<< Пред. стр. 26 (из 45) След. >>
Список литературы по разделу
181
В этом свете проясняется старая,
встречающаяся как правило в религиозно-
философских традициях, идея о том, что че-
ловек должен пройти через страдания, чтобы
обрести смысл жизни, чтобы почувствовать
потребность в изменении себя, в са-
мосовершенствовании. Только сталкиваясь со
страданием, переживая страдание, человек
осознает неразмеренность бытия, неод-
нозначность происходящего в жизни - как
жизни не только наполненной удовольствиями.
Но вырастают духовное пробуждение и
стремление к духовному стяжанию из
страдания, при этом не обязательно
физического (как это часто понимается), а
скорее даже духовного. Именно в этом смысле
"великое совершенство похоже на несо-
вершенство <...>"15. Этим можно обозначить
еще один парадокс перфекционистской этики:
осознание своего несовершенства знаменует
начало процесса личного усовершенствования.
Личность начинает свой путь к совершенству,
отталкиваясь от собственного
___________________________________________
// Dialectics and Humanism (The Polish
Philosophical Quarterly), Winter 1980.
Vol. VII. No. 1. P. 78. На это же в
исследовании о совершенстве и
несовершенстве личности указал
Л.П.Карсавин: "В сознании тварью своего
несовершенства уже наличествует некоторое
знание ею своего совершенства, благодаря
которому несовершенство только и может
быть опознано". (Карсавин Л.П. О личности
// Карсавин Л.П. Религиозно-философские
сочинения. Т. 1. М., 1992. С. 222).
15 Дао де цзин, 45 // Древнекитайская
философия. Т. 1. М., 1972. С. 128.
182
несовершенства, отказываясь от себя-несо-
вершенного. Таким образом, мы приходим к
идее значимости аскезы как практики
жертвенного изменения себя; - жертвенного,
ибо человек отвергает наличное в себе ради
желанного и требуемого возвышенного. В
религиозной мысли этот процесс представлен
в наиболее контрастных понятиях преодоления
плоти, умирания во плоти и возрождения в
Божестве - обожения.
Но только как идея, как исходный принцип
совершенство обнаруживается в своей
противоположности несовершенству.
Самосовершенствование как практическая
задача человека опосредовано целым рядом
моментов внутреннего нравственного опыта,
которые человек должен пережить, чтобы
действительно продвинуться по пути к
совершенству. И чем более продвигается
человек по этому пути, чем более высокие
цели он ставит перед собой, тем тяжелее
дается ему этот путь, тем более осознает он
собственное несовершенство. И в этом
заключается еще один парадокс
самосовершенствования16, который можно
дополнить противоречивым и пессимистическим
перфекционистким требованием: "Стремись к
совершенству, но высшего совершенства тебе
не достичь никогда".
Принцип совершенства подвергается цензуре
и корректируется с позиций и в контексте
других ценностных систем морали. Так, с
позиций принципа наслаждения, ограничению
подвергается аскетическая сторона в
практике самосовершенствования; в рамках
этического перфекционизма принцип
____________________
16 См.: Tatarkiewicz W. Op. cit. P. 79.
183
наслаждения повелевает человеку гармонично
развивать все свои способности и в полном
объеме соблюдать обязанности по отношению к
самому себе. Эта коррекция позволяет
содержательно уточнить принцип совершенства
следующим образом: "Совершенствуя свои силы
и способности, стремись к преодолению
внутренней разорванности и обретению
внутренней цельности Я". С позиций принципа
пользы, ограничению подвергается
мистическая сторона в практике
самосовершенствования. Принцип пользы
повелевает оставаться реалистичным даже в
устремленности к идеалу совершенства, что
находит выражение в формуле: "Гармонизируй
свои отношения с другими людьми и с
природой". Практическое содержание этого
требования обусловлено нравственным идеалом
и в этически последовательном виде
раскрывается как заповедь любви к ближнему
в рамках этики милосердия.
Идеал милосердной любви признан в
качестве высшего совершенства в
христианско-европейской культуре.
Существенным в любви как милосердии, как
любви-agape является то, что она
доброжелательна и сострадательна. В этом
любовь-agape отличается от любви-eros.
Конечно, любовь любого вида предполагает
эмоциональность отношения к любимому, будь
то близкий или ближний. Любовь любого вида
- и это относится к agape, равно, как к
eros или phylia - представляет собой
чувство единения с другим человеком. Но
если в последних двух в большей или меньшей
мере может прослеживаться эгоизм, то agape,
милосердная любовь, при том, что она
эмоциональна и сердечна, принципиально
184
антиэгоистична. Последнее задается тем, что
в любви к другому как ближнему человек
вдохновляется высшим идеалом и в конкретном
отношении к другому утверждает абсолютные
моральные ценности.
Поэтому апелляция к Богу в заповеди любви
(см. Лк. 10:27) по своему нормативному
содержанию этически вполне достоверна.
