<< Пред.           стр. 2 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу

 Итак, мы увидели, что стратегическое поведение "хищника" предполагает (в случае их осведомленности) ответное стратегическое поведение потребителей и конкурентов. Теперь мы можем расширить наш анализ путем учета интересов новых действующих лиц: поставщиков "хищника" 62.
 Поведение этой группы существенно отличается от поведения конкурентов предполагаемого "хищника". Если конкуренты не заинтересованы в снижении цены "хищником" в любом случае, даже если она останется выше предельных издержек, то поставщики находятся в более сложном положении.
 Прежде всего, в отличие от конкурентов "хищника", они всегда заинтересованы в снижении цены, если оно носит "конкурентный" характер. Если же это "хищническое" снижение цен, то они могут как поддерживать будущую монополизацию, так и стараться ее не допустить. Поддержка монополизации будет свидетельствовать о наличии высоких межвременных предпочтений.
 Однако вероятна и защита от монополизации: поставщики фирмы могут быть не заинтересованы в уменьшении прибыли, связанном с будущим сокращением предложения монополизируемого товара. Стратегии защиты могут принимать разные формы.
 Во-первых, фирмы могут приобрести, либо создать новую фирму, которая бы конкурировала с "хищником". Упомянем здесь, что такое поведение в ряде случаев может считаться нарушением п. 3 ст. 6 ФЗ "О конкуренции...", так как результатом него может "иметь место недопущение, ограничение, устранение конкуренции", если понимать конкуренцию в смысле ФЗ "О конкуренции". Например, в результате создания производителем обуви собственной розничной сети или покупки существующей он этим уменьшит возможности других производителей обуви.
 Во-вторых, некоторые поставщики смогут установить минимальные квоты на продажу своей продукции на конкурентном уровне, что решит проблему "двойной надбавки", когда монополизм в секторе продажи уменьшает прибыль поставщиков. Однако в данном случае отказ "хищника" подписать такой контракт создает для поставщика риск нарушения ст. 5 ФЗ "О конкуренции...", так как предполагает сокращение производства товаров "на которые имеются спрос или заказы потребителей, при наличии безубыточной возможности их производства".
 В-третьих, поставщики могут отказаться от продажи своего товара, если он, по их мнению, продается по слишком низкой цене. Разумеется, эта стратегия несет некоторый риск ухудшения отношения с покупателем, однако вполне эффективна как средство сохранения будущих прибылей. Аналогично предыдущему случаю здесь есть риск нарушения ст. 5 ФЗ "О конкуренции...".
 В-четвертых, поставщики могут повысить цены на продукцию, поставляемую "хищнику". Эти действия подпадают под ст. 5 ФЗ "О конкуренции..." в качестве "дискриминационных условий".
 В-пятых, поставщики могут включить в контракт минимальные цены продажи своей продукции, что исключит хищническое ценообразование, по крайней мере, в рамках их собственного ассортимента. Установление минимальных цен также может считаться нарушением п. 3 ст. 6 ФЗ "О конкуренции...", так как может быть истолковано как ограничение конкуренции.
 В-шестых, поставщики могут включить в контракт максимальные цены продажи, что исключит монопольное ценообразование даже после завершения "ценовой войны".
 Наш краткий обзор способов, при помощи которых поставщики доминирующей фирмы могут предотвратить монополизацию рынка или демонополизировать его позволяет сделать два вывода. Во-первых, свободный рынок содержит значительное количество механизмов поддержания конкуренции. Во-вторых, антимонопольное законодательство существенно ограничивает эффективность этих механизмов, из шести приведенных стратегий, по-видимому, только одна, не может быть истолкована как нарушение антимонопольных законов63.
 Тем не менее, любые стратегии полезны только в том случае, когда затронутые лица осведомлены о ситуации "хищнического ценообразования". Таким образом, нам остается осветить тот случай, когда осведомленности нет. Особенностью этого случая является итоговое неэффективное распределение ресурсов, что, однако, не говорит о необходимости регулирования: если все материально заинтересованные стороны (потребители, поставщики, банкиры, конкуренты) не смогли обнаружить обсуждаемую практику, то нет оснований ожидать большего успеха со стороны регулирующих органов.
 Также важно иметь в виду, что "хищническое ценообразование" внешне неотличимо от некоторых других практик, не имеющих основной целью установление в перспективе монопольной цены. Характерным примером такой ситуации можно считать продвижение Г. Фордом "Модели T" во время которого автомобиль достаточно долго продавался по цене не достигающей средних издержек. Эта тактика привела, с одной стороны, к значительному росту доли продаж компании "Форд", а с другой - к значительному снижению издержек и росту прибыли компании64. Таким образом, "попытки уменьшить или устранить "хищническое ценообразование" также вероятно уменьшают или устраняют конкурентное ценообразование выгодное для потребителей"65.
  Ценовые сговоры и слияния
 Как монопольное и хищническое ценообразование, ценовые сговоры и слияния являются предметом нашего внимания потому, что затрагиваются антимонопольным регулированием. Запрет на ценовые сговоры в явной форме содержится в статье 5 ФЗ "О конкуренции...". Слияния же, в общем случае, не являются запрещенной практикой, однако крупные слияния требуют предварительного разрешения ФАС (ст. 17 ФЗ).
 Обсуждение проблем этих двух деловых практик имеет как общие черты с проблемами монополистического ценообразования, так и свои особенности.
 Общей является проблематичность обоснования наличия общественных издержек от применения монопольных практик.
 Особенностью является то, что предполагает согласование независимых до этого планов различных экономических агентов. В рамках традиционного взгляда это может быть отождествлено с уменьшением конкуренции, так как уменьшает количество независимых фирм.66.
 Однако представленный в настоящей работе взгляд на природу конкуренции существенно меняет оценку подобных соглашений. Если конкуренция состоит в учете реакции других акторов на применяемые решения и максимально полный учет таких реакций означает равновесие, то и ценовые сговоры и слияния увеличивают конкуренцию и приближают экономику к равновесию. Разумеется, это не означает, что названные деловые практики сами по себе являются средствами увеличения конкуренции. Конкуренцию увеличивает не факт сговора, а факт достижения взаимного согласия, которое является синонимом равновесия в отношениях участвующих лиц.
 Сказанное является еще одним приложение нашего тезиса о том, что все стандартные деловые практики имеют в качестве своей основы ситуацию неравновесия и имеют целью ее устранение. В этом контексте создание фирмы, вертикально или горизонтально интегрированной компании или картеля являются принципиально сходными: владельцы ресурсов объединяют часть своих ресурсов для совместной деятельности. Единственной реальной причиной подобных соглашений является неравновесие порождающее неопределенность. Это не означает, что, например, технологический фактор не является важным, просто он действует опосредованно. Так, очевидно, что сама по себе экономия на масштабе не порождает фирму, систему долгосрочных контрактов. Потребность в ней возникает потому, что владелец ресурса не уверен в постоянстве приоритетов своих предполагаемых партнеров.
 Борьба с любыми из упомянутых в данном разделе практик будет преградой на пути к достижению равновесия, аналогичной по своим последствиям борьбе с созданием фирм. В качестве иллюстрации нашего утверждения мы обратимся к случаю ценового сговора.
 Прежде всего, отметим особенность картеля - он объединяет продавцов одного товара - одного в том смысле, что может быть целесообразным установление общей цены. То есть, картель является соглашением, предусматривающим определенную гомогенизацию (стандартизация)67, что является обратной стороной того факта, что дифференциация требует издержек и не во всех случаях потребители готовы нести соответствующие расходы. Стоит также помнить, что есть ряд сфер где существует значительный спрос на гомогенность, например, сетевые услуги. Другим факторами создания картеля являются внешние эффекты и экономия на масштабе, которые могут быть интернализованы в рамках картельного соглашения68. Таким образом, сговор удовлетворяет спрос на гомогенизацию рынков и является альтернативой слияниям и созданию фирмы.
 Причем координация деятельности в рамках картеля позволяет преодолеть некоторые следствия несовершенства информации и неопределенности. Так, ценовое приспособление может быть дорогостоящим для продавцов и покупателей, координация цен позволяет уменьшить их колебание и издержки на ценовое приспособление. Информация о ценах может также предполагать издержки, которые уменьшает координация цен. Неопределенность цен может вызвать уменьшение покупок избегающими риска покупателями и ограничение предложения избегающими риска продавцами - координация же цен может поднять продажи. Координация может стабилизировать колебания выпуска и закупок, что также приведет к росту продаж и снижению издержек69. Кроме того, ценовые соглашения могут служить средством борьбы поставщиков с попыткой покупателя их продукции монополизировать рынок путем "хищнического" ценообразования, приводя к появлению "конкурентных" цен и "конкурентного" выпуска.
 Итак, слияния и ценовые сговоры являются столь же полезными для общественного благосостояния практиками, как и создание фирм. Борьба с ними будет означать целенаправленный подрыв процесса уравновешивания экономики и, следовательно, ее приближения к максимальной эффективности.
  Дискриминация
 Запрет на дискриминационные условия контрактов содержится в ст. 5 ФЗ "О конкуренции...", где под это нарушение подпадает "создание условий доступа на товарный рынок, обмена, потребления, приобретения, производства, реализации товара, которые ставят один или несколько хозяйствующих субъектов в неравное положение с другим или другими хозяйствующими субъектами".
 С юридической точки зрения данная статья не имеет определенного смысла, так как единственным "равенством" в гражданском праве является принцип равенства правового режима для всех субъектов гражданского права, что предъявляет требования к отношению предпринимателей к законодательству, а не предпринимателей друг к другу70.
 С экономической же точки зрения данный запрет направлен непосредственно на конкуренцию. Фундаментальным фактом для анализа проблемы "неравенства" в этой области является то, что хозяйствующие субъекты действительно "не равны", что легко доказать тем, что при наложении дискриминационных условий их различают. Однако неравенство хозяйствующих субъектов, хотя и в любой отдельный момент времени может казаться не оправданной издержками привилегией, основывается на предпринимательском предвидении тех форм поведения, которые обеспечат наилучшие условия ведения бизнеса. Таким образом, ценовая дискриминация является формой закрепления и вознаграждения предпринимательского успеха и в этом качестве должна поддерживаться.
  "Связывание"
 Запрет этой практики содержится в формулировке ФЗ "О конкуренции...", осуждающей "навязывание контрагенту условий договора, не выгодных для него или не относящихся к предмету договора".
 Прежде всего, отметим юридическую несостоятельность данной формулировки. Отказ в отнесение чего-либо к "предмету договора" - концепция абсолютно произвольная и не имеющая обоснования ни в экономической теории, ни в юридической практике т.к. "в широком смысле слова предмет охватывает весь набор показателей того, по поводу чего заключен договор"71. Таким образом, "предмет договора... представляет собой действия (или бездействие), которые должна совершить (или от совершения которых должна воздержаться обязанная сторона"72.
