<< Пред.           стр. 3 (из 8)           След. >>

Список литературы по разделу

 Переходя к вопросу о роли общественного производства в жиз­ни человека, прежде всего следует отметить, что как в потребле­нии шлифуются и расширяются потребности, так в труде форми­руются и развиваются его способности.
 Общественные способности многообразны. Общественная жизнь требует от людей способности работать в коллективе, понимать как самого себя, так и окружающих, выполнять те обязанности (трудовые, гражданские, семейные и т.д.), которые налагает общество на индивидов. Особое значение имеет способности произ­водительно трудиться.
 Производственные способности, навыки к труду лежат в осно­ве рабочей силы и являются результатом развития общества. Они образуют внутреннее условие производственной деятельности и свидетельствуют о готовности к ней.
 Производственные способности не падают в готовом виде с неба. Они — результат целенаправленной работы общества. В целях развития производства оно организует подготовку высококвали­фицированных работников. И пока общество сознает приоритет производства над потреблением, расширяется круг способностей человека, повышается его творческий потенциал. Тем самым при­умножается духовное богатство личности.
 Крайне ошибочно отрывать способности от потребностей и тем более противопоставлять их друг другу. Общественные потреб­ности без способности людей их удовлетворять — мечта, пустое желание, каприз и произвол. С другой стороны, и способность без цели, без смысла и значимости — слепа.
 Общественная способность высокопроизводительно трудиться давно уже стала важнейшей потребностью общества. Наряду с потребностью в труде и орудиях труда, в общении и нравственных нормах, красоте и истине потребность во всестороннем разви­тии своих способностей входит органической частью в предмет­ность человека как социокультурного существа.
 Производственная деятельность — основополагающий фактор в развитии человека. Именно здесь природа человека обогатилась социокультурными свойствами, совокупность которых и выража­ет его предметность, или определяет его как особый предмет материального мира. Если физические тела отличаются физическими свойствами, а биологические существа – биологическими потреб­ностями, лежащими в основе их активности, то гордостью челове­ка являются его культурные потребности, его способности совер­шенствовать себя и преобразовывать природу и нести за это ответ­ственность как перед собой, так и перед природой.
 Завершая вопрос о роли общественного производства в соци­альном бытии человека, нужно отметить следующее. Во-первых, преобразуя природу, люди вместе с этим меняют условия своего существования, совершенствуя свои способности и возвышая по­требности. А это открывает перед ними новые горизонты в освое­нии природного мира. Общественное производство лишает человека возможности отложить в сторону свой рабочий инструмент и почить на лаврах. Социально-практический способ бытия обрека­ет людей на вечное беспокойство.
 Во-вторых, чем значительнее прогресс в общественном производстве, тем разительнее контраст между биологическим и социокультурным существованиями, между индивидуальной конечностью и социокультурной бесконечностью. Природе индивида невыносима мысль, что созданное его рукой сохранится и переживет его.
 Общественный, культурно развитый человек думает иначе. Хотя Гольбаху и не посчастливилось раскрыть социальную сущность труда, он высказал замечательно правдивые слова о его значении для человека: «Человек создан для деятельности. Этого требуют его собственные интересы. Праздность повергает человека в со­стояние расстройства и недомогания, которое называется скукой. Поэтому человеку необходима жизнь, полная труда. Только жизнь, посвященная труду на пользу общества, делает его достойным уважения в глазах других людей» (24. Т. 2. С. 81).
 И в-третьих, сформированная натура человека такова, что ей претит равновесие с окружающим миром. Потребности пробужда­ются и не могут не пробуждаться лишь тогда, когда отсутствуют необходимые для них средства удовлетворения. Поиск этих средств – в социальной натуре человека. «В том, что известно, подчеркивал И. Гёте, - пользы нет, одно неведомое нужно».
 2. Технологические основы производственной деятельности и научно-технический потенциал общества
 В общественном производстве люди обнаруживают свою про­изводительную силу, т.е. способность превращать природный ма­териал в материальные блага. Это достигается за счет затраты работником физической и духовной энергии, путем применения орудий труда.
 Но производительная сила человека, хотя и является чем-то особым, не единственная в материальном мире. В принципе вся природа обладает производительной силой. О производительной силе земли убедительно писал В.С. Соловьев, протестуя против ее разграбления (61. Т. 1 С. 246).
 Взаимодействуя, материальные тела производят согласно сво­им физическим свойствам определенный эффект. Он следствие игры стихийных сил природы, непреднамерен и естественен.
 Только потому, что природа обладает естественной производи­тельной силой, человек получает возможность создать обществен­ное производство. Производительная сила общества опирается на естественную силу и включает ее в себя. Еще Бэкон писал: «В действии человек не может ничего другого, как только соединять и разъединять тела природы. Остальное природа совершает внутри себя» (10. Т. 2, С. 12).
 Так, смесь угля, серы и калиевой селитры дает черный порох, а обработка нитроцеллюлозы нитроглицерином – бездымный порох. При высокой температуре содержащийся в воздухе азот соединяется с кислородом, а растворение окиси азота в воде про­изводит азотную кислоту.
 В историческом развитии человек сначала ощупью, а потом и преднамеренно осваивает естественные производительные силы и организует их как технологический процесс. Технология стано­вится основой общественного производства.
 Технологическая организация общественного производства пред­полагает осознание хозяйственной задачи и выбор для ее решения тех естественных сил, которые могут помочь человеку. Для этого естественные силы должны быть соответствующим образом офор­млены и организованы. А это достигается с помощью техники.
 Вся эта трудная, мучительная и сложная работа с природным материалом обозначается Гегелем как «хитрость разума». «Разум столь же хитер, сколь могущественен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, дав объектам действо­вать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этой воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель» (21. Т. 1. С. 397).
 Ничего сверхъестественного в «хитрости разума» нет. Это всего лишь индикатор зрелости производительной силы общества. Применительно к общественному производству «хитрость разу­ма» — это символ технологической мощи общества.
 Благодаря технологии производственная деятельность челове­ка универсальна. Человек способен действовать согласно природе самых разнообразных вещей и реализовывать в них свои собст­венные цели. Он может летать как птица, строить на реках плоти­ны как бобры, прокладывать тоннели как крот, плавать под во­дой как рыба и т.д. Ко всему природному человек способен подо­брать ключ, действуя в соответствии с особенностями данной при­родной стихии.
 И на всем человек оставляет печать своей воли и творчества. К физическим и химическим свойствам природных тел он добавляет социальные, превращая их в своих слуг и помощников. Общественную производственную деятельность необходимо отличать от физического труда. Последний биологичен в своей основе. В физических операциях человек главным образом высту­пает как агент технологического процесса, а не как его организа­тор и целенаправляющее начало. Умственный труд вносит орга­низующее начало в производственный процесс. Его продукты – это идеальные образы тех изделий, которые нужно получить, а также технологические схемы производственного процесса и контрольные рекомендации для поддержания качества обработки природного вещества.
 Общественная производственная деятельность включает в себя как умственный, так и физический труд. Но в ней все большее значение приобретает умственная деятельность. Чисто физическое начало все больше передается технике. Уже в настоящее время в развитых индустриальных странах эта доля редко превышает пять процентов. Главное содержание трудовой деятельности образуют умственные, психические процессы.
 Техника — это искусственно созданные материальные средства целесообразной деятельности. Техника подчинена целесообразной деятельности человека, и в контексте этой целесообразной деятельности она обретает назначение и смысл. Изначальное назначение техники — производственная деятельность, технологические операции. В силу этого в ней главное место занимают орудия труда. Орудия труда — это мера развития рабочей силы средство разделения труда и способ соединения природных сил с человеком, форма овладения природными силами и канал ввода их в общественную жизнь.
 В своем историческом развитии техника проходит ряд этапов. Первый этап — ручные орудия труда, инструменты воздействия человека на природный материал. Такие инструменты постепенно усложнялись. Они приспосабливались к руке, а также к тягловой силе животных и силам природы (потоки воды и воздуха). Ремесленное производство преимущественно базировалось на энергии работника. В земледелии использовалась и энергетическая мощь животных.
 Ручные орудия труда, ремесленные инструменты образовали технический базис традиционного общества. Их вполне хватало для того, чтобы решать хозяйственные задачи того времени и служить людям, ориентированным на общинный образ жизни и его ценности.
 Водяная мельница — прообраз машины, имеющей двигатель, передаточный механизм, рабочее орудие. И как только была изобретена паровая машина, началась механизация производства. Приводимые в движение силами пара технологические машины быстро вытеснили ремесленный труд текстильщиков, кузнецов и т.д.
 Механизированное производство – более эффективный метод решения хозяйственных задач, чем ремесленный труд. Его эффективность — прежде всего экономическая. Развитая хозяйственная жизнь, ориентированная на рынок и прибыль, создает условия для машинного производства. Машины стали производить машины. В своей совокупности машинная техника образовала технический базис индустриального общества.
 В контексте индустриального общества техника получает новый социальный смысл. Она становится не просто проводником воздействия человека на природный материал, а средством подчинения природных сил. Цели человека получают адекватные им средства достижения, что объективно, независимо от человека усиливает социально-эгоистические мотивы до угрожающих природе размеров.
 Параллельно с развитием техники совершались научные открытия. Многие из них прямо или косвенно влияли на технический прогресс. Достаточно вспомнить Архимеда, его исследование рычага и винта, открытие статической подъемной силы, центра тяжести и т.п. Однако ни молот, ни плуг, ни мельничные жернова и сверлильный станок не требовали специальных научных исследований. Даже изобретение паровой машины обошлось без фундаментальных и прикладных разработок.
 Но уже появление технологических машин потребовало научных работ в области кинематики и динамики составляющих их механизмов. Совершенствовать технику стало невозможно без теории машин и механизмов, сопротивления материалов и т.д.
 Теоретическая механика, физика электричества и оптических явлений, химия неорганических и органических соединений подготовили целый ряд совершенно новых направлений в техническом прогрессе. Новейшие технические устройства явились непосредственным воплощением научных данных. Наука стала превращаться в непосредственную производительную силу общества.
 Использование в качестве рабочего орудия электрического разряда, химических реакций, высоких температур и т.д. потребовало автоматизации управления технологическим процессом и освобождения работника производства от функций его агента. Технологический процесс переподчиняется и передается в руки ЭВМ. Автоматизированные комплексы, функционирующие по заданным программам, становятся ведущей силой в производстве.
 Автоматизация производства расширяет выбор фундаментальных сил природы. Кроме того, она предполагает совмещение, сочетание различных по своим параметрам и физическим качествам технических систем. Системотехника становится одним из лидеров техникознания. А второй лидер – автоматизация управления техническими системами.
 Эти две научные дисциплины открывают широкий простор для применения в производстве новейших открытий в физике, химии и других науках.
 Автоматизация производства меняет и положение человека в технологическом процессе. К нему во все большем объеме переходит работа по составлению производственных программ, организации технологического процесса и контролю за ним.
 Органическое соединение науки и техники, превращение науки в непосредственную производительную силу и перераспределение функций между машиной и работником производства в сторо­ну возрастания творческой роли человека, освобождение его от роли агента технологического процесса образует содержание на­учно-технической революции.
 Научно-технический потенциал общества возрастает за счет проникновения в тайны атомно-молекулярного строения вещества и полевой природы материи. Так, владея принципами атомного и молекулярного строения вещества, ученые и инженеры синтезировали за несколько десятилетий такое многообразие химических соединений (около 8 млн.), которое во много раз превосходит их множество, порожденное природой на Земле за миллиарды лет. Кроме того, синтезированы химические элементы, неспособные существовать в естественных условиях на нашей планете, и тем самым значительно пополнена периодическая система Д.И.Менделеева. В природе существует лишь статическое электричество, а люди создали электротехнику, базирующуюся главным образом на электродинамике. Тем самым человек актуализирует дремлю­щие в природе силы, придавая им адекватное их сущности техни­ческое выражение и вводит в производство.
 Отбирая естественные производительные силы и превращая их в технологию общественного производства, человек наделяет их смыслом, социальным значением. И их главное предназначение – служить обществу.
 Однако социально-практическое бытие не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. «Уже Гегель видел, — пишет Ясперс, — какие последствия влечет за собой скачок от обычных орудий труда к машине. Прежде всего это – значительный про­гресс, орудие труда – еще нечто косное, вещь, которую я исполь­зую в своей деятельности как бы формально, и при этом сам превращаюсь в вещь, ибо в этом случае источником силы является человек. Машина же, напротив, – самостоятельное орудие, с ее помощью человек обманывает природу, заставляя ее работать на себя. Однако обман мстит обманщику» (87. С. 126).
 В современную эпоху наращивание научно-технического по­тенциала грозит превратиться в самоцель. И тогда исчезает благо человека как критерий отбора естественных производительных сил и превращения их в технологию. В силу своей ограниченности люди далеко не всегда принимают в этом отношении правильные решения, да и невозможно рассчитать все последствия техничес­кого прогресса. В условиях превращения научно-технического потенциала в самоцель у техники обнаруживается демонический характер. Она утрачивает свое историческое предназначение слу­жить человеку.
 Социально-практическое бытие делает технику не только по­мощником человека, но и грозным противником. Упустит ли об­щество из своих рук право давать смысл технике, держать ее на положении служанки или же она станет господином мира — тако­ва историческая дилемма современного бытия. Перед лицом воз­растающей опасности важно осознать относительную ценность науки и техники. Их мировоззренческая оценка должна быть при­оритетной в выборе направлений научно-технического прогресса, в определении его размеров и границ.
