<< Пред.           стр. 17 (из 23)           След. >>

Список литературы по разделу

 
 
 
 
 2. ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО
 
 ИМПУЛЬСЫ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ
 
 В истории социальной мысли мы обнаруживаем три варианта решения проблемы взаимодействия личности с окружающей конкретно-исторической средой.
 
 248
 
 Первый из них был предложен Джоном Локком в его учении о человеке как tabula rasa (чистой доске) и следовавшим из такого представления порочным кругом: плохая среда "пишет" на этой доске таким образом, что создает плохого человека; последний же, будучи таковым, не может изменить плохую среду.
 
 Реакцией на этот вульгарно-материалистический, отрицающий какую-либо активность человека подход явилась идеалистическая концепция, предложенная Людвигом Фейербахом. Исходя из принципиально правильной предпосылки об изменении социальной среды как результате деятельности человека, Фейербах не мог согласиться с локковским образом пассивного индивида. И в то же время он впал в другую крайность, не нашел ничего лучшего как "поставить телегу впереди лошади". Сначала, решил Фейербах, можно и должно изменить сознание людей, а уж затем эти изменившиеся люди изменят и свое общественное бытие. Впрочем, и те, кто шли от Локка и слепо за ним, в конечном счете тоже смыкались с идеализмом. В этой связи очень важна мысль Маркса из "Тезисов о Фейербахе": "Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, - это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Они неизбежно поэтому приходят к тому, что делят общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (например, у Роберта Оуэна)" [1].
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 2.
 
 
 Диалектически переработав варианты, предложенные предшественниками, сохранив все рациональное, что в них было, Маркс сформулировал один из важнейших своих выводов: "Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика" [2]. Таким образом, изменение человека, превращение его в личность происходит не до и не после (как автоматическое или полуавтоматическое следствие), но только В процессе деятельности, в том числе в процессе революционного преобразования человеком общества.
 
 2 Там же.
 
 
 Если из наследия Локка была удержана догадка об отражении в характерных чертах индивида общественных отношений данной конкретной эпохи, то при критической переработке учения Фейербаха была сохранена выдвинутая им задача самосовершенствования личности, составляющая краеугольный камень всей его концепции. Эта гуманистическая задача сохраняет свое значение в условиях любого общества, коль скоро человек претендует на статус личности. Прекрасный совет дал когда-то Лев Толстой молодому Николаю Рериху: "Случалось ли в лодке переплывать быстроходную реку? - спрашивал писатель, глядя на
 
 
 249
 
 картину Рериха "Гонец". - Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований: надо рулить всегда выше".
 
 Говоря о воздействии социальной среды на человека, необходимо учитывать ее многослойность. При крупномасштабном подходе такими слоями будут:
 
 а) мегасреда - огромный социальный мир вокруг нас, испускающий мощные импульсы, которые кровно затрагивают интересы всего человечества и определяют - в условиях интернационализации информационного пространства - духовную, социально-психологическую атмосферу эпохи;
 
 б) макросреда - большое общество, страна, к которой мы принадлежим по рождению, воспитанию, месту проживания;
 
 в) микросреда - наше непосредственное социальное окружение в лице трех основных референтных групп: семьи, первичного коллектива (учебного, трудового, армейского и т.д.) и приятелей.
 
 Воссоздавая образ того или иного исторического деятеля (полководца, мыслителя, законодателя, народного вождя, художника) исследователь обязан учитывать воздействие на личность каждого из этих слоев среды. В противном случае образ получается искаженным, а многие очень важные моменты, связанные с ним, остаются непонятыми. Как объяснить, например, тот факт, что в событиях русской истории XIX века мы встречаем и Муравьева-вешателя и тех Муравьевых, которых вешали либо ссылали на каторгу за участие в восстании декабристов? Ведь все они были вскормлены одной и той же макросредой и принадлежали к ней по своему социальному положению. Помочь в "дифференциальной диагностике" здесь может только обращение к микросреде, то есть выяснение специфических особенностей, в которых проходило их семейное воспитание, влияние приятельского окружения, личного жизненного опыта и т.д.
 
 Обратное активное воздействие личности на каждую из сред, разумеется, не равнозначно. Наибольшими возможностями для непосредственного воздействия личность располагает по отношению к микросреде. Что же касается ее воздействия на макро- и мегасреду, то в подавляющем большинстве случаев здесь приходится говорить о воздействии опосредованном - через включенность индивида в различного рода объединения в национальном и международном масштабе. В то же время по степени индивидуального вклада личности в развитие каждой из сфер судят о ее масштабности. В этом смысле говорят о личностях рядовых, талантливых, выдающихся, гениальных.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 ТРИ СОЦИАЛЬНЫХ ТИПА ЛИЧНОСТИ
 
 Характеристика основных исторических типов социальности личности была дана К.Марксом: "Отношения личной зависимости (вначале со-
 
 250
 
 
 вершенно первобытные) - таковы те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, основанная на вещной зависимости, - такова вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций". Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние, - такова третья ступень" [1]. Поскольку комментаторы Маркса, анализируя данное утверждение, далеко не всегда правильно расставляют акценты, сделаем некоторые предварительные замечания.
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 100-101.
 
