
семьи на различных стадиях ее развития.
Но еще до того как мы начнем описывать жизненный цикл семьи мы должны
по-видимому ответить на возможные возражения против такого подхода в
психотерапии. Если сказать что целью психотерапии является помощь в
преодолении кризиса перехода с одной стадии жизненного цикла семьи на
другой, то многие клиницисты могут предъявить в ответ на это упрек в
том, что при таком подходе мы "приспосабливаем" человека к семье или к
обществу которое формирует семьи. Такая точка зрения наивна, поскольку
она не учитывает тот факт что свобода и развитие индивида определяется
успешностью его участия в своей естественной группе и ее развитий.
Можно конечно изолированного индивида считать более свободным чем
человека который любит и работает, но только до тех пор пока мы не
начнем рассматривать ограничения внутри которых такой изолированный
индивид существует.
Существует два способа "приспособления" индивида к его ситуациям без
того чтобы инициировать в нем развивающее изменение. Один из них состоит
в стабилизации его состояния с помощью лекарств. Если молодой человек
достиг определенного возраста, а семья не может освободить его у него
могут появиться симптомы болезни. Применение лекарств в данном случае
избавит от забот, но сделает ситуацию хронической как для молодого
человека так и для его семьи. Второй вариант состоит в применении
долгосрочной индивидуальной психотерапии состоящей в попытках помочь
пациенту понять закономерности своего развития и неадекватность своего
восприятия а не реальность его настоящей жизненной ситуации. Многие
жены, например, неудовлетворенные ограниченностью образа жизни семьи в
пригороде в течение многих лет стабилизируют себя с помощью
интенсивного анализа. Вместо того чтобы простимулировать этих женщин к
действиям которые сделали бы их жизнь богаче и сложнее, процесс
терапии фактически препятствует таким действиям, навязывая пациентам
идею о том что проблема находится внутри их психики, а не кроется во
внешней ситуации.
Если считать что целью психотерапии является создание многообразия и
богатства жизни конкретного человека, то следует стремиться к тому
чтобы освободить человека от ограничений, накладываемых социальной
организацией. Симптомы обычно появляются тогда когда человек находится
в невозможной для него ситуации и пытается из нее вырваться. Когда-то
было высказано утверждение что направленность лечения на симптом
"просто" ослабляет и устраняет симптом по мере того как человек
приспосабливается к ситуации. Этого взгляда придерживались клиницисты
не умевшие вылечить симптом и поэтому не понимавшие что симптом нельзя
вылечить не произведя базовых изменений социальной ситуации человека
(за исключением редких случаев) освободив его тем самым для роста и
развития. Приступы тревоги, например, являющиеся следствием
ограничения интерперсональной ситуации не могут быть устранены пока
психотерапевт не поможет пациенту найти и осуществить новые жизненные
выборы.
Период ухаживания
Систематические исследования семьи человека начались недавно, причем
одновременно с исследованиями социальных систем у других животных.
Примерно с 1958 года за человеческими существами равно как за зверями
и птицами стали наблюдать не изымая их из естественной среды. В
результате этих наблюдений прояснились как черты сходства так и точки
критических различий между человеком и животным и это помогло нам
глубже понять природу человеческих проблем. Как у человека так и у
животного имеют место процессы ухаживания, спаривания, постройки
гнезда, выращивания детей и освобождения их для самостоятельной жизни,
но вследствие огромной сложности организации социальной жизни человека
<< Пред. стр. 5 (из 23) След. >>
Список литературы по разделу