 3. Экономические формы общественного производства
 Известный французский философ XVIII в. Руссо писал: «Пер­вый, кто напал на мысль, огородив свой участок земли, сказать: -"Это мое", и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы это­му поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: "Не слушайте этого обманщика, вы погибли если способны забыть, что плоды земли принадлежат всем, а земля — никому!" Но весьма вероятно, что дела не могли уже тогда оставаться дольше в том положении, в каком они находились. Идея собственности, зависящая от многих идей предшествующих, которые могли возникнуть лишь посте­пенно, не внезапно сложились в уме человека. Нужно было дале­ко уйти по пути прогресса, приобрести множество технических навыков и знания, передавать и умножать их из века в век, чтобы приблизиться к этому последнему пределу естественного состоя­ния» (57. С. 68).
 Понятно, что не умник нашел простодушных людей, которые согласились с ним на раздел земли, а умные люди нашли проста­ка, который с откровенной прямотой заявил, что смутное время кончилось и что в условиях растущего народонаселения и ограни­ченности пригодной для земледелия земли надо нормализовать отношения между людьми на основе частной собственности и за­крепления их в юридических нормах. На смену родовому челове­ку пришел гражданин. Отношения между людьми стали опреде­ляться их имущественным положением.
 Руссо прав в том, что общественное производство лишь посте­пенно приобрело как технологическую основу, так и экономичес­кую форму и что техническое развитие подготовило частную соб­ственность. Пока общественное производство было примитивным, дикари и варвары главным образом пользовались естественными благами. Вода и ее рыбные запасы, земля и ее недра, фауна и флора, воздух — все это было ничьим. Но по мере расширения производства накапливались богатства и множились обществен­ные и индивидуальные потребности. И чем больше в сообществе функционировало материальных благ, тем яснее вырисовывалась ненасытность человеческих желаний и ограниченность ресурсов. Это противоречие и стало побудительным мотивом закрепить за собой основные источники существования, землю и орудия труда. Наряду с общинным владением земли складывается и частное.
 Собственность — это одно из выражений социально-практи­ческого бытия человека. Природа не знает собственности, а прак­тическая жизнь людей находится в прямой зависимости от собст­венности и распределения богатства в обществе. «Собственность — это возможность пользоваться выгодами, доставляемыми каждо­му члену общества его трудом и умением» (24. Т. 1 С. 173).
 Своим источником собственность имеет практическое отноше­ние человека к природе. Вещь должна быть сначала реально при­своена, и лишь вследствие этого она может быть использована по назначению. Такое присвоение имеет две стороны: техническую и экономическую. Для удлинения руки дикарь не просто берет пал­ку, а подгоняет природное тело к особенностям своей руки и, по­стоянно тренируя свое тело, приобретает умение обращаться с копьем. Экономическое присвоение предполагает владение вещью, для этого она должна стать своей для собственника и чужой для невладеющего ею. Собственник по своему усмотрению или удов­летворяет с ее помощью свои потребности, или же сдает ее в арен­ду, дарит, передает по наследству. В силу социальной важности владение закрепляется юридически, регламентируется законом и охраняется традицией и общественной властью.
 С цивилизацией начинается конкуренция между общинной и частной собственностью. Общинная собственность на землю ста­новится одним из устоев традиционного общества. Владение зем­лей позволяет общине быть автономной по отношению к цент­ральной и региональной власти. Выплачивая ей налог-ренту, об­щина в остальном остается самостоятельной и не одобряет разви­тие частной собственности. В этих условиях торговые отношения и рынок ограничиваются социально-экономическими интересами общин.
 Рыночные отношения подрывают устои общинного владения землей и ведения хозяйства. На рынке противостоят собственники продуктов, произведенных для продажи. Трудовые усилия отдель­ных семей закрепляются частной собственностью на произведен­ные ими продукты. Работа на рынок стимулирует их предприимчивость. Частнособственнические отношения содействуют появле­нию и развитию экономического мерила общественного богатства. Деньги становятся заветной мечтой и могучим стимулом экономи­ческой деятельности. Массовое производство и прибыль — важ­нейшие ценности индустриального общества.
 Экономические отношения характеризуются или сотрудниче­ством собственников (взаимопомощь владельцев общинных наде­лов, классовая солидарность помещиков, общая озабоченность акционеров судьбой банка или промышленного концерна) или зависимостью неимущих и малоимущих от богатеев (рабство, крепостничество, наемничество). Экономические отношения затра­гивают самые существенные стороны бытия человека Для одних они — источник богатства и праздного образа жизни, для дру­гих — лишений и подневольного труда.
 Общественное производство страдает от поляризации имуще­ственных отношений, когда на одном полюсе концентрируется богатство, а на другом — нищета. Выступая против концентрации богатства в руках немногих граждан, Гольбах полагал, что иму­щество должно распределяться относительно равномерно. Ссылаясь на Бэкона, он сравнивал богатство с навозом: «Если собрать его в большую кучу, он не принесет никакой пользы и даже по­вредит плодородию почвы; но распределите его хотя бы самым тонким слоем по поверхности земли, и он оплодотворит все поле» (24. Т. 2, С. 420).
 Экономические отношения распространяются не только на ма­териальные блага, но и на саму личность. Развитая личность – это главное общественное богатство.
 Людям далеко не безразлично, продают ли они свою рабочую силу или трудятся на собственном предприятии, должны ли они, выходя на рынок рабочей силы, подстраиваться под него или же они как свободные граждане реализуют свой трудовой потенциал по своему усмотрению на собственном предприятии. Лишь в пос­леднем случае работник может рассчитывать не на возмещение своей рабочей силы, а на присвоение результатов своего труда. На этом в конечном счете и основан идеал социальной справедли­вости.
 Экономические отношения включают в себя и отношения обме­на, распределения и потребления, которые в своей сущности оп­ределяются особенностями собственности. Обмен результатами деятельности предполагает рынок, регулирующий отношения меж­ду товаровладельцами. Собственник определяет, как и в каких пропорциях распределяются произведенные богатства, а также и то, в какой мере каждый из работников имеет возможность присваивать себе созданные в производстве вещи и удовлетворять свои потребности.
 Экономические отношения исторически развиваются. Их развитие обусловлено переменами в общественном производстве, не­обходимостью так стимулировать работников производства, как этого требует содержание и характер труда. Для современного производства не приемлемы рабство и крепостничество. Не будет производительно трудиться рабочий и в том случае, если его не обеспечить современным жильем, бытовыми удобствами и питанием. Помещенный в общежитие и посаженный на картофель, работник не развивает высокой производительности труда и становится в тягость самому обществу.
 Маркс различает три типа экономических отношений: «От­ношения личной зависимости (сначала совершенно первобытные) — таковы те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, осно­ванная на вещной зависимости, – такова вторая крупная фор­ма, при которой впервые образуются система всеобщего обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивида и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние, – такова третья ступень» (44. Т. 46, ч. 1. С. 100-101).
 Кризис индустриального общества («личная независимость, основанная на вещной зависимости») убеждает, что «культивирование всех свойств общественного человека и производство его как человека с возможно богатыми свойствами и связями, а потому и потребностями, – производство человека как возможно бо­лее целостного и универсального продукта общества (ибо для того, чтобы пользоваться множеством вещей, человек должен быть способен к пользованию им, т.е. он должен быть в высокой степени культурным человеком)» — обязательное условие дальнейшего развития общественного производства в условиях научно технической революции и глобальных экологических проблем.
 Социальная несправедливость в экономической сфере, ограничение индивида в доступе к мировым культурным ценностям, в разумном, научно обоснованном потреблении и быту сужают экономическую основу производства и подрывают производительную силу общества. Не промышленное оборудование само по себе, а экономические отношения (собственность, обмен, распределение и потребление) обусловливают культивирование способностей и потребностей человека, его воспроизводство в качестве производительной силы и высокоразвитого гражданина общества.
 4. Общественное разделение труда и классы
 Воспроизводство человека как биологического существа и природные условия жизнедеятельности накладывают отпечаток на его труд. На ступени дикости и варварства формируется половозрастное разделение труда и начинается специализация в хозяйственной деятельности. Такая специализация развивается в двух направлениях; земледелие и скотоводство. Климатические и почвенные условия подсказывают первобытному человеку способы решения своих хозяйственных проблем. Содержание общественного труда детерминирует особенности развития потребностей и способностей у земледельцев и скотоводов. Вместе с тем, обнаруживается у них и различный интерес к средствам труда и изобретаются принадлежности как сельскохозяйственного, так и скотоводческого инвентаря. В этих двух видах средств труда закрепляется его (труда) первое общественное разделение.
 И земледелие, и скотоводство дают достаток родовым общинам и сами по себе стимулируют традиционный образ жизни. Даже формирование ремесла как отдельной отрасли хозяйства не выводит земледельческие и скотоводческие общины за пределы традиционного общества. Особенно поражают своей устойчивостью индийские земледельческие общины, которые даже в начале XX в. сохранили удивительную способность к стабильности.
 Только товарно-денежные отношения перевернули душу общинника, смутили его покой и заставили искать новые формы организации общественной жизни.
 В основе товарно-денежных отношений лежит общественное разделение труда и формирование этнических объединений, специализирующихся на земледелии, скотоводстве, ремесле и торговле. Особую роль играют так называемые торговые народы. Выступая посредниками между народами в обмене результата ми деятельности, они стремительно расширяют свой кругозор, социальный опыт, улучшают имущественное положение. Для них важными ценностями становятся знание языков и правил счета, письменность и сведения по астрономии. Условия жизни этих народов стимулируют специализацию в умственной деятельности.
 Отделение умственного труда от физического – закономерное следствие дальнейшего углубления общественного разделения труда. Кооперация родовых общин в решении хозяйственных вопросов (строительство плотин, каналов, культовых объектов и т.п.), объединение общих усилий для отражения набегов кочевников и т.п. подчеркивают значимость умственной деятельности и требуют от организаторов общественной жизни профессиональной подготовки. Вместе с профессиональной группой работников умственного труда начинает формироваться и особая социальная группа, претендующая на руководство обществом и требующая для себя соответствующего вознаграждения.
 Появление классов знаменует собой переход общества от варварства к цивилизации. Имущественное неравенство закрепляется законом.
 В традиционном обществе земледельческая община сглаживает классовые противоречия. С ее интересами вынуждены считаться как ее старейшины, так и представители центральной и региональной администрации. Религия освящает незыблемость общинных порядков, обычаев и обрядов. Каждый должен знать свое место и жить общим интересом.
 Но там, где возобладали торгово-промышленные отношения, сформировалось производство на рынок и частная собственность стала господствующей, расцвело рабство. Оно повлекло за собой нечеловеческие отношения между людьми, которые очень скоро оказались в глубоком противоречии с нравственностью, разумом и культурой. Одновременно Древняя Греция и Рим продемонстрировали, что без общественного разделения труда, интенсивных товарно-денежных отношений невозможно освобождение индивида из под пут земледельческой общины и развертывание личностного бытия человека. Достижения культуры древних греков и римлян были бы невозможны без общественного признания предприимчивости, товарно-денежных отношений, частной собственности и гражданских прав личности.
 Общественные и индивидуальные потребности многообразны, и индивид не в состоянии собственными руками произвести все те изделия, которыми он желает воспользоваться. Для того чтобы потреблять качественно разнообразные блага, у индивида нет иного пути, как специализироваться в одной какой либо способности, в одной профессии. Но для этого он должен быть юридически свободным, только так он сможет выбрать ту специальность, которая соответствует его наклонностям и интересам.
 Введение в феодальной Европе сословных ограничений прикрепление крестьян к земле относительно быстро обнаружило свои изъяны. Даже аристократия, не говоря уже и представителях третьего сословия, сознавала, что без равенства всех перед законом невозможно развитие производительных сил, профессиональное разделение труда и повышение заинтересованности работника в совершенствовании своей квалификации.
 Индустриальные методы решения хозяйственных проблем уг­лубили профессиональное разделение труда и тем самым значительно повысили его производительность. В настоящее время из­вестно, примерно, 16 тысяч профессий и ежегодно появляется около 500 новых.
 Но индустриальное общество оставило в неприкосновенности классовое разделение труда. Только на смену помещикам и крепостным пришли предприниматели и рабочие.
 Бурное развитие общественного производства в XIX в. поставило две проблемы перед общественной мыслью: каковы причины богат­ства и как избавить общество от нищеты. За первую проблему взял­ся английский экономист А. Смит, написавший классическую работу «Исследование о природе и причинах богатства народов», в которой развивалась трудовая теория прибавочной стоимости. За вторую – английский экономист А. Маршалл, автор книги «Принципы экономической науки». «Теперь мы, наконец, всерьез ставим перед собой вопрос а неизбежно ли вообще существование так называемых «низших классов», иными словами, есть ли необходимость в существовании множества людей, от рождения обреченных на тяжелый труд, чтобы обеспечивать другим людям возможность вести изысканный и культурный образ жизни, тогда как их собственная нищета и изну­рительная работа лишают их возможности получить свою долю или хотя бы какую-то ее часть в этой жизни».
 В своем творчестве Маркс объединил эти две проблемы. Обще­ственное богатство растет за счет эксплуатации рабочих, присвоения прибавочной стоимости. Ликвидировать нищету, по Марксу, можно лишь уничтожив капиталистов. Объединив две разные проблемы и дав им одно решение, Маркс незаметно для себя загнал общество и историю в тупик если источник богатства в эксплуа­тации, то последняя неустранима и даже ликвидация класса капиталистов не спасет рабочих от эксплуатации. Изменится лишь «хозяин». Опыт «реального социализма» наглядно показал, как можно эксплуатировать рабочих на государственных предприятиях, одновременно используя и рабский труд (в лагерях) и крепостную барщину (в колхозах). Не удивительно, что трудящиеся ответили на это массовым «тихим» саботажем («туфтой») — снижением производительности труда в 2 – 4 раза по сравнению с индустриальными странами, а также утратой интереса трудиться. Все это приводит к стагнации, застою.
