КРАТКИЙ ОЧEРК ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ 25

висты еще более решительно, чем Мах и Авенариус, принялись изгонять из философии «метафизику», объявив, что философия имеет право на существование не как «мышление о мире», а лишь как «логический анализ языка».
Позитивисты первого поколения (Конт, Спенсер) считали основной вопрос философии, а также другие коренные философские проблемы неразрешимыми из-за слабости и ограниченности человеческого разума; махисты полагали, что основной вопрос философии снимается и разрешается учением о «нейтральных» элементах; неопозитивисты поступили более радикально: они заявили, что и основной вопрос, и все вообще проблемы, считавшиеся ранее философскими, — это мнимые проблемы, или псевдопроблемы, которые нужно не решать, а отбросить как лишенные научного смысла.
Неопозитивизм о предмете философии. Неопозитивисты утверждают, что все наше знание о мире дают только конкретные эмпирические науки. Философия же не может высказать о мире ни одного нового положения сверх того, что говорят о нем отдельные науки, не может создать никакой картины мира. Ее задача состоит в логическом анализе и прояснении тех положений науки и здравого смысла, в которых может быть выражено наше знание о мире.
Сведением философии к логическому анализу неопозитивизм обязан в первую очередь Б. Расселу, который использовал для этого достижения математической логики. Развитие математики в конце XIX — начале XX в., особенно разработка неевклидовых геометрий и создание теории множеств, попытки формализации арифметики, а затем и геометрии потребовали более глубокого анализа логических основ математической науки, исследования природы аксиоматики и т. д. Работы в этом направлении способствовали созданию новой логической дисциплины — математической, или символической, логики. Значительную роль в ее разработке сыграл и сам Б. Рассел. Попытавшись дать строгие в логическом отношении определения математических понятий, Рассел пришел к выводу, что все математические понятия можно свести к отношениям натуральных чисел и что эти отношения в свою очередь имеют чисто логическую природу. В результате, полагал Рассел, вся математика может быть сведена к логике '.
При анализе логических основ математики Рассел встретился с логическими парадоксами, одни из которых были известны еще в древности (например, «лжец»), а другие были открыты им самим («класс всех классов, не являющихся членами самих себя»). Рассел усмотрел их корни в несовершенстве нашего языка и предложил ввести ряд правил, ограничивающих
' Последующие исследования показали ошибочность этого вывода.
740

пользование языком («теория типов»). В капитальном труде «Principia Mathematica» (1910 — 1913), написанном совместно с А. Н. Уайтхедом, Рассел разработал систему математической логики, язык которой исключал возможность возникновения парадоксов, которые, таким образом, устранялись чисто логическими средствами'.
Убедившись в эффективности метода логического анализа, Рассел сделал вывод, что этот метод может способствовать разрешению и философских проблем, и объявил, что логика составляет сущность философии. Ученик Рассела Л. Витгеншгейн уточнил эту мысль, заявив в своем «Логико-философском трактате» (1921), что «философия не теория, а деятельность» (4. 112), состоящая в «критике языка», т. е. в его логическом анализе. Витгенштейн считал, что традиционные философские проблемы основываются на неправильном пользовании языком. Вслед за Расселом он допускал возможность создания совершенного языка, в котором все высказывания были бы либо утверждениями о фактах (эмпирические науки), либо тавтологиями, каковыми он считал все утверждения логики и математики.
Карнап еще более сузил понимание философии, сведя объект ее исследования к логико-синтаксическому анализу языка и объявив, что философские проблемы — это не что иное, как языковые проблемы. Так как все возможное знание выражается в предложениях или сочетаниях слов, то задача философии состоиг в том, чтобы уточнить правила соединения слов в предложения, проанализировать логические правила выведения одних предложений из других и т. д. Несомненно, логический анализ языка, в особенности языка науки, не только вполне правомерен, но и необходим. Однако это лишь одна из задач философии, подчиненная более существенным ее задачам, имеющим мировоззренческий характер. Философия — это не только и не столько логика науки, она прежде всего учение о мире с точки зрения вопроса о соотношении материи и сознания.
Хотя философское познание мира опирается на данные конкретных наук, оно дает и нечто новое по сравнению с ними. Научная, марксистская философия изучает наиболее общие законы движения и развития всего материального и духовного мира, чем не занимается никакая другая наука. Философия сейчас, как и на всем протяжении своей истории, включает и проблему человека, и этические, и эстетические проблемы. Отождествляя всю философию лишь с логическим анализом языка, неопозитивисты пытаются исключить из сферы философии почти всю философскую проблематику и тем самым фактически ликвидировать философию.
' Следует отметить, что «теория типов» впоследствии подверглась серьезной критике со стороны ряда логиков (К. Гёделя и др ),
741

Неопозитивистская концепция научного знания. Эта разрушительная операция осуществляется позитивистами во имя «преодоления метафизики». Одну из важнейших задач логического анализа неопозитивисты видят в том, чтобы отделить предложения, которые имеют смысл, от тех, которые с научной точки зрения его лишены, и «очистить» науку от «бессмысленных» предложений. Так они подходят к постановке весьма важного вопроса о строении научного знания. Воспроизводя старую идею Юма, логические позитивисты вслед за Витгенштейном утверждают, что существуют два принципиально отличных друг от друга вида научного знания: фактуаль-ное и формальное. Фактуальные, или эмпирические, науки дают нам знание о мире, суждения этих наук имеют синтетический характер, т. е. в них предикат расширяет наше знание субъекта, содержит новую информацию о нем.
Напротив, формальные науки, логика и математика, не несут никакой информации о мире, но дают возможность преобразовывать имеющееся знание о нем. Предложения этих наук ана-литичны, или тавтологичны; они истинны при любом фактическом положении вещей, так как их истинность всецело определяется принятыми правилами языка и потому априорна. Таковы, например, предложения «(Здесь, сейчас) дождь идет или не идет» (AVA) или 7+5== 12. Из признания аналитического (тавтологического) характера предложений формальных наук следует, что в процессе логического рассуждения имеющееся знание изменяется лишь по форме, но не по содержанию. Как говорит Карнап, «тавтологический характер логики показывает, что всякий вывод тавтологичен. Заключение всегда говорит то же самое, что и посылки (или меньше), но в другой языковой форме. Один факт никогда не может быть выведен из другого» '.
Неопозитивистская концепция фактуального и формального знания представляет собой абсолютизацию того относительного различия между аналитическим и синтетическим компонентами, которое может быть проведено внутри и по отношению к какой-либо системе уже сложившегося, готового знания, но становится неправомерным, если его пытаться распространить на процесс научного познания и возвести в принципиальную видовую противоположность наук, ибо никакой абсолютной грани, отделяющей аналитические суждения от синтетических, не существует, как не существует и абсолютно априорного знания. Хотя изложенная концепция подверглась критике со стороны некоторых видных буржуазных логиков и философов науки (Куайн, Гем-пель, Пап), указывавших, в частности, на отсутствие сколько. нибудь надежного критерия аналитичности, большинство неопозитивистов упорно держатся за эту фундаментальную для их учения доктрину или, вернее, догму. Из этой догмы следует, что
' «Erkenntnis», Bd, I, Hf. 1, 1930, S. 25.
742

помимо аналитических (тавтологических) предложений логики и математики осмысленными будут только суждения эмпирических наук, т. е. либо высказывания непосредственно о фактах, либо логические следствия из таких высказываний. Предложения, представляющие собой логические следствия, имеют смысл, если они соответствуют правилам логики и могут быть сведены к эмпирическим предложениям, или высказываниям о фактах.
Высказывания о фактах всегда имеют научный смысл, если они действительно не говорят ни о чем другом, кроме фактов. Однако иногда лишь кажется, что предложение высказывает что-либо о фактах, на самом деле оно о них не говорит. Поэтому для того, чтобы выяснить, имеет ли предложение смысл или нет, необходим специальный метод. Такой метод и был предложен неопозитивистами в форме принципа верификации. Суть его состоит в том, что нужно сравнить предложение с фактами, указать конкретные эмпирические условия, при которых оно будет истинно или же ложно. «Предложение имеет смысл лишь тогда... — писал М. Шлик, — когда я могу указать, при каких обстоятельствах оно было бы истинным и при каких ложным» '. Если же мы не можем указать, каким образом следует проверить, истинно ли данное предложение, то мы не можем и понять его и произносим слова, лишенные смысла. Метод проверки (верификации) играет чрезвычайно важную роль: он не только выясняет, истинно предложение или ложно, но и устанавливает, в чем состоит его смысл. Ибо, как говорит Карнап, «предложение высказывает только то, что в нем может быть проверено»2. Иначе говоря, «значение предложения заключается в методе его проверки»3. Таким образом, согласно логическим позитивистам, осмысленность суждения (предложения) определяется не его содержанием, но чисто формальным критерием: возможностью точно указать эмпирические условия его истинности.
Применяя принцип верификации, можно, например, легко установить, что предложение «на улице идет дождь» вполне осмысленно, ибо можно указать метод его проверки: -выглянуть в окно. Предложения же, носящие «метафизический» характер, например: «Существует всемогущий бог» или «Ничто ничтожествует» (Хайдеггер), бессмысленны и представляют собой псевдопредложения, так как никакой метод их эмпирической проверки не может быть указан. Не только «метафизические» понятия и суждения, но и этические и эстетические суждения неопозитивисты объявили бессмысленными. Подобного рода суждения, по их мнению, не содержат высказываний о фактах, а выражают лишь настроение говорящего, оценку им того или, иного поступка, почему и являются псевдопредложениями.
' «Erkenntnis», Bd. Ill, Hf. 1, 1932, S. 20.
2 «Erkenntnis», Bd. II, Hf, 4, 1931, S. 236.
3 Ibidem.
743

