ОСНОВЫ ТEОРИИ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОГО ПРОЦEССА 9

Марксистское понимание отношения прогрессивное — реакционное в принципе несовместимо с односторонней, одномерной характеристикой исторического (и в том числе историко-философского) процесса. Маркс и Энгельс, как известно, считали принципиально несостоятельной однозначную характеристику предшествующего социализма. В «Манифесте коммунистической партии» они выделяют критически-утопический социализм Сен-Симона, Фурье, Оуэна, который они противопоставляют феодальному социализму, буржуазному социализму, мелкобуржуазному социализму, характеризуя все эти социалистические учения как реакционные. Не утопический социализм вообще, а лишь исторически определенная его форма образует один из теоретических источников марксизма. При этом, указывают Маркс и Энгельс, социальная роль критически-утопического социализма не остается неизменной: его прогрессивность находится в обратном отношении к общественно-историческому развитию. «Поэтому, если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют реакционные секты. Они крепко держатся старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее историческое развитие пролетариата» 68.
Эти рассуждения основойоложников марксизма имеют громадное методологическое значение для теории историко-философского процесса в целом и для понимания прогресса в философии особенно, поскольку в этой области противоположность прогресса и реакции обычно не получает непосредственного социально-политического выражения. Было бы, например, ошибочно полагать, что идеализм по природе своей представляет собой мировоззрение консервативных или реакционных классов. Противоположность материализма и идеализма сплошь и рядом существует в рамках одной и той же, например буржуазной, идеологии. Пола-
246

гать, что противоположность прогрессивного и реакционного в философии непосредственно совпадает с антитезой материализма 11 идеализма, диалектики и метафизики, было бы явным упрощением задач историко-философского исследования. Метафизический материализм, сыгравший выдающуюся прогрессивную роль в эпоху механистического естествознания, в наше время нередко оказывается консервативным учением, далеко не способствующим познанию новых закономерностей. Метафизически мыслящие материалисты вступают в конфликт с современными, диалектическими по своей сущности открытиями естествознания. Некоторые из этих материалистов ведут борьбу против диалектики, дискредитируя тем самым материалистическое учение.
Конкретный историко-философский анализ показывает, что идеализм в тех случаях, когда он выступал как мировоззрение прогрессивных классов, играл выдающуюся роль и в развитии философских знаний. Идеалист Руссо, несомненно, более революционный мыслитель, чем материалисты Ламетри, Гольбах, Гель-веций. Аристотель — идеалист, но его критика теории идей Платона является критикой идеализма вообще, как отмечал В. И. Ленин. Речь, конечно, идет об объективном содержании и значении этой критики идеализма, поскольку субъективно Аристотель пытался противопоставить платонизму свое идеалистическое учение. Однако это обстоятельство не только не умаляет, но, напротив, повышает историческое значение указанного факта.
Диалектический идеализм, указывал В. И. Ленин, ближе марксистской философии, чем материализм метафизический. Этот вывод, разумеется, ни в малейшей степени не умаляет непримиримой противоположности материализма идеализму, поскольку то, что приближает диалектический идеализм к научно-философскому мировоззрению марксизма, т. е. диалектика, материалистически переработана в философии марксизма. Положение В. И. Ленина указывает, во-первых, на то, что метафизический способ мышления (в том числе и на материалистической основе) исторически изжил себя, несовместим с современным научным мировоззрением. Во-вторых, это положение констатирует, что в рамках исторически определенных идеалистических систем осуществляется выдающийся прогресс философского познания.
В. И. Ленин систематически разработал принцип партийности философии, принцип непримиримой материалистической борьбы с идеализмом и любыми уступками идеалистическому философствованию. Но Ленин никогда не рассматривал идеализм как историческую случайность, недоразумение, субъективную установку отдельных философствующих субъектов. Во-первых, идеализм является, с точки зрения Ленина, идеологическим феноменом, имеющим такие же глубокие социальные корни, как и религия, которая не только исторически, но и логически является первоисточником идеалистической философии. И во-вторых, идеализм представляет собой исторически неизбежную (в условиях антагонистического общества) форму развития познания, которая су-
247

ществует не только в философии, где она образует одно из главных ее направлений, но в известной мере имеет место и в других областях исследовательской деятельности. В. И. Ленин разработал учение о гносеологических корнях идеализма, которое составляет одну из основ марксистской теории историко-философского процесса. Это учение указывает путь для вычленения и демистификапии тех ценных идей, которые были высказаны, а иногда и систематически развиты выдающимися философами-идеалистами. Задача материалистической переработки идеалистической диалектики Гегеля, которой В. И. Ленин придавал первостепенное значение, может быть правильно понята лишь как задача непримиримой борьбы с идеализмом, которая увенчивается успехом именно потому, что благодаря материализму диалектика становится научно-философской теорией развития, применимой во всех областях научного исследования.
Благодаря диалектико-материалистическому пониманию специфичности философского прогресса, который нередко обретает парадоксальные формы, исчезают те трудности, перед которыми неизбежно отступали метафизически мыслящие исследователи историко-философского процесса. Американский философ Гербер, о котором шла речь выше, утверждает, что будто бы невозможно определенно решить, является ли путь от Канта к Фихте действительным прогрессом в философии. Разумеется, если отвлечься от реальной диалектики этого существенного этапа философского развития, ответ на поставленный вопрос невозможен. Если же сделать предметом исследования противоречия этого процесса, то решение данной историко-философской задачи окажется выводом из такого исследования.
Фихте — непосредственный продолжатель философии Канта-Это не значит, конечно, что фихтеанство является единственно возможным способом продолжения, развития «критической философии». Непосредственным продолжателем философии Канта был также Рейнгольд, не говоря уже об ортодоксальных кантианцах. Некоторые продолжатели Канта подвергали критике материалистическую тенденцию его учения, другие, напротив, отстаивали, обосновывали эту тенденцию. Фихте критиковал Канта справа, с позиций более последовательного идеализма, который отвергает любые материалистические допущения и ставит на место вещей, вызывающих наши ощущения, спекулятивную абстракцию не-Я, которое якобы полагается, порождается, детерминируется Я, абсолютным субъектом. Что же делает Фихте наиболее выдающимся продолжателем Канта? Разумеется, то обстоятельство, что Фихте придал положительное содержание трансцендентальной диалектике Канта и благодаря этому стал родоначальником диалектического идеализма, мыслителем, который впервые создал теорию диалектики, разрабатывал систему диалектических воззрений, диалектическую логику.
Кант своим учением о трансцендентальной логике, исследующей содержательные формы мышления, поставил вопрос о необ-
248

ходимости создания новой логики, отличной от традиционной, формальной. Однако кантовская концепция «трансцендентальной диалектики» носит негативистский характер. Диалектика истолковывается им как логика заблуждений, которые характеризуются как совершенно неизбежные в силу самой природы познания, которому доступны лишь явления, но не «вещи в себе». Основу негативной диалектики Канта составляет, таким образом, агностицизм. Фихте отвергает кантовский агностицизм, но вместе с ним и допущение «вещи в себе», существующей безотносительно к познанию. Он разделяет, следовательно, кантовскую иллюзию, согласно которой предметы познания создаются познающим субъектом, человечеством. Однако в отличие от Канта Фихте выдвигает на первый план практическую деятельность, рассматривая ее как определяющую основу познания. Конечно, идеализм, как указывает Маркс, «не знает действительной, чувственной деятельности как таковой» е9. И все же субъективный идеализм Фихте, поскольку он исследует реальное содержание практической деятельности, приводит к открытию ряда философских истин, значение которых трудно переоценить.
Согласно учению Фихте, человечество само создает условия. которые определяют его развитие. Путь, которым Фихте приходит к этому гениальному, несмотря на всю свою спекулятивную абстрактность, предвосхищению исходного положения исторического материализма, в высшей степени противоречив. Согласно первому основоположению наукоучения Фихте, абсолютное Я (в значительной мере совпадающее с понятием человечества в полном объеме его возможного, т. е. остающегося незавершенным, развития) полагает само себя. Однако самополагание предполагает условия, отличные от его собственного существования, противостоящие ему, подлежащие преодолению. Существует, следовательно, не-Я. Второе основоположение системы Фихте гласит: Я полагает не-Я. Однако для того, чтобы это было возможно, не-Я должно уже существовать; его полагание не может быть его возникновением. Короче говоря, не только самоопределение субъекта предполагает наличие объекта, но и полагающая объект деятельность имеет своей предпосылкой некие объекты. Поэтому третье основоположение Фихте, являющееся синтезом тезиса и антитезиса, отрицанием отрицания, утверждает, что Я лишь частично полагает не-Я, так же как и не-Я частично полагает Я. В сфере общественных отношений субъективное и объективное действительно, неразрывно связаны друг с другом, т. е. люди определяются обстоятельствами, поскольку они эти обстоятельства создают. Таковы производительные силы, создаваемые последовательно следующими друг за другом поколениями людей и поэтому, естественно, независимые от каждого отдельного поколения, получающего эти производительные силы в качестве наследия.
Метафизические материалисты, провозглашавшие в противовес теологическому миропониманию, что люди сами делают свою историю, не могли доказать это положение, поскольку они пола-
249