 С экономической же точки зрения подобный запрет является серьезным ограничением конкуренции, уменьшая возможности предпринимателей предлагать потребителям оптимальные наборы товаров (контрактов). Разумеется, понятие "оптимальные" относится к рынку в целом, а не к каждому отдельному потребителю. Очевидно, что некоторые потребители могут быть заинтересованы в раздельной продаже пиджака, брюк и пуговиц или раздельной продаже операционной системы и браузера: ведь в обоих случаях речь идет о товарах, которые могут существовать отдельно. Более того, потребитель или антимонопольные органы в обоих случаях могут заключить, что фирмы, "связывающие" товары, переносят свою монопольную власть с одного рынка на другой, т.е. с рынка операционных систем на рынок браузеров и с рынка пошива костюмов на рынок пуговиц. Однако описание возможных опасностей, связанных с данной практикой, не может быть признано убедительным. Монопольная прибыль, будучи извлечена из одного товара, не добавляет ничего для возможности получения монопольной прибыли от "связанного" товара73.
 Таким образом, противодействие "связанным продажам" является препятствием для процесса конкуренции. Конечным результатом такой политики является подавление возможностей для инноваций и падение благосостояния общества.
  Создание препятствий для входа на рынок
 "Создание препятствий доступу на рынок (выходу с рынка) другим хозяйствующим субъектам" входит в число деловых практик, запрещаемых ст. 5 ФЗ "О конкуренции...".
 Проблемой данного запрета, как и обсуждаемых выше, является "равновесное" понимание конкуренции. Однако предлагаемое в данной работе определение конкуренции предполагает, что она состоит в том, что предприниматели пытаются сделать что-то отличное и лучшее, чем у конкурентов. Необходимыми частями этого является убеждение потребителей своего товара в его полезности, а также владельцев капитала в перспективности кредитования. Неудача в попытке сделать это по причине действий конкурента является не "ограничением" конкуренции, а непосредственной частью процесса конкуренции и попытка ему препятствовать будет означать исключение ряда возможностей для увеличения общественного благосостояния.
 Регулирование естественных монополий
 Для того чтобы дать краткую характеристику теории естественных монополий, мы еще раз приведем "квалифицирующие признаки" естественной монополии (ЕМ):
 * возрастающая отдача от масштаба;
 * определенная форма кривой спроса;
 * нежелательность конкуренции в данной отрасли.
 Считается, что в указанной ситуации может возникнуть монополистическое ценообразование и ограничение предложения, постулируемые доктриной монопольных цен (см. раздел 4.2). Данная теория была достаточно подробно рассмотрена выше, а потому нет необходимости возвращаться к ее обсуждению в данном разделе. Здесь мы рассмотрим только "особенные части" теории ЕМ.
 Прежде всего, заметим, что возрастающая отдача от масштаба на определенном участке кривой спроса является одной из наиболее широко распространенных черт промышленного производства. Чертой, настолько характерной, что долгое время постулировалась авторами экономических трактатов, считавших характерной особенностью сельского хозяйства - убывающую, а промышленности - возрастающую отдачу от масштаба74.
 Таким образом, сама по себе отдача от масштаба не является проблемой - в противном случае "проблемными" могут быть объявлены большинство растущих предприятий, не достигших "оптимальных" размеров.
 Наличие же малоэластичного спроса вызывает проблемы только в терминах уже рассмотренной нами доктрины монопольных цен. Поэтому здесь мы обратимся к последнему, отличительному, признаку ситуации ЕМ - нежелательности конкуренции.
 Постулируемая законодательством нежелательность конкуренции в сферах ЕМ связывается с особенностями соотношения между спросом и издержками, а именно, "спрос на релевантном рынке может быть удовлетворен с меньшими издержками одной фирмой, а не двумя и более" 75. В такой ситуации либо конкуренция будет недолговечна, и в конце концов на рынке останется одна фирма, либо будет "потребляться больше ресурсов, чем необходимо" 76.
 Даже если отвлечься от того, что потребление большего количества ресурсов, чем "необходимо" говорит не о неэффективности, а о неправильной оценке наблюдателем или фирмой выгод и издержек, связанных с возможным слиянием, вывод о роли конкуренции на естественно-монопольном рынке остается крайне уязвимым. Одно дело - считать, что на определенном рынке может эффективно действовать одна фирма, совсем другое - считать, что конкуренция не может определить, какая именно фирма будет этой "одной". В рамках сформулированного нами понимания конкуренции как процесса подобная логическая ошибка не могла бы возникнуть: конкуренция никак не была бы связана с количеством фирм. Однако для ФЗ "О конкуренции..." отождествление конкуренции с количеством фирм вполне естественно.
 Но если мы признаем, что даже наличие только одной фирмы в отрасли не делает конкуренцию менее реальной, то основания для государственного регулирования такой отрасли становятся гораздо менее обоснованными. По крайней мере, обоснование регулирования "естественных монополий" придется искать за пределами самого понятия "естественной монополии". Таким образом, нет оснований считать "естественную монополию" отдельной теоретической проблемой77.
 Антимонопольное законодательство и права собственности
 Отдельным представляющим практическую важность вопросом является проблема фактического отрицания прав собственности в рамках идеологии антимонопольного регулирования.
 Ответственный за это тезис в наиболее простой формулировке сводится к тому, что "собственность\собственник должен быть эффективным", что подразумевает, что собственность должна использоваться таким образом, чтобы максимизировать общественное благосостояние.
 В более утонченной этот посыл используется Р. Коузом во влиятельной работе "Природа социальных издержек", где обосновывается перераспределение прав собственности по мотивами эффективности использования ресурсов.
 Попробуем кратко изложить логику рассуждений Р. Коуза. Внешние эффекты являются проблемой двухсторонней. Как запрет на внешние эффекты, так и его отсутствие приносит вред одной из заинтересованных сторон. Таким образом, существует проблема минимизации вреда, решение которой - в оптимальной спецификации прав собственности. При отсутствии трансакционных издержек начальное распределение собственности не влияет на ее использование. При наличии же трансакционных издержек суды должны специфицировать права собственности в пользу той стороны, которая получила бы эти права при их отсутствии78.
 Здесь заметим, что обоснование Р. Коузом того, что любая спецификация прав предполагает ущерб для одной из заинтересованных сторон, не совсем корректно79. Ущерб означает потери по сравнению с какой-либо исходной ситуацией, а Р. Коуз для обоснования ущерба для обеих сторон в ходе рассуждения одну исходную ситуацию подменяет на другую. В одной ситуации индивида А лишают имевшегося у него права причинять ущерб, в другой - индивида В права на защиту, которым он до этого обладал80.
 Посмотрим, как будет выглядеть известная цитата Р. Коуза, если возможность подмены будет исключена. Это можно достичь, если заменить букву А оригинала на "карманник", а В на "прохожий". В таком случае исходная ситуация распределения прав собственности будет очевидной на протяжении всего изложения81:
 "Традиционный анализ затемнял природу предстоящего выбора. Вопрос обычно понимался так, что вот карманник наносит ущерб прохожему, и следует решить, как мы ограничим действия карманника? Но это неверно. Перед нами проблема взаимообязывающего характера. Оберегая от ущерба прохожего, мы навлекаем ущерб на карманника. Вопрос, который нужно решить, - следует ли позволить карманнику наносить ущерб прохожему или нужно разрешить прохожему наносить ущерб карманнику? Проблема в том, чтобы избежать более серьезного ущерба"82.
 Итак, полученный Р. Коузом вывод нетривиален: карманнику необходимо дать возможность воровать, если окажется, что ущерб прохожего от потери средств будет меньше, чем "ущерб" карманника от запрета на кражу83. Правда, как добавляет один из ведущих российских сторонников этого подхода А. Шаститко, при наличии высоких издержек использования правовой системы, "вполне рациональным может оказаться вариант сохранения статус-кво как наиболее экономичного" 84.
 Вполне вероятно, что полученные выводу самому Р. Коузу могли показаться абсурдными, но они непосредственно следуют из использованной им мысленной операции - неявной замены одного эталонного состояния другим. В ситуации 1 прохожий на законных основаниях обладает кошельком, а карманник им не обладает, хотя и желал бы. С точки зрения обычной логики никто никакого ущерба никому не наносит. Но если, в соответствии с логикой Р.Коуза, принять в качестве эталонной ситуацию 2, в которой не у прохожего, а у карманника есть желанный кошелек, то можно утверждать, что в ситуации 1 прохожий наносит карманнику ущерб, так как не дарит ему имущество, который тот мог бы и хотел иметь. Поэтому если карманник предъявит имущественные претензии к прохожему, то суд не может просто исходить из сложившихся прав собственности, а должен назначить собственника в соответствии с требованиями эффективности. Поскольку же люди постоянно взаимодействуют друг с другом и нередко придают ценность объектам, находящимся в чужой собственности, результатом такого подхода является то, что практически любые права собственности могут быть подвержены пересмотру по желанию не-собственников вне зависимости от законности этих прав.
 Приводимые в статье Р. Коуза подтверждают общее правило: в предлагаемой системе права собственности в качестве прав отсутствуют85 - cуд или регулирующий орган по соображениям оптимизации использования ресурсов может в любой момент передать собственность тому, кто в ней "нуждается" больше всего.
 Например, в случае, если этого потребуют соображения "эффективности", суд не должен защищать фермера от потравы его земли соседским скотом или даже от владельца паровоза, искры от которого поджигают посевы. Приведем для сравнения традиционное решение обоих ситуаций:
 "Если кто потравит поле, или виноградник, пустив скот свой травить чужое поле, [смотря по плодам его пусть заплатит со своего поля; а если потравит всё поле,] пусть вознаградит лучшим из поля своего и лучшим из виноградника своего.
 Если появится огонь и охватит терн и выжжет копны, или жатву, или поле, то должен заплатить, кто произвел сей пожар". (Исх. 22:5-6)
 Итак, используемая в антимонопольном регулировании идеология "эффективного собственника" означает размывание прав собственности - частный собственник становится исключительно временным управляющим, действующим при управлении в общих интересах86.
 Глава 3 Антимонопольное регулирование: нормативный анализ
 Антимонопольное регулирование является одной из наиболее дискуссионных областей экономической политики. Наиболее часто предметом критического обсуждения становится теория, которая лежит в основе этого вида регулирования87.
 Тем не менее, даже если в целях дискуссии принять предпосылку о верности традиционной позитивной теории антимонопольного регулирования, из этого непосредственно не будет следовать вывод о необходимости существования антимонопольного законодательства. Такой вывод может быть сделан только при условии введения в анализ дополнительных аргументов из области этики, которую экономисты предпочитают называть "нормативной экономической теорией". Именно этика как учение о должном позволяет экономисту выдвигать рекомендации на основе собственных теоретических представлений. Ведь непосредственный вывод рекомендаций ("надо пойти на улицу") из позитивных утверждений ("сегодня хорошая погода") с точки зрения правил логики невозможен - требуется ценностное суждение (например, "каждый, кто сталкивается с хорошей погодой, должен идти на улицу").
 Если применять эту логику к предмету обсуждения, то станет видно, что даже теоретическое обоснование уменьшения эффективности использования ресурсов в результате монополизации само по себе не достаточно для обоснования необходимости антимонопольного законодательство. Достаточным это обоснование становится только в том случае, если вводится тезис о том, что целью государственной политики является именно обеспечение эффективности использования ресурсов. Данную идею условно можно назвать "этикой эффективности".
 Применительно к капиталу эта этика означает, что владелец имеет моральную обязанность использовать его в "общественно-полезных" целях, например, предоставляя доступ к нефтепроводу своим конкурентам. Применительно к труду эта идеология была изложена общественным обвинителем по делу о "тунеядстве" И. Бродского: "в нашей стране человек должен трудиться, создавать ценности: станки, хлеб".