Неопозитивисты уверяют, что принцип верификации отвечает требованиям строгой научности и направлен против бездоказательной спекулятивной метафизики. Поскольку в идеалистической философии накопилось огромное множество искусственных, часто малопонятных терминов и выражений, борьбу неопозитивистов за ясность и четкость языка науки, за точное определение философских понятий можно было бы приветствовать, если бы за ней не скрывалась борьба против материализма.
Подобно позитивистам XIX в. неопозитивисты, говоря о преодолении и изгнании «метафизики», имеют в виду прежде всего признание материалистами объективного существования материального мира и его отражения в сознании человека. Они утверждают, что их философия не есть ни материализм, ни идеализм, что у них своя, «третья линия» в философии. Но в действительности их философия направлена против материализма. Объективную реальность внешнего мира они прямо не отрицают, но всякий «метафизический» вопрос о существовании объективного мира, об объективной природе воспринимаемых в опыте явлений считают псевдовопросом. Этой цели — борьбе против признания объективной реальности — и служит принцип верификации. В самом деле, чтобы верифицировать предложение, нужно указать факты, которые делают его истинным (или ложным). Но что такое факт для неопозитивиста? Это заведомо не объективная реальность, так как все высказывания о ней запрещаются как бессмысленные. Так, например, утверждение о том, что роза, аромат которой я вдыхаю, материальна и существует объективно, равно как и утверждение о том, что она существует лишь в воспринимающем сознании, с точки зрения неопозитивистов, одинаково лишены смысла. Буду ли я считать розу материальной или идеальной, это не повлияет на тот факт, что я чувствую ее запах, и она от этого не станет пахнуть хуже или лучше. И только этот факт, заявляют неопозитивисты, может быть предметом осмысленного высказывания. Отсюда видно, что под фактами неопозитивисты понимают ощущения, переживания — словом, состояния сознания. Значит, в процессе верификации можно сравнить предложение только с «чувственными со-держаниями», с «данным» ощущений или переживаний. Все научные понятия, согласно Карнапу, «могут быть сведены к коренным понятиям, которые связаны с «данным», с непосредственным содержанием переживаний...»'. Но «чувственные содержания» не существуют вне опыта субъекта; принцип верификации, таким образом, неизбежно ведет к солипсизму.
Принцип верификации доставил неопозитивистам немало хлопот. Прежде всего, поскольку сам этот принцип нельзя отнести ни к аналитическим, ни к синтетическим суждениям, ему не находится места в неопозитивистской схеме научного знания
' «Erkenntnis», Bd. I, Hf. 1, 1930, S. 24.
744

и его следует признать бессмысленным. Оказалось, далее, что ни одно утверждение о прошлых или будущих событиях не поддается верификации в том смысле, в каком ее принимали логические позитивисты, и что ни один научный закон или общее суждение типа «все люди смертны» не могут быть верифицированы, ибо верификация всегда относится к данному «чувственному содержанию» или к конечному числу фактов. Стремясь спасти свою доктрину, логические позитивисты пошли сперва на ослабление принципа верификации, заменив актуальную верификацию верифицируемостью, т. е. принципиальной возможностью проверки, а затем подтверждаемостью, т. е. возможностью хотя бы частичного эмпирического подтверждения. Но при этом выявились новые трудности, связанные с крайней неопределенностью понятия частичной подтверждаемости и с обнаружившейся возможностью найти частичное подтверждение даже для таких утверждений, которые считались бессмысленными.
Большие трудности ожидали логических позитивистов и со стороны тех предложений, которые должны были относиться непосредственно к фактам и служить фундаментом науки. Главное требование, которое неопозитивисты предъявили к этим предложениям, состоит в том, что они должны не толковать факты, не говорить об их природе, а только возможно точнее их описывать. Это требование покоится на ошибочном представлении, что факты сами по себе «неюральны» и что характеристика их как физических или психических явлений есть не констатация непосредственно данного, а логическая конструкция.
Неопозитивисты пытались найти абсолютно достоверные предложения, которые точно констатируют факты. Различные варианты таких предложений они называли «атомарными», «базисными», «элементарными», но чаще всего «протокольными» предложениями. Эти предложения должны были выглядеть примерно так: «NN в интервале времени Т в месте L наблюдал Р». Однако скоро и здесь обнаружились трудности, ибо протокольное предложение, даже если предположить, что оно точно описывает факты, может считаться достоверным лишь в тот момент, когда оно высказывается. В следующий момент его достоверность ставится под сомнение, и оно само нуждается в подтверждении. Неясно также, что именно следует понимать под наблюдаемым явлением. Стремясь ограничиться только бесспорными «фактами», неопозитивисты в конце концов должны были свести наблюдаемые явления к мимолетным переживаниям наблюдателя, а их описания — к предложениям типа «это зеленое» и т. д. Но если протокольные предложения, для того чтобы быть надежными, должны — как считалось — относиться лишь к чувственным данным, т. е. к ощущениям субъекта, то очевидно, что они могут иметь значение только для данного субъекта, да и то лишь в io время, когда он их испытывает. Этот вывод
745

неизбежно вытекал из феноменалистического признания «чувственных данных» пределом анализа. И с этой стороны логические позитивисты приходили к солипсизму. Утверждение Кар-напа о том, что это лишь методологический солипсизм, было весьма слабым утешением для «философов науки».
Чтобы избавиться от солипсизма и придать протокольным предложениям интерсубъективный характер, Нейрат, а вслед за ним и Карнап предложили доктрину «физикализма». С этой точки зрения интерсубъективны не ощущения (которые всегда остаются личными), а поведение человека, его реакции, его физические состояния. Физические события являются общими, доступными всем. Поэтому элементарные предложения должны выражаться на «физикалистском языке», т. е. в терминах физических событий, а не психических состояний. По существу это означало неявный отход от феноменалистических позиций в сторону материализма. Однако физикалисты уверяли, что их доктрина предполагает не признание какой-либо «метафизической» реальности, а лишь изменение языка.
Но и физикализм был плохим выходом. Ведь если протокольные предложения говорят о физических событиях, то принципиальной разницы (в том числе и по степени достоверности) между ними и любыми другими эмипирическими предложениями установить невозможно. К тому же Нейрат заявил, что вообще говорить о сравнении предложений с фактами — значит впадать в метафизику; предложение можно сравнивать только с предложениями. В конце концов неопозитивисты отказались от поисков общезначимых безусловных протокольных предложений и предложили считать любые предложения пригодными для того, чтобы играть роль протокольных и служить базисом научной теории. Для того же, чтобы избежать при этом полного произвола, разрушающего науку, отбор предложений, принимаемых в качестве протокольных, должен производиться на основе соглашения или конвенции компетентных ученых.
Так «эмпиризм» неопозитивистов обнаружил свою несостоятельность, свою неспособность быть адекватным фундаментом научного знания. Главный порок этого эмпиризма состоит в том, что, во-первых, принятый им принцип верификации требует сопоставления высказываний не с объективной реальностью, а лишь с ощущениями субъекта, во-вторых, он исходит из догмы «редукционизма», т. е. считает возможным свести все теоретические положения к элементарным предложениям наблюдения, а все содержание теории — к чувственно данному; в-третьих, он крайне упрощенно понимает процесс подтверждения предложений научной теории, сводя его лишь к пресловутой «верификации»; в-четвертых, он исходит из ошибочного предположения, будто возможно найти один-единственный показатель, отличающий научные предложения от ненаучных, усматривая его опять-таки в принципе верификации,
746

Вся эта концепция глубоко ошибочна, ибо в действительности теория должна выходить за пределы «данного», непосредственно воспринимаемого, и ее положения содержат больше, чем «пред" ложения наблюдения». Процесс же подтверждения положений теории чрезвычайно сложен, и в нем, как и при установлении научной значимости тех или иных суждений, решающую роль играет общественная практика людей во всем ее многообразии.
Завершением релятивистского извращения основ науки неопозитивистами является понимание ими логической ступени познания, научной теории. Научная теория представляется им логической конструкцией, основанной на чувственных данных, или, что то же самое, на произвольно отобранных высказываниях о фактах. Эта логическая конструкция, или система, предложений должна строиться в соответствии с определенными логическими правилами того языка, который используется для построения данной теории.
Одна из краеугольных идей неопозитивизма, которую Карнап назвал принципом терпимости, состоит в том, что эти правила и основополагающие для данной научной системы аксиомы и принципы выбираются произвольно, лишь с соблюдением принципа их внутренней непротиворечивости. Благодаря принятию этой доктрины неопозитивисты отходят вправо от всей неокантианской линии в понимании природы научного познания, поскольку, с точки зрения неокантианцев, построение научных объектов совершается в соответствии с логическими законами, независимыми от каждого отдельного субъекта, и сближаются с инструменталистским взглядом на науку. «Мы обладаем, — писал Карнап, — во всех отношениях полной свободой относительно форм языка... пусть любые постулаты и правила выведения умозаключений выбираются произвольно...» ' Отсюда вытекает, что истинность предложений, образующих научную теорию, определяется исключительно согласованностью этих предложений с условно принятыми правилами построения системы и принятой терминологией и возможностью их сведения к элементарным предложениям. Точка зрения конвенционализма оказывается, таким образом, определяющей для понимания неопозитивистами всех ступеней и сторон научного познания. Этот взгляд исключает самое постановку вопроса об объективной истинности науки и превращает ее в совокупность произвольных гипотез, в лучшем случае лишь более или менее вероятных.
Стало быть, неопозитивизм означает не только разрушение философии, этики и эстетики, но и разрушение самой науки, во имя которой как будто и было начато все предприятие логического анализа.
' R. Carnap. The Logical Syntax of Language. London, 1937, p. XV.
747