 Основоположник кембриджской школы Маршалл обратил внимание на то, что от нищеты и бедственного положения трудящихся страдают не только они, но и общество, так как нищета ведет к вырождению бедняков, а малообеспеченные слои не имеют каких бы то ни было «шансов полностью использовать свои умственные способности» (45. T. 1. C. 57).
 Маршалл сформулировал закон, согласно которому потребление ниже необходимого уровня приносит обществу не экономию, а потери. Вследствие этого индустриальное общество, если оно желает развивать свои производительные силы, просто обязано обеспечить для всех трудящихся потребление выше необходимого и постоянно поддерживать повышение уровня потребления.
 Развитые индустриальные страны достигли определенных успехов в реализации этой рекомендации английского экономиста. Индустриальное общество, отвечая не требования времени, в итоге смогло получить положительные результаты для всего общества в сфере массового производства и потребления.
 Острота классового разделения общества сглаживается ростом удельного веса лиц, занятых умственным трудом, дальнейшей дифференциацией общества, ростом стоимости рабочей силы и необходимостью для современного производства повышения квалификации его персонала. Главное богатство общества – высококультурный специалист. Его формирование возможно лишь в том случае, если каждому индивиду предоставлены условия для свободного саморазвития, самообразования, досуга и доступа к высшим духовным ценностям.
 Что же касается полного упразднения классов и социальных групп, то это пожелание относится к области социальных утопий. Такое общество так же невозможно, как невозможен сложный одноклеточный организм. Надо полагать, что и в дальнейшем социальный организм будет усложняться, а не превращаться в нечто одноклеточно-тоталитарное.
 Соответственно, невозможна ликвидация разделения труда. Предоставление каждому индивиду одинаковых возможностей в доступе к достижениям культуры, можно надеяться, будет способствовать развитию профессиональных способностей в соответствии с наклонностями личности и общественной необходимостью.
 5. Общественная власть и государство
 В социально-практический способ бытия органически входит государство. Насколько противоречива его роль и насколько раз лично к нему отношение, можно видеть из его определений. Выдающийся отец церкви V в. Августин Блаженный называл государство «большой шайкой разбойников». Гоббс сравнивал государство с Левиафаном, библейским чудовищем неземной силы. Гегель писал: «Государство — это шествие Бога в мире». В. И. Ленин: «государство — это машина для подавления одного класса другим». И наконец, Н. Бердяев: начало государства – иррационально. Выступая против зла, государство «сеет зло и бывает новым источником зла и тогда нужна новая власть, чтобы положить этому предел».
 Как видно из приведенных определений, государству приписываются разнообразные свойства: грабительский характер, мистическая сила, бездушность машины, репрессивность, иррациональность и парадоксальность: одной рукой оно карает зло, а другой – его порождает. Естественно, что все эти определения не являются плодом фантазии и каждое из них фиксирует некоторые черты реального учреждения, называемого государством.
 Истоки государства находятся в общественной власти, т.е. власти общества. Сама по себе власть — это способность влиять на людей и контролировать их действия. Гольбах отмечал: «Власть представляет собой весьма действенное средство решающим образом влиять на судьбу большого числа индивидов и вместе с тем пользоваться ими как орудиями для осуществления своей личной воли, для умножения своих богатств и своего счастья». Немецкий социолог М. Вебер считал, что власть – это возможность «осуществлять свою волю вопреки сопротивлению тех, кого это затрагивает, либо при согласии их».
 Общественная власть — это особое воплощение воли, известное отчуждение от сообщества людей их самостоятельности в выборе целей и средств их достижения и присвоение ее общественным учреждением. Такое отчуждение – естественное развитие родового коллектива. Немощность детей оборачивается властью родителей. На одном полюсе формируется ответственность свое образного опекуна, на другом – умение прислушаться к голосу старшего и опытного.
 Усложнение хозяйственной, культовой, бытовой жизни родового коллектива делает исполнение властных функций постоянной обязанностью. Власть как бы отделяется от самого коллектива и возвышается над ним. А это переворачивает отношения в родовом сообществе. Теперь не сородичи со своими индивидуальным особенностями накладывают отпечаток на власть, а власть как особая общественная функция подбирает соответствующих людей: опытных, авторитетных, волевых, обладающих организа­торскими способностями и умением подчинять людей, завоевывать их расположение и симпатии.
 Родовая власть, хотя и отделяется от родового сообщества, все же опирается на авторитет, на мнение народного собрания. Но она в силу своей самостоятельности нуждается в гарантиях для своей весомости и эффективности. Такой гарантией может быть только учреждение. Первые опыты по созданию общественных учреждений выливаются в советы старейшин. Деятельность таких советов регулируется обычаями и традициями, и ее эффективность находится в прямой зависимости от авторитета родовых и племен­ных вождей.
 Следующий шаг в развитии общественной власти заключается в ее самоопределении. Таким самоопределением может быть толь­ко ее собственная воля, право, закон. Общественная власть предъявляет свои права на руководство общественными делами и дек­ларирует эти права с согласия или без согласия народа. Государ­ство — это правовая общественная власть, власть, опирающаяся на материальную силу своего административного, судебного и военного аппарата. С государства начинается профессиональная деятельность по управлению общественными делами.
 И здесь наблюдается привычная для развития общества карти­на. Объективные условия жизни людей пробивают себе дорогу через борьбу страстей, амбиций, интересов, личных убеждений и т.д. и в конце концов материализуются в общественном устройст­ве, в данном случае – государстве. Отныне отношения между людьми формализуются, их личные качества и достоинства не имеют непосредственного значения, важнее формальная роль, статус. Система управления мало считается с личным обаянием того или иного гражданина. Насилие над этим гражданином, над его телом, угроза тюрьмы, долговой ямы и лишения жизни — вот что становится ведущим в государственной системе управления. Тело человека превращается в символ его бессилия перед отчужденной от него государственной властью. С телом человека можно делать все — морить голодом и газами, избивать и пытать, вешать и расчленять. В насилии – сила государства.
 Утвердившись с помощью правовых норм, законов и вооруженных отрядов, государство превращает жителей определенной территории в своих подданных и облагает их налогом.
 Основная функция государства — поддержание нормальных условий для хозяйственной жизни. Для этого общество в лице государство борется с незаконными вооруженными отрядами. Го­сударство от имени народа издает правовые акты. В них содер­жатся положения, направленные на регулирование администра­тивных, имущественных, финансовых и прочих отношений меж­ду гражданами и различными учреждениями. В уголовном кодек­се предусматриваются меры наказания за преступление против государства, собственности граждан, а также против их прав и достоинства.
 Государство выполняет и ряд хозяйственных функций. Располагая крупными финансовыми и другими возможностями, государство берет на себя инициативу по созданию новейших отрас­лей производства, требующих больших капиталовложений, по решению крупных комплексных народнохозяйственных задач.
 В условиях растущих интеграционных связей между различными странами государство выполняет и внешнеэкономические, и внешнеполитические функции. Международное сотрудничество становится настоятельной потребностью для экономической и куль­турной жизни различных континентов.
 Человечество знает различные формы государственного прав­ления: тоталитарные и демократические. Тоталитаризм означает жесткое подчинение центральной власти различных сфер жизнедеятельности общества. Он может выступать как тирания, оли­гархия, деспотия, абсолютная монархия, политический режим авторитарной личности, диктатура. Для демократии, наоборот, характерно народовластие. Демократия сочетает централизованность управления и автономию граждан в решении местных, городских и сельских проблем. Опорой демократии являются представительные органы власти.
 Представительные органы власти формируются легитимно, на правовой основе, и они стоят на страже закона. Они — гарант правопорядка, соблюдения правовых норм в отношениях между гражданами. Правовое государство, если и не обеспечивает интересы всех слоев общества, то во всяком случае дает максимум возможного в этом отношении при наличии классов. Сохранение в правовом государстве баланса властей — законодательной, исполнительной и судебной — и четкое разделение их полномочий обеспечивает стабильность общества, создает предпосылки для его нормального функционирования.
 Магистральной линией правового государства является разви­тие общественного самоуправления. Союз самоуправляющихся общин, видимо, лучшая форма организации общества, исключаю­щая политическое насилие и вмешательство в личную жизнь граж­дан. Самоуправление несовместимо с бюрократическим аппаратом, представители которого только тем и занимаются, что всю жизнь управляют другими, не забывая в первую очередь собст­венных интересов. Хотя управление общественными делами тре­бует профессиональной подготовки, а крупное промышленное производство неотделимо от авторитета руководителей, существование значительной профессиональной группы чиновников в условиях свободной ассоциации граждан не обязательно. Государство как политическая организация общества в самоуправлении регионов получает противовес центристским тенденциям.
 6. Социально-практический способ бытия и общественное сознание
 Один из героев драмы А. Майкова «Три смерти» спрашивает своего учителя Сенеку: «Отчего так создан свет, что где два есть человека – и два есть взгляда на предмет?»
 Ответ на поставленный вопрос, видимо, в том, что в отличие от животного образа жизни социально-практический способ бытия индивидуализирует каждого человека и посредством этого приобретает дополнительные силы. Различия в мыслях – не помеха для общества, а, наоборот, путь к отбору лучших решений тех проблем, с которыми оно сталкивается.
 В обществе каждый индивид думает по-своему, у каждого своя судьба и свое самосознание. Без напряжения своих творческих сил индивид не может реализовать свое естественное право на особое место в сообществе. И он отстаивает и защищает это право.
 Не отрицая права индивида на интеллектуальную собственность и приоритет в художественном творчестве, изобретениях и открытиях, тем не менее не следует абсолютизировать индивидуализацию общественного бытия. В конечном счете все люди — продукт социального развития, включены в исторический процесс и своими поступками выражают содержание и характер исторической эпохи.
 Речь и язык объективировали внутренний мир индивида и превратили его желания и намерения, мечты и фантазии в предмет коллективного осознания, переосмысления и доработки. Тем самым индивидуальное становится общим достоянием. Мифы о Геракле и Прометее, Дедале и Икаре, Эдипе и Электре и т.д. прошли через поколения и связали воедино разрозненные духовные движения отдельных людей.
 Мысли индивидуально высказываются лишь по форме, а по существу каждая мысль — результат общения индивидов, их сотрудничества и диалога. Общественный диалог лежит в основе появления всех оригинальных идей.
 В общественный диалог включены не только современники, представители одного поколения. Наш современник советуется и с Платоном, и с Гегелем, и с В. С. Соловьевым. В своем раздумье о смысле жизни, о судьбе человечества люди невольно вступают в мысленный контакт и с теми, кто придет им на смену. И они духовно пытаются проникнуть за временной горизонт, предварить будущую оценку собственных деяний.
 Таким образом, сознание общественно прежде всего потому, что оно — продукт сотрудничества многих индивидов. Вне такого сотрудничества невозможны ни художественные произведения, ни нравственные нормы, ни научные теории.
 Индивидуально рожденные мысли становятся общественными только в том случае, если они отвечают общественным интересам. Общественные потребности и интересы заставляют людей удерживать в своем уме то, что им близко и чем они могут руководствоваться в своих действиях или же чем они могут удовлетворять свое любопытство. Так, подвиги Геракла и Прометея, Дедала и Икара постоянно находят отклики в благородных и героических душах. Эдип и Электра стали символами трагической беззащитности личности перед мировым роком, а Пандора – символом легкомысленной женщины, приносящей несчастье.
 Общественные потребности и интересы опосредуют отношение взаимодействующих идей к общественному бытию. Их адекватность общественным запросам придает им социальную ценность масштабность распространения и эффективности воздействия на индивидов и социальные группы.
 Общественные дела влияют и на характер отражения общественного бытия в общественном сознании.
 Первобытный человек с его включенностью в природу и в родовую жизнь и сознание имеет синкретичное, целостное, такое где понятийное, образное и ценностное неразрывно связаны, где теоретическое неотделимо от практического, а сакральное от земного. Это мифологическое сознание. Родовому образу жизни отвечает родовое сознание, в котором центральное место занимает не личность одного бога, а род богов.
 Раскол общества на классы, дифференциация общества, усложнение всей системы общественных отношений ведет к усложнению самого сознания, грамматических форм и смыслов, выражаемых посредством их. Иерархии земной соответствует и небесная иерархия. Меняются мифологемы и парадигмы мысли. Выделяется понятийное мышление, а бог наделяется мудростью, властью и всемогуществом, которых он ранее был лишен. Подчас фигура монарха и бога соединялись.
 Римский историк Тацит, выражая общий настрой своей эпохи сообщает, что Веспасиан, римский император, исцелил слепого в Александрии своей слюной, а хромого — простым прикосновением своей ноги, по воле бога Сераписа, который, явившись указанным людям, повелел им обратиться за чудесным исцелением к Божественному правителю.
 С эпохой эллинизма в обстановке общего декаданса происходит еще одно событие — рождается личность. С этих пор филосо­фия из натурфилософии становится персональным познанием и мудростью, а главными ее проблемами — проблемы личного сознания и личной судьбы: добра и зла, жизни и смерти, ответственности и воздаяния и т.д. Меняется и религиозное сознание: появляется христианство как персоналистическая религия, ставшая, однако, общественным сознанием.
 Итак, в своей сущности все мысли, выдвигаемые индивидами, общественны и по способу выражения, и по содержанию. Речь и язык делают их надындивидуальными и включают в систему циркулирующих в народной среде суждений. Такое возможно лишь потому, что своим содержанием они выражают и отражают общественное бытие. Общественны и их отбор и перевод в социальную память. Общественные потребности и интересы придают философским, религиозным, нравственным и другим высказываниям ценность и социальную значимость.
 Будучи надындивидуальным, общественное сознание реализуется в духовной жизни каждого человека, и в этом смысле оно обязательно для него. Нравственные нормы, художественные вкусы, юридические кодексы, религиозные мифы – все это духовная основа для развития общества.