 Вполне очевидно, что подобные идеи должны обсуждаться в терминах этики, т.е. дисциплины, предметом которой и являются ценностные (нормативные) суждения.
 В предыдущей главе мы уже обращали внимание на одну из проблем соотношения традиционной морали и этики эффективности - расхождение в вопросе о собственности. Однако не менее важным представляется и другое расхождение - различие в критериях нравственного (должного) поведения. Так, для этики эффективности характерной чертой является отождествление моральных поступков с поступками, направленными на "благо народа". В то же время для традиционной морали критерием нравственности является собственно содержание поступка и добродетельность целей, к которым поступок направлен. Например, для сторонника одной из трех авраамических религий (иудаизм, христианство, ислам) даже бескорыстное служение тому, что считают благом жители Содома и Гоморры, не является поводом признать человека добродетельным88. Скорее наоборот, в силу греховности того, что для жителей этих городов было "общим благом".
 Таким образом, этика эффективности предполагает серьезный отход от традиционного взгляда на мораль. Вместо абсолютных ценностей, основания которых не лежат в суждениях отдельных людей, устанавливается "нравственная демократия" объявляющая должным поведением то, что соответствует интересам большинства.
 В ряде случаев требования этих двух подходов к морали могут совпадать. Например, если приверженец этики эффективности признает войну неэффективным способом увеличения богатства, он будет выступать против начала боевых действий, хотя и по другим причинам, чем те, кто принципиально не приемлю убийства. Но нередко рекомендации могут и отличаться. Так, передача собственности от состоятельных членов общества к менее состоятельным может быть признана "эффективной", хотя с традиционной точки зрения должна считаться воровством.
 Разумеется, с точки зрения сторонника этики эффективности такой подход можно назвать "прагматичным", однако с точки зрения других этических систем речь идет о разрушении, релятивизации нравственного.
 Подведем итоги. Одной из основ антимонопольной политики наряду с различными теориями конкуренции и монополии является определенная этическая система, которая мы условно обозначаем как "этику эффективности". Принятие этой этики представялется опасным в двух смыслах.
 Во-первых, с экономической точки зрения данная система предполагает фактический отказ от признания прав собственности.
 Во-вторых, с собственно этической точки зрения речь идет о подрыве жизни в обществе при помощи размывания критериев нравственности.
 В случае если экономист, тем не менее, принимает этику эффективности, спор относительно полезности антимонопольной политики остается возможным, но исключительно в области теории.
 В случае же, если экономист принимает традиционные критерии моральности, то теоретическое обсуждение последствий антимонопольного регулирования или его отсутствия может оставаться интересной исследовательской проблемой, однако уже не будет непосредственно влиять на практические рекомендации. Даже если антимонопольное регулирование будет признано в каком-либо смысле эффективным из этого не будет следовать его желательности.
 Глава 4 Антимонопольное регулирование: исторический анализ
 Независимость истории от теории
 Во второй главе мы уже не раз затрагивали опыт применения антимонопольного законодательства для регулирования различных деловых практик. Однако обращения к опыту были эпизодическими и вводились скорее для того, чтобы показать различные взгляды на проблему различных авторов, чем искать в них основания для собственно теоретических выводов.
 В рамках данной главы, однако, история антимонопольного законодательства становится самостоятельным, центральным, сюжетом. В этой ситуации разъяснение того значения, которое мы придаем историческому опыту, становится абсолютно необходимым.
 Наиболее кратко это значение может быть выражено словом "иллюстрация", где "иллюстрация" представляет собой картинку, смысл которой может быть определен путем чтения сопутствующего текста.
 Такая позиция основана на двух положениях.
 Во-первых, свидетельства опыта всегда представляют собой целенаправленное искажение Фактов, т.е. информации, которая доступна всеведущему существу. Изложение любого случая человеком является изложением того, что данный человек считает относящимся к данному конкретному случаю. Следовательно, описание фактов уже само по себе предполагает некоторое представление о связях различных явлений между собой, т.е. теорию89.
 Во-вторых, даже абсолютно точный опыт обладает для теории лишь весьма ограниченной полезностью. Опыт - это всегда опыт прошлых событий: все, что можно сказать на его основе это то, что во всех наблюдаемых случаях встречалась некоторая закономерность. Однако никакой опыт не способен дать гарантии того, что действие закономерности не прекратится или что не существует необнаруженных нами случаев, на которые выявленная закономерность не распространялась90.
 Все это показывает, что универсальные закономерности могут быть обнаружены только в рамках собственно теоретических рассуждений. Исторический же опыт полезен как материал для интерпретаций, позволяющих лучше показать разницу в подходах, либо послужить импульсом для собственно теоретической работы.
 Акт Шермана и происхождение антимонопольного законодательства
 Наиболее известным антимонопольным законом в мировой практике является Акт Шермана (1890), ставший модельным законом для многих стран и основой для широкой судебной практики, как в США, так и за их пределами. Именно этот факт делает историю принятия Акта полезной и для обсуждения проблем российского антимонопольного законодательства.
 Однако из сказанного, однако, вовсе не следует, что история антимонопольного законодательства начинается в конце 19 века. Реальная история антимонопольных мер гораздо древнее: наиболее раннее упоминание о монополистических деловых практиках относится к Кодексу Хамураппи, принятому примерно в 2100 г до н.э. В 347 г до н.э. термин "монополия" впервые появляется в "Политике" Аристотеля, а в начале нашей эры впервые используется на латинскому языке императором Тиберием. Дальнейшее распространение концепции можно отнести на счет включения запрета монополистических практик в Кодекс Юстиниана, оказавший серьезное влияние на развитие западноевропейского права91.
 В свете наличия столь длинной истории антимонопольных законов особенно необычным становится тот факт, что соответствующая теория, позволяющая демонстрировать предполагаемые потери от наличия монопольной власти появилась гораздо позже, более чем через 3500 тысячи лет. Прежде всего, это потребовало появление теории совершенной конкуренции, ставшей стандартом эффективности, начало которой было положено работой Курно, впервые вышедшей в 183892. Однако сама по себе теория совершенной конкуренции не могла послужить обоснованием борьбы с монополиями и нуждалась в аппарате, который мог бы продемонстрировать ее превосходство перед другими формами организации рынка, что стало возможным только после введения Маршаллом термина "потребительский излишек"93.
 Таким образом, происхождение антимонопольных законов стоит искать не в экономической теории благосостояния, а в тех или иных интересах отдельных людей, которые могли определить, какая политика лучше соответствует их целям, без обращения к понятиям "совершенной конкуренции" и "потребительского излишка". Именно с этой точки зрения мы рассмотрим события сопровождавшие принятие Акта Шермана.
 Наиболее распространенной на сегодня является точка зрения связывающая принятие данного Акта с защитой интересов потребителя94. Такой подход предполагает, что целью законодателей была борьба с монополистическим ограничением предложения и завышением цен. Обоснование этого подхода авторы находят в анализе текста Акта, а также материалов парламентских обсуждений, отождествляя "ограничения торговли", признаваемые незаконными ст. 1 Акта, с ограничением выпуска.
 Однако исследования показывают многочисленные фактологические недостатки такой позиции.
 Во-первых, стоит отметить, что термин "ограничения торговли" хорошо знаком английскому и американскому общему праву и не имеет значения "ограничение выпуска". В стандартном употреблении этот термин относится не к отношениям производителя и потребителя, а к отношениям между производителями, обозначая препятствия и запреты для занятия определенным бизнесом95.
 Во-вторых, первоначальный текст законопроекта был направлен как против деловых практик "повышающих издержки потребителя", так и действий, чьей целью может быть "предотвращение полной и свободной конкуренции"96. Независимые упоминание о двух целях, которые сохранялись достаточно долго в ходе работы над законопроектом показывают, что "полная и свободная конкуренция" означала что-то отличное от максимизации благосостояния потребителей97.
 В-третьих, обзор получаемой сенатором Шерманом корреспонденции показал, что он не получал писем от каких-либо групп потребителей, в которых бы содержалось предложение ввести антимонопольное законодательство. В то же время, он получал большое количество подобных предложений со стороны малого бизнеса, в особенности, со стороны нефтепереработчиков98.
 Однако более важное значение стоит придавать анализу развития экономики в годы непосредственное предшествующие принятию Акта. В случае, если причиной появления Акта была защита интересов потребителей, то в обвиняемых в монополизме отраслях стоит ожидать монополистического ограничения предложения и вытекающего из этого повышения цен. В случае же, если Акт был направлен на поддержку отдельных производителей, следует ожидать более интенсивную конкуренцию, рост объемов производства и снижение цен.
 Проведенный Т. ДиЛоренцо анализ99 показывает, что именно вторая ситуация была характерна для десятилетия предшествующего принятию Акта. В подозреваемых в монополизме отраслях, статистика по которым была доступна, цены падали быстрее, чем в других отраслях, а выпуск рос более значительными темпами. Эту ситуацию может проиллюстрировать приведенная ниже таблица. (Таблица 1) Ничем не отличалась ситуация и в отраслях, объявленных "естественными монополиями"100. Очевидно, что такая ситуация совершенно не похожа на то, что обычно понимается под монополистическим поведением - ограничение выпуска и завышение цен.
 При этом, стоит обратить внимание на том, что Акт Шермана только закрепил на федеральном уровне положения тех многочисленных антимонопольных актов штатов, которые стали приниматься начиная с 1867 года. Те нормы, которые до этого распространялись на деятельности компаний внутри штатов стали распространяться и на торговлю между штатами.
 Таблица 1. Изменение цен и объемов производства в "монополизированных" и "немонополизированных" отраслях
 1880-1890 Рост выпуска номинальный ВВП 16 реальный ВВП 24 средний по "монополизированным" отраслям 62 средний по "монополизированным" отраслям 175 хлопковое масло 151 сталь 258 изделия из кожи 133 цинк 156 такелаж и бечевка 166 уголь 153 Джут 57 стальные рельсы 142 нефть 79 сахар 75 Рост цен ИПЦ -7 Сталь -53 очищенный сахар -22 Свинец -12 Цинк -20 Источник: Thomas DiLorenzo "The Origins of Antitrust Rhetoric vs. Reality" Regulation, Volume 13, Number 3, Fall 1990 (http://www.cato.org/pubs/regulation/regv13n3/reg13n3-dilorenzo.html) Обращение же к законодательству штатов позволяет обнаружить некоторые детали, которые легко упустить, если сосредотачиваться исключительно на федеральном уровне. Этим обстоятельством является та серьезная роль, которую фермерское лобби играло и играет в американской политике. Основными представителями фермеров в политической системе США являются республиканцы, к которым и принадлежал сенатор Джон Шерман.
 На протяжении долгого времени республиканская партия выступала защитницей высоких внешнеторговых тарифов, важнейшей задачей которых была защита фермеров. Подобный способ защиты был вполне эффективным и адекватным той ситуации, когда фермерские хозяйства сравнимого уровня технологического развития предлагали сходные товары. В таком случае, основную угрозу для фермеров представляли их коллеги из других стран.
 Однако интенсивная капитализация экономики, происходившая в конце 19 века, привела к появлению механизированного аграрного производства, расположенного, в основном, в Чикаго. Это производство имело серьезные преимущества в эффективности перед мелкими фермерами, что угрожало их существованию. В этой ситуации основную угрозу представляли не такие же мелкие хозяйства других стран, а более крупные предприятия внутри страны, что сделало относительно неважным международный протекционизм и повысило важность внутреннего протекционизма - антимонопольного законодательства.