гали, что внешняя природа, так же как и природа самих людей,. определяет их образ жизни и тем самым извечную судьбу чело-<-вечества. Фихте же, сделавший предметом своего исследования: диалектику субъективного и объективного, практику как процесс--экстериоризапии субъективного и интериоризации объективного, вплотную подошел к пониманию специфической объективности: социального. Однако, как субъективный идеалист, он распространил специфическую характеристику социального на все существующее вообще. Итогом этой экстраполяции социального на природное оказалось идеалистическое извращение как первого, так и второго, отрицание независимой от абсолютного Я объективной: реальности, т. е. явно тупиковая ситуация.
Мы не будем рассматривать другие особенности учения Фих-ге, отличающие его от кантонской философии, поскольку изложенного выше вполне достаточно для недвусмысленного вывода о том, что переход от Канта к Фихте — несомненный прогресс в развитии философского знания. Однако этот прогресс выявляется лишь при определенном подходе к историко-философскому процессу, т. е. при его диалектико-материалистической интерпретации. Ясно также и то, что прогресс, поскольку он осуществляется в рамках идеалистической философии, исходные положения которой являются заведомо ложными, не исключает регресса, попятного движения, негативных моментов, последствий. Фихтевский отказ от «вещи в себе» (признание которой Фихте-ошибочно отождествлял с агностицизмом) стал теоретическим источником множества пагубных заблуждений и совершенно искусственных конструкций в системе философа. С одной стороны,. Фихте признавал, что самополагающая деятельность субъекта невозможна без внешней, безотносительно к субъекту существующей реальности. С другой стороны, Фихте доказывал, что самополагание субъекта возможно лишь потому, что Я полагает не-Я. Фихте сознавал, что предмет знания несводим к знанию, которое согласуется с предметом и лишь поэтому является знанием. Но отрицая объективную реальность, Фихте вынужден был конструировать предметы знания и, больше того... дедуцировать ощущения как первичный материал знания.
Фихтевский абсолютный субъект, указывали Маркс и Энгельс, есть метафизически, идеалистически перевернутый субъект в его оторванности от природы. Гегель попытался преодолеть этот порок учения Фихте, синтезировать понятие абсолютного субъекта с идеалистически истолкованным спинозовским понятием субстанции. Единство того и другого образует, по Гегелю, развивающуюся субстанцию, субстанцию-субъект, абсолютный дух. Диалектический идеализм Гегеля — несомненный прогресс по сравнению с учением Фихте и других предшественников абсолютного идеализма. И вместе с тем, как отмечал В. И. Ленин, система Гегеля вобрала в себя (и оставила, в сущности, неразрешенными) все противоречия непосредственно предшествующих ей идеалистических учений.
250

Наше понимание поступательного развития философии было бы весьма односторонним, если бы мы не учитывали того обстоятельства, что и в этой области развития прогресс не является непрерывным. Здесь еще в большей мере, чем в какой-либо другой сфере духовной жизни человечества, имеет место неравномерность. Гегель мистифицировал тот факт, что в течение двухтысячелетней истории философии разные страны, народы в разной мере участвовали в этом процессе. Отвергая заблуждения Гегеля и связанные с ними реакционные выводы, мы вместе с тем далеки от того, чтобы недооценивать выдающуюся роль отдельных народов в развитии философии определенной исторической эпохи. Энгельс отмечал, что кризис метафизического способа мышления является одной из причин, которая заставляет нас «все снова и снова возвращаться в философии, как и во многих других областях, к достижениям того маленького народа, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему в истории развития человечества место, на какое не может претендовать ни один другой народ» 70. И в истории наук, в частности естествознания, имеют место качественно различные исторические периоды: эпохи ускоренного развития, революционных переворотов и, напротив, периоды замедления, иногда даже упадка. Это многообразие состояний тем более характерно для философии, поскольку в ней исследование более или менее непосредственно сочетается с выполнением идеологической функции.
Условия философского развития в классово-антагонистическом обществе неизбежно вызывают кризисы, попятные движения, нисходящую линию развития. В. И. Ленин писал, что представлять себе всемирную историю без значительных, иногда громадных скачков назад ненаучно, недиалектично. Это относится к историко-философскому процессу, пожалуй, в еще большей степени, чем к другим аспектам общественного развития.
Одной из задач историко-философского исследования является выделение, научное объяснение важнейших эпох развития философского знания, тех исторических эпох, когда в сравнительно краткие исторические периоды философия обогащалась выдающимися достижениями. Энгельс в особенности выделяет в качестве наиболее плодотворных эпох философского развития эпохи идеологической подготовки социальных революций. Такова, например, философия эпохи ранних буржуазных революций, т. е. в основном философия XVII в., великие представители которой (Ф. Бэкон, Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц, Т. Гоббс, Дж. Локк) осуществили возрождение, обновление, перестройку философии соответственно коренным социально-экономическим сдвигам, совершившимся в это время, становлению нового способа производства, возникновению и развитию науки нового времени.
Энгельс отмечал далее, что буржуазной революции во Франции XVIII в. предшествовала философская революция, французское просвещение, освободительное влияние которой было огромно. «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для
251

приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный строй — все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него» 71. Научный социализм как теория, необходимой предпосылкой которой является накопленный до него идейный материал, представляет собой, указывает Энгельс, «как бы более последовательное, дальнейшее развитие принципов, выдвинутых великими французскими просветителями XVIII века» 72.
Немецкая классическая философия от Канта до Гегеля и Фейербаха также представляла собой философскую революцию, важнейшим достижением которой была систематическая (правда, на ложной идеалистической основе) разработка диалектики. Значение этой философии в исторической подготовке марксизма общеизвестно.
Весьма показательно с точки зрения социологической характеристики прогресса в философии, что буржуазная философия в эпоху, последовавшую после утверждения капиталистического способа производства, становится консервативной идеологически и все более ограниченной по своему теоретическому содержанию. Во французской философии XIX в. мы не находим уже сколько-нибудь значительных продолжателей великих идей буржуазного просвещения. Немецкая буржуазная философия второй половины XIX в. не идет, разумеется, ни в какое сравнение с ее предшественниками. Действительным продолжателем великих идеи классической буржуазной философии является марксизм. Что же-касается буржуазной философии второй половины XIX в., так же как и буржуазной философии нашего столетия, то она представляет собой отречение от прогрессивных идей своего исторического прошлого.
Разложение буржуазной философии начинается уже в середине XIX в. Философами, наиболее ярко выразившими этот исторический процесс, являются А. Шопенгауэр, О. Копт, С. Киркегор. Современные буржуазные философы — неопозитивисты, экзистенциалисты и иррационалисты вообще — являются более или менее непосредственными продолжателями этих мыслителей. Тот факт, что эти мыслители продолжают оказывать значительное влияние на современную буржуазную философию, позволяет правильно понять значение созданных ими учений. Было бы упрощенчеством как в теоретическом, так и в идеологическом отношении рассматривать этих мыслителей как незначительных представителей философии. Правильнее было бы их определить как выдающихся представителей реакционной буржуазной философии, так как они наиболее адекватно выразили отречение буржуазии от прогрессивных идеалов ее исторической молодости. То же следует сказать и о крупнейших философах современного буржуазного общества.
252