 Усвоив гегелевскую методологию, Маркс и Энгельс писали: «История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой – видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности» (44. Т. 3. С. 44-45).
 В условиях реальной жизнедеятельности входят не только вещественные компоненты, но и духовной, идейный материал. И здесь полезно послушать самого Гегеля. «Созданное каждым поколением в области науки и духовной деятельности есть наследие, рост которого является результатом сбережений всех предшествующих поколений, святилище, в котором все человеческие поколения благодарно и радостно поместили все то, что им помогало пройти жизненный путь, что они обрели в глубинах природы и духа. Это наследование есть одновременно и получение наследства, вступление во владение этим наследством. Оно является душой каждого последующего поколения, его духовной субстанцией, ставшей чем-то привычным, его принципами, предрассудками и богатством; и вместе с тем это полученное наследство низводится получившим его поколением на ступень предлежащего материала, видоизменяемого духом. Полученное, таким образом, изменяется, и обработанный материал именно потому, что он подвергается обработке, обогащается и вместе с тем сохраняется» (20. Т. IX. С. 11).
 Отношение людей к духовному наследию неоднозначно. Они, продолжая унаследованную деятельность, с удивлением обнаруживают, что их идеалы не соответствуют изменившимся условиям и переживают духовный кризис. Другие, вырастая в новых условиях и своей деятельностью развивая их, приемлют в духовном наследии то, что до этого казалось неразумным и даже безнравственным.
 В образе Сенеки, приговоренного своим учеником, римским императором Нероном к смерти, Майков воплотил извечный конфликт между устоявшимися нормами общественного сознания и живым опытом созревших для самовыражения социальных групп, полагающих, что истина у них.
 «Наш век прошел, пора нам, братья!
 Иные люди в мир пришли,
 Иные чувства и понятья
 Они с собою принесли...»
 — как истинный стоик обращается Сенека к своим друзьям.
 На стороне социального опыта нового поколения – сила и энергия исторического процесса. В социальном опыте молодежи проверяется ценность существующих нравственных норм, юриди­ческих законов, религиозных культов и философских концепций. Выражая изменившийся способ деятельности, видоизменяя условия общественной жизни, новое поколение обнаруживает свою гражданскую зрелость и понимание ценности того идейного богатства, которое ему досталось по наследству.
 Однако система теоретических принципов, отражающих соци­альные отношения, имеет свои преимущества перед социальным опытом и коллективными переживаниями разрушителей старины и не исчезает целиком и полностью как только обнаруживается их несоответствие социально-политическим амбициям новаторов. Получаемое идейное наследие всегда значительнее преходящего опыта, да и опыт далеко не всегда в своей непосредственности общезначим и истинен. Террор якобинцев по Франции и левых радикалов в России убедительно показывает, насколько бережно и осмотрительно необходимо относиться к идейному наследию.
 Подводя итоги осмыслению процесса становления духовной культуры и некоторых закономерностей ее развития, отметим, что она, во-первых, объективна, так как ни от кого не зависит прин­ципиальная роль сознания как средства осознания общественного бытия, инструмента ориентации в историческом процессе и выра­жения реальной жизнедеятельности людей. Однако человек волен распоряжаться созданным обществом инструментом и осознавать свое бытие с той или иной степенью полноты и широты охвата событий и быть вполне довольным своими результатами. В своих мечтах и фантазиях люди находят компенсации трудностям бытия, социальной обездоленности. В этом смысле общественное со­знание субъективно.
 Во-вторых, общественное сознание бытийно включено в исто­рический процесс и может рассматриваться как его духовная суб­станция. Не только вещественно-технические средства и социаль­ные отношения, но и духовный материал передается из поколения в поколение. И реальный процесс жизнедеятельности невоз­можен без духовной культуры.
 В-третьих, духовная культура не является простой надстрой­кой над экономикой. Социально-практический способ бытия вклю­чает в себя общественные идеи и переживания, совокупность ко­торых образует духовную атмосферу, в которую погружена об­щественная жизнь и кислородом которой «дышит» человек.
 В-четвертых, в гносеологическом плане общественное бытие и общественное сознание — предмет и его образ. Человек, будучи субъектом исторического процесса, одновременно — и творец соб­ственных переживаний, научных теорий и духовных ценностей. При этом он вынужден считаться с требованиями самого общест­венного сознания как некоторой целостности. Ввиду этого в об­щественном сознании всегда содержится такое, чего нет и не мо­жет быть в реальной жизни. Естественно, что и в реальной жизни много такого, чего нет в общественном сознании.
 В-пятых, каждый относительно самостоятельный вид общест­венной деятельности располагает своим сознанием. Вследствие этого общественное сознание, можно сказать, выступает в различных формах: научно-технической, экономической, политической, пра­вовой, нравственной, религиозной, художественной.
 В-шестых, будучи одним из компонентов социально-практичес­кого способа бытия, общественное сознание имеет свою глубину. В повседневной стихийной жизни функционируют здравый смысл, мифология, обыденные знания и социальные переживания и на­строения. Более высокую ступень занимают инструментальные на­учные представления, фактические данные и теоретические кон­струкции. А смысловое отношение к миру человек выражает в нравственных и религиозно-философских концепциях, в системе духовных ценностей.
 Тема VI. ПОЗНАНИЕ, ЕГО ВОЗМОЖНОСТИ И ГРАНИЦЫ. ВЕРА И ЗНАНИЕ
 Откуда у человека знания? На этот, казалось бы, простой во­прос не существует однозначного ответа, но отрицание познава­тельных способностей у человека невозможно. В познании люди обнаруживают свои творческие возможности. Но существуют ли границы для познания или же человек ничем не ограничен? Не менее важно разобраться и в проблеме знания и веры. Можно ли согласиться с тем, что вере нет места в жизни человека? Или же в силу ограниченности людям приходится и верить, не располагая научно обоснованными данными?
 1. Сущность познания
 Познание есть специфический вид духовной деятельности человека, процесс постижения окружающего мира. Оно развивает­ся и совершенствуется в тесной связи с общественной практикой.
 Практика – это материальное освоение общественным че ловеком окружающего мира. В ней люди преобразуют и создают материальные вещи, опредмечивая свои сущностные силы. Опредмечивание и есть процесс материализации намерений людей, превращение субъективных творческих способностей, замыслов, идей в форму предметности, в вещь, объективно существующую.
 Практика человека исторически развивается, постепенно услож­няясь. Она дифференцируется, как бы расслаивается на различ­ные виды. Уже в начале истории зарождаются две взаимосвязан­ные сферы: производство предметов потребления и производство орудий труда. В дальнейшем происходит все более детализиро­ванное и специализированное разделение этих сфер.
 Мир материальных ценностей, порожденный общественной практикой, отнюдь не является статическим собранием вещей, тем более их свалкой. Эти вещи постоянно включаются в жизнедея­тельность людей, обусловливая взаимную зависимость различных сфер общественного труда и, в конечном счете, социальную зави­симость различных профессиональных групп населения друг от друга. Практика приводит в движение весь предметный мир, заставляя его служить человеку, в практике человек постоянно связывает мир вещей и свои субъективные устремления.
 Из сказанного следует, что практика имеет принципиально общественный характер. Осуществляясь через усилия индивида, она объединяет в целое миллионы воль, устремлений, направляя их к реализации общественных целей. В ней интегрируются усилия и результаты деятельности не только живущих современни­ков, но и достижения предшествующих поколений. Возможности практики обусловлены уровнем развития общества в целом.
 Именно в практике реализуется активное начало человеческой личности, ее свобода и относительная независимость от природы. Практика человека основывается на его разуме, она является це­лесообразной деятельностью. Цель предполагает мысленное представление будущей вещи, она – идеальный (духовный) образ будущего результата. Разумный характер практической деятель­ности предполагает предварительное продумывание программы действий, оценку возможных средств и условий достижения цели, построение плана деятельности. Активное целеполагающее нача­ло неустранимо из человеческой практики. Поэтому она всегда является двуединым объективно-субъективным процессом, связывающим объективные предпосылки (природный и надприродный материал) с человеческой целеустремленностью.
 В тесной связи с практикой развивается и познание. Оно и есть процесс получения и накопления знаний обществом. Знание явля­ется человеческой информацией о мире. Эта информация существует в виде некоторой субъективной реальности. Любая практика базируется на знании о свойствах и закономерностях внешнего мира. Для того, чтобы действовать в соответствии с поставленной целью, необходимо хотя бы минимальное знание о преобразуемом в практике предмете, о возможностях получения желаемого ре­зультата. Следовательно, знание с самого начала встраивается в практическую деятельность, составляя ее необходимую предпо­сылку и условие осуществления.
 Знание всегда является идеальным образом действительности. Знать что-либо — означает иметь некоторое идеальное представ­ление об интересующем нас предмете.
 Познание и знание различаются как процесс и его результат.
 Из миллионов познавательных усилий отдельных личностей скла­дывается общественно-значимый процесс познания. Индивидуальное знание далеко не всегда становится общественным достоянием. Процесс превращения индивидуального знания в общезначимое, при­знаваемое обществом в качестве культурного достояния человечест­ва, подчиняется сложным социокультурным закономерностям. Интеграция индивидуальных знаний в общечеловеческое достояние осу­ществляется через общение людей, критическое усвоение и призна­ние этих знаний обществом. Передача и трансляция знаний от поко­ления к поколению и обмен знаниями между современниками воз­можны благодаря материализации субъективных образов, выраже­нию их в языке. Таким образом, познание — это общественно-исто­рический, аккумулятивный процесс получения и совершенствования знаний о мире, в котором живет человек.
 Процесс познания весьма многогранен, как многогранна и об­щественная практика. Во-первых, познание различается своей глу­биной, уровнем профессионализма, использованием источников и средств. С этой стороны выделяются обыденные и научные зна­ния. Первые не являются результатом профессиональной деятель­ности и в принципе присущи в той или иной мере любому индиви­ду. Второй вид знания возникает в результате глубоко специали­зированной, требующей профессиональной подготовки деятель­ности, называемой научным познанием.
 Познание различается и своим предметом. Познание природы ведет к становлению физики, химии, геологии и т.д , составляю­щих в совокупности естествознание. Познание самого человека и общества обусловливает становление гуманитарных и общественных дисциплин. Существует также художественное познание. Весьма специфично религиозное познание, направленное на пони­мание таинств и догматов религии.
 Научное познание, будучи профессиональным видом общест­венной деятельности, осуществляется по определенным научным канонам, принимаемым научным сообществом. В нем использу­ются специальные методы исследования, а также оценивается ка­чество получаемых знаний на основе принятых научных критери­ев. Процесс научного познания включает в себя ряд взаимоорга­низованных элементов: объект, субъект, знание как результат и метод исследования.
 Субъект познания — это тот, кто его реализует, т.е. творческая личность, формирующая новое знание. Как уже указывалось, познает мир, в принципе, общество, удовлетворяющее свои по­требности. Однако научное познание, возникшее на определен­ном историческом этапе, осуществляется не обществом в целом, а его отдельными представителями, которые в своей совокупности образуют научное сообщество.
 Научное сообщество исторически развивается, организуясь в различные социальные и профессиональные формы. Такие фор­мы многообразны: академии, университеты, лаборатории, иссле­довательские институты и т.д.
 С гносеологической точки зрения можно отметить, что субъект познания является общественно-историческим существом, реали­зующим общественные цели и осуществляющим познавательную деятельность на основе исторически развивающихся методов на­учного исследования. Хотя цели перед научным познанием фор­мирует общество в виде социально-экономических и технических потребностей, лишь научное сообщество, отвечая на эти потреб­ности, способно поставить и сформулировать действительно науч­ную задачу перед научным исследователем, лишь оно способно осознать эту задачу как научную проблему.
 Объект познания — это фрагмент действительности, оказав­шийся в фокусе внимания исследователя. Говоря просто, объек­том познания является то, что исследуется ученым: электрон, клет­ка, семья. Им могут быть как явления и процессы объективного мира, так и субъективный мир человека: образ мышления, психи­ческое состояние, общественное мнение.
 Наконец, объектом научного анализа могут стать как бы «вто­ричные продукты» самой интеллектуальной деятельности. Напри­мер, можно изучать художественные особенности литературного произведения, закономерности развития мифологии, религии и т.д.
 Но в любом случае объект познания существует в самостоя­тельном виде, как нечто дистанцированное и не зависящее от субъ­екта. Это значит, что ученый, даже если он изучает субъективный мир личности, всегда отдает себе отчет в том, что он должен вы­явить нечто присущее самому объекту, но не может произвольно навязывать этому объекту свои собственные мнения. В этом плане объект объективен в отличие от собственных представлений о нем исследователя.
 Иногда в гносеологии вводится еще дополнительный термин «предмет познаниям, чтобы подчеркнуть нетривиальный харак­тер формирования объекта науки. Дело в том, что фрагмент мира, достойный научного познания, не может быть найден ученым слу­чайно как камень на дороге. Этот объект должен быть выявлен, как бы вырезан из окружающего бытия и представлен в форме познавательной задачи. Хотя такие объекты, как электрон, клет­ка, всегда существовали в объективном мире, они далеко не сразу стали объектами науки. Их необходимо было на определенном историческом этапе распознать, вычленить из окружающего бы­тия в качестве научно значимых объектов и ввести в научный оборот.
 Предмет познания представляет собой определенный срез или аспект объекта, вовлеченного в сферу научного анализа. Объект познания входит в науку через предмет познания. Можно сказать и так, что предмет познания — это проекция выбранного объекта на конкретные исследовательские задачи. Объект может как бы расслаиваться на различные предметы познания. Например, атом может быть предметом познания и классической физики и кванто­вой. Другими словами, объект может образовать различные пред­меты познания.