 
 Во-первых, марксова типология имеет своим основанием степень (уровни) свободы человека, развития его способностей и потребностей, то есть речь идет о гуманистическом измерении общественного прогресса.
 
 Во-вторых, и это вытекает из первого, вопреки распространенному мнению [2], марксова типология не связана напрямую с формационным членением исторического процесса или, точнее, "завязана" не только на него. В дальнейшем мы постараемся показать, как "каждый из типов социальности зависит в определяющей степени от той или иной цивилизационной волны. Достаточно указать, что отношения личной зависимости были присущи всем докапиталистическим обществам, как доклассовым, так и классово-антагонистическим, чтобы стала ясна вся недостаточность формационного подхода.
 
 2 См., например, Введение в философию: Учебник для высших учебных заведений. М., 1989. Ч. 2. С. 567.
 
 
 Итак, первый тип социальности - отношения личной зависимости. Субъект зависимости при этом может быть различен: в первобытном обществе им выступает родовая община, поскольку индивид, как мы видели, еще не является личностью в собственном смысле слова; в условиях рабовладения и феодализма субъектами зависимости выступают эксплуататорские классы; общество XX века знало таковых в лице тоталитарных режимов.
 
 Во всех этих случаях человек подавлен как личность не только классовым гнетом (там, где он существует), но и коллективом, в который он включен. Функцию рода в этом отношении унаследовали каста и сословие, цех ремесленников и купеческая гильдия, а на макроуровне - тоталитарное общество. Проявляется эта зависимость-подавление не только в поведении индивида, которое "обложено" со всех сторон соответствующими нормами, запретами, традициями, но и в его сознании, в неспособности вычленить себя из коллектива, атомизироваться.
 
 
 251
 
 Причину такого низкого социального статуса индивида надо видеть в специфике тех технологических способов производства, на базе которых он произрастал. Сначала это - доцивилизационный присваивающий способ, затем - технологический базис земледельческой волны цивилизации. Даже на завершающей стадии этой волны, в условиях позднего феодализма, величины производимого прибавочного продукта было недостаточно для сколько-нибудь заметного прогресса в развитии духовных потенций масс и удовлетворения их духовных потребностей. Разумеется, в исторических рамках этого типа социальности способности и потребности индивидов не остаются неизменными, равно как и не остается неизменным уровень их развития и удовлетворения. Механизм реализации закона возвышения способностей и потребностей уже был запущен. Сравнить хотя бы по этим параметрам раба и крепостного крестьянина. И здесь перед нами различия уже формационного порядка. Таким образом, при анализе исторических типов социальности мы вновь обнаруживаем сопряжение цивилизационного и формационного.
 
 Процесс разложения типа социальности, сфокусированного в личной зависимости, детально исследован К.Марксом в "Критике политической экономии" и "Капитале", где развиты идеи его "Экономическо-философских рукописей 1844 года". При переходе к капитализму формируется принципиально новый тип социальности - отношения вещной зависимости. Процесс его формирования носит двусторонний характер. С одной стороны, капитализм нуждается в лично свободном труженике, который мог бы свободно мигрировать туда, куда этого требуют развивающиеся производительные силы, свободно выбирать профессию и т.д. Такой рынок свободной рабочей силы возникает в результате ликвидации крепостных отношений. С другой стороны, капитализм нуждается в том, чтобы эти лично свободные труженики "свободно" продавали им свою рабочую силу как вещь, как товар в обмен на другие вещи, необходимые им для личного потребления. Но для этого труженик должен быть свободен от средств производства. Такое "освобождение", отторжение массы мелких производителей от принадлежавшей им собственности составляло одну из определяющих сторон процесса первоначального накопления капитала. Так сложился исторически новый социальный тип личности.
 
 Анализируя этот феномен ("рабочий стал товаром"), отмечая его существенные отрицательные последствия для труженика ("счастье для него, если ему удастся найти покупателя"), Маркс в то же время характеризует его как великое завоевание на пути к свободе [1]. Придав вещным отношениям всеобщий характер, освободив человека от пут личной зависимости, капитализм привел к атомизации индивида. А это и есть необходимая объективная
 
 
 252
 
 
 предпосылка для развития личности. Такова была великая гуманистическая миссия капитализма как новой, более прогрессивной общественно-экономической формации. Но тут же отметим, что реализоваться в полной мере, во всеобщих размерах эта миссия смогла только с совершением промышленной революции, с утверждением нового технологического способа производства, то есть в условиях индустриальной волны цивилизации.
 