Нисходящая линия развития капитализма представляет собой весьма сложный, гетерогенный, противоречивый процесс. В. И. Ленин характеризовал империализм как высшую ступень. капиталистического развития, для которой характерен несравненно более высокий уровень производительных сил по сравнению с предшествующей эпохой, ускорение научно-технического прогресса и вместе с тем загнивание капиталистических производственных отношений, разложение буржуазной идеологии, обострение присущих капиталистическому строю антагонизмов и т. д. Ленинская оценка империалистической стадии развития капитализма учитывает, таким образом, качественно различные, в том числе и взаимоисключающие, тенденции развития капитализма. Ленинское определение империализма есть синтез различных определений. Такой же в принципе должна быть оценка нисходящей линии развития буржуазной философии.
Характеризуя, например, современный позитивизм, нельзя не отметить, что в этой философии обсуждаются насущные гносеологические проблемы, органически связанные с достижениями естествознания XX в. Постановка этих проблем, анализ их содержания, радикализация некоторых методологических императивов, конкретные исследования структуры научных теорий — все это, несмотря на несостоятельность субъективистски-агностических исходных положений, следует рассматривать как положительный момент философского развития. Однако неопозитивистская «философия науки» не только не решила поставленных ею проблем; она завела теорию познания в тупик, что вынуждены были в конечном итоге признать и наиболее видные представители этого течения. Вся история неопозитивистского философствования убедительно выявляет раздирающие его противоречия, провал постоянных попыток их разрешения, исправления выявленных заблуждений, замены положений, оказавшихся явно несостоятельными, новыми, более приемлемыми положениями. Можно сказать без преувеличения, что история неопозитивизма является непрерывным его опровержением, постоянным провалом всех попыток создания научной эпистемологии, исходя из субъективистски-агностических, по существу, юмистских посылок. Это обстоятельство представляет собой определенный позитивный итог в историческом процессе искоренения философских заблуждений и предрассудков.
Все сказанное о неопозитивизме применимо mutatis mutandis и к другим течениям современной буржуазной философии. Так, экзистенциализм, несомненно, впечатляюще отразил критическую ситуацию, переживаемую современным буржуазным обществом. Экзистенциалистское философствование воспроизводит больное буржуазное сознание, утерявшее идеалы, рациональные ориентиры, убеждение в том, что человеческая жизнь отнюдь не лишена смысла. Было бы серьезным заблуждением преуменьшать значение экзистенциализма как идеологического феномена, действительно характеризующего загнивание капиталистического строя.
253

Эта «философия кризиса» — необходимое выражение духовного кризиса буржуазного общества, и притом наиболее яркое, убеди? тельное его выражение по сравнению с другими философскими (и нефилософскими) проявлениями современного буржуазного общественного сознания. В этой связи экзистенциализм по-новому осмысливает традиционные философские проблемы (например, проблему жизни и смерти, свободы, личности и общества, смысла жизни), радикализирует постановку отдельных проблем, которые занимали сравнительно небольшое место в классической буржуазной философии (отчуждение, субъективность эмоциональности), описывает противоречия личностного сознания в условиях общества, в котором отчужденные продукты человеческой деятельности становятся высшей и универсальной ценностью. Все эти обстоятельства, взятые безотносительно к тому, как решают экзистенциалисты поставленные ими вопросы, следует, пожалуй, оценивать как положительный момент в развитии современной буржуазной философии. При этом, конечно, не следует забывать, что экзистенциализм критикует буржуазное общество справа, что кризис исторически определенного, а именно капиталистического, строя осознается, изображается экзистенциализмом как кризис человеческого существования вообще. Именно поэтому экзистенциалистская философия, несмотря на присущий ей романтический антикапитализм, оказывается в конечном счете утонченной. опосредованной, косвенной апологией капитализма. Реакционность экзистенциалистской философии выявляется со всей очевидностью даже там и тогда, когда отдельные его представители занимают сравнительно прогрессивные политические позиции.
Формы поступательного развития философии многообразны, и задача настоящей главы вовсе не состоит в том, чтобы подвести итоги исследованию всего этого многообразия,— исследованию, которое все еще остается одной из нерешенных задач историко-философской науки. Наша цель в данном случае состоит лишь в том, чтобы уяснить многогранную содержательность понятие прогресса применительно v развитию философии, вскрыть наиболее характерные особенности этого процесса.
Тот факт, что неопозитивизм, экзистенциализм и другие реакционные философские учения XX в. потерпели поражение в решении поставленных ими проблем, что эти учения отвергаются буржуазными философами, которые, однако, не способны противопоставить им более содержательные учения, является как выражением кризиса идеализма, так и моментом прогрессивного развития. Разложение идеалистической философии, впечатляющим выражением которого является мнимое отрицание современными идеалистами идеалистического философствования (на деле они подвергают отрицанию лишь предшествующие, в том числе исторически оправданные, прогрессивные идеалистические учения), представляет собой определенный прогресс, правда выраженный в форме отрицания, которое в действительности не является подлинным отрицанием. Налицо, однако, дискредита-
254

ция идеализма, несмотря на возникновение более рафинированных форм идеалистического философствования. Сошлемся хотя бы на тот факт, что даже неотомисты — философы религиозного толка — объявляют себя противниками идеализма. Так, К. Тремонтан утверждает, что «христианская мысль не является идеализмом. Однако, согласно христианской философии существования, материя не является единственно существующим, ибо она онтологически недостаточна и, следовательно, сотворена» 73.
В борьбе между материализмом и идеализмом это мнимое-идеалистическое отречение от идеализма является если не прямым, то косвенным свидетельством растущего превосходства материалистической философии, ее неизбежной и окончательной победы.
С этой точки зрения необходимо также рассматривать типичные для буржуазной философии эпохи империализма попытки упразднить основной философский вопрос, с тем чтобы отказаться от формулируемой им альтернативы, от прямого противопоставления главных философских направлений и тем самым от признания, что единственной альтернативой дискредитировавшего себя идеализма может быть лишь материализм74. Реакционность таких попыток В. И. Ленин разоблачил еще в начале текущего столетия. Нельзя, однако, не видеть того, что эти реакционные поползновения (пользуясь ленинским выражением) вызваны действительным прогрессом, развитием материалистического, в первую очередь диалектико-материалистического, мировоззрения.
Многообразие поступательного развития философии находит, таким образом, свое необходимое выражение в общих, но вместе с тем исторически обусловленных формах ее существования. Было бы упрощением полагать, что прогресс представляет собой просто переход от менее совершенного, менее истинного к более совершенному, более истинному. Даже переход от незнания к знанию, от одного знания к другому, более глубокому, недостаточно характеризует специфику и многообразие прогресса в философии. Наиболее существенным в характеристике историко-философского процесса является прежде всего переход от одной системы воззрений к другой, соответствующей изменившимся историческим условиям, новой эпохе развития человечества. Буржуазная философия сменила феодальную не просто потому, что она была лучшей или давала более правильные ответы на поставленные ее предшественницей вопросы. Она в значительной мере отвергла эти вопросы или, во всяком случае, существенно преобразовала их, выдвинула новые проблемы, постановка и решение которых отражали общественные потребности новой эпохи, достижения естествознания, секуляризацию духовной жизни общества. И это было несомненным прогрессом, несмотря на все заблуждения буржуазных философов и их классовую ограниченность. Таким образом, поскольку философия на любой ступени своего развития представляет собой самосознание исторически определенной эпохи, ее прогрессивное развитие находит свое за-
255

тсономерное выражение в том теоретическом содержании, которое •более или менее адекватно выражает переход к новой эпохе, присущие ей общественные потребности, движущие силы и перспективы социального прогресса.
Одной из наиболее существенных общих форм прогресса в философии является исторически совершающееся изменение ее предмета, тематики, круга основных вопросов. Поскольку об этом в известной мере уже шла речь в предшествующих главах, мы ограничимся здесь лишь отдельными замечаниями принципиального характера. Размежевание между философией и специальными, фундаментальными науками, обособление последних представляет собой в высшей степени прогрессивный процесс, благодаря которому, с одной стороны, все более успешно разрабатываются специальные научные методы исследования, а с другой — складываются предпосылки для превращения философии в научно-философское мировоззрение, значение которого для специальных (в особенности фундаментальных) наук невозможно переоценить.
Противоречия классово-антагонистического общества, которые находят свое идеологическое выражение в антитезе науки и религии, так же как специфические противоречия, характеризующие качественно различные области (и формы) познания, приводят к тому, что размежевание между философией и специальными науками происходит путем развития противоположности между философией и нефилософской исследовательской деятельностью. Это противопоставление в особенности характеризует отношение идеализма к наукам о природе. Идеализм неизбежно вступает в конфликт с естествознанием, предпосылки и выводы которого носят материалистический (хотя не всегда осознанно материалистический) характер. Впрочем, и материалистическая философия (метафизический материализм), поскольку она разрабатывается как «наука наук», т. е. система высших абсолютных истин, якобы независимых от последующего развития познания, также фактически противостоит нефилософскому исследованию, достижения которого по природе своей не могут быть последними, исключающими дальнейшее исследование результатами познания.
Обстоятельный анализ противопоставления философии нефилософской деятельности (как теоретической, так и практической) позволяет сделать вывод, что это противопоставление не было субъективной установкой философов. Оно имело свое историческое оправдание, как это в особенности очевидно на примере немецкого классического идеализма, важнейшим достижением которого является разработка диалектики. Кант, Фихте, Гегель, противопоставляя философию нефилософским исследованиям, были весьма далеки от недооценки науки, от противопоставления наукам «сверхнаучного» постижения действительности. Они противопоставляли философию преимущественно эмпирическому естествознанию, обосновывая (правда, в ложной идеалистической
256