 Объект опосредуется предметом познания, который представляет его с определенной точки зрения, в определенном теоретико-познава­тельном ракурсе. Если об объекте науки можно сказать, что он суще­ствует независимо от познавательных целей и сознания ученого, то о предмете познания этого сказать уже нельзя. Предмет познания – это определенное видение и понимание объекта исследования.
 В своей сущности познание есть отражение мира в научных представлениях, гипотезах и теориях. Под отражением обычно понимают воспроизведение свойств одного объекта (оригинала) в свойствах другого, взаимодействующего с ним объекта (отражаю­щей системы). В случае познания в качестве отражения как раз и выступает научный образ изучаемого объекта, представленный в форме научных фактов, гипотез и теорий. Между отражением, данным в научном образе, и изучаемым объектом существуют от­ношения структурного сходства. Это означает, что элементы об­раза соответствуют элементам изучаемого объекта.
 Понимание познания как отражения мира в сознании человека развивали французские материалисты XVIII в. Вместе с тем, они явно упрощали процесс познания, трактуя отражение как механи­ческий процесс, в котором познающему субъекту отводилась роль пассивной системы. Наиболее красноречиво эту концепцию выра­зил Дидро. «Мы — инструменты, одаренные способностью ощу­щать и памятью. Наши чувства — клавиши, по которым ударяет окружающая нас природа и которые часто сами по себе ударяют» (29. С. 149)».
 В подобной трактовке не учитывалась сложность познания, его поэтапный характер, активная роль субъекта, преследующего соб­ственные цели в познании, творческая деятельность ученого в по­становке и решении научных проблем. Если бы процесс познания протекал автоматически как непосредственное отражение в чело­веческой голове свойств внешнего объекта, то отпала бы надоб­ность в науке как особой профессиональной деятельности. Любой человек что-то запечатлевает в своей голове непосредственно под воздействием раздражении внешней среды, действующей на его органы чувств. Но не любой человек является ученым.
 Научная истина никогда не лежит на поверхности; более того, известно, что первые впечатления об объекте являются обманчивыми. Познание связано с раскрытием тайны об изучаемом объекте. За очевидным, тем, что лежит на поверхности, наука старается вскрыть неочевидное, объяснить законы функционирования изучаемого объекта.
 Познающий субъект — не пассивное созерцательное существо, механически отражающее природу, а активная творческая личность, реализующая в познании свою свободу. Для того, чтобы пробиться к неочевидной истине, познающему субъекту приходится воздействовать на природу, изобретать сложные методы исследования, способные дать ответ на поставленные ученым вопросы о сущности изучаемого объекта, подбирать, если можно так выразиться, хитрые ключи к разгадке тайн Вселенной. Поэтому ученый, приступая к самостоятельному познанию, предварительно овладевает совокупностью профессиональных навыков и приемов. В процессе познания ученому постоянно приходится активно вопрошать природу, четко формулировать познавательные цели, применять специальный арсенал приборов и логических средств для раскрытия научной истины.
 Вопрос об отражении тесно связан с вопросом о творческой природе познания. Многие философы справедливо критиковав механическую теорию отражения за то, что она ведет к отрицанию творческой способности познающего субъекта. Действительно, механическое копирование, где бы и кем бы оно не осуществлялось, исключает творческую свободу личности. Поэтому нередко вопрос ставился так: либо процесс познания есть отражение (и тогда в нем нет ничего творческого), либо познание всегда есть творчество (и тогда оно не отражение). На самом деле указанная дилемма является, по существу, ложной. Лишь при поверхностном, одностороннем и абстрактном понимании познания, когда абсолютизируется либо одна, либо другая его грань, возможно противопоставление отражения и творчества.
 Творчество есть специфически человеческий вид деятельности, в котором реализуется воля, цель, интересы и способности субъекта. Творчество – созидание нового, того, что еще не было в наличном бытии. С гносеологической точки зрения научное творчество представляет собой конструирование научных образов изучаемого объекта.
 Создание научного образа не является копированием, подобным снятию кальки с чертежа. В случае подобного копирования предполагается, что в наличии есть чертеж, а калька как бы удваивает его, повторяет в дубликате все его элементы. Познание не может трактоваться и как фотографирование, ибо в этом случае изображение на планке повторяет форму и светотени изображаемого предмета. Здесь нет творчества.
 В научном познании нет исходного готового предмета, который можно было скопировать или сфотографировать в качестве научного образа. Речь, конечно, не идет о том, что фотографирование не используется в научном познании. Но фотография — еще не научный образ. Возьмем, например, научное представление об атоме. Вначале генерирования этого образа атом никто не видел, его образ необходимо было придумать, создать в виде концептуальной модели. Также необходимо было сконструировать и мысленный образ клетки, кварка и т.д. Даже на уровне чувственного созерцания, как показал уже Кант, происходит конструирование эмпирического образа объекта. Уже на этой начальной ступе ни познания происходит как бы отход от очевидного, поиск скрытого. Все видят, что камень, подброшенный вверх, затем устремляется вниз, к поверхности земли. Недаром древние думали, что все земное стремится к земле, а все божественное устремляется ввысь.
 Но это еще не наука. Наука начинается с того, что этот реальный процесс начинает пониматься как движение с ускорением под действием тяжести. Но чтобы создать такой научный и почти очевидный образ, необходимо придумать понятие силы и понятие ускорения. Все видят, что Солнце перемещается по небосклону с Востока на Запад, но научный образ этого движения начинается с конструирования гелиоцентрической модели, и тогда становится понятным, что на самом деле движется не Солнце, а вращается вокруг своей оси Земля. В ходе конструирования научного образа субъект буквально изобретает конструктивные элементы, из которых созидает целостный образ изучаемого объекта. Эти элементы выступают в качестве некоторых предварительных «меток», строительных блоков изучаемого объекта, подобно тому, как детали конструктора являются искусственно созданными компонентами, предназначенными для сборки целостных конструкций.
 Когда говорят о творчестве, то совершенно справедливо указывают на важную роль воображения и интуиции. Творчество невозможно без активной роли сознания. Вообразить – значит – во-образить, войти в образ, но поскольку образ в отличие от изучаемой реальности не существует объективно, а должен возникнуть на основе конструктивной функции сознания, то «вхождение в образ» означает его созидание, в буквальном смысле сотворение. Поэтому научное творчество является прежде всего изобретением образа. В русском языке, по В. Далю, слово «образовывать» означает выделывание вещи из сырья, изготовление искусственного образца из естественного материала. «Изобразить» означает буквально «являть в образе».
 Было бы неправильно противопоставлять неформализуемые элементы (такие как интуиция, воображение) формальным компонентам в научном творчестве. Более того, рациональность является основным духовным стержнем научного творчества. Формальные элементы, т.е. элементы, выверенные строгой логикой, выраженные, как правило, на языке современной математики, также являются искусственными, чисто человеческими созданиями. Они являются продуктами творчества и притом наиболее сложными и неочевидными. Эти элементы человек сначала изобретает и как грани алмаза, подвергает филигранной логической шлифовке. В основе формирования рациональных элементов образа лежат такие творческие операции, как абстрагирование, обобщение, идеализация и т.д. В результате активной работы человеческого ума формируются основные конструктивные элементы научных образов — научные понятия.
 Вместе с тем, научное творчество всегда протекает в определенных границах. Оно подвержено различным ограничениям. Не все, что можно придумать, изобрести, заслуживает признания в науке с точки зрения ее требований и критериев научности. В науке вырабатываются свои каноны научности, которым строго следует научное сообщество. Без преемственности нет науки. Это означает, что новое знание конструируется на основе известного и общепризнанного. Творчество, являясь продуктивным моментом (новообразованием) всегда опирается на известные репродуктивные элементы, созданные предшественниками.
 Существует множество эмпирических и теоретических ограничений, связанных с формированием научных понятий, гипотез и теорий. Самое принципиальное и существенное ограничение на творческое созидание научных образов накладывает требование соответствия образа своему объекту. Хотя творческая свобода предполагает возможность конструирования любого мысленного обра­за, в конечном итоге оказывается, что научное сообщество может принять не любой образ в качестве претендента на объяснение научного объекта, а лишь такой, который соответствует этому объекту. Это соответствие и есть не что иное, как отражение объекта в искусственно созданном образе.
 Таким образом, можно сказать, что научное познание не ис­ключает творчества, а предполагает его. Однако это творчество всегда ограничено в своих результатах требованием их соответст­вия изучаемому объекту. Из сказанного следует, что не сам процесс познания является отражением, как думали французские материалисты (здесь на самом деле доминирует творчество), а лишь его конечный результат – научный образ – должен являться отображением изучаемого объекта.
 2. Соотношение чувственного и рационального в познании
 Длительное время в гносеологии противостояли друг другу две концепции: эмпиризм и рационализм. Они расходились в признании источников истинного знания и оценке эффективности суще­ствующих форм познания. Другими словами, это были две противоположные модели теории познания.
 Каждый из сторонников одной из гносеологических концепций (например, эмпирики) считали другую концепцию (рационализм) ложной и несовместимой со своими взглядами. В лагере эмпириков находились и материалисты, и идеалисты. Например, Ф. Бэ­кон, Локк, Дидро – были материалистами, но Юм, Беркли — идеалисты. Аналогично и в лагере рационалистов можно найти самых различных философов: дуалиста Декарта, пантеиста Спинозу, идеалиста Лейбница.
 Эмпирики считали, что в основе познания лежит опыт и чувственные формы являются определяющими в получении научной информации. По сравнению с логическими формами чувство обладает, с их точки зрения, достоинством достоверности, тогда как логическое мышление способно увести познание в ложное русло. Например, Бэкон считал, что те ученые, которые полагаются в познании лишь на свое логическое мышление, подобны пауку, плетущему паутину из самого себя.
 В философии встречается и термин «сенсуализм», близкий к термину «эмпиризм». Сенсуалисты, по существу, отводили логическому мышлению роль некоторого шестого чувства, упорядочи­вающего эмпирический материал, доставляемый остальными пя­тью органами чувств. Так, Локк считал, что в знании нет ничего, чего бы не было в чувственном опыте.
 Термин «сенсуалист» чаще употребляется для характеристики представителей ранней философии, и именно тех из них, которые ставили чувство выше разума. После Бэкона для характеристики подобной гносеологии стали чаще употреблять термин «эмпиризм». Эмпиризм возник на волне рождающегося естествознания и имел позитивное значение в борьбе со схоластикой, со сторонниками укоренившихся умозрительных догм. Но его существенным недостатком была недооценка роли логического мышления.
 К рационалистам в гносеологии относят тех ученых, которые ставят разум, логическое мышление выше чувств. Рационалисты считают, что органы чувств дают лишь поверхностное и иллюзорное знание и что подлинную научную истину можно установить лишь на основе строго логического анализа.
 И эмпиризм, и рационализм - крайности в гносеологии, воз­никшие на основе одностороннего и ложного противопоставления в познании чувства и разума.
 Чувственные формы играют важную роль в познании. Через чувства человек контактирует с внешним миром, поэтому чувственное знание имеет непосредственный характер. К основным формам чувственного познания относятся ощущение, восприятие и представление. Ощущение – это элементарный субъективный образ объективной реальности. Оно непосредственно отражает какую-либо одну качественную сторону предмета и возникает на основе воздействия внешнего предмета на органы чувств.
 Органы чувств человека – результат длительного историчес­кого развития. Хотя они наследуются биологически, степень их совершенства обусловлена трудовой деятельностью человека. Че­ловек способен значительно развить в себе тонкость и остроту чувственных ощущений. Так, художники могут различать несрав­ненно больше оттенков цвета, чем обычный человек, профессио­нально не работающий с цветом.
 Однако как бы не были развиты органы чувств, они всегда принципиально ограничены в различении внешней информации, что нередко давало повод скептикам усомниться в познаватель­ных возможностях людей. Так, ухо человека способно различать звуковую информацию в ограниченном диапазоне звуковых коле­баний. С помощью техники люди преодолевают биологическую ограниченность своих органов чувств.
 Специфической особенностью ощущений является их односто­ронность. Любое ощущение дает сведения лишь о какой-то одной качественной стороне предмета (либо о звуке, либо о цвете и т.п.). Органы чувств поэтому называют анализаторами человека, по­скольку они расчленяют целостные свойства внешнего предмета на отдельные, составляющие его стороны.
 Эта односторонность ощущений преодолевается восприятиями. Восприятие возникает на основе совместной работы нескольких органов чувств и является целостным, синтетическим образом внеш­него предмета. Так, на основе зрения и осязания возникает вос­приятие как более целостный образ формы и окрашенности пред­мета, чем это может дать каждое отдельное ощущение.
 Третья форма чувственного отражения — представление. Оно — чувственный образ предмета, возникающий на основе пред­шествующих ощущений и восприятий. Характерная особенность представлений в том, что они активно формируются человеком при отсутствии непосредственного контакта с внешним предме­том. Представление — это как бы чувственное припоминание пред­мета, который в данный момент не действует на человека, но действовал когда-то на его органы чувств. В силу этого образ предме­та в представлении, с одной стороны, носит более бедный и отвле­ченный характер, чем в ощущениях и восприятиях, а, с другой, в нем более сильно проявляется целенаправленный характер человеческого познания. В представлении в первую очередь синтезируются те стороны предмета, которые интересуют человека практически.
 В силу отсутствия непосредственной связи органов чувств с предметом в представлении возможны произвольные образы (ру­салка, кентавр). Вместе с тем, благодаря отвлеченности от пред­мета возможна продуктивная деятельность человека. Ему нужно было вначале представить себе топор и колесо в виде образов, прежде чем он научился изготовлять их на практике.