Неопозитивизм и естествознание. Несмотря на свой нигилистический характер, неопозитивизм получил значительное распространение и поддержку не только в среде профессиональных философов, но и среди ученых капиталистических стран в ряде ведущих отраслей науки. Каждый ученый — стихийный материалист в той мере, в какой он занят конкретным исследованием природы. Но научная теория предполагает не только констатацию, но и обобщение, истолкование наблюдаемых фактов, их философское осмысливание. Когда же ученый в условиях буржуазного общества вступает в область философии, он сразу оказывается в атмосфере, резко враждебной материализму. Как подчеркивал В. И. Ленин, вся обстановка, в которой протекает жизнь и деятельность буржуазных ученых, толкает их в объятия казенной идеалистической философии. Особенности развития современной науки создают возможность идеалистического истолкования ее методов и результатов. Эти особенности были выяснены в труде В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в котором раскрыты гносеологические корни «физического» идеализма, релятивизма и агностического истолкования новейших открытий науки. Указанные Лениным гносеологические корни идеалистических заблуждений буржуазных ученых существуют и в настоящее время.
Открытие и разработка неевклидовых геометрий, которые показали разнообразие и неисчерпаемость пространственных свойств материи, лишь неполно, приблизительно отображаемых различными геометрическими системами, были ложно истолкованы как свидетельство «краха» представлений о достоверности геометрического знания, как доказательство чисто конвенциональной природы геометрической науки. Возникновение новых систем логики, например логики, для которой закон исключенного третьего не обязателен, было расценено как признание условного характера логических законов.
Особенность и развитие физики микромира также создают почву для идеалистических ошибок. В отличие от объектов классической физики микрообъекты недоступны прямому наблюдению. В ходе эксперимента ученый наблюдает не сами микрочастицы, а лишь показания различных приборов, которые должны регистрировать происходящие микропроцессы. Существование же «элементарной» частицы и ее природа устанавливаются посредством сложных расчетов и математических вычислений, в результате «логического построения» на основе показаний приборов. Отсюда под влиянием идеалистической философии ученый может сделать вывод, будто микрочастица не объективная реальность, а «продукт теории», будто единственная реальность, доступная физику, — это лишь его свбственные наблюдения показаний приборов. Так, например, представитель позитивистской, так называемой копенгагенской школы в физике П. Иордан писал: «Позитивизм учит нас, что подлинная физическая
748

реальность — это только совокупность экспериментальных результатов» '. Так «чувственные содержания», отождествляемые неопозитивистами с реальностью, применительно к физике оказываются показаниями приборов, используя которые мы строим,. по их мнению, произвольные символические схемы «физической реальности».
В отличие от физики XIX в., которая изображала атом в виде маленького упругого материального шарика, современная физика не дает наглядной модели микрочастицы, не может сказать,. как «выглядит» мезон или нейтрино. Это обстоятельство нередко-вводит в заблуждение ученых, начинающих видеть в атоме лишь «систему формул»; идеалисты же это отсутствие наглядности ис-' пользуют для отрицания объективной реальности микрообъектов, для превращения их в математические символы. В силу своего абстрактно-математического характера физическая теория как бы заслоняет объективную реальность, занимает ее место. Здесь происходит примерно то же, о чем говорил В. И. Ленин: «Материя исчезла, остались одни уравнения».
В условиях быстрого развития теоретической физики, постоянного выдвижения новых теорий, смены одних гипотез другими, возрастания роли математического аппарата, отсутствия наглядности у ученого нередко складывается представление о том, что научная теория создается свободно, творческим усилием мысли. Даже один из крупнейших физиков нашего времени, А. Эйнштейн, нередко критиковавший позитивистов за отрицание объекгивной реальности, говорил о физической картине мира как о «свободном творении духа» и считал, что она возникает в результате «мысленного конструирования, которое производится свободно и произвольно»2.
Неопозитивизм и семантика. Пустота и бесплодность формализма, к которому неопозитивисты свели логический анализ языка, а тем самым и всю философию, к середине 30-х годов стали настолько очевидными, что логическим позитивистам пришлось пересматривать свое учение. Если раньше они игнорировали содержательную сторону языка науки и занимались лишь формальными синтаксическими правилами, то с конца 30-х годов в работах логических позитивистов. все больше и больше внимания уделяется семантическим проблемам, т. е. проблемам значения слов и выражений.
Толчок к развитию семантической проблематики дали работы логика А. Тарского, а затем и американского позитивиста, близкого к прагматизму, Ч. Морриса. Отныне в анализе языка и знаковых систем вообще стали выделять три области: отношение языка к тому, кто его употребляет, — прагматика; отношение между языком и тем, что им обозначается, — семантика;
' Р. Jordan Physics of the 20-th Century. New York, 1944, p. 123.
2 Цит. по кн.. Н. Samuel. Essay? in Physics. New York, 1952, p. 159-
749

отношение между языковыми выражениями — синтаксис. Все учение, состоящее из этих трех частей, получило название семиотики.
С переходом к анализу значения слов и знаков неопозитивисты включили в сферу своего анализа ряд логических, лингвистических, психологических проблем, имеющих большое научное и практическое значение (например, для создания электронных счетно-решающих устройств),а их деятельность частично приняла характер специальных исследований в области лингвистики, логики и т. п На общей почве семантической проблематики встретились различные школы и течения, с разных сторон подходившие к анализу языка как носителя значения и как формы коммуникации Группа Карнапа и Тарского углубилась в исследования символических выражений, связанных с вопросами математической логики. Последователи Ричардса — Ог-дена занялись семантическими проблемами в плане лингвистики. Представители весьма пестрого течения, так называемой общей семантики (А. Кожибский, С. Чейз и др.) попытались использовать семантический анализ языка для «улучшения» общественных отношений, «разрешения» социальных противоречий.
Представители этих школ утверждают, что их учения свободны от философских предпосылок и стоят над борьбой философских партий. В действительности, за немногими исключениями, они не выходят за пределы того субъективно-идеалистического понимания основных проблем философии, которое было развито «Венским кружком».
В Англии начиная с 30-х годов стала складываться особая разновидность неопозитивизма, так называемая лингвистическая философия, которая после второй мировой войны получила преобладающее влияние в английских университетах, особенно в Оксфорде и Кембридже, и распространила его за океан, в США. Представители этой школы (Дж. Райл, Д. Уиздом, Д. Остин, П. Стросон, Ф. Вайсман и др.) черпали вдохновение у позднего Витгенштейна, который с 1929 г. преподавал в Кембридже. Отказавшись от идеи идеального языка, защищавшейся им в первый период, но сохранив и даже усилив свое отрицательное отношение к «метафизике», Витгенштейн объявил единственно правомерной задачей философии исследование обычного разговорного языка, присущих ему форм и способов употребления слов и выражений. Справедливо отрицая возможность «личного языка», признавая коммуникативную функцию языка и считая язык социальным явлением, Витгенштейн, однако, видел в нем не социально-исторически обусловленное средство познания объективного мира (отражения его с помощью определенной знаковой системы) и не проявление внутренних психических процессов, а лишь способ выражения «форм жизни», понимаемых преимущественно в бихевиористском духе как различные типы поведения людей.
750

Считая, как и раньше, что философские проблемы (в старом смысле слова) возникают исключительно в результате неправильного пользования языком, Витгенштейн утверждал, что цель деятельности философа — «помочь мухе выбраться из мухоловки», т. е. распутывать языковые недоразумения и тем самым устранять философские проблемы. Этой цели должно служить выяснение значения слов. Под значением слов Витгенштейн и его последователи понимали не что иное, как способы применения соответствующего слова в различных языковых ситуациях. Не все лингвистические философы согласились признать эту «терапевтическую» функцию единственной. Но все они считают, что «философия, по существу, имеет лингвистический характер» ', что философские проблемы могут быть сведены к лингвистическим. Так, согласно Остину, вместо обсуждения извечного вопроса «что есть истина?» следует рассмотреть вопрос о том, каково применение слова «истинно», «как выражение «есть истинно» встречается в высказываниях (sentences) на английском языке?»2. Аналогичным образом следует поступать со всеми вызывающими сомнение словами и выражениями.
Несмотря на претензию избежать «метафизики», лингвистические философы на деле оказались в плену субъективного идеализма и агностицизма. Язык фактически превратился у них в единственную реальность (по крайней мере, поскольку с ней может иметь дело философия), объективный мир оказался подмененным тем, что о нем говорят, а мышление было отождествлено с языком.
Попытки применить семантический анализ в качестве средства «социотерапии», предпринятые Чейзом, Кожибским и другими, сразу же обнаружили не только субъективно-идеалистический характер, но и реакционный политически й смысл этого направления. Подходя к языку с номиналистических и субъективно-идеалистических позиций, семантики этого направления заявили, что имеют значение только те слова, для которых может быть найден соответствующий «референт», или единичный чувственный факт, обозначаемый данным словом. Отсюда делался вывод, что такие слова, как «капитализм», «фашизм», «безработица», и множество других слов, которые выражают не отдельный факт, а нечто общее, лишены смысла. В то же время общие семантики утверждали, что внешний мир, поскольку он имеет для нас значение, есть по преимуществу языковая конструкция, т. е. определяется тем, что о нем говорят люди. Употребляя же для подобных построений такие якобы лишенные смысла слова, как «капитал», «классовая борьба», «эксплуатация», и воображая, что слова эти обозначают некие реальные существования,
1 V. С. Chappel (eA.). Ordinary. Language. New Jersey, 1964, p. 1.
2 /. L. Austin. Truth. In «Truth». Ed. by G. Pitcher. New Jersey, 1964, p. 19.
751