форме) необходимость теоретического научного знания и соответствующей ему научной философии (философской науки), которую они и стремились создать. Идеализм сделал невозможным решение этой задачи, но разработка диалектики представляла собой один из важнейших этапов в исторической подготовке ее разрешения.
Исторически оценивая противопоставление философии нефилософской деятельности в том виде, в каком это противопоставление имело место в домарксистскую эпоху, нельзя не прийти к выводу, что оно сыграло определенную прогрессивную роль. При этом, конечно, следует иметь в виду ограниченность, двойственность, односторонность прогресса в условиях классово-антагонистического общества. Однако со времени возникновения марксизма это противопоставление теряет свое историческое оправдание, поскольку марксизм создает научно-философское мировоззрение, одним из принципов которого является единство философского и нефилософского теоретических исследований, так же как и единство философии и передовой общественной практики.
В наше время противопоставление философии нефилософской теории и практике является от начала и до конца реакционным 75. Не менее реакционным является и противопоставление научного исследования философии (не идеалистическому философствованию а всякой философии вообще), столь характерное для всякого рода позитивистов. Мощные интеграционные процессы, совершающиеся в современной науке, свидетельствуют о том, что изменение предмета философии (и тем самым изменение ее места в системе научных знаний) имеет громадное прогрессивное значение именно благодаря созданию л развитию марксистского научно-философского мировоззрения.
История философии знает немало революционных переворотов, выдающееся значение которых неоднократно подчеркивали основоположники марксизма. Энгельс, в частности, указывал, что социально-политической революции во Франции XVIII в. предшествовала философская революция, французское просвещение, которое представляло собой идеологическую подготовку революционного буржуазного преобразования. Буржуазной революции в Германии также предшествовала философская революция — немецкая классическая философия, ставшая одним из теоретических источников марксизма.
Революционный переворот, осуществленный в философии марксизмом, принципиально отличается от всех предшествующих философских революций, которые вследствие своей классовой ограниченности не могли покончить ни с идеалистическим миропониманием, ни с метафизическим способом мышления. Эти революции не смогли также преодолеть исторически сложившегося противопоставления философского исследования нефилософской деятельности, как теоретической, так и практической. Философия лишь в весьма ограниченной мере осваивала, осмысливала, теоретически обобщала достижения наук о природе и
257

обществе. И еще в меньшей степени она была способна теоретически обосновать общественную практику, в особенности же революционно-практическую деятельность. Взаимодействие между философией и специальными науками носило ограниченный характер; их совместная работа над решением общих проблем носила, как правило, лишь эпизодический характер. Выдающиеся достижения естествознания, мировоззренческое значение которых несомненно, далеко не всегда воспринимались, ассимилировались философским мышлением. Немало выдающихся достижений философии оставались, по существу, незамеченными в науках о природе и обществе. Уместно в этой связи привести следующее замечание Энгельса: «Положения, установленные в философии уже сотни лет тому назад, положения, с которыми в философии давно уже покончили, часто выступают у теоретизирующих есте-ствоиспытателей в качестве самоновейших истин, становясь на» время даже предметом моды» 76.
Великая философская революция, результатом которой является возникновение диалектического и исторического материализма, покончив с противопоставлением философии нефилософской деятельности, означала создание мировоззрения нового типа. Это — философское, но вместе с тем и научное мировоззрение. Противопоставление философии научному исследованию, которому идеализм придавал первостепенное значение даже в тех случаях, когда он провозглашал своей задачей создание философской науки (науки с большой буквы, единственной и абсолютной науки), полностью преодолено. На смену ему пришло осознанное единство философии и специальных наук, их творческое содружество,. необходимость которого особенно очевидна в нашу эпоху, когда междисциплинарные, комплексные исследования приобрели первостепенное значение.
Научно-философское мировоззрение, созданное марксизмом, представляет собой наиболее общую теорию, которая теснейшим образом связана с общественной практикой, причем эта связь носит сознательный, теоретически осмысленный, исследовательский, конкретный характер. В этом смысле философия марксизма, как об этом уже говорилось выше, представляет собой отрицание философии в старом, традиционном смысле слова. Следует при этом подчеркнуть, что марксистское отрицание традиционной философии есть отрицание отрицания, т. е. создание философии принципиально нового типа. Традиционная философия противопоставляла себя нефилософской теории и практике. Однако она, конечно, была связана с развитием наук о природе и обществе, хотя эта связь не носила систематического, последовательного характера, не являлась совместной исследовательской деятельностью. Традиционная философия, разумеется, была связана и с общественной практикой, но ей не хватало осознания этого факта, так же как и понимания роли практики в духовном,. в особенности философском, развитии человечества. Ясно также. и то, что эта философия выполняла определенную идеологиче-
258

скую функцию, но у нее отсутствовало сознание ее идеологического содержания, его осмысление, сознательная разработка. Все эти пороки домарксистской философии преодолены диалектическим и историческим материализмом.
Сущность диалектического отрицания философии в старом смысле слова заключается, таким образом, в отрицании исторически изжившей себя формы философствования (и связанных с ней иллюзий, традиций, заблуждений), что, однако, предполагает сохранение, переработку, развитие всего ценного, содержательного, истинного в философском развитии человечества. Было бы поэтому грубейшим заблуждением противопоставлять друг другу марксистское отрицание философии в старом смысле слова и критическое, научно обоснованное освоение философского наследия. Ни одно философское учение прошлого не отличалось такой способностью осваивать достижения предшествующего развития в такой мере, как это свойственно марксизму. Гегель, который считал свою систему итогом всего предшествующего интеллектуального развития человечества, в действительности не сумел решить поставленной им величественной задачи, так как он исключил из истории философии материализм и оторвал развитие философского знания от научного и социально-экономического развития. Действительным итогом интеллектуального развития человечества, всесторонним критическим обобщением достижений человечества как в области философии, так и в других сферах .научной и практической деятельности явился диалектический и исторический материализм.
Наиболее выдающимися достижениями домарксистской философии были, с одной стороны, материалистическое понимание природы, а с другой—диалектика как теория развития, гносеология, логика. Однако материалистическое понимание природы, разработанное материалистами XVII—XVIII вв., носило в основном метафизический характер. Оно, кроме того, ограничивало компетенцию материализма рамками природоведения, т. е. не распространяло материалистическую теорию на область социальных явлений. Что же касается диалектики, то она, во всяком случае в своей развитой, систематической форме, носила идеалистический характер, т. е. была принципиально несовместима с материалистическим пониманием природы.
К. Маркс и Ф. Энгельс материалистически переработали идеалистическую диалектику, превратили ее в научно-философскип метод, необходимый не только для философии, но и для всякого теоретического исследования. Основоположники марксизма диалектически переработали предшествующую материалистическую философию, освободили ее от метафизической ограниченности, покончили с половинчатостью прежнего материалистического мировоззрения, создав материалистическое понимание истории, исторический материализм.
Революция в философии, осуществленная марксизмом, представляет собой наиболее полное, содержательное, адекватное вы-
259

ражение поступательного философского развития. Философия марксизма есть не просто критический итог всего предшествующего философского (и не только философского) развития человечества. Это — развивающийся итог, т. е. развивающаяся философская система, которая изменяет свою форму, обогащает свое содержание в ходе развития общества, на основе нового исторического опыта и достижений наук о природе и обществе. Это. принципиальное отличие марксистской философии от всех предшествующих (и ныне существующих) философских систем указывает на совершенно новый, чуждый немарксистской философии тип поступательного развития.
Ленинизм — современная, высшая ступень в развитии марксизма в целом и марксистской философии в частности. Изучая те пути и средства, с помощью которых В. И. Ленин обобщал исторический опыт и достижения естествознания, мы получаем наглядную картину органического развития научно-философского мировоззрения на своей собственной теоретической основе.
Таким образом, марксистско-ленинская философия самим фактом своего существования и развития знаменует начало новой эры в философском развитии человечества. Таковы основные черты историко-философского процесса.
1 Именно поэтому неправильно сводить развитие к одной из его форм, как это делает, например, А. Ф. Лосев. «Для того чтобы нечто развивалось,— пишет он,— необходимо, чтобы оно уже в самом начале содержало в себе в замкнутом и неразвернутом виде все свое дальнейшее становление и движение.
Растение может развиваться только потому, что в его семенах и зернах оно уже все содержится целиком, но пока еще в нераздельном и неразвернутом виде. Каждый последующий момент становления или движения этого семени будет постепенно развертывать то, что скрыто дано в самом начале» {Лосев А. Ф. Античная философия истории. М.. 1977, с. 5). Не трудно понять, что абсолютизация одной из форм развития; (в данном случае онтогенеза) приводит к искажению общего понятия развития в духе метафизической интерпретации этого многогранного всеобщего процесса.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 29, с. 447.
3 Там же, т. 38, с. 177. Правильно замечает М. Б. Митин: «Марксизм-ленинизм взял все ценное, что есть в системе Гегеля. В частности, интерес к «Лекциям по истории философии» Гегеля был вызван тем, что продеданный им анализ конкретного диалектического материала стал основой при построении марксистской материалистической истории философии» (Митин М. Б. Идеи В. И. Ленина и современность. М., 1981, с. 211).
4 Гегель Г. В. Ф. Соч. Л., 1932, т. 9, с. 33.
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 313.
6 Гегель Г. В. Ф. Соч. М.; Л., 1934, т. 7, с. 16.
7 Там же, т. 9, с, 48,
8 Там же, с. 55.
9 Там же, 1935, т. 11, с. 220.
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 420.
11 Гегель Г. В. Ф. Соч. М., 1930, т. 1, с. 164.
12 Следует, впрочем, подчеркнуть, что вопреки этой своей основной установке Гегель как бы мимоходом высказывает положение о фундаментальной противоположности материализма и идеализма, предвосхищая в иа-
260