 Все чувственные образы не существуют без человека и вне его. В этом смысле они субъективны. Вместе с тем, по своему источни­ку и содержанию они объективны, ибо информация, содержащая­ся в указанных формах, обусловлена отражением соответствую­щих сторон объекта.
 С помощью органов чувств человек не способен формировать образы сущности познаваемых объектов. Эту ограниченность чувства человек преодолевает с помощью логического мышления. Логическое познание в отличие от чувственного носит опосредованный характер. Это значит, что размышляя о предметах, чело­век непосредственно с ними не контактирует. Исходные сведения о предметах в логическом мышлении доставляются человеку орга­нами чувств, либо предшествующим логическим познанием.
 Логическое мышление имеет обобщенный и абстрактный характер. В мышлении человек отвлекается от многих чувственно-конкретных признаков, формирует идеи об общих и типичных свойствах предметов, создает логические абстракции (например, стоимость, энергия и т.д.). Именно с помощью логических аб­стракций познающий субъект способен проникнуть в сущность изучаемого объекта.
 Логический образ существует в форме мысли о предмете. Раз­личают предмет мысли (то, о чем мы мыслим), содержание мысли (то, что представляем в мысли) и форму мысли (то, как мы мыслим). Основные формы мысли: понятие, суждение, умозаключение.
 Понятие – это обобщенный логический образ предмета. Из по­нятий как из элементарных единиц строятся все логические рассуж­дения. Понятие всегда является логической абстракцией. Оно лишено чувственности. Понятие можно понять, но не почувствовать.
 Абстракция предполагает не только отвлеченность от чувственно конкретного материала, но и такие операции, как обобщение, идеализация, аналитическое разделение в мысли тех свойств, которые в самом предмете существуют в единстве. Таковы все абстракции: энергия, работа, стоимость, точка, прямая, плоскость.
 В научном познании понятие выступает как сущностный образ вещи. Оно не является независимым от предметного мира, но всегда в абстрактной форме выражает сущность вещей. Представление о сущности, разумеется, не тождественно обозначению предмета символом или словом. В понятийном мышлении происходит свое образное препарирование действительности с помощью абстракций: отделение необходимого от случайного, сущности от явления, содержания от формы.
 Второй формой логического мышления является суждение. Оно представляет собой логическую связь понятий, с помощью которой предмету приписывается некоторое свойство или, наоборот, отрицается принадлежность какого либо свойства. Например, «диэлектрик — нейтрален», «магия – не наука».
 С помощью суждений логическое мышление приобретает особую гибкость в познании самых разнообразных свойств внешнего мира. Если понятие отражает лишь общее в вещах, то в суждениях можно отобразить и единичные, и частные, и общие признаки. Более того, поскольку всякое суждение есть связь понятий, то в суждениях можно связывать единичное, частное и общее. Например, «галоген фтор — химический элемент». Общее (химический элемент) связано с особенным (галоген) и единичным (фтор).
 Третья форма логического мышления — умозаключение. На основе одних суждений, называемых обычно посылками, можно получать новое суждение, называемое выводом. Благодаря умозаключениям мыслящему человеку нет необходимости каждый раз для доказательства своих утверждений прибегать к опытным данным. Используя умозаключение, он получает некоторую незави­симость от опыта. Отправляясь от подтверждаемых опытом предпосылочных суждений, познающий ум может путем умозаключений делать все новые и новые утверждения о предмете, не соотнося их непосредственно с опытом.
 В познании чувственно и рациональное тесно связаны друг с другом. Их единство заключается в том, что чувство у человека всегда носит осмысленный характер, а логическое рассуждение опирается на данные опыта.
 Иногда в учебной литературе можно встретить утверждение о том, что чувственная форма является первой ступенью познания, а логическое мышление ее сменяет и является второй ступенью. Данная точка зрения нуждается в уточнении.
 О последовательности и сменяемости указанных форм познания справедливо ставить вопрос лишь тогда, когда мы интересуемся историей становления человеческого познания, его зарождением на ранних этапах человеческого общества. Здесь, по-видимому, чувственный опыт предшествовал развитию способности мыслить логически. Аналогично этому и на первых стадиях развития ребенка превалирует чувство, а лишь позже формируется логическое мышление.
 Впрочем, делать здесь какие-либо окончательные выводы, видимо, преждевременно. Первобытное сознание изучено недоста­точно хорошо, как и мышление ребенка, которое очень трудно поддается дешифровке. Сложным и многозначным для интерпретации оказывается и так называемое мифологическое сознание, которое демонстрирует завидную живучесть и приспособляемость к современным формам мышления, а это свидетельствует о его сложности, а не о пресловутой примитивности.
 Вместе с тем исследования последних десятилетий, в частнос­ти, открытие функциональной асимметрии мозга, у которого одно из полушарий ответственно за вербально-логические операции, а другое — за чувственно-образное, подводит к мысли, что та и другая стороны сознания — чувственная и рациональная — неот­делимы друг от друга на всех ступенях исторического развития общественного (и личного) сознания.
 Несомненно и то, — что у взрослого человека чувство и логика тесно переплетаются. Хотя орел видит значительно дальше человека, но человек замечает в вещах много больше, чем орел. Это происходит от того, что наблюдаемые явления человек осмысливает как с позиций своего предшествующего знания, так и знания человечества, с которым он знакомится в процессе образования.
 По отношению же к научному познанию (в отличие от донаучного или обыденного) вообще бессмысленно ставить вопрос о пред шествовании чувственного логическому. Здесь более уместна классификация познания на два уровня, которые принято называть эмпирическим и теоретическим. Но эмпирический уровень в науке не ограничивается использованием лишь чувственных форм, он всегда предполагает логическое мышление. В противном случае мы могли бы сказать, что экспериментатор не мыслит, что в действительности абсурдно. В свою очередь, построение и развитие теории предполагает опору на наблюдаемые в опыте явления.
 Поэтому с философской точки зрения, правильнее говорить не о существовании двух ступеней познания (чувственной и логической), а о различных формах познания, которые одновременно участвуют на всех стадиях развития научного познания. Сказанное, конечно, не отвергает неравноценности этих форм и превалирования тех или иных из них на разных уровнях научного исследования. Так, в эмпирическом познании превалирует чувственное наблюдение (как правило, с помощью приборов), а на теоретическом уровне начинает доминировать логическое мышление.
 Основой единства чувственного и рационального является общественная практика. В ней человек формирует цель и программу действий, т.е. поступает осмысленно, однако поскольку практика связывает человека с вещью через чувственный опыт, то он вынужден в каждом практическом акте соотносить логическую идею с чувственно наблюдаемой вещью.
 Общественная практика весьма многогранна. По существу, она включает три основных вида деятельности: собственно предметную практику (промышленное производство), социальную практику (преобразование социальных институтов и отношений) и научный эксперимент. В любом случае общественная практика направлена на изменение и преобразование внешнего мира. Имен­но общественные потребности заставляют человечество постоянно развивать науку, формировать внутри нее все новые и новые научные направления. Практика выступает не только основой и источником развития научных знаний. Развивая технический потен­циал, практика создает на каждом последующем этапе развития новые благоприятные условия для познания еще не разгаданных тайн окружающего мира.
 3. Методы научного познания
 Научное познание отличается от всех других видов познания использованием специально разработанных методов. В самом общем смысле метод означает способ деятельности, совокупность приемов, применяемых исследователем для получения определенного результата. Когда речь идет о научных методах, то имеют в виду прежде всего те приемы и способы, которые помогают получить истинное знание.
 Лишь благодаря использованию научно обоснованных методов человеческая деятельность может быть эффективной. Еще Бэкон остроумно заметил, что даже хромой, идущий по дороге, опере­дит того, кто идет по бездорожью. Он также сравнивал метод со светильником, освещающим путнику дорогу в темноте.
 Не любой прием, используемый субъектом для открытия, может быть назван научным методом. Научный метод должен отвечать определенным критериям научности. Он — некоторая система правил, разворачивающихся в определенной последовательности и приводящих к новой научной информации.
 Существенным признаком научного метода является его обоснованность. Планомерность, заложенная в научном методе, основывается на некоторой предполагаемой или познанной закономерности, которой подчиняется исследуемый объект. Даже элементарная операция измерения температуры с помощью термо­мента основана на объективном законе расширения тел при нагревании. Основательность метода обусловлена глубиной и адекватностью знаний об объекте. Любое знание имеет, по меньшей мере, две функции, выступая, во-первых, как информация об объекте а, во вторых, как метод познания. Эта функция знания (служить методом научного познания) характерна для любой его формы понятия, закона, теории.
 Являясь наиболее развитой формой знания, теория есть наиболее глубокое основание научного метода. Теория, устремленная к получению нового знания, экстраполированная на область неизвестного, становится методом научного познания.
 Вместе с тем, необходимо отметить, что обоснование научного метода не может быть полностью выведено из известной теории объекта. Обоснование метода включает такие задачи, как установление его правомерного характера, корректности, надежности, определение границ применимости, оценка достоверности, эффективности. Любая теория объекта стремится выявить закономерности изучаемой области в чистом виде, т.е. отобразить эти законы, абстрагируясь от субъективных элементов познавательной деятельности. Метод же в своем проявлении есть не что иное, как деятельность познающего субъекта с объектом. Как определенный вид деятельности метод включает такие элементы, как: объект, субъект, цель познания, средства познания, условия познания, результат познавательной деятельности. Игнорировать эти элементы при научном обосновании метода нельзя. При выборе одних приборов получается один результат (и cooтвeтcтвенно точность и корректность выводов), а при выборе других приборов — соответственно другой результат. Естественно, что при вариации других элементов познавательной деятельности про изойдут существенные изменения в методах и результатах исследования.
 Теория метода обычно называется методологией. Методология и есть теория познавательной деятельности, включающая различные ее элементы (не только объект). Она – теоретическое обоснование методов и форм научного познания.
 Методы научного познания весьма многообразны и существенно отличаются друг от друга. Метод всегда зависит от объекта, на изучение которого он направлен. В зависимости от предметной направленности различают физические, химические, биологические, социальные и т.п. методы исследования. Имея в виду зависимость между исследуемым объектом и методом его изучения, говорят о том, что метод должен соответствовать своему объекту.
 В научном познании на эмпирическом и теоретическом уровнях ставятся существенно различные задачи. Естественно, что и методы, применяемые на этих уровнях, будут существенно раз личными.
 Наконец, методы различаются между собой степенью общности. В этом плане различают частные, общенаучные и всеобщие (философские) методы. Частные методы применимы в узкой области конкретных исследований и тесно связаны с качественной спецификой исследуемых объектов. Например, методы определения модулей растяжения и сдвига для твердых стержней, методы хроматографии в химии.
 Общенаучные методы применимы в гораздо более широкой сфере научных исследований. К ним относятся такие как: анализ и синтез, индукция и дедукция и ряд других. Общность этих методов состоит в том, что они выражают некоторые закономерности познавательной деятельности. Одни из них характерны только для эмпирического уровня, другие – для теоретического, но есть и такие (как, например анализ и синтез), которые реализуются на обоих уровнях познания.
 Как уже отмечалось, в научном познании различают два уровня: эмпирический и теоретический. Эмпирическое не сводится к чувственному, ибо включает логическое осмысление и интерпретацию эмпирических фактов, а теоретическое не ограничивается логическими формами познания, поскольку в теоретическом исследовании используются наглядные модели и вспомогательные чувственные образы.
 При различении эмпирического и теоретического уровней познания обычно отмечают, что они отличаются глубиной проникновения в сущность явлений. Теоретическое познание связывают с выражением в теоретических образах сущности объекта, а эмпирическое – с познанием внешних проявлений сущности. Однако такой критерий различения эмпирического и теоретическою не является корректным. На эмпирическом уровне также познается сущность, ибо эмпирическое познание отнюдь не сводится к чувственной фиксации внешне проявляемых свойств, но предполагает активную творческую деятельность субъекта. Уже на эмпирической стадии приходится учитывать необходимые и случайные факторы в поведении объекта, отвлекаться от несущественного, затемняющего истинную картину процесса, нацеливать наблюдение или эксперимент на поиск существенных свойств или зависимостей в изучаемых объектах.
 Более того, в истории науки нередки случаи, когда один и тот же закон сначала открывался эмпирическим путем, а затем строго выводился в рамках соответствующей теории. Например, закон Ома, устанавливающий зависимость между током и напряжением в замкнутой цепи, вначале получен эмпирическим способом, а за тем выведен в электродинамике Максвелла.
 Вместе с тем следует признать, что на теоретическом уровне действительно достигается более глубокое понимание сущности явлений. Можно сказать, что если на эмпирическом уровне постигается сущность первого порядка, то на теоретическом — сущность второго (т.е. более глубокого) порядка.
 Наиболее существенное различие между эмпирическим и теоретическим заключается в том, что они оперируют разными предметами. Эмпирическое познание непосредственно связано с реально изучаемым объектом. В качестве их выступают события, физические процессы, фрагменты объективной реальности. В теоретическом исследовании оперируют идеализированными объектами.
 Идеализированный объект — исходная клеточка теоретического исследования. По существу, он представляет собой некоторую идеальную модель реального объекта. Так, в теоретическом исследовании появляются математический маятник (вместо физического), идеальный газ (вместо реального) и т.д. Поэтому теоретическое познание в принципе имеет опосредованный характер, т.е. в теоретическом познании исследователь не выходит непосредственно на реально существующие объекты, его деятельность разворачивается в рамках теоретических рассуждений.
 Отсюда вытекает и важное различие в методах эмпирического и теоретического познания. Эмпирические методы предполагают непосредственное взаимодействие субъекта с объектом. Они свя­заны с извлечением научной информации непосредственно из ре­альных объектов. В теоретическом же познании используются методы, основанные на анализе теоретических абстракций и логическом выводе из них возможных следствий.