люди создают себе источник постоянных волнений, противоречий и раздоров. Причина войн, политической борьбы, классовых столкновений — это, по мнению общих семантиков, неправильное употребление слов. Отсюда делается вывод, что для того, чтобы избавить капиталистическое общество от антагонизмов и борьбы, необходимо реформировать язык, устранив из него все эти «опасные» слова. Грубо апологетический характер подобных рассуждений очевиден.
Хотя было бы ошибкой отождествлять неопозитивизм как философское течение с подобными утверждениями «популярной» семантики, все же необходимо учитывать, что именно философия неопозитивизма снабдила этих семантиков той аргументацией, какую они использовали в своих апологетических целях. Таким образом, идеалистическая философия и на этот раз послужила предпосылкой реакционных политических выводов.
§ 6. Религиозная философия. Неотомизм.
В эпоху, когда науки о природе делают огромные успехи и когда идеологическая борьба ведется в особо острых формах, идейная реакция пытается гораздо активнее использовать старое и проверенное веками средство духовного воздействия на широкие массы людей — религию и религиозную идеологию.
Идеологи господствующего класса прилагают огромные усилия, чтобы оживить и поддержать религиозную веру, чтобы ограничить и «обезвредить» науку. На протяжении последних десятилетий происходит активизация таких философских течений, которые прямо ставят своей задачей укрепление религии и не только подводят к религиозным выводам, но и включают положения религии в само содержание философии.
Возрождение средневековой схоластики. Из всех видов религиозной философии наибольшим влиянием пользуется католическая философия неотомизма, т. е. обновленное и приспособленное к современным условиям учение крупнейшего систематизатора средневековой схоластики Фомы Аквинского. Неотомизм не единственная, но наиболее влиятельная разновидность католической философии. Его самые известные представители — Ж Маритен, Э Жильсон, Г. Мансер и др. Может показаться невероятным, что учение средневекового схоласта XIII в. пользуется авторитетом и имеет сторонников в век атомной энергии, кибернетики и космических полетов. Конечно, если бы неотомисты ограничились тем, что повторяли положения «Summa theologiae» Аквината, их влияние не вышло бы из узкого круга католического духовенства. Но учение и деятельность неотомистов гораздо более многогранны. Наряду с воспроизведением и комментированием идей Фомы неотомисты уделяют большое внимание пропаганде и разъясне»
752

нию указаний церковной власти, Ватикана, пристально следящего за событиями современной научной и общественной жизни и живо откликающегося на них. Неотомисты видят одну из своих главных задач в идеалистической интерпретации открытий и теорий современной науки. Важное место в их деятельности занимает борьба против марксизма вообще, против диалектического и исторического материализма в частности.
Буржуазному ученому, интеллигенту, простому человеку учение неотомистов может импонировать, во-первых, тем, что оно формально провозглашает права разума и науки, выступает против модного иррационализма и субъективизма; во-вторых, тем, что, признавая существование окружающего мира независимым от человека, оно кажется весьма близким взглядам всех нормальных людей, не испорченных идеалистической философией; в-третьих, неотомисты объявляют своей задачей создание философии как мировоззрения, дающего целостную картину всей действительности.
Неотомисты о вере и знании. Предпосылкой всей философии неотомисты объявляют «ясное различение веры и знания» и установление «гармонии» между тем и другим. Они утверждают, что вера и знание не исключают, а дополняют друг друга как два данных нам богом источника истины. Хотя неотомисты признают, что вера нужна лишь там, где не может быть знания, их не удовлетворяет слепая, иррациональная вера. Они считают, что вера должна опираться на разумное, логическое основание. Источником истин веры они провозглашают божественное очкровение, выраженное, й-апри-мер, в Священном писании. Содержание этих истин сверхъестественно и целиком относится к сфере теологии (например, догмат о триединстве). Однако, для того чтобы человек мог принять на веру все содержание «священных книг», он должен быть убежден в том, что факт откровения действительно имел место, и прежде всего в том, что бог существует. Неотомисты настаивают на том, что признание существования бога — это не только вера, но и знание. Доказательство же существования бога — это дело философии, и оно должно вестись чисто логическими средствами. Таким образом, логически доказуемые истины образуют «преддверие веры», ее подножие. Истины веры не противора-зумны, а сверхразумны; поскольку они исходят непосредственно от бога, они выше истин разума. Если в знании человек приходит к истине необходимо, в силу убедительности доказательства или свидетельства чувств, то в вере он приходит к истине свободно; поэтому вера — большая заслуга, чем знание.
Совершенно очевидно, что неотомистские положения о «гармонии» между верой и разумом противоречат фактам и логике. Утверждение о бытии бога, равно как и другие догматы религии, — это для томистов не проблема научного исследования,
753

не конечный результат и вывод рационального анализа, а постулат, исходная посылка всех рассуждений, под которую томи-сты во что бы то ни стало пытаются подвести логическое обоснование. Томисты признают лишь такую науку и философию, которые не покушаются на церковную догматику. И напротив, они отвергают и расценивают как «восстание против разума» любую теорию, противоречащую учению церкви или ведущую к нежелательным для нее выводам.
Развитие науки и материалистической философии давно уже показало несостоятельность представлений о сверхъестественных силах или сущностях, о божественном вмешательстве в природу и историю. Вера в подобную высшую силу лишена каких бы то ни было разумных, логических оснований, она совершенно иррациональна. Принуждая разум поставлять «доказательства» церковных догматов, томисты превращают науку и философию из объективного исследования в предвзятую апологетику. Так же как и Фома Аквинский, они считают, что философия должна быть подчинена теологии, играть роль «служанки богословия».
Современные томисты, разумеется, принимают все «доказательства» бытия бога, предложенные Фомой Аквинским, но в то же время они сознают их архаичный, искусственный характер. Поэтому они все время ищут новые «свидетельства» присутствия бога в мире, используя для этого малейшие колебания ученых в проведении материалистического взгляда, трудности, испытываемые наукой, ее нерешенные проблемы. Так, то-мист Э. Жильсон в книге «Бог и философия» ссылается на до конца еще не решенную наукой проблему происхождения Солнечной системы. Указывая на фантастический характер космогонической гипотезы Джинса, несостоятельность которой уже доказана наукой, Жильсон говорит, что, насколько яснее и понятнее стала бы вся проблема, если бы ученые, вместо того чтобы выдумывать неправдоподобные теории, вообще отказались от попыток научного объяснения ее и приняли учение церкви об акте творения! Томисты хотели бы, чтобы все проблемы, по которым наука еще не дала окончательного ответа, рассматривались как подтверждение бытия бога и решались ссылкой на акт творения. А так как нерешенные проблемы всегда будут в науке, то наука всегда «доказывала» бы существование бога. Поэтому-то папа Пий XII в речи «Доказательства бытия бога в свете современной науки», произнесенной 22 ноября 1951 г., утверждал, что «вопреки неразумным предположениям прошлого, чем дальше идет истинная наука вперед, тем больше она открывает бога, как если бы он ожидал ее за каждой дверью, раскрываемой наукой» 1.
1 «Pius XII sagt». Frankfurt am Main, 1959, S. 135.
754

«Доказательством» сотворения мира неотомисты считают и теорию «расширяющейся Вселенной». Эта теория объясняет так называемое красное смещение в спектре излучения, идущего к нам от отдаленных галактик, их быстрым радиальным удалением от нашей Солнечной системы. Если Вселенная расширяется, рассуждают неотомисты, то, значит, она не только конечна, но и была когда-то сосредоточена в одном «праатоме», из чего следует вывод, что она была сотворена. Ссылаясь на теорию «расширяющейся Вселенной» и некоторые другие столь же «убедительные» доказательства, папа Пий XII воскликнул:
«Таким образом, творение во времени; а поэтому творец, и следовательно, бог. Вот та весть, которой мы ...требовали от науки и которой современное человечество ожидает от нее» '.
«Метафизика» неотомистов. Неотомисты утверждают, что бог не только сотворил мир, но и постоянно присутствует в нем, что ни одно явление не происходит без участия бога. На этом положении о постоянном присутствии духовного начала в мире и построена вся «метафизика» неото-мистов, их учение о бытии и его познании.
Неотомисты считают учение «святого» Фомы «вечной философией», поскольку она дала, по их мнению, истинное и окончательное решение важнейших философских проблем, касающихся природы сущности и сущесгвования, общего и отдельного, движения и покоя и т. д. Таким образом, томисты вносят в философию метод религиозной догматики и стремятся пресечь все попытки научной и философской мысли идти вперед.
Для учения неотомистов характерен дуализм материального и духовного, но при этом материальное всегда оказывается подчиненным духовному. Основной прием неотомистов состоит в том, чтобы различные, противоположные стороны единого объективного материального мира относить к различным мирам и в конечном счете объяснять вмешательством бога. Так, атрибуты вечности и бесконечности они приписывают богу, а конечности и временности — миру. Но наука и материалистическая философия давно уже преодолели ту трудность, на которой спекулируют томисты: материальный мир сам вечен и бесконечен, а его вечность и бесконечность складываются из бесчисленного множества конечных, преходящих вещей и явлений. Такова объективная диалектика действительности.
Томисты видят в мире изменчивость и относительное постоянство, движение и покой. Но вместо того чтобы проанализировать, как эти противоположности соотносятся в едином материальном мире, они приписывают движение материальным, преходящим, конечным вещам, а покой, неподвижность — богу. При этом неотомисты заявляют, что объяснить движение исходя
' «Pius Xll sagt», S. 146.
755