вестной мере сделанное Энгельсом открытие основного философского вопроса. Провозглашая, что «дух и природа, мышление и бытие суть две бесконечные стороны идеи», Гегель приходит к выводу, что философия «поэтому распадается на две основные формы разрешения этой противоположности, реалистическую и идеалистическую философию, т. е. на философию, заставляющую возникнуть объективность и содержание мысли из восприятий, и философию, исходящую в своем искании истины из самостоятельности мышления» (Гегель Г. В. Ф. Соч., т. 11, с. 208— 209). Само собой разумеется, что и эта идея не может получить применения и развития в рамках панлогистской теории историко-философского процесса.
13 Гегель Г. В. Ф. Соч. М., 1932, т. 10, с. 426.
14 Там же, с. 133.
15 Там же, т. 11, с. 514.
l6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 324.
17 В. И. Ленин отмечает, что Гегель затушевывает материалистические черты аристотелевской критики теории идей Платона, игнорирует действительное значение этой критики, подрывающей основы идеализма. «Критика Аристотелем „идей" Платона есть критика идеализма как идеализма во общ е..л— указывает В. И. Ленин (Полн. собр. соч., т. 28, С. 255),
18 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 322
19 Гегель Г. В. Ф. Соч., т. 9, с. 40.
20 Там же, т. 1, с. 33.
21 Лэнгмюр И. Современные концепции в физике и их отношение к химии.— В кн.: Философские проблемы современной химии. М., 1971, с. 101.
22 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 278—279. В черновом наброске введения к «Анти-Дюрингу» Энгельс следующим образом раскрывает истинный, объективный смысл «последней философии» Гегеля: «Гегелевская система была последней, самой законченной формой философии, поскольку философия мыслится как особая наука, стоящая над всеми другими науками. Вместе с ней потерпела крушение вся философия. Остались только диалектический способ мышления и понимание всего природного, исторического и интеллектуального мира как мира бесконечно движущегося, изменяющегося, находящегося в постоянном процессе возникновения и исчезновения. Теперь не только перед философией, но и перед всеми науками было поставлено требование открыть законы движения этого вечного процесса преобразования в каждой отдельной области. И в этом заключалось наследие, оставленное гегелевской философией своим преемникам» (Там же, т. 20, с. 23). Такие образом, отрицание философии в старом смысле слова, как это ни парадоксально на первый взгляд, имплицитно уже содержится в ее наиболее развитой, энциклопедической форме.
23 То, что Гегель считал специфической характеристикой философского развития, характеризует, по мнению Л. де Бройля, и развитие естествознания: «Прогресс науки нельзя сравнивать с круговым движением, которое нас все время возвращает в одну и ту же точку; скорее он сравним с движением по спирали; движение по спирали периодически приближает нас к некоторым уже пройденным стадиям, но не следует забывать, что число витков спирали бесконечно и что витки увеличиваются п поднимаются вверх» (Бройль Д. де. По тропам науки. М., 1962, с. 310). Следует, конечно, не забывать, что представление о спиральном развитии — сравнение, аналогия, которые не могут заменить анализа этого сложного и многогранного процесса.
24 Гегель Г. В. Ф. Соч., т. 1, с. 31.
25 Там же, т. 11, с. 370.
26 Там же, т. 9, с. 99.
27 Diltey W. Gesammelte Schriften. Stuttgart, 1960, Bd. 8, S. 207.
28 Kroner F. Die Anarchic der philosophischen Systeme. Leipzig, 1929, S. 1.
29 Ibid., S. 73.
30 Schmitz H. System der Philosophie Bonn, 1964, Bd. 1, S. 66.
261

31 Ibid., S. 67.
32 Hasseri E. Husserliana. Den Haag, 1954, Bd. 6, S. 489.
33 Ibid.
34 Философия, согласно Хайдеггеру, является в наше время отмирающим сознанием, так как она «является по своей сущности греческой» (Heidegger М. Was ist das — die Philosophie? Pfullingen, 1956, S. 13). Философия с этой точки зрения укоренена в языке древних греков, сущность которого постигалась ими как логос. Размышляя о греческом языке, мы приближаемся к аутентичному пониманию философии и ее подлинного предмета. «Однако мы не в состоянии ни вернуться когда-либо к этой сущности языка, ни просто постигнуть ее» (Ibid., S. 44). Следовательно, мы должны примириться с неизбежным вытеснением философии нефилософским мышлением, непрерывно удаляющимся от бытия сущего. Та-кова-де фатальная судьба цивилизации нового времени, неизбежно влекущая ее к тотальной катастрофе.
35 См.: Bulletin de la Societe francaise de philosophie, 1973, Janv.—Mars; p. 24. Следует подчеркнуть, что эта точка зрения не встретила особых возражений. И. Белаваль, пытавшийся установить смысл понятия «история философии», определил последнюю как «ансамбль сочинений» (ёс-rits), озаглавленных «история философии» (Ibid., p. 4), и далее неуверенно продолжал: «Кажется, что история философии прежде всего должна быть историей, т. е. рассказом, у которого есть начало, середина и конец» (Ibid., p. 5). Это банальное рассуждение оправдывается стремлением избежать догматических дефиниций.
В том же духе рассуждал и М. Браун, автор монографии «История истории философии», который утверждал, что «история философии — это не ансамбль всех философских текстов; это — другой текст, новый текст, который воспроизводит все эти тексты. И этот новый текст конституируется с помощью категорий, среди которых категория „периодизация" занимает важное место» (Ibid., p. 16). Приведенные высказывания, несомненно, отражают неверие современных буржуазных философов и историков философии в возможность (и необходимость) создания теории историко-философского процесса).
36 Джеме В. Прагматизм. СПб., 1910, с. 11.
37 McCarthy Н. Е. The problem of philosophical diversity.— Philosophy of East and West (Honolulu), 1960, vol. 9, N 4, p. 126.
38 Dooren W. van. Philosophic et vie. — In: Hegel. L'Esprit objectif. L'unite
de 1'histoire. Actes de HI6™ Congres International de 1'association interna-tionale pour 1'etude de la philosophie de Hegel. Lille, 1970, p. 329.
39 Etudes sur 1'histoire de la philosophie en hommage a Martial Gueroult. P., 1964, p. 200.
40 Ibid., p. 193.
41 Ibid., p. 200.
42 Ibid., p. 200.
43 «Природное равенство человеческих умственных способностей, единство успехов разума с успехами промышленности, природная доброта человека, всемогущество воспитания — вот главные моменты его системы»,— указывает Маркс (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 144). Это воззрение существенно отличается от учения Ламетри, несмотря на общность исходных положений у обоих мыслителей.
41 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 371.
45 См.: Быховский Б. Э. Сигер Брабантский. М., 1977; Лей Г. Очерк истории средневекового материализма. М., 1962.
46 Так, X. Перельман абсолютизирует качественные характеристики философского познания, оставляя вне рассмотрения тот факт, что сами философские учения качественно отличаются друг от друга своим отношением к научному знанию, которое одни из этих учений отвергают, а другие, напротив, осваивают, обобщают, делают из него философские выводы. Вследствии такого одностороннего подхода X. Перельман приходит к выводу, что «философская истина существенно отлична от научной» (Perelman Ch. De reel commun et Ie reel philosophiqe.— Etudes sur 1'his-
262

toire de la philosophie, p. 129). При этом остается неясным, о всех ли философских истинах идет речь и, больше того, имеются ли в виду действительно истины, а не просто убеждения тех или иных философов в том, что их утверждения истинны. Проф. Перельман в конечном итоге приходит к выводу, что «противоположность между науками и философией представляется в наши дни неоспоримой» (Ibid., p. 133—134). Однако философские учения, столь существенно отличные друг от друга (это подчеркивается и X. Перельманом), не следует рассматривать en bloc. унифицируя их отношение к наукам и игнорируя существование органически связанных с науками материалистических учений.
47 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 555.
48 Там же, т. 21, с. 285.
49 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 90.
50 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 25. 51 Там же, т. 37, с. 351.
52 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 88.
53 Там же, с. 207.
54 Гегель Г. В. Ф. Соч., т. 10, с. 133.
55 Там же, т. 9, с. 17.
56 Там же, с. 17.
57 Там же, с. 10.
58 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1974, т. 1, с. 219.
59 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 329—330. Это ленинское положение вынуждены косвенным образом признавать и современные идеалисты. Г. Крюгер, философ иррационалистического толка, пишет, что «с исто-рико-философской точки зрения философия представляет собой платонизм» (Krager G. Grundfragen der Philosophie. Frankfurt a. М., 1958, S. 281). Крюгер, однако, явно подменяет понятия: следует, конечно, говорить. не о философии вообще, а об идеализме. Материализм, разумеется, никоим образом не является разновидностью платонизма.
60 Фейербах Л. Избр. филос. произведения. М., 1955, т. 1, с. 108. В другом месте Фейербах подходит к пониманию диалектической взаимосвязи природных явлений: «У природы нет ни начала, ни конца. Все в ней находится во взаимодействии, все относительно, все одновременно является действием и причиной, все в ней всесторонне и взаимно» (Там же, т. 2, с. 602). Однако это, по существу, диалектическое высказывание не получает дальнейшего развития в системе созерцательного, антропологического материализма.
61 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 369.
62 Там же, т. 4, с. 446.
63 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 252.
64 Philosophic: Das deutsche Lexikon / Hrsg. von A. Diemer, J. Frenzel. Frankfurt a. М., 1963, S. 107.
65 См.: Gerber W. Is there progress in philosophy? — J. History Ideas, 1973, vol. 34, N 4, p. 669.
66 В «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс, вскрывая реакционный характер мелкобуржуазного социализма, отмечают вместе с тем его реальный вклад в историческое развитие критики буржуазного общества. «Этот социализм прекрасно умел подметить противоречия в современных производственных отношениях. Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал разрушительное действие машинного производства и разделения труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство, кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределении богатства, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей» (Маркс К; Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 4, с. 450). Не трудно понять, что это, имеющее глубокий методологический смысл положение основоположников марксизма относится не только к истории социалистических учений, но и к истории философии. Такое же принципиальное методологическое зна-
263

чение имеет, на наш взгляд, и данная Марксом и Энгельсом оценка первых идеологических проявлений революционной борьбы пролетариата в эпоху ранних буржуазных революций. «Революционная литература, сопровождавшая эти первые движения пролетариата, по своему содержанию неизбежно является реакционной» (Там же, с. 455). Это сочетание революционности с... реакционностью вполне объясняется историческими обстоятельствами, которые обусловливали историческую необходимость буржуазных революционных преобразований.
67 См.: Nelson L. Fortschritte und Ruckschritte der Philosophie. Fraukfurta. M, 1962.
68 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 4, с. 456—457.
69 Там же, т. 3, с. 1.
70 Там же, т, 20, с. 369.
71 Там же,с.16.
72 Там же.
73 Tresmontant С. Des idees maitresses de la metaphysique chretienne. P., 1962, p. 29.
74 H. Гартман, оправдывая свой отказ от прямого противопоставления главных философских направлений, утверждает, что и материализм, и идеализм представляют собой исторически ограниченные учения, между тем как задача философии прежде всего состоит в том, чтобы возвыситься до еверхисторического, сверхвременного. Гартман пишет: «...внеисториче-екое необходимо должно стоять над всякой точкой зрения; оно, следовательно, должно стоять по ею сторону материализма и реализма» (Hart-тапп N. Diesseits von Idealismus und Bealismus.— Kantstudien, 1924, Bd. 29, H. 1/2, S. 166). Однако разработанная Гартманом «новая онтология» представляет собой разновидность объективно-идеалистической философии, отличие которой от предшествующих идеалистических учений не носит принципиального характера.
Дж. Райл, один из лидеров аналитической философии, т. е. одного из последних вариантов неопозитивизма, писал, что «и идеализм, и материализм являются ответами на неправильно поставленный вопрос» (Ryle G. The concept of Mind. L., 1959, p. 208). Правильная постановка вопроса заключается, по Райлу, в отказе от терминов «материя», «сознание», «духовное», как якобы лишенных действительного содержания. При этом Райл, не ограничиваясь субъективистским истолкованием этих понятий, интерпретирует в субъективистски-агностическом духе все содержание познания, все существующее вообще.
75 Наглядным примером такого реакционного противопоставления может быть неотомистская философия. Формулируя ее отношение к науке, Ж. Ту-кельдек пишет: «Научные понятия, выработанные в разные эпохи, изменяются, носят временный характер. Но учение, которое устанавливает, например, строение телесного бытия как бытия в себе, при любых обстоятельствах, обладает абсолютным характером» (Toaqaeldec J. de. Les principes de la philosophie thomiste. P., 1962, p. 80). Выходит, согласно этому воззрению, что лишь философские положения являются абсолютными истинами. Между тем в действительности всякая истина (и в философии, и в специальных науках) ограничена определенными условиями и поэтому относительна. В. И. Ленин указывал, что и абсолютные истины относительны в своих пределах. 76 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 367.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Отправным пунктом теоретического исследования историке-философского процесса является анализ понятия мировоззрения как многообразного по своим формам и содержанию феномена духовной жизни общества. Философия отнюдь не является исторически первым мировоззрением; она, напротив, возникает, развивается как отличное от первоначального, стихийно сложившегося религиозного мировоззрения, как теоретическое осмысление реальности, фантастическим отражением которой является религия. Религиозное сознание обусловлено исторически определенным общественным бытием; оно существует безотносительно к сознательной, в частности познавательной, деятельности людей. Что же касается теоретического познания, то при всей своей зависимости от социальных условий оно представляет собой совокупность сознательных целесообразных действий, преодолевающих ограниченность повседневного опыта, складывающегося без каких-либо познавательных усилий в ходе обыденной жизни. И результаты теоретического познания в отличие от стихийна совершающегося отражения общественного бытия являются, следовательно, плодами исследовательского поиска, успех которого зависит от субъективной активности, уровня уже достигнутого знания, направления, методов исследования и т. д.
Отличие философии от религиозного мировоззрения, продолжающего существовать наряду с философией или в противовес ей в качестве массового сознания, есть исторически развивающееся различие, характер которого в значительной степени обусловлен возникновением взаимоисключающих противоположностей внутри самой философии. Материализм и идеализм — важнейшие философские направления — представляют собой противоположные в рамках нерелигиозного, философского мировоззрения отношения к религии. Поэтому и размежевание между философией и религией глубоко противоречивый процесс, так как идеализм теоретически поддерживает, оправдывает, обосновывает религиозное сознание, хотя и безотносительно к тем институализированным его формам и догматам, обоснование которых составляет занятие теологов.
Философия, каково бы ни было ее содержание, направление, уровень развития, есть общее, теоретическое мировоззрение, основанное на том или ином (материалистическом, идеалистическом, дуалистическом) решении основного философского вопроса, с которым так или иначе связана вся ее исторически складывающаяся и подвергающаяся изменениям проблематика. Харак-
265

теризуя философию как общее мировоззрение, мы имеем в виду ее отличие от такого мировоззрения, которое теоретически осмысливает природную или же, напротив, социальную действительность. Именно как общее мировоззрение философия теоретически интегрирует многообразие знания и исторического опыта в исторически определенных социальных условиях, в интересах тех или иных общественных классов. Соответственно этому философское мировоззрение как общее теоретическое мировоззренческое исследование является вместе с тем и общественным сознанием, обусловленным исторически определенным общественным бытием. Это-то и определяет ее идеологическую функцию, высшим выражением которой является специфическая партийность философского сознания.
Анализ исторического шледиса философии полностью подтверждает марксистское понимание специфичности философии как мировоззрения, которое носит общий теоретический характер и представляет собой единство направленного исследовательского поиска и объективно обусловленного осознания исторически определенного общественного бытия. Рассмотрение развития истории философии как специального исследования, направленного на постижение историко-философского процесса, но вместе с тем обусловленного не только ориентацией исследования, но и независящими от него, существующими безотносительно к философии общественными условиями, также подтверждает эту differentia specifica философии и показывает вместе с тем, что историко-философский процесс есть необходимый способ существования философии, благодаря которому ее прошлое включается в последующее развитие.
Предмет истории философии как науки — философское наследие. И если реальный историко-философский процесс есть не что иное, как форма развития философского знания, то историко-философское исследование — его идеальное воспроизведение, осмысление, подытожение. Такое исследование, разумеется, предполагает определенное понимание философии, иными словами, определенную философию в качестве своей теоретической основы. Поскольку адекватной, научной основой исследования исторического процесса может быть лишь материалистическое понимание истории, создание историко-философской науки в точном смысле этого слова стало возможным лишь благодаря марксизму. Это не значит, конечно, что домарксистские, немарксистские историко-философские исследования могут быть просто отвергнуты с норога. Здесь, как и в исторической науке вообще, следует разграничивать «эмпирическое» содержание исследования, достоверность фактических данных, основательность характеристики и источников, с одной стороны, и понимание, оценку, интерпретацию всего этого материала — с другой. Основоположники марксизма оценивали гегелевскую историю философии как великое достижение философского развития человечества. В. И. Ленин, изу-
266

чая «Лекции по истории философии» Гегеля, не только углубляет и конкретизирует эту высокую оценку, но и обогащает диалектический материализм новыми положениями.
Исторический процесс, подчеркивал Энгельс, может быть предметом как собственно исторического, т. е. аналитически-описательного, так и теоретического исследования. И то и другое равно необходимы, хотя функции их существенно различны. Было бы серьезным заблуждением недооценивать значение аналитически-описательного исследования исторического процесса, которое, разумеется, не лишено теоретических, методологических предпосылок. Значение такого исследования, однако, заключается в том, что оно устанавливает факты, дает их сравнительную оценку, выявляет их отношение друг к другу. Само собой разумеется, что такое исследование исторического процесса образует основу его теоретического исследования. Задача последнего — открытие форм всеобщности, присущих историческому процессу, необходимой связи его структурных элементов, стадий развития, короче говоря, закономерностей. «Капитал» Маркса — величайшее свидетельство громадного научного значения теоретического исследования исторического (в данном случае экономического) процесса. Именно благодаря такого рода теоретическому исследованию, подытоживающему историю капитализма, были открыты законы его возникновения, развития и гибели.
Теоретическое исследование историко-философского процесса необходимо прежде всего потому, что речь идет о развитии теории. Именно теории, разумеется философские, представляют собой основные факты, с которыми имеет дело историко-философское исследование. Необходимость теоретического исследования развития философии обусловлена, далее, самой природой философского знания, наглядным выражением которой является перманентный философский спор. Философия не существует как единое в предметном, содержательном отношении или, хотя бы по форме своей, целое, составные части которого зависят друг от друга, в основном согласуются между собой и образуют поэтому лишь разные уровни и области исследования. «Вселенная» философа состоит из множества самых различных противоборствующих учений. Их относительная независимость, сосуществование и борьба, отрицание, опровержение одних философских учений другими — это такого рода факты, осознание которых постоянно приводило к скептическому отрицанию развития философии и возможности истинных философских высказываний вообще-Гегель, который в отличие от скептиков создал положительную теорию историко-философского процесса, доказавшую, что философия не только разнообразится в историческом времени, но и действительно развивается, обосновывал наличие противоречивого единства философского знания. Он исследовал отношение преемственности между различными, в том числе и принципиально противоположными, учениями, вскрыл диалектическую природу
267

отрицания, опровержения, борьбы противоположностей. Однако идеалистическое понимание философии, неотделимое от всей гегелевской системы, делало невозможным исследование действительного места этой специфической формы познания в системе общественных отношений.
Диалектический материализм в противоположность гегелевскому панлогизму раскрывает многообразие отношений философии с нефилософскими формами исследования, с одной стороны, и общественной практикой, историческим опытом — с другой. Диалектическое чутье изменяло Гегелю; когда он рассматривал противоположность философского и нефилософского знания, а тем более противоположность философской теории и нефилософской (и, конечно, нетеоретической) практики. Диалектический идеализм не сумел понять относительность этих противоположностей.
Гениальность Гегеля не в последнюю очередь заключалась в том, что он в отличие от скептиков, исключавших возможность содержательного единства философского знания, открыл закономерность противоречивого единства философских учений. Но как бы устрашившись сделанного им открытия, Гегель стремился всячески смягчить противоречия между действительно разными философиями, низвести их до уровня видимости. Борьба противоположностей, которая в системе Гегеля оказывалась не столько борьбой, сколько единством противоположных определений знания, материалистически истолковывается марксизмом как действительная борьба, теоретически выражающая не только противоречия развивающегося познания, но и независимые от философского сознания социально-экономические и политические коллизии. Гениальность основоположников марксизма ярко проявляется, в частности, в том, что они в отличие от Гегеля последовательно раскрывают всю полноту, напряженность противоречий, так же как и всю существенность, действительность единства противоположностей, которые не только исключают, но и предполагают друг друга. Поэтому и борьба противоположностей в философии, борьба, главным выражением которой является антитеза материализма и идеализма, составляет в высшей степени существенное содержание ее развития. С этой точки зрения следует рассматривать основные исторические формы как материализма, так и идеализма. В этой борьбе поражения, как и победы, доставались обеим сторонам. Если материалистическая критика идеализма разоблачала его теологические интенции, субъективистскую слепоту, пренебрежение к фактам, то идеалистическая критика материализма вскрывала его гносеологическую созерцательность, механистическую ограниченность и т. д. Возникновение научно-философского мировоззрения, ставшее возможным лишь благодаря марксизму, может быть понято лишь как итог многовековой борьбы материализма против идеализма. Поэтому лишь с позиций марксистской философии становится понятным величайшее мировоззренческое значение этой борьбы, которая была явно непонята Гегелем.
268

Таким образом, научная теория историко-философского процесса, отражая действительный путь исторического развития. с необходимостью приводит к понятию научно-философского мировоззрения, которое кладет конец исторически изжившему себя .противопоставлению философии нефилософии, т. е. нефилософской теории и общественной практики. Различие между тем и другим, различие бесспорно существенное, имеет место лишь днутри объединяющего их реального единства общественной жизни. Единство научного знания, несмотря на качественные различия между науками, единство науки и общественной практики, разумеется диалектическое единство, предполагающее противоречия, так же как и их преодоление,— такова принципиальная позиция марксизма, обосновываемая его философией. Научная теория историко-философского процесса раскрывает поэтому не только ретроспективу, но и перспективу прогрессивного развития философии.
Идея науки возникает, строго говоря, вместе с философией. Это значит, что наука как теоретическое исследование, возникает, собственно, именно как философия. Исторически первая форма теоретического исследования — философия — является синонимом науки не только в древности, но и вплоть до нового времени. Понятие науки, формируемое уже античной философией в противовес мифологии, с одной стороны, и обыденному сознанию — с другой, принадлежит к важнейшим философским понятиям. Однако раздвоение философии на взаимоисключающие противоположности материализма и идеализма теоретически предопределяет двойственное отношение философского сознания к религиозному мировоззрению. Социальный прогресс, обусловливающий прогрессирующую дифференциацию в сфере науки, образование отдельных, независимых от философии наук, усиливает эту амбивалентность философского сознания. Вследствие размежевания между философией и науками о природе и обществе предмет философского исследования подвергается изменению. Изменяется тем самым и место философии в системе совокупного знания. Этот исторически прогрессивный процесс отражает, однако, не только поступательное развитие производительных сил, но и антагонистические производственные отношения. На этой основе, обусловливающей прогрессирующее освобождение людей от господства стихийных сил природы, но вместе с тем и прогрессирующее их порабощение стихийными силами общественного развития, формируется, усиливается противопоставление философии конкретным наукам. Это противопоставление во избежание упрощения следует рассматривать не столько как субъективную ориентацию философов (хотя, конечно, и таковая обычно имела место), сколько как объективную историческую обусловленность, основу которой образуют антагонистические формы общественного разделения труда, господствующее положение религии и идеалистической по своей природе идеологии эксплуататорских классов.
269

Противоречивый характер этого противопоставления философии наукам особенно наглядно проявляется в том, что прогрессивные философы нового времени вполне единодушны в своей стремлении создать, обосновать научную философию. II это не просто приверженность традиции, зародившейся в античную эпоху. Это, напротив, сознание необходимости, продиктованной новой исторической эпохой, с позиций которой античная мудрость отнюдь не является наукой. Основоположники буржуазной философии видят в науке новое, неизвестное прошлому явление, высшую форму всякого возможного знания. Наука, согласно этому воззрению, включает в себя философию в качестве своей мировоззренческой и методологической основы. При этом они отнюдь не навязывают наукам какого-то особого философского метода. Скорее, наоборот, они учатся у науки. Методологическим эталоном является для них чаще всего математика, и научная философия, которую они пытаются создать, мыслится ими как mathesis universalis. В особенности это, конечно, характерно для рационалистов XVII в., но не только для них.
Родоначальник немецкой классической философии И. Кант, провозглашая задачу превращения философии в подлинную науку, определяет последнюю как систему знания, упорядоченную сообразно принципам. И до тех пор, пока философия не будет преобразована в науку, она представляет собой лишь рассужда-тельство, философствование. «Пока этого не случится,— писал Кант,— нельзя обучать философии; в самом деле, где она, кто обладает ею и по какому признаку можно ее узнать? Теперь можно обучать только философствованию, т. е. упражнять талант разума на некоторых имеющихся примерах...» 1 Идеализм, однако, неизбежно извращает рациональную постановку возвещаемой им задачи. Ведь, согласно Канту, философия становится наукой лишь постольку, поскольку она превращается в систему априорного обоснования науки и нравственности. Задача теоретического осмысления оснований научного знания и человеческого поведения формулируется как необходимость создания трансцендентальной метафизики. Противопоставление философии нефилософскому исследованию и практической деятельности не только не устраняется, но, напротив, усугубляется.
Фихте, Шеллинг, Гегель развивают кантовскую идею научной философии как системы доопытных принципов. Гегель определяет науку как абсолютное знание, истину, которая посредством понятия, в форме понятия обретает подлинную стихию своего существования и ту аподиктическую достоверность, которой не могла дать ей религия. Только наука, по Гегелю, есть истинное знание «абсолютного духа» о самом себе. «Когда, следовательно, дух достиг понятия, он развертывает наличное бытие и движение в этом эфире своей жизни и является наукой» 2. И эта наука, разумеется, философия—идеалистическая философия. Все то, что в других науках есть истинного, почерпнуто из... философии, так
270

как только она есть «наука, которая образует центр всей духовной культуры, всех наук и всякой истины»3. Таков конечный вывод диалектического идеализма, который при всем своем превосходстве над другими идеалистическими учениями оказывается неспособным преодолеть их основной порок. Гениальность Маркса, говорил Ленин, состояла в том, что он ответил на вопросы, доставленные его великими предшественниками. Создание научной философии и было решением проблемы, порожденной многовековым философским развитием человечества, которое наполнило эту проблему многообразным содержанием, не только специфически философским, но и общенаучным, не только теоретическим, до и практическим. Марксизм указал действительный выход из лабиринта философских систем. Марксистское, позитивное отрицание философии в старом смысле слова означало создание философии нового типа, научно-философского мировоззрения. И это стало возможным в особенности потому, что основоположники марксизма материалистически переработали идеалистическую диалектику и диалектически переработали метафизический материализм — важнейшие достижения предшествующего философского развития.
Превосходство диалектического материализма над всеми существовавшими в прошлом (и ныне существующими) философскими системами заключается во внутренне присущем ему единстве, взаимопроникновении материализма и диалектики. Трудно переоценить значение этой сущностной характеристики марксистской философии для историко-философской науки. Научное понимание противоречий историко-философского процесса, последовательное проведение принципа историзма, позволяющего объективно оценивать каждое философское учение независимо от того, как относится оно к материализму и диалектике, исследование истории философии как развития философии, совершающегося путем борьбы противоположностей, разграничение объективного содержания философских учений и субъективной формы их построения, изложения, уяснение действительного места философии в системе наук о природе и обществе, анализ социального смысла, направленности философских учений в реальном контексте развития общества — все это стало возможным лишь с позиций диалектического материализма.
Диалектический материализм не только исторически основывается на предшествующем философском развитии человечества, которое он критически подытоживает, но и логически предполагает науку истории философии, которая путем марксистского анализа развития философских учений формулирует исходные понятия диалектического материализма. Однако и научная история философии (научная не только по форме, но и по своему теоретическому содержанию) основывается на диалектическом материализме, который органически сочетает друг с другом научность и партийность — категорические императивы историко-фи-
271

лософского исследования. Марксизм, писал В. И. Ленин, «со^дв-няет строгую и высшую научность (являясь последним словом общественной науки) с революционностью, и соединяет не случайно, не потому только, что основатель доктрины лично соединял в себе качества ученого и революционера, а соединяет в самой теории внутренне и неразрывно» 4.
Таким образом, превращение философии в науку — главный итог историко-философского процесса. Развитие философии в качестве научно-философского мировоззрения — ее главная историческая перспектива. Диалектический материализм — единственно возможная основа научной теории историко-философского процесса.
1 Кант И. Критика чистого разума.— Соч. М., 1963, т. 3, с. 684.
2 Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа.— Соч. М., 1959, т. 4, с. 432.
3 Гегель Г. В. Ф. Логика.— Соч. М., 1930, т. 1, с. 13.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 341.

БИБЛИОГРАФИЯ
СОВЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПО ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
(на русском языке)
Высказывания основоположников марксизма-ленинизма по указанной теме см. в предметных указателях в кн.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.,. т. 1—47; Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956; Ленин В. И. Полное собрание сочинений.
Справочный том к Полному собранию сочинений В. И. Ленина. М., 1969.-Ч. 1; см. также: Основоположники марксизма-ленинизма об истории философии.— В кн.: История зарубежной домарксистской философии: (Библиогп. лит., вышедшей в СССР на рус. яз. ?в 1917—1967 гг.). М., 1972.
Абдулаев М. А. Ленинские методологические принципы исследования истории философии и общественной мысли.— В кн.: В. И. Ленин и современность. Махачкала, 1970, с. 166—202.
Абжанов Т. И. Некоторые методологические проблемы познания историко-философского процесса.— Обществ, науки, Караганда, 1975, вып. 2,. с. 162—168.
Абжанов Т. И. Роль рассудочно-разумного мышления в познании историко-философского процесса.— Там же, 1976, вып. 3, с. 121—131.
Абжанов Т. И. Роль рассудочного и разумного мышления в осмыслении историко-философского процесса.— В кн.: Материалистическая диалектика как логика. Алма-Ата, 1979, с. 167—172.
Абрамян Л. А. Энгельс и методологические проблемы истории философии.— Вести, обществ, наук АН АрмССР, 1970, № 11, с. 60—73.
Актуальные проблемы истории общественной мысли. М., 1972. Вып. 1. 63 с.; 1973. Вып. 2. 122 с.; 1974. Вып. 3. 129 с.; 1974. Вып. 4. Ч. 1. 147 с.; 1974, Вып. 4. Ч. 2. Ill с.
Александров А. Д. Роль Ленина в развитии науки.— Вопр. философии, 1970,. № 8, с. 35—45.
Александров Г. «История философии» Гегеля в оценке классиков марксизма-ленинизма.— Книга и пролетар. революция, 1936, № 3, с. 74—79. Александров Г. Классики марксизма-ленинизма об истории философии как науке.— Тр. Моск. ин-та истории, философии и лит., 1937, т. 1, с. 23—66.
Александров Г. Ф. Очерки истории новой философии на Западе. М., 1939, с. 5—41.
Александров Г. Ф. «История философии» (проспект книги, периодизация, методология работы): Докл. на общ. собр. АН СССР 29 янв, 1941 г.— Вестн. АН СССР, 1941, № 4, с. 52—57.
Александров Г. Ф. История западноевропейской философии: (Введение). М.; Л., 1946, с. 5—23.
Аманалиев Б., Брудный А. Энгельс и некоторые проблемы истории философии.— Изв. АН КиргССР, 1970, № 6, с. 83—86. Амелин В. Н. Предмет гегелевской историко-философской концепции.— В кн. Диалектика общественного развития: (Теорвт. и методол. пробл.). М., 1979, с. 56-66.
Амелин В. Н. Понимание истории философии в докторской диссертации К. Маркса.— В кн.: Актуальные проблемы исследования марксистско-ленинского философского наследия. М., 1980, вып. 1, с. 3—14.
273

Арзаканян Ц. Г. К вопросу о становлении истории философии как науки— Вопр. философии, 1962, № 6, с. 95—107. ;
Арзаканян Ц. Г. Обсуждение методологических проблем истории философии— Там же, 1969, № 9, с. 115—123.
Асмус В. Спорные вопросы истории философии: (По поводу книги А. Варьяша «История новой философии». М.; Л.: Госиздат, 1926. Т. 1, 2).—Под знаменем марксизма, 1926, № 7/8, с. 206—225.
Асмус В. К спорным вопросам истории философии: (Ответ А. Варьяшу).— Там же, 1927, № 1, с. 165—194.
Асмус В. Ф. К вопросу о логике естественных и исторических наук.— Науч. слово, 1930, № 6, с. 3—41.
Асмус В. Ф. Некоторые вопросы диалектики историко-философского процесса и его познания.— Вопр. философии, 1961, № 4, с. Ill—123.
Ахлибинский В. В. Историко-философская концепция Гегеля.— Бюл. студ. науч. о-ва Ленингр. ун-та, Л., 1959, вып. 2, с. 13—27.
Ахлибинский Б. В. Историко-философская концепция Гегеля: Автореф. дис.... канд. филос. наук. Л., 1963.15 с.
Бабушкин В. У. О природе философского знания: Критика соврем, буржуаз. концепций. М., 1978. 207 с.
Баскин М. П. Объяснительная записка к хронологическим таблицам по истории философии. М., 1937. 23 с.

<< Пред. стр. 9 (из 11) След. >>

Список литературы по разделу