 Наконец, эмпирический и теоретический уровни различаются организацией знания. Эмпирическое знание, как правило, фрагментарно. Оно дает информацию о проявляемых в опыте отдельных сторонах поведения изучаемого объекта. Теоретическое знание имеет значительно более систематизированный характер, оно дает целостную картину сущности изучаемого объекта, на осно­ве которой удается объяснить и проявление отдельных сторон его функционирования.
 Основными методами эмпирического познания являются наблюдение и эксперимент. Исходной целью эмпирического позна­ния и его основной формой является факт.
 Гносеологическая природа факта сложна и неочевидна. Когда в XVII—XVIII вв. начало формироваться точное естествознание, то оно противопоставило себя догматическому умозрительному подходу в объяснении явлений, господствовавшему в старой нау­ке. Не случайно в это время эмпиризм становится господствующей формой познания. Именно в это время ученые начинают переоце­нивать роль фактов. Последующее развитие науки потребовало критического пересмотра добытых фактов, что вызвало опреде­ленный скепсис в признании их научной ценности.
 Оптимистическая вера в непреклонную силу факта вытекает из наивного и упрощенного взгляда, согласно которому факт — это само явление объективного мира, данное исследователю, так ска­зать, в чистом виде. Если бы это действительно было так, то фак­ты никогда бы не корректировались и не пересматривались в нау­ке. Но история познания свидетельствует о другом. Во времена Аристотеля считалось фактом, что каждое движение имеет свою причину. Во времена же Ньютона пришло понимание того, что равномерное движение сохраняется бесконечно долго, но лишь изменение этого состояния нуждается во внешней причине. На этом фактическом основании Ньютон вывел свой знаменитый вто­рой закон механики.
 Факт не является «чистым» фрагментом объективной реаль­ности. Факты добываются в познании. Пока мы не добыли факты в эмпирическом познании, они для нас не существуют. Факт — это не сама реальность, а наше знание о ней. Наука постоянно увеличивает число фактов, и каждый факт — это субъективный образ объективной реальности. Следовательно, по отношению к факту применимо как понятие истины, так и ложности. Факты бывают разные: истинные и ложные, полные и неполные, точные и приближенные. Иллюзия абсолютной достоверности факта про­истекает из-за того, что фактуальность обычно удостоверяется нашими чувствами. Факт, так сказать, нагляден, очевиден. Одна­ко и чувство способно обмануть. Более того, внешнее проявление какого-либо свойства, данное человеку в его ощущении, способно сформировать представление, противоположное подлинной сущ­ности. Это ложное представление о сущности и называется види­мостью, или кажимостью.
 По мере усложнения познавательной деятельности в науке все меньше доверяют непосредственным данным. Современная наука оперирует в основном фактами неочевидными. Для их получения применяется сложная приборная техника. Смещение науки в сто­рону поиска все более сложных и неочевидных фактов обнаружи­ло новую тенденцию, вызвавшую бурные дискуссии в философии второй половины XX в.
 Речь идет о теоретической нагруженности фактов. Оказалось, что само существо факта, его признание и понимание в значительной степени зависят от теоретических предпосылок, положенных в основу обнаружения факта. Так, для сторонника птолемеевской теории фактом считалось видимое движение Солнца на небосклоне вокруг Земли. Для последователя Коперника сле­дует различать видимое движение и реальное движение. Поэтому в гелиоцентрической теории принимается в качестве факта суточ­ное вращение Земли, а само Солнце считается неподвижным.
 Еще более парадоксальным оказалось представление об одно­временности физических событий. В ньютоновской теории счита­лось, что если два события в некоторой физической системе про­исходят одновременно, то эти события одновременны и во всех системах отсчета. Эйнштейн разрушил представление об абсолют­ной одновременности событий. Два одинаковых атома, один из которых находится в покоящейся системе, а другой — в движу­щейся, имеют разные периоды полураспада.
 Теоретическая нагруженность фактов вскрыла взаимосвязь эмпирического и теоретического. Теория всегда исходит из фак­тов, но обнаружение факта, в свою очередь, зависит от теорети­ческих установок. Более того, в современной науке все более сильно проявляется тенденция предварительного теоретического предска­зания новых фактов. Показателен в этом плане пример с обнару­жением позитрона, который был открыт, как говорят, на кончике пера. Сначала Дирак пришел к выводу, что должен существовать позитрон, а затем его обнаружили в эксперименте.
 Факты добываются в эмпирическом познании с помощью на­блюдения. Оно — фиксация органами чувств или заменяющих их приборами информации о свойствах и поведении объекта. Зареги­стрированное в наблюдении событие обычно и считается фактом.
 Наблюдение — активный познавательный процесс. В нем субъ­ект исходит из определенной познавательной цели, обычно вы­страивает мысленную программу действий и всегда дает соответ­ствующую интерпретацию полученных фактов. Процесс наблюде­ния предполагает отбор фактов, чтобы не принять кажущееся за достоверную информацию. Поэтому в наблюдении много внимания уделяется тому, чтобы факт был репрезентативным, т.е. соответствовал природе исследуемого объекта, выражал его собст­венные характеристики. Наблюдение в науке всегда носит глубо­ко продуманный характер.
 Научное наблюдение предполагает использование приборов. Прибор – материальная конструкция, опосредующая связь субъ­екта с объектом. Применение приборов повышает качество и на­дежность наблюдений, значительно расширяет возможности чело­века в получении эмпирической информации.
 Вместе с тем, применение приборов таит в себе и новые гносе­ологические препятствия в получении объективной информации. Прибои, взаимодействуя с объектом, может повлиять на состоя­ние исследуемого объекта. В макромире влияние приборов на по­ведение объекта невелико. Но в микромире возмущения, вноси­мые прибором, становятся принципиально существенными.
 В процессе наблюдения исследователь использует такие опера­ции, как сравнение и измерение. Сравнивая объекты по какому-либо признаку, ученый затем их измеряет. Измерение предпола­гает выбор определенного эталона, единицы измерения. Выбор единицы измерения задает масштаб измерений интересующего уче­ного признака. Измерение позволяет свести к минимуму субъек­тивный произвол в наблюдении, а использование приборов в из­мерении вообще избавляет исследователя от таких ненадежных регистраторов физических процессов, как органы чувств.
 Более сложным методом эмпирического познания является эксперимент. Под экспериментом понимается такой метод изучения объекта, когда исследователь воздействует на него путем создания искусственных условий, необходимых для выявления соответст­вующих свойств. При этом ученый преднамеренно вторгается в ход естественного процесса, изменяя условия его протекания, что бы выявить скрытые характеристики объекта.
 Эксперимент включает ряд этапов и операций. На этапе подго­товки эксперимента тщательно выбирается или обрабатывается объект, чтобы исключить влияние второстепенных факторов, затемняющих его истинное поведение, подбираются соответствующие приборы, конструируется в целом экспериментальная установка, а также со­здаются благоприятные условия для регистрации наблюдаемых свойств. Второй этап связан с проведением самого эксперимента, когда исследователь вторгается в «жизнь» объекта. Далее происходит ре­гистрация интересующего события. Эта операция производится с помощью органов чувств, но чаще всего используются приборы. В последнем случае регистрация связана с измерением. Наконец, за­ключительной стадией эксперимента является интерпретация результатов, т.е. объяснение полученных фактов.
 К эксперименту обращаются тогда, когда ставится задача об­наружения неизвестных свойств объекта. Подобные эксперименты называются исследовательскими. К эксперименту обращаются и в тех случаях, когда необходимо проверить истинность тех или иных теоретических утверждений. Такой эксперимент называется проверочным.
 Основной формой теоретического познания является теория. Она представляет собой обобщенное и систематизированное знание о законах некоторого класса объектов. Характерный при­знак теории — логическая связность всех ее утверждений. Все элементы теории образуют некоторую логическую систему. Тео­рия основывается на совокупности эмпирических фактов, которые составляют ее эмпирический базис. Главные требования, предъ­являемые к теории, сводятся к следующему: во-первых, она должна быть адекватной своему объекту, т.е. соответствовать эмпиричес­кому базису; во-вторых, она единообразным способом описывает все объекты, попадающие в сферу ее применимости; в-третьих, она должна быть логически непротиворечивой. В процессе раз­вертывания содержания теории используются вывод и доказатель­ства.
 Существуют качественные теории, которые не используют ма­тематический язык или используют его в ограниченном виде. К ним относятся многие исторические, политические, биологические, психологические теории. Но идеалом науки являются формализованные теории, которые распространены в точном естествознании.
 Формализованная теория обладает стройной логической струк­турой. В ней можно выделить основополагающие положения, ле­жащие в ее фундаменте. Обычно эти положения называются по­стулатами, фундаментальными законами или аксиомами.
 В естествознании, однако, теория должна соответствовать своему эмпирическому базису. Ее исходные постулаты не могут быть выбраны произвольно. Так, исходными для классической механи­ки являются три закона Ньютона, полученных на основе обобще­ния огромного эмпирического материала.
 Второй логический слой формализованной теории составляют язык и правила вывода. Наконец, к третьему слою теории отно­сятся все выводимые в ее рамках утверждения.
 Теория должна быть проверяемой в опыте. Это накладывает определенные требования на использование в ней понятий. Пред­ставители логического позитивизма в свое время сформулировали это требование весьма жестко: все термины, употребляемые в тео­рии, должны обозначать наблюдаемые в опыте величины. Но реальное историческое развитие естествознания показало, что такому требованию удовлетворить полностью невозможно В рамках формализованной теории приходится вводить весьма абстрактные термины, не имеющие непосредственной соотнесенности с эмпирическим базисом. В теории эти термины выполняют важную объяснительную функцию. Они обозначают сущности, которые, к сожалению, не наблюдаются в опыте. Тем не менее введение этих терминов допустимо, если они логически связываются с другими величинами допускающими опытную проверку. Следовательно, помимо терминов, обозначающих абстрактные сущности в теории должен присутствовать второй слой терминов, обозначающих признаки, наблюдаемые в опыте. Между этими двумя классами терминов должна существовать четкая логическая зависимость.
 Всякая научная теория имеет две основные функции: объяснения и предсказания. Объяснение состоит в том, что изучаемое явление подводится под совокупность законов известной теории. Например, если хотят объяснить короткое замыкание в электрической цепи, то необходимо воспользоваться законом Ома. Из него следует, что при малом сопротивлении ток в цепи резко возрастает. Из другого закона электротехники следует, что количество теплоты, выделяемое проводником, резко увеличивается и проводник плавится. Тем самым объясняется наблюдаемое явление.
 По существу, предсказание также представляет собой логический вывод о предполагаемом явлении. Для этого вместо переменных величин входящих в известные законы теории, берутся конкретные значения, характеризующие условия процесса. Получаемые следствия в виде качественных характеристик и будут соответствовать прогнозируемому явлению.
 Теоретические исследования находятся под сильным влиянием эмпирического базиса. Обобщение фактических данных требует новых гипотез. История свидетельствует, что нет однозначного магистрального пути от фактов к теории. Поэтому не редки случаи выдвижения нескольких гипотез, которые дают начало сразу нескольким теоретическим подходам. В этом случае можно говорить о зарождении семейства теорий, конкурирующих между собой. Последующая теоретическая проработка этих подходов ве­дет, с одной стороны, к выявлению бесперспективности и ложности одних из них, а, с другой, — намечается путь к интеграции и выявлению единства других продуктивных подходов, которые на первоначальной стадии могли рассматриваться как альтернативные. В результате развития теоретических исследований складывается исследовательская программа.
 Характерным признаком сложившейся исследовательской программы является формирование «жесткого ядра» теории. «Жесткое ядро» – это фундаментальные принципы и положения буду­щей теории, относительно которых у ученых нет расхождений.
 Дальнейшее развитие теоретических исследований происходит за счет развития так называемого «периферийного пояса» теории. Именно здесь формулируются новые понятия, уточняющие гипотезы, модели физических процессов. «Периферийный пояс» принимает на себя основной удар со стороны эмпирических свидетельств. Если выявляется факт, не укладывающийся в теоретическую схему, то ученые стремятся изменить не «жесткое ядро», а вносят какие-либо новации в «периферийный пояс».
 После построения основных контуров теории продолжается работа по ее развитию. Генерализация теории, т.е. ее логическое обобщение на максимально широкую сферу изучаемых объектов, является характерной тенденцией развития теоретических исследований. Она достигается с помощью поиска предельно общих принципов и законов, из которых можно получить максимальное число следствий. Такой путь прошла классическая механика от Галилея и Ньютона до Эйлера и Лагранжа.
 В генерализации теории применяются формализация и аксиоматизация. Формализация предполагает использование знаковых средств. В точном естествознании формализация совпадает с математизацией теории. Но она не исчерпывается введением знаковых средств. Главная задача формализации состоит в уточнении вводимых понятий, в придании им строгой логической формы. В процессе уточнения логического смысла понятий, как правило, переходят от неявного (так называемого имплицитного) их смысла к явному и строго определенному (эксплицитному) смыслу. Все понятия приводятся в логическую субординацию между собой, что означает нахождение выводимости одних понятий из других.
 Основная задача аксиоматизации состоит в поиске и формулировке исходных аксиом теории, т.е. минимума базисных положений, из которых можно вывести все ее логическое содержание. Аксиомы теории должны удовлетворять трем основным требованиям.
 Во-первых, они должны быть независимы друг от друга. Во-вторых, аксиомы должны быть непротиворечивы. Наконец, система аксиом должна быть полна, что означает ее достаточность для выведения или опровержения любого утверждения, сформулированного на языке теории.