 Указанные обстоятельства позволяют считать, что антимонопольные законы принималась не как реакция на монополизм, а напротив, как средство борьбы с интенсивной конкуренцией, характерной для времени индустриализации. Соответственно, применение этих законов связано не с большей, а меньшей конкуренцией, и, соответственно, более низкими темпами роста
 В этой связи особое значение приобретает сформулированный в ст. 7 ФЗ "О конкуренции..." запрет органам государственной власти "принимать акты и (или) совершать действия, которые ограничивают самостоятельность хозяйствующих субъектов, создают дискриминационные условия деятельности отдельных хозяйствующих субъектов, если такие акты или действия имеют либо могут иметь своим результатом недопущение, ограничение, устранение конкуренции и ущемление интересов хозяйствующих субъектов".
 По нашему мнению, это единственная норма данного закона, результатом применения которой является рост конкуренции и общественного благосостояния. Важно отметить, что в свете приведенного в данной работе анализа, последовательная ее реализация должна означать полную отмену антимонопольного законодательства (за исключением обсуждаемой статьи 7 ФЗ"О конкуренции...").
 Глава 5 Международный контекст
 Антимонопольное регулирование и свобода торговли: проблемы соотношения
 Полезность свободной международной торговли для благосостояния граждан является одной из достаточно немногих "точек согласия" среди экономистов. Так, например, в 1990 г. снижение тарифов и квот безо всяких оговорок поддерживали 76% американских экономистов, а с определенными оговорками - 94%101.
 Полезность же антимонопольного законодательства (АМЗ) вызывает гораздо большие сомнения (уровень безоговорочной поддержки, по тем же данным, составлял 35%). И эти сомнения будут усиливаться по мере осознания того, что выбор неизбежен: либо защита свободной торговли, либо поддержка антимонопольного законодательства.
 Непреодолимое противоречие между свободой международной торговли и АМЗ достаточно легко увидеть, если обратить внимание на историю АМЗ, изложенную в четвертой главе, где показывается роль антимонопольного законодательства как замены протекционизму при защите от "внутренних конкурентов".
 В дальнейшем успешный опыт борьбы с конкуренцией внутри отдельных стран оказался полезным и в международной торговле, где различные меры антимонопольной политики стали применяться для устранения конкурентов иностранных. В результате, АМЗ стало одной из наиболее опасных и, при этом, респектабельных форм современного протекционизма.
 Соотношения между АМЗ и "классическим" протекционизмом, несколько упрощая, можно выразить следующим образом. Протекционизм направлен на противодействие иностранным компаниям, а АМЗ - на противодействие крупным компаниям. Таким образом, существуют как "точки взаимодействия", так и "поводы для столкновения" (см. Таблица 2).
 Таблица 2. Сравнение "мишеней" антимонопольного законодательства (АМЗ) и протекционизма (П)
 Основная "мишень" Российские компании Иностранные компании Большие компании АМЗ АМЗ и П Малые компании - П АМЗ используется как оправдание протекционизма в борьбе против иностранных компаний. Наиболее характерным инструментом в этой борьбе является антидемпинговое законодательство, которое ставит своей целью защиту промышленности под предлогом противодействия "нечестной конкуренции".
 Так, недавно американская алюминиевая компания Alcoa инициировала расследование предполагаемого случая демпинга со стороны Hulett Aluminium (ЮАР), компании, доля которой на мировом рынке (1,2%) намного меньше доли Alcoa (13,5% в 2002 году). При этом объем продаж, которые Alcoa рассматривает как демпинговые, также составляет менее 1% алюминиевого рынка США102. Соотношение размеров компаний в описанном случае таково, что не может быть даже и тени подозрения, что Hulett Aluminium действительно пыталась при помощи демпинговых продаж выдавить конкурента с рынка. Зато есть все основания считать, что целью Alcoa является устранение конкуренции руками правительства и поддержание максимально возможных цен.
 Противоречия между АМЗ и протекционизмом выражаются в том, что АМЗ препятствует развитию тех самых крупных национальных компаний, которые протекционистские меры призваны защищать.
 Например, 9 сентября 2003 года австралийская Competition and Consumer Commission запретила создание альянса между австралийской авиакомпанией Qantas airline и новозеландской Air New Zealand. В рамках альянса предполагалась покупка австралийской компанией 22,5% акций Air New Zealand. Причиной намечавшейся сделки была угроза разорения Air New Zealand, о которой компания заявила в августе, объяснив это конкуренцией с намного более крупной Qantas. Подобная угроза не выглядела нереалистичной в свете нескольких лет убытков и банкротства австралийского филиала Air New Zealand, после которого правительство Новой Зеландии было вынуждено потратить на спасение компании 531 млн долларов.
 В конце октября от одобрения сделки отказалась и новозеландская Commerce Commission, заявившая, что предлагаемый план "повредит конкуренции и потребителям и, следовательно, не в интересах новозеландцев.
 Таким образом, в результате слаженных действий регуляторов, австралийскому антимонопольному ведомству удалось предотвратить расширение бизнеса национальной компании, а новозеландскому - "стимулировать конкуренцию", поставив под угрозу существование фирмы, которая могла бы стать прибыльной103..
 С другой стороны, протекционистские меры препятствуют иностранным компаниям конкурировать с национальными компаниями, что должно бы было приветствоваться "по теории" АМЗ.
 Эти проблемы уже содержит упомянутая переписка сенатора Шермана. Так, в августе 1888 года руководитель John Deere Company в Иллинойсе просил Шермана и республиканцев принять антимонопольное регулирование, основываясь на следующей проблеме: "Мы наблюдаем значительное недовольство со стороны промышленников по поводу трестов и объединений, которые существуют в большинстве сырьевых отраслей... Несмотря на то, что эти объединения {combinations} могут и не являться прямым порождением протекционистских тарифов, в ряде случаев такие объединения была бы невозможны, а в других затруднительны, если бы не было тарифов... Мы верим в протекционистский тариф на том основании, что он повышает общее благосостояние, но {наша} лояльность подвергается жестоким испытаниям, когда мы вынуждены покупать сырье у объединений и сталкиваться с контролируемыми ими ценами, которые намного выше, чем в другом случае были бы на свободном рынке"104.
 Этот случай позволяет также продемонстрировать проблему "порочного круга" регулирования - вмешательство государства в свободный рынок приводит к непредвиденным до этого проблемам, для решения которых уже приходится идти на новое вмешательство.
 Так или иначе, АМЗ мешает свободной торговле - то ли препятствуя входу на рынок иностранных компаний, то ли нанося ущерб развитию компаний собственной страны.
 Достаточно условно можно выделить три уровня, на которых сторонники АМЗ противодействуют развитию свободной торговли.
 Во-первых, национальный уровень. Большинство стран мира (список редких "неприсоединившихся" можно найти в Таблица 3) имеет антимонопольное законодательство, и такое специфическое именно для международной торговли его проявление, как антидемпинговое законодательство. Для развитых стран основной тенденцией последних десятилетий является некоторое смягчение этих норм в рамках широких пакетов реформ. В посткоммунистических странах наблюдается противоположная тенденция - принятие АМЗ там, где его до этого не было.
 Например, в Канаде в 1984 году был отменен Акт "Об антидемпинге". Хотя это и не означает полного отказа от антидмемпинговых мер, но приближает их применение к другим мерам антимонопольного регулирования, что является шагом к отказу от дискриминации иностранных компаний.
 Другие нормы антимонопольного регулирования также претерпевают изменения. В США и даже в России все большее количество деловых практик ограничивается по принципу здравомыслия (rule of reason), что означает отказ от полных запретов в пользу предоставления возможности компаниям обосновать наличие позитивных социальных последствий от прежде незаконных сделок.
 Во-вторых, уровень двусторонних отношений "страна-страна". Отношения этого типа строятся преимущественно по принципу эксклюзивности, т.е. государства договариваются об "уступках" в смягчении законодательного режима именно друг для друга. Важной тенденцией в этой области становится создание зон взаимного отказа от антидемпингового законодательства.
 Так, в 1996 году между Канадой и Чили было заключено двухстороннее Соглашение о Свободной Торговле (Free Trade Agreement), отдельная часть которого была посвящена отмене использования антидемпинговых мер в отношении компаний друг друга. С момента вступления в силу Соглашения каждая из сторон соглашается не применять свое антидемпинговое законодательство к товарам другой стороны, а именно:
 * · Ни одна из сторон соглашения не будет начинать антидемпинговые расследования относительно товаров другой стороны
 * · Каждая сторона соглашения должна отменить любое проводящееся антидемпинговое расследование относительно товаров другой стороны
 * · Ни одна из сторон не будет вводить новые антидемпинговые пошлины или другие меры относительно товаров другой стороны
 * Каждая сторона должна отозвать все существующие предписания, вводящие антидемпинговые пошлины относительно товаров другой стороны.
 * Применение антидемпинговых мер возможно только в таких исключительных обстоятельствах, как значительные изменения в существующих условиях торговли, и с обоюдного согласия обеих сторон105.
 В-третьих, уровень многосторонних отношений ("страна-организация"). На этом уровне наиболее характерна деятельность по унификации правил антимонопольной политики и антидемпингового законодательства. Тем не менее, к этому типу отношений можно отнести и формирующиеся многосторонние зоны взаимного отказа от антидемпингового законодательства.
 Начало антидемпинговой политики было положено отдельными странами, принявшими соответствующие законы: Канадой (1904 г), Новой Зеландией (1905 г), Австралией (1906), Южно-Африканским Союзом. Однако массовым распространение антидемпинговых норм стало после подписания ГАТТ (Генерального соглашения о тарифах и торговле) в 1947 г, статья VI которого осуждала демпинг. Будучи сформулированными в достаточно общем виде, нормы ГАТТ не допускали однозначной интерпретации. В итоге 13 июля 1967 года, в ходе так называемого "раунда Кеннеди" переговоров по ГАТТ (Женева) несколькими участниками было подписано первое Соглашение об интерпретации данной статьи. С тех пор Соглашение претерпело значительные изменения, а список его участников неуклонно расширялся. Участниками последнего, третьего Соглашения, являются все страны-члены ВТО.
 Обозначенным уровням столкновений сторонников и противников АМЗ приблизительно соответствуют четыре основные проблемы в отношениях между АМЗ и международной активностью любой страны.
 Во-первых, АМЗ препятствует развитию бизнеса страны, которые интенсивно вовлекается в международную торговлю и благодаря этому становится все более крупным.
 Во-вторых, АМЗ препятствует международной торговле тем, что активно вмешивается в деятельность международной инфраструктуры торговли (транспорт, информатика).
 В-третьих, АМЗ препятствует входу на национальный рынок иностранных компаний и является специфическим дополнением протекционизма.
 В-четвертых, в международной деятельности государств широко распространена практика навязывания норм АМЗ. Многие государства поддаются на соблазн (или давление) "импорта" этого вида законодательства.
 Далее мы затронем каждую из указанных проблем.
 АМЗ как фактор уменьшения конкурентоспособности страны
  АМЗ и "группы особых интересов"
 С момента принятия Акта Шермана АМЗ в различных его проявлениях было принято в большинстве стран мира, хотя и не во всех (см. Таблица 3).