 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 48.
 
 
 Между тем развитие капитализма исподволь подготавливает переход к новому историческому типу социальности, для которого характерны отношения свободных индивидуальностей.
 
 Понятие свободная индивидуальность предполагает личность, располагающую невиданными на предыдущих исторических этапах возможностями для раскрытия своих способностей и для удовлетворения своих здоровых, в том числе творческих, потребностей. Именно в этом направлении и идет многовековое развитие капитализма. С одной стороны, разрушение всех сословно-кастовых пут, развитие средств массовых коммуникаций, интернационализация экономической и всей общественной жизни создают возможность для появления таких индивидуальностей в массовом масштабе, с другой же стороны, общественный прогресс, начиная с технологического, порождает необходимость их появления и расширенного воспроизводства. В особенности эта необходимость дает себя знать по мере перехода к новой, информационно-компьютерной волне цивилизации. Современному цивилизованному обществу для нормального функционирования в возрастающих масштабах требуются "свободные индивидуальности", то есть индивиды, высокоразвитые в умственном, нравственном и физическом отношении. Такой тип социальности адекватно отражает возможности и потребности новой исторической эпохи, знаменующей собой социализацию общественных отношений. Само название этого типа социальности, очевидно, нуждается в определенных разъяснениях.
 
 1. На первый взгляд название третьего типа социальности нарушает формально-логическую тональность, в которой даны Марксом определения первых двух типов, то есть казалось бы, нарушен принцип деления по единому основанию: в первых двух случаях таким основанием служит характер зависимости индивида, в последнем же случае он не просматривается. В действительности же и в третьем случае речь идет об отношениях зависимости, но уже на принципиально новом уровне - уровне свободных индивидуальностей.
 
 2. Свобода индивидуальности, следовательно, не может быть абсолютной свободой, о чем и пойдет сейчас разговор.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 СВОБОДА И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЛИЧНОСТИ
 
 И прежде всего нам предстоит ответить на вопрос: что такое свобода?
 
 Хотелось бы сразу предостеречь изучающих социальную философию от соблазна сводить
 
 253
 
 свободу только к тому, о чем чаще всего говорят и пишут средства массовой информации - к свободе политической. В действительности же свобода личности есть понятие многоплановое, многогранное.
 
 Речь идет прежде всего о свободе экономической, то есть в значительной степени о свободе от "эксплуатации, которая в свою очередь тоже не может быть сведена только к неравноправным отношениям между владельцами средства производства и лишенными таковых собственниками рабочей силы. Неэквивалентный обмен был и остается характерным для взаимоотношений между регионом развитых стран и третьим миром сегодня, зачастую он встречается и в отношениях между городом и деревней. Переход к патриархату, означавший всемирно-историческое поражение женщин, свидетельствовал о появлении еще одного вида эксплуатации - дискриминации половины человечества, ограничения прав женщин в обладании собственностью, в получении образования и профессии, в оплате труда и т.д.
 
 Но экономическая свобода по своему объему значительно превышает свободу от эксплуатации, включая в себя, в частности, такой важный момент, как свободу принятия экономических решений, свободу экономического действия. Индивид (и только он) вправе решать, какой вид деятельности для него предпочтительнее (предпринимательство, труд по найму и т.д.), какая форма собственнического участия ему представляется наиболее целесообразной, в какой отрасли и в каком регионе страны он проявит свою активность.
 
 Крайне важна свобода политическая, то есть такой набор гражданских прав, который обеспечивает нормальную жизнедеятельность индивида. При этом политическая свобода не может рассматриваться только как средство реализации других свобод - экономический, идеологической и т.д. Будучи средством, политическая свобода в то же время обладает самоценностью, ибо немыслимо цивилизованное общество (тем более современное) без всеобщего и равного избирательного права, справедливого национально-государственного устройства, прямого участия народа в решении кровно затрагивающих его вопросов. Потребность в политическом комфорте, обеспечиваемом демократией, является неотъемлемой чертой менталитета современного цивилизованного человека.
 
 Еще одна сторона социального комфорта обеспечивается свободой духовной - свободой выбора мировоззрения, идеологии, свободой их пропаганды. Особое место в системе духовной свободы занимает то, что и в официальных документах и в обществоведческой литературе именуется "свободой совести". Хотя этимологически этот термин претендует на более широкое звучание, обычно при его употреблении имеется в виду свобода человека исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой (быть атеистом), а также право на религиозную либо атеистическую пропаганду.
 