 Второе направление в развитии теории связано с ее применением. Именно в этом плане проявляются основные ценностные функции теории: объяснение и предсказание явлений. Эти операции, как было уже указано, реализуются через подведение интересующего науку явления под известный теоретический закон. Последняя операция не является простой и требует предварительного описания изучаемого явления на языке теории. Это предполагает некоторую предвари тельную идеализацию и формализацию изучаемого явления.
 Идеализация изучаемого явления нередко приводит к постро­ению теоретической модели. Так, для объяснения колебаний реального маятника строится модель математического маятника. После ее построения становится возможным применение законов классической механики.
 Применение теории сопутствует ее развитию. Если в ходе такого применения выявляются некоторые ее ограниченности и трудности в объяснении и предсказании явлений, то нередко коррек­тируются какие-либо ее положения, вводятся новые понятия.
 Переходной формой от эмпирии к теории является гипотеза. Гипотеза — научно обоснованное предположение о закономернос­ти связи или причинной обусловленности явлений. Научная гипотеза отличается от произвольной догадки тем, что должна удовлетворять ряду требований.
 Прежде всего гипотеза должна быть согласована со всем кругом известных эмпирических фактов, для объяснения которых она выдвигается. Она должна допускать эмпирическую проверку. Обычно на опыте проверяются следствия из гипотезы. Если следствия, вытекающие из гипотезы, недоступны эмпирической проверке, то гипотеза считается непроверяемой.
 При выдвижении конкурирующих гипотез преимущество по­лучает та из них, которая описывает не только известную совокупность фактов, но и позволяет сделать прогностические выводы о существовании других, еще неизвестных науке. Если в дальнейшем подтверждаются предсказания гипотезы, то научное сообщество склонно отдавать приоритет в последующей теоретической работе именно данной гипотезе.
 Наконец, гипотеза должна быть относительно простой. Ее простота не должна пониматься как требование легкости и доступности в ее изложении. Простота гипотезы заключается в ее способности объяснять по возможности наиболее широкий круг явлений, исходя из минимума основополагающих принципов. Эго означает, что при открытии нового факта, требующего своего объяснения, гипотеза не должна усложняться искусственным образом, т.е. нельзя вводить новые предположения, не согласующиеся с принятыми, запрещается придумывание искусственных правил исключения, отвергающих данный факт и т.д.
 Гипотеза — это всегда вероятное знание. Она считается тем более вероятной, чем большее количество фактов согласуется с ней. По мере теоретической разработки гипотезы и эмпирического подтверждения она превращается в теорию. Способ развития на­учного знания путем построения гипотез и последующего дедук­тивного выведения из нее следствий вплоть до построения теории получил название гипотетико-дедуктивного.
 Рассмотрим теперь общенаучные методы познания. К ним от­носятся прежде всего анализ и синтез. Анализ – разложение целого на части и познание каждой из них в отдельности. Син­тез — соединение частей в целое и объяснение этого целого на основе знаний о частях. Различают эмпирический анализ, если объект реально разделяется на составные части с последующим их изучением. Соответственно определяется и эмпирический синтез, если из каких-либо элементов реально воссоздается целое и изучаются его интегративные свойства. Теоретический анализ состоит в мысленном разделении целого на части. Так, если возь­мем металлический шар, то он обладает рядом свойств: физичес­ких, химических и т.д. Для изучения его механических свойств мы отвлекаемся от всех остальных свойств и изучаем объект толь­ко со стороны тех особенностей, которые можно описать через механические характеристики: массу, скорость, положение и т.д. Это и есть теоретический анализ.
 Соответственно и теоретический синтез есть воссоздание в мысли целостного образа объекта и объяснение его интегративных особенностей.
 Познание, как правило, начинается с анализа. Объект позна­ния представляет собой сложное образование, в котором нераз­дельно представлены существенные и несущественные признаки. Чтобы выявить законы поведения объекта, необходимо предварительно вычленить в нем существенные признаки, понять место и значение каждого признака в общем строении и поведении объек­та. Для этих целей и служит анализ.
 Синтез начинается с того, чем заканчивается анализ. В нем объединяются части, составные элементы вещей на основе их внутренней закономерной связи. Синтез — не механическое объединение частей, а метод нахождения взаимосвязи различных сторон и признаков объекта в соответствии с законами строения целого.
 Анализ и синтез взаимосвязаны друг с другом. Во-первых, они непрерывно сменяют друг друга в процессе исследования. Во-вто­рых, каждый из этих методов в качестве предпосылки содержит свою противоположность. Анализ исходит из существования в качестве своего исходного пункта движения целостного объекта, который предстоит расчленить. Синтез, наоборот, в качестве предпосылки своего существования исходит из наличия разрозненных частей, существующих в качестве либо реальных элементов, либо отдельных абстрактных идей. Следовательно, анализ должен дополняться синтезом, а синтез – анализом.
 Среди общенаучных методов важная роль принадлежит индукции и дедукции. Сущность индукции заключается в движении мысли от частного к общему. Дедукция, наоборот, есть движение мысли от общего к частному и от частного к частному.
 В обоих случаях мы имеем дело с выводным знанием, сущность которого состоит в движении от известного к неизвестному. Оба указанных метода базируются на наличии в самой действительности связи общего, особенного и единичного. Индуктивный метод имеет большое значение в науках, непосредственно опирающихся на опыт. Дедуктивный метод наиболее распространен в теоретических науках, особенно на той ступени, когда уже известны некоторые бесспорные общие положения. Таким образом, индукция и дедукция представляют собой противоположно направ­ленные процессы вывода, каждый из которых обладает как бесспорными достоинствами, так и недостатками.
 Индукция, взятая сама по себе, обладает рядом принципиальных недостатков. Главным из них является проблематичность об­щего вывода. Если мы обозрели некоторую ограниченную совокупность предметов и отметили в ней наличие общего признака, то у нас все же нет уверенности в истинности этого вывода для всего класса изучаемых предметов. В принципе, опыт всегда ограничен.
 Указанное обстоятельство влияет на формирование индуктивным путем общих теоретических утверждений. Не случайно, сторонники индуктивизма отдавали предпочтение эмпирическому знанию и не доверяли теории. Кроме того, индуктивное обобщение базируется на констатации общего, сохраняющегося признака в классе изучаемых объектов. Все то, что различает эти объекты, в индукции игнорируется. Тем самым индукция не позволяет установить изменение, варьирование признака, т.е. затрудняет изучение развития объекта.
 Вместе с тем, и дедукция, взятая в отрыве от других методов, тоже имеет свои ограниченности. Самой существенной слабостью дедукции является ее исходное положение, т.е. то общее утверждение, которое принимается за предпосылку вывода. Истинность этого положения самой дедукцией не обосновывается, и в рамках дедукции оно остается проблематичным, если ею истинность не доказана другими методами. Кроме того, информативная ценность дедукции ограничена. В частном выводе получают ту информацию, которая в свернутом виде уже заложена в общей посылке.
 Ограниченность каждого из указанных методов свидетельствует о том, что развернутое конкретное знание можно получить лишь на пути синтеза индукции и дедукции, а также объединения этих методов с другими способами научного познания.
 В современных условиях все большее значение получает метод моделирования. Он основывается на построении соответствующей модели объекта, изучении ее свойств и переносе полученной информации на сам объект. Роль модели состоит в том, что она – заместитель объекта, посредник в отношениях между субъектом и объектом.
 Модель — это условный образ или образец изучаемого объекта. Моделирование основывается на аналогии. Аналогия предпо­лагает нахождение сходства у двух или более объектов. Установив это подобие, можно на основе изучения свойств одного объекта сделать вывод о наличии тех же свойств и у другого объекта.
 Все модели распадаются на два класса: вещественные и концептуальные (идеальные). Вещественная модель — это некоторый образец, выполненный из материала, строение и поведение которого в главном аналогично строению или поведению исследуемого объекта.
 Вещественная модель может быть выполнена из того же материала, что и исследуемый объект, но часто модель выполняется и из другого материала. Например, существует аналогия между течением жидкости и прохождением электрического тока в цепи. Поэтому при изучении потока воды иногда используют модель в виде соответствующей электрической цепи. Изучая соотношение между током, сопротивлением и напряжением в электрической цепи, делают вывод о скорости потока воды, перепадах давления и энергетической мощи.
 Идеальная модель — некоторый логический образ объекта, выраженный в знаковой форме: чертеже, математическом уравнении. Моделью реального маятника является математический маятник, характеризуемый такими параметрами, как длина, масса и период колебания.
 Модель должна удовлетворять трем основным требованиям: 1) репрезентативности, 2) подобия, 3) трансляции. Репрезентативность состоит в том, что модель определенным образом представляет изучаемый объект. Модель не абсолютно совпадает со своим объектом, а всегда представляет его определенный аспект, характеризует его с определенной стороны.
 Подобие характеризует соответствие модели объекту в том отношении, которое репрезентируется. Другими словами, модель есть отражение существенной стороны поведения объекта.
 Наконец, отношение трансляции характеризует возможность переноса научной информации, полученной в процессе изучения модели, на сам объект.
 Использование моделей упрощает и облегчает процесс познания. В некоторых случаях, когда непосредственное изучение объектов невозможно (например, ядерных процессов внутри горячих звезд), применение моделей становится насущной необходимостью.
 4. Проблема научной истины
 Вопрос о том, что такое истина и существует ли она, обсужда­ется на протяжении многих веков в философии и науке. Без преувеличения можно сказать, что это один из вечных вопросов гносеологии. Его решение во многом зависит от общих мировоззренческих позиций, и, естественно, что по-разному на него отвечают представители идеализма и материализма. Следует также отметить многогранность и сложность проблемы истины, ее внутреннюю диалектичность. Именно забвение диалектики в решении проблемы истины приводит многих философов к одностороннему и искаженному ее пониманию.
 Вопрос о научной истине – это прежде всего вопрос о качестве наших знаний. Наука не может довольствоваться любым знанием, ее интересует лишь истинное знание. В оценке качества знания ученый прежде всего и использует категории истины и заблуждения.
 Проблема истины всегда неразрывно связывается с вопросом о существовании объективной истины, т.е. такой истины, которая не зависит от вкусов и желаний личности, от корпоративных интересов отдельных партий или общественных движений, от человеческого сознания вообще. Именно на вопросе о существовании объективной истины сталкиваются различные философские на правления.
 Истина достигается в противоречивом взаимодействии субъекта и объекта. Поэтому результат этого взаимодействия (т.е. познавательного процесса) содержит влияние и субъекта и объекта. В истине необходимым образом отражается единство объективной и субъективной составляющих познавательного процесса: без объекта знание теряет свою содержательность, а без субъекта нет самого знания. Именно игнорирование взаимосвязи противоположных аспектов истины породило две альтернативные и односторонние точки зрения, которые можно назвать объективизмом и субъективизмом в трактовке истины.
 Начнем с субъективизма, как наиболее распространенной точки зрения. Аргументация субъективизма покоится на абсолютизации роли субъекта в познании и полном забвении объективной компоненты. Сторонники этой точки зрения совершенно правильно отмечают, что истина вне человека и человечества не существу­ет, но отсюда делают весьма расширительный и неправомерный вывод о том, что никакой объективной истины не существует. Истина существует в понятиях и суждениях, а раз так, то не может быть знания, не зависящего от человека и человечества.
 Правда, сторонники такого подхода остро чувствуют уязвимость своей позиции, поскольку отрицание объективной истины ставит под сомнение и само существование какой- либо истины. Ведь, если истина субъективна, то получается: сколько людей, столько и истин. Чувствуя зыбкость такой позиции, субъективисты пытаются каким-то образом ограничить произвол в признании истины. Например, неопозитивисты, категорически отрицая объективность истины, вводят понятие интерсубъективной истины, под которой понимается общепринятое в научном сообществе знание.
 Но апелляция к мнению коллектива не избавляет концепцию позитивистов от субъективизма. Ведь и мнение коллектива может быть заблуждением. Хотя Коперник в свое время был одинок в своей трактовке планетарной системы, и все научное сообщество придерживалось тогда противоположной точки зрения, прав оказался все-таки Коперник, выступивший против общепринятого мнения.
 Объективисты исходят из противоположной позиции. Они абсолютизируют объективную компоненту истины. Для них истина вообще существует вне человека и человечества. Истина и есть сама действительность, не зависящая от субъекта.
 Но истина и действительность — совершенно разные вещи. Действительность существует независимо от познающего субъекта. В самой объективной реальности никаких истин нет, в ней существуют лишь предметы со своими свойствами. Истина появляется в результате познания людьми этой реальности. Она является знанием субъекта о познаваемой им реальности. Истина – это единство объективного и субъективного, субъективный образ объективной реальности.
 По своему источнику и содержанию истина объективна. Что это значит? Источником познания является объект, и оно — отражение его.
 Хотя субъект конструирует исходные понятия и на их основе формирует различные теории о познаваемом объекте, от него — познающего субъекта — не зависит содержание этих теорий. Объект со своими свойствами существует объективно, независимо от человека и человечества. И содержание формируемой теории обусловлено именно отражением этих свойств, т.е. воспроизведением их в истинном зна­нии так, как эти объективные свойства существуют в самой действи­тельности. Под объективной истиной и понимают такое содержание знаний, которое целиком и полностью продиктовано объектом, и поэтому не зависит ни от человека, ни от человечества.
 Однако признание объективности истины — это только поло­вина правды. Другая половина состоит в том, что истина не суще­ствует без человека и человечества. Здесь необходимо уяснить важное гносеологическое различие между объективной истиной и объективной реальностью. Если реальность существует независи­мо от сознания субъекта, то истина всегда существует в сознании человека. Истина есть человеческое знание, а не сама реальность.
 Ответив на вопрос, что такое истина, нам теперь предстоит ответить на не менее сложный вопрос о том, как она достигается: целиком, сразу или постепенно, по частям?

<< Пред.           стр. 3 (из 8)           След. >>

Список литературы по разделу