из него самого нельзя, что понять движение можно, лишь вводя понятие неподвижного двигателя, бога. Томисты не только утверждают, что помимо природы существует духовное начало, создавшее материальный мир, они и сам материальный мир раздваивают на пассивную материю и активное нематериальное начало — форму. При этом формы, оказывается, — это первоначально не что иное, как идеи бога.
Важное значение в томизме имеют понятия потенции и акта. Так, если в каждой отдельной вещи материя соединена с формой, то материя сама по себе, или «первая материя», есть лишь чистая возможность бытия, его потенция, она не обладает им в действительности. Зато бог — чистый акт, или подлинная действительность. Если наука изучает естественные причины вещей и явлений, то неотомисты «открывают» в природе и истории стоящие над естественными причинами конечные причины, или цели, «свидетельствующие» о божественном предопределении, о целеполагающем разуме бога.
Неотомисты не могут уже не признавать факт развития, происходящего в мире. Но они соглашаются допустить естественную эволюцию лишь в промежутках между актами творения мира, жизни и человека. Они утверждают также, что «никакая менее совершенная сущность не может породить другую, более совершенную». Поскольку же в процессе развития возникают более сложные и совершенные формы, неотомисты объявляют, что источником и причиной их развития может быть только существо, обладающее высшим совершенством, т. е. опять-таки бог.
В теории познания неотомисты признают известную познавательную роль чувств и соглашаются с тем, что ощущения — это образы вещей, что деятельность мышления состоит в абстрагировании сходных черт, общих ряду индивидуальных вещей. Все это позволяет им объявить их теорию познания «реалистической». Но в конечном счете оказывается, что если чувства обращены к материальным и конкретным вещам, то объект рационального познания — это общее, выступающее как «умопостигаемые сущности», которые лишь присутствуют в конкретных вещах и выделяются из них путем абстракции, что «общее есть отпрыск духа, бытие, порождаемое духом» '. Таким образом, чувства отрываются от мышления, отдельное помещается в чувственно воспринимаемый, а общее — в сверхчувственный, интеллигибельный (умопостигаемый) мир. Такая же двойственность характерна и для томистского понимания человека. Тело человека подчиняется порядку природы и возникает естественным путем, душа же бессмертна и создается богом.
1 /. М Bochenski. Contemporary European Philosophy. Berkley and Los Angeles, 1956, p. 244.
756

Социологические воззрения неотомистов. Социально-политические воззрения томистов, пропаганде которых они уделяют большое внимание, так же обманчивы, как и их «метафизика». Неотомисты подобно другим христианским философам много говорят о своей преданности этическим ценностям, о незыблемости нравственных законов и выдают себя за верных защитников моральных устоев общества. Этим они привлекают на свою сторону многих людей, не желающих погрязнуть в болоте аморализма.
Томисты считают моральным и справедливым стремление людей к счастью, но они стараются доказать, что счастье следует искать не во внешних условиях жизни, а во внутреннем отношении человека к его поступкам и в общении с богом. «Бессмертный человек чувствует неодолимое влечение к счастью... — писал, например, испанский томистский журнал, — но нет ни земных, ни материальных, ни духовных ценностей, которые могли бы утолить эту неутолимую жажду. Только бог может утолить ее. Только бог может заполнить эту пустоту человеческого духа»'. Такая мораль на деле означает полное примирение с социальной несправедливостью и служит только господствующему классу.
Социально-политическое учение неотомистов не содержит в себе чего-либо специфического, отличающего его от^ других течений католической философии, поскольку все они в сущности лишь интерпретируют соответствующие указания Ватикана, выступления главы католической церкви. Когда в середине XIX в. стало оформляться революционное рабочее движение и возникли первые организации рабочего класса, Ватикан обрушился на социалистические и коммунистические идеи, объявив, что это идеи антихриста, несущие смерть цивилизованному обществу. Но по мере того как рабочее движение ширилось, а идеи социализма все более распространялись, Ватикан менял тон, он вынужден был признать правомерность стремлений рабочих улучшить свое положение, их право на создание профессиональных организаций, страховых касс и т. д. В то же время Ватикан выступил с проповедью примирения классов. В опубликованной в 1891 г. энциклике папа Лев XIII утверждал, что «человечество должно безропотно нести свое бремя; устранить из мира социальное неравенство невозможно. Правда, это пытаются сделать социалисты, но всякая попытка, направленная против природы, бесполезна»2.
Существование богатых и бедных вытекает из воли божьей, — эта идея, которую высказывал еще Фома, настойчиво защищается католической церковью по сей день. В энциклике 1891 г. папа отстаивал так называемую органическую
' «Pensamiento» N 23, 1952, р. 81.
2 Цит. по кн.; А. Тонди. Иезуиты. М., 1955, стр. 70.
757

теорию общества. Лев XIII писал, что было бы величайшей ошибкой считать, что богатые и пролетарии враждебны друг другу. Наоборот, «подобно тому как в человеческом теле различные члены сочетаются между собой и образуют гармоническое симметричное целое, так и природа хочет, чтобы в человеческом обществе эти два класса находились в гармонии и чтобы результатом этого было равновесие. Для каждого из них другой абсолютно необходим; не может существовать ни капитал без труда, ни труд без капитала» *. Папа утешал бедных и обездоленных, говоря, что «горе никогда не исчезнет с лица земли, ибо суровы и трудно переносимы последствия греха, которые, хотят этого люди или нет, сопровождают человека до могилы. Поэтому страдать и терпеть — удел человека»2. Правда, папа высказывал неодобрение тем богатым, которые используют свою собственность лишь в своих эгоистических интересах, и призывал к «справедливому распределению» благ.
Со времени энциклики 1891 г. социальная доктрина католической церкви в принципе не претерпела изменений. Наиболее существенными новшествами явились, во-первых, непримиримо враждебная позиция Ватикана и католических руководителей по отношению к международному коммунистическому движению; во-вторых, псевдокритика капитализма и курс на «третью линию». Неотомисты на словах осуждают крайности империалистической политики, порицают своекорыстие моноПолнстического капитала, пренебрегающего интересами средних слоев, выступают против бюрократизма и чрезмерной централизации государственной власти и предлагают множество половинчатых мелких реформ, которые могут создать иллюзию защиты ими интересов трудящихся, но которые ставят своей целью лишь укрепление власти господствующего класса.
В последнее время, учитывая происходящие в мире сдвиги, полевение широких масс, непрерывное падение влияния религии, католические руководители и идеологи начали вести более гибкую Полнтику, идя на некоторые уступки общественному мнению. Положительное значение имеют осуждение Ватиканом колониализма и войны как средств разрешения международных споров, выступление пап Иоанна XXIII и Павла VI в защиту мира. Однако эти акции Ватикана остаются весьма абстрактными, ибо они не основаны на действительном анализе источников международной напряженности и не сопровождаются практическими мерами, направленными на сохранение мира. Как и раньше, важнейшей причиной всех социальных противоречий католические деятели считают ослабление веры, которое и привело к росту эгоистических склонностей че-
' Цит по кн.: А Тонди. Иезуиты, стр. 72 — 73.
2 Там же, стр. 74.
758

ловека. Возвращение к вере и духу христианства, усиление роли католической церкви во всей политической, экономической и идеологической сферах общественной жизни — такова, по их мнению, панацея от всех бед.
Таким образом, современная буржуазная философия, наиболее влиятельными течениями которой являются экзистенциализм, неопозитивизм, неотомизм, в целом представляет собой реакционную, антинародную идеологию умирающего капитализма. С помощью иррационалистических, фидеистских, псевдонаучных идеалистических учений современная империалистическая буржуазия пытается затормозить общественный прогресс, предотвратить социальное освобождение трудящихся, идейным знаменем которого является марксизм-ленинизм.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Исторический путь философии. Рассмотренные выше важнейшие вехи истории философской мысли человечества от древности и до наших дней показывают, что со времени своего зарождения философия прошла большой и сложный путь. В процессе формирования, распространения и смены различных философских течений, борьбы материализма и идеализма, диалектики и метафизики решался основной вопрос философии — об отношении мышления к бытию, возникали и получали решение другие философские проблемы, шло приращение и развитие знаний об общих законах бытия и познания, преодолевались ошибки, заблуждения и искажения истины. Таким образом, происходило поступательное движение философского познания мира от низшего к высшему, от незнания к знанию. В основе этого исторического процесса развития философской мысли лежала активная практическая деятельность человека, в конечном счете развитие материального производства и в классово антагонистических обществах борьба классов; одной из важнейших движущих сил этого процесса был прогресс науки, особенно естествознания.
Борьба материализма с идеализмом, выражавшая в конечном счете противоречия интересов различных классов и социальных групп, всегда была в классовых обществах и остается ныне в центре развития философской мысли; с ней была связана и во многом от нее зависела борьба между диалектическим и метафизическим методами мышления.
Развитие философии в процессе борьбы материализма с идеализмом, диалектики с метафизикой послужило теоретической предпосылкой для возникновения в 40-х годах XIX в. подлинно научной философии современности — диалектического материализма.
Уже в многообразных формах древнегреческой философии имелись в зародыше все позднейшие типы мировоззрения. В дальнейшем историческом процессе развития философской мысли первоначальные, во многом еще наивные материалиста-
760