Заповедь любви утверждает приоритет другого
человека и выдвигает таким образом
антиэгоистичность на первый план: возлюби
другого, как самого себя. Однако для
обоснования морали недостаточно
довольствоваться лишь этим акцентом запо-
веди - доброжелательность и
благотворительность должны быть направлены
на другого человека, но лишь осененные
высшим принципом, они будут иметь
нравственный смысл. Этим объясняется
двойной характер, или сдвоенность заповеди
любви: как высший нравственный принцип
любовь к человеку должна быть не только
практически ориентированной, но и
одухотворенной, т.е. покоится на
определенных трансцендентных основаниях, не
важно, как эти основания осознаются. В этом
смысле заповедь любви, сформулированная
христианством, не является по своему
этическому содержанию собственно
христианской. И дело здесь не в том, что
аналогичные или близкие заповеди любви
этические идеи занимают важное место в
религиозно-нравственных кодексах многих
народов. С этической точки зрения, эта
заповедь не является и сугубо религиозной:
она в чистом виде представляет логику
высшего, т.е. всегда предполагающего идеал
185
и ориентирующегося на идеал, этического
мышления вообще.
Но если заповедь любви приоритетна, то
как соотносятся с ней другие нравственные
принципы, нередко рассматриваемые как
осовополагающие, к примеру, такие, как
справедливость и долг?
Уже в новозаветных текстах заповедь
любви, предлагавшаяся в качестве
фундаментальной и универсальной, неявно
ставилась в оппозицию закону Моисея -
закону, в основе которого лежал именно
принцип справедливости, предписывающий по
схеме золотого правила каждому признавать
за другим те же права, которые он хочет для
самого себя. Человек обращается к
требованиям справедливости, когда
сталкиваются противоположные желания и
интересы людей. Более высокий нравственный
уровень задается заповедью любви: она
внушает человеку не сопоставлять
сталкивающиеся желания и интересы, а
жертвовать собой ради блага других, ради
общего блага.
Четкие и строгие дистинкции в этом
вопросе установил Гегель, обратив внимание
на то что "более высокий дух прими-
ренности", провозглашенный в Нагорной
проповеди, не просто противопоставляется
Христом Моисеевым заповедям или про-
тиводействует им, но делает их совершенно
излишними. В Декалоге дан именно закон,
всеобщий закон, который оказывается
наобходимым в силу "разделения, обиды",
обособленности между людьми. Нагорная
проповедь задает иной порядок жизни,
который бесконечно разнообразнее Моисеевых
законов и потому уже не может быть выражен
186
в специфической для законов форме
всеобщности17.
Идея различности справедливости и
милосердия весьма знаменательна, и ее
развитие в европейской мысли позволяет
сделать вывод о том, что милосердная любовь
представляет собой высшее моральное
требование, которое непосредственным обра-
зом задает человеку идеал и в этом смысле
она универсальна. Но именно поэтому она не
может рассматриваться в качестве требо-
вания, исполнение которого всегда ожидается
от человека. В действительных отношениях
между людьми как членами сообщества
милосердная любовь является лишь
рекомендуемым требованием, между тем как
справедливость - непреложным. Уточняя этот
вывод, можно сказать, что заповедь любви
вменяется человеку, однако он сам вправе
требовать от других лишь справедливости и
не более того. Так что принцип
справедливости утверждается обычным, если
не сказать рутинным, порядком цивилизо-
ванного общества, - заповедь же любви
базируется на совершенно особом типе
межчеловеческих отношений, в которых
ценности взаимопонимания, милосердия,
человечности претворяются в живые узы
людей.
В истории моральной философии
достаточность любви как этического принципа
вызывала сомнение - как чувство, то есть
субъективный и не поддающийся рациональной
регуляциии феномен. Наиболее остро эту
____________________
17 Гегель Г.В.Ф. Дух христианства и его
судьба // Гегель Г.В.Ф. Философия
религии. Т. I. М., 1975. С. 110, 112-113.
187
проблему, как известно, поставил Кант. Но
его в этом вопросе заботила возможность
психологизации нравственности; и по сути
дела он уделил внимание той стороне
соотношения долг - любовь, с которой любовь
выступает только как склонность. Между тем
заповедью требуется не просто сердечная
теплота, доброжелательность, сострадание, а
именно деятельная, активная, т.е.
воплощаемая в практических отношениях к
людям, любовь. В этом смысле заповедь любви
предполагает определенное нравственное
совершенство: в той мере, в какой
"механика" и "психика" человеческих
отношений провоцируют реакции и поступки,
которые не соответствуют тому образу
отношений, который предполагается заповедью
любви, необходимо волевое усилие, чтобы
вопреки социальной и психической "механике"
человеческих отношений реализовать
выбранные цели сообразно добродетели. Само
осознание этого в заповеди любви указывает
на существенный для нее долженствовательный
элемент. Когда действие требует моральной и
психологической подготовки, гарантирующей
его успешность, сознание необходимости
такой подготовки и ее проведение выводят
долженствование на первый план.
"Технически" заповедь любви может
реализовываться и на основе долга, и по
обязанности, и по склонности, и из
непосредственного сострадания. Но в любом
случае, пусть по-разному, но
реализовываться будет именно заповедь
любви; как она реализуется, относится к
вопросу о форме, а не содержании действия.
Императивный характер заповеди любви
обнаруживается и в том, что действительное
188
содержание милосердия раскрывается и
конкретизируется в различных более частных
<< Пред. стр. 26 (из 45) След. >>
Список литературы по разделу