 Таблица 3. Страны, где отсутствует антимонопольное законодательство
 Азия Африка Европа Океания Северная Америка Южная Америка Афганистан Ангола Андорра Папуа-Новая Гвинея Антигва и Барбуда Куракао Бангладеш Ботсвана** Фарерские острова Багамские острова Гайана Бруней Камерун Белиз Парагвай Гонконг* Центрально-Африканская Республика Бермудские острова Суринам Иран Конго Каймановы острова Непал Эритрея Куба Катар Эфиопия Доминика Саудовская Аравия Габон Гренландия Гвинея Гондурас Лесото Никарагуа* Либерия Ливия Мадагаскар Мавритания Намибия Нигерия* Свазиленд (По данным Международной ассоциации юристов, http://www.globalcompetitionforum.org/)
 
 Разумеется, невозможно не обратить внимание на то, что антимонопольное законодательство отсутствует, прежде всего, в небольших экономиках. Приведенные данные сторонники АМЗ могли бы интерпретировать как доказательство того, что АМЗ характерно для всех развитых стран. Однако, кроме фактов, имеют значение и объяснения. Вполне вероятно, что в данном случае объяснением является то, что маленькие экономики, в отличие от больших, не могут позволить себе противодействовать появлению крупного по местным масштабам бизнеса, одновременно не делая национальные компании абсолютно неконкурентоспособными.
 Связывать распространение АМЗ только с Актом Шермана было бы ошибкой - для подавляющего большинства стран АМЗ, как и протекционизм, стали вполне органичными наследниками цеховых и аналогичных им ограничений в торговле. Однако, если протекционизм в наибольшей степени унаследовал акцент на то, кому дозволено всегда, кому дозволено при определенных обстоятельствах, а кому и вовсе не дозволено, заниматься каким-либо промыслом, то для АМЗ (особенно на первом этапе его развития) характерно определение того, какие деловые практики являются честными (конкурентными), а какие нечестными. Общей целью всех названных видов законодательства является ограничение свободной конкуренции некоторыми рамками. В этом качестве все они являются орудиями "групп особых интересов".
 Описание Максом Вебером цеховых правил позволяет легко узнать принципы, впоследствии использованные и в антимонопольном, и в протекционистском законодательствах106.
 Для АМЗ: "Внутренняя цеховая политика стремилась всеми мыслимыми средствами установить равные шансы для всех членов цеха, подобно тому, как стремились этого достичь крестьяне путем раздела полей. Чтобы осуществить это равенство, следовало воспрепятствовать развитию мощи капитализма, особенно не допускать неравномерного роста капитала у отдельных мастеров и вытекающего отсюда неравенства; один мастер не должен возвышаться над другим... Нередко существовало право выкупа: всякий член цеха в случае недостатка материала имел право требовать от товарища, чтобы тот ему уступил свой материал по себестоимости ".
 Для протекционизма: "Цех прилагал усилия к тому, чтобы сырой продукт проделывал как можно более длинный путь внутри отдельного хозяйства, чтобы отдельный рабочий удерживал в своих руках изготовляемый предмет как можно дольше. Работа распределялась, поэтому, на основе расчленения отраслей, а не технической специализации... В случае перехода продукта из одного цеха в другой, цехи устанавливали таксу; внутри цехов цена была минимальной, вне цехов устанавливалась на началах монополии".
 (История Хозяйства. Город., Макс Вебер)
 Отличительной чертой любого вида законодательства, направленного на защиту особых интересов, является то, что оно не может последовательно применяться без существенного ущерба для страны. Это легко объясняется тем, что привилегия избранным не может приносить блага всем.
 В АМЗ теоретических и практических противоречий не меньше, чем в протекционизме.
 Например, АМЗ во многих странах запрещает "связывание", т.е. практику, при которой некоторые товары продаются "в пакете" с другими товарами, которые в принципе могут продаваться по-отдельности. Последовательное проведение этого запрета в жизнь помешает не только продавать Windows с Internet Explorer, но и продавать дешевые авиабилеты в пакете с путевкой, а также пиджаки Ermenegildo Zegna вместе с пуговицами, которые покупатели, в принципе, могли бы предпочесть приобрести сами.
 Другой пример состоит в том, что, независимо от избранной тактики ценообразования крупная фирма всегда может быть обвинена в выборе одной из "запрещенных" практик.
 Если цена выше, чем у конкурентов, то, возможно, она "монопольная". Если ниже, то - "хищническая". Если же она равна цене конкурентов, то можно заподозрить "сговор".
 Однако противоречивость доктрины АМЗ является одновременно и секретом ее успеха. Ведь чем более расплывчата идея, тем больше возможностей манипулировать ею в любых целях. Причем, в отличие от протекционистского законодательства, с использованием "либеральной" риторики про конкуренцию.
 Хороший пример "направляемой противоречивости" дает авиаиндустрия США. В июне 2001 года было начато антимонопольное расследования против компании Orbitz, занимающейся продажей авиабилетов через Интернет. Важной частью обвинений против компании стал "антиконкурентный" характер ее деятельности, состоящий в том, что Orbitz учреждена как совместное предприятие ряда крупнейших авиакомпаний. Данное расследование стало результатом обвинений конкурентов Orbitz - компьютерных систем резервирования, высокие цены на услуги которых и заставили авиакомпании развивать собственную систему дистрибуции билетов. Длившееся более двух лет расследование не выявило признаком нарушения антимонопольного законодательства.
 Стоит заметить, что за тридцать лет до этого, когда отдельные авиакомпании попытались создавать собственные системы резервирования, государство вмешалось в этот процесс, чтобы предотвратить односторонние преимущества, которые дает обладание собственной системой.
 Таким образом, обвинения в антиконкурентном характере могут получить как сепаратные ("получение эксклюзивных преимуществ"), так и совместные ("сговор") действия компаний107.
 Характерной особенностью АМЗ является то, что оно направлено, прежде всего, против крупного бизнеса и, как обратная сторона этого, должно поддерживать малый бизнес.
 В этом свете совершенно не случайно, что Положение о Министерстве Российской Федерации по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства предусматривает, среди прочего, и подготовку министерством "в пределах своей компетенции предложения по усилению государственной поддержки и развитию предпринимательства, особенно малого и среднего".
 В канадском законе о конкуренции, среди прочих целей его введения, указывается, что он направлен на то, чтобы малые и средние предприятия обладали равными (equitable) возможностями действовать в канадской экономике".
 Немецкий антимонопольный закон также предоставляет некоторые льготы малому и среднему бизнесу, разрешая ассоциациям таких бизнесменов вводить рекомендации по согласованному поведению, которые позволяли бы лучше конкурировать с крупным бизнесом. При этом, крупному бизнесу запрещено распространять подобные рекомендации.
 Другой пример того, как АМЗ связано с интересами малого и среднего бизнеса, дает принятие в США еще одного знаменитого закона - поправок к Акту Клейтона (Clayton Act) в рамках Акта Робинсона-Пэтмена (Robinson-Patman Act). Одним из основных акцентов закона был запрет ценовой дискриминации (назначения разных цен разным покупателям), за исключение тех случаев, когда она объясняется разницей в издержках. Проект этого закона был разработан Ассоциацией американских торговцев бакалеей (U.S. Wholesale Grocers' Association) и отражал озабоченность владельцев отдельных магазинов растущей конкуренцией магазинных сетей, которые получали более значительные скидки благодаря большему объему закупок108.
  АМЗ в условиях роста международной торговли
 Благодаря направленности АМЗ против крупного бизнеса, рост международной торговли является одним из "встроенных" механизмов, сталкивающих компании и антимонопольные органы. Ведь открытие границ и расширение рынков предоставляет национальному бизнесу дополнительные возможности роста. А выросшая фирма становится предметом различных антимонопольных ограничений.
 В России попадание предприятия в созданный в соответствии с ФЗ "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" реестр хозяйствующих субъектов, имеющих на рынке определенного товара долю более 35 процентов, оказывает влияние на важнейшие стороны деятельности: увеличение капитала, реорганизацию, структуру производства и продаж. Все это предполагает возникновение серьезных дополнительных издержек. Ущерб от нахождения в Реестре подтверждается письмом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22 марта 1994 "О практике рассмотрения споров, связанных с применением антимонопольного законодательства", где говорится, что "включение в упомянутый реестр влечет ... последствия, ущемляющие права хозяйствующих субъектов".
 На применение АМЗ не влияет даже характерная для современной индустрии децентрализация фирм - антимонопольные органы стали действовать не только в отношении отдельных крупных компаний, но и против возможно небольших по отдельности, но крупных в совокупности, групп аффилированных компаний.
 Рост размеров фирмы открывает возможность для ее преследования антимонопольными органами по многим поводам, среди которых наиболее значительны:
 - Установление монопольных цен;
 - Установление "хищнических" цен;
 - "Связывание";
 - Ценовая дискриминация и иные виды дискриминации;
 - Вертикальная и горизонтальная интеграция;
 - Создание барьеров для входа.
 Ниже мы рассмотрим те возникающие в связи с перечисленными видами регулирования проблемы, которые представляют наибольший интерес в контексте международных экономических отношений. (Теоретические же возражения против обоснованности этих ограничений можно найти во второй главе).
  Ограничения на расширение фирм
 Расширение компании может происходить как при слиянии с другими фирмами, так и путем роста операций компании и создания новых производственных мощностей. В любом из этих случаев компания может оказаться объектом внимания антимонопольных органов.
  Ограничения на слияния
 АМЗ, как правило, проводит различие между горизонтальными и вертикальными слияниями. Горизонтальное слияние означает объединение нескольких до того независимых фирм, принадлежащих к одной отрасли. Подобные слияния регулируются наиболее жестко, так как предполагают уменьшение числа конкурентов в отрасли, что отождествляется с уменьшением конкуренции.
 В отличие от теоретиков, бизнесмены не столь однозначно отождествляют количество конкурентов с возможностью конкуренции на рынке: "Честно говоря, если Oracle приобретает Peoplesoft, уже поглотившую J.D. Edwards, это означает, что в результате с рынка исчезают два наших конкурента. SAP сможет сконцентрироваться на конкуренции с одним игроком вместо трех"109.
 Вертикальное слияние является объединением фирм, осуществляющих последовательные стадии производства и связанных поэтому отношением "поставщик-покупатель". В данном случае непосредственного уменьшения числа конкурентов ни на одном из рынков не происходит, однако подобные слияния также, как правило, ограничиваются. Предполагается, что подобные формы объединения помогают "поставщику" исключить конкуренцию за "покупателя". Благодаря указанным различиям между вертикальными и горизонтальными слияниями, отношение регулирующих органов к вертикальным слияниям несколько более мягкое. Тем не менее, для наших целей различие между двумя видами слияний не представляет особого интереса: оно имеет последствия для государственного регулирования только в рамках сохранившегося "цехового" подхода к конкуренции, когда "честная" конкуренция предполагает относительное равенство участников, как в смысле размера, так и в смысле доступа к рынкам сбыта.
 Наиболее характерной чертой этого подхода является то, что объявляемая "совершенной" конкуренция в реальности вообще не предполагает того, что люди конкурируют друг с другом: "конкуренты" продают один и тот же товар по одним и тем же ценам.