ческие представления древних восточных и греческих мыслителей о мире как едином и связном целом, состоящем из «пер-воматерии», сменились научными понятиями о материальности мира и различных формах его бытия и движения, основанными на достижениях естествознания. На их почве выросла высшая форма научно-материалистической философии — диалектический материализм, раскрывший общие законы развития объективного мира и познания, давший научную диалектическую картину многообразного, противоречивого и сложного процесса развития материального мира и человеческого мышления.
В ходе истории философии на смену первоначальным наивно-материалистическим представлениям о том, что идеи и понятия непосредственно порождаются материальными явлениями, пришли научные понятия материалистов нового времени о первичности материи как объективной реальности, воздействующей на наши чувства, и о вторичности сознания; в середине XIX в. возникло и было развито в дальнейшем диалектико-материалистическое учение о единстве объекта и субъекта, общественного бытия и общественного сознания в процессе практики и на ее основе.
Процесс развития философской мысли шел таким образцом, что возникшие у древних философов донаучные представления о способности человека познать мир переросли в результате развития общественной практики и прогресса науки в материалистическую теорию познания, доказавшую, что понятия людей, верно отражающие действительность, представляют собой объективные истины. Высшей ступенью развития материалистических взглядов на мир и его познание стал диалектический материализм, выступающий как научная теория познания марксизма и рассматривающий познание мира как обусловленный развитием общественной практики диалектический процесс, в котором из относительных истин складываются абсолютные истины, а истинность познания проверяется практикой.
Если у древних мыслителей существовало во многом еще стихийное диалектическое представление о том, что мир есть единое целое, все части которого находятся во взаимной связи и взаимодействии, в движении и развитии, то последующий прогресс философской мысли привел к тому, что в большинстве философских учений, особенно в XVI — XVIII вв., укоренился неизбежный для того времени метафизический метод мышления, сводившийся главным образом к анализу и систематизации различных явлений действительности. Элементы диалектики, содержавшиеся в философских учениях XVII — XVIII вв., и развитый в классической немецкой философии на идеалистической основе диалектический метод при всей плодотворности применения диалектики к сфере человеческой мысли не могли еще стать подлинно научным методом познания действительности. Только на новой ступени развития философской мысли
761

(с середины XIX в.) — в философии марксизма — диалектика, ставшая материалистической, была применена к познанию всех явлений природы, общества и мышления, превратилась во всеобщий метод научного познания и революционного преобразования мира.
Философская мысль на всем протяжении своей истории, как правило, занималась социологическими проблемами, вопросами о законах развития общества, о месте человека в обществе, о смысле его жизни и т. п. От первоначальных, донаучных представлений об общественном устройстве, характерных для мыслителей древности (Платон, Аристотель и др.), и утопических теорий эпохи Возрождения (Кампанелла, Т. Мор) философская и социологическая мысль пришла к революционным идеалам общественного переустройства (просветители XVIII в., революционеры-демократы XIX в.), развивавшимся в борьбе с реакционными и консервативными взглядами на общественную жизнь Но даже самые прогрессивные общественные идеалы не были научно обоснованы и не могли проложить путь к коренным преобразованиям общественной жизни до появления революционного движения рабочего класса и возникновения марксизма, который выработал цельное диалектико-материалисти-ческое учение, распространив его теорию и метод на познание общества. Созданный Марксом и Энгельсом исторический материализм раскрыл общие законы развития общества, стал теоре-тическим фундаментом борьбы за революционное преобразование капиталистического общества в коммунистическое.
Диалектический и исторический материализм послужил также теоретической основой научной этики и эстетики, а также научного атеизма.
Поступательное развитие философии происходило в различных странах мира, совершалось мыслителями многих стран в процессе постоянного идейного общения и растущих связей между народами, их культурами, их научной и общественной мыслью. С возникновением марксизма человечество получило подлинно всемирную научную философию, ставшую знаменем международного пролетариата и трудящихся масс всего мира.
Если все предшествующие марксизму философские учения, в том числе и прогрессивные, связанные с освободительными движениями своей эпохи, так или иначе объясняли мир, но не могли научить, как его изменить, то диалектический и исторический материализм стал первой в истории философией революционного действия народных масс. «Социализм, превратившийся в XIX веке из мечты в науку, в XX столетии с победой Великой Октябрьской социалистической революции стал социально-политической практикой миллионных масс трудящихся»[.
' «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции». Тезисы ЦК КПСС, стр. 64,
762

Изложенный выше краткий очерк истории философии опровергает неправильные взгляды современных буржуазных идеологов на философскую мысль человечества. Многие современные реакционные философы принижают и третируют историю философии как «плоский оптимизм прогресса»; другие же изображают давно изжившие себя философские учения прошлого «золотым веком» человечества, утверждают, что все философские учения прошлого «нетленны» и сохраняются по сей день. Факты истории философии свидетельствуют о несостоятельности утверждений современных реакционных философов, отрицающих самостоятельность философской науки и ее исторические традиции, превращающих философию либо в придаток теологии, либо в средство истолкования «языка науки».
Яркий и содержательный процесс истории философского познания мира свидетельствует о том, что возникавшие философские проблемы и их решения оказали плодотворное влияние на науку, разбивает точку зрения буржуазных философов (неопозитивистов, прагматистов и др.), которые утверждают, что у философии не было и нет своих собственных проблем, а все ее назначение сводится к тому или иному истолкованию положений частных наук. Действительная история философской мысли опровергает нигилистический взгляд идеологов современной реакции на историю философии как «бесплодную борьбу противоречивых мнений», далекую от истины и не имеющую якобы положительного значения для современной науки. Реакционные буржуазные философы, объявляя единственно правильной только ту философию прошлого, которой они следуют (платонизм, томизм, позитивизм и др.), вопреки исторической правде твердят, что история философской мысли, особенно от Бэкона и Декарта до наших дней, свидетельствует о ее регрессе и упадке. История философии показывает, что при всех отступлениях от научной истины в сторону идеализма и метафизики, при всей односторонности и заблуждениях, в которые нередко впадала философская мысль, все же она в целом шла вперед по пути прогрессивного развития, расширяя и совершенствуя философское познание мира и обогащая культуру человечества, способствуя решению задач, стоявших перед обществом и наукой.
Виды материализма в истории философии. При всем многообразии и богатстве материалистических философских учений от древности до наших дней они на различных этапах общественного развития характеризовались общими существенными признаками, позволяющими отнести эти учения к тому или иному историческому виду материализма.
Главными отличительными чертами философских учений, определяющими принадлежность их к тому или иному виду материализма в истории философии, являются: а) характер по-
763

нимания мира, решения основного вопроса философии; б) общий способ подхода к познанию явлений мира (стихийно-диалектический, метафизический, диалектический) и соответственно этому определенный метод мышления; в) форма связи с естествознанием, характер и уровень развития которого оказывают большое влияние на содержание философии и в известной мере определяют его; г) отношение данного философского учения к общественному строю соответствующей исторической эпохи, выражающее мировоззрение определенного класса или общественной группы.
К домарксистскому материализму относятся следующие исторически сложившиеся виды его: 1) первоначальный материализм древних мыслителей, который включал в себя стихийно-диалектический подход к явлениям мира. Этот материализм был составной частью первоначально нерасчлененного знания; он, как правило, выражал мировоззрение передовых сил античного общества; 2) метафизический материализм мыслителей XVI — XVIII вв. и первой половины XIX в , включавший в себя метафизический метод мышления. Этот материализм опирался в основном на механическое естествознание; он выражал мировоззрение поднимавшейся буржуазии и других сил общества, выступавших за капиталистический путь развития; 3) материализм, идеологов революционной демократии. XIX в. в России и других странах, переходивших от феодализма к капитализму; он в большинстве случаев был связан с диалектическим способом подхода к явлениям мира, который его последователи рассматривали как теоретическое обоснование революционных изменений, но еще не разработали в цельный диалектический метод. Этот вид материализма опирался на стихийно-диалектическое по своему характеру естествознание и в ряде случаев — на великие естественнонаучные открытия XIX в. Как правило, этот вид материализма выражал мировоззрение крестьянства и других революционных сил, выступавших против феодального строя и его остатков Кроме этих основных исторически сложившихся видов материализма были в истории философии и некоторые другие разновидности материализма, например пантеистический материализм Д. Бруно в XVI в.. материализм китайских просветителей XV — XVIII вв., естественноисторическрй материализм, антропологический материализм и др.
Высшим историческим видом материализма и вместе с тем принципиально новой его формой, качественно отличающейся от всех предшествовавших видов материализма, является диалектический материализм.
В истории диалектического материализма выделяются отдельные этапы и ступени, тесно связанные с изменениями в жизни общества и развитием революционного, коммунистического движения. Первым этапом в истории марксистской фи-
764