 254
 
 
 Весьма специфической является такая грань свободы человека, которую условно можно назвать свободой гносеологической. Напомним, что гносеология есть теория познания, и, таким образом, гносеологическая свобода может быть определена как способность человека все более масштабно и успешно действовать в результате познания закономерностей окружающего природного и социального мира. В литературе нередко встречается идущее от Гегеля положение, согласно которому "свобода есть осознанная необходимость", причем зачастую оно трактуется расширительно, распространяется на все грани свободы, а не только на свободу гносеологическую. И тогда мы попадаем в царство нонсенса. Скажем, человек находится в совершенно невыносимых политических условиях, но если он осознал их как необходимость - он... свободен? Впрочем, можно вспомнить, что в ключе подобного нонсенса ведут свое доказательство представители некоторых уже рассмотренных философских течений, например, экзистенциалисты. В действительности же гегелевское положение применимо только к свободе гносеологической: чем глубже и полнее мы познаем, тем большие перспективы открываются перед нами в нашей деятельности по овладению природой и нашими собственными общественными отношениями. Заметим, что в каждом конкретном случае индикатором того, что необходимость осознана адекватно, служит выбор нами оптимального варианта личного или коллективного действия. Максимализм же, равно как и минимализм, отражает поверхностность наших знаний либо их игнорирование в процессе практики
 
 И все-таки свобода является лишь одной стороной, характеризующей социальный статус индивида. Она не может являться абсолютной, поскольку индивид не Робинзон: он живет в обществе подобных ему, а посему его свобода должна быть "притерта" к свободе других индивидов, коррелироваться с ними. Таким образом, свобода является относительной, и из этой относительности исходят все демократически ориентированные правовые документы. Так, в Декларации Организации Объединенных Наций о правах человека подчеркивается, что права эти в ходе своей реализации не должны ущемлять права других индивидов. Законодательством многих стран запрещена пропаганда расовой и национальной неприязни, а тем более ненависти; преследуется деятельность изуверских религиозных сект, способных нанести вред физическому и психическому здоровью верующих.
 
 Относительный характер свободы находит свое отражение в ответственности личности перед другими личностями и обществом в целом. Зависимость между свободой и ответственностью личности прямо пропорциональна: чем больше свободы дает человеку общество, тем больше и его ответственность за пользование этими
 
 
 255
 
 свободами. В противном случае наступает разъедающая общество анархия. Это ежечасно и ежеминутно должны помнить все мы. Как говорил Гете, "не то делает нас свободными, что мы ничего не признаем над собою, но именно то, что мы умеем уважать стоящее над нами. Потому что такое уважение возвышает нас самих; нашим признанием мы показываем, что носим внутри себя то, что выше нас, и тем самым достойны быть ему равными".
 
 Проблема свободы личности в социальной философии уже на протяжении ряда веков фокусируется в проблеме отчуждения. По
  сути дела идея отчуждения была заложена в концепции "общественного договора", исходящей из передачи индивидами значительной части своих прав государству. Затем сама идея отчуждения была подхвачена и развита Гегелем, превращена в одну из центральных категорий его философии (Entfremdung). Заметим, что и у Гоббса, Руссо, и у Гегеля отчуждение рассматривается только в плане духовном, идеалистически - как отчуждение политических прав, отчуждение духа и т.д.
 
 В действительности же исходной сферой возникновения отчуждения выступает сфера экономическая, а исходным пунктом в ней - общественное разделение труда. В литературе нередко в качестве такого исходного пункта рассматривают возникновение и утверждение частной собственности, причем приписывают такое понимание Марксу. Однако анализ "Экономическо-философских рукописей 1844 года" показывает истинный ход рассуждений Маркса: сама частная собственность видится ему как продукт порожденного общественным разделением отчужденного труда, выступая одновременно как средство дальнейшего отчуждения, его реализация [1]. Следовательно, отчуждение по своему первоначальному происхождению носит цивилизационный характер, ибо общественное разделение труда, как это ни парадоксально выглядит на поверхности, нацелено на подлинную интеграцию общества, на установление всеобщей связи индивидов. Другое дело, что формационный облик общества каждый раз вносит в феномен отчуждения существенные коррективы.
 
 1 См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 96.
 
 
 В обществе с состоявшимся общественным разделением труда, а тем более с сформировавшейся и воспроизводящейся частной собственностью, отчуждение заложено уже в самом акте производства, в производственной деятельности индивида. Отчуждение характеризует определенный тип связей противоположных сторон в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ, и важнейшей чертой этого типа является дистанцирование и принципиальное расхождение этих сторон (собственника средств производства и собственника
 
 256
 
 
 рабочей силы, производителя и потребителя и т.д.). В особенности это дистанцирование дает себя знать в условиях антагонистических формаций: труд работника принадлежит другому; сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому; труд является для работника чем-то внешним, не принадлежащим его сущности.
 
 Возникнув в сфере материального производства, отчуждение распространяется и на все другие сферы жизни общества. От индивида отчуждаются политические учреждения, производство и потребление духовных благ, институты социальной сферы (образование, здравоохранение). Причем отчуждение - удел не только народных масс, оно в ряде аспектов захватывает и "верхи" общества, о чем нам еще представится возможность сказать особо.
 
 Отчуждение можно представить в виде двухступенчатой ракеты, первая ступень которой выводит общество на такую траекторию, когда от людей, как членов социальных коллективов, отделяются их силы, способности и результаты их деятельности. Но на этом "полет" не завершен: сами отчужденные результаты деятельности людей становятся самостоятельным фактором, выходят из-под контроля и превращаются в силу, господствующую над обществом. Нередко это господство приводит к разрушительным последствиям.
 
 В каком смысле категория "отчуждение" является исторической? Очевидно, только в том, что у отчуждения, как мы видели, есть конкретно-историческое начало. Мнение же о том, что историчность отчуждения включает в себя и его конечность (такова была многолетняя позиция большинства марксистов) противоречит тенденциям и логике общественного развития. Оно было бы верным только в том случае, если бы исходным пунктом отчуждения была частная собственность, - по мере социализации общественных отношений отчуждение должно было бы исчезнуть. Но напомним, что таким исходным пунктом было общественное разделение труда, а оно отнюдь не обнаруживает тенденции к исчезновению. Следовательно, сохраняется на всю обозримую перспективу и отчуждение, имманентно присущее саморазвивающемуся социуму, начиная с определенного этапа в его развитии.
  В связи с этим встает вопрос о фазах и стадиях, которые проходит отчуждение в своем развитии. Вряд ли эти фазы и стадии в своей последовательности могут быть представлены в виде восходящего либо нисходящего линейного процесса. Скорее всего можно говорить о спирали, образуемой несколькими порой разнонаправленными витками. Ведь в истории человечества встречаются общества с относительно минимальной степенью проявления отчуждения и общества, где отчуждение дает себя знать в абсолютной, патологической форме. Именно такая форма отчуждения была порождена всеобщим огосударствлением собственности у нас под флагом строительства социализма. В обще-
 257
 
 
 ственное сознание внедрился двойной миф. Сначала изъятие средств производства у прежних владельцев, то есть деструктивный момент в революции, воспринимается и как момент созидательный, как истинное обобществление средств производства. А затем это мысленно осуществленное обобществление оценивается как создание в целом нового здания экономических отношений. На практике такое "обобществление" воспроизводило многие из унаследованных форм отчуждения и породило его новые, крайние формы, поскольку произошло тотальное отчуждение от собственности всех слоев общества, Это не отменяет того достоверного факта, что в некоторых сферах (просвещение, здравоохранение) наблюдалось значительное смягчение степени отчуждения.
 
 Степень остроты отчуждения как общественного отношения зависит не только от определяющих его объективных причин, но и от того социокультурного и психологического фона, на котором оно реализуется. Коль скоро это так, то и оптимизация отчуждения может осуществляться умелым сочетанием социально-экономических реформ с соответствующим воздействием на общественное сознание, призванное в данном случае в полную силу проявить свою компенсаторную функцию, смягчить ощущение индивидом своей отчужденности. Именно в этом ключе идет сегодня поиск возможностей для смягчения отчуждения в развитых странах. В этом ключе должен идти поиск и у нас, если мы не хотим, чтобы реформирование обернулось крайними формами социальной незащищенности, а значит, и отчужденности человека.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 3. СОЦИАЛЬНЫЕ РОЛИ ЛИЧНОСТИ
 
 Если верно, что индивид есть отражение всей совокупности общественных отношений своего общества, то неизбежная многоплановость социальных ролей, которые он выполняет, становится предельно понятной. Характеристика этих ролей важна и сама по себе, но еще большую значимость она приобретает в контексте задач их совершенствования. В этом контексте мы и постараемся провести соответствующий анализ, памятуя, что импульсы к совершенствованию ролевых функций личности идут по двум каналам:
 
 а) внешнему (объективному) - за счет оптимизации общественных условий, детерминирующих поведение индивида. В свою очередь, эта оптимизация может осуществляться обществом сознательно, а может явиться только post factum осознаваемым следствием происшедших объективных изменений;
 
 б) внутреннему (субъективному) - за счет постоянного самосовершенствования личности, к чему, как мы видели, всегда призывали величайшие гуманисты.
 
 
 258
 
 
 Сохраняя избранную в учебнике логику, начнем рассмотрение социальных ролей личности с базисной, с его роли как труженика независимо от того, в какой сфере общественного разделения труда эта деятельность совершается.
 
 Проблема совершенствования личности как труженика обнаруживает ряд аспектов (профессиональный, нравственный и т.д.), причем реализация каждого из них идет успешно лишь при одновременном включении двух только что упомянутых каналов. Общество должно стимулировать, экономическими, правовыми, идеологическими и иными средствами побуждать труженика к совершенствованию, но как сработают эти импульсы (и сработают ли они вообще) в решающей степени зависит от индивида - его психологической установки, волевых качеств, общей культуры.
 
 Совершенствование личности как труженика - процесс системный, и, пожалуй, наиболее рельефно эта системность вырисовалась сегодня, в связи с переходом к новому, информационно-компьютерному, технологическому способу производства и соответственно к новой ступени в развитии цивилизации. От труженика требуются, в частности, не только невиданный ранее уровень общеобразовательной (10-12 классов) плюс профессиональной (до 5 лет) подготовки, но и высокая нравственность. Такая постановка вопроса у многих может вызвать недоумение: разве нельзя побудить к производительному, эффективному труду чисто экономическими или, на худой конец, правовыми мерами? И так ли уж велика, судя по накопленному историческому опыту, значимость в этом деле нравственного начала?
 
 Правильные ответы на эти вопросы возможны только при учете специфики современного труда, который все больше наполняется творческим содержанием. В этих условиях дисциплина, поддерживаемая извне (надсмотрщиком, инспекцией по приему продукции) все больше принуждена сменяться самодисциплиной, самоконтролем, и главным контролером при этом выступают совесть, другие моральные качества личности.
 
 Начиная с середины 80-х годов, с провозглашения так называемой "перестройки", в эпицентре наших общественных баталий находится проблема личности как собственника. Дискуссии эти не обходятся без крайностей - без утверждений, согласно которым человек, "свободный" от собственности, вообще не может быть личностью. Выходит, не был личностью раб Спартак, как и многие видные философы и общественные деятели прошлого, не обладавшие ни наследственной, ни благоприобретенной собственностью.
 
 Не надо быть профессиональным историком, чтобы понять, насколько ошибочно такое понимание. Равно как ошибочно полагать,
 
 259
 
 
 будто превращение всех в собственников решит проблему превращения всех в личностей. Исторически именно мелкий собственник (в особенности сельский), задавленный каждодневными заботами, хозяйствующий отнюдь не при самых прогрессивных условиях производства, оторванный в значительной степени от других таких же хозяев, не воспринимающий в силу узости своих интересов многие общенародные проблемы, меньше всего выступал как социально активная личность. Добавим также, что нет и прямой зависимости между величиной собственности, которой обладает индивид, и его личностными качествами.
 
 В чем же тогда состоит проблема совершенствования личности как собственника?
 
 Дело в том, что обладание собственностью в любом ее виде в потенции способно оказывать не только позитивное, но отрицательное, разлагающее воздействие на личность, вести к ее распаду. Ведь отчуждение своим сатанинским крылом касается нг только отверженных от собственности: оно бьет и по представителям противоположной стороны, лишая их того удовлетворения, которое дает физический и умственный труд (если они и таковым тоже не занимаются), развивая паразитические потребности и аномальные способы их удовлетворения, вызывая зачастую полную апатию к жизни, а то и добровольный уход из нее. Собственник, если он хочет оставаться личностью, не может не обуздывать в себе каждодневно и ежечасно эти зловещие потенции, используя свою собственность во благо себе - для своего духовного развития, сохранения психофизического и нравственного здоровья, во благо своим ближним и во благо всего общества (путем спонсорской и иной благотворительной деятельности).
 
 Но у проблемы совершенствования личности как собственника есть и другой поворот. В зависимости от того, как достигается прибыль (юридически и нравственно допустимыми способами или грязными, криминальными) и на что она расходуется, общественная значимость собственника может проявиться либо со знаком "плюс" либо со знаком "минус". В свое время И.Ильф и Е.Петров вложили в уста незабвенного Остапа Бендера призыв чтить уголовный кодекс. К сожалению, в наше время весомая часть доморощенных предпринимателей не внемлют этому призыву, наплевательски относясь и к кодексу уголовному, и к кодексу моральному.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 ЛИЧНОСТЬ КАК ПОТРЕБИТЕЛЬ
 
 В проблеме "личность как потребитель" можно выделить три основных аспекта. О первом из них - проблеме здоровых потребностей - скажем очень кратко, поскольку она уже рассматривалась в главе второй. Подчеркнем лишь, что здоровые (равно как и нездоровые) потребности не только самовоспитуемы, но и по сути дела общественно воспитуемы, стихийно или осознанно
 
 
 260
 
 контролируемы государством, общественным мнением, семьей и т.д. В одних случаях держатся под прессингом потребности нездоровые (потребность в алкоголе, порнографической продукции и т.п.) и всячески поощряются здоровые (занятия спортом и туризмом, художественная самодеятельность); в других - сдерживаются потребности здоровые (скажем, потребность в оснащении быта современной техникой) и в разных целях, прежде всего, в политических (для отвлечения граждан от политики) и экономических (с целью увеличения прибылей) поощряются потребности нездоровые; в третьих - могут поощряться и те, и другие.
 
 Таким образом, роль общества, и в первую очередь государства, зримо ощущается в реализации такого уже известного нам закона, как закон возвышения потребностей. И здесь мы переходим к рассмотрению второго из интересующих нас аспектов, представляющего собою, в сущности, обратную связь от индивида с его определенным уровнем потребностей к обществу в целом, совокупность индивидов, потребности которых не развиты, и тем более не возвышаются, тормозит развитие общества. Подобная линия торможения четко просматривается в советской истории, особенно в истории села. Когда в середине 60-х годов была резко поднята оплата труда в сельском хозяйстве, казалось, что оно быстро пойдет в гору и страна решит все свои продовольственные проблемы. Но уже через несколько лет эти проблемы обострились неожиданно для многих, в том числе и для высшего руководства. Оказалось, что в связи с традиционно низким уровнем и узким кругом потребностей резко возросшая оплата труда в общественном секторе позволила крестьянству так же резко сократить свое личное подсобное хозяйство. В дальнейшем какие бы меры общество ни принимало (новые неоднократные повышения оплаты труда, попытки внедрения более интенсивных форм организации труда и т.д.), их предполагавшаяся инициаторами стимулирующая роль тут же гасилась неразвитыми потребностями селян.
 
 И, наконец, еще об одном аспекте - о проблеме организованного потребителя. Как соотносится потребитель со своей макросредой? Как жалкий, а порой и затравленный монополией производителей одиночка или как член мощного, хорошо организованного сообщества потребителей? Такая постановка вопроса выводит нас на весьма важный индикатор, позволяющий понять и облик личности - потребителя, и облик социума, в который этот потребитель "вписан". Если перед нами жалкий и затравленный потребитель-одиночка, то в плане потребительском он ни в коей степени еще не представляет собой личность. Но и общество в таком случае не есть еще гражданское общество в полном смысле, ибо, как мы видели, гражданское общество характеризуется опосредованными связями индивидов с
 
 261
 
 
 макросредой в целом и отдельными ее сферами и институтами. В сформировавшемся и нормально функционирующем гражданском обществе индивид в своей профессиональной, политической, потребительской и всех прочих видах деятельности предстает как член соответствующей ассоциации - профсоюза, партии, клуба избирателей, союза потребителей и т.д.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 ЛИЧНОСТЬ КАК ГРАЖДАНИН
 
 Понятию "гражданин" в нашем сознании противостоит понятие "обыватель" - человек, далекий от животрепещущих проблем своего общества. И дело чаще всего не в том, что индивид не осведомлен об этих проблемах: он может о них быть достаточно "наслышан" и в целом неплохо разбираться. Беда в другом - он не считает для себя необходимым вмешательство в ход общественных дел, личное участие в решении этих проблем, тем более если это связано с риском для его материального благополучия, карьеры, не говоря уже о риске для здоровья и жизни. А между тем, поскольку общество сохраняется и движется вперед только через активную деятельность людей, такое участие крайне необходимо. Обыватели вредны и опасны для общества не только сами по себе, но и тем, что заражают своим пассивным отношением к общественным делам многих из окружающих их людей. И это закономерно, ибо существует, как мы уже видели, социально-психологический рефлекс подражания.
 
 В определенных социальных условиях обывательщина может превратиться в феномен, охватывающий большинство членов общества. Подобные условия, похоже, сложились у нас в последние годы. Судя по результатам проводимых в различных регионах социологических исследований, все больше падает уверенность опрашиваемых в возможности улучшения своего положения за счет решения общественных проблем и соответственно все более возрастает установка "опоры на собственные силы", включающая в себя наряду с интенсификацией трудовых усилий использование протекционистских связей, спекулятивную деятельность и т.п. Массы становятся индифферентными по отношению к политической практике - а это тоже чрезвычайно важный показатель.
 
 Есть еще один феномен, без которого наше представление о гражданине становится неполным, - феномен законопослушания. Многим нашим читателям, очевидно, уже известен классический пример законопослушания, преподанный Сократом и своим современникам, и грядущим поколениям. Приговоренный афинскими властями к смерти, Сократ тем не менее отвергает предложение своих учеников организовать его побег из тюрьмы. Свой выбор он мотивирует примерно так: "Нельзя нарушать законы, даже если в данном конкретном случае они тебя не устраивают. Лучше претерпеть несправедливость, чем несправедливо поступить". Итак, нарушение законов гражданами -
 
 262
 
 несправедливо. В менталитете разных народов отношение к законопослушанию настолько различно, что в литературе (и в научной, и в художественной) мы встречаем во многом справедливые рассуждения о народах законопослушных и закононепослушных. "Вот немец, - рассуждает один из героев В.Шукшина, - его как при рождении поставили на серединочку, так он по этой серединочке всю жизнь и ходит". В российском же менталитете заложен, напротив, существенный элемент закононепослушания, и это сегодня в значительной степени тормозит общественные изменения, в том числе и переход к правовому государству.
 
 На первый взгляд может показаться, что законопослушание сродни конформизму. В действительности же конформизм есть приспособление к существующему порядку вещей без какого-либо активного стремления к его изменению. Законопослушание же личности не исключает критического отношения к законам и правомерной, в конституционных рамках, деятельности по их совершенствованию.
 
 Престижность социальной роли личности, связанной с функционированием семьи, за последний век претерпевала зримые метаморфозы, но, описав солидный виток, сегодня вроде бы возвращается "на круги своя".
 
 В начале века получили распространение взгляды, так или иначе исходившие из предрешенности судьбы семьи, доселе выступавшей в качестве незыблемой ячейки общества. Аргументация была различной: это - и успехи цивилизации, позволяющие семье свести чуть ли не к нулю свою хозяйственную функцию; и последствия неизбежной эмансипации женщин (в том максималистском виде, в каком она тогда представлялась многим); и шагнувшая далеко вперед система образования, которая якобы должна взять на себя воспитательную функцию, выполнявшуюся семьей.
 
 В этих пессимистических прогнозах отразились многие объективные процессы, действительно сигнализировавшие о кризисе первичной ячейки общества. К числу таких процессов прежде всего следует отнести гипертрофически возросшее, в особенности во второй половине века, число разводов. А. Тоффлер вспоминает, что когда он со своей будущей женой учился в школе, она была единственной ученицей в классе, родители которой находились в разводе. А сегодня, продолжает Тоффлер (и это относится к середине 80-х годов), наша дочь единственная в классе ученица, родители которой не развелись.
 
 Кстати, само по себе количество разводов еще не свидетельствует о деградации семейных отношений. В определенных исторических ситуациях (демократизация общества и уравнивание женщин в правах с мужчинами) "девятый вал" разводов может выступать индикатором формирования нового, более
 
 263
 
 
 прогрессивного типа семьи. Сошлемся на опыт отечественной истории. В дореволюционной России женщина не обладала правом бракоразводной инициативы, она получила его после революции. И уже это одно изменение юридического статуса женщины должно было значительно (гипотетически - вдвое) увеличить количество разводов. Женщина получила равный с мужчинами доступ ко всем ступеням общего и профессионального образования, исчезла дискриминация в оплате ее труда. И это изменение в сопряжении с только что отмеченным должно было увеличить количество разводов еще значительнее. Наконец, еще один фактор нельзя игнорировать: несомненно возросшие духовные требования супругов друг к другу. В общем, настораживает не столько количество разводов, сколько два других, имеющих непосредственное отношение к исследуемому сюжету обстоятельства: во-первых, нежелание значительной части молодежи вступать в брак, и, во-вторых, уменьшение числа повторных браков. Если иметь в виду все три фактора в совокупности, то кризис современной семьи, несомненно, налицо.
 
 А между тем семья призвана и сегодня оставаться основополагающей ячейкой общества, реализуя такие функции, которые за нее никакая другая структурная единица социума выполнять не в состоянии.
 
 К этим функциям прежде всего относится функция воспроизводства человека. Конечно, биологическое воспроизводство человека в определенных размерах происходит и вне семьи, в условиях внебрачных отношений, но последние по "замыслу" своему не ориентированы, как правило, на воспроизводство человека. И если сегодня мы фиксируем в России уже не просто тревожащее снижение рождаемости, но и начавшийся процесс депопуляции, то причину сего надо видеть не только в общей социально-психологической атмосфере неуверенности, царящей в обществе; причина и в кризисе семьи, прогрессирующем вытеснении семейно-брачных отношений внебрачными отношениями между полами.
 
 Напомним банальную истину: чтобы человек стал существом общественным, требуется длительный процесс его социализации. И исторический опыт убеждает, насколько велика в этом процессе, в особенности на его начальном, самом трудном этапе, роль семьи. Здесь перед нами функция социализации индивида, или иначе - функция социального воспроизводства человека. Говоря о соответствующем историческом опыте, мы имеем в виду опыт не только позитивный, но и негативный, добытый по методу "доказательства от противного". Ведь установка на "стерильно" общественное воспитание ребенка, на отрыв его от семьи уже в состоянии грудного младенца, из области спекулятивных, схоластических рассуждений то и дело прорывалась в нашу практику (вспомним хотя бы массовое движение за создание школ-интернатов в первой половине 60-х годов). Доза социализации, ко-
 
 264
 

<< Пред.           стр. 17 (из 23)           След. >>

Список литературы по разделу