 Неявно теория совершенной конкуренции подразумевает, что чем больше независимых друг от друга участников будет в экономике, тем лучше. Однако эта точка зрения едва ли может выдержать тест на последовательность: маловероятно, что ее сторонник согласится с тем, что 1000 мелких операторов мобильной связи непременно лучше, чем 3-4 крупных. А если не делать выводы исключительно основываясь на принципе "чем больше, тем лучше", то это означает, что должен существовать некоторый принцип нахождения оптимума, который учитывал бы и технологию производства, и другие факторы. Для горизонтальных слияний этот принцип должен определять "наилучшее для общества" количество фирм в отрасли. Для вертикальных слияний - количество последовательных стадий производства, которые можно осуществлять в рамках одной компании.
 Более адекватным отношением, чем "теория совершенной конкуренции", является взгляд на конкуренцию как на процесс, в ходе которого конкуренты стараются сделать что-то отличное и лучшее, чем у других, что может включать и объединение фирм. Противодействие государства этому процессу является непосредственным ограничением конкуренции на рынке и конкурентоспособности отдельных фирм.
 Компании "Тольяттиазот" антимонопольные органы России запретили покупать аммиакопровод на Украину. По словам антимонопольного министра РФ И. Южанова, "иначе это привело бы к ситуации, когда производитель аммиака владел бы естественно-монопольной структурой и мог диктовать условия другим участникам рынка"110. Фактически ФАС предпочел "равный доступ" к трубопроводу возможности оптимизировать бизнес-операции "Тольяттиазота" и улучшить его положение на украинском рынке.
 Причем в случае с относительно небольшими (по размерам ВВП) странами контроль за слияниями приводит к особенно негативным результатам, так как препятствует росту небольших по мировым меркам компаний, которые считаются крупными только благодаря большой доле на относительно маленьком национальном рынке. В такой ситуации фирма лишается возможности получить экономию на масштабе деятельности, которая существует у ее иностранных конкурентов и фактически исключается из числа игроков на мировом рынке. Однако, хотя возможность повредить развитию своих компаний наиболее высока именно в странах с маленьким внутренним рынком, иногда она всерьез принимается во внимание и в достаточно крупных и богатых странах.
 Так, в 1987 году британская Комиссия по монополиям и слияниям (Monopolies and Mergers Commission, MMC) одобрила слияние между авикомпаниями British Airways и British Caledonian. Несмотря на то, что комиссия выявила некоторое негативное влияние такого слияния на мелкие авиакомпании, она приняла во внимание то, что слияние помогает создать национального лидера, которые сможет лучше конкурировать на международном рынке111.
 Французский Совет по конкуренции (Conceil de la Concurrence) в 1994 году разрешил создание совместного предприятия между Metaleurop и Heubach & Lindgens, которые производят оксид свинца, используемый при изготовлении аккумуляторных батарей, стекла и красок. При этом, совместная доля участников сделки во Франции составляла около 90%. При принятии решения Совет принял во внимание как то, что отдельные пользователи оксида свинца могут производить его сами, так и концентрацию продавцов и покупателей не только на французском, но и на европейском рынке112.
 Стоит заметить, что в обоих случаях речь шла о горизонтальных слияниях, отношение к которым традиционно более жесткое, чем к вертикальным.
  Ограничения на расширение мощностей
 Не менее вредным для развития бизнеса, чем контроль за слияниями, является контроль за развитием производственных мощностей. Фактически в этом случае, под видом борьбы с монополиями, которые якобы завышают цены и занижают объемы продаж, борьба идет с компаниями которые увеличивают выпуск быстрее, чем их конкуренты, благодаря чему и растет их доля рынка.
 Подобная возможность не только предусмотрена российским законодательствам, но и упоминалась в интервью с министром по антимонопольной политике И. Южановым:
 - Может ли создаться ситуация, когда ФАС потребует от компании, которая построила новые заводы, избавиться от некоторых из них?
 - Может. Это нормальная практика.
 - Что для этого должно случиться?
 - Анализ внутрироссийского рынка должен показать, что положение компании на нем стало доминирующим. Объем производства как таковой для нас не главное. Потому что значительная часть продукции может отправляться на экспорт, как мы видим в случае с "Русалом" или "Норильским никелем"113.
  Процедуры слияния и мировой опыт
 Отдельным, хотя и не столь принципиальным, вопросом в проблеме слияний является процедура уведомления антимонопольных органов. В России эта проблема стала обсуждаться в связи с поддержанным Министерством по экономическому развитию и торговле предложением главы "Базового элемента" О. Дерипаски заменить разрешительный порядок слияния на уведомительный с возможностью последующего расторжения сделки по слиянию через суд. Мировой опыт показывает, что подобный подход не является чем-то исключительным и существует в целом ряде стран.
 Из обследованных Министерством юстиции США 80 стран, имеющих антимонопольное законодательство, около 60 осуществляют контроль за слияниями114. При этом детали режима контроля могут отличаться в зависимости от страны и типа сделок. С одной стороны, страна может использовать процедуры обязательного предварительного уведомления. С другой стороны, антимонопольные органы могут получить уведомление уже после завершения сделки с возможностью оспорить сделку в суде (см. Таблица 4). При выборе такого варианта, тем не менее, обычно возникают процедуры добровольного предварительного согласования слияний, которые позволяют уменьшить правовую неопределенность. Так, в Австралии, в которой не существует процедуры обязательного уведомления, компания, тем не менее, может предпочесть получить иммунитет от возможного судебного преследования и предварительно подать заявку для формального утверждения115.
 Таблица 4. Мировая практика уведомления перед слиянием
 Обязательное предварительное уведомление Обязательное последуюшее уведомление Добровольное уведомление Австрия Нидерланды Аргентина* Австралия Азербайджан Польша Греция* Берег Слоновой Кости Албания Португалия Дания Великобритания Аргентина Россия Индонезия Венесуэла Белоруссия Румыния Испания Новая Зеландия Бельгия Словакия Македония* Норвегия Болгария Словения Россия* Панама Бразилия США Тунис* Франция Венгрия Таиланд ЮАР* Чили Германия Тайвань Южная Корея* Греция Тунис Япония* ЕС Турция Израиль Узбекистан Ирландия Украина Италия Финляндия Казахстан Хорватия Канада Чехия Кения Швейцария Кипр Швеция Колумбия Эстония Латвия ЮАР Литва Югославия Македония Южная Корея Мексика Япония Молдавия (Источник: ICPAC Final Report, Annex 2-C)
  Ограничения на расширение фирм: итоги
 Итак, успешное участие компаний в международном разделении труда предполагает и возможность беспрепятственного роста фирм до того уровня, который позволит им успешно конкурировать на мировом рынке. Антимонопольные органы все чаще вынуждены учитывать этот факт.
 Кроме того, в ряде случаев антимонопольные органы предпочитают отказаться от разрешительных процедур при проведении слияний и борются не собственно с размером компаний и их долей на рынке, а с конкретными формами поведения.
  Хищническое ценообразование
 Хищническое ценообразование является еще одним мифом, который имеет серьезное значение для международной торговли. Основная схема, заложенная в теорию хищнического ценообразования, проста: доминирующая фирма устанавливает цену на свою продукцию ниже издержек, что приводит к разорению конкурентов, после чего у нее появляется возможность воспользоваться преимуществами монопольного положения и установить монопольные цены на свою продукцию. Эта теория имеет два основных приложения к проблематике международной деятельности фирм.
 Во-первых, эта теория входит в АМЗ, где, как правило, содержатся нормы, запрещающие "хищническое ценообразование". В России такая практика называется установлением монопольно низких цен.
 Во-вторых, эта теория является (наряду с теорией ценовой дискриминации) основой антидемпингового законодательства, особенности которого далее будут подробно проанализированы в отдельном разделе.
  Монопольные цены
 В международном контексте опасность представляет не только борьба с "хищническими", монопольно низкими ценами, но и борьба с монопольно-высокими ценами. Теория монопольных цен также содержит ряд серьезных проблем.
 Само по себе понятие монопольной цены означает продажу по цене большей , чем издержки, увеличенные на "нормальную прибыль". Фактически, речь идет просто о прибыльной продаже, пусть даже прибыль и превосходит ту, которую некто считает "разумной" прибылью. В этом смысле расплывчатость концепций монопольно-низких ("хищнических") и монопольно-высоких цен очевидна.
 Как мы видели, внешний признак монопольно-низкой цены - всего лишь продажа в убыток. Убыточность - едва ли хороший показатель для того, чтобы сделать выводы о перспективах "завоевания" рынка. Внутренний же признак "хищничества" - реальные планы руководства компании - слабо наблюдаемы, и, даже если бы это было не так, такие планы тоже не были бы надежным показателем: планы покорения рынка на фоне убытков вполне могут быть частью не экономической стратегии, а психологической самозащиты.
 Продажа с прибылью ("по монопольной цене") означает только то, что компания нашла потребность, которая до сих пор удовлетворялась хуже других потребностей. Сравнение же прибыли с некоторой "нормальной", обычной прибылью и вовсе не имеет смысла: ведь прибыль возникает именно там, где ее не ожидали (точнее, некоторые ожидали убытки и не ввязывались в предприятие, а другие нашли прибыльную возможность).
 Таким образом, продажа с прибылью - вполне нормальная практика, которую сложно осуждать, и борьба с ней ведется, прежде всего, благодаря расплывчатости понятие "монопольных цен". Противодействие антимонопольных органов прибыльным продажам, разумеется, наносит серьезный вред внутренней торговле. Однако некоторые опасности обостряются именно на фоне развития торговли международной. Широко распространена ситуация, когда уровень цен в одной стране ниже, чем в другой. При этом ряд производимых в стране товаров может продаваться как на национальном, так и на зарубежных рынках. Нередко в этом случае продажа товара на мировых рынках со значительной прибылью является единственной (кроме варианта применения силы) возможностью окупать продажи товара внутри страны. Ведь в противном случае весь объем производства будет реализовываться за рубежом.
 Итак, борьба с монопольными ценами в реальности направлена против предпринимательства - поиска прибыльных возможностей производства. При активной международной торговле становится особенно вероятной ситуация, когда обвинения в монопольном ценообразовании получит фирма, работающая одновременно на мировом и национальном рынках. Для нее альтернативные издержки продажи - не затраченные ресурсы, а мировая цена на конечный товар.
  Связывание
 Под "связыванием" (bundling) АМЗ, как правило, подразумевает одну из двух ситуаций. Во-первых, такую ситуацию, когда несколько товаров, которые могут продаваться по-отдельности, продают вместе. Во-вторых, когда в договор продажи включаются условия, которые, по мнению антимонопольных органов, не относятся непосредственно к предмету продажи. Например, речь может идти о том, что покупатель должен отказаться от покупок аналогичных товаров у других продавцов и стать эксклюзивным дилером. В обоих случаях ограничения в конечном счете сводятся к противодействию вертикальной интеграции.
 Ситуация с этим запретам едва ли сильно отличается от тех, что были рассмотрены выше. "Связывание" является одним из факторов конкурентоспособности фирм, а борьба со "связыванием" может привести только к деградации индустрии.