лософии было формирование, развитие и распространение диалектического и исторического материализма Марксом, Энгельсом и их последователями в эпоху домоноПолнстического капитализма (примерно до середины 90-х годов XIX в.). Новым, высшим этапом в истории марксистской философии является дальнейшее ее развитие В. И. Лениным, его соратниками и учениками в эпоху империализма и в начинающуюся после Октябрьской революции 1917 г. эпоху перехода к социализму, борьбы двух общественных систем и построения коммунизма. Ленинский этап в философии марксизма, начавшийся в середине 90-х годов XIX в., продолжается и в наши дни.
Формы диалектики в истории философии. Диалектика, возникшая первоначально в философии мыслителей Древнего Востока и ярко выраженная в учениях Гераклита и других древнегреческих философов, прошла длительный путь исторического развития. Главными историческими формами диалектики были стихийная диалектика древних мыслителей, диалектика классической немецкой философии конца XVIII — начала XIX в., материалистическая диалектика марксизма-ленинизма.
Стихийная диалектика древних мыслителей, которая в ряде философских направлений того времени была материалистической, исходила из того, что мир не создан «никем из богов и никем из людей» (Гераклит), все части его находятся в развитии и взаимной связи. Однако эти части мира были еще не познаны наукой, не исследованы в деталях. Диалектика классической немецкой философии конца XVIII — начала XIX в. (особенно Гегеля) — в основе своей идеалистическая — была систематически разработанным методом, рассматривающим мир понятий как взаимосвязанный и развивающийся процесс, источником которого является борьба внутренних противоречий; в диалектике понятий представители классической немецкой философии, особенно Гегель, угадали диалектику вещей, материального мира. Важную роль в истории философии сыграла такая переходная от идеалистической к материалистической диалектике форма диалектики, как диалектика революционных демократов-материалистов XIX в., прежде всего русских материалистов Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, которые понимали ее как «алгебру революции», т. е. как теоретическое обоснование революционных преобразований;
в этой форме диалектики содержался «жизнеспособный элемент материалистической диалектики» (Плеханов).
Кроме указанных форм диалектики в истории философии были и другие виды диалектического мышления, которые представляли собой либо зародышевые, неразвившиеся формы диалектики, либо промежуточные ступени перехода диалектики от одной ее формы к другой. Сильные диалектические тенденции содержались в учениях некоторых восточных мыслителей
765

(в Индии, Китае, арабских и других странах) как в древности, так и в эпоху феодализма. В материалистических учениях XVII — XVIII вв., которые по методу своего мышления были преимущественно метафизическими, особенно в системах Бэкона, Спинозы, Толанда, Дидро, Ломоносова, Радищева и других выдающихся философов, содержались ценные элементы диалектики.
Высшая историческая форма диалектики — материалистическая диалектика, представляющая «живую душу» марксизма, — наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Марксова диалектика развивается, обогащается, конкретизируя свои законы и категории путем обобщения новых процессов общественного развития и завоеваний науки. Разработка материалистической диалектики и ее творческое применение в трудах Ленина, его соратников и учеников, в документах марксистско-ленинских партий, в трудах современных ученых-марксистов представляет собой новую ступень в развитии научного диалектического познания мира.
История основных этапов развития философской мысли, различных видов материализма и форм диалектики свидетельствует о поступательном движении философского познания мира, которое никогда не останавливается на достигнутом уровне и изменяет свои формы.
Чему учит история философии. Рассмотренное выше историческое развитие важнейших течений философской мысли показывает, что история философии — не простая сумма различных философских систем и школ, сменяющих друг друга, а закономерный исторический процесс, все ступени которого взаимно связаны между собой. Процесс развития философской мысли не есть филиация идей, сводящаяся к усвоению понятий и взглядов философов предшествующей эпохи мыслителями последующих эпох и к порождению старыми идеями новых философских идей независимо от общественно-исторических условий. В действительности история философии представляет собой сложный и противоречивый процесс отражения природного и общественного бытия в сознании идеологов различных классов и социальных групп. Закономерный процесс преемственности в развитии философских идей, сохранение и использование мыслительного материала предшествующих эпох в последующие периоды истории в значительной мере зависят от направления развития общества в новых исторических условиях, от интересов различных классов. Идеологи новых классов воспринимают и критически перерабатывают философское наследие прошлого, ведут борьбу с теми идеями, которые чужды и враждебны мировоззрению этих классов. Таким образом, история философии выступает как философское обобщение истории умственного развития человечества, выражение истории борьбы классов, истории культуры человече-
766

ства. В содержании философской мысли нашли свое отражение великие события истории, социальные битвы, революции и переходы от одних общественных формаций к другим, эпохальные открытия науки. В передовых философских учениях воплощен богатейший жизненный опыт народов, их общественные идеалы и творческие дерзания в науке и искусстве. Нельзя поэтому понять историю человечества, его прошлое, настоящее и будущее, не зная истории философии, не изучая ее.
Как показывает история философии, развитие философской мысли никогда не было плавным и «безмятежным», свободным от противоречий и борьбы; в действительности философия всегда была партийной, выражала интересы борющихся классов общества. Факты истории философии опровергают измышления буржуазных реакционеров о том, что деление философских учений на материалистические и идеалистические «устарело», что ради «объективности» необходимо стать «выше» борьбы партий в философии. Марксистско-ленинская философия, требующая строго объективного научного познания и последовательно проводящая принцип партийности философии, выступает против буржуазного объективизма, проповедующего прекращение борьбы материализма против идеализма; марксизм учит непоколебимо стоять на позициях материализма в философии, науке, общественной жизни, непримиримо бороться против идеалистической философии, религиозных воззрений и всех других видов реакционной идеологии, ревизионизма и догматизма.
Вместе с тем марксистская история философии учит хранить, ценить и разрабатывать великое наследие философской мысли человечества, продолжать его лучшие традиции. Если философия в каждую эпоху является идеологической надстройкой над экономическим базисом, то это не означает, что она полностью уничтожается вместе с экономическим базисом, отражением которого она была. Ценные результаты философского познания, добытые на каждой ступени исторического развития, «понятийный аппарат» философии, ее логические категории сохраняются, и их глубокое изучение — лучшая школа теоретического мышления.
История философской мысли показывает, что многие народы вносили свой специфический вклад в общую сокровищницу мировой культуры, в том числе и в философию. Она опровергает «европоцентристские» взгляды некоторых буржуазных историков философии, утверждающих, что в истории были «народы философские» и «народы нефилософские», что лишь «западный мир» был очагом философии, а философская мысль многих других народов не имеет-де значения для мировой философии. История всемирной философии опровергает также и «азиацент-ристские» концепции, возрождаемые ныне буржуазно-националистическими и сектантскими элементами в странах Востока,
767

концепции, согласно которым только Восток всегда был и остается «колыбелью» истинно философской мысли, тогда как Запад всегда-де был и остался равнодушным к духовному и нравственному миру людей, погряз в рационализме, практицизме и т. п. Факты истории философии Запада и Востока говорят о том, что сходные исторические условия общественной жизни порождали в различных странах близкие по своему характеру философские учения и идеи, оказывавшие влияние на развитие науки, культуры, общественной мысли народов данной страны и других стран мира.
Если некоторые философские учения, например в ряде стран Востока, не оказали прямого влияния на философию и культуру Западной Европы нового времени, то это не означает, что они стояли в стороне от мировой культуры и не имеют самостоятельного философского значения. Философское значение вклада каждого народа определяется не тем, имел ли он непосредственное влияние на философскую мысль Запада, а тем, сколь глубокими, научными и действенными были выдвинутые и развитые мыслителями этого народа философские идеи, в какой мере они оплодотворили развитие науки, искусства, культуры, освободительного движения в данной стране и в ряде других стран. Несмотря на неблагоприятные исторические условия, затруднявшие идейные связи между различными народами, общность философских идей и взглядов в учениях мыслителей различных народов, их взаимные влияния все время возрастали, о чем говорит, например, влияние арабской философии на западные страны или влияние философских идей французской революции и других западноевропейских прогрессивных учений XVIII в на многие страны мира, в том числе и на Востоке, влияние мировоззрения русских революционных демократов XIX в. на передовых мыслителей восточноевропейских народов и т. п.
Если до марксизма философские учения, как те, которые были известны только в своих странах, так и те, которые оказывали влияние на соседние страны, в большинстве своем все же не сыграли решающей, всемирно-исторической роли в развитии философской мысли человечества, не стали мировой философией, то диалектический и исторический материализм, созданный на Западе Марксом и Энгельсом и поднятый на высшую ступень в России Лениным, представляет собой подлинно интернациональное учение, в одинаковой мере относящееся к странам Запада и Востока. Торжество марксистско-ленинских идей в социалистических странах Европы и Азии, их широкое распространение во всех странах мира опровергают измышления фальсификаторов марксизма-ленинизма о том, что марксизм связан лишь с «западным» мышлением, а ленинизм — с «восточным», что марксизм-ленинизм в целом будто бы не представляет
768

собой интернационального учения. «Марксизм-ленинизм стал властителем дум сотен миллионов людей на земле»'.
Изложенная в настоящей книге история философских учений убеждает в том, что философия развивается в тесной связи с прогрессом естествознания, подтверждает положение Энгельса о том, что с каждым составляющим эпоху открытием в науке материализм неизбежно должен менять свою форму.
История философии, особенно в XVIII — XX вв., свидетельствует, что почти все течения, относящиеся к противоположным направлениям философии, обращаются к естественным наукам и стремятся дать им свое философское объяснение; открытия естественных наук служат предметом острой философской борьбы
История философской мысли учит, что без прочного союза с естествознанием, без серьезного естественнонаучного фундамента невозможна научная философия. В свою очередь естествознание без солидного философского обоснования не может одержать победу в борьбе против религии и реакции. Из истории философии вытекает необходимость постоянного и глубокого овладения достижениями естествознания и их философского осмысления с точки зрения диалектического материализма; без этого в современную эпоху нельзя выработать подлинно научное мировоззрение.
Изучение истории философии показывает, далее, что философия была связана не только с наукой, но и с другими сторонами духовной жизни людей, с различными формами общественного сознания (религия, политическая идеология, право, мораль, искусство). В определенные исторические эпохи в многообразных связях между философией и другими формами общественного сознания на первый план выступала какая-то одна форма общественного сознания, преобладавшая в условиях данной эпохи, оказывавшая сильное влияние на всю духовную Жизнь общества. В античной Греции преобладающей формой общественного сознания была философия, вернее, то нерасчлененное мировоззрение, в котором главную роль играли философские идеи и от которого еще не отпочковались неразвитые тогда конкретные науки. В феодальном обществе преобладающей формой общественного сознания была религия, наложившая свой отпечаток и на философию, и на мораль, искусство и другие формы общественного сознания того времени.
В период XVI — XVIII вв., когда на смену феодальному строю приходило капталистпческое общество, основанное на развитии промышленности, все большее значение в сознании людей, а следовательно, и влияние на их философские взгляды приобретала наука, особенно естествознание. С конца XVIII — начала XIX в. в условиях острых социальных битв и революционных
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции». Тезисы ЦК КПСС, стр 4.
769

преобразований особенно большую роль в развитии общественного сознания стала играть политическая идеология, наиболее полно и определенно выражающая коренные интересы борющихся классов. политическая идеология наряду с наукой оказывает и ныне большое и непосредственное влияние на философию.
В современный период истории диалектический и исторический материализм, тесно связанный с научным коммунизмом и находящий свое конкретное воплощение в политике и практической деятельности Коммунистической партии Советского Союза и других коммунистических и рабочих партий, все в большей мере опирается на науку, становящуюся непосредственной производительной силой. Марксистско-ленинское учение опирается на всю совокупность естественных и общественных наук, философски обобщает их достижения. В то же время реакционная политическая идеология империалистической буржуазии, а также религиозная идеология и другие формы буржуазного сознания оказывают тлетворное влияние на современную идеалистическую философию, толкая многих ее представителей на сознательную фальсификацию истории и современности.
До возникновения философии марксизма существовало противоречие между развитием материалистической философии и метафизическим методом мышления, который уже в XVIII — XIX вв. в известной мере ограничивал развитие науки и философии. Диалектический метод, разработанный классиками немецкой философии конца XVIII — начала XIX в. на идеалистической основе, находился в глубоком противоречии с их консервативными идеалистическими системами, которые давали превратное, а порой и ложное толкование процесса развития в природе, обществе и мышлении. Плодотворная попытка преодоления противоречия между материалистической теорией и метафизическим методом мышления была сделана русскими революционными демократами XIX в., которые стремились заменить метафизический метод диалектикой, хотя им еще и не удалось материалистически переработать гегелевскую диалектику и превратить диалектику в настоящую науку.
Разрешение противоречия между теорией и методом было достигнуто лишь в марксизме-ленинизме, ставшем первым в истории философским учением, в котором теория и метод находятся в неразрывном единстве. Международное коммунистическое движение исходит из этого неразрывного единства теории и метода марксизма, решительно отвергая попытки критиков марксизма «очистить» теорию марксизма от диалектики, лишить марксизм его «живой души», с одной стороны, и с другой — «освободить» диалектику от ее материалистических основ, свести ее лишь к диалектике понятий и тем самым превратить ее в современную схоластику. Из истории философии следует вывод о необходимости глубоко овладеть методом материали-
770

стической диалектики, научиться применять его к научному познанию и к практической деятельности, постоянно обращаться к изучению явлений и процессов природы и общества, активно участвовать в революционном преобразовании мира.
История философии показывает, что философские учения до марксизма, занимаясь различными сторонами философского знания, пытались решить так называемые онтологические проблемы, касающиеся основ и законов бытия, проблемы гносеологии — вопросы об отношении мышления к бытию и о познаваемости мира, проблемы логики, изучающей формы и законы мышления. В истории философии до марксизма не было таких философских систем, которые дали бы цельное научное решение вопросов онтологии, гносеологии и логики в их единстве. Такое решение и нельзя было дать на почве метафизического материализма, который не мог понять, что история природы и общества, а также их познание есть диалектически развивающиеся процессы. Грандиозная попытка слить в единой философской системе онтологию, гносеологию и логику была предпринята на идеалистической основе Гегелем, но подлинно научного решения этой проблемы идеализм дать не мог, поскольку он исходил из извращенного представления о действительности как саморазвитии абсолютной идеи.
Только диалектический и исторический материализм Маркса, Энгельса, Ленина решил стоявшую перед философией задачу соединить в едином и цельном учении так называемую онтологию, гносеологию и логику, доказав, что материалистическая диалектика есть и наука об общих законах объективного мира, и логика, и теория познания. Законы и категории диалектического материализма, в которых выражены всеобщие диалектические связи объективного мира, вместе с тем являются законами познания, современного научно-логического мышления.
История философской мысли показывает, что прогрессивные философские учения исходили из интересов восходящих сил общества и выдвигали передовые, а порой и революционные, общественные идеалы: о переустройстве общества на справедливых началах, об уничтожении социального неравенства, противоположности между умственным и физическим трудом, городом и деревней, о достижении мира и сотрудничества между народами и т. п. Но до появления на исторической арене пролетариата в обществе не было силы, способной последовательно и сознательно провести великие социальные преобразования, осуществить передовые общественные идеалы трудящегося человечества.
История философии показывает, что только диалектический и исторический материализм, философски обосновывающий всемирно-историческую роль пролетариата в уничтожении капитализма и созидании коммунизма, смог впервые поставить пе-
771

редовые общественные идеалы на почву точной науки о законах развития общества, соединить революционную практику с научным предвидением победы социализма и коммунизма, которое подтверждается всем развитием современной жизни.
Научно-теоретической основой, философским фундаментом коммунизма является диалектический и исторический материализм — творчески развивающееся учение, превосходящее по своему идейному и теоретическому богатству и силе влияния все философские воззрения и общественно-политические идеалы прошлого и современности.
История философии не заканчивается на достигнутом уровне развития, ибо марксистско-ленинская философия никогда не остановится в своем поступательном движении. Научной философии современности, марксизму-ленинизму глубоко чужды как ревизионизм, отбрасывающий проверенные жизнью, практикой философские принципы марксизма, так и догматизм, игнорирующий изменения в развитии общества и науки, не понимающий необходимости творческого развития теории марксизма, его философии. Диалектический и исторический материализм развивается и всегда будет творчески развиваться, обогащая сокровищницу мировой философской мысли новыми выводами и положениями, раскрывать новые закономерности в развитии природы, общества и мышления, философски обобщать опыт общественного развития, достижения науки и культуры человечества.
Глубокое изучение истории философии вооружает трудящихся непоколебимой уверенностью в торжестве учения марксизма-ленинизма, в неизбежности победы коммунизма. «Силы коммунизма неисчислимы, на его стороне — правда жизни... — говорится в Тезисах ЦК КПСС к 50-летию Октябрьской революции. — Идеи Октября, идеи коммунизма — ведущие идеи нашего времени, великая творческая сила современной истории.
Грядущие годы принесут новые победы учению Маркса, Энгельса, Ленина, делу коммунизма»'.
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции». Тезисы ЦК КПСС, стр. 64.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Аббаньяно, Никола 731 Абеляр, Пьер 107 Августин, Аврелий 105, 110 Авенариус, Рихард 363, 517, 520 —
524, 554, 559, 569, 570, 575, 740 Аверроэс — см. Ибн-Рушд Адлер, Фридрих 485, 569 Адоратский, Владимир Викторович
623 — 627, 695 Айдукевич, Казимеж 739 Айер, Алфред Джулс 739 Айэт 99
Аксаков, Константин Сергеевич 317 Аксельрод, Павел Борисович 492 Аксельрод-Ортодокс, Любовь Исааковна 627, 695 Александров, Георгий Федорович
697 Алкей 37 Алкидам 53 Аль-Ашари, Абу-ль-Хасан Али ибн-Исмаил 95 , Альберт Болыцтедтский (Альберт
Великий) 102, 110 Альберт Великий — см. Альберт
Болынтедтский Аль-Бируни, Абу-Рейхан-Мухаммед
ибн-Ахмед 95, 100, 101 Аль-Газали, Абу Хамид Мухаммед
ибн-Мухаммед 95 Аль-Кинди, Абу-Юсуф бен-Исхак 94 Аль-Фараби, Абунаср 95, 100, 101 Аль-Хорезми, Мухаммед ибн-Муса
100

<< Пред. стр. 25 (из 27) След. >>

Список литературы по разделу