 Модели, предлагаемые сторонниками ограничения "связывания", показывают, что "связанные продажи" нескольких товаров ухудшают положения потребителя и делают монополиста на рынке одного товара монополистом и на рынке связанного товара. Однако, даже отвлекаясь от внутренней логики этих моделей, можно увидеть фундаментальный и неисправимый недостаток: решение о том, что такое "один товар", а что - "другой товар", принимается произвольно, на основе соображений теоретика или регулятора, а не потребителя. Так, судьи по делу Microsoft решили, что Windows, Media Player и IE - разные товары, что, конечно, до некоторой степени верно, так как в принципе они могли бы продаваться по-отдельности. По этой причине принимается решение, что они должны быть "развязаны". Однако как насчет компьютеров, на которые ставится Windows? Не являются ли микропроцессор и жесткий диск также разными товарами? Они ведь могут продаваться, а временами и продаются, по-отдельности. Может быть и в области "железа" также запретить "связанные" продажи? А не является ли нарушением антимонопольного законодательства то, что при покупке туристической путевки в стоимость нередко включается не только проживание в отеле, но и авиаперелет? Как, при этом, быть с тем, что именно такой способ "связывания" позволяет сильно экономить на этом самом авиаперелете?
 Таким образом, решения по ограничению "связывания" товаров могут быть только произвольными и вредить благосостоянию и компаний, и потребителей. Противодействие "экслюзивному дилингу" также является антипредпринимательской мерой, ограничивая возможности компаний вкладывать в развитие собственных каналов дистрибуции и тем помогая компаниям, которые этого не делают.
 Крупная американская корпорация 3M проиграла антимонопольное разбирательство более мелкому конкуренту - компании LePage, с которой она "сталкивались" на рынке клейкой ленты. Поводом для разбирательства стала обширная программа скидок для дилеров 3M, которая связывала скидки с ростом объемом продаж различных товаров 3M у данного конкретного дилера. По мнению LePage упомянутая программа фактически устанавливала "эксклюзивный дилинг", так как при подобных контрактах дилеры были заинтересованы иметь дело только с одной фирмой - 3М. По мнению же представителей 3М в данной практике не было ничего незаконного, так как при продаже товаров со скидками цена все равно оставалась выше издержек, т.е. не было "хищничества". Как сказано в заявлении 3М, "это {было} именно то поведение, которые антимонопольные законы призваны проводить в интересах улучшение положения потребителей"
 Суд, однако, прислушался к доводом другой стороны и присудил выплату 68 миллионов долларов США в пользу LePage. По мнению суда, "основной антиконкурентный эффект связанных скидок, предлагаемых 3М, в том, что, когда они предлагаются монополистом, они закрывают части рынка потенциальным конкурентам, которые не производят такого же количества разнообразных продуктов и не могут сделать сравнимого предложения"116.
 Таким образом, выбор был сделан в пользу менее эффективной фирмы, которая не смогла сделать дилерам "сравнимого предложения". В этом отличие регулирования от рынка - на рынке "неспособность" не является серьезным аргументом.
 Итак, еще одним способом уменьшения конкурентоспособности является борьба со "связыванием". Эта борьба нарушает естественный процесс отбора наиболее эффективных компаний внутри страны и мешает появлению мировых лидеров.
  АМЗ как фактор уменьшения национальной конкурентоспособности: итоги
 Выше мы рассмотрели некоторые из традиционно ограничиваемых АМЗ деловых практик: рост фирм путем слияния и наращивания мощностей, "хищническое" ценообразование, "монопольное" ценообразование и "связывание". Существует ряд других деловых практик, которые также подпадают под запреты АМЗ, однако они не стали предметом нашего внимания потому, что в меньшей степени актуальны в контексте международной торговли. Однако все запреты (как рассмотренные, так и нерассмотренные) имеют между собой нечто общее -все они препятствуют фирмам стать более конкурентоспособными и, в конечном итоге, эффективными. Это ставит фирмы в невыгодное положения по отношению не только к национальным, но и к иностранным компаниям.
 Полученный вывод не удивителен, если обратить внимание на нерыночный, административный дух антимонопольных запретов. Сама лексика, используемая при описании антимонопольных проблем, как и используемые инструменты, являются перенесением решений, используемых в государственном секторе.
 Так, термин "монопольная власть" является не более чем необоснованным перенесением слова "власть" в экономическую сферу. В политической сфере слово "власть" обладает совершенно определенным смыслом и означает возможность принудить человека к совершению определенных действий, даже если он в этом не заинтересован. При наличии надежных процедур государственного правоприменения нет выбора: служить или не служить в армии. Причина, по которой приходится служить, вовсе не "полезность военной службы". При наличии же "монопольной власти" ничего подобного не происходит: покупатель все еще имеет выбор, приобретать или не приобретать газ. Все зависит от полезности газа и других способов употребления денег.
 Осуждаемое законодательством многих стран "злоупотребление доминирующим положением" слишком напоминает знакомое всем "злоупотреблением служебным положением". Это вполне логичное следствие ложной аналогии: тот, кто обладает "монопольной властью", является общественным служащим и должен действовать не в коммерческих, а государственных интересах.
 Вся эта конструкция из метафор административного лексикона приводит к совсем уж деструктивным результатам, когда дело доходит до практических выводов. Та конкуренция, про которую говорится в АМЗ, это вовсе не всем знакомая конкуренция между отдельными бизнесменами. Конкуренция по версии АМЗ является ни чем иным, как "сдержками и противовесами", употребляемыми в государственном строительстве. В соответствии с этой идеологией необходимо противодействовать любому сепаратному укреплению отдельных конкурентов, а также любому их объединению и тесному взаимодействию.
 Однако стоит заметить, что "сдержки и противовесы" являются вполне логичным следствием именно прямого, а не метафоричного, употребления слова "власть". Их задача - создать встроенный конфликт между различными ветвями государства, аппарата насилия, чтобы в возможно большей степени уменьшить отрицательные последствия от деятельности государства (угнетение граждан). Выстраивание же "сдержек и противовесов" в экономике дает тот же эффект, что и в политике: работа идет именно на внутренний конфликт, а не на внешний выход. Предсказуемый результат этого - деградация и застой вместо развития и процветания.
 Наносимый при этом национальным фирмам вред нередко вынуждает правительства усиливать протекционизм в отношении промышленности, спасая тем самым ослабленные антимонопольным регулированием компании.
 Особый вред - глобальная инфраструктура
  Глобальная инфраструктура и мировая торговля
 Одной из основ мировой торговли (наряду со взаимным интересом предпринимателей к новым рынкам) является глобальная инфраструктура, которая позволяет осуществлять транспортировку людей или товаров, а также обмен информацией.
 На протяжении десятилетий стоимость услуг такой инфраструктуры стремительно падала, что вносило серьезный вклад в экономическую интеграцию стран.
 Особенно значительным являлось падение транспортных издержек в 19 веке. Так, на протяжении 1870-1913 издержки на морскую перевозку упали более чем на 40%, а на перевозку зерна - более чем на 50%117. (http://papers.nber.org/papers/w7195.pdf). Не менее важное влияние оказало и развитие железнодорожного транспорта. В течение 19 века уменьшение стоимости железнодорожных перевозок составило от 85 до 95%. В последнее время тенденция к падению транспортных и коммуникационных издержек сохраняется. За последние 10-15 лет стоимость морских перевозок упала на 70%, а реальная цена авиаперевозки уменьшается каждый год на 3-4%118. При этом, в сумме за 1930-1990 гг., стоимость авиаперевозок упала более чем в 6 раз119.
 Важную роль сыграл также прогресс коммуникационных технологий. За 1930-1990 стоимость 3-минутного телефонного разговора из Нью-Йорка в Лондон упала с $244,65 до $3,32. Дальнейший прогресс обеспечивался изобретением факсов и развитием интернета.
 В конечном итоге, развитие глобальной инфраструктуры стало более важным фактором интеграции, чем, например, деятельность ВТО по снижению тарифных и нетарифных ограничений. Падением транспортных издержек объясняется 82% конвергенции мировых цен120.
  Практика регулирования инфраструктурных отраслей
 Как и в случае с другими динамично развивающимися отраслями, отрасли глобальной инфраструктуры стали объектом достаточно жесткого государственного регулирования, причем с активным использованием антимонопольных норм и теорий. Интересно заметить, что само антимонопольное регулирование во многом стало следствием развития инфраструктуры - по мере падения транспортных и информационных издержек на смену локальным микро-монополиям приходили крупные национальные и транснациональные компании, производящие товары централизованно и затем доставляющие их потребителю при помощи различных видов транспорта.
 Наиболее популярными инструментами государственного регулирования инфраструктурных отраслей стали присоединение и технологические (структурные) ограничения.
 Присоединение - вид регулирования, предполагающий использование мощностей одной компании другими компаниями или потребителями на устанавливаемых государством условиях. Характерным примером является регулирование доступа независимых компаний к трубопроводу "Газпрома".
 Технологические ограничения - вид регулирования, предполагающий ограничение вариантов организации производства внутри компании, а также способов её взаимоотношений с поставщиками. Характерным примером являются ограничения на вертикальную интеграцию некоторых видов компаний.
 Логика подхода государства ко всем упомянутым отраслям одна - это логика регулирования естественных монополий, которая сегодня применяется практически к любому сколько-нибудь существенному объекту инфраструктуры. Прежде всего, выделяется "сетевая" часть инфраструктуры, на владельцев которой накладываются требования по обеспечению равного доступа к ней других участников рынка. При этом нередко ограничиваются возможности вертикальной интеграции объектов "сетевой" инфраструктуры и вертикальной интеграции "сетевого" и "несетевого" бизнесов. Создание новых объектов "сетевой" инфраструктуры также ограничивается.
 Что касается оставшихся "несетевых" сегментов рынка, то они, как правило, либерализуются, получая, правда, поддержку в виде права присоединения к мощностям "сетевой" компании.
 Ограничение создания новых "сетевых" компаний проходит под предлогом экономической неэффективности подобной деятельности. Считается, что в некоторых отраслях наличие нескольких компаний приводит к повышению цен, так как не дает в полной мере воспользоваться эффектом масштаба. Однако совершенно не понятно, почему решение подобных проблем должно проводиться законодательно, а не путем переговоров акционеров конкурирующих фирм о взаимовыгодном объединении.
 Считается, что не может быть эффективным проведение двух параллельных железных дорог или телефонных линий. Однако в общем случае здесь нет ничего более неэффективного, чем строительство нескольких заводов по производству автомобилей или продажа сходных товаров в разных магазинах. По сути, естественные монополии остались последним прибежищем социалистической боязни "избыточного дублирования".
 Представленная логика используется в мире для регулирования большого количества отраслей, как крупных, так и не очень.
 В США изложенная выше логика регулирования применялась в разное время к Нью-Йоркской фондовой бирже, торговым центрам, системам компьютерного резервирования авиабилетов, железным дорогам, электрическим сетям, газо- и нефтепроводам, аэропортам, футбольным и баскетбольным стадионам, телефонным сетям.
 Пока что были неудачными попытки использовать естественно-монопольные доктрины для регулирования госпиталей (иск уволенного врача об обеспечении "доступа"), лыжных курортов, прохладитеьных напитков, кабельного телевидения, печати, членства в ассоциации оценщиков и микропроцессоров Intel121.
 Применительно к глобальной инфраструктуре текущая практика регулирования выглядит следующим образом:
 Авиация. Деятельность авиакомпаний на национальных рынках относительно либерализована, хотя система международного воздушного протекционизма всё ещё сохоаняется, аэропорты же и авиадиспетчирование до сих пор регулируются намного более жестко.
 Железнодорожный транспорт. Распоряжение подвижным составом все чаще регулируется свободным рынком, в то время как право доступа к железнодорожным путям и цены на него определяются государством.
 Информатика. Передача информации и разработка прикладных программ относительно свободны, прокладка же телефонных, компьютерных и кабельных сетей, а также производство операционных систем, подвергаются серьезной регламентации или находятся под постоянной угрозой этого.
  Последствия антимонопольного регулирования отраслей инфраструктуры
 Попробуем разобраться, что означают антимонопольные предписания, а именно право присоединения и технологические ограничения, для развития инфраструктурных отраслей.
 Во-первых, стоит обратить внимание, что и присоединение, и технологические ограничения подавляют инновации затрагиваемых фирм, хотя и делают это по-разному.
 Присоединение предполагает определенную степень совместимости стандартов сторон. Присоединяемая компания должна иметь техническую возможность пользоваться телефонной сетью, газопроводом или платежной системой. В тех случаях, когда требовать присоединения можно не только у крупнейших компаний на рынке, но и у мелких компаний, технический прогресс практически исключается. Несложно представить себе последствия требования присоединения всех компаний, предоставляющих почтовые услуги, друг к другу. Очевидно, что электронная почта не могла бы быть даже замыслена в рамках такой системы, где обязательной является совместимость стандартов писем с почтовым ящиком на двери дома и в подъезде. Трудность подбора реальных примеров для названной проблемы не случайна, ведь речь идет именно об инновациях, которые могли бы появиться, но не появились именно в результате антимонопольного регулирования.
 Наиболее стандартное технологическое ограничение - отделение "сетевого" части отрасли от других ее частей - также не благоприятствует прогрессу. В условиях, когда прибыль от инфраструктуры практически отделена от трат на её развитие при помощи тарифного регулирование, а развитие инфраструктуры отделено от ее дальнейшего использования, внесение каких-либо инноваций в деятельность "сетевой" компании становится затруднительным. Особенно затруднительным в силу того, что даже если компания-пользователь готова оплатить изменения, она может быть не готова допустить до обновленной инфраструктуры своих конкурентов.
 Во-вторых, следствием антимонопольного регулирования в сетевых отраслях является подавление инвестиций.
 Регулирование присоединения фактически предоставляет возможность конкурентам компании воспользоваться уже созданными мощностями за установленную законом заниженную оплату, что уменьшает возможную отдачу от инвестиций.
 Нормы о праве присоединения сегодня характерны не только для газовых и телефонных компаний. Преследованию антимонопольных органов подвергаются и международные платежные системы. Практически одновременно российское Министерство по антимонопольной политике и американская Federal Trade Commission вынесли решения о недопустимости соглашений об эксклюзивном дилерстве, практикуемых Western Union (в России), а также Visa и MasterCard (в США)122.
 Эксклюзивное дилерство подразумевает, что в контракты с дилерами вносится пункт об отказе дилера от сотрудничества с организациями - конкурентами. Обычно целью подобных соглашений является создание сети распространения товара и услуги без покупки или открытия собственных фирменных точек. Подобного рода контракты предполагают стратегическое партнерство, в ходе которого платежные системы вкладываются в подготовку персонала дилеров и продвижение товара на национальный рынок, получая взамен более стабильные доходы от каждой торговой точки. Присоединение конкурентов к подобным сетям разрушает основу для партнерства и, соответственно, инвестиций.
 Для оценки антимонопольного регулирования, как мы убедились в случае с анализом "хищнического ценообразования", бывает полезным обратить внимание на положение поставщиков регулируемой компании. Если они поддерживают регулирование, значит, опасность монополизации и ограничения их продаж им представляется вероятной, если нет - то, по их мнению, в регулируемой отрасли монополизм маловероятен.
 Сегодня в США начал оформляться альянс между жестко регулируемыми региональными телекоммуникационными компаниями Baby Bells и производителями телекоммуникационного оборудования, объединенными в United States Telecom Association. В рамках альянса планируется проведение лоббистской кампании по дерегулированию отрасли и отмене существующих норм телекоммуникационного регулирования123.
 В-третьих, антимонопольное регулирование нередко увеличивает издержки компаний.
 Деятельность по организации присоединения может предполагать различного вида издержки. При организации совместного доступа нескольких компаний к одному кабелю появляется необходимость затрат на защиту данных одних компаний и их пользователей от несанкционированного доступа других компаний и их пользователей. Аналогичные издержки могут возникнуть при присоединении не компаний, а непосредственно пользователей. Например, требование предоставления услуг кабельных компаний не "в пакете", а по отдельности, предполагает систему регулирования доступа к каналам для индивидуальных пользователей, что может повлечь довольно серьезные затраты124. (http://www.cato.org/tech/tk/031028-tk.html )
 Технологические ограничения также снижают эффективность фирм. Здесь речь может идти о возникновении известной проблемы "двойной надбавки", когда последовательное установление цены каждым участником вертикальной цепочки ведет к большей цене, чем если бы все цены устанавливались в рамках одной компании.
 Вертикальная и горизонтальная интеграции нередко позволяют добиться экономии в издержках. Принудительная дезинтеграция, естественно, также почти всегда подразумевает рост издержек. Разумеется, нет такого общего правила, что увеличение масштабов деятельности повышает эффективность - если бы это было так, то самой эффективной была бы экономика СССР, где большинство производственных операций осуществлялось в рамках одного плана. Однако издержки являются фактором, который влияет на принятие решений о расширении компании.
 Созданная в 1972 году американская компания Clear Channel получила возможность расширения после того, как FTC отменила правило, запрещавшее компаниям одновременно владеть радио- и телевизионными станциями. В результате Clear Channel скорректировала свою стратегию и начала скупать маленькие убыточные телестанции. Вскоре Clear Channel вступила в союз с новостным агентством Fox, только что вышедшим на общенациональный рынок, и конкурировавшим с ABC, CBS и NBC. Одновременно компания продавала программы другим станциям, а там, где у нее были собственные станции, - предоставляла услуги рекламы.
 В 1998 Clear Channel удалось достичь лидирующих позиций в радио- и телевещании. Она владела эфирным программами или эфирным временем на 48 локальных рынках в 24 штатах. Также компания приобрела 29% акций испанской радиовещательной компании Heftel Broadcasting, две радиостанции и кабельный аудиоканал в Дании, пакеты акций радиостанций в Австралии, Мексике, Новой Зеландии и Чехии. Кроме того, компания приобрела многочисленные рекламные агентства по всему миру. В итоге ей удалось стать четвертой по размерам компанией в мировой медиа-индустрии, вслед за Disney, Time Warner и Viacom/CBS: Clear Channel ведет операции в 32 странах и владеет 830 радиостанциями, 19 телестудиями, более чем 42 тысячами рекламных щитов и пакетами акций в крупнейших радиокомпаниях и агентствах наружной рекламы.
 Стратегия компании состоит в приобретении радиостанций, телестудий и компаний наружной рекламы, действующих на примерно одинаковых рынках, для снижения издержек, улучшения качества выпускаемых программ и предложения потребителям рекламных услуг для радио, телевидения и наружной рекламы. Предложение рекламных услуг в двух или трех средствах массовой информации позволяет компании содержать единый штат дистрибьюторов для всех трех видов рекламной деятельности, добиваясь существенной экономии на издержках и роста прибыли125.
 В-четвертых, стремление обеспечить рациональное использование сетей путем предотвращения конкуренции и "неэффективного" дублирования мощностей на основе обеспечения равного доступа для всех имеет очевидную обратную сторону - потерю качества. Ведь для инфраструктуры качество - это, прежде всего, ее доступность в любой момент, что может предполагать наличие значительных резервных мощностей. Это касается авиаперевозок, телефонной связи, денежных переводов и многих других бизнесов, обслуживающих международную торговлю.
 В то же время качество зависит от всех звеньев производственной цепочки и забота о качестве может быть значимым мотивом для вертикальной интеграции.
 Канадский оператор железных дорог Canadian National Railway заключил сделку с американской Blackstone Group, владеющей железнодорожной инфраструктурой на северо-востоке США. В рамках сделки компания приобретет Duluth, Missabe & Iron Range Railway и Bessemer & Lake Erie Railroad. Обе приобретаемые компании занимаются перевозкой железной руды и другого сырья для производства стали. Канадская компания и раньше использовала некоторые из ответвлений купленных железных дорог, но после сделки она сможет эффективно контролировать движение поездов по ним. Для Canadian National, которая стремится совершать грузовые перевозки в соответствии со строгим расписанием, важно контролировать железнодорожные пути, отмечает аналитик Morgan Stanley Джеймс Вэлентайн.
 На данный момент сделка ожидает одобрения регулирующими органами США126.
  АМЗ и глобальная инфраструктура: итоги
 Применение антимонопольного законодательства приносит серьезные вред инфраструктуре глобальной торговли, в том числе транспорту и информатике. Основой государственного вмешательства в эти отрасли является выделение "монопольной" компоненты бизнеса, которая остается жестко регулируемой путем технологических ограничений и права принудительного присоединения пользователей и конкурентов. Конечным результатом таких мер являются подавление инвестиций и инноваций, рост издержек и потеря качества.
 Использование АМЗ для защиты рынков от международной конкуренции
 Основным механизмом регулирования международной торговли являются двух- и многосторонние соглашения, которые определяют допустимую степень защиты внутреннего рынка отдельных стран. Результатом переговоров, предваряющих подписание соглашений, становится установление значительного количества нормативов, которые обыкновенно касаются уменьшения как тарифных, так и нетарифных ограничений.
 Антидемпинговые меры
 Тем не менее, у стран-партнеров почти в любом соглашении все-таки остаются возможности для проведения протекционистской политики - это применение антидемпинговых мер, которые являются специальным "международным" видом АМЗ и формально созданы для сохранения и поддержания справедливых конкурентных условий в международной торговле. Однако мировой опыт показывает, что в течение последних десятилетий именно АМЗ и антидемпинг, будучи его частью, стали одними из наиболее популярных средств для защиты отечественного производителя от необходимости конкурировать с иностранными компаниями.
 По мере снижения уровня тарифов количество применяемых антидемпинговых мер неуклонно возрастало (см.Рисунок 2):
 Рисунок 2. Замещение тарифной защиты антидемпинговой.
 
 (Источник: Wooton Ian, Zanardi Maurizio. Trade and Competition Policy: Anti-Dumping versus Anti-Trust).
 
 Причем, использование антидемпинговых мер в качестве защиты от международной конкуренции в первую очередь характерно для развитых стран. В период с 1995 по 1999 год можно было наблюдать следующую ситуацию с использованием различными странами антидемпинговых мер (См. Таблица 5).
 Таблица 5. Использование антидемпинговых мер в 1995-1999 гг.
 Против кого "
 Кем приняты " Развитые страны Развивающиеся страны Китай Страны с переходной экономикой Все страны Количество антидемпинговых мер Развитые страны 127 274 54 62 463 Развивающиеся страны 178 282 82 99 559 Страны с переходной экономикой 3 1 1 3 7 Все страны 308 557 137 164 1029 (Источник: Finger J.M., Ng F, Wangchuk S, Antidumping as Safeguard Policy).
 Тем не менее, как и в случае с другими видами антимонопольного законодательства, существует целый ряд стран, которые либо не ввели антидемпинговых норм, либо не применяли их на протяжении последних двух десятилетий (см.Таблица 6).

<< Пред.           стр